Текст книги "Эпоха мертвых. Начало"

Мария Журавлева

21 марта, среда, вечер

Когда рация в нагрудном кармане разгрузки заговорила вдруг голосом Сергеича, требующим занять позиции, и Ксения вдруг крикнула: «Бегом к дому!», Маша не раздумывала ни секунды. Она сразу сложила для себя в голове следующую картину: кто-то едет сюда, чтобы разрушить это безопасное место, вновь заставить ее искать убежища для своих детей. Она схватила этих самых детей, смерчем затащила их домой, передала с рук на руки все понявшей Алине Александровне, а сама следом за Ксенией побежала на второй этаж, туда, где, со слов все того же Сергея Сергеевича, была ее позиция на случай нападения на них. И, занимая позицию у приоткрытого окна второго этажа, за занавеской, уже точно знала, что готова стрелять в этих пришлых людей, и не просто стрелять, а стрелять, чтобы убить. Ее материнский инстинкт слился с агрессией человека, защищающего свой дом.

Маша видела, как приехавшие люди в черной форме говорят со сторожем, которого она сразу узнала. Видела, как один из них подбежал к их двору и заглядывал через забор, что-то говоря при этом в рацию. Когда сторожа застрелили, это вызвало в ней не страх, а настоящую удушающую, жаркую ярость. Все слилось в одно – утренние менты-грабители, эти, на дорогом джипе, мимоходом убившие пожилого безобидного человека, и она уже готова была открыть огонь, как услышала громкий шепот Ксении:

– Не стреляй! Жди сигнала.

– Какого? – шепнула Маша.

– Выстрел с той стороны.

Маша глубоко вздохнула и сказала:

– Хорошо. Но какие скоты, ты видела?

Стрельба вдруг вспыхнула разом, заметавшись в деревьях эхом выстрелов. В окнах чердака дома напротив появились огненные вспышки, длинный сноп огня вылетел лисьим хвостом, сопровождаемый резким треском. Маша увидела, как трое из подкравшихся к калитке упали одновременно, один вскочил на ноги и попал ей прямо в красную точку прицела, и она, совершенно инстинктивно, нажала на курок. Тяжелая отдача дробовика больно ударила ее в плечо, вылетевшая гильза стукнулась об оконное стекло так, что оно зазвенело.

Она услышала, что одновременно с ней выстрелила через соседнее окно Ксения. Попавшийся на мушку человек в черном упал, как битый молнией, и она выстрелила в него снова. Из дома, где сидели Сергеич с Аней, продолжали раздаваться выстрелы, и вокруг лежащих тел вздымались фонтанчики мокрой земли, а сами тела дергались от попаданий. Затем и эти выстрелы затихли.

– Прекратить огонь, – послышался голос Сергеича в рации. – Засада удалась. Детей из дома не выпускайте. Катя, отвечаешь за них. Аня на месте, наблюдаешь за подступами, кто появится – даешь сигнал, не понравится – открываешь огонь. Маша с Ксенией идут со мной на улицу.

Маша поднялась с колена и направилась к лестнице следом за Ксенией. Они подошли к калитке, и Маша увидела, как Сергеич идет от дома напротив с автоматом в руках. Она выглянула на улицу поверх калитки, затем вместе с Ксенией вышла на улицу.

Тела лежали разбросанными по земле, как сломанные куклы. Кровь, с какими-то сгустками, смешивалась с грязью, и крови было много. На досках забора краснели пятна. Маша увидела, как Ксения побледнела и начала судорожно глотать слюну – признак тошноты. Сама Маша успела привыкнуть к подобным зрелищам, насмотрелась, ей уже довелось выметать чужие мозги из своей прихожей. Ей показалось, что лежащий от нее дальше всех труп зашевелился.

Неожиданно Сергей Сергеевич сказал, непонятно к кому обращаясь: «Вижу!» – и лишь потом Маша сообразила, что он говорит в торчащий у щеки микрофон. И еще она поняла, что он имеет в виду это самое движение, – она не ошиблась. Действительно, убитый зашевелился и начал подниматься, опираясь на руки. А Маша начала поднимать ствол «Сайги». А затем, когда безумный взгляд мертвеца и спокойный взгляд Маши встретились, она нажала на спуск, инстинктивно прижимая приклад как можно плотнее к плечу и чуть наклонясь вперед. Гулко ударил выстрел, ружье снова толкнуло ее, но легче, не так, как в доме. Зомби отшвырнуло назад. «Не лезь ко мне!» – тихо скорее подумала, чем прошептала, она.

Без всяких эмоций осмотрела лежащие тела и не заметила еще у одного из них никаких повреждений головы. Он явно был убит картечью в спину, и тогда она выстрелила в голову и ему и увидела, как череп разнесло кровавой лужей по земле.

– Впечатляюще. Но впредь, Мария Николаевна, вы бы пользовались чем-нибудь менее… гм… мусорящим. Нам же еще убирать трупы придется, – услышала она голос Сергея Сергеевича, подошедшего к ней.

– Простите, – спокойно ответила она. Сказала спокойно, как будто извиняясь за разбитую тарелку.

– Ну что уж теперь, – пожал плечами тот. – Давайте поищем трофеев. Они ведь к нам не с пустыми руками пришли, верно?

– Думаю, что верно.

Ксения вроде продышалась, но убежала во двор, стараясь не оглядываться.

– Я посмотрю пока, чтобы дети не выходили! – сказала она из-за забора.

Сергей Сергеевич между тем перевернул на спину того, которого застрелил, оттолкнув его от забора, у которого он так и застыл в сидячем положении, и взял у него из руки пистолет с длинным, похожим на трубу стволом.

– ПБ, неплохо, – сказал он. – Очень, очень пригодится.

– А что это? – спросила Маша.

– Это обычный «Макаров», чуть переделанный, и с глушителем, съемным. Так, а как у нас с запасным магазином?

Он быстро пошарил в карманах куртки убитого и вытащил два узких магазина.

– Ага, вот и запасные, целых два. А это что?

Он отстегнул с пояса убитого кобуру, вытащил оттуда небольшой черный пистолет.

– «Ижак» семьдесят первый, как у меня, – сказал Сергей Сергеевич. – Это у них табельные. Запасной магазин. А вот это все с глушителями – нелегальное наверняка, и после дела от него бы избавились. Впрочем, в нынешние времена уже смысла избавляться нет, но… У убийц свои инстинкты.

Из кармана убитого была извлечена маленькая рация «Кенвуд» без зарядника, естественно, и коробка патронов. Больше ничего полезного у него не было. Сергей Сергеевич передал все трофеи Маше и взялся за второе тело. У этого был такой же набор имущества, как и у первого. Впрочем, и остальные тоже содержимым карманов не отличались.

Затем Сергей Сергеевич принялся собирать документы, мобильные телефоны и прочее, уже с целью добычи дополнительной информации о налетчиках, а Маша взялась обыскивать их машину. Там нашлась сумка, в которой был автомобильный и сетевой зарядник для «Кенвудов», под приборной панелью был подвешен какой-то прибор с многочисленными кнопками и табло с цифрами. Она поинтересовалась у Сергея Сергеевича, что это может быть, и он сказал, что это стационарная радиостанция, которая может работать как ретранслятор.

Маша опять ничего не поняла, и он уточнил, что, если у одной карманной рации не хватает дальности до второй, они могут соединиться друг с другом через автомобильную рацию. А еще Сергей Сергеевич свернул с «Лэндкруизера» все антенны, которых было три штуки, полагая, что через какую-нибудь может идти сигнал, показывающий местонахождение машины. Маша спросила его, а как насчет всех этих систем поиска пропавшего автомобиля, они же не требуют антенн? Сергей Сергеевич ответил ей, что риск есть, конечно, но у него есть одна идея и по поводу внедорожника, поэтому он хотел бы сохранить машину на некоторое время.

Возник вопрос: что делать с телами? С телами налетчиков особых проблем не было – Сергей Сергеевич подцепил их тросом, привязав кого за руку, а кого за ногу к фаркопу их же «Лэндкруизера», отволок в самый конец дальней аллеи, где она упиралась в овраг, на дне которого завелось настоящее болото, и столкнул тела вниз. Мутная гниющая вода приняла и скрыла убийц. Затем он перегнал «Круизер» в дальний от них конец поселка, открыл один из дворов и спрятал машину в нем. Если кто и приедет по радиосигналу – это хорошо будет видеть «фишка», поэтому удастся своевременно принять меры против следующих визитеров. А так просто их дом найти сложно – не зря же эти уроды притащили с собой сторожа.

Тело Петровича завернули в большой лист полиэтилена, нашедшийся в соседском сарае, и уложили пока в тот же сарай. Ни у кого не поднялась рука сбросить тело бедолаги в болото вместе с его палачами, и все решили дождаться возвращения остальных, чтобы решить, где его похоронить. Маша набрала в ведро песка и забросала им наиболее заметные кровавые лужи. Начинал моросить мелкий дождик, и следовало ожидать, что вскоре все следы бойни исчезнут. По крайней мере, кровавые пятна на заборе уже начали оплывать, стекая вниз розовыми струйками.

Затем Сергей Сергеевич уселся на крыльце дома напротив с телефоном, старательно кого-то вызванивая. Через некоторое время он дозвонился, видимо, куда хотел, потому что Маша услышала доносившиеся до нее обрывки разговора: «Да, совсем новый… А теперь-то какая разница? Нет, они умерли… Да… Да… Мародеры. Нас грабили и умерли… Да… Сам подумай…»

Маша ушла во двор. Дети и Алина Александровна по-прежнему были в доме, Ксения сидела на крыльце, положив ружье на колени.

– Как ты? – спросила ее Маша.

– Уже лучше, – ответила она слабым голосом. – Слушай, а как у тебя-то так получается?

Выглядела Ксения не лучшим образом. Ее красивое, обычно нежно-смуглое лицо было бледным, под глазами появились темные круги, на лбу испарина.

– У меня же дети, мне нельзя раскисать, – пожала плечами Маша, полагая это само собой разумеющимся. – И мне уже довелось видеть подобное, даже у себя дома. И даже убирать. И сегодня утром видела, когда на нас напали.

– Ну да, – вздохнула Ксения. – Может, и я привыкну.

Во двор зашел Сергей Сергеевич, довольный, как будто орден получил. Присел рядом с женщинами на скамейку и сказал:

– Мне удалось договориться насчет обмена машины.

– На что? – спросила Маша.

– Есть у меня один товарищ, раньше приятельствовали еще по службе. Открыл он свою охранную фирмочку, охраняли, среди прочих объектов, несколько цехов на большой овощебазе. Это недалеко, в Хлебникове. Не слыхали?

Ксения и Маша отрицательно помотали головой.

– Там самые большие в Москве оптовые склады продовольствия. И у него есть там какие-то люди, которые махнут ненужный нам джип на нужную нам тушенку.

– Это, наверное, хорошо, – сказала Маша.

Сергей Крамцов

21 марта, среда, вечер

Путь до шмелевского места работы занял около часа. Больше восьмидесяти-девяноста километров в час мы не разгонялись, ехали осторожно. Поехали мы туда по бетонке, окружающей Москву километрах в тридцати. К нашему удивлению, на этой дороге было довольно оживленно, машины все же ездили.

Вся эта принадлежащая какому-то клубу внедорожная «лавочка» находилась на задах какого-то спортивного комплекса на Новорижской трассе. Сейчас в том месте построили длинную трассу для картинга, на которой одновременно могли гонять чуть не десять машин, там же была школа верховой езды, а уже с обратной стороны, на отшибе, на месте бывших подсобных служб стадиона, расположился маленький сервис. Не знаешь, где он, – ни за что не найдешь. Для своих вроде как.

На всякий случай, чтобы была возможность осмотреться, мы заехали не по подъездной дороге, а вокруг свалки, через заросли кустов, по едва проглядывающей колее. Остановили «крузак» в зарослях, выбрались. Степаныч за рулем и девушки остались в машине, а мы с Лехой и Шмелем, пригнувшись, добрались до края кустов. Отсюда до ворот, через которые Шмель ежедневно приезжал на работу, было около четырехсот метров. До ворот гаража – около пятисот. Я достал бинокль из разгрузки, осмотрел территорию. Никого, но створка одного из боксов открыта.

– Шмель, гараж открыт, – констатировал я факт.

– Ага, вижу, – буркнул Мишка. – Люди есть, не пойму?

– Не видно никого, – ответил я.

Вот вопрос: оттуда что-то увели или там кто-то сейчас? Я снова по секторам начал осматривать территорию. Серый блок гаражей с четырьмя покрашенными суриком воротами. Небольшой двор с навесом. Под навесом два разобранных до скелетов внедорожника. Старые покрышки, гнутое железо – все как и положено на левом сервисе. В принципе изучать тут нечего, я сюда катался чуть ли не каждые выходные «машину делать». Несмотря на удаленность и не самое красивое расположение (с видом на свалку), гараж приносил весьма неплохой доход. Московские джиперы сюда тропку давно протоптали, но сейчас никого не видно.

Неожиданно я услышал звук заводимого двигателя. Движок явно жигулевский. Только откуда? Думать долго не пришлось, и через минуту из-за угла здания картинг-центра показалась раздрызганная «шестерка». В ней сидели двое, разглядеть их толком не удавалось. Подъехали к шлагбауму, загораживающему проезд на трассу. Правая дверь открылась, оттуда выбрался мужик в синей спецовке, чем-то покопался в замке, запирающем трубу в рогульке держателя. Затем шлагбаум резко поднялся вверх, встав почти вертикально, и закачался. Мужик вернулся в машину, и «шестерка» покатила к открытой двери бокса.

Видать, мужички решили разжиться внедорожной техникой, а сами живут где-нибудь по соседству. По крайней мере, номер у их машины подмосковный. Сначала пришли пешком, спрятав машину за углом, вскрыли один бокс, убедились, что ничего не случилось, а теперь решили подогнать машину поближе. В принципе ничего предосудительного в их действиях в нынешней ситуации я не вижу, за исключением того, что мы сами положили глаз на эти машины. Нам-то ведь они тоже не принадлежат ни разу. И нам еще повезло, что мы пришли одновременно с этими мужиками, а не после них.

– Знач, так, слушай мою команду, – заявил я. – По машинам!

Мы рванули обратно к машине, покидались внутрь, а я так вообще на задний бампер встал, уцепившись за багажник на крыше. Несмотря на суету, Степаныч тронул машину с места бережно, плавно.

– Вика, Леха, – начал я скороговоркой раздавать команды. – Выскакиваете в воротах, опускаете шлагбаум. Леха, следи за нами, Вика, прикрываешь Леху.

Машина резко тормознула в воротах, Леха с Викой десантировались. Затем «крузак» рванул в сторону припаркованной «шестерки», мужики из которой уже выбрались и исчезли в боксах. Остановившись чуть поодаль и боком, Степаныч заглушил мотор, и мы повыскакивали наружу.

– Тань, за капот и страхуешь, – махнул я рукой. – Степаныча береги! Степаныч, укройся. Шмелина, пошли.

Татьяна забежала за машину, пристроилась с автоматом на капоте, а Степаныч укрылся за разобранной машиной. Ничего, соображает. Я с карабином присел на колено у машины, взял на прицел открытую створку ворот. Шмель, уже сообразив, что делать, дослал патрон и с «укоротом» наперевес перебежал за капот «шестерки». Тоже взял ворота на прицел. Дальше перебежал я, уже к самым воротам. Снова Шмель, занял позицию получше. Я поднял карабин, воткнул левый локоть в распор между ремнем и цевьем, натянул как следует и, не опуская ствола, вошел внутрь боксов. Осмотрелся – никого. Только «уазики» новые выстроились, но было их не четыре, а всего три. Один кто-то угнал, наверное. Сволочи. На стапелях висел разобранный до рамы «Дефендер», над ямой стоял «крузак» без двигателя и внутренностей салона. У дальней стены пристроилась оранжевая длинная «Нива» с надписью «Техпомощь» на бортах. А мужики небось в машинах спрятались. Или в шкафах. Но свет выключить забыли.

Следом за мной зашел Шмель, присел за собственной «Нивой», которая стояла к нам ближе всего.

– Леха, что наблюдаешь? – запросил я.

– Ничего, вообще. Тихо, – откликнулось радио.

– Понял.

И тут ничего не наблюдаем. Точно, поховались мужики. Схоронились. Я крикнул во все горло:

– Мужики, вылезайте! Не заставляйте искать! Вас никто не тронет, катитесь на все четыре стороны.

Тишина. Ни звука. Можно бы и поискать, да тут такая вещь… например, а если у кого из них ружьишко имеется? А если они решат продать жизнь подороже и кинутся с железками? Придется ведь на поражение стрелять, а за что? Они нам ничего не сделали.

– Мужики, вылезайте из своих нычек на хрен! – заорал я так, что дверцы железных шкафов отозвались и у самого в ушах зазвенело. – Все равно машины отсюда уезжают, мы за ними приехали! Вы уже в пролете!

Тишина. По-прежнему тишина. Я закинул карабин за спину, достал из кобуры ПММ, скинул предохранитель. Лучше с ним по тутошним лабиринтам гулять. А если случится стрелять, то от пистолетной слабосильной пули меньше вреда будет, чем от мощной и быстрой из СКС. Шагнул вперед, присел, заглянул в яму под крайним УАЗом. Никого. Поднял пистолет перед глазами, заглянул в салон машины – тоже никого. Сдвинулся вперед. Показал Шмелю, чтобы тот сместился. Шмель перебежал метров на пять, пристроился за верстаком. Вдруг он замер и показал глазами на металлический шкаф рядом с собой. Я также глазами переспросил: «Этот?» Он кивнул, видать, услышал что-то.

Я тихо подошел к шкафу, обводя стволом пистолета помещение. Шмель снова сместился, встал на колено, держа автомат у плеча. Я подкрался к шкафу, рывком открыл дверь, ткнул в лицо сидящему там испуганному мужичку пистолетом и заорал, как припадочный: «Лег! Лег, сука! Мордой в пол!», схватил его за шиворот, подставив ногу, повалил на пол, поставил подошву ботинка между лопаток и направил на него пистолет.

– Где второй? Сколько вас? Сколько, на хрен? – продолжал орать я, намеренно нагоняя на него страху.

– Двое, двое! – заголосил вконец перепуганный мужик.

– Оружие есть?

– В машине оставили!

– Тань, как слышишь? – запросил я радио.

– Хорошо слышу, – отозвался наушник.

– Загляни в «шестерку», там оружие есть?

– Момент.

Через несколько секунд в наушнике снова раздался Татьянин голос:

– Двустволка лежит.

– Спасибо.

Я спросил у мужика, уже тише, даже со смехом:

– Слушай, а как же вы ружжо-то в машине забыли?

– Мешает, – чуть не заплакал тот.

– Мм… А я тебе здесь не мешаю? – полюбопытствовал я, чуть придавив ногой.

– Не… – проблеяла моя жертва.

– Ага. Тогда я пока тут постою, не возражаешь? – спросил я. – Пока другу твоему прятаться не охренеет и он не вылезет. Может, позовешь?

Мужик сопел и молчал, друга выдавать не желал. Я вздохнул, сказал:

– Слушай, вас ни бить, ни убивать никто не будет. – Тут я еще чуть-чуть придавил его подошвой. – Просто валите отсюда, пока мы делом заняты. Зови своего кореша и проваливай. Через час вернетесь и заберете, что мы не вывезем. Все. А если вынудишь нас его искать, то оба огребете до детского голоса. Прямо по морде, без пощады.

– А что вы не вывезете? – неожиданно спросил он.

Вот, блин, практичная душа. Тут думать надо о том, чтобы в расход не вывели, а он снова об имуществе.

– Зови друга, потом обсудим, ушлепок! – снова надавил на голос я.

– Он в последней яме спрятался, – сказал мужик.

Шмель услышал, кивнул и через минуту привел за шиворот второго. Такого же примерно возраста, как и первый, лет сорок с небольшим, мелкого, с усами и тоже в синей спецовке. Я взял свою жертву за шиворот, поднял. Мы отогнали мужиков к стенке, обшмонали. Ничего, ну а раз ничего, то можно и поговорить. Я снова связался с Лехой и приказал им подтягиваться ближе к воротам, занять позицию для того, чтобы нас прикрыть. Затем вызвал в бокс Татьяну.

– Теперь колитесь, орлы, зачем пришли? – спросил я их, после того как мы отогнали их в дальний угол, где они точно ничем помешать не смогут.

– За машинами, – вздохнул один из них, который без усов.

– За машинами – это хорошо, – кивнул я. – Тут все за машинами. А куда на машинах ехать собирались? Если не секрет, конечно?

Вопрос был на самом деле не праздный, мне действительно было интересно, что думают люди о происходящем и что планируют делать?

– Отсюда подальше, – сказал усатый.

– Сколько вас едет?

– Ну… – явно удивился вопросу усатый. – Ну жена, теща, дочка. И вот с ним жена и трое детей.

Он показал на безусого пленника.

– Ты из Москвы или из области? – поинтересовался я, убирая пистолет в кобуру в знак миролюбивых намерений.

– Тутошний. Работаю в Москве. Только большого ума не надо, чтобы понять, что бечь отсюда пора.

– Бечь, говоришь? – Мне понравилось слово. – Бечь надо, это верно. Куда?

– В Псковскую область, к моему брату. В деревню, – ответил усатый.

Ага. Правильный подход. Чем глуше деревня, тем безопасней. Зомби нужен стимул, чтобы куда-то брести. Опять же рыбалка, огород. Выжить можно. И зиму перезимовать. Вряд ли к зиме в Москве останется центральное отопление, равно как и в иных городах. А в деревянной избе, да с печью, да с запасом дров, можно жить припеваючи. Правильно мужики решили.

В ангар забежала Татьяна, я позвал ее, но никаких «агрессивных» приказов вроде «охраняй их» отдавать не стал. Эти нам одновременно и не противники, и не враги.

– Кем работаете? – снова спросил я у мужичков.

– В автохозяйстве, слесарями, – уже с большей готовностью отрапортовал усатый, видя нашу миролюбивость.

– Угу, – кивнул я. – Что за хозяйство? И чего оттуда ничего не прихватили?

– Да коммунальное, автобусы, – махнул тот рукой. – Взять-то можно, но на ЛиАЗе далеко ли уедешь?

– Ладно, – кивнул я. – Сколько вам машин надо, говорите?

– Две! – уже с надеждой на самый лучший исход сказал безусый. – Больше нам без надобности, на две семьи.

– Кто четвертый УАЗ угнал, а? – вдруг грозно спросил Шмель.

Он, как и я, уже считал эти самые УАЗы своими, а тут на тебе…

– Мы не брали! – наперебой замотали головами мужики. – Мы без понятия!

– Ладно, возьмете «Ниву». Вот эту… – сказал Шмель, стукнув по капоту собственной машины, – и…

Не, УАЗ я им не дам, это без вариантов. Какие бы симпатичные мужики передо мной ни стояли. Пусть только попробует, Шмелина мордатая…

– … и «техничку» берите, с ней все в норме, только заднего сиденья нет, – закончил Шмель.

Точно! А я и не сообразил. А недостающее сиденье вон пусть от своей «шестерки» прилепят, как сумеют. Очень даже замечательно.

– Слышали? – спросил я.

– А то!

Не надо быть жадным, тем более на халяву. А эти два мужичка семейные, что, впрочем, по ним видно, обычные работяги, которые потом пропадут тут ни за грош.

– Кстати, ни фига вас народу! – удивился я. – А барахло как повезете?

– Да не вопрос! – снова влез усатый. – У меня прицеп есть, и у обоих багажники. И знаем, где еще один прицеп стырить можно, так что не пропадем.

– А где «Урал» новый или «шишигу» стырить можно, не знаете? – спросил я.

Мужик, неожиданно для меня, явно задумался. Я тоже замер, боясь его мысль спугнуть.

– Нет, не знаю я… – пробормотал он.

– Ну да и ладно, – согласился я. – Только теперь поработаете, чтобы жизнь малиной не казалась. Вон те бочки пятидесятилитровые в углу видишь? Их надо слить, промыть и в наши машины загрузить. А мы вас побережем от всякой нечисти, пока вы тут трудиться будете. А вот он… – я показал пальцем на внушительную фигуру Шмеля, – поохраняет вас. Чтобы вы не передумали, значит. Вперед!

– Я сам прослежу, – вдруг заявил зашедший с грозным видом в цех Степаныч.

Ну и отлично! Оставив обоих Шмелей как главных автоэкспертов и контролеров следить за качеством проводимых работ, мы с Татьяной вышли на улицу. Дело близилось к вечеру, немного свежело, но все же для марта было необычно тепло. Плохо. Хорошие морозы, хоть для них уже и не время, могли бы сейчас здесь остановить эпидемию, вогнать всех зомби в малоподвижное состояние, сделать их уязвимыми. Так нет, тепло, как в середине апреля. Если не везет, то не везет до конца. Всем, включая весь этот мир.

В кармане завибрировал мобильный. Я глянул на номер – Сергей Сергеевич.

– Слушаю.

– Сергей, ты был прав, – сказал он. – За Дегтяревыми приезжали.

По идее, у меня сердце должно было в желудок провалиться, но голос у него был нормальный, так что я решил не паниковать, а послушать дальше. Провалиться все и везде успеет, если надо.

– И что?

– Все в порядке, – ответил он. – Мы засаду устроили. Было четверо, есть трофеи. Насчет трофеев я договорился, куда пристроить. У нас пострадавших нет. Но они убили дачного сторожа, который с нами тогда ехал.

– Петрович, – вздохнул я. – Рыжий такой, с бородой.

– Да, его.

Я с облегчением выпустил воздух, хоть и несколько застеснялся своей черствости. Петровича мне жаль, но я уже к смертям вокруг привык. Главное, что не пострадал никто из своих. Он услышал мой вздох, засмеялся:

– Ты не видел, на что девушки способны. Партизанская засада в классическом виде, те и выстрела в ответ сделать не успели. Их просто снесли, за секунду. На куски разорвали.

– Ну и отлично, – заявил я. – Не хрен было. А следующие не заявятся?

– Это уже не ко мне вопрос, – ответил он. – Сам соображай.

– Понял. Скоро выедем обратно. Вы там поаккуратней.