Текст книги "Эпоха мертвых. Начало"

Сергей Крамцов

20 марта, вторник, ночь

– Еще раз. Ты вскидываешь ружье, наводишь с помощью коллиматорного прицела, затем включаешь левой рукой целеуказатель, нажимая большим пальцем на вот эту пимпочку на цевье, и лишь затем прижимаешь спуск.

– Почему так сложно?

– Первое – ты учишься последовательности действий, это полезная привычка. Второе – ты включаешь целеуказатель, и я вижу, насколько точно ты поймала цель в прицел. Сейчас луч заменяет тебе выстрел. Попала лучом – попала дробью. И третье – когда ты нажимаешь на спуск, по световому пятну я вижу, правильно ли ты нажимаешь на него или нет.

– Как?

– Очень просто. Световое пятно или дергается, если ты нажимаешь неправильно, или стоит на точке прицеливания, если ты все делаешь правильно.

Мы с Ксенией сидели на НП, что на чердаке соседского дома. Я наблюдал за подступами к дому в окно, а заодно обучал дегтяревскую дочку-гуманистку искусству стрельбы из ружья по ближним своим. Занимались мы этим уже около сорока минут, и не без успехов. По крайней мере, «всухую» она наводила ружье в расставленные в полумраке у дальней стены бутылки быстро и точно. А завтра надо будет вывести их в поле и дать отстрелять по коробке патронов из мелкашек. Пусть учатся.

Двор мы отдали под опеку собаки, которая вполне освоилась с территорией и не должна была пропустить незваных гостей. Мне отсюда не был виден развалившийся на веранде пес, зато виден кот, который проспал весь день, а теперь вышел на ночной моцион. Кот развалился на скамейке прямо у входа в баню – видать, остаточным теплом наслаждался.

Связь мы тоже наладили, и теперь я в любую секунду мог разбудить Леху, который сейчас взял на себя обязанности «отдыхающей смены». «Бодрянку»[9]9
  Бодрствующая смена караула.


[Закрыть] заводить не стали. В дальнейшем девушки должны были дежурить на этом чердаке попарно, а мы с Лехой – поодиночке, благо привычные. В случае неожиданных осложнений любой из нас, с «фишки», мог простреливать все подступы к нашему дому, а через несколько секунд обитатели дома тоже были бы готовы оказать сопротивление.

Мы с Лехой сегодня парились в бане последними, после всех женщин, и прихватили туда портативное радио. Тональность передач к вечеру начала меняться от относительно беспечной к крайне встревоженной. Основные московские новостные станции непрерывно работали в прямом эфире, и даже музыкальные чаще чем обычно прерывались на новости. Но информация, которую передавали, состояла в основном из теорий и домыслов, а когда к вечеру в эфире появились представители военных, стало не лучше, а еще хуже. Те призывали к спокойствию, уверяли, что ситуация теперь под контролем, но при этом сами не понимали, что же происходит в городе. Шли разговоры о создании убежищ, но никто не говорил, что укушенные в такие убежища пропускаться не будут, или о том, что таких будут отделять от здоровых. Так что, как и больницы, и «скорая помощь», такие места должны были лишь способствовать расширению бедствия.

Вообще в звонках в студию слышались нотки паники. Люди в открытую говорили о людоедстве, о стрельбе в городе, нападениях, о лежащих на улице трупах. Многие делали вполне логичные и понятные выводы о появлении зомби, многие догадывались, что бродячими мертвецами становятся укушенные, но, как это ни странно, против такой точки зрения громче всех протестовали городские чиновники и «цвет науки», приглашенные в студии. Почему? Поди спроси…

Со Шмелем нам все же удалось поговорить. Он действительно был в своем сервисе, когда мы ему названивали, а там проблемы с покрытием сети. Затем уехал домой к родителям, где мобильник разрядился, а зарядника с собой не было. Теперь он конфисковал телефон у младшей сестры и снова был на связи.

Со слов Мишки выходило, что выглянуть в окно и не увидеть бредущего где-нибудь мертвяка стало почти невозможно. А проезжая через город, он на них вдоволь налюбовался. Стрельба начинается каждые несколько минут, слышны крики. Теперь они сидят, запершись в квартире, и не намерены оттуда выходить ни за какие деньги. Догадливый Шмель успел затариться продуктами по пути домой, но был бы счастлив разжиться каким-нибудь оружием.

В общем, решили мы, что надежней будет нам самим за ним заехать, чем просить его выезжать, на ночь глядя и без оружия, ко мне на дачу. Тем более что у него еще вся семья за плечами, пожилые родители и младшая сестра. Лет четырнадцать ей, наверное.

Кое-что из сказанного Мишкой заставило задуматься. У них в гараже стояли четыре «уазика» на переделке, заказало какое-то богатое охотничье хозяйство для катания клиентов. За них еще и не брались, только пригнали, но «уазик» в простейшей военной комплектации и так по любой грязи чешет. А я прекрасно понимал, какую ценность приобретут такие простые внедорожники в самом ближайшем будущем, и в моей голове замигала красная надпись: «Мародерка». Главное, захватить эти машины, а что делать с ними потом – потом и разберемся.

Александр Бурко

20 марта, вторник, ночь

К вечеру и ближе к ночи в поселке, к которому примыкал полуторагектарный участок Бурко, появились признаки того, что в мире не все в порядке. Обитатели пары-тройки домов, судя по количеству чемоданов, заброшенных в багажники машин, рванули в сторону аэропорта, решив, что в дальних краях будет побезопасней. Об этом с усмешкой рассказал Домбровский, наблюдавший один из таких отъездов через окно.

На некоторых участках усилилась охрана, еще на одном вдруг появились омоновцы в форме и с автоматами. Кто там жил, Бурко не знал, да и знать не хотел. Каждый решал вопросы своей безопасности по-своему. Видя такую суету, Бурко, как он даже признался самому себе, заметно злорадствовал. Причин к тому было несколько. Во-первых, хоть и не он выпустил вирус, но все же без него ничего такого и не случилось бы. Во-вторых, лишь один он точно знал, что ждет всех впереди, и только он готовился к будущему не наобум, а по плану. В-третьих, ни у кого из этого поселка, он мог поклясться, в двухстах километрах отсюда не было собственного легкопехотного полка с запасами всего необходимого на ближайшие десять лет.

Один из помощников Салеева, бывший старший лейтенант из тыловиков, доложил, что «Ковчег» в московской своей фазе завершен без происшествий. Колонна сформирована за пределами Москвы, возглавлена и замкнута омоновскими «Тиграми» с мигалками и направилась туда, куда ей направляться и предназначено. Семьи самих омоновцев ехали в этих же автобусах, а их имущество – в кузовах грузовиков. Александр обрадовался. Он чувствовал себя ответственным за судьбу каждого из «своего народа», как с претензией на библейскость он успел окрестить тех, кто должен был укрыться от надвигающегося кошмара в Центре.

Он ощутил облегчение. Теперь их осталось в Москве совсем немного. Около тридцати человек в усадьбе и полтора десятка в здании НИИ, во главе с Пасечником. А вот Пасечник успехами похвастаться не мог. Начинавшиеся беспорядки нарушили работу требуемых учреждений, и узнать, где находится пресловутая дача пресловутого аспиранта, не получалось.

Издалека ветер приносил время от времени звуки выстрелов. На блоках, выставленных Софринской бригадой, кого-то отстреливали. Но воспринимать это как действенную защиту Бурко не мог. Одна бригада должна была охранять огромный участок застроенного многочисленными поселками шоссе. Ну перекрыли они все автомобильные дороги, выставили блоки, ввели мобильные патрули. Но нынешнего врага невозможно испугать, потому что он туп, по той же причине враг совсем не стремится обязательно передвигаться по дорогам. Да и толку с того, что будет защищена Рублевка, если развалится вся страна? Кто прокормит обитателей усадеб, раскинувшихся вдоль этого шоссе?

Разумеется, до сегодняшнего дня большинство из них полагали всю страну неким придатком к этой узенькой и извилистой подмосковной трассе, обязанностью которого было вовремя подкидывать туда денег, но теперь быстро меняющаяся действительность намеревалась преподнести заблуждающимся неприятный сюрприз. И до некоторых уже начало доходить, что все не так просто. Примерно тридцать минут назад в ворота усадьбы вдруг стал ломиться сосед, владелец компании по производству йогуртов, прибежавший в спортивном костюме, без охраны и в явной панике. Ему никто не открыл, а когда он начал было настаивать – пригрозили оружием. Маленький толстяк с кавказской внешностью поверил рослым мрачным мужикам в камуфляже и побежал по поселковой улице дальше, плача вполне натуральными слезами и выкрикивая на бегу: «Вай ме! Вай ме!» Похоже было, что он немного тронулся умом.

– Какие у нас еще здесь дела? – спросил Бурко у Домбровского, подойдя к тому сзади.

По своему обыкновению, вечно всклокоченный Домбровский не отрывался от своего ноутбука.

– В принципе уже никаких, – ответил тот, подняв голову и отхлебнув крепкого кофе из большой чайной кружки. – Ждем, когда дойдет колонна до Центра и люди разместятся, а сами… будем просто наблюдать за развитием событий, а заодно ждать результата от Пасечника. Как только он возьмет «материал» или точно установит, что тот недоступен, уходим.

– Сколько времени займет полет сюда?

– Около сорока минут. Но я рассматриваю вариант прорыва своим ходом. Завтра с утра обе омоновские машины выйдут обратно. При необходимости возьмут нашу колонну под сопровождение.

– А почему? – удивился Бурко.

– Войска разворачиваются, трудно сказать, что будет с полетами. Так, подстраховываюсь.

– А если вертолеты вылетят, как быть с омоновцами? – озадачился Бурко. – Если они с нами, то «Тигры» жалко, они пригодятся.

– Никак. Прорвутся обратно, – пожал плечами Марат. – Им-то что? Машины бронированные, у всех пулеметы есть, восемь вооруженных мужиков с боевым опытом. Что им не прорваться? Пусть отрабатывают свое будущее спасение. К тому же мы еще запустим с ними пяток «Лэндкруизеров» из гаража компании. Зачем добру пропадать? Чинить их сложно будет, но пусть отъездят свой ресурс, какой есть. Чем больше проездят они, тем меньше проедут те же «Тигры».

– Согласен, – кивнул Бурко.

Сергей Крамцов

21 марта, среда, раннее утро

Я проснулся по звонку будильника в мобильном телефоне, быстро встал, оделся до пояса. Выбежал на улицу. Немного размялся, с трудом побрился у летнего умывальника, глядя в мутное старое зеркало.

Когда вошел в дом, там уже никто не спал, а на плитке закипал чайник. Алина Александровна прочно закрепила кухню за собой и сейчас обжаривала гренки. С «фишки» пришли Вика и Татьяна, туда отправилась Аня. А вообще на время нашего отсутствия я планировал пересадить на соседский чердак всех остающихся в доме. Мало ли, вдруг фармкоровцы все же вычислят нас, хотя бы по вчерашнему утреннему звонку с моего старого номера на номер Алины Александровны.

Вскоре от умывальника пришел Леха, вытираясь полотенцем на ходу.

– Доброе утро! – объявил он всем, а затем обернулся ко мне: – Слушай, хорошо, что вода в умывальнике не замерзла. Упражнения для моржей, блин.

– А ты чего хотел? – удивился я. – Это же летний домик, а сейчас ранняя весна. Садись, совещаться будем. И чай пить.

Алина Александровна налила чай в кружки, поставила перед нами коробку с печеньем и присела рядом. Вика с Татьяной тоже уселись за стол, со двора вошла Ксения, встала в дверях.

– Значит, так! – начал я раздачу указаний. – Выдвигаемся в город на одной машине. Вторую возьмем вместе со Шмелем, поэтому его дом – наш первый пункт. Для Шмеля надо прихватить ствол.

– Какой ствол? – спросил Леха. – И так не хватает.

– Пока свою «помпу» ему выдам, а дальше видно будет, – пояснил я.

А больше ничего не остается. Шмеля вооружать надо, он все же боец.

– Шмелине лучше мою «Сайгу» дадим, – возразил Леха. – Если я за рулем, то буду у машины, а там мне «Тигра» хватит. А «помпа» у нас одна на двоих будет, на всякий случай.

Правильно он рассудил. Так-то у меня карабин основное оружие, но хоть один дробовик в запасе надо. Скорее всего, за Шмелем подниматься придется в подъезд, а там с ружьем удобней.

– Ладно, – согласился я. – Едем с тобой вдвоем, Вика с Татьяной остаются здесь.

– Это почему? – возмутилась Вика.

– По кочану, – ответил Леха. – Ты – единственная, кто хорошо стреляет и кто не нужен для выезда в город. Ну и Танька еще. А Аня с Ксенией сами по себе не слишком великая сила. Вот вы с ними две более или менее полноценные двойки организуете, будете дежурить. Больше оставить с ними некого. Мы поедем вдвоем. Вторую «Сайгу» Ксении выдай пока, чтобы все вооружены были.

Вика зло посмотрела на нас, но протестовать не стала. На самом деле, по-другому просто не получалось. Дегтяревские дочки в боевом отношении пока вообще никуда.

Дальше совещались без эксцессов. Собрались, проверили связь, попрыгали на «погремушку», загрузились. Леха уселся за руль, я – справа от него. Ксения распахнула перед нами ворота, и мы выехали на поселковую улицу. Разбрызгивая лужи и пофыркивая не прогретым еще дизелем, добрались до ворот, сами их открыли и выехали из поселка. Сразу за воротами начинался отчаянно разбитый проселок, который и был нашей главной защитой от присутствия посторонних, потому что даже не всякий джип мог проехать здесь в марте.

До шоссе пронеслись как лодка по волнам, расплескивая грязь покрышками, затем, когда выбрались на асфальт, пошли плавно, лишь протектор гудел.

– Как поедем в город? – спросил Леха. – По Ленинградке или огородами? Я знаю здесь дорогу почти до Кольца, но петлять долго будем.

– Я тоже знаю, но думаю, что в город пока можно и по шоссе. Главное, на въезде на блокпост какой-нибудь не нарваться, с проверкой.

– Авось не нарвемся, – сказал Леха. – В любом случае заметим издалека, а развернуться или съехать вбок на Ленинградке не проблема.

Ехать нам было не только до города, но еще и всю Москву требовалось пересечь, с Ленинградки аж на Каховку. Не ближний путь, учитывая обстоятельства и то, что придется объезжать центр города по большому кругу. Но именно там ждал нас Шмель.

На шоссе действительно было мало машин, и все двигались из Москвы. В сторону города, кроме нас, никто не ехал. Вскоре навстречу проскочил военный КамАЗ, в котором в кабине сидели бойцы, и еще несколько разместились в кузове, как я заметил, оглянувшись.

– Видел? – спросил Леха. – Началось. Старшего в машине не было, все трое в кабине – рядовые. Дезертирство пошло.

– Похоже на то, – согласился я.

Затем попался БТР-80, двигающийся в гордом одиночестве. Возможно, тоже дезертиры, которые решили не мелочиться и обзавелись тяжелой техникой, а может, и нет. Милицейские машины попадались дважды, двигающиеся с проблесковыми маячками, но внутри кроме двух милиционеров в обоих случаях сидели и гражданские, даже с детьми. Судя по всему, стражи порядка, как больше всех насмотревшиеся на происходящее, тоже мотали удочки из неуклонно катящегося в пропасть города.

У нас постоянно было включено радио, и мы переключали каналы с одной новостной станции на другую. Прогнозы наши сбывались на глазах – сообщения о беспорядках шли почти из всех крупных городов России, и упоминалось нечто подобное и за границей. Зараза распространялась ураганно. Этому миру в его нынешнем виде оставалось жить всего несколько дней. Если власти не пойдут на такие меры, на какие не пойдут никогда – не оказывать укушенным медпомощь, а добивать их и простреливать голову каждому погибшему от несчастного случая или естественных причин, – то спасти этот мир уже не может ничто.

Город встретил нас покинутым постом ДПС на въезде. Обычно забитые машинами стоянки перед торговыми центрами справа были почти пустынны. Но у оптового «Метро» была видна какая-то суета, двигались люди, хоть и немного. Среди небольшой группы людей виднелись несколько фигур в городском камуфляже и с автоматами.

На Ленинградском шоссе мы видели совсем немного машин, и за то краткое время, что мы были в городе, уже несколько раз доносились вспышки отдаленной стрельбы. Первый зомби попался на глаза, бредущий по тротуару вдоль решетчатого забора «Водного стадиона». Вел он себя странно, больше топтался на месте и поворачивался то в одну, то в другую сторону. Впрочем, других мертвяков мы увидели почти сразу после первого, но они хоть и медленно, но целеустремленно шли в сторону центра города.

По встречной полосе, на выход из города, неторопливо проехал «уазик» ВАИ, в котором сидели двое бойцов в форме и с банданами на голове. Судя но осевшей задней подвеске, машина была здорово нагружена. Офицеров и прапорщиков видно не было, значит, снова дезертиры.

На перекрестке Беговой и Ленинградки, прямо на путепроводе, стояли два БТР-80 и военный «Урал» с тентованным кузовом. Вокруг машин, с оружием, в шлемах и брониках, стояло не меньше взвода солдат, а на асфальте проспекта, здесь и там, вразброс, валялись с десяток трупов. Солдаты о чем-то спорили, четверо перегружали из грузовика в открытые боковые люки бэтээров хорошо знакомые плоские деревянные ящики с ручками.

– Леш, притормози-ка возле них, – сказал я. – И мы выходим.

– Зачем? – не понял Леха.

– Они патроны грузят, и начальства с ними я не вижу, – ответил я, почувствовав, как во мне заговорил бес добычливости.

Наш «крузак» подкатил к солдатам, которые не обратили на нас особого внимания. Мы вышли из машины, повесив карабины на плечо, подошли. Заправлял там рослый сержант, судя по возрасту – контрактник.

– Здоров, земляки, – поприветствовал я его и окружающих.

Некоторые ответили на приветствие, а некоторые не прореагировали. Из-за одного из БТР вдруг раздались короткие очереди, на которые обратили ровно столько же внимания, сколько и на наше «здрасте». Кто-то сказал: «Все, лежит… Так и лезут, твари».

– И вам не болеть, – сказал контрактник, выжидательно глядя на нас.

– Ребят, вопрос у нас имеется… – как бы замялся я. – Вы уходите из города?

– Уходим, – спокойно ответил контрактник. – Что нам тут делать? Кремль охранять? У нас самих семьи, ребята звонили домой вчера и сегодня, везде такая же хрень начинается. В общем, по домам мы.

Подошли еще четверо бойцов, беря нас ненавязчиво как бы в полукольцо. Автоматы у всех в руках, хоть стволы и направлены вниз. Видать, ждали от нас какой-нибудь неправильной реакции.

– Тогда у нас два вопроса, – сказал я, как бы не замечая. – Проехать через центр сможем или надо объезжать?

Контрактник чуть расслабился, кивнул, показывая, что вопрос понятен.

– Через центр лучше не соваться, – начал он объяснять. – Там войск много и обстановка та еще… Мы даже пострелялись немного с какой-то президентской охраной, что ли, или еще с кем-то. Трое «двухсотых» у нас и «трехсотый». И у них двое сотни сложили, после того как по ним с бэтээра долбанули. И вообще там блоки стоят местами, а между блоками бардак начинается.

– Офицеров у вас не видно… – сказал Леха. – Они-то где?

– Они в расположение двинули, – махнул рукой куда-то вдоль Беговой сержант. – У них семьи, их тоже защищать надо. Часть бойцов с ними уходит, а часть – как мы, по домам. Таманской мотострелковой в Москве больше нет. Правда, нас тут сводный отряд всего был, и полка не наберется.

Надо же, как сбываются прогнозы Алины Александровны. Впрочем, чему тут удивляться? Наша власть особой любовью никогда не пользовалась, да и поводов любить себя старательно не давала. Достаточно того, что она сама себя любила и лелеяла, за всех. И защищать вместо страны и своих семей лично эту самую власть никто не хочет.

– А мы ищем, как бы нам подразжиться чем-нибудь, – сказал я сержанту. – Патроны нужны, оружие, что угодно.

– Нет у нас для вас ничего, – отрицательно мотнул головой сержант, посмотрев на наше оружие. – И стволов лишних нет. «Пятерки» много, могли бы пару ящиков продать, только вам зачем?

– А мы бы все равно взяли. Глядишь, и стволами разживемся, – сказал я. – А гранаты есть?

– Гранаты есть, но тут надо с бойцами посоветоваться.

Дальше мы вступили в стадию торговых переговоров, в результате которых стали обладателями десяти гранат РГД-5 и двух ящиков патронов 5.45. Пусть пока стрелять не из чего, но все течет, все изменяется. Заплатили мы за это богатство почти две тысячи долларов, причем сержант требовал именно доллары. Доллары у меня были, остаток от опустошенного счета, да и Алине Александровне удалось наснимать в банкоматах почти пять тысяч, часть из которых она отдала мне.

К нашему счастью, вояки еще не сообразили, что именно патрон становится настоящей валютой, радовались «денежному содержанию», на что я и рассчитывал, когда пошел на переговоры с ними. Прикинул, что им деньги нужны, чтобы домой добираться, не откажутся. В процессе разговора военные еще три раза открывали огонь по подходящим с разных сторон мертвякам. Те уже становились привычной частью пейзажа.

Распрощались с ними мы уже вполне тепло, сержант спросил на прощание, кто же мы такие. Ответ «Партизаны» его вполне удовлетворил. Пожелали друг другу удачи и разъехались. Я же радовался полученным гранатам так, как будто меня лично Дед Мороз навестил. Боец без гранат неполноценен, это я уже давно усвоил. Да и патроны еще пригодятся в будущем, я уверен. Пусть у нас продажа оружия и ограничена, но в военных запасах стволов под этот калибр – горы, Эльбрусы и Эвереста. Не разжиться ими в будущем мы не можем, так что четыре тысячи триста шестьдесят патронов лишними не будут. Немного совсем, кстати.

Центр города мы объехали по большому кругу, по часовой стрелке. Ближе к центру стрельба стала чаще, на улицах стало появляться все больше мертвяков, куда-то бредущих или просто стоящих на месте. На проезжавшую мимо машину они обращали немного внимания. Увидели мы пикап «Л200», прямо в кузове которого сидели четверо мужчин с охотничьими ружьями и в теплых куртках. Некоторое время мы ехали почти рядом, переглядываясь, затем пикап свернул на Дмитровское шоссе, а мы поехали прямо.

– Молодцы, – кивнул я им вслед. – Организовались.

И тут нечто привлекло мое внимание.

– Стой! – заорал я, показывая рукой на то, что привлекло мое внимание. – Нет, есть Бог, и он нас любит!!! Стоять!!!

Леха резко остановил машину, чуть прижавшись к тротуару. Я присмотрелся. Все же глазастый я! Найду зеркало – сам себя расцелую! По тротуару в нашу сторону брели трое мертвяков. Двое были совсем обычные, один же был одет в городской серый камуфляж, пропитанный запекшейся кровью. На шее у него висел АК-74М, судя по черному пластику и сложенному прикладу. Ремень автомата перехлестнулся, и именно поэтому бывший омоновец его не смог потерять. Автомат ему явно мешал, потому что он все время норовил оттолкнуть его от себя.

Вот это трофей! Разжиться таким оружием, да еще подобным образом, я даже и не предполагал. Я схватил СКС, вылетел чертом из кабины, опустился на колено, глухо стукнув наколенником об асфальт.

– Справишься? – спросил Леха, тоже выходя из машины и продевая левую руку в ремень «Тигра».

– Естественно.

До зомби было около пятидесяти метров. Я совместил красную точку перекрестья прицельной сетки со лбом мертвяка в камуфляже. Вообще-то он шел за спинами двух других, но я словно боялся, что он сбежит, унося с собой автомат. Выбрал слабину спускового крючка, нажал на спуск. Приклад толкнул в плечо, мертвяк покачнулся, но не упал. Пуля ударила его вскользь, правее и выше точки прицеливания. Качнулся, сволочь… Я снова выждал момент, выстрелил. Теперь попал, мертвяк рухнул как подкошенный. Остальные продолжали идти ко мне, один из них ускорился. Леха стоял рядом, держа свой карабин стволом вниз, прижав приклад к плечу.

– Нормально, продолжай, – объявил он. – Прикрываю.

Я кивнул в ответ, снова приложился к оружию. Прицелился, выстрелил. Теперь точно. Второй мертвяк упал, который быстрый. Рядом грохнул «Тигр», и третий завалился.

– Посмотрим? – спросил меня Леха:

– Ага, давай.

Мы медленно и опасливо подошли к валяющимся на асфальте телам. Двое были при жизни самыми обычными рядовыми гражданами. На одного напали на улице, он был одет в пальто. Его почти не тронули, лишь след укуса на ладони. Это понятно – отталкивал противника руками, был укушен, отбился, а потом умер где-то в другом месте. Второй был босиком, в тренировочных штанах и белой майке. Его рвали всерьез, судя по всему – дома, кто-то из членов семьи, наверное. Этот был похож на кавказца, скорее всего – азербайджанец. Мышцы с одной руки были объедены до кости, лицо измазано кровью – сам где-то «перекусил». Омоновец же был изорван страшно, непонятно, как он вообще мог двигаться. Хотя ноги остались почти нетронутыми. Ему мы уделили больше всего внимания.

Автомат Леха снял с него сразу, быстро осмотрел.

– Новенький, ствол в нагаре, магазин пустой, – заключил он. – В разгрузке одного рожка не хватает. Видать, выпулил все, затем на него кинулись, он первый просто выбросил, сменил, второй расстрелял, а затем помер. В общем, два рожка в подсумке, полные, один в автомате, пустой, одного не хватает. Ремень надо будет поменять – кровью насквозь пропитан. Да и автомат оттереть, он как с бойни.

Обшарив убитого, Леха продолжил:

– Пистолет ПММ, к нему два магазина по двенадцать патронов, полные. Две светозвуковые «Зари». Броник хороший, но его уже не отстирать, весь в крови. Радиостанция «Моторола», аккумулятор разряжен. У нас тоже «Моторолы» есть, так что пригодится.

Исчерпывающая информация, а главное – полезная. То, что ствол в нагаре, – ничего, почистим. То, что автомат новый, означает, что загубить его стрельбой длинными очередями омоновец не успел бы, даже будь такое желание. Патроны к нему мы купили у вояк четверть часа назад, такой вот подарок судьбы.

Ну и пистолет с двадцатью четырьмя патронами нам не помешает. Пока в нем особого смысла нет, но кто знает? Леха его уже с кобурой себе на разгрузку прилаживает. Может быть, и к нему удастся что-то достать, а пока попользуемся тем, что есть. В любом случае пригодится.

Автомат и все запасные магазины сунули в сумку, лежащую в багажнике. Это оперативный запас, пока имеющимся оружием попользуемся.

– Ну как мы прибарахлились? – прихвастнул я. – Так бы и проехали, если бы я автомат не заметил.

– Серега, молодец, – кивнул Леха. – Можешь булку с маком себе купить.

– Ладно, шутник, езжай, не стой. Надо будет позвонить, когда подъедем. Позвонить, блин… – хмыкнул я и достал из кармашка в разгрузке мобильный.

Посмотрел на экранчик – сигнал был. Ну-ка… Я набрал «100», услышал сигнал точного времени. Ну хорошо, мобильная связь пока работает. Это радует.