Текст книги "Эпоха мертвых. Начало"

Сергей Крамцов

21 марта, среда, днем

Осталась у нас одна задача – заправиться под пробки и заполнить шесть канистр, что имелись у нас на двоих с Лехой. На первых трех проверенных нами заправках солярки не было, и вообще они были на замке, на четвертой была не только солярка, но и БТР с бойцами из ОДОН,[11]11
  Отдельная дивизия особого назначения, бывшая дивизия ВВ им. Дзержинского.


[Закрыть] судя по всему, со старшим лейтенантом во главе. Они вроде как надзирали за порядком, время от времени отстреливая бредущих вдали мертвяков. Поскольку вокруг были больше пустыри и риска случайно что-то пробить и разрушить не было, то огонь вел крупнокалиберный КПВТ,[12]12
  Крупнокалиберный пулемет Владимирова (танковый).


[Закрыть] а корректировщик огня сидел на броне и во время стрельбы морщился и зажимал уши ладонями. Бойцы же стояли возле своей машины, собравшись в кружок, и о чем-то болтали. Старлей с отсутствующим видом курил немного в сторонке.

Пока наши заливали горючку в бак и в двадцатилитровые канистры, я подошел к старлею, спросил, что происходит вокруг. Тот пожал плечами, выбросил докуренную сигарету, ответил:

– Хрен его знает. Стоим пока здесь, пока бензин есть. Потом не знаю.

– А вообще что ожидается?

– Ты меня спрашиваешь? – слегка удивился он. – Ты звездочки с просветами у меня на погоне считал?

– У меня впечатление, что вообще никто не командует, – честно ответил я. – Я ошибаюсь?

– Конечно. Я вот бойцами командую. Мной ротный командует. Им – комбат. А кто комбатом – тут уже сказать затрудняюсь.

– А если всерьез? Знаешь, смех смехом, а песец кверху мехом. Дай какие-нибудь уточнения по обстановке, – урезонил я шутника неуместного.

– Обстановка невнятная, если честно, – сказал он, глядя, как в дальнем конце пустыря, под которым, как говорили, были какие-то стратегические склады и поэтому его не застраивали, спотыкаясь, брел мертвяк. – Нам ставят задачи частные, общую обстановку не доводят, и такое впечатление, что приказ вступить в город отдали, а что в городе делать – сказать забыли. Хоть штурмуй его, хоть жить в нем оставайся.

КПВТ с башни бэтээра бубухнул короткой очередью, мертвяка разнесло на куски. Нам бы такую технику и боезапас к ней немереный.

– А прогнозы есть какие-то?

– Прогнозы плохие, – усмехнулся он. – Дезертирство из всех частей. Бойцы по домам разбегаются. Точнее, даже не разбегаются, а вполне спокойно расходятся, поскольку никто не держит. Нам тут приказ спустили – закачаешься. Запретить личному составу слушать радио, смотреть телевизор и у всех отобрать мобильные.

– Это чтобы не узнали, что дома делается? – догадался я.

– Ага. Ладно, извини, у меня сеанс связи, – сказал старлей и направился к бэтээру.

А я отправился помогать Лехе с канистрами, грузить на крышу, к запаскам. Нельзя сказать, что старлей меня озадачил. Примерно такого развития событий мы и ожидали. Непонятная и почти мистическая угроза вызвала непонятную и загадочную реакцию властей. Я вот не религиозен, а было бы интересно узнать, о чем в церквях говорят? Ведь по всем канонам конец света наступает. Или я канонов не знаю?

Но кое-какие изменения есть. Нас можно принять за военных, несмотря на отличную экипировку, только с очень большого бодуна. По всем критериям мы НВФ – незаконное вооруженное формирование. Я хожу с карабином на плече, а рядом со мной добрый десяток бойцов Внутренних войск, которые, по-хорошему, должны были бы меня пресечь. Но даже не глядят в мою сторону. И Леха с винтовкой на плече их тоже никак не привлекает. Это уже радует, было бы хуже, если бы пытались разоружать.

Кстати, а кто владеет и управляет огромными мобскладами? Например, я точно знаю, что мой СКС, совершенно новенький, ни разу не выстреливший, в пушечном сале, вынырнул из глубин мобилизационного склада, где пролежал нетронутым аж с 1954 года, как раз с тех пор, как его в Ижевске сделали. Больше полувека. И сколько там успело накопиться такого добра за это время? Если организовать его раздачу сейчас, хотя бы тем, кто имеет военный билет и раньше служил, с начинающимся засильем мертвяков покончить можно быстро. Они медлительны, они тупы, их даже еще не слишком много.

Проблема в другом – они кормятся от живых, а войскам не хватает численности, чтобы защищать живых везде. Здесь они ловко стреляют мертвяков с брони, а вот в тех бело-голубых домах, что стоят на холмике или прямо за ними, зомби кого-то жрут. Здесь не сработает техника, здесь не поможет военная мысль, здесь выручит лишь банальная численность стволов. Двое мужчин с автоматами смогут защитить двор при условии, что они будут в каждом дворе и у них будут патроны. Много патронов. И тогда ничего сложного.

Кордоны, карантины, комендантский час – все работает на врага. Вирус уже распространился, поэтому остановить его невозможно. БТР даже не нужны, здесь нужны мобильные патрули из «уазиков» и пар стрелков, которые методично будут объезжать дворы, переулки, а не стоять на блоках. Те, кому можно крикнуть из окна, что, мол, в соседней квартире пиршество мертвяков идет. А таких мобильных единиц нет. Да и все войска, что в городе, стянуты на охрану центра, правительственных зданий, в общем, всех тех, кто у нас на глазах просирает страну. И весь мир.

Мрачные какие мысли, и никакого просвета в них не ожидается. По моим прикидкам, сегодня – последний день для того, чтобы начать действовать правильно. Завтра количество зомби может стать таким, что никаких мобильных патрулей не хватит, а раздачу оружия начинать будет поздно. Ну почему у нас так боятся вооружать народ? Даже сейчас, когда вся наша действительность летит в преисподнюю?

Мишка тоже заправил машину и две предусмотрительно захваченные из служебного гаража канистры, и мы поехали дальше, а прямо за нами к колонке подкатил черный «Тахо», из которого выбрались двое рослых, стриженых, у обоих в руках по помповику. У одного при этом карман кожаной куртки оттягивался пистолетом. Вооружается народ, а бандитский народ и так был вооружен. Вот и выйдет, что из городских жителей только бандиты и уцелеют. А мирные обыватели будут за ними гоняться, оскалив зубы.

Мария Журавлева

21 марта, среда, днем

Маша все же сходила на собрание в холле, но впечатление вынесла с него самое отвратное. Люди ругались друг с другом, сыпали взаимными обвинениями в каких-то нелепостях, но по делу вообще не говорили. Организовать какую-то самооборону не получалось, все легло на плечи нескольких добровольцев. Поэтому для себя она решила, что сегодня уедет. Едва она поднялась к себе в квартиру, как зазвонил телефон. Сергей Сергеевич. Сказал, чтобы Маша собирала вещи, если она не передумала.

У нее все было собрано, даже пригодные к перевозке продукты. Много вещей она брать не собиралась, опасаясь, что они лишь затруднят ее отъезд, и решила, что надо везти с собой столько, чтобы хватило сил дотащить до машины бегом, причем за один раз.

Прошло еще около часа, и в дверь позвонили. Это был Сергей Сергеевич и малознакомый немолодой мужчина, с которым Маша просто здоровалась, если встречалась в лифте, но не знала, как его зовут и на каком этаже он живет. Высокий, крепкого сложения, с крупными руками и толстыми пальцами, чуть редеющими волосами. Лет пятьдесят на вид. Небольшие, очень светлые глаза, хотя кожа загорелая, как будто он отдыхал на юге. Мужчина был одет по-охотничьи, в куртку, которая сначала напомнила Маше обычный камуфляж, и лишь потом она разглядела, что вся ткань покрыта лиственным узором.

На плече у него висели два вытянутых брезентовых чехла с кожаными вставками. Маша догадалась, что там ружья. Или винтовки, она не знала, как правильно.

– Знакомьтесь, Мария Николаевна. Это Виталий Данилович, – представил их друг другу охранник. – Мария Николаевна, чайку нальёте, чтобы нам обсудить все спокойно?

– Конечно. Проходите, пожалуйста.

Мужчины прошли на кухню, попутно заглянув в гостиную и поздоровавшись с уже одетыми детьми, сидевшими на диване. Дети вежливо им ответили и продолжили смотреть «Том и Джерри», которые включила им Маша.

На кухне все расселись за столом, заговорил Виталий Данилович:

– Мария Николаевна, вам Сергей Сергеевич уже сказал, что у меня есть дом в глухой деревне на севере Тверской области. Верно?

– Да, говорил, – подтвердила Маша.

– Деревня наполовину опустела, там одни старики живут, – продолжил он. – Есть пустые дома в приличном состоянии. На носу лето, так что прокормиться там проблемой не будет. Рыбалка хорошая, охота, люди огороды держат. Грибы-ягоды потом пойдут, можно прожить, пока не прояснится, что к чему. Не думаю, что в такую глухомань какой-нибудь мертвец забредет, раньше ноги сотрет до костей. Вот туда я вас и приглашаю. Поживете немного, переждете трудные времена, а дальше видно будет.

– Ох, даже не знаю… Я в деревне не была ни разу.

– Это не страшно, – улыбнулся Виталий Данилович. – Люди так веками жили. Вам даже понравится. Там безлюдье, лес божественный, река, озера в лесу. Селигер оттуда неподалеку. Рай настоящий, вы такого в Москве и не видели никогда. Возвращаться оттуда не захотите.

– Как вы рассказываете… вкусно, – улыбнулась Маша. – Считайте, что согласна.

– Ну вот и замечательно, – обрадовался Виталий Данилович. – А то Сергей Сергеевич без вас с детишками отказывался уезжать, говорит, что ни за что не бросит таких чудесных людей здесь.

Маша бросила слегка удивленный взгляд на Сергея Сергеевича, а тот улыбнулся в ответ:

– Мария Николаевна, а кто меня кормит, поит? Считайте моей благодарностью.

– Предлагаю всем ехать на моей машине, – сменил тему разговора Виталий Данилович. – Она у меня большая, влезем все свободно. Дизель, бак полный, так что хватит туда и обратно дважды сгонять. А «меганчик» ваш, Мария Николаевна, в мою деревню не пройдет. Даже с дороги свернуть не сумеет, в грязи завязнет. Нет там дорог, и даже направления приблизительные.

– Жалко… – нахмурилась Маша.

– Ничего с ней, как я думаю, и в нашем подземном гараже не сделается, – сказал Сергей Сергеевич. – Самое сохранное место. Не думаю, что кто-то теперь решит ее оттуда украсть. А если наладится жизнь, то вернетесь. Ну как, вы готовы?

– Готова.

– Ну и прекрасно, – кивнул Сергей Сергеевич. – Тогда допиваем чай, потом проверим, чтобы свет и вода отключены были, да и поедем. Автомат свой заверните во что-то, спрячем под сиденье, чтобы милиция не приставала.

– Хорошо.

Вышли они все вместе примерно через тридцать минут. Сергей Сергеевич с Виталием Даниловичем несли Машины сумки, Маша же вела детей, Лику – за руку. На лифте спустились в гаражный этаж, прошли вдоль длинного ряда машин, пока не остановились у серебристого новенького «Мицубиси Паджеро». Мужчины подтащили сумки к задней двери, забросили их в багажник, где и так целая куча вещей лежала. Виталий Данилович гостеприимно распахнул заднюю дверь машины, приглашая садиться. Маша подсадила Лику, Сашка вскарабкался сам, а следом на сиденье из грубой серой ткани уселась Маша. Огляделась, вытянула ноги – действительно просторно. Так можно на край света ехать. Заглянула под сиденье. И обнаружила, что свободного места там нет. Тогда обернулась и положила полиэтиленовый толстый пакет, полностью скрывающий очертания автомата и подсумков, назад, в багажник. Проверила, как дотягивается, и этим удовлетворилась.

Виталий Данилович убрал ружья в чехлах туда же. Маша спросила, не лучше ли их вытащить, но Виталий Данилович объяснил, что возить незачехленными и заряженными незаконно, могут быть проблемы. Сергей Сергеевич пожал слегка плечами, но ничего не сказал. Виталий Данилович сел за руль, завел машину. Дизель затарахтел, как молотилка, разгоняя эхо по всей бетонной коробке гаражного этажа. Машина тронулась с места, проехала вдоль всего ряда и остановилась у подъемных ворот. Виталий Данилович нажал на кнопку дистанционки, и ворота плавно поползли вверх. Над головой заскрипели направляющие. Прямо перед машиной открылся наклонный пустынный пандус. Внедорожник медленно тронулся с места, легко забрался наверх, вывернул на улицу и поехал в пасмурный весенний день.

– Один только крюк сделаем, Мария Николаевна, – сказал Сергей Сергеевич. – На минутку ко мне домой заедем, это почти по пути, я на Руставели живу. Надо и мне вещички прихватить. А то в чем пошел на дежурство два дня назад, в том и хожу.

Город пересекли почти без проблем, хотя на всех улицах без исключения или брели мертвяки, или лежали трупы, или на асфальте виднелись кровавые следы. Маше стало страшно. Но мужчины на бредущих куда-то мертвецов внимания не обращали, машина ехала по почти пустынным улицам быстро, и вскоре они заехали в какой-то заросший кустами двор.

– Вот, вот здесь, – сказал Сергей Сергеевич, показывая на подъезд старой кирпичной пятиэтажки.

Виталий Данилович притормозил, охранник выскочил из машины и сказал:

– Десять минут катайтесь или припаркуйтесь в другом месте, чтобы здесь на вас мертвецы не навелись!

– Понял, Серег, – сказал Виталий Данилович и тронул «Паджеру» с места.

А Сергей Сергеевич, достав из кобуры пистолет, направился в подъезд. Виталий Данилович, ничтоже сумняшеся, выехал из двора, пару раз свернул из переулка в переулок, после чего выехал на широкий неряшливый бульвар, где и остановился посередине. Маша огляделась, увидела вдалеке двоих мертвяков, но внимания на машину они пока не обращали. Так они и просидели минут десять, пока у водителя не зазвонил мобильный. Он ответил, сказал в трубку: «Понял», после чего тронул с места.

– Сергей звонил, – обернулся он к Маше. – Спускается. Через пару минут въехали в уже знакомый двор, подсадили.

Сергея Сергеевича без всяких приключений, при этом спокойно погрузив его сумки в багажник, и поехали дальше.

Маша успокоилась, расслабилась. Даже та жуткая картина, которую она наблюдала из окон автомобиля, серая и грязная Москва, по улицам которой тут и там брели ожившие мертвецы, не могла испортить ее неожиданно поднявшееся настроение. После всего этого ужаса и запустения она представила себе жизнь возле леса, неширокую серебристую речку, протекающую рядом, играющих детей и, главное, безопасность.

Мужчины, сидевшие впереди, о чем-то негромко разговаривали, было включено радио, настроенное на какой-то новостной канал. Работала печка, машина слегка покачивалась, дизель урчал негромко и как-то убаюкивающе. Маша даже начала придремывать, а дети просто уснули.

Неожиданно рядом с ними, слева, взвыла пару раз сирена, и сверкнули проблесковые маяки. Сине-белая машина с надписью ДПС на борту догнала их и требовала остановиться. Маша огляделась – улица была пустынна, кроме них здесь никого не было. Виталий Данилович дисциплинированно принял вправо, притормозил. Милицейская машина, скрипнув тормозами, встала перед ними наискось. Все ее двери разом распахнулись, и оттуда выскочили четверо с оружием.

Двое были в серой форме с отражающими полосами на рукавах и штанинах, фуражках с красным околышем и надписями ДПС на спине. Еще один был в серо-голубом камуфляже, без головного убора, в разгрузке, а стоявший рядом с ним был вообще в штатском, но в бронежилете. У всех в руках автоматы.

– Видите, Мария Николаевна, что не стоило везти ружья без чехла, – пробормотал Виталий Данилович.

В этот момент все трое милиционеров подскочили к машине, к обеим передним дверям, рванули их на себя, а штатский, перевесивший свой автомат на плечо и угрожавший пистолетом, схватил Виталия Даниловича за плечо и потащил из машины. Маша не поняла, что именно злым голосом крикнул их водитель, но в ту же секунду треснул выстрел, и тело того, кто вез их в деревню, выпало на асфальт, и вокруг головы начала расплываться ярко-красная лужа. Камуфляжный же с одним из гаишников, не говоря по-прежнему ни слова, тащили из машины Сергея Сергеевича, вцепившись тому в руки и шею. Слева от Маши распахнулась дверь, туда заглянуло красное усатое лицо, чуть опешило при виде детей, но, распаляя себя, заорало:

– Ты, сука, вылазь из машины!

Мясистая ладонь с татуировкой вцепилась в ее кожаную «косуху», выдернула Машу из салона, бросила на асфальт. К ней подскочил тот, который в штатском, с перекошенным от непонятной злости красным лицом, с ходу ударил ногой в ребра, так, что она лишилась дыхания и упала набок. Дальше она плохо помнила, что происходило, толстяк с надписью ДПС вытащил ее детей из машины, отволок в сторону, на газон и что-то орал на них, тот, который в штатском, снова ее ударил и что-то кричал, а затем упал, как-то нелепо дернувшись и взмахнув руками.

Сергей Крамцов

21 марта, среда, днем

На улицах машин почти не было, люди спрятались, скрылись. Город замер в ужасе, как жертва палача в ожидании выстрела в затылок. Москва еще жила, но у меня было стойкое ощущение, что она уже чувствует грядущую гибель. А вот зомби на улицах были. Пока немного, но лиха беда начало.

Мы разогнались до восьмидесяти километров в час, оптимальной и экономичной скорости для наших машин на полувнедорожной резине, доехали до Дмитровки. Степаныч на своей «Волге» катил за «Патрулем» как привязанный на трос. У Савеловского заметили в отдалении группку бронетранспортеров, пять, а то и шесть машин, перекрывших шоссе. Зачем? Непонятно. Вокруг брони было видно множество солдат в камуфляже и с оружием.

Проехали дальше по Дмитровке, свернули налево, запетляли по поперечным улицам, до Ленинградки оставалось рукой подать, а оттуда – прямая дорога на базу, как я уже мысленно именовал дачу. Можно было бы проще проехать по наверняка пустынной МКАД, но ее слишком легко перекрыть, а свернуть в сторону с нее далеко не везде возможно – огорожено почти везде, причем капитально. Лучше уж по нужному шоссе прямо из города выскочить.

Когда до Ленинградки оставалось с полкилометра, Леха сказал:

– Что там такое? – и показал рукой вперед.

Одновременно он остановил машину, прижавшись к тротуару. А я сказал в микрофон:

– Колонна, стой!

– Принял, – ответил Шмель.

Что-то там действительно происходит, неохота лезть, не проверив. Я вышел из машины, положил в открытое окно СКС, использовав дверь как опору. Леха занял позицию у левой двери, с «Тигром» в руках. Произнес негромко:

– Примерно двести. – Это он про дистанцию.

Через оптический прицел картина была видна как на ладони. В конце улицы, перед самым поворотом, стояла сине-белая «десятка» с буквами ДПС на борту. Возле нее, с открытыми дверцами, стоял серебристый «Паджеро», со всех сторон окруженный милиционерами. Стражи порядка были разными. Двое были гаишниками, один – явный омоновец, еще один был в штатском, но с «Кипарисом»[13]13
  Пистолет-пулемет ОЦ-02.


[Закрыть] в руках и в бронежилете. Тот, который в штатском, ногой удерживал на асфальте женщину с ярко-рыжими волосами и что-то кричал на нее. Женщина пыталась подняться, но он не давал ей это сделать, толкая ногой.

Второй мент, в гаишном прикиде и похожий на омоновца, в камуфляже и разгрузке, вязали на асфальте мужчину в темной одежде. Рядом с открытой водительской дверью внедорожника лежал, судя по положению тела, труп. С простреленной головой.

Еще один из гаишников, толстый, мордатый, держащий АКС в руках, вытащил из машины двоих детей, лет так пяти-семи на вид, мальчика и девочку, грубо оттолкнул в сторону от дороги. Судя по жесту, он просто их прогонял.

Вязавшие мужчину наконец надели на него наручники и отскочили назад, а гаишник навел на лежащего ствол своего «укорота». На нас они внимания вообще не обратили, скорее всего, в такой суете даже не видели. Или плевать им было на всех, чувствовали себя при власти.

Не знаю, что происходит, но ощущения, что у меня на глазах поддерживается порядок в городе, совершенно не возникло. Абсолютно. Больше похоже на грабеж, если честно. Четверо ментов с автоматами против людей с двумя детьми… странное сочетание, вам не кажется? Убитый – водитель, кто же еще может там лежать? В любом случае это мне не нравится.

– Леха, я валю ментов, – шепнул я.

– Думаешь? – так же шепнул Леха. – Стремно… Менты все же. Хотя… всю жизнь хотел попробовать.

– Плевать, что менты, – злобно сказал я. – Суки они. Детей прогонят, и их мертвяки сожрут, а родителей они сейчас грохнут, не видишь, что ли?

– Ладно, – согласился он сразу. – Распределяем цели.

– Вали того, который целится, а я того, который в гражданке, – быстро заговорил я. – Переноси огонь на толстого, а я беру омоновца.

– Принял. Готов.

– Огонь по моему выстрелу.

Я подвел прицел к фигуре в штатском, целясь в грудь. Плевать на броник, он у него легкий, против пистолетной пули, моя оболочечная «семерка» его навылет прошибет. Придавил чуть спуск, задержал дыхание, выстрелил. И сразу прицел на омоновца, в попадании я был уверен. Рядом грохнул выстрел «Тигра». Омоновец среагировал быстро, упал на колено, срывая с плеча АКС, но неправильно – двести метров для него много, навскидку не прицелишься, ему сначала укрываться надо было, а для меня, с оптикой да с опоры, такое расстояние в самый раз. Я попал в него первым же выстрелом, угодив в грудь, в бронежилет. Его сбило с ног, но у него бронежилет был воинский, серьезный, и я всадил в него подряд еще пять пуль. Карабин звонко хлопал, летели гильзы, резонировала автомобильная дверь. Должно хватить.

Обежал прицелом поле боя. Раненый в штатском корчился на земле, гаишники лежали неподвижно, раскинув конечности. У них бронежилетов не было, а Леха стрелял «пустоголовыми», деформирующимися, так что смерть гарантирована. Все внутренности разорвало. «Подранков не бывает». Женщина быстро вскочила и подбежала к детям, обняв их, глядя на наш притаившийся в отдалении «уазик».

– Ну что там у вас? – послышался голос Шмеля в наушнике.

– Грабителей постреляли, – ответил я. – Продолжаем движение. Делай, как я, короче.

– Принял.

Загрузились в «крузак», Леха рванул с места, и вскоре мы тормознули у тел на дороге. Мужчина со скованными за спиной руками уже поднялся с асфальта и сел. Лет сорок, в форме охранного агентства, типично русское, ничем не примечательное лицо. Женщина, стройная, удивительно симпатичная, с огненно-рыжими волосами, обнимала детей и внимательно, но без враждебности смотрела на нас.

Из ментов трое лежали неподвижно, в лужах крови, но тот, который в штатском, был еще жив, хоть и ранен тяжело. Моя пуля прошла навылет. В груди бронежилета была маленькая круглая дырочка, а вот из-под жилета сзади кровь текла ручьем. Рядом с раненым на земле лежал «Кипарис», на поясе была кобура с пистолетом. Я подошел к нему ближе, навел карабин в голову. Спросил:

– Кто такие?

– Просто менты. Из разных контор, – прохрипел тот.

– Грабили? – уточнил я.

– Тачка нужна… – Раненый закашлялся, брызгая себе на грудь кровью. – Уходить из города надо. Семьи у нас…

– Понятно. Что есть в машине?

Я кивнул на милицейскую «десятку».

– Патроны в багажнике… – На него накатил приступ кашля, затем он прохрипел: – Слушай, мне к врачу надо…

– В другой раз.

Я выстрелил. Во лбу появилось отверстие, из затылка выбило фонтан крови, тело обмякло на асфальте. Женщина вскрикнула, прижала к себе детей, закрывая им глаза. Я подошел к следующему убитому омоновцу и выстрелил в голову ему. Затем поочередно двум гаишникам. А то сейчас воскресать начнут. Оттянул рукой затвор и сменил магазин. Неудобный момент в этом в карабине – или жди, когда все двадцать расстреляешь и затвор на задержку встанет, или вот так, извращаясь.

За спиной у меня фырчали моторы – машины мы не глушили. Из кабины «Патруля» выскочил Шмель, сестра осталась в машине. А вот Валентина Ивановна из машины выбралась и на трупы не проблевалась, а смотрела с некоторым любопытством. И даже подбежала к детям, обняла их, успокаивая. Впрочем, она всю жизнь медсестрой в Первой градской проработала, так что не удивишь.

Леха между тем нашел у одного из гаишников ключи от наручников и освободил мужчину в форме охранника. Тот встал, потер запястья. Вид у него был совершенно невозмутимый, как будто ничего и не произошло. Он подошел к застреленному мной оперу в штатском, залез тому в боковой карман куртки и извлек служебный «Иж» с запасным магазином.

– Это мой, – пояснил он. – Табельный. А вы кто, хлопцы?

– Партизаны, – выдал я уже ставший стандартным ответ. – Народные мстители, если угодно. Отомстили вот. Давайте оттащим этих с дороги, а то кто-то вечером не заметит, и влетит в них машиной.

– Давайте, – кивнул мужик, нагибаясь к одному из гаишников и хватая его за шиворот.

Через минуту трупы лежали на тротуаре, а мы занялись сбором трофеев. Нам достались достаточно новый «Кипарис», в комплекте с четырьмя магазинами, но без полагающегося глушителя, две коротких «ксюхи», одна из которых совсем новая, да еще и «ночная», то есть с планкой под прицел, а одна порядком потрепанная, но еще вполне живая, один свежий АКС, которым был вооружен омоновец, и по три рожка на каждый ствол. Кстати, почему АКС? Московский ОМОН давно с новыми «74М» гуляет. Подмосковный какой-то омоновец был? Ладно, что есть, то есть, умерла так умерла.

В багажнике нашлось полтора деревянных ящика «пятерки», три цинка, в общем, и немного пачек россыпью. Там же лежали пистолетные патроны в пачках, всего пятьсот с лишним штук. Еще в числе трофеев нам достались три ПМ старого образца, восьмизарядных, и один ПММ с магазином на двенадцать патронов, который был у опера в штатском. К каждому из пистолетов было по одному запасному магазину. Нашлись еще две радиостанции, тоже «Моторолы», которые мы прихватили. Больше ничего полезного. Два имеющихся бронежилета были повреждены и испачканы кровью, так что брать их не стали.

После того как собрали все трофеи, я спросил у охранника, сидевшего у тела убитого водителя джипа:

– Трофеями поделиться? С вашим табельным «ижаком» много не навоюешь.

Он ответил глухим голосом:

– У нас еще в машине «ксюха» с тремя рожками и ПММ с запасным магазином. Эти, – он кивнул в сторону убитых, – еще не заметили. А вот если патронами поделитесь – будем очень благодарны.

– Поделимся, – согласился я. – А вы куда направлялись?

– Теперь даже не знаю… – явно задумался мужчина. – Вообще-то мы ехали в Тверскую область, к этому человеку. Виталий Данилович его звали. Капитан первого ранга. А теперь… уже не знаю.

Он растерянно пожал плечами.

– А почему в Тверскую область? – тихо спросил я.

– У Виталия Даниловича там вроде дачи, дом в деревне, – пояснил мужик. – Он туда на охоту ездит.

– Понятно.

Рядом с нами присела женщина в кожаной куртке, тихо заплакала, глядя на убитого.

– А вы куда двигаетесь? Остаетесь в Москве? – спросил меня мужчина.

– Нет, мы пока нечто вроде базы организовали в дачном поселке, там у нас еще люди и машины, – ответил я. – Там сейчас пусто, не сезон. Отсидимся несколько дней, посмотрим за развитием событий, а затем, когда первая волна вот этого всего, – я показал на мертвых грабителей, – схлынет, то поедем дальше.

– Разумно, – кивнул тот головой. – У вас как, все свои? Или принимаете новых людей?

Вопрос меня несколько озадачил. Пока об этом никто не задумывался. Мужик понял мое молчание по-другому, сказал:

– Да вы не беспокойтесь, я шестнадцать лет прослужил. И Мария Николаевна женщина боевая, уже застрелила одного мертвеца. Балластом не будем.

– Понимаете… я не против новых людей, но возникает вопрос снабжения, – осторожно ответил я. – Надо будет разжиться продуктами. И живем мы все на одной дачке, с местом не очень.

– Если там сейчас никого, не сезон, то можно вскрыть еще домик-другой, – пожал плечами мужчина. – Снявши голову, по волосам не плачут. А насчет продуктов я могу вам посоветовать кое-что. Завтра можно сделать, если придумаем как.

Я кивнул в знак согласия. Вообще-то, как дополнительный боец, а то и двое, в отряде нам не помешали бы. Можно наладить нормальное дежурство, например. Тем более, что дополнительным оружием и боеприпасами мы сейчас разжились. Необязательно тащить их за собой в Садов, дальше мы можем разъехаться кто куда. А вот база у нас будет охраняться куда лучше.

– Присоединяйтесь, – согласился я. – Что с покойным делать будем?

Я показал на убитого водителя, которого женщина накрыла милицейской плащ-палаткой.

– Давайте с собой возьмем, – сказал мужчина. – Где-нибудь под деревьями похороним. Он лес любил.

Я повернулся к охраннику, протянул руку, представился:

– Сергей.

– Тезки, – пожал он руку мне.

– Маша, – назвалась женщина. – А эти двое – Сашка и Лика.

Она показал на державшихся за руки детей.

– Сергей, – представился я мальчишке, протягивая руку для пожатия.