Текст книги "Проект «Сфинкс»"
Автор книги: Андрей Ивасенко
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
8. Побег
Сентябрь 2010 года. Россия. Подмосковье.
Дачный поселок «Сосновка».
Очнулся Воронов от сильной боли, которая расползалась от затылка по всей голове. Хотел дотронуться до того места, откуда поступали болевые импульсы, но руки оказались скованные за спиной наручниками.
В доме царила затхлость, пахло плесенью и чем-то еще – сладковатым и приторным, вызывающим тошноту. Запах был знаком Николаю, но он не сразу понял, что это был запах крови. Ник с тоской глянул по сторонам.
Рядом сидел Василий, уставившийся в пол оцепеневшим взглядом, будто отрешившись от окружающего мира в безмолвной молитве. На его лбу, подбородке и под носом засохли тонкие струйки запекшейся крови, схожие на потеки малинового сиропа. Он слабо стонал.
«Вот так угораздило…» – с досадой подумал Воронов.
– А, очнулся! – послышался откуда-то сверху неприятный голос долговязого блондина.
Курт подошел к Николаю, присел.
Воронов медленно поднял голову, поморщился от боли, и спросил:
– Кто вы? Что вам надо?
Долговязый бесцеремонно схватил его за шиворот, приподнял и прислонил к стене.
– Давай, умник, быстрее приходи в себя, – сказал он, поигрывая пистолетом у лица Николая. – У нас много вопросов накопилось. Если ты на них правильно ответишь, то у тебя появится шанс дожить до утра и умереть на рассвете тихо, без мучений.
Воронов промолчал и снова осмотрелся, морщась от головной боли, которая словно паровой молот колотила по черепной коробке.
Крепыш сидел за столом и нервно перелистывал страницы дневника. По его хмурому, сосредоточенному лицу Ник понял: с шифром тот так и не разобрался.
– Чего молчишь? – прервал ход мыслей Ника долговязый и легонько пнул его носком ботинка в бок. – Отвечай!
После этого удара Николаю стало еще хуже. Удар пришелся в область печени. Мир вначале потемнел, а потом перед глазами поплыли концентрические цветные круги. Он глухо застонал и снова завалился на бок.
– Эй! Тише, Курт! – окликнул блондина крепыш. – Смотри не убей его раньше времени! А то у меня создается такое впечатление, что ты одним махом весь мир собрался уничтожить. Сторож – ладно. Ты собаку-то зачем укокошил, ответь, пожалуйста. Чем она тебе помешала?! Это, поверь, уже смахивает на безумие.
Курт досадливо закусил нижнюю губу и, бросив недоброжелательный взгляд на скорчившегося Николая, ответил:
– А чего? Какая от этих псов польза? Я с детства собак не люблю. Моя сестра как-то завела французского бульдога, так эта псина мне в доме всю атмосферу испортила. В прямом смысле слова.
– Чем же, Курт, могла тебе навредить милая собачка?
– Милая?!.. Ты знаешь, Бруно, как пердят эти долбаные собаки? Жуть!
– Как же ты потом поступил с бульдогом?
– Когда сестра лежала в больнице, я выловил того смердящего говнюка, усыпил хлороформом и закопал живьем на лужайке перед домом. А сестре сказал, что бульдог сбежал.
– Однако!.. Твое милосердие не знает границ… – Бруно подошел к Николаю, присел на корточки и, приподняв рукой его подбородок, спросил:
– Как вы себя чувствуете, господин Воронов?
– Да что с ним разговаривать, Бруно?! – встрял блондин. – Дай мне его на пять минут – соловьем запоет!
– Я думаю, что господин Воронов и без применения силовых методов дознания выдаст нам ключ к шифру, – почти ласково сказал Бруно. Но голос звучал так же приятно, как погремушка на хвосте у гремучей змеи. – Ведь скажете?.. Если, допустим, я вам пообещаю сохранить жизнь, а вы дадите слово, что далее не будете совать нос в чужие дела, а поедете куда-нибудь в Египет раскапывать своих мумий? Как вам такое предложение?
– Мумии меня мало интересуют в настоящий момент, – медленно проговорил Ник (на лице крепыша расплылась улыбка: «клиент» заговорил, а это означало, что он будет говорить и дальше). – Где гарантии, что вы не передумаете и не нарушите данное слово? Вам ведь не составит особого труда избавиться от нас, после того как я открою код шифра?
Бруно задумался. Курт хотел что-то сказать, но крепыш остановил его жестом руки.
– Хорошо, – твердым голосом сказал Бруно. – У вас будут гарантии. Предлагаю следующее: вы забираете себе дневник, а утром я отпущу вашего водителя вместе с ним; а вы, после того как он отъедет на безопасное расстояние, свяжетесь с ним по телефону, а затем передадите мне точные координаты места, где находится интересующий нас предмет. Согласны?
Обдумав предложенный вариант передачи данных, Воронов сказал:
– Воля ваша, я согласен. Тем более что выбора у меня особого нет, как я понимаю.
Николай понимал, что обещания этих людей и яйца выеденного не стоят, но у него оставался еще один весомый козырь на руках, без которого любые координаты месторасположения базы сместятся на сотни километров – медальон коменданта, который он успел припрятать под резиновым ковриком в машине Василия.
Крепыш, удовлетворенный согласием Николая, отошел от него и снова уселся за стол. Долговязый Курт подскочил к нему и заговорил по-немецки:
– Ты что, Бруно? Как только мы отпустим водителя, он сразу же выбросит документ и смоется куда-нибудь в район Камчатки! Ищи потом эту русскую свинью! А этому ботанику, – он кивнул на Ника, – я вообще не верю.
Воронов понял, что сказал Курт крепышу, но виду не подал. Он и сам в данный момент думал о том же: Василий явно не походил на храбреца, – ни внешностью, ни характером – и от него можно было ожидать чего угодно.
– Помолчи, Курт, – урезонил блондина Бруно. Говорил он громко и на русском: скорее всего, хотел, чтобы и пленники тоже услышали и поняли его слова. – Я умею разбираться в людях и редко ошибаюсь, меня этому обучали ни один год. Куда этот водитель денется? Мы его в два счета найдем хоть на Аляске. К тому же для подстраховки мы сделаем ему инъекцию сильнодействующего яда…
Воронов мельком взглянул на Василия и заметил, как тот, едва услышав эти слова, побледнел белее полотна для кинопроекции.
– …а противоядие, – продолжал Бруно, – передадим с господином Вороновым – водитель сам прибежит к нему, так как на введение антидота у него будет не более суток. В противном случае – яд мгновенно убьет. Сходишь позже в нашу машину, возьмешь ноутбук и спецсредства из нашей аптечки. Да, и прихвати что-нибудь перекусить в сторожке того прыткого старичка.
– Ну что ж, – мрачно согласился Курт. – Ты старший в группе, тебе и ответ держать перед руководством, если что пойдет не так. А поужинать давно пора. Со вчерашнего дня желудок пустой.
– Вот и ладушки, как говорят у русских, – удовлетворенно произнес Бруно. – К тому же и господам пленникам нужно поесть. Господину Воронову предстоит серьезная работа, а этот трус меньше будет думать о плохом. – Он кивнул на Василия.
– Сытый человек всегда спокойней. – Согласился Курт. – Скоро стемнеет, тогда и пойду.
* * *
Тень ночи плавно легла на землю. Лунный лик то прячась, то вновь появляясь из-за пепельно-серых туч, словно прогрызал своими серебряными зубами черно-синее небо.
Курт выглянул в окошко и обозрел близлежащие дома. Дачный поселок тонул во мгле. Долговязый завесил шторками окна, включил свет и, насвистывая какую-то незатейливую мелодию, вышел из дома.
Бруно освободил от наручников руки Воронова, усадил за стол, пододвинул к нему дневник, лист бумаги и шариковую ручку. Сам сел напротив, положив перед собой пистолет с навинченным глушителем, и внимательно наблюдал за Ником, иногда поглядывая на притихшего Василия. Воронов же время от времени бросал обеспокоенные взгляды на вороненую сталь оружия, мешавшего ему сосредоточиться.
Пока Ник анализировал рукопись деда, Василий не терял времени даром. Аккуратным и точным движением сместил сустав большого пальца кисти – на его лице не дрогнул ни один мускул – и высвободил правую руку из металлического объятия наручников. Нужно было спешить: через пятнадцать-двадцать минут Курт мог вернуться, а такие «помощники» весьма нежелательны в деле, которое задумал водитель.
Крепыш ничего не заметил, так как уделял больше внимания Воронову. Однако Николай успел подметить, что взгляд у Василия как-то странно изменился. Глаза таксиста больше не выказывали ни чувства страха, ни глубокой апатии. В них появились волевая решимость и какая-то скрытая агрессия. Заметив, что Василий что-то замыслил и подмигнул ему, будто сказал «да», Ник решил отвлечь внимание Бруно.
– Кажется, картинка начинает слаживаться воедино, – пробормотал он самым непринужденным тоном. Шариковая ручка в руке Ника сделала несколько быстрых росчерков на листе бумаги, испещренном столбцами цифр и слов. – Вот, посмотрите.
Бруно встал, подошел к Николаю и, опершись на стол двумя руками, склонился над дневником.
Последующие три секунды происходили с полным ощущением нереальности происходящего. Николай Воронов никогда не видел ничего подобного в своей жизни – разве что в кинофильмах об агентах спецслужб. И если бы он не увидел это собственными глазами, то никогда не поверил бы. У него не хватило времени, дабы понять, что случилось.
Василий резво вскочил на ноги и в доли секунды очутился рядом с Бруно. Шансов для выживания в такой невыгодной позиции у немца было не больше, чем у полевой мыши, оказавшейся в лапах матерого кота. Крепыш лишь успел повернуть голову и оторвать руки от поверхности стола. Его глаза расширились от удивления в тот момент, когда на его основание носа и хрящевую трубку трахеи обрушились два коротких сокрушительных удара. Из носа крепыша хлынула кровь. Раздался сиплый хрип, больше схожий на предсмертное дыхание. Тело упало на пол и после непродолжительных конвульсий замерло. Воронов ошарашено смотрел на спокойное лицо Василия, на болтающиеся наручники на левой руке, на свободную руку, в которой тот держал оружие врага.
– Позвольте представиться, – с какой-то мрачной бравадой произнес Василий. – Шельга Василий Иванович, майор ГРУ.
Заметив, что Воронов потерял дар речи после всего увиденного им, майор-разведчик дружески похлопал его по плечу и сказал:
– Все, Николай Иванович. Успокойтесь. Фуршет с немецким радушием закончен.
– Как… ты… вы… смогли… с ним справиться? – произнес Ник таким слабым голосом, словно из него выпустили весь воздух. – Что произошло? Ты… вы – разведчик?
– По долгу службы мне приходилось и не таких тарантулов давить, – с нотками гордости сказал Василий. – Ладно. Берем в себя в руки. Нужно уносить ноги отсюда, пока второй не вернулся. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
– Но разве вы не хотите его взять в плен, чтобы допросить? – поинтересовался Воронов.
– Зачем же? – не без удивления воскликнул майор, усмехнувшись. – Он мелкая сошка. От этого гиббона с мозгами бабочки мы ничего интересного не узнаем. Кроме того, скоропостижная смерть его командира, возможно, вызовет излишнее беспокойство у белобрысого – наделает каких-нибудь глупостей. В этом случае, помимо его желания, мы сможем узнать гораздо больше интересующей нас информации, что будет нам на руку.
– Нам?..
Василий сделал глубокий вдох, сосредоточился и сказал:
– Вы ввязались в опасную игру, Николай Иванович. И боюсь, что без нашей помощи вам уже не обойтись. Придется сотрудничать с нашим Управлением, желаете вы того или нет.
– Говоря простыми словами: я вступил в коровью лепешку обеими ногами сразу. – Николай потупил взгляд в пол. В его голове начиналась мозговая лихорадка. – Те, кому вы только что наступили на хвост, не оставят нас без наказания. Они будут мстить за убийство их товарища…
В душе целиком с ним согласный, майор ГРУ сказал:
– Это их право. Но все не так уж и плохо, поверьте. Мое руководство наделило меня более весомыми полномочиями, чем у участкового инспектора. Так что постоять за себя мы сможем. Мы как-никак находимся в России, на своей земле. Пусть они боятся, а не мы. Идемте, поговорим обо всем по дороге.
Майор Шельга склонился над трупом, перевернул, обшарил карманы и извлек: ключи от своей машины, от наручников, а также электронную записную книжку и две запасных обоймы для пистолета. Закончив сбор трофеев, Василий взял растерявшегося Николая под локоть и вывел из избы.
* * *
– Какого черта… – начал было Курт, но образовавшийся в горле комок не дал ему продолжить.
Он стоял возле трупа Бруно и хмуро взирал на тело убитого. Готовый в любую секунду распсиховаться и выплеснуть свой гнев на все, что окружало. Закрыв глаза, постоял несколько секунд, чтобы прийти в себя. Губы и глазные веки нервно дрожали. У него был короткий запал. По сути дела, он был активный психопат. Склонный к агрессии и насилию. Непредсказуемый и опасный.
Немец открыл глаза.
Приступ гнева отошел на второй план, и мозг лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации.
Бруно убит. Определенно убит. Так не может выглядеть человек, у которого есть хоть какой-то шанс выжить. Убили голыми руками – это тоже очевидно. Курт и сам был мастак по части умерщвления людей подобным образом. Но кто мог сделать такое с опытным Бруно, которого даже многие сотрудники из Отдела ликвидаций не без оснований побаивались? Трусливый водитель или тот дылда ботаник? Не вяжется как-то с этими слюнтяями. Трудно поверить. Но факт оставался фактом: старший группы убит профессионалом. Где и на чем они с Бруно прокололись? Таксист?..
Курт осмотрелся.
Нужно было избавляться от трупа. Но как? Не тащить же его на себе в лес, чтобы закопать? На это уйдет много времени и сил. Бросить в колодец и удалить следы крови на полу? Найдут рано или поздно – возникнут проблемы с ФСБ или еще какой-нибудь силовой структурой. А это может создать в дальнейшем нежелательное внимание со стороны российских спецслужб, да и ненужные хлопоты на границе.
В углу он заметил старенькую керосиновую лампу.
«Отлично! Где-то должен быть запас керосина. Вероятно, русские пользуются подобным средством для освещения своих жилищ на тот случай, когда в поселке отключают электричество. Россия – страна абсурда…»
Вскоре нашел стоящую под лавкой канистру.
Курт вытащил шнурки из обоих ботинок Бруно, связал их вместе, а затем облил труп и стены горючей жидкостью. После положил один конец шнура в керосиновую лужу, а другой – поджег. А-ля бикфордов шнур – ничем не хуже. Через десять-пятнадцать минут воспламенится керосин и сожжет дотла все следы пребывания на даче.
«Ну вот, – подумал Курт. – Все концы, как говорят, в воду. Обгорелые кости идентифицировать будет практически невозможно. Жаль, теперь остался без поддержки. Одно радует: больше не придется лизать задницу и смотреть в зубы этому самодовольному Бруно. Пусть с ним теперь черти нянчатся!»
По лицу Курта расползлась довольная улыбка.
Он вышел из дома и неспешно направился к микроавтобусу. Торопиться было некуда. Гнаться за беглецами – бессмысленно: уже далеко. Если радиомаяк до сих пор не обнаружен, то позже их с легкостью можно будет засечь через спутник. Да и принимать самостоятельные решения без согласования с руководством он не имел права. Нужно выйти на связь, получить свежие инструкции и ждать прибытия новых агентов. «Теперь я тут за главного босса», – решил Курт, и его улыбка превратилась в подобие волчьего оскала.
* * *
«Тойота», словно чувствуя, что ее хозяину и пассажиру грозит опасность, мигом долетела по ухабистой грунтовке до поворота и свернула на автотрассу. Вспыхнули фары. Двигатель зарычал от удовольствия, когда колеса почувствовали под собой ровный асфальт, и стал набирать обороты. Машина с каждой минутой отдалялась все дальше и дальше от «Сосновки», полируя шинами серо-черную поверхность дороги.
Шельга покрутил ручку радиоприемника и, поймав понравившуюся волну, сказал:
– У меня в бардачке есть фляжка с коньяком. Выпейте. Это поможет прийти в себя.
– Нет, – тихо ответил Ник. Его голос почти утонул в реве двигателя машины и музыки. – Что-то не хочется. Знаете, Василий Иванович, у меня от алкоголя всегда щеки краснеют, смешно выгляжу…
Шельга рассмеялся.
– А я думал, вы слабак! – добродушно заметил он. – А вы, оказывается, вот о чем думаете! Молодца! Дела на поправку идут.
Воронов ничего не ответил, уныло смотря на дорогу, на проносящиеся встречные машины, слепившие дальним светом. О чем-то подумав, он обернулся и стал всматриваться в идущие следом автомобили.
– Не переживайте, – понял его волнение Василий. – Этот нацист за нами не следит. У него сейчас и без нас забот хватает. Любой агент, оказавшись в подобной ситуации, не станет ничего самостоятельно предпринимать, пока не получит указания от руководства. Этот Курт – птица хоть и опасная, но полета, думаю, невысокого.
– А вы? – спросил Ник. – Вы ведь тоже выполняете задание по чьему-то приказу?
Шельга подумал, прежде чем ответить:
– Да. Я выполняю приказ державы, в которой родился, вырос, которую люблю! Я горжусь своей родиной и преданно ей служу! Кстати, позволю напомнить: вы тоже являетесь ее гражданином…
– Так это держава выдала вам лицензию на убийство и право впутывать в это простых людей?
– В мире всегда выживает сильнейший. Так было и так будет. А эти выродки из Четвертого рейха стали мертвецами с самого рождения. Вы думаете, тот тип, который обещал отпустить, сдержал бы слово? Ага! – держи карман шире! Он с превеликим удовольствием сделал бы из нас мясной рулет и с аппетитом съел. Таких отморозков бесполезно молить о пощаде. Их нужно только уничтожать.
В салоне автомобиля воцарилась словесная тишина. Эту тишину нарушали лишь работающий двигатель и музыка.
– Как насчет дневника? – неожиданно спросил Шельга. – Вы расшифровали записи?
– Нет, – ответил Ник. Голос словно треснул в самой сердцевине слова. – Не успел. Мне нужен компьютер, тихое место и время для этого.
– Это я предоставлю, – заверил Василий. – Интересно, что же вам дед такого поведал? За чем так охотятся нацисты?
– Давайте обсудим позже, – предложил Ник. – Обсудим сверху до низу, не переживайте. А сейчас я хотел бы отдохнуть.
Воронов откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза, поинтересовался:
– Куда мы сейчас едем?
– К друзьям, – коротко ответил Шельга и добавил: – Хочу познакомить вас с нужными людьми.
– Угу, – устало выдохнул Ник. Сознание накрывала полудрема.
– «Пе-ре-мен!» – требуют наши сердца. «Пе-ре-мен!» – требуют наши глаза. В нашем смехе и в наших слезах, и в пульсации вен: «Пе-ре-мен! Мы ждем перемен…» – доносился из динамиков голос Виктора Цоя под аккомпанемент взрывных гитарных ритмов.
Шельга убавил громкость радиоприемника, перестроил машину в правый ряд. Задумчиво наморщил лоб, должно быть, размышляя о чем-то важном.
Николай Воронов спал безмятежным сном праведника, прислонившись щекой к боковому стеклу.
9. Воскрешение монстра
Ноябрь 1946 года. Антарктида.
Секретная подземная база «Черное Солнце».
Зубило ручного пневмомолота срубило последнюю заклепку на одном из стальных уголков, скрепляющих бронестекла саркофага. Рабочие отошли в сторону, положили тяжелый инструмент на пол и вытерли рукавами вспотевшие лица. Компрессор еще несколько раз надрывно фыркнул и умолк.
В бункере повисла тишина.
– Вы свободны, – приказал Штольц рабочим и, пристально посмотрев на ученых, сказал: – Начинайте.
Рабочие удалились в сопровождении охранника.
Профессор Майер нервно прочистил горло и громко скомандовал:
– Разогрейте поверхность! – от шума он почти оглох и теперь его голос прозвучал так, словно вынырнул откуда-то из тумана полуобморока. – И не подходите близко к саркофагу – это опасно! Стекло весит почти полтонны!
Рядом с профессором стояли комендант Штольц, доктор Фогель и восемь охранников. Лица штандартенфюрера и его головорезов оставались бесстрастными, а доктор волновался, смотря на саркофаг с тихой грустью.
Фогель был против размораживания существа, но, зная упрямый характер коменданта, вынужденно смирился с бесповоротным решением Штольца и прикусил язык. Перед тем, как решили вскрыть саркофаг, Эрих всю ночь не спал и слонялся в бездыханной тишине по своей комнате из одного угла в другой. Доктор пытался найти хотя бы какие-нибудь весомые аргументы, чтобы убедить коменданта отказаться от подобных действий. Но так ничего и не придумал. И сейчас какая-то необъяснимая тревога ползла по его спине к затылку и напоминала зуд между лопаток, когда хочется почесать в этом месте, но никак не можешь дотянуться. Ощущать себя дурацким фаршем, который обязан ждать, когда убийца проснется, заткнет за ворот салфетку, возьмет вилку с ножом и примется тебя поедать – не самое приятное чувство.
К саркофагу подошли два солдата в специальных кожаных костюмах, противогазах и касках. С безопасного расстояния они по очереди выпустили из огнеметов потоки горючей смеси. Саркофаг покрылся пламенем и облаком пара. В бункере начала резко подниматься температура.
Спустя несколько минут раздался треск, бронестекло медленно отсоединилось от саркофага и с глухим грохотом обрушилось вниз. От удара о пол по его почерневшей поверхности расползлась паутина белесых трещин. Хлынул поток воды. Лед таял на глазах, жидкость стекала на стекло, с шипением испаряясь на раскаленной поверхности.
– Готово, господин профессор! – промычал сквозь маску противогаза огнеметчик и отошел в сторону.
Ученые и комендант приблизились к саркофагу.
Существо в глыбе льда напоминало один из странных рисунков Пикассо – какое-то мерзкое зеленое создание с торчащими во все стороны отростками, выпуклыми глазами и хищными клыками. Ранее, находясь за бронестеклом, тварь не выглядела столь отвратительно. Но теперь клыкастая морда постепенно оголялась и представала во всей своей кошмарной красе. По ней стекала талая вода, ледяная корка отламывалась и отлетала прозрачной шелухой, отчего казалось, что существо как будто дышит и вот-вот готово наброситься на потревоживших его людей.
Инопланетная тварь была покрыта густой оболочкой желтовато-белой слизи. На ее поверхности начали появляться маленькие пузырьки, которые негромко лопались. Воздух наполнялся жутковатым запахом тления, словно люди очутились в древнем захоронении и столкнулись лицом к лицу с заплесневелой мумией.
– Господи! – вырвался за их спинами голос одного из охранников. – Вот так мерзость…
– Что же это такое?.. – прошептал другой охранник.
Многие из находящихся в бункере людей в этот момент мысленно перекрестились и невольно пятились назад.
Профессор подошел поближе к существу, надел медицинские перчатки и осторожно протянул к нему руку.
– Не делайте этого, профессор! – предостерег доктор Фогель. – Это может быть опасно!
Майер проигнорировал предупреждение. Пальцы профессора сблизились с биологическим выделением существа и слегка соприкоснулись с ним. Потом…
– Ой! Бог ты мой! – Майер подпрыгнул. Отдернул руку, сорвал перчатку и уставился на свои пальцы. Затем повернулся к доктору и коменданту и показал им свою кисть руки. Его глаза округлились и, казалось, что через толстые линзы очков их искаженное отображение едва не выскакивало наружу. Подушечки пальцев обильно кровоточили. Резиновые перчатки на полу буквально на глазах скукожились в бесформенную массу. – Вы это видите? Она разъела мою руку! Эта чертова слизь… разъела руку…
– Я же предупреждал вас! – воскликнул доктор, приблизился на два шага к профессору и тут же попятился назад с расширенными от ужаса глазами.
– Что… что?.. – почти прошептал Майер, не понимая происходящего.
Штольц и охранники тоже медленно отдалялись, не сводя глаз с того, что творилось за спиной Майера. Сухо щелкнули затворы автоматов и штурмовых винтовок. Все происходило словно в каком-то бесконечно затянувшемся сне.
– Оглянитесь, – каким-то мертвенным голосом прохрипел доктор Фогель, указывая рукой на что-то, от чего его указательный палец предательски дрожал. – Оно…
Прежде чем Майер успел обернуться, он услышал тихое, но довольно отчетливое глубокое дыхание и почувствовал затылком едва заметную волну движения. Потом послышалось приглушенное низкое рычание, треск ломающегося льда и сыплющихся на пол обломков. Спину обдало волной холодного страха, во рту у профессора моментально пересохло. Ему даже не хотелось думать о том, кому мог принадлежать этот звериный рык. Ноги вросли в пол. Все чувства канули в небытие, окутав тело зябким оцепенением. Отважиться на то, чтобы повернуться, он так и не смог. И не успел.
Тонкие, но крепкие, будто стальные тросы, липкие нити обвились вокруг его тела, сковав руки и ноги в своих цепких объятьях. Окружающее пространство замерло от страшного душераздирающего крика, вырвавшегося из горла Майера. Мысль, что все это галлюцинация, испарилась так же быстро, как подступило чувство неминуемой смерти и приближающегося безумия. Профессор кричал так громко и так протяжно, что у него самого чуть не лопнули барабанные перепонки.
Комендант Штольц, доктор Фогель и эсэсовцы стояли невдалеке, словно загипнотизированные, и ничего не предпринимали, чтобы вырвать профессора из этого смертельного капкана. На их лицах застыли одинаковые маски ужаса.
Крик профессора резко оборвался.
Тонкие щупальца существа накрутились на тело Майера, будто нитки на бобину, и так сильно сжались, что у того захрустели кости и едва не остановилось дыхание. Затем змееподобные отростки перевернули профессора вниз головой и подтянули поближе к хищным глазам, которые несколько секунд пристально изучали добычу. Профессор успел заметить, что тварь полностью освободилась из ледяного плена и теперь, ко всему прочему, добавила к своему внешнему облику дюжину паучьих лап.
Доктор Фогель первый пришел в себя.
– Не смей его мучить! – заорал он, обращаясь к твари. – Отпусти его!
Солдаты направили оружие на монстра и ждали команды Штольца, чтобы открыть огонь на поражение. Фогель, заметив это, умоляюще попросил коменданта:
– Прошу! Не стреляйте! Вы можете попасть в профессора! Существо должно быть разумным! Я попробую договориться с ним! – и, вновь обернувшись к монстру, крикнул: – Все хорошо! Ты слышишь меня? Мы не собирались причинить тебе вред! Отпусти его, и тогда мы сможем тебе помочь!
Монстр молчал, издавая лишь тихое утробное рычание. Большие глаза, налитые злобой, жадно впивались в бледные лица людей. По огромным клыкам стекали капельки слюны. Казалось, тварь присматривала очередную жертву.
– Доктор, – обратился к Фогелю комендант, – вы зря тратите время! Оно не понимает вас! Отойдите в сторону – мы уничтожим тварь, пока она и вас не сцапала! Это приказ!
– Помочь… – послышался голос существа, доносившийся откуда-то из глубины его чрева. – Прошу, не стреляйте… все хорошо…
Тварь ловко сымитировала голос Фогеля, но прозвучал он как-то странно, безжизненно, как будто эхо в горном ущелье. Однако Эрих обрадовался: существо поняло его слова и ищет контакт.
– Вот видите, оно понимает меня! – почти радостно воскликнул Фогель. И на два шага приблизился к монстру. – Я думаю, мы с ним поладим, если не будем проявлять агрессию…
– Осторожней, доктор! – напомнил Штольц. – Слишком близко не подходите!
Существо, заметив приближение человека, выпустило еще одно щупальце и тут же сжало им голову несчастного профессора. Тот вновь взвыл от боли. Седые волосы Майера окрасились яркой кровью, вытекавшей из-под маленьких присосок, которые раздавили очки и вонзили осколки линз ему в лицо.
Фогель замер.
– Нет! – снова он обратился к существу. – Не делай этого, прошу! Мы не причиним тебе вреда!
– Мы не причиним тебе вреда… – тут же повторило существо, раскачивая несчастного Майера.
Смотреть в глаза монстру Эрих не решался, видя лишь страдания профессора, который к своему несчастью не потерял сознание, а также передние когтистые лапы чудища, скребущие пол в нервном ожидании.
– Да оно просто издевается над нами! В сторону, доктор! – взревел за спиной Штольц. – Это приказ, слышите?! Немедленно отойдите!
Комендант отчасти был прав: голос существа действительно звучал как попугаичья перекличка в преисподней. У Эриха сжалось сердце и возникло предчувствие, что вот-вот должно произойти что-то еще более страшное. Холодный ужас снова сковал его.
– Нет! Я не могу! – ответил доктор. Он медленно приближался к монстру, замечая, что дрожит всем телом. С каждым шагом ноги становились ватными. – Я обязан спасти профессора! Он ранен и ему нужна помощь!
В душе Эриха бушевал настоящий ураган. Он никогда не испытывал такого ужаса, но тем не менее понял: инопланетная тварь обладает разумом и у него появился шанс найти с ней общий язык. В такой ситуации труден только первый шаг. Существо само пошло на контакт, и только это говорило, что можно добиться успеха в переговорах и попытаться спасти жизнь Майеру.
Фогель придвинулся еще ближе к существу и в очередной раз попросил, стараясь говорить как можно спокойнее:
– Отпусти его. Мы знаем, как ты здесь оказался, и можем помочь тебе вернуться назад… на твою планету. На Марс…
Злобные желтые глаза монстра неотрывно следили за каждым движением доктора. Низкое рычание не прекращалось ни на секунду. Зрачки расширились. Бугристые ноздри широко раздувались, будто принюхиваясь к человеку. Шипастый хвост существа яростно колотился о пол.
– На Марс… на Марс… – вторило существо. – Вернуться назад… на Марс…
– Да, да! Вернуться назад! – уверил Фогель. Он не сводил глаз с монстра и ловил каждое движение щупалец. И молился, чтобы существо осознало его добрые намерения, приняв правила игры. Со стороны все это выглядело полным сумасшествием, но он не терял надежды на спасение профессора. – Мы поможем тебе. Но ты должен отпустить его, слышишь?
Существо жадно следило за каждым шагом человека. Выпуклые глаза наливались каким-то хищным блеском. Фогель случайно соприкоснулся с этим взглядом, что окончательно похоронило его желание приближаться к твари. Остановился.
«С такими глазами голодные коты на воробьев охотятся, – мелькнуло в голове Эриха. По спине побежала очередная волна колючих мурашек. – На кота этот паук, правда, не очень похож, но повадки еще те…»
Он взглянул на несчастного профессора – волосы, обильно напитавшись кровью, слиплись и обвисли, как какая-то малярная кисточка, и теперь красная жидкость капала на пол, собираясь в небольшую лужицу.
Жуткое зрелище.
Неожиданно профессор вновь начал кричать, но крик перерастал в горестный вопль:
– Не подходи к твари, Эрих! Она убьет тебя! Умоляю, не подходи!.. Застрелите ее! Ради Бога, застрелите ее!
Щупальце монстра сильнее сжалось на голове Майера, и Эрих явно услышал, как треснула черепная коробка, точнее – лопнула, будто сваренное всмятку яйцо. Профессор погиб практически мгновенно.
– Ложись! – проревел сзади Штольц.
Эрих не мог пошевелиться от ужаса.
Щупальце монстра рассекло воздух, словно кнут, пытаясь схватить доктора за шею. Но Фогель все-таки успел пригнуться и, упав на задницу, начал сучить ногами, уползая подальше от твари.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.