Текст книги "Проект «Сфинкс»"

– Почему без голов?

– Крысу только так можно убить, – буднично ответил Хольман. – Отсечь голову и отнести куда-нибудь подальше от тела, чтоб не ожила. Если этого не сделать – очухается и порвет вас в клочки. Опасная тварь, уверяю. Попадаются такие, что сами себе и голову отращивают.

– Это как? – удивился Ник.

– А кто его знает. Говорю то, что видел собственными глазами, – ответил немец. – В этом проклятом месте еще и не такого насмотришься.

– Не сомневаюсь. – На лбу у Николая выступил пот. Он чувствовал, как капельки ползут к бровям. – А хвосты зачем Охотнику понадобились?

Хольман ничего не ответил.

– Ни хрена себе! – воскликнул подошедший Змей из-за спины Воронова. – Обитель старушки с косой, а не база! Кругом одни трупаки!

Тут же несколько лучей фонарей, часто скрещиваясь между собой, беспорядочно запрыгали по сторонам.

– Группа! – раздался голос Шельги. – Разбиваемся цепью. Всем быть предельно осторожными, смотрите на стены и потолок. Если что – стреляйте во все, что двигается, без команды. «Второй», прикрывай «Седьмого» и проводника. Работаем!

Николай снова выключил прибор ночного видения, поднял забрало шлема и осмотрелся вокруг.

Несколько десятков дохлых крыс мумифицировались, но среди них Ник заметил и два-три свежих трупа. Настоящее кладбище животных – мрачное и зловонное. Ник, борясь с подступающей тошнотой, заставил себя оторвать взгляд от останков мерзких грызунов и двинулся к воротам.

Вдруг из серой каши в свете фонаря вынырнуло более темное пятно. Оно невольно вызвало у Ника интерес. Это не было останками крысы – что-то другое, более массивное. Ник замедлил шаг и стал осторожно приближаться к нему, двигаясь медленнее и медленнее.

Вскоре Воронов рассмотрел странное темное пятно. Перед ним лежал обтянутый густым черным мехом скелет. Он был разорван пополам, и верхняя половина – тоже обезглавленная – лежала горой торчащих и изломанных под разными углами костей, а нижняя – находилась под ней.

– Вперед, только вперед, – сам себе прошептал Николай. Слова прозвучали тяжелым набатом в голове. Сердце затрепыхалось в груди. Дыхание сперло. Он стал поспешно обходить гигантский труп животного. Неожиданно наступил на что-то податливое, хрупкое – раздался слабый хруст. Сердце чуть в пятки не ушло. Ник остановился, наклонился и обмер.

Наступил, оказывается, он на человеческие кости – ноги в штанинах и ботинках, торчащие из густой тени между двумя вагонетками.

– Господи, – прошептал Николай, осторожно убирая тяжелую стопу «эска» с раздробленных костей мертвеца. По спине и рукам побежали мурашки. – Это все нереально, дурость какая-то.

– Док, о чем вы? – услышал он сбоку голос Змея. – У вас, по-моему, пластинку заело. Проснитесь! И хватит повторять эту дурацкую фразу. Вы стали какой-то тревожно-мнительной личностью. Вперед!

Ник аккуратно переступил мертвеца и спросил у немца:

– Карл, что это такое?

– О ком вы спрашиваете: об обезьяне или о человеке?

– Обезьяне?.. – опешил Ник. – Это обезьяна?!

– Дела… Кинг Конгов, мать их, только нам не хватало, – добавил Змей, рассматривая ужасающие когти животного. – Не хухры-мухры, мать его так.

– Шимпанзе Клаус – любимец профессора Майера, – спокойно произнес Хольман. – Охотник убил его года три назад.

– А скелет человека?

– Один из саперов, – буркнул Хольман. – Здесь покойнички встречаются реже, чем внизу. Мы с Францем их прибрали в свое время, чтоб не воняли под носом.

– А крысы?..

– Их трогать нельзя. Охотника не следует злить. У него свои правила игры и нарушать их не стоит.

– Эй, а Охотника можно убить, если ему тоже башку оттяпать? – поинтересовался у немца Змей.

Николай перевел слова Змея Хольману.

– Не пробовал, – коротко ответил немец и покосился на Змея. – Хотя у вас, может, и получится. Буду только рад.

Ник перевел.

– А то! – горделиво сказал Змей. – Я с ним любовь-морковь крутить не собираюсь. Давайте топайте, а то развели тут панихиду, слушать тошно.

* * *

Насчет «загадки» Николай не ошибся. Она все время кралась за ним, поджидала, шла где-то рядом, чуть ли не опережая события, и иногда выглядывала из-за углов. Он видел ее в каждой тени, чувствовал каждым вдохом, ждал, что столкнется с ней на ближайшем повороте. Но все произошло до абсурда просто.

Когда группа вышла к лестничному маршу, спускавшемуся ржавой змеей в темную бездну, из глубины чрева шахты раздались звуки беспорядочной стрельбы из автоматического оружия и душераздирающие крики. Ответом им был жуткий визг, от которого сердце покрывалось коркой льда.

Сухой кашель автоматов не утихал около минуты. Раздались несколько гранатных взрывов.

Потом неожиданно стихло.

– Что это было? – быстро спросил Шельга у немца.

– Что именно? – сказал Хольман.

– Это!.. – почти крикнул Шельга.

– Я не знаю, – ответил немец, словно загипнотизированный. Он вжал голову в плечи и замигал глазами в растерянности. – Охотник…

Майор закусил губу, прислушиваясь. Но звуки больше не повторялись.

– Кто еще есть на базе, кроме тебя? – снова спросил Шельга. – Если там внизу Охотник, то кто же по нему стрелял?

– Василий Иванович, – обратился к Шельге Боголюбов. – Если я не ошибаюсь, то кричали одновременно на немецком и английском языках, а слова…

– Что – слова? – быстро отреагировал майор. – Не тяните, профессор!

– Такие слова не могли знать ни фашисты, ни американцы… в то время, – ответил Боголюбов. – Это из современного сленга. Ругались, одним словом… нынешним матом.

– Черт! – Шельга хлопнул рукой по шлему в том месте, где находился лоб. На секунду он впал в прострацию. – Похоже, Кошкина уделали! Раздолбаи! Вояки аховые, мать их! Всем вниз! Живо!

15. Охотник

Декабрь 2010 года. Антарктида.

Секретная подземная база «Черное Солнце».

Группа, словно подхваченная невидимым течением реки, стремительно спускалась по проржавевшей винтовой лестнице, огибая решетчатое ограждение шахты лифта. Бег по спирали, по сотням ступеней, напоминал водоворот, затягивающий вглубь бесконечности. Глухой грохот заполнял пространство и превращался в чудовищный гул.

Змей летел, как пришпоренная лошадь, не оглядываясь. Мчался с такой скоростью, будто за ним гналась стая бешеных собак, будто убегал от волны пылающей магмы, выплеснувшейся из жерла проснувшегося вулкана. Перфорированный металл стонал под ногами, сварочные стыки металлоконструкций готовы были вот-вот лопнуть, в воздух поднималась взвесь ржавой пыли. За ним поспевал Малыш – длинными кенгуриными прыжками, не отставая ни на шаг.

Змей по-мальчишески ловил кайф от предвкушения схватки. Еще бы – такое приключение! Пусть опасное, пусть даже смертельное. Но это было то, ради чего он отправился «за тридевять земель», то, чего он с нетерпением ждал. Как настоящий воин ждет сражения – яростного и захватывающего. Одна его часть сознания уже получала порцию адреналина, вторая – поспевала за ней. Мысли ерзали в голове, точно что-то предчувствуя, что-то нехорошее, но в то же время манящее. Тело горело как в лихорадке и продолжало движение к намеченной цели.

На очередном витке лестничной спирали Змей со всего маху врезался плечом в стальную решетку двери, преграждавшую путь. Сделал ли он это нарочно, чтобы вышибить ее, или просто думал, что ржавая щеколда с той стороны не закрыта, но дверь действительно распахнулась наружу с ржавым скрежетом, и Малыш провалился в пустоту, едва успев ухватиться одной рукой за металлические прутья. Пулемет упал куда-то вниз, удаляясь звонким металлическим эхом.

Дверь дрогнула и начала коситься вправо и вниз – сорвалась одна из петель.

Малыш остановился и осторожно приблизился к раскачивающемуся на двери товарищу.

Змей закричал:

– Малыш! Помоги! Черт! Что за…

Малыш схватился одной рукой за дверной уголок, нагнулся, протянул свободную руку, но в этот момент дверь сорвалась – экзоскелет Змея рухнул в пустоту. Точнее, его как будто кто-то сорвал и сбросил вниз. Малыш готов был поклясться чем угодно, что он видел чью-то промелькнувшую тень. Крик отчаяния и ужаса, раздавшийся из-под ног, полоснул по ушам и тут же оборвался. Внизу что-то загромыхало.

– Змей!.. Змей!.. – заорал что было силы Малыш, направив ствол оружия в пустоту под ногами. Сердце вырывалось из груди.

Никто не отозвался.

– «Второй»! «Второй»! Ответь, «Первому»! – попытался связаться Шельга.

Безуспешно.

– Змее-е-ей! – снова крикнул в пустоту Малыш.

Змей молчал.

– Занять оборону! – приказал майор, окинув взглядом команду. Они кивнули, мол, ясно. И рассредоточилась на лестнице, ощетинившись оружием.

– Черт!.. Зме-е-е-е-е-й! – Кулак Малыша несколько раз впечатался в бетонную стену, посыпалась крошка.

Шельга подошел к нему ближе.

– «Третий»… Малыш, успокойся… – начал он. – Где «Второй»? Его видно?

– Командир, я что-то заметил, – в запале проговорил Малыш. – Ей-богу, видел! Оно схватило Змея!

– Малыш, остынь, тебе показалось. Змей упал, но «эска» его сбережет, ты же знаешь.

– Почему же он молчит?

– Может, что-то вышло из строя, – поплыл в догадках Шельга. – Связь, например.

– Нет, командир, – твердо сказал Малыш, глаза гневно блеснули. – Спросите у фрица…

Шельга обернулся и посмотрел на перепуганное лицо немца. Тот понял все без слов:

– Охотник. Больше некому. Он очень быстрый и очень сильный. Я же предупреждал…

Шельга долго всматривался в трясущегося от страха немца и понял: не лжет.

Малыш осторожно нагнулся и посмотрел в провал, подсвечивая себе фонарем.

– Вот блин, – выдавил из себя он, невольно отступив. Ему стало дурно.

– Что там? – встрепенулся Шельга.

– Сами посмотрите. – Малыш отошел в сторону, присел на корточки и прислонился ранцем к стене.

Шельга приблизился к краю провала и глянул вниз.

Охотник оправдывал прозвище. Внизу была устроена настоящая волчья яма, по всем правилам западни, только вместо деревянных кольев в листовую сталь были вогнаны заточенные куски арматуры. При падении Змей напоролся на них, и, если бы не экзоскелет, то не меньше десятка ржавых прутов превратили бы его тело в одну огромную кровоточащую рану. Однако один из ржавых прутьев все-таки нашел незащищенное место в корпусе «эска» Змея и пронзил его. Прямо в сердце, пробив тело насквозь. Титановая пластина панциря вывернулась наружу, обнажив окровавленное острие. В том, что Змей мертв, сомнений не было. Как не было сомнения и в том, что и дальше их могли поджидать подобные страшные ловушки.

– Сука! – вдруг выкрикнул Шельга. – Я достану тебя, где бы ты ни спрятался! Я тебя кончу, мразь поганая! Ты слышишь меня?! Слышишь?!

Никто не ответил.

Шельга отошел от ловушки, поднял стекло шлема, чтобы все увидели его лицо, и обратился к группе:

– Слушай мою команду. Эта тварь не все просчитала. Далеко не все. Лестница разорвана метров на пять, не больше. Для обычного человека слишком много, точно не перепрыгнуть… – Майор замолчал, на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы понять, что какая-то страшная догадка осенила его сознание. Щеки побагровели, желваки зашевелились. Шельга вцепился взглядом в Хольмана и процедил сквозь зубы:

– А как ты пробирался на второй уровень? Отвечай!

Хольман вжался спиной в стену и жалобно произнес:

– Крысиные хвосты…

– Что – «крысиные хвосты»?! Не юли! – Майор не сводил глаз с немца.

– Это я их отрезал, – признался Карл. – Связал из них отличную лестницу. С ее помощью и спускался – раскачивался и прыгал, – после каждого слова голос немца дрожал все больше и больше. Он попытался заискивающее улыбнуться, но улыбка получилась фальшивой, неестественной. – Простите, я забыл…

– Что ты забыл, гад?! – дослушав перевод, взревел Малыш и бросился к немцу. – Забыл, что подставил нас?! Ты убил Змея, сука!.. Змея!

Малыш схватил Хольмана за грудки, потряс и сделал то, чего от него никто не ожидал: поднял и швырнул через себя. Немец завопил, как пойманный волком кролик. Его тело, сделав неполный оборот в воздухе, исчезло во тьме провала.

Раздался тупой звук падения.

Крик стих, как затушенный водой костер.

– Ты чего натворил?! – Шельга не верил своим глазам. – На хера ты проводника грохнул? Ты в своем уме?

– Мерехлюндия напала, – заковыристо ответил Малыш и сплюнул на пол. В его глазах не было ни капли сожаления о содеянном. – Обойдемся без него как-нибудь…

Майор подскочил к провалу и ошарашено уставился вниз.

Хольман превратился в кровоточащий кактус. Тело, насаженное на дюжину штырей, какое-то время продолжало извиваться и дергаться, но все слабее и слабее, пока не замерло в последнем предсмертном хрипе. Одна из арматур, пройдя через затылок, повыбивала зубы и торчала прямо из открытого рта, как пестик плотоядного цветка, который раскрыл кровавые лепестки и обнажил внутреннюю гниль.

– Писец подкрался незаметно, – с сарказмом констатировал Крот, который с поступком Малыша был полностью согласен. – Командир, он заслужил. Давайте-ка лучше переправляться на другой берег, а то пока мы тут барражируем, кто-то другой быстрее доберется до главного приза. Малыш поступил правильно – этот фашист, по ходу, больше вреда наделал бы, чем пользы. Я что – зря свой хлеб должен есть? Проведу куда надо, не сомневайтесь.

– Да. Ты прав, Крот, – согласился Шельга. – Но я пойду первым. Хватит глупых и бессмысленных смертей на сегодня. Со мной все согласны?

Ответом был короткий жуткий рев, снова вырвавшийся из темноты. От этого звука у людей заложило уши. Сердца гулко ухнули куда-то вниз. Он лишал воли, забирал силы и делал окружающий мир нереальным, фантасмагорическим.

* * *

Преодолев «волчью яму», группа спустилась ниже и очутилась возле входа второго уровня. Освещение работало слабо. Здесь, так же как и наверху, царил полумрак и полное запустение. Но воздух оказался более свежим и не таким затхлым. Очевидно, система вентиляции осталась неповрежденной и функционировала вполне сносно.

Ким заглянул в открытую шахту подъемника, но кроме направляющих и толстых тросов, обильно покрытых слоем окаменевшей смазки и пыли, ничего не увидел – они уходили вглубь и растворялись в черной бездне, из которой долетало глухое утробное урчание, словно из гигантского кишечника неизвестного чудовища. От этих звуков Андрею стало не по себе, и он поспешил снова примкнуть к группе.

– Что? – поинтересовался у него Малыш.

– По-моему, подъемник отжил свое, – печально сказал Ким. – Жутковато, не находишь?

– Согласен, – произнес Малыш каким-то отсутствующим тоном. – Мне вовсе расхотелось туда идти, если честно. – Он указал на полуоткрытые ворота. – Чувствую, что-то там нехорошее. Но оно должно ответить за смерть Змея. Мы с ним хоть и не всегда контачили, но он был отличным парнем, уж поверь.

– Верю, – согласился Ким. – Мы с Пашкой вообще друзьями со школы были – водой не разольешь. Что теперь его матери говорить, ума не приложу. Ник тоже сам не свой – всю дорогу молчит, переживает. С утра не в себе. С тех пор, как проснулся.

– Да, вид у него какой-то пришибленный, – согласился Малыш. Он обернулся и посмотрел на Воронова, который стоял, понурив голову, в пяти шагах от него. – История грустная получается. От нее животики от смеха не надорвешь.

Дух Николая действительно держался на честном слове. Ему не верилось, что события нескольких часов успели унести жизни двух людей, одна из которых – близкого друга. Он винил себя в его смерти. А что самое горькое – это была правда, так как именно он внес его кандидатуру в проклятый список и передал Шельге, чтобы тот пригласил Пашу в экспедицию. Последнюю экспедицию в его жизни…

После недолгого молчания Малыш сказал:

– Я решил для себя, что на обратном пути его заберу, чтоб похоронить по-человечески, а чувствую, что ничего не выйдет, не сдержу обещания.

– Кого? – сразу не понял его Ким.

– Змея.

– А почему нельзя забрать тело? Почему не сдержишь?

– А ты как думаешь?

– Мне страшно, – заявил Андрей. – Не могу думать. Мысли в голову не лезут. Совсем.

– Сам такой, – признался Малыш. – Очко, поди, не железное. Ощущение такое, будто мне собака на лодыжку пи-пи делает и повизгивает от удовольствия, а пнуть ее не могу, как сковывает что. У меня всегда так – к неприятностям. У других рука, к примеру, к деньгам чешется, а мне в подсознании псина безнаказанно на ногу мочится.

– Может страх нам карты подтасовывает?

– Нет, не страх это. Скорее – неизвестность. Здесь только у старушки с косой есть право раскладывать бесконечный пасьянс. А мы играем с ней в покер. Она – сдает, Док. У нас есть только возможность сдвинуть колоду. Я предвижу, что все закончится печально, очень печально. Чувствую, комбинация будет хуже, чем у нее, и смухлевать не получится, а вынужден брать новую карту и продолжать игру.

– Да. Блеф здесь не прокатит, – согласился Ким.

К ним подошел Шельга.

– Хватит гадать на кофейной гуще, пора идти и вышибать мозги этому Охотнику, – сказал он. – Тема исчерпана. А сомнения – в сторону, ясно?

– Так точно, командир, – разом ответили Ким и Малыш и направились к воротам.

– Надеюсь… – задумчиво проговорил Шельга, пристально всматриваясь в темный зев ворот, рождавший в подсознании чувство неуверенности, тревоги и обреченности.

* * *

Воронов первым заметил труп.

Он вскрикнул. Но звук не сорвался с губ, а вернулся вовнутрь, подобно падающему в колодец камню. Он отпрянул назад, держа перед собой фонарь, свет которого запрыгал по мертвецу. В затылке у Ника похолодело. В желудке поселился тяжелый кирпич. Мозг растекся по черепу, как медуза.

Перед ним, прислонившись спиной к стене, полулежал мертвый человек. Точнее – верхняя часть: ноги и таз отсутствовали, а может, находились где-то рядом – Ник их не заметил. Глаза мертвеца, остекленевшие и огромные, как бильярдные шары, уставились на Воронова, будто два бездонных колодца. А рот покойника застыл в немом крике, сложив губы в черный ноль ужаса. Тело покоилось в луже крови, не успевшей свернуться. Вывернутые и разорванные кишки, словно щупальца дохлого осьминога, вывалились наружу.

Ник резко развернулся, поднял стекло шлема и выблевал на пол, едва не упав на колени. После тошнотворной волны накатила слабость и апатия.

К нему подскочили Шельга и Ким. Их лица выражали крайнюю обеспокоенность.

– Что с вами, Док?! – Руки Андрея подхватили Николая – экзоскелет хоть и крепкая машина, но его функции полностью зависели от нервной системы человека и его моторики, с которой он был связан сенсорными датчиками. Упади Николай в глубокий обморок – «эска» незамедлительно повторил бы это состояние, отключив серводвигатели.

Шельга нервно покусывал губу.

– Я… в порядке, – выдавил из себя Николай, пошатнувшись. – Вот…

Он указал на труп.

Подошли Малыш и Крот.

– Дела-а-а, – протянул Малыш и добавил со злой иронией: – Интересно, что здесь негр забыл-то? Фашисты, вроде, сахарный тростник и хлопок на базе не выращивали. Ай-яй-яй! Жил не тужил, а тут на тебе. Ни сесть ему больше на пальмовый пенек, ни съесть пирожок с банановым джемом. – Малыш нагнулся, макнул кончик пальца в кровь и поднес к глазам. – А покойничек-то – свежачок!

У Николая при упоминании о пище заурчал желудок.

– Шутишь?.. – с сарказмом поинтересовался Ким, возмутившись расистским цинизмом Малыша. – Или съесть собрался?

– Да нет. Какие тут шутки? Просто черных не люблю. И не только выходцев из Африки, остальных – тоже. Всех этих козолюбов, что свинину не признают.

– Вегетарианцев? – Глаза Кима еще больше сощурились ехидными щелками.

– Ага, вроде того. Тех, что Аллаху своему молятся, а потом берут в руки автомат и убивают детей неверных. Для них что барану, что человеку горло перерезать – раз плюнуть. Зверье, да и только.

– Не все такие, – заметил Ким. – Когда-то они вместе с нашими дедами Берлин брали.

– Много ты понимаешь, – буркнул Малыш. – Далеко ходить не надо. Ты вон на наших кавказцев глянь – грызут друг дружке глотки, считая себя лучше остальных, а, по сути – с одной горы спустились за спичками. А Берлин – то в прошлом.

– Узкоглазых, таких как я, ты тоже ненавидишь?

– Слушай, ну чего ты завелся, Ким? – Малыш отвернулся от корейца. – Машины у вас хорошие и не особо дорогие, доволен?

Ким зашевелил желваками, хотел что-то сказать, но сдержался и промолчал.

Шельга склонился над мертвецом, протянул руку, расстегнул «молнию» окровавленного камуфляжа, и, пошарив рукой вокруг его шеи, достал две прямоугольные металлические пластинки на бисерном шнурке. Удавьим взглядом впился в жетон и констатировал:

– Вояка. Форт-Брэгг[15]15
  Форт-Брэгг – одна из основных военных баз армии США, расположена в основном в округе Камберленд в Северной Каролине около города Фейетвилл.


[Закрыть], мать его.

– Неужели афроамерикос в зеленом берете? – удивился Малыш. В его голосе скользнули радостные нотки. – Интересно, бывший или действующий? Жаль, что не я его шлепнул, а то бы щас быстренько зарубку на прикладе сделал.

– «Третий», держи свою идеологию при себе и не юродствуй, – попросил Шельга, нахмурив лоб. – Ты что-то больно разошелся. Опять за свое?

– Моя идеология: никому не доверяй и смотри в оба по сторонам. Она неоднократно нам жизнь спасала, командир. – Малыш принял вид расстроенного ребенка, у которого начался зуд и нет возможности почесаться.

– Да что гадать, – сказал Крот, будто проснувшись. – Ясно одно: какая-то блядь нас сдала. А то, что это наемник – ежу понятно. Скорее всего, был не один. Нужно остальных покойничков поискать. Спустились, а не знали, что смерть – она рядом…

– Как они могли проникнуть на базу раньше нас? – спросил у Крота майор.

– Как? Хм, – буркнул Крот. – Они в легком обмундировании, не то, что мы. Проскочили через вентиляцию, где наши «эска» не прошли по габаритам. Мы часами уже блуждаем, а они прямиком – на второй уровень. Тут их Охотник – цап-царап!

– Ну да, ну да, – размышлял вслух Шельга. – Выползли на свет и следы от вездехода, замеченные Кошкиным, и пропавшие конденсаторы. Все складывается. Факты – вещь упрямая. Одним словом, очень неприятная картина получается. – И обратился к Воронову: – Николай, как вы думаете, Охотник – и есть тот самый инопланетный монстр, которого оживили фашисты?

– Не уверен, – ответил Ник. – Точнее, я не могу утверждать это, как и обратное тоже. Дед упоминал лишь о его генетических способностях, а во что эта тварь могла перевоплотиться за эти годы – кто знает.

– Командир! – раздался голос Лисы, которая с Боголюбовым углубилась в тоннель. – Идите к нам. Здесь такое… сами увидите.

– Понял, идем к вам. – Шельга махнул рукой, приглашая за собой группу, и первым зашагал в темный тоннель.

Николай бросил последний взгляд на белки глаз негра, похожие на облупленные крутые яйца, на рот, который застыл в немом крике, показав розовую внутренность, и направился вслед за остальными.

* * *

Окровавленные трупы наемников лежали будто кегли, разбросанные сокрушительным ударом шара. Разорванные, растерзанные, изуродованные почти до неузнаваемости. Только вместо шара для боулинга здесь, скорее всего, использовалась какая-то чудовищная сороконожка с циркулярными пилами вместо лапок. По положению тел без труда определялось, что главной целью наемников было не сопротивление чему-то или кому-то, настигшему их в длинном коридоре, а паническое бегство. Если это сотворил Охотник, то ярость его неодолима, а сила многократно превышала человеческую. Такого зверя ничто не могло сдержать. Один из покойников был переломлен пополам и воткнут в вентиляционную трубу, словно намертво заклиненный патрон в автоматном стволе. В глазах мертвеца застылое удивление и звенящее безумие.

От жути дыхание у людей сбивалось, грудь захлебывалась пропитанным смертью воздухом.

Крот грязно и коротко ругнулся.

– Кранты всем, – произнес Малыш.

Боголюбов стоял у выхода, уставившись невидящим взглядом в одну точку. На него нашло какое-то оцепенение.

«Это какой-то конец света!» – мысленно простонал Воронов. Он чувствовал себя отвратительно: еще секунда – и его кишки готовы были вылезти изо рта вместе с завтраком. От сладкого тошнотворного запаха смерти кадык дернулся вверх и прилип к трахее.

Шельга подошел к одному из трупов.

– Док, идите-ка сюда, – позвал он Николая. – Я думаю, вам тоже будет интересно.

Воронов нехотя приблизился к майору. Ему вовсе не хотелось «интересоваться» находкой Шельги. Все, что здесь находилось, вызывало рвотный рефлекс и чувство близкой опасности – больше ничего.

– Узнаете?.. – Майор указал на тело, лежавшее на полу.

Николай сразу узнал мертвеца, несмотря на ужасающие раны. Это был длинноволосый блондин – тот самый, напарник Бруно, с которым ему пришлось «познакомиться» на даче в Сосновке, тот самый, которому посчастливилось не попасть под смертоносные удары майора и благодаря этому выжить. Выжить тогда. Голова блондина была отделена от тела не совсем обычным способом: ее не отрезали, а скорее оторвали, выдернули из тела вместе с частью позвоночника. Живот вспороли чем-то острым от паха до грудной клетки, несколько обломков ребер торчали наружу.

– Командир, не лучше ли нам убраться отсюда, с базы, пока не поздно? – предложил Николай после паузы. – Мы можем погибнуть так же, как они.

– Нет, – твердо решил Шельга. – Мы должны сделать то, ради чего мы здесь. Не думайте, мне нелегко говорить это. Я прекрасно понимаю степень угрозы, но, похоже, другого выбора нет. Лучше пусть погибнет несколько человек, чем вся цивилизация.

– Но можно вызвать подкрепление. Вы видите, на что способна эта тварь. Нас слишком мало. Зачем рисковать жизнями? Я за то, чтоб покинуть базу, и можете сколько угодно считать меня трусом.

– Это займет слишком много времени. А что, если нацисты из Четвертого рейха успели передать координаты базы? Пока они – далеко. Мы – близко к цели. Осталось спуститься на третий уровень, забрать из лаборатории препарат вашего деда, а тогда и свалим отсюда. Да, мы многим рискуем, но препарат архиважен для нашей науки, мы не можем бросить его здесь. Мы стоим на пороге открытия, которое…

– Которое – что? – перебил Николай. Невысказанный подтекст дошел до него и неприятно резанул сознание. – Порог такого открытия – это порог больших проблем для всего человечества! Вы не отдаете себе отчета! Дед просил меня уничтожить все его исследования вместе с базой!

– Тише, тише… – Шельга на секунду замолчал. – Постарайтесь успокоиться. Вы слишком взволнованы.

– Я пытаюсь. – Николай сделал глубокий вдох и шумно выдохнул. – А инопланетная тварь?..

– Ее – уничтожим. Не сомневайтесь.

– Как?

– Всему свое время. – Шельга повернулся к Малышу. – «Третий», возьми с собой Кима и Крота, и попробуйте отследить маршрут движения Охотника, а мы посмотрим, откуда эти субчики появились. Да и поохотиться за этой тварью, что убила их, тоже бы не мешало. По возможности, ее нужно уничтожить.

– Сделаем, командир, – ровным голосом, будто робот, ответил Малыш.

– Мы пойдем вслед за вами по сигналу «маяка» и попутно обследуем другие секторы базы, – добавил Шельга. – Будьте осторожней, ребята.

Три экзоскелета зашагали вглубь темного коридора и вскоре огоньки их фонарей исчезли за поворотом.

* * *

Коридор за коридором, поворот за поворотом, бесконечные двери и лестницы преодолевала группа Малыша. Казалось, им не было конца. Создавалось впечатление ходьбы по замкнутому кругу. Но вскоре диггерские навыки Крота дали положительный результат.

Крот вывел группу в помещение, заваленное от пола до потолка поеденными ржавчиной металлическими конструкциями. Повсюду беспорядочно разбросаны кучи бетонных обломков. Как будто какая-то страшная битва прошла здесь давным-давно. На всей обстановке лежала печать запустения. Здесь было так темно, что даже фонари отгрызали считанные метры от стены мрака.

– Крот, ты уверен, мы двигаемся в правильном направлении? – поинтересовался Ким. – База огромная. Если мы будем так и дальше продолжать – за неделю ее не обшарим. Может, Охотник ушел на другой уровень?

– Нет. Мы идем правильно, – ответил Крот, вглядываясь в темноту. – Я вижу его следы. Он был здесь совсем недавно. И возвращался.

– С чего ты взял? – спросил Малыш, озираясь по сторонам.

– С того… – Крот пригнулся и проскользнул под тяжелой балкой. – Ты когда-нибудь был в саванне?

– А что? – не сразу понял вопрос Малыш.

– А то, что лев, когда охотится на зебр или прочих животных, никогда не уходит далеко от стада, ясно? – пояснил Крот.

– Чего-о? – протянул Малыш и в недоумении захлопал глазами. – Мы, по-твоему, дичь?

– Что-то вроде того… – Крот шумно вздохнул.

– Надеюсь, ты шутишь? – спросил Ким.

Крот покачал головой.

– Да и зачем мы вообще следуем за ним? – добавил Ким. – Мне, честно говоря, эта затея лазить по темноте, когда тварь где-то рядом, совсем не нравится. Нужно было сразу спускаться на третий уровень…

Крот пару секунд помедлил с ответом:

– Приказ есть приказ – это не обсуждается. Задача поставлена командиром и ее нужно выполнять. К тому же лестничный марш к третьему уровню обрушен метров на пятьдесят, а здесь может быть еще какой-нибудь резервный проход. Немец говорил, на втором уровне есть командный пункт и личные апартаменты коменданта.

Группа медленно двинулась вперед.

– Крот, как думаешь, – неожиданно спросил Ким, – что здесь было раньше? Слишком много что-то железа в одном месте фрицы накидали. Тут и черт рога обломает. Зачем все это?

– Да не фрицы это, – ответил Крот. – Скорее – Охотник. Для чего – сам не пойму… – и тут же умолк.

Впереди, справа, метрах в двадцати он увидел округлый торец массивной железобетонной трубы, изнутри которой исходил тусклый свет.

– «Первый», мы кое-что нашли. Прием. – Переключившись на внутреннюю связь, доложил Крот.

– Понял, «Пятый», – ответил Шельга по связи. – Оставайтесь на месте. Через десять-пятнадцать минут будем у вас. И давайте там без фанатизма. У нас тоже улов хороший. Нашли вентиляционную трубу, по которой те архаровцы спустились.

– Понял, «Первый». Конец связи. – Ответил Крот и переглянулся с Кимом и Малышом.

На секунду воцарилась тишина, трое молчали, и затем Ким, поняв недвусмысленный взгляд Крота, сказал:

– Нам ведь сказали подождать здесь… – Его лицо натянулось.

– Семь бед – один ответ! – сказал Малыш, вращая глазами. – Идем, проверим. Я – за.

Он уверенно направился к трубе, держа пулемет наизготовку.

– Да вы чего! – Андрей попытался схватить Крота, но тот отмахнулся и зашагал вслед за Малышом. – Сумасброды…

* * *

Труба была довольно большая. Человек, облаченный в «эска», мог бы войти в нее без труда, если бы захотел. Никто не торопился: Бог знает, какая чертовщина могла там находиться. Слабое движение воздуха обдувало лица людей и доносило неприятный сухой запах, схожий с чердачной пылью и гниющими диванными подушками.

Малыш долго всматривался в черную сердцевину трубы, в дальнем конце которой светилось маленькое пятнышко. Затем опустил стекло шлема, активировал режимы «бинокль» и «ночное видение», сфокусировав крестик прицела на предмете. Анализатор выдал информацию: пистолет «Глок 23» с присоединенным тактическим фонарем и лазерным целеуказателем.