Текст книги "Движуха"

– Есть у меня адвокат!

– Вот и давай-ка пригласим его сюда, а он оценит ситуацию. Так сказать, в условиях, приближенных к боевым. А потом даст тебе профессиональный совет. На предмет «что лучше?»: отмазывать Митроху или спасать свой организм…

* * *

Адвоката вызвали, и уже через полчаса он был в «Фениксе».

Борис Ефимович Розинер оказался седым и тощим мужиком лет пятидесяти с сильной дальнозоркостью. Умные глаза его, увеличенные толстыми плюсовыми линзами, выглядели по-совиному огромными.

Решальщики минут за пять изложили адвокату ситуацию и в заключение прогнали пленку с признаниями Мирошникова.

– Вот эту кассетку и присовокупленные к ней прочие документы мы сегодня же отдадим в прокуратуру. Как вы думаете, господин адвокат, сколько времени при таких раскладах ваш клиент пробудет на свободе? – спросил Купцов.

Адвокат все понял и попросил возможности поговорить с клиентом приватно.

Им, разумеется, разрешили, и через четверть часа Бодуля вовсю «давал интервью» перед объективом видеокамеры. Интервью предшествовал невеликий комментарий господина Розинера о том, что его клиент дает показания добровольно, побуждаемый глубоким раскаянием.

Между прочим, сугубо «от раскаяния» Бодуля к тому времени успел врезать несколько полтинников коньяку и даже высказал робкое желание шмальнуть косячок. На что Котька решительно ответил: «А вот это уж хрен! Нечего мне тут притон устраивать!»

Под запись Коровин, понятное дело, попытался впарить свою версию событий, однако Дмитрий привел в кабинет Мирошникова.

И тогда Саша Кирюшу… э-э-э-э… чутка поправил.

А потом уже и сам адвокат отсоветовал Бодуле лапшу вешать.

Так что в конечном итоге у приятелей получилось вполне себе познавательное и аргументированное видео – и с Мирошниковым, и с Коровиным.

* * *

Пока шла работа с Бодулей, отряженный Зеленковым сотрудник СБ сгонял на Апрашку, где прикупил на рост и фигуру Мирошникова недорогих, но вполне сносных шмоток китайского шитья.

Вскоре после ухода Бодули Сашу переодели. В качестве последнего штрика Котька, не без брезгливости, сунул ему в нагрудный карман смятую тысячную купюру со словами: «Всё. Больше никто никому ничего не должен».

– А… что дальше? – обалдело спросил убивец.

– По коридору налево. До парадной лестницы. Там – вниз и через холл к вертушке.

– Вы что? Вы – правда меня отпускаете?

– Давай-давай! Вали в свою Тверь! – грубо сказал Петрухин. – Сиди там тихо. И больше не балуйся.

– А как же ЭТО? – Стоявший у окна Мирошников машинально кивнул вниз, на улицу. Туда, где на асфальте мерцал огонек свечи под стеклянным колпаком. – А как же ЭТО? – не получив ответа, повторил убийца.

По правде сказать, Петрухин не знал, что ему ответить, и обернулся за помощью к Леониду. Но тот лишь неопределенно пожал плечами и вдруг выдал нечто странное:

 
Это – беда во всем, что делается под солнцем,
Ибо участь для всех одна;
Потому-то осмеливаются люди на зло,
И пока они живы, в их сердцах – безумье,
А после этого – к мертвым.[11]11
  В данном случае Купцов цитирует Екклесиаст, гл. 9.


[Закрыть]
 

Петрухин с Зеленковым не поняли ничего. Мирошников тоже.

Тем не менее Саша побледнел и посмотрел на Купцова со страхом. Похоже, из всего услышанного он уловил одну только фразу: «А после этого – к мертвым» – и принял ее за приговор.

Мирошников побледнел, быстро пересек кабинет, распахнул дверь и выскочил в коридор. Слегка ошизевший Котька со словами «пойду, выведу его на улицу – а то охрана одного не выпустит» вышел следом.

За давно не мытым оконным стеклом сиял золотом солнечный августовский день. Решальщики стояли у окна и молча смотрели, как убийца уходит на волю. Как, выкатившись из парадного подъезда «Феникса», убийца миновал свечу – душу Людоеда и торопливо двинулся в сторону Невского. На свободу, на свободу…

Петрухин с Купцовым молча смотрели ему вслед.

«И пока они живы, – колотилось в мозгу Леонида, – в их сердцах безумье! Да, наверное, так оно и есть. Вот только то, что творим нынче мы, – безумие вдвойне. Или в квадрате. Или в кубе… Я не знаю, как измерить или взвесить то, что мы творим… А убийца меж тем уходит, и шаг его легок…»

* * *

Примерно полчаса спустя Костя Зеленков пригласил решальщиков на доклад к боссам «Феникса». К двум «боссикам», как он их называл.

Историческая встреча состоялась в кабинете покойного Людоеда. В том самом, где на дальней стене, перед которой стояли стол и трон покойного, распростерла свои крылья мифологическая птица феникс.

После всего того, что произошло… А если называть вещи своими именами, то после того, как они отпустили убийцу, сия птичка уже не казалась Купцову фантастической. Впрочем, дело сейчас было вовсе не в Саше Мирошникове – век, как говорится, тому воли не видать! Тем паче что Леониду отчего-то верилось, что отныне бывший десантник больше никогда в жизни не возьмет в руки оружие. Много хужее было то, что в данную минуту они с Петрухиным готовились совершить преступление сами. А именно научить «боссиков» как бы понадежнее уличить заказчика, дабы… Дабы тут же объявить тому «амнистию» в обмен на некие коммерческие уступки.

«И пока они живы, в их сердцах – безумье…»

Словом, на душе у Леонида сейчас было до краю противно.

Ровно так, как всего сутки назад было невыносимо «липко» Петрухину…

Сразу после недолгого представления господин Безродный тревожно поинтересовался у Кости:

– Ну вы избавились от ЭТОГО?

Сопроводив сей вопрос очень неопределенным жестом «ну… от ЭТОГО».

Купцов с трудом сдержался, чтобы не доложиться заместо Зеленкова: «Само собой, конечно, избавились. Проломили голову и сбросили в канал Грибоедова!»

Но Леонид, разумеется, этого не сказал. А вот Костя, вполне себе нейтрально, ответил, что, мол, да, избавились, и никаких причин для беспокойства нет. ЭТОТ убрался в сторону Московского вокзала и теперь, наверное, добирается в Тверь на электричках.

«Нормально, – с тоскою подумал Купцов, – нормально. А чего в самом деле? Убийца на свободе, и никаких причин для беспокойства нет».

Самое паскудное, что именно Леониду и пришлось сейчас докладывать о проделанной работе. Так как Димке, с его «спецэффектом», ворочать языком было не комфортно.

* * *

– Вы прекрасно сделали свою работу, господа, – сдержанно подвел итог под докладом Купцова господин Безродный.

В свою очередь и господин Треплов снизошел до поощрительного кивка: да-да, хорошо сделали… молодцы.

– Спасибо, – буркнул Леонид.

– Особенно убедительны получились видеодокументы, – продолжил Безродный. – Скажите, реально прижать с такими козырями Митрофанова?

Вопрос был обращен к Купцову, но тот сделал вид, что не понял этого, и промолчал.

Пришлось отвечать непосредственному подчиненному Зеленкову:

– Это будет зависеть от…

– Я понял, – бесцеремонно перебил его Безродный. Судя по всему, это означало: «А вот твое мнение никого не интересует».

– Я понял, – повторил «боссик» и демонстративно отвернулся к решальщикам: – А что скажете вы, Дмитрий Борисыч? Можно его прижать?

– А что вы имеете в виду под словом «прижать»? – включая дурака, уточнил Дмитрий.

– Видите ли: у нас с компанией «Манхэттен», а точнее – с господином Митрофановым возникли… э-э… некоторые финансовые споры. С них-то, собственно, все и началось. Так вот, скажите как человек профессиональный: можно ли, имея на руках такие козыри, заставить господина Митрофанова пересмотреть финансовую политику?

– Почему нет? – равнодушно пожал плечами Петрухин. – Садиться, а эти материалы для Митрохи – явный приговор, ему вряд ли захочется. Так что, если вы толково и творчески подойдете к… хмм… процессу, то вполне сможете… «прижать».

– А вы… – заикнулся было Безродный, но для начала покосился на Треплова. Тот благосклонно кивнул. – А вы, господа, не взялись бы за решение этой деликатной задачи? Разумеется, не бесплатно. Условия можно обговорить…

Ну вот: деньги снова сами просились в руки решальщиков. Хотя… странное дело… о некогда посуленных двадцати тысячах вознаграждения речь в разговоре еще ни разу не заходила.

– Простите, но я вас не вполне понимаю? – выдержав паузу, отозвался Дмитрий. – У вас, в штате «Феникса», имеется прекрасный специалист, безусловно опытный в решении подобного рода деликатных задач… Вот к нему и обратитесь.

Господин Безродный принужденно рассмеялся.

Он понял, что сейчас Петрухиным движут корпоративные чувства и желание помочь коллеге:

– Ну разумеется. Разумеется, эту операцию вы проведете вместе с Константином Валерьевичем. Единой, так сказать, командой. Так каков будет ваш положительный ответ?

– Нужно обдумать, – озадаченно ответил Петрухин, последние минуты его крайне смущало равнодушное молчание Купцова.

Впрочем, кабы Дмитрий знал, о чем в эту минуту думает его партнер, он был бы смущен на порядок больше.

Этим утром Леонид уже почти склонился к мысли, что все-таки, наверное, стоит еще разок пойти на «компромисс». Наверное, все-таки стоит плюнуть на принципы и «посмотреть на вещи здраво». Словом, Купцов уже был морально готов, но…

Но менее часа назад он увидел, как падает в свой «БМВ» «латиноамериканец» Бодуля и за лобовым стеклом вспыхивает красная точка тлеющей «беломорины» с косяком.

Как легко затем уходит в сторону Невского «доказанный» убийца.

Как он проходит мимо свечи на асфальте («А розы мы меняем каждый день»)…

И вот теперь, до кучи, в открытую и с особым цинизмом, Купцову предлагали «прижать» Митроху. На самом деле это называется: «заняться шантажом».

– Разумеется, не бесплатно, – снова напомнил господин Безродный.

– Нужно обдумать, – снова повторил Дмитрий.

И вот тогда Купцов извинился, встал и…

Быстрым шагом вышел из кабинета.

В приемной сидел адвокат Розинер. Огромные глаза его за стеклами очков внимательно смотрели на миниатюрный мирок роскошного «предбанника».

Завидев Леонида, Розинер живчиком подскочил.

– Туда, – сказал Купцов и ткнул большим пальцем за спину, в шикарную полированную дверь красного дерева. – Все вопросы – туда, господин адвокат.

Розинер кивнул. Кажется, он понял…

А Купцов вышел в пустой коридор с рядом дверей слева и рядом окон справа, спустился по мраморной лестнице с ковровой дорожкой, прижатой медными прутьями, и прошел в холл.

Знакомый охранник с горящей птицей на черной униформе разговаривал по телефону. Купцов постучал по стеклу его кабины. Тот обернулся, доброжелательно кивнул и нажал кнопку. На стойке турникета вспыхнул зеленый свет.

Леонид выкатился в солнечную невозможность. В шум и запахи улицы Казанской.

Улица тотчас представилась ему живой. Это только из утробы «Феникса» она казалась дном ущелья, где всегда сумерки…

Купцов некоторое время постоял, вдыхая бензиновый чад и глядя на проходящих мимо людей. Потом он задрал голову, посмотрел наверх и нашел на чердаке третье окошко слева. Ещё выше было небо с синевой, голубями и белыми кудряшками облаков…

Тяжко вздохнув, Леонид направился к зачаленному «фердинанду» и загрузился в раскаленное нутро салона. Порывшись в бардачке, обнаружил «энзэшную» пачку сигарет и обратно «развязался».

Купцов закурил и стал смотреть на черную зеркальную дверь.

Золотая птица феникс горела так, что резало глаза…

* * *

Через три сигареты Леонид понял, что ждет, похоже, напрасно…

Купцов запустил движок и уже собрался было вырулить со стоянки.

Он сидел, развернувшись назад в три четверти оборота, выжидая «окно» в потоке транспорта, а потому внезапного появления напарника не увидел.

Тем временем «невидимый» Петрухин подошел к «фердинанду» вплотную и постучал костяшками пальцев по стеклу.

Купцов резко обернулся и облегченно выдохнул:

– Тьфу, дурак! Напугал!

– Пугливый ты, смотрю, стал, – усмехнулся Дмитрий, шлепаясь на пассажирское кресло. – Ты чего в бутылку-то лезешь?

– Я не лезу в бутылку.

– Да? А мне показалось…

– Тебе неправильно показалось, Дима.

– Послушай, Лёнь! Объясни мне по-русски: чего ты хочешь?

Купцов заглушил движок и посмотрел на напарника сбоку:

– Я хочу себя уважать.

– А я, по-твоему…

– Стоп! – перебил Леонид. – Про тебя я ничего не говорил. Ты спросил: чего я хочу? Я ответил: хочу себя уважать. Не хочу быть «шестеркой» бессловесной.

– Даже за большие бабки? – с иронией спросил Петрухин.

Купцов, словно не замечая иронии, ответил:

– Даже и за большие бабки, Митя.

– Понял. А я, Лёнчик, по-твоему, что – не хочу себя ува…

– Стоп!

– Бляха-муха! Не перебивай меня! – заорал Петрухин так, что от крика черно-фиолетовая сторона лица его исказилась. – Да что ж за беда такая?! Почему в течение последних суток все так и норовят меня пнуть: кто по морде, кто по нервам?!

– А ты не нервничай, – посоветовал Купцов. – Сам знаешь: нервные клетки не восстанавливаются.

– Говна не жалко! – прорычал Дмитрий, а затем вжикнул «молнией» сумки и шлепнул на «торпеду» видеокассету.

– На! Получи!

– Что это?

– Все-таки ты, Лёнчик, определенно, тупорылый следак.

– Неужто интервью Бодули?!

– Копия, следачок, копия… – пояснил Петрухин с ухмылкой. – Ну заводи, что ли… поехали.

– Куда?

– Можно к убойщикам, к Умнову[12]12
  Здесь – Сергей Павлович Умнов. На момент описываемых событий заместитель начальника Главного управления МВД РФ по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области – начальник полиции.


[Закрыть]. А можно прямо в прокуратуру.

– Вау! Ай да Димка! Ай, молодца! А вот я точно – тупорылый… Я-то думал, что ты из-за этих двадцати штук уперся, – весело заговорил Купцов, поворачивая ключ в замке зажигания.

– Про эти двадцать штук я уже давно забыл. Вернее, это господа Треплов и Безродный по причине девической, вернее, педерастической памяти своей «запамятовали». «Хрен им между!» – как поэтично выразился бы в подобной ситуации Брюнет.

– Да ладно, – отмахнулся Леонид. – Все равно эти бабки с самого начала были как бы виртуальные.

– Ну-ну. Вот только персонально мы с тобой на этом расследовании поимели расходов штуки эдак на две с половиной. Причем вполне себе реальных.

– Ничего. Возместим! Наклевывается тут у меня одно дельце.

– С тобой возместишь, как же, – проворчал Петрухин. – Интеллигентишка фигов.

– Хорошо, пусть я интеллигентишка. А вот ты – сплетник!

– С чего вдруг такие ярлыки?

– Что ты там наплел Голубкову про наши с Асеевой отношения?

– Ага! – лукаво прищурился Дмитрий. – Значит, все-таки отношения были?

– Петрухин! Я тебе сейчас лицо набью!

– Валяй. Поставь мне второй бланш. Для симметрии. Не зря же ты в зеленковском кабинете Еклестаса цитировал. Будет вполне себе по-вашему, по-христиански.

– Да ладно, я же пошутил, – смутился Купцов. – Просто очень не люблю, когда мне пудрят мозги и используют втемную.

– Да успокойся ты! Никто тебя не пудрил. Много чести! Если хочешь знать, у Брюнета и в самом деле была запланирована поездка в Петрозаводск. Только неделею позже. Так что Витя, всего лишь, слегка подкорректировал свои бизнес-планы.

– А Яна? Яну-то вы на фига приплели?

– Я подумал, что, будучи человеком интеллигентным и, не побоюсь этого слова, «благородным», ты обязательно ухватишься за возможность оказать бескорыстную помощь женщине. Заменив ее в сей не самой романтичной командировке.

– Ну ты, блин, психолог!

– А ты давай поскорее определяйся куда едем?! – заворчал Дмитрий. – А то, пока мы здесь с тобой лясы точим, может статься, что Бодуля с Митрохой уже вовсю прорабатывают варианты грамотного «залегания на матрасы». Лови их потом майками.

«Фердинанд» задним ходом выполз на Казанскую и двинулся в сторону Невского. Вскоре он исчез из виду. А птица феникс в языках пламени по-прежнему продолжала гореть на двери так, что болели глаза.

Санкт-Петербург, 9 сентября, пт.

Две недели спустя участники концессии по альтернативному расследованию убийства Людоеда встретились снова. На этот раз не в интерьерах пафосно-террасной «Мамы Ромы», а в обнАкновенной уличной забегаловке. Где подозрительного вида шаверма на вынос и мутного вида пиво на розлив.

Еще одним серьезным отличием от их первой, августовской, встречи сегодня был внешний вид товарища Зеленкова. Мало того что тот явился на рандеву без костюма и белоснежной рубашки, так еще и позволил себе порядком запущенную щетину. На некогда до синевы, в соответствии с корпоративным этикетом, выбритом челе.

На сей раз приятели, зачина ради, реформу МВД обсуждать не стали, а сразу перешли к делам своим скорбным.

– Парни, вы мне лучше расскажите: чем там в итоге сердце успокоилось? – попросил Зеленков, с легкой брезливостью ковыряясь в мясных внутренностях питы. – Я ведь, как только меня из «Феникса» вышибли, сразу к матери в деревню укатил. В Новгородскую. А там не то что Интернета – телик всего две программы показывает!

– Вот зашибись! Спрашивается: и за-ради кого мы с Купчиной жилы рвали? – укоризненно посмотрел на Котьку Петрухин.

– Вообще-то, если кто-то и рвал жилы, то не «за-ради кого», а «за-ради чего». За-ради двадцати штук зеленых, – невинно напомнил Купцов.

После этих слов Зеленкова ажно всего передернуло.

В умоляющем жесте он сложил ладошки домиком, приложил к груди, как некогда покойный Черномырдин на агитплакате «Наш Дом – Россия!», и попросил с тоскою:

– Парни! Я и сам понимаю, что виноват. Я, конечно, знал, что эти двое «боссиков» – уроды конченые, но чтоб настолько!..

– Кончай, никто тебя не виноватит, – успокоил Петрухин. – Напротив, это им спасибо за науку.

– То есть?

– Впредь мы с Купчиной умнее будем. Как говорится: сначала деньгу в кассу, а уже потом – штабную культуру в массы.

– Так все-таки что там с нашими подопечными? – сгорая от нетерпения, напомнил Котька.

– Начнем с главного – не по вкладу в историю, но по статусу, – взялся рассказывать Купцов. – Господина Митрофанова задержали той же ночью. Это оказалось совсем просто. Как выяснилось, практически каждый вечер Митроха проводил в одном и том же заведении. Там его и прихватили. Никакого сопротивления он не оказал, да и вообще – пьян был изрядно. На другой день при обыске у него дома обнаружили магазин к карабину «Вепрь» и патроны. Патроны, кстати, той же серии, какими пользовался убийца Людоеда.

– Чертовски приятная весть! А Бодуля?

– А вот господин Коровин, как мы и предполагали, оказался шустрее и тут же залег на одной из съемных хат. Он поменял тачку, трубу и, в принципе, мог бы в новом статусе просуществовать достаточно долго. Но поскольку ни умом, ни трезвостью не отличался, неделю спустя в пьяном безобразии был остановлен гайцами. Откупиться сразу не сумел. Наоборот, начал по привычке быковать, и в итоге его задержали. А уж там и выяснилось, что чувак-то в розыске.

– Мне знакомый из УФСИН по секрету рассказал, что буквально пару дней назад, в «Крестах», Бодуля получил маляву от Митрофанова. С «пожеланием крепкого здоровья», – поведал друзьям инсайдерскую информацию Петрухин.

– Самолично готов подписаться, – хохотнул Зеленков. – Под такой малявой.

– Между прочим, там же, по соседству, чалится и напарник стрелка Саши – Петров. Этот, в отличие от Бодули, вола не крутил, вмиг раскололся. Да и улик против него была тьма: паспорт, украденный у Нечаева, тот самый телефон, зарегистрированный за день до убийства Людоеда, и почти пять тысяч долларов без какого-то количества американских копеек.

– А как насчет Саши? – настороженно спросил Котька. Словно бы почувствовал, что от этого дерзкого парня стоит ожидать… хмм… подвоха. Собственно, так оно и оказалось.

– А вот Мирошникова задержать не удалось, – хмуро поведал Петрухин. – В Тверь тем же вечером выехала спецбригада МВД, они приготовились его принять. Но… на вокзалах Саня не появился, а засаду возле дома сумел обойти.

– О том, что ночью Саша все-таки побывал на своем участке, свидетельствовала вырытая в углу огорода ямка, – пояснил Купцов. – Скорее всего, Мирошников держал там деньги, полученные за Людоеда. А может, и еще чего.

– А может – и еще чего… Слухай, Костя, в свете последних невеселых событий мы тут с Купчиной померковали… Короче, хочешь, мы переговорим с Брюнетом по поводу твоего нового трудоустройства? В смысле – к нам?

– Третьим будешь? – улыбнулся Купцов.

– Не, парни, – грустно покачал головой Зеленков. – Спасибо, конечно, но… Но… Не нужно ничего… И вообще – не берите в голову! Я ведь с этими уродами, с «боссиками», по-любому не сработался бы.

– Я, конечно, не столь глубково в теме, – вслух задумался Дмитрий. – Но, судя по первому, оно же последнее, впечатлению – ты прав.

– Вот-вот. У Людоеда, конечно, кликуха страшная была, но зато характер вполне человеческий. А с этими кусками дерьма только точно такие же субпродукты и сумеют сработаться… Я на днях обратно к матери, в деревню уеду. Покантуюсь там с полгодика, отдохну.

– Вдохнуть дым пенатов и причаститься истоков?

– Типа того. Крышу подлатаю – и свою, и в доме. Вон, может, даже, как Лёнька, курить брошу.

* * *

И они посидели еще. А потом еще.

Под занавес вечера Зеленков взялся было оплатить общий счет, однако Петрухин пресек сию попытку самым решительным образом:

– Погодь! Про самое-то главное чуть не забыл. – Дмитрий сунул руку во внутренний карман, извлек пачку долларов и небрежно бросил их перед Зеленковым. – Получите! Расписываться необязательно.

– ЭТО ЧТО?!

– Это? Считай, премия тебе.

– От кого? Премия?

– От нашего с Купчиной босса. От Брюнета.

– ЗА ЧТО? – обалдело выдохнул Зеленков.

– За действенную помощь в проведении мероприятия по поднятию авторитета Виктора Альбертыча Голубкова на небывалую высоту, – довольный, расхохотался Петрухин.