Текст книги "Проект «Сфинкс»"

Воронов чуть выждал. Его желание заходить в заброшенный тоннель испарялось также быстро, как иней на солнце. Голос Шельги ему очень не понравился. Что-то он там увидел, на что смотреть, вероятно, было не слишком приятно. Но приказ есть приказ. Куда денешься? Он сжал волю в комок и последовал за остальными.

* * *

В глазах мертвеца застыла целая вечность.

Курт несколько секунд смотрел в остекленевшие глаза. Потом брезгливо толкнул носком армейского ботинка тело убитого и тот повалился на бок.

– Русишэ швайн! – процедил сквозь зубы Курт.

К нему подбежал человек в маскировочном костюме и обратился на английском языке, растягивая слова:

– Босс, двое успели скрыться в ущелье. Один из них ранен.

– Шайзэ! – ругнулся Курт, разглядывая чернокожую физиономию наемника. – Вы послали за ними команду?

– Да, босс. Но там настоящий лабиринт.

– Направь еще людей! – Слово «босс» страшно не нравилось Курту и каждый раз, когда кто-либо из наемников его произносил, он кривился. – Русские должны быть уничтожены любой ценой.

– Сделаем, босс!

– Каковы наши потери?

– Русские уложили двоих.

– Где Ганс?

– Он тоже их преследует, босс.

– Вечером выдвигаемся на поиски русской группы. Раз их здесь нет, то они, скорее всего, уже проникли на базу. Ганса – срочно ко мне. Исполнять!

– Но мы договаривались лишь о зачистке русского спецназа… – начал чернокожий вояка.

– Исполнять! – рявкнул Курт. – Вам заплатили столько, что вы и к черту на рога полезть обязаны, если я прикажу! Ясно?

– Парни будут недовольны, – заканючил губастый негр. – Нужно бы доплатить за неучтенный риск. Ваша группа почему-то запаздывает, а мы и так выполнили свою работу. Отлично выполнили, босс.

– Хорошо, – нехотя согласился Курт. – Вы решите вопрос с беглецами, а я решу вопрос с оплатой.

– Сегодня?

– Да!

Негр хищно улыбнулся, развернулся и побежал исполнять распоряжение «босса».

«Чертов черномазый плут! – подумал зло Курт и в сердцах сплюнул. – На кой его вообще в отряд взяли? Белых людей, что ли не хватает? Отработает, собственноручно пристрелю чернозадого говнюка».

* * *

Николай хотел бежать обратно, но ноги будто онемели. Хотел закричать, да язык прилип к горлу. Желудок превратился в холодный камень. Он с трудом сделал несколько шагов вперед и почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове.

Боголюбов читал «Отче наш…» и крестился. Остальные – молчали, обшаривая фонарями пространство перед собой.

Пятна света плавно прыгали из стороны в сторону, выхватывая из темноты один за другим трупы людей в полосатых робах. Воронов направил луч фонаря в глубину тоннеля. Их здесь были сотни, а может, и тысячи. Замерзшие, скрюченные тела лежали вповалку и устилали подземелье до самого тупика. Полосатые дюны смерти, в которых каждой песчинкой была чья-то прерванная жизнь. Метров двести, не меньше, отметил Ник, высветив вдалеке кирпичную кладку.

– Это… наши? – мрачно произнес Ким. Он поднял забрало и стекло шлема.

– Кто – «наши»? – спросил Малыш и, обернувшись, осветил ему лицо.

– Пленные… – Ким поморщился от яркого света. – Убери!

– Да вроде, – после некоторого раздумья ответил Малыш. – А может, и не наши. Кто их знает? Пленные из какого-нибудь концлагеря, а там гражданство и национальность фашисты мало чтили.

– Сохранились, как в морозильной камере, – добавил Крот, рассматривая оледеневшие трупы. – Чем они их, интересно, газом отравили или так заморозили? Обследовать тоннель будем?

– Я туда и на ходулях не пойду, – заявил оробевший Ким.

– Нечего здесь делать, – коротко сказал Шельга. – Всем на выход!

* * *

Франц Крюгер, как заправский повар, ловко поддел лопаточкой большой кусок мяса и перевернул на обратную сторону. Жир на сковороде брызнул на руку. Франц инстинктивно поморщился, но боли не почувствовал. Ароматный запах, смешиваясь с дымом и паром, приятно щекотал нос.

– Ну что, скоро там? – нетерпеливо спросил Хольман. Он сидел за столом перед пустой тарелкой и глотал слюну.

– Заткнись! – резко бросил Франц. Толстые щеки нервно вздрогнули. – Жира мало, мясо горит, а ты меня отвлекаешь. Это не свиная вырезка. Притащил кусок крысиной задницы, так молчи!

– Ты меня еще и в этом обвиняешь?! – возмутился Хольман. – Я еле этот кусок успел стащить у Охотника! Ты ведь прекрасно знаешь, как он опасен! Да и эти твари быстро восстанавливаются! А крыса явно из первого выводка.

– Знаю. – Крюгер вновь перевернул мясо. – Их зубы я когда-то испробовал на собственной шее. Но все равно – заткнись!

– А соль осталась? – не унимался Карл. – Без соли будет невкусно…

– Чего?! – почти закричал Франц. Его голос звучал как из огромной пустой бочки. – Совсем зажрался! Где я тебе ее возьму? Соль! Ты, бездельник и трус, боишься спуститься на второй уровень, а еще смеешь упрекать меня в чем-то?! Сходи и сам принеси, гурман! Соль ему подавай! Скоро совсем жрать будет нечего, а он еще и капризничает.

– Пищу добываю я, а не ты, – напомнил Хольман и, осклабившись железными коронками, добавил: – Со своим брюхом ты и от улитки не смоешься! Ха-ха-ха!

Крюгер обернулся и, ужасно вращая глазами, потряс вилкой:

– Ах ты, хрен собачий! А кто тебя спас от Охотника, забыл? Дерьмо! Если б я вовремя не открыл дверь в шахту, он бы тебя на куски разорвал!

Хольман вдруг весь напрягся и почти шепотом сказал:

– Тише!

– Что? – не понял Франц, отложив вилку в сторону.

– Тише! – повторил Карл. – За дверью кто-то есть. Ей-богу! – И полез под стол.

Крюгер замер, как истукан.

– У тебя уже галлюцинации! Сюда никто незамеченным пробраться не сможет, – попытался успокоить его Франц. Но у него и самого начали дрожать колени. – А как же наша сигнализация?

– К чертям ее!

За дверью что-то негромко звякнуло – привязанные к веревке банки.

– Слышал?.. – упавшим голосом сказал Хольман.

– Поди, посмотри, – дрожащим голосом попросил Карла Крюгер, не сводя глаз с двери. Рука потянулась к тесаку, лежавшему на столе возле жаровни.

– А сам не желаешь? – сказал Карл, высунув голову из-за стола. Его голос прозвучал как у откормленного маленького поросенка, притаившегося у двери, за которой топчется большой голодный волк.

– Иди, говорю, – сквозь зубы процедил Крюгер и погрозил тесаком.

– Ладно, – нехотя согласился Карл.

Хольман осторожно, словно пугаясь собственной смелости, выбрался из-под стола, на карачках добрался до двери, приоткрыл и приник глазом к образовавшейся щелке. Коридор был пуст. Значит, все в порядке. Показалось. А может, пробежала обычная крыса – их популяция заметно сократилась за эти годы, но иногда и они попадались в расставленные Карлом ловушки.

Карл с облегчением выдохнул и встал на ноги. Встречаться с желтоглазым Охотником вовсе не хотелось. Как и с мутантами-крысами, впрочем, тоже.

В этот момент дверь разломилась пополам от мощного удара и влетела внутрь вместе с Хольманом, который кубарем полетел на пол и со всего маху врезался в стол.

На кухню ворвалось нечто странное. Ранее ни Хольман, ни Крюгер не видели ничего подобного. Это был металлический монстр, отдаленно напоминавший человека. Вместо головы – округлый шлем с забралом, совсем как у рыцаря. Сквозь прорези для глаз мерцало синее свечение.

Франц взвизгнул, как пойманный заяц, и попытался проскочить к дверному проему, но железная рука монстра схватила его за шиворот, сильно встряхнула, подтянула к себе и с силой отшвырнула. Крюгер ударился о бетонную стену и услышал, как сочно хрустнули у него ребра. Ключица правой руки сломалась, как спичка. Тесак выскочил из руки, со звоном отлетев к ногам монстра.

Франц медленно поднялся. Ярость внезапно перехлестнула через край – та ярость, которая происходит из чувства отчаяния, та ярость, что стирает все границы и притупляет инстинкт самосохранения. Пятна злости покрыли щеки Крюгера. Он издал звериный рык и бросился на монстра – и встретился лицом со стальным кулаком, погрузившим сознание бывшего надзирателя во мрак. Отлетев к стене, он свалился на пол, как куль с картошкой, и затих.

– Не-е-е-ет! – истошно заорал Хольман, выбираясь из-под перевернутого стола. – Не убивай меня! Прошу! – Он поднял вверх дрожащие руки.

Железный монстр на мгновение замер. Очевидно, слова человека привели того в некоторое замешательство. Затем сделал два шага вперед, схватил Хольмана за голову и поднес к мерцающей щели забрала.

– Не-е-ет, – жалобно проблеял Карл, обхватив ладонями руку монстра. Казалось, что этот возникший из темноты кошмар вот-вот оторвет ему голову. – Пожалуйста…

Монстр некоторое время рассматривал свою добычу. Но вскоре милосердие исчерпалось. Монстр выбросил вперед правый кулак, и отполированная сталь встретилась с грудной клеткой Карла. Раздался довольно громкий хруст. А потом и Карл потерял сознание.

…На раскаленной сковороде дымилось обугленное мясо.

* * *

«Жив! Жив! Я, черт подери, жив! И буду жить вечно! Господь любит меня! Он не забыл обо мне!»

Этот голос звучал в голове Хольмана и врезался в сознание, словно добротный финский нож.

Карл приоткрыл глаза.

Перед ним стояли пять человек, одетые в какие-то необычные черные трико. Капюшоны плотно облегали головы незнакомцев, оставляя снаружи лишь лица. Железный монстр, к счастью, исчез. И последний факт не мог не порадовать Карла.

– Живучий гад! – буркнул один из незнакомцев. Под облегающим костюмом заиграли крепкие мускулы. – Что будем с ним делать, командир?

– Допросим, – коротко ответил другой человек, пощипав и подкрутив пальцами кончик усов.

Хольман попытался подняться на ноги, но у него ничего не вышло: запястья рук и лодыжки ног были туго стянуты веревками и связаны между собой за спиной.

– Лежи и не рыпайся, фашистская морда, – с угрозой произнес крепыш, направив на Карла какое-то странное оружие. Он метнул на немца такой зловещий взгляд, что тот поспешно отвел глаза.

Только сейчас Карл понял, что совершенно не понимает, о чем говорят эти люди. Но с ужасом осознал, что язык, на котором к нему обращались, был ему хорошо знаком. Это была РУССКАЯ речь. Сердце затрепыхалось, как птица, пойманная в клетку.

– Биттэ, тотэн зи нихьт![10]10
  Пожалуйста, не убивайте! (нем.)


[Закрыть] – невнятно пробормотал он первое, что пришло в голову. – Хитлэр – дас эндэ! Хитлэр – капут![11]11
  Гитлеру – конец! Гитлер – разбит! (нем.)


[Закрыть]

Незнакомец склонился и в упор уставился на пленного. Его губы сначала задрожали, потом искривились и, в конце концов, разжались. Раздался громоподобный смех. Остальные тоже его поддержали, но более сдержанно. От этого смеха Карлу стало не по себе.

«Почему русские «Иваны» смеются? Ведь им должны нравиться эти фразы?» – подумал Карл.

– Капут, капут, – проговорил здоровяк, еле сдерживаясь от слез и слегка похрюкивая от удовольствия. – Давно уже капут! У тебя, что, Ганс, совсем мозги отшибло? Я ведь слегка тебя приложил – не то, что твоего дружка. Так что, Ганс, тебе сильно подфартило, можешь мне верить.

– Ихь бин нихьт Ханс, хэрр официр![12]12
  Я не Ганс, господин офицер! (нем.)


[Закрыть] – пролепетал по-немецки Хольман. – Ихь хайсэ Карл![13]13
  Меня зовут Карл! (нем.)


[Закрыть]

Здоровяк выпрямился и задумчиво почесал подбородок.

– Тьфу-ты! Ну что за собачий язык! – Он обернулся к своим товарищам и спросил: – Кто хорошо знает немецкий? Нужно допросить эту сволочь по всем правилам.

– Давай я, – предложил свою кандидатуру высокий брюнет. – А профессор будет суфлировать наш диалог.

Бородач, что стоял слева от него, кивнул, и сказал:

– Насчет языка, уважаемый, вы заблуждаетесь. Немецкий язык является родным для многих выдающихся философов с мировым именем.

Здоровяк хмыкнул и уставился на немца.

Брюнет присел на корточки рядом с Хольманом и представился по-немецки:

– Меня зовут Николай. Я должен вам задать несколько вопросов, а вы честно на них ответите. Пусть это будет не допрос, а доверительная беседа, хорошо?

– А что вы сделаете со мной после того, как я удовлетворю ваше любопытство?.. Убьете? – Хольман покосился на неподвижного Крюгера, ничком лежавшего у стены. Голова бывшего надзирателя напоминала раздавленную тыкву. Да и у самого Карла вся грудная клетка просто разрывалась от боли: поломанные кости еще не успели срастись. – Кто вы такие и что вам от меня надо? Куда делось то железное страшилище?

– Он что – торгуется? – разозлился здоровяк. – Пусть скажет, гад, что у него с рожей! А то мы тут с ним лялякаем, а он заразный какой окажется!

– Змей, помолчи, пожалуйста, – попросил брюнет и снова обратился к немцу:

– Вопросы задаю я, договорились? Итак, вопрос первый: кто вы? Второй: как вы здесь оказались и почему на вас надета форма войск СС?

– Обер-шарфюрер Карл Хольман, – голосом заправского вояки сказал Хольман и не без гордости добавил: – Паранормальная дивизия СС.

Повисла пауза. Брюнет долго смотрел на него, а потом спросил:

– Вы ничего не путаете?

– Нет, – ответил Карл, стараясь изо всех сил сохранить спокойствие. – Я не знаю, откуда вы здесь появились, но я сижу в этом подземелье с зимы сорок третьего.

– Вы знаете, какой сейчас год?

– Понятия не имею. Я давно сбился со счета. Да и зачем? Здесь время остановилось для всех, кто остался.

– Но как вы смогли так долго прожить? Это невозможно! Сколько вам было лет, когда вы попали на базу?

– Около сорока.

– Сейчас две тысячи десятый год… – без преамбулы сообщил Ник и заглянул в округлившиеся глаза немца.

Карл не поверил ушам:

– Какой?.. – Он попытался сложить цифры воедино, но голова пошла кругом.

– Послушай, Док! – снова вмешался здоровяк. – Что он нам туфту гонит! Давай я его яйца на сковородке поджарю и заставлю съесть, посмотрим, что он тогда запоет!

– Я говорю правду, поверьте, – почувствовав угрозу в словах крепыша, затараторил Хольман. Глаза у него широко раскрылись, словно у ребенка, очнувшегося после кошмарного сна. – Все дело в ученых! Они затеяли какой-то чудовищный эксперимент. Сначала появились огромные крысы. Разорвали несколько человек и покусали Крюгера. – Карл мотнул головой в сторону мертвого Франца. – Потом этот ублюдок укусил меня…

– Говорите медленнее и успокойтесь, – перебил Николай.

– Да, да… – Карл на секунду потерял связь с реальностью, что-то вспоминая. – Я похоронил этого засранца, но он оказался живым, точнее – ожил…

– Вы что же, когда хоронили, не проверили – мертв человек или жив? – удивился Ник.

– Да нет же! Он был мертв! Точно!.. Но потом – ожил.

– Это как? – удивился Николай. – Что-то я вас не совсем понимаю.

– Крысы… Во всем виноваты крысы. Я думаю, они и наделили Франца такой способностью.

– Какой способностью?

– Оживать после смерти и… восстанавливаться.

– Регенерировать?

– Я не знаю, как это называется, я не ученый. Но у Крюгера кости срастались на глазах, да и ужасные раны затягивались очень быстро, почти мгновенно. После его укуса я едва не сошел с ума от боли и сам разлагался, точно мертвяк. С каждой секундой превращался в нечто иное, что пугало меня не меньше, чем физическая боль. А когда все прекратилось, когда боль ушла, я почувствовал себя новорожденным. Я изменился не только внутренне, но и внешне. Даже не старею теперь, заметили? Осталось лишь чувство голода.

– Почему же Франц сейчас не ожил и не регенерировал? Вы, кстати, тоже обладаете такой способностью?

– Не знаю, – озадаченно ответил Хольман. – Я не такой, как он. Я не так быстро восстанавливаюсь. Каждый из нас изменился по-своему. Может потому, что вы ему голову размозжили, он и испустил дух, кто знает. Я-то всегда думал, что мы бессмертные…

– Ни фига себе! Они что – вампиры?! То-то я смотрю у этого рожа вся синяя и зрачки красные. – Здоровяк немного отстранился назад и направил на немца ствол оружия. – Переведи ему, Док!

– Чем вы питались все это время? – задал очередной вопрос Николай. – Что у вас с кожей и почему зрачки красные? Это последствия мутации?

– После того как уцелевший персонал эвакуировался с базы, я ел консервы со склада. А вот он… – Карл брезгливо покосился на Крюгера. – Он жрал трупы. Клянусь! И до – и после. Грязная свинья! А когда те стали портиться из-за нарушенной вентиляции после взрывов, то разыскал меня и предложил объединиться. Так мог появиться хоть какой-то шанс выжить в этом аду. А мое новое зрение дало мне возможность видеть в темноте – это, знаете ли, очень удобная штука, чтобы не попадаться на глаза и лишний раз не привлекать внимания. Здесь постоянно нужно прятаться и постоянно кто-то на кого-то охотится. Иначе не прожить.

– Привлекать внимания кого? – ухватился Ник, почувствовав, что немец чего-то не договаривает. – Кроме вас двоих на базе есть кто-то еще?

– Охотник, – в голосе немца одновременно прозвучали ненависть и неприкрытый страх. – Здесь он – хозяин.

– Охотник – это кто? Он такой же, как вы?

– Нет. Это чудовище из ада. Это не человек. Он сущий дьявол.

– Вы видели его вблизи? Как выглядит? – Николай почувствовал, что потянул за нужную ниточку. Клубок тайн потихоньку начинал распутываться.

Хольман горько усмехнулся.

– Издалека – видел. Только один силуэт. Если б подошел ближе, то сейчас бы с вами не разговаривал. Я воровал у него остатки мяса.

– Мяса?

– Да. Он просто ненавидит крыс! И убивает их больше, чем может съесть. Расточительно, учитывая наше тяжелое положение с продовольствием.

– Вы тоже питались крысами? – оторопел Николай и мельком посмотрел на жаровню.

– Лучше есть крысятину, чем замороженных мертвяков. Сначала мы сами охотились на этих тварей, но потом закончились патроны, потому и пришлось следить за Охотником, чтобы стянуть у него хоть какой-то кусок мяса и набить желудки. Франц, знаете ли, неплохо готовил и…

Тут один из незнакомцев не выдержал и стянул с головы капюшон. На плечи упали роскошные рыжие волосы:

– Я больше не могу это слушать. Мне нужно на воздух.

Хольман замети девушку и зашевелился на полу, как большая гусеница.

– С вами девушка? Да? – спросил он, таращась на нее совиными глазами.

– А ну цыть, немчура! – прикрикнул на него Змей и занес кулак для удара. – Ты смотри, какой горячий тевтонский парень! Немец немцем, а ведет себя как абрек. Я тебе щас вмиг пыл собью!

Немец притих, опасливо косясь на крепыша.

Девушка торопливо вышла.

– Кроме Охотника вы еще кого-либо видели на базе? – продолжил Николай.

– А вам что этого мало? – вопросом на вопрос ответил Хольман. – Зачем вы вообще сюда забрались? Вас слишком много. Охотник учует вас, быстро выследит и убьет. Я думаю, это сам дьявол, который поднимается из ада, чтобы забрать затерявшиеся души грешников и вернуться с ними назад. Я видел, как он расправился с саперами. Вам не выжить, если он вас найдет. Не выжить. Саперов было куда больше.

– Заткнись, козел! – рявкнул Змей, успевший дослушать перевод Боголюбова до слова «убьет». – Ты еще плохо нас знаешь! Мы тоже не пальцем деланные – не таким шустрикам рога обламывали!

– Погоди, Змей, – одернул его командир. – Док, спроси: он сможет нас провести к лабораториям?

Ник кивнул.

– Карл, вы сможете провести нас к лабораториям?

Хольман на секунду задумался и попросил:

– Развяжите меня.

Николай обернулся к Шельге:

– Просит развязать.

– Я понимаю немецкий, – ответил майор. – Пусть сначала даст согласие быть проводником, а там и поглядим.

Воронов передал слова командира немцу. Тот мгновенно выразил согласие.

– Змей, развяжи его, – приказал Шельга. – И тщательно проверь карманы.

– Может не стоит, командир? – Змей покосился на майора. – Больно резвый, как бы чего не выкинул, блин.

– Делай, как сказал.

Змей отдал свое оружие Боголюбову, шагнул к немцу и, обшарив карманы, достал из одного опасную бритву:

– Гляди, командир, что фриц припрятал! Уф, фашистская морда! – Тяжелый кулак навис над пленником.

Хольман поежился, вжавшись в пол.

Змей усмехнулся, раскрыл бритву и стал неспешно перерезать веревки на руках и ногах пленника.

– Смотри мне, без глупостей. Будь паинькой, понял? Я буду за тобой приглядывать, так что… – Змей поморщил нос. – Воняет от тебя как от старого козла. У тебя что – с гигиеной проблемы?

Карл ни черта не понял из сказанного, но послушно закивал, готовый согласиться со всем чем угодно, лишь бы поскорее избавиться от пут. Едва получив свободу, обвел русских малахольным взглядом и попросил:

– Хабэн зи цигарэтэн, биттэ? Ман виль раухэн, абэр бай унс зинд ди зайт лангэм цайт цу эндэ гэгангэн…[14]14
  У вас не найдется для меня сигареты? Очень курить хочется, а у нас сигареты закончились, очень-очень давно… (нем.)


[Закрыть]

Змей, уловив созвучие в немецком слове «цигарэтэн», ошалело уставился на немца и воскликнул:

– Тудыть его налево! Он что, закурить просит? – Расстегнул нагрудный карман, достал пачку «Мальборо» и протянул одну сигарету немцу, по-отечески добавив: – Совсем спекся зомби без табачка. Бери, пока я добрый и, смотри, не обоссысь от счастья.

Хольман взял сигарету и расплылся в благодарной улыбке. Понюхал, поводив сигаретой возле ноздрей. Затем размял пальцами табак, сунул сигарету в рот и, посмотрев на Змея, поднес кулак к сигарете и потер подушечкой большого пальца по фаланге указательного, изобразив процесс прикуривания от зажигалки.

На лице Змея расплылась улыбка, и он добродушно резюмировал:

– Ну вот. Ни говна, ни ложки. Опять-таки в угоду общему делу придется выручать фашиста. Держи! – И бросил ему зажигалку.

Едва Хольман сделал первую затяжку, как тут же зашелся в страшном кашле, точно туберкулезник, вдохнувший дым от тлеющей портянки ассенизатора. Из глаз немца покатились слезы.

– Едрить его налево! – ругнулся Змей, забрав зажигалку из руки немца и пару раз хлопнув его по спине. – Нет, с тобой точно каши не сваришь! Лучше б ты и не начинал курить, чахоточный.

В помещение вошла Лиса. Лицо ее, даже при слабом освещении, выглядело бледным и подавленным. Взгляд – холодный.

– Что вы с ним делаете? – спросила она.

– Курить пытаемся научить, – пошутил Змей, – а он сопротивляется. Что это ты такая бледная? В пустыне змей кушала и ничего, а тут услышала о крысятине и расхворалась?

Лиса ничего не ответила на дурашливую иронию Змея, но искорки гнева блеснули в ее глазах. Подошла к немцу и протянула пластиковую бутылку с водой:

– Пейте.

Хольман схватил бутылку и присосался к ней, как голодная пиявка. После нескольких глотков ему стало немного лучше.

– Спасибо, – поблагодарил Карл, тяжело дыша. – Я давно не пил такой чистой и вкусной воды.

– Можете оставить себе, – сказала Лиса и добавила: – Хотя от пагубных привычек – не панацея.

Она подошла к Шельге и тихо спросила:

– Согласился?

– Да, – ответил майор, поняв, о чем шла речь. – А куда он денется с подводной лодки?

– Вы что-то ему пообещали? – поинтересовалась девушка.

– Нет. Сам согласился. Практически добровольно. Ничего не требуя.

– Странно, странно, – задумчиво проговорила Лиса. – Не похоже это на добровольную помощь. Матерый эсэсовец, сразу видно. Нужно бы за ним присматривать получше. Очень скользкий тип.

– Согласен, – подтвердил майор. – Змей и присмотрит. Он с ним общий язык уже нашел.

– А чего я-то? – слегка возмутился Змей. – От него воняет, как от козла!

– Освежи его одеколоном, – напутствовал его Шельга, уводя Лису в сторону.

Змей хмыкнул и погрозил немцу растопыренными указательным и средним пальцами, словно собирался выколоть ему глаза.

– Со вторым что будем делать? – спросила девушка у командира.

– А чего с ним делать? – будничным тоном произнес майор. – Пустышка! Примем превентивные меры. Крот позаботится. Видеть проводнику это не обязательно. Чего доброго испугается и слиняет раньше времени – потом ищи свищи его по подземельям.

– Согласна. Ну, а как поступим с ним… потом? – Лиса коротко кивнула на Хольмана и тут же скосила глаза на Шельгу. Задержала взгляд, будто проверяя, поняли ли они друг друга. – Оставим? Экземпляр интересный.

– А стоит? – озадачился майор. – По-моему, не представляет никакого интереса. Говно с приправой карамели, не более того.

– Может вы и правы, но я бы все-таки не торопилась делать поспешные выводы. Регенерация организма очевидна.

– Лиса, с тобой все в порядке? – неожиданно спросил Шельга. – Ты белая, как простынка.

– В порядке, командир. Видимо, съела что-то несвежее на станции или в лагере – вот и тошнит.

– Таблетку из спецаптечки приняла?

– Конечно, командир. Мне уже лучше.

– Любопытная у нас подбирается компания, – с горечью и в то же время вроде бы забавляясь, проговорил Шельга.

– О чем вы, командир? – спросила Лиса.

– А-а! – Шельга отмахнулся рукой, отвернулся и больше не произнес ни слова.

В это время Хольман, с видом счастливого идиота, которого все любят, что-то рассказывал Николаю.

* * *

Восемь экзоскелетов мерно вышагивали по тоннелю. Шаги гудели, отражаясь от стен и перекрытий. Вокруг царила тьма, и только редкие уцелевшие лампочки, горящие на значительном отдалении друг от друга, указывали на то, что подземный мир еще продолжает жить. Жить своей собственной жизнью. Жизнью, полной вытянутых, призрачных теней и отсутствием реального времени. Жизнью, слишком сложной для осязания и понимания. Жизнью, от которой прошибает холодный пот и хочется кричать.

Многие из боковых ответвлений центрального прохода оказались разрушены. Доходившие до потолка насыпи часто заставляли группу сворачивать и обходить каменные завалы по тесным техническим коридорам. Немецким саперам, в далеком сорок шестом, все-таки удалось взорвать часть входов-выходов базы. А что не смогла сделать взрывчатка – завершил сошедший ледник. Дрожь земли передалась в подземное логово нацистов и оставила мрачный отпечаток, обрушив во многих местах стены и бетонные своды потолков.

Занятый мыслями, Николай не забывал мимоходом заглядывать во все закутки. База поражала воображение. Она находилась довольно далеко от побережья Антарктиды, и еще дальше от всего остального обжитого мира. Возникало много вопросов. Каким образом немецкие инженеры смогли создать в этом месте такое грандиозное подземное укрытие в те годы? Почему до сих пор работает освещение? От чего оно питается? Автономный генератор? Но кто все эти годы за ним ухаживает? Неужели?.. Нет. Этого не может быть. Но тут же перед глазами Ника всплывали горы окоченелых трупов в заброшенном тоннеле, и все становилось на свои места – ответ на первый вопрос. Кошмарная история о чудовище, описанная дедом в дневнике – ответ на второй вопрос.

Несмотря на теплоконтроль комбинезона по телу Николая прошла дрожь. И ему стало не по себе. Хотелось послать все к чертям и бежать отсюда подальше. Бежать, не оглядываясь. Никто достоверно не знал, сколько человеческих жизней оборвалось при строительстве базы и сколько еще таких захоронений пряталось в ее чреве. И что еще более кошмарное могло здесь скрываться – тоже оставалось загадкой. «Давным-давно, жила-была» – так начинается любая сказка, необязательно добрая и с хорошим концом. Видимо, настало время расплатиться по старому счету, а также предстояло докопаться до причины всех этих кошмаров. Конечно, если удастся… остаться в живых. Заглянуть в глаза своему собственному страху не так уж и легко, как кажется на первый взгляд, но от этого можно и выздороветь. Страх – всего лишь проявление инстинкта самосохранения, не больше. Какая-то часть внутреннего «я», которая не хочет принимать насаженную на кол правду.

– Стой, стой! – раздался голос Хольмана за спиной. Пальцы немца тревожно забарабанили по шлему. – Здесь нельзя идти, лучше свернуть направо. Там есть свободный и безопасный проход.

Николай выключил прибор ночного видения – в его зеленоватом поле прорисовывались не все картинки окружающей обстановки – и поднял забрало шлема. Поводив лучом фонаря вдоль покосившихся металлоконструкций, Ник убедился, что проводник был прав: на этом участке пути передвигаться опасно – все железобетонное нутро тоннеля дышало на ладан и могло вот-вот обрушиться, похоронив под собой группу.

Бортовой компьютер «эска» тут же подтвердил информацию о возможной угрозе, проанализировав состояние крепежных элементов каркаса и давящей на него массы горных пород. Но и в указанном немцем направлении зиял провал абсолютно непроглядной тьмы, вызывавший вполне обоснованное беспокойство.

Воронов снова включил прибор ночного видения – проход узкий, заполненный всяким искореженным хламом.

– Там безопасно, уверены? – спросил Ник у Хольмана. – Не дорога, а полоса препятствий какая-то!

– Да, – ответил немец. – Я проходил здесь неоднократно и остался цел, как видите. К тому же, по этому коридору никогда не ходит Охотник. Его следов ни разу не видел.

– А где ходит Охотник? – задал дурацкий вопрос Ник.

– Лучше этого не знать, – ответил Хольман, поежившись. – Ни вам, ни мне.

– Спасибо, Карл, – поблагодарил Ник немца и сообщил остальным: – Внимание, группа! Поворачиваем направо.

Хольман сидел у него за спиной, упираясь ногами в нижние выступы ранца и обхватив руками шлем. Поначалу немец едва не потерял сознание, вновь увидев «железного монстра», и пытался убежать. Но после того как понял, что страшной машиной управляет человек, сразу успокоился и согласился странствовать по подземелью на спине экзоскелета Ника. Находясь под защитой чудо-машины русских, Карл чувствовал себя в относительной безопасности. Даже жуткий силуэт Охотника уже не казался столь страшным и неуязвимым. Карл на собственных костях прочувствовал разрушительную силу машины и в глубине души мечтал увидеть, как она расправится с ненавистной желтоглазой тварью, не дававшей ему спокойно спать и сытно жить на протяжении десятков лет.

Через двадцать минут после того, как группа вошла в мрачный проход, узкие бетонные стены закончились в точке, где, точно нити в центре паутины, сходилось несколько железнодорожных путей. Люди оказались в просторном округлом помещении с высоким потолком. Освещение здесь было настолько слабым, что, казалось, будто окружающие предметы – в основном вагонетки и какие-то подъемные механизмы – тонули в серой пустоте уже через несколько метров.

– Ну все – абзац, – раздался голос Змея. – Док, спроси у фашиста, куда дальше идти.

Николай задал вопрос Карлу и тот, спрыгнув с ранца на пол, указал рукой на большие полузакрытые ворота, застопоренные двумя опрокинутыми набок вагонетками:

– Это там. Будьте начеку. В этом месте Охотник появляется довольно часто. – И тут же отошел в тень.

Когда-то ворота были окрашены в ярко-желтый цвет, виднелась даже какая-то надпись готическим шрифтом и цифры, но теперь краска поблекла под расползающимися чешуйками ржавчины.

Воронов сделал несколько шагов вперед и замер. Он понял, что немец подразумевал под словом «часто». В вагонетках и возле них вповалку лежали обтянутые серой шкурой скелеты каких-то животных. Размеры поражали – метра два, не меньше. У всех отсутствовали головы, у некоторых – хвосты. Кто-то или что-то отделило их от тел, забрало и унесло в неизвестном направлении.

– Что это за твари? – спросил Николай у Хольмана, который все время держался возле его «эска».

– Крысы, – ответил Карл, тяжело вздохнув. – Охотник метит свою территорию подобным образом.