Текст книги "Эпоха мертвых. Начало"

– Могу посоветовать ехать в большую воинскую часть, – сказал я в ответ. – Объехать Москву по бетонке, по Кольцу и идти в сторону Наро-Фоминска. В Таманской дивизии или в Кантемировской нормальным людям будут рады, я уверен. Срочники-то разбежались в основном, а им какую территорию и сколько имущества оборонять надо. Это раз. Минус – не расслабишься, у вояк и нравы соответствующие, военные. Дисциплина и все такое.

– Можем не доехать, – чуть скривился собеседник, прикинув что-то в уме. – Говорят, заправки работают всего по трем трассам, и то как получится. Если заправиться на Ленинградке не получится, причем еще и канистры залить – я туда не поеду. «Нивы» жрут хорошо, бак небольшой, а мне надо быть уверенным, что бензина хватит и туда, и если что не так, то обратно.

В логике мужику не откажешь. Но на одну мысль он меня натолкнул.

– А ты служил раньше?

– Срочную, на Северном флоте.

– А работаешь кем?

– На сборке мебели я сейчас, а вообще – хоть плотником, хоть слесарем, хоть токарем, хоть автослесарем. И Игорек, товарищ мой, тоже рукастый. Жена моя поваром в кафешке, его жена – училка начальных классов.

Исчерпывающая информация.

– Знаешь… ты завтра, часам к девяти вечера, подойди в наш угол, спроси меня. Может, присоветую что поближе, чем Тамань с Кантемировкой. Есть одна идея, но мне сперва уточнить надо.

Мужик кивнул, не задавая лишних вопросов. Мы попрощались с ним, пошли дальше.

– Видал? – спросил меня Леха, показав большим пальцем себе за плечо.

– Видал. Эти, скорее всего, выживут. А те… – я ткнул пальцем в сторону Пети, – нет.

Толя Бармалей

26 марта, понедельник, утро

Довольные добычей Толя с Васькой зависли у знакомых проституток, Светки и Ленки. И утром понедельника прямо к ним на квартиру подъехало молодое пополнение, Костыль и Малек. Толя и Васька приняли их в утреннем неглиже, сидя на кухне и попивая кофе, поданный запуганными до услужливости девками, которые уже явно жалели, что открыли вечером дверь квартиры, несмотря на щедрую оплату услуг. Молодежь получила от Васьки ключи к «мерседесу», и их отправили во двор райотдела за машиной, вручив им одно помповое ружье на двоих.

Когда молодежь машину пригнала, Бармалей и Васька оделись. Собрались было выходить, но тут Ваську осенило, как отмыть салон машины. Светку с Ленкой тоже заставили одеться, взять тряпки и моющее средство с кухни, после чего их увезли с собой. Машины проскочили через опустевший город, заехали в лес и остановились у небольшого пруда, образовавшегося в маленьком песчаном карьере, из которого когда-то брали песок. Там проституткам поручили отмыть салон «Гелендвагена», заляпанный спекшейся кровью с мозгами вперемешку. Увидев, что творится внутри, они заартачились, но Васька надавал обеим по морде, после чего направил на них ствол и пообещал, что если они не уберутся в машине сейчас, то через три секунды одна из них будет еще и убирать мозги второй. Это подействовало, и через час в «мерседесе» стало почти чисто.

Васька принял работу на «удовлетворительно», после чего проституток заставили раздеться. Их долго трахали всевозможными способами, вчетвером, после чего поставили на колени, а Костылю с Мальком приказали выстрелить им в голову. Проститутки рыдали и умоляли не убивать, но Костыль застрелил Светку без всяких сомнений и угрызений совести. Малька же вывернуло, и он смог выстрелить в голову Ленке лишь после того, как Бармалей приставил тэтэшник ему к башке и пообещал кончить его. Тогда Малек нажал на спуск, голова Ленки разлетелась, но Малька уже не выворачивало.

«Пионерам» дали один из помповиков и обрез, а пистолеты и «Мейверик» остались у Бармалея с Васькой. Все погрузились в машины и поехали обратно к городу. По пути заметили мужичка, возившегося под капотом у задроченной «шестерки», и Костыль стрельнул ему в голову из обреза, даже не выходя из машины, просто так. Затем запас идей у банды закончился. Поток машин на Ленинградке был ощутимо интенсивней, на заправке разместились военные, в сторону с главной дороги, иначе чем заправиться, никто не сворачивал.

После половины дня бесполезного и бесцельного кружения по окрестностям Толя повел всех на заправку. Бензин в баке его «Паджеро» заканчивался, да и «мерина» не мешало бы заправить. Номера с него на всякий случай сняли, а выбитое стекло заклеили полиэтиленом с помощью клейкой ленты. И на заправке их ожидал сюрприз, причем такой, что у Толи мелькнула мысль: «И на хрена мы соседа привалили?»

Военные раздавали оружие с борта бронированного «Урала». Правда, требовали у каждого документы, придирчиво их осматривали, затем проверяли по какой-то там базе данных, после чего человек получал на руки АКМ, пару рожков и патроны в пачках. У Толи судимости были, равно как и у Малька, а вот Васька-мент и Костыль таковых не имели. Их отправили к военным, и после получаса стояния в очереди они вернулись с двумя автоматами и с почти двумя с половиной сотнями патронов к ним. Правда, как они там выяснили, людей проверяли именно на наличие судимостей, так что Толе и Мальку ничего и не светило. Зато они могли видеть, как получают оружие другие.

От заправки в сторону уходило узкое шоссе, по которому они доехали до ближайшего леска. Оттуда оказалось вполне возможным наблюдать за заправкой. В конце концов им повезло. Они увидели, как стоявший возле КамАЗов джип «Хундай» поехал от Ленинградки в их сторону, а не вернулся на шоссе, как все другие. Дорога с этой стороны было одна, разминуться невозможно, так что бандиты не боялись, что их потенциальные жертвы могут куда-то свернуть. Примерно в трех километрах от шоссе они дождались нужную машину, Малек резко сдал задом «мерина» из кустов в переднее правое крыло «Хундая», чуть не перевернув его. Фонари заднего хода предусмотрительно лишили лампочек, чтобы выиграть лишнюю секунду, пока жертвы будут соображать, что же происходит. Ударом сидящих в салоне ошеломило, и Бармалей с Ментом и Костылем открыли по ним огонь из автомата и двух помповиков прямо через стекло. Никто и пикнуть не успел, как кровь и мозги всех троих разлетелись по салону машины.

Всем понравилось, особенно молодежи. Все получилось прямо как в кино, в сценах, когда мафия расправляется с кем-то, убивая прямо в машине. Толя картинно поморщился, слушая их веселье, но на самом деле ему тоже понравилось.

С трупов взяли один ППШ и два карабина СКС, с которыми никто толком не знал, как управляться. Даже Костыль в армии таких не видел. Кто-то дернул затвор, тот застрял в среднем положении. Вернуть на место не удавалось. Со вторым карабином случилась та же история, и их выбросили. Но досталось им еще четыреста восемьдесят патронов двух калибров и старинный пистолет-пулемет, с которым разобрались легко и даже постреляли из любопытства.

«Хундая» утащили с дороги тросом и столкнули в канаву среди густого кустарника. Теперь его с первого взгляда обнаружить было бы сложно. Затем они снова поехали в город. Васька предложил завалиться еще к каким-то знакомым по ментовским временам проституткам. Предложение было принято, но проституток, к их великому счастью, дома не оказалось. Тогда вся компания подломила маленький круглосуточный магазинчик, сейчас запертый, взяла оттуда пару ящиков дорогого бухла, какой-то хавки, и все поехали на хату невинно убиенных Светки и Ленки, где и бухали почти до утра. Искренне жалея, что поторопились убить баб.

Сергей Крамцов

26 марта, понедельник, утро

С утра, как и было обещано майору, мы двинули в сторону заправки. Два УАЗа без тентов, восемь человек внутри, уже третий выезд. Состав прежний, разве что Татьяна с Викой через день ездили, по очереди. Одна оставалась на Базе, помогала наряд на НП тащить. На всем отрезке до Ленинградки мы не встретили ни одной машины, равно как и на самом шоссе, едущей по направлению в Москву. А поток из Москвы стал реже, чем был вчера и позавчера. Заметно реже, даже нехорошо реже. Это настораживало. Из Москвы уже некому выбираться или машины закончились там? Или до машин не доберешься?

На заправке стояли все те же три БМП, но грузовиков со стрелками не было. Стрелки сидели на броне, и людей вроде как стало поменьше. Когда мы свернули с дороги и въехали на площадку перед выстроенными в ряды красными заправочными колонками, находившийся на улице майор нас увидел и махнул рукой: подъезжай, мол. Что мы и сделали. Выбрались из машин, перездоровались.

Задача на сегодня ничем не отличалась, да и что тут можно было нового придумать? Дай людям возможность выбраться из города, и все тут.

За работу. Две машины. Один человек за рулем, один страхует, двое сзади, с «укоротами». Всем в обязательном порядке самозарядный режим стрельбы, открытый прицел, с упора. Упор – дуга, на которую тент натягивается. Почему «укороты»? Потому что их не так жалко для тренировок, как имеющиеся и появившиеся у нас «настоящие» АК с длинными стволами. Те будем пользовать тогда, когда придется воевать всерьез. А отстрел бредущих мертвяков на широкой улице и с безопасного удаления – пока не то, это еще не за свою жизнь драка. Не последний и решительный. Хотя настоящее оружие тоже было при нас, в машинах. Не на горбу же тащим, чего не запастись?

На центральной улице Солнечногорска мертвяков еще прибавилось, всерьез так. Было уже страшно, даже то, что машина открытая, вызывало некую опасливую неуютность. Еще на первом прямом отрезке Пятницкого шоссе мои «ученицы» расстреляли одиннадцать зомби, причем некоторые из них стали на диво прыткими и даже осторожными. Мы несколько раз заезжали во дворы, и в общем-то не зря. Дважды нам удалось прикрыть погрузку беженцев в машины, а заодно подсказать им, где разжиться оружием.

Затем мы снова проехали от начала и до конца города по главным улицам, несколько раз занимали позиции на перекрестках, где сами на себя подманивали бродящих по улицам мертвяков. Те подманивались, и наши достаточно ловко их расстреливали. Я, сидя за рулем, переложил себе под бедро ПБ со снятым глушителем, а под рукой держал автомат на случай крайних обстоятельств, но они так и не наступили. Хотя несколько опасных атак на нас было. Не морфы, а так, мертвяки из «ветеранов», с перемазанными кровью харями, но все же быстрые. А двое так и вовсе из засады кинулись. Но для всех хватило Маши, она била по ним из карабина без промаха.

Так мы перемещались по городу примерно до полудня. А затем нас начали звать из распахнутого настежь окна на четвертом этаже жилого дома. Звать панически, так, что стало ясно – мертвяки ломятся через последнюю преграду. Мы обеими машинами рванули во двор. Я свистнул Лехе, на бегу откидывая приклад переделанного АКМ, и вдвоем с ним мы побежали в подъезд. Надо было для таких случаев дробовики брать, но… хорошая мысля известно когда приходит.

И сразу же на входе в подъезд я напоролся на двух неподвижно стоящих мертвяков, мужчину и ребенка лет десяти. И чуть не напоролся фатально, глаза не успели адаптироваться после уличного солнца к подъездной темноте. Среагировал я скорее на запах, чем на зрение или слух. Полуразложившаяся рука вцепилась в разгрузку, в наплечный ремень, меня толкнуло назад, оскаленная жуткая морда приблизилась чуть не к самому лицу. Не знаю, кто именно меня спас, Леха ли, успевший ударить сбоку ногой напавшего мертвяка, второй ли мертвяк, бывший раньше ребенком, который помешал первому, пытаясь в это время броситься на меня тоже, но вырваться и выстрелить я успел. Две короткие очереди уложили обоих мертвяков на грязные лестничные ступени, эхо стрельбы звонкими волнами отразилось от стен, пронеслось по подъезду.

Я с облегчением перевел дух, Леха на это время выдвинулся вперед. Нет, нигде уже, кроме твоей собственной берлоги, нельзя расслабляться, ни на секунду. Эта способность стоять неподвижно и беззвучно, схоронившись в темном углу, делает мертвяков еще опасней. Одно дело, когда ты его видишь, когда он идет к тебе и ты можешь решить, что предпримешь, и совсем другое, когда ты открываешь дверь и обнаруживаешь за ней адскую тварь, которая не знала, как дверь открыть, и замерла в нескольких сантиметрах от нее.

– Не спи, пошли! – рыкнул на меня Леха, шарясь по стенам лучом фонаря с «Кипариса».

– Стой, момент, – сказал я, включая подствольный фонарь и наводя его на убитого зомби-мужчину.

– Что еще? – взбеленился Леха.

– Он с дубиной, – прошептал я, толкнув носком ботинка руку мертвяка.

По полу со звоном покатился обрезок ржавой газовой трубы, выпавший из гниющей ладони.

– Чего-о? – не понял Леха. – Ты гонишь, мужик, так не бывает. Он ее просто держал.

– Может быть, – кивнул я. – Но мне показалось, что замахивался.

– Глюки, – заключил Леха. – Пошли, короче, там людей едят.

Я кивнул, снова прижал приклад автомата к плечу, и мы пошли наверх. На этот раз не торопясь, заглядывая буквально за каждую ступеньку. Второй этаж встретил нас запертыми дверями четырех квартир, и, пока Леха «держал участок», я подергал каждую из них. Заперто. Не хватало, чтобы еще что-то выбралось нам в тыл.

Пошли выше. Третий этаж тоже был заперт, а из-за одной двери доносились отчаянные крики. Прислушались, за какой именно. Выбор пал на стальную, обитую дерматином дверь с глазком, крик явно доносился оттуда. Что делать? Вскрыть дверь мы не сумеем, нет таких навыков у нас. Выбивать замки стрельбой из автоматов? Трудно сказать, к чему это приведет, к каким рикошетам, но в крайнем случае придется. А для начала Леха просто позвонил.

Крики быстро переместились к двери и теперь доносились прямо из-за нее. Кричавший даже стучал кулаками по ней, судя по всему. И требовал от нас, мертвяков ходячих, оставить его в покое. Вот так. Душевнобольной. Что делать? А ничего. Мы не передвижной филиал Кащенко. Пожали плечами, заглянули на пару этажей повыше. Наткнулись на мужичка, выглядывающего из-за двери, который попросил сопроводить его до гаража-«ракушки». Мы сопроводили. Затем подождали во дворе, когда он с женой и двенадцатилетним веснушчатым сыном загрузится со всем багажом в машину и уедет. Мы его тоже направили на АЗС за оружием. Все же не зря сходили в подъезд.

Кстати, пока мы гуляли по подъезду, стрельба с улицы шла довольно частая. Похоже, что в своей теории я не ошибся, мертвяки действительно шли на выстрелы. Причем по-разному. «Свежие» зомби тупо ломились за добычей, они были медленны и неуклюжи, а «ветераны» отличались от них радикально и на рожон не лезли. Зато когда мы выезжали со двора, один попытался броситься на нас из-за угла, и еще мы заметили, что еще как минимум двое бросились к трупам, валяющимся на асфальте. Но бросились лишь тогда, когда мы уехали. Умнеют, однозначно. Плохо это. А если они научатся групповые засады устраивать? Тогда вообще в города не суйся.

Снова курсирование по главным улицам, проезды через дворы. К двум часам «боевой счет» составил сорок два убитых зомби. Спасти город это не могло, но то, что мы наверняка защитили несколько семей, нас радовало. А меня еще больше радовало то, что наши стрелки все больше осваивались с оружием и стреляли точнее и точнее. Маше под конец я вообще запретил вести огонь, потому что она стреляла не только лучше, но и быстрее остальных.

Израсходовали почти полтысячи патронов. Результативность – примерно одиннадцать выстрелов на одного мертвяка. Не так уж и плохо. Ближе к четырем я попросил пострелять только Машу, и она пятью выстрелами свалила четырех мертвяков, на расстоянии от ста до трехсот метров. Как тут еще комментировать?

Однако, на мой взгляд, для общей ситуации наша свободная охота значила не больше, чем комариный укус для бегемота. Мертвяков все прибавлялось и прибавлялось. Их прибавилось в течение дня, в то время пока мы пытались их извести. Где-то в тех местах, что мы не видели, зомби убивали людей, восставали все новые и новые трупы и шли убивать. И за ними восставали другие. И было ясно, что уже и этот маленький подмосковный город обречен. Спасти его не мог никто, люди разделились на многочисленных пока еще спасающихся, немногочисленных защищающихся и таких же немногочисленных спасателей, тех же военных, которых было так мало, что им хватало лишь сил контролировать основные дороги, ведущие из Москвы, и все.

К пяти вечера я дал команду сворачиваться. Люди устали, в ушах звенело, внимание расплывалось, и дело шло к темноте. И беженцы все реже пытались прорываться из города, да и вообще предпочитали делать это с утра. Связался с майором на АЗС, доложил об успехах и о том, что до завтра мы уходим. А затем я пересадил Шмеля себе за руль, прихватил еще и Пашку, а девушек вместе с Лехой отправил на Базу. У меня вчера с вечера появилась еще одна идея, реальность которой я хотел сейчас проверить. И сделать это немедленно.

Наш УАЗ вырвался на шоссе и вновь покатил навстречу редкому уже автомобильному потоку в сторону Москвы.

Алена Кабакова

26 марта, понедельник, утро

За Мелкого, пошедшего за помощью, болели все. Боялись, пугались, вибрировали, нервничали, кусали губы. И не знали, как ему помочь. После того как он сбежал на нижние этажи, а отбивавшиеся Большой с Поповым и Фраерманом захлопнули за собой тяжелую дверь, отгородившись от нападающих мертвяков, все бросились к окнам. Открыли их настежь, перевесились через подоконники.

Когда все увидели, что Володя выбежал из подъезда, столкнулся с зомби и упал, все в ужасе закричали. Но ему удалось убежать. Он прорвался к своей машине, вроде бы успел закрыться, но вдруг какой-то мертвец начал рваться в кабину, и дверь распахнулась. Из окон кричали, но помочь ничем не могли. Когда к завязавшейся схватке подключился еще один мертвяк, среди зрителей пронесся крик отчаяния. Но Мелкий отбился, дверь снова захлопнулась, а еще через несколько секунд «ниссан» уехал со стоянки. Все заорали, бросились обниматься. Спасение виделось близким, до него было рукой подать. Даже начали паковать вещи, собирать рюкзаки. Обсуждали, какие продукты взять, а какие оставить.

Ближе к вечеру восторги поутихли. На всех спустилось облако мрачной тоски. О судьбе самого Мелкого, всеобщего друга и любимца, старались не думать. Но старались плохо, и разговор все время сбивался на него. Света Фраерман плакала навзрыд, впрочем, как и остальные женщины.

Большой достал из морозилки бутылку водки и сел в сторонке с Поповым, открыв маленькую банку маринованных корнишонов в качестве закуски. Алена, перепоручив близнецов Кате Коломийцевой, своей секретарше, тоже подсела к ним, молча подставив кофейную чашку, которые здесь использовались вместо рюмок. Володя Большой молча плеснул ей туда граммов пятьдесят водки, сунул в банку вилку, наколол на нее маленький огурчик и протянул Алене. Та кивнула с благодарностью. Не произнося тостов и не чокаясь, все трое махом выпили, закусили.

– Володя, как думаешь… вырвался Мелкий? – спросила Алена, заранее зная ответ.

– Ничего я не думаю, – буркнул Большой. – Вообще ничего не думаю и думать не хочу. Отсюда ехать до Кольца даже с таким потоком, как днем был, минут двадцать. Если военные есть за Кольцом, то сколько бы времени потребовалось для того, чтобы их найти?

– На Яндексе карта Подмосковья со всеми блокпостами и пунктами раздачи оружия размещена, – сказал Попов. – Я смотрел час назад. Уже перед Зеленоградом есть военные. Правда, на письма ни с одного адреса не отвечают, похоже, что почту уже никто и нигде не читает. А если и читает, спасателей все равно не высылают.

– А если бы даже он ничего не добился, то сюда приехал бы. Пусть не стал бы прорываться к нам, но проехать мимо и бибикать, пока кто-то не выглянет, он должен был, – снова вступил в разговор Володя Большой. – Как мы и договаривались.

– А может быть, те же военные сразу не могут броситься нас спасать? – сказал подошедший Фраерман. – У них кроме нас, я думаю, задач прорва. Внесут в какой-то график, и будем ждать своей очереди.

– В смысле? – обернулась к нему Алена.

– В смысле Мелкого спросили о том, как мы тут устроены. Еда есть? Есть. Людей много? Много: Больные имеются? Все здоровы. Ворваться к вам могут? Не могут, дверь как в сейфе. Вот и поставили последнюю категорию срочности.

– А ты где-нибудь читал или слышал вообще, что военные спасательные операции проводят? – спустил его на землю Большой. – Лично я об этом ни слова не слышал. Слышал, что у военных личного состава хватило только для того, чтобы основные выходы из города прикрыть. Всего четыре направления. В том числе наша Ленинградка. А в остальном… спасение утопающих чьих рук дело?

– Что делать будем? – мрачно спросила Алена.

Большой взял бутылку со стола, плеснул в три стоявшие чашечки и в четвертую, подставленную Фраерманом. Все снова молча выпили. Большой крякнул, проглотив водку, зажевал огурцом.

– Что делать? – переспросил он. – Сымать штаны и бегать. Не знаю я, что делать. Я могу попытаться прорваться, но у меня здесь Света с Димкой. А одних я здесь не оставлю, как хотите. Лучше с ними здесь загнусь.

Позицию Большого понимали все. Действительно, единственный не отягощенный семьей здесь был Володя Мелкий, все же остальные имели и жен, и детей. «Логософт» все же создан был давно, из друзей брата Алены, а брат к тому времени был далеко не мальчиком. Вот и не было здесь никого, кто не успел бы обзавестись семьей и нарожать детей. В общем, не приняли вообще никакого решения.

На следующий день их окликнули. Окликнули с двенадцатого этажа, где в пустом офисе оказался заблокированным охранник. Точнее, даже не охранник, а обычный сторож, оружия у которого не было, а была лишь рация с севшей батареей. Без зарядника. Как выяснилось из разговора, который вела со сторожем Алена, высунувшись в окно, до этого времени сторож сидел в офисе с противоположной стороны, полагая, что он в одиночестве. Там была кое-какая еда, которая уже закончилась. Но вчера он услыхал крики и сумел перебежать в другую контору, где и заперся. У него, к его счастью, были ключи почти от всех дверей.

В одном шкафу в той конторе, где скрывался сторож, нашелся длинный моток телефонного кабеля. На этом кабеле сторож передал в «Логософт» свою рацию, а взамен получил еду, которой у него не было со вчерашнего дня. Рацию же отдали Валентину Пушкову, главному местному электронщику, который все же сумел наладить к ней питание, воспользовавшись переделанным зарядником от одного из мобильных телефонов, уже ненужных.

Рация снова дала связь. Пусть не слишком дальнюю, но с этого места на несколько километров она добивала. Появилась идея создать плакат. От былого ремонта в кладовке оставалась краска, а в качестве полотнища решили взять несколько занавесок, благо они были светло-бежевого цвета. К счастью логософтовцев, у них были именно занавески вместо стандартных офисных жалюзи. Такой был у Бориса Кабакова каприз. Не любил он жалюзи, и все тут.

Возник вопрос: как их скрепить между собой? Выручил все тот же телефонный кабель, который, разделенный пожильно, давал отличный материал для этого. Возились целый день, рация все время стояла включенной. К вечеру плакат вывесили за окно. Но читать его стало некому, к темноте поток машин на Ленинградке прекращался совсем. Да и пожиже стал сам поток.

А на следующий день поток совсем спал, и на плакат с надписью «Здесь живые!» и частотой связи совсем никто не обращал внимания. К тому же плакат был направлен в сторону тех, кто въехал бы в город, но таких сумасшедших уже не осталось. Все бежали из него. А в городе оставались лишь бродячие мертвецы, которых стало очень, очень много.