Текст книги "Марлезонский балет"

«Ах, ты старый греховодник! Мало тебе своей дрянной коллекции, так ты еще грезишь поучаствовать в сексуальных упражнениях сына! Боб, мой мальчик, пора бы тебе остепениться, ты не находишь?».

Боб молчал изо всех сил и был кристально честен перед собой: ради восхищенного сияния глаз своей новой знакомой он был готов на многое…, если не на все.

«Осторожнее, эта ветреница может вскружить тебе голову, ты и охнуть не успеешь, – самоуверенно талдычила маменька Герда, – Помнишь длинноногую Веронику? Ради нее ты тоже был готов на все, и чем это кончилось?»

«Между нами встали Вы, маменька, – может быть, с излишней дерзостью отвечал бедный Боб, – И эта преграда оказалась для нашей любви непреодолимой!».

«Как говорит Ваш великий русский, – значит, это была не любовь, а только влюбленность, то-есть своего рода временная психологическая зависимость, – ловко парировала маменька Герда, – Не так ли, партнер Джефф?».

Джефф хранил осторожное молчание, все еще остерегаясь занять неустойчивую позицию между маменькой и ее, пусть не самым любимым, но все-таки сыном.

«И все же нам хотелось бы знать! – настаивала маменька, обращаясь к Джеффу, – Вы, как новая личность в нашем кругу, и уже почти наш родственник, – Поделитесь же с нами, наконец, Вашим непредвзятым мнением!».

На призыв такой силы и страсти партнер Джефф уже не мог не ответить содержательно и конкретно.

«В данном вопросе предпочитаю держать нейтралитет, – сдержанно отвечала икона террористического стиля, – А если Вам так хочется услышать мое скромное мнение, то новая возлюбленная Боба на шмару не похожа, а для сахарной мамы[8]8
  Сахарная мама (жарг.) – женщина, имеющая любовника намного моложе себя и балующая его материальными подарками и иными знаками внимания.


[Закрыть] – слишком молода. Что же касается недавних романтических событий, то их я склонен рассматривать исключительно как ненасильственную дефлорацию, и на этом тему целесообразно будет закрыть».

Располагая всей необходимой информацией для развернутой дискуссии, нестройный хор ближайших родственников подчеркнуто длительное время высказывался, рассуждал и сомневался, при этом кренился то в ту, то отчетливо в другую сторону. Каждая из сторон стремилась изложить в кратком, как хорошем грузинском тосте, пленарно-эмоциональном выступлении, свой немалый жизненный опыт на предложенную тему. Наконец, израсходовав практически весь свой творческий запал, внутриличностная общественность привычно поддержал маменьку Герду.

– Как будто в тебе сосуществуют одновременно два Боба: один вдумчивый, мягкий и осторожный, мне с ним спокойно. Я чувствую себя, как за каменной стеной, – Шарлотта вдруг замолчала.

– А другой?

– А другой – резкий, импульсивный задиристый, как говорят, «без царя в голове», – этот бархатный голос он был готов слушать вечно.

– Этот другой, как тебе? – забеспокоился Боб.

– И этот другой – несомненно, большой симпатяга, но, ты знаешь, я его немного побаиваюсь.

– И кто тебе больше по душе?

– Не знаю, кого и выбрать. Но ты даже и внешне бываешь совершенно разным! Интересно, как это объяснить?

«А вот тут надо проявить большую осторожность, партнер. Излишняя откровенность будет только вредна», – забеспокоился Джефф, – Вспомни, подселение личности, это ведь не только твоя тайна!».

Боб посвятил своей возлюбленной чужие стихи, сочиненные незаслуженно малоизвестными поэтом российского происхождения. Их он не без успеха переложил на музыку собственного сочинения:

 
Ты некрасива, но прекрасна.
Другие лучше. Ты одна
Ежеминутно, ежечасно
До самой смерти мне нужна.
 
 
Я опускаюсь на колени —
За глупый мой вопрос прости,
Но я всё время в изумлении:
Что ты могла во мне найти?!
 

Песня была воспринята объектом обожания с несомненным одобрением, Боб нашел все происходящее глубоко символичным.

И все же последняя строка сочинения вызвала гомерический смех партнера Джеффа:

«Тот русский Учитель объяснял, что Бог разговаривает с человеком, прежде всего, посредством осознаваний, прозрений, через беседы с другими людьми, Богу можно задавать вопросы, правда, не на все он отвечает».

«И что?», – отказывался понимать Боб.

«Правильно поставить вопрос, – значит наполовину понять ответ. Ты правильно поставил вопрос, действительно, что она могла в тебе найти и, главное, почему и зачем искала? Сделай еще один шаг, осознай ответ. В противном случае ответ даст время. Только чую, это ответ тебя удивит, и вряд ли обрадует».

«Ты это чуешь?», – не без оторопи переспрашивал Боб.

«Это подсказывает мне опыт».

Шарлотта подарила ему старинный масонский кинжал с волнистым лезвием.

– Этот кинжал – наша семейная реликвия, – сказала она, – Достался от пра– прадедушки. Но тебе он нужнее, Боб. Ты ведь знаешь, это предмет мужской силы. Он поможет тебе приобщиться к знаниям, это для мужчины – главное. Я буду тобой гордиться, Боб!

Боб долго рассматривал символику на ножнах и рукоятке, – Всевидящее око, циркуль, которым Божественные силы точно измеряют грехи каждого человека, все как описано в книгах, как рассказывал Джефф, все как на долларе.

«Партнер, а ведь это тебе удаленно-виртуальный, но пламенный привет от дядюшки Фредерика, ты не находишь? – в голосе Джеффа отчетливо звучало предостережение, – К таким подаркам надо относиться очень серьезно».

Для Боба этот взгляд на вещи оказался неожиданным.

«Действительно, похоже, что это так. Я как-то не подумал об этом. И это значит, барышня как-то связана со старым масоном…».

«Очень на это похоже».

«И что мне теперь делать? Просить о новой встрече дядю Фредерика?»

«Сначала надо понять, что ты собираешься ему сказать. Спешки никакой нет, Боб. У нас есть время для паузы».

«Но в каком направлении размышлять?»

«Давай подумаем вместе, – внимание Джеффа все еще привлекал подаренный кинжал, – А ведь это не игрушка и не сувенир. Это настоящий старинный метательный кинжал, он прекрасно, практически идеально отбалансирован! Наши предки знали толк в холодном оружии. Надо будет с ним потренироваться», – заключил Джефф.

Боб избегал дальнейших разговоров с Джеффом о своей возлюбленной, и все же в скором времени тот инициативно высказал свои некоторые актуальные оценки:

«У меня тут кое-какие наблюдения… – похоронным тоном начал он, – В порядке предостережения… Шарлотта, конечно не похожа на гетеру, но и на тургеневскую девушку она тоже совсем непохожа. Но вот в глазах у нее проглядывает временами несвойственная возлюбленным жесткость и хваткость. Между прочим, в ее присутствии мне слышится запах ковартства».

«Но я не слышу запаха коварства!», – страдальчески воскликнул Боб.

«Правильно, не слышишь. Ты оглушен… как бы это сказать… запахом заинтересованной самки. Похоже, она научилась свои демаскирующие запахи камуфлировать. Самым эффективным способом – источая запах заинтересованной самки. Кстати, обрати вимание: физическое тело у не натренировано не хуже твоего, если не лучше, навыки у нее профессиональные… Как бы нам не натерпеться с этой девахой. Говорю, как есть, партнер, решать тебе».

«Между прочим, Шарлотта – твоя землячка».

«Землячка? Этого еще не хватало! Он что, родилась в России?»

«Она рассказала мне, что ее предки эмигрировали из России после революции 1917 года».

«Землячка, это хорошо. И все же партнер, я долго не мог понять, кого она мне напоминает. И вот теперь, когда ты сказал «землячка», я понял, кого именно. Только не расстраивайся, партнер. Чем-то неуловимым она напоминает мне нашего Гиперболоида».

«Гиперболоида? Совершенно не похожа!», – запротестовал Боб.

«Да я и не говорил, что похожа. Просто чем-то напоминает. А чем – до сих пор и сам не пойму».

«Но Гиперболоид – профессиональный убийца!».

«Это меня и беспокоит».

«От твоих жизнеутверждающих ассоциаций становится жутковато!», – пожаловался Боб.

Акт четвертый
Пажи

Исчезновение страха смерти начинается не с подготовки к смерти, а с постоянных усилий уменьшить начало обладания и увеличить начало бытия

Э. Фромм

Надо как-то зарабатывать

Исповедь, а не священник отпускает грехи

О. Уальд

К счастью, маменька Герда пробуждалась традиционно поздно, первую половину дня партнеры беспрепятсвенно могли посвятить деловым переговорам.

«Может, мы ограбим банк? Экспроприируем награбленное?», – с затаенной надеждой на мимолетное приключение спросил Боб. К его удивлению, такое простое предложение не вызвало не то, что особого, – вообще никакого энтузиазма у Джеффа.

«А ты вошел во вкус, партнер, подаешь надежды, – сказал тот.

«А если серьезно?»

«Если серьезно, тогда скажи, чего тебе не хватает? Тебе мало денег? У нас есть еще крупный счет в Буэнос-Аэросе».

Боб знал, что «крупный счет» означает, как минимум, еще сотня-другая миллионов долларов. Это несколько смягчило огорчение от такого грубого и неожиданного отказа.

«Грабить банки слишком хлопотно», – подчеркнуто благожелательно пояснил Джефф.

«А исполнять заказы на убийство политических деятелей не хлопотно?», – безосновательно взбунтовался Боб.

«Скажем, не так сильно хлопотно. Да и рука набита… Я иногда беру такие заказы, чтобы не терять связи с профессиональным сообществом и сохранять каналы получения информации. Вынужден тщательно оберегать заинтересованность со стороны мистера Джона Смита младшего».

В этот день Джефф вдруг заторопился.

«Куда это мы?», – удивился Боб.

«Да навестим камеру хранения на железнодорожном вокзале. Заберем там ценную сумку».

Когда они ознакомились с документами в сумке, Боб спросил упавшим голосом:

«Это что, новый заказ?»

«Ну, типа да. Не без этого…».

«Опять за старое?»

«Нам же надо как-то зарабатывать… Для Вашего увеселения… И ублажения Вашей маменьки», – ухмыльнулся Джефф.

Тема зарабатывания в этом новом ракурсе требовала отдельного осмысления.

Иногда Джефф позволял себе рассуждения на профессиональные темы.

«Со временем все меняется. И не в лучшую сторону… Раньше обходились только террористом номер один в мире. Как ты помнишь, сначала был кубинец (или венесуэлец?) Карлос, – тот, который Ильич Рамирес Санчес, потом был Бен Ладен со своей Аль-Каидой. Теперь нужен и террорист номер один, и номер два, и даже номер три. Не удивлюсь, если уже в недрах спецслужб готовится и террорист номер четыре. Терроризм по факту оказался делом весьма доходным бизнесом. Очень многие хотят иметь в нем свою долю».

«Как я понял, не все претендуют сразу на львиную долю, и это несколько упрощает дело», – умничал Боб, – Мы говорим о терроре, а причем здесь спецслужбы?».

«Самые успешные и удачливые террористы, и особенно политики, главным образом, в развивающихся странах, а на языке спецслужб, – в так называемых легких странах, – это двойные и тройные агенты. А любой видный террорист – это всегда политик».

«Но не все видные политики – террористы».

«По факту – действительно, не все, а вот в душе – …», – Джефф весьма ценил недоговоренность как эффективный инструмент социальной коммуникации, позволяющий расчитывать на искомый результат.

«И чьи же они агенты? Эти видные террористы и политики? Это что-то новенькое!?», – недоверчиво отозвался Боб. А он еще совсем ребенок.

«Некоторая их часть работает под руководством кадровых сотрудников спецслужб западных стран, прежде всего, США, Великобритании, Германии, Франции. И, конечно, России. Очень активен в этом плане Израиль. Другие страны тоже не дремлют», – терпеливо разъяснял Джефф.

«Террористами руководят спецслужбы ведущих сверхдержав?!».

«Бывает и так. Все большую роль в сфере террора играют мощные спецслужбы наднациональных структур».

«Двойные и тройные агенты? – все еще не верил Боб, – Значит, он работают одновременно на несколько спецслужб?».

«Имеются прецеденты, когда такой политик работал сразу на четыре разведки ведущих стран мира», – пояснил Джефф.

«И ты в состоянии привести конкретные примеры?», – продолжал сомневаться Боб.

«Примеров – море. Это короли, царьки, принцы, само собой президенты. Четверным агентом спецслужб был президент Египта Садат, я, конечно, за что купил, – за то продал», – и все-таки, с этим непонятливым Бобом надо быть по-осторожнее.

«Да не слушай ты этого мерзавца! – вмешалась в разговор маменька Герда, – Он тебе морочит голову. Под эту сурдинку хочет уменьшить финансирование!».

Но Боба уже мучило совершенно другое.

«Как это мы лихо перескочили с террористов на политиков? Загадка. Но какой-то смысл в этом, несомненно, есть. Только какой? Неужели нам предстоит заняться политикой? Может быть, даже большой политикой?! Что-то мой партнер Джефф от меня скрывает».

Абрикосовые тапочки

Смерть не имеет к нам никакого отношения

Эпикур

Прогуливаясь по городу, партнеры проходили мимо католического собора на Малой Грузинской. Им бросилась в глаза реклама концертов на июль, ознакомились с программой, некоторые позиции, с точки зрения маменьки, звучали довольно соблазнительно:

– От Вивальди до Пъяцоллы;

– Эпоха рыцарей;

– Гении об ангелах;

– Музыка небесных сфер;

– Импровизация на органе и трубе. Вечер при свечах.

«Какое необычное сочетание!», – дал высокую оценку предлагаемой тематике Джефф.

По рекомендации маменки Герды партнеры остановились на «Медитации для маримбы, органа и арфы».

Прямо у входа на территорию собора практически даром купили билеты, предназначенные для детей войны.

– Как войдете, держитесь правее, там стулья и лавки. Лавки удобнее, – у них лучше спинки, – посоветовал «жучок», продававший билеты.

– Понимаем, – загадочно отвечали партнеры и прошли в помещение собора.

Костел имел неплохую акустику. Партнеры получили немало удовольствия. Как выяснилось, это было только начало представления.

При выходе за ограду костела патрнеры обратили внимание на трех подозрительного вида незнакомцев, которые с увлечением говорили по мобильным телефонам. Запахло заварухой.

«Эта троица мне не нравятся. Опасайся среднего», – с тревогой шепнул Джефф.

Проходящий мимо прохожий неуважительно ткнул Боба в печень электрошокером…

Партнеры обнаружили себя сидящими на ободранной табуретке в каком-то сарае привязанными к стулу и заклеенным скотчем ртом. Похищение пришлось на время доминирования личности Боба, ему и пришлось вести основную часть беседы с похитителями. Их было трое: командовал парадом неприлично лысый коротышка, в нем Боб узнал Бурундука, тот был в роскошных абрикосовых бархатных тапочках-шлепанцах. Тапочки вызвали гомерический хохот Джеффа, уже готовившегося принять управление на себя.

– Очухался! – сказал Коротышка, – Подготовь клиента к полноценной коммуникации.

Мордоворот с лицом дебила четко исполнял его распоряжения, – сорвал с лица Боба скотч, время от времени тыкал его кулаком в живот, стимулируя к откровенному общению. Третий, широкоплечий качок, постоянно держал похищенного под прицелом пистолета.

«Коротышка и есть террорист номер три в мире, так он себя называет», – подсказал Джефф. Боб удивился, что значительная в мире террора фигура может быть такой невзрачной, более того, выглядеть так неспортивно, даже комично.

– Ну вот, ты и попался, Джефф. Неужели ты думал, что мы тебя не найдем в этом очередном дерьмовом чужом физическом теле? У нас везде свои люди! – взвыл Бурундук.

«Ситуация заложничества является максимально психотравматичной и обладает наибольшим теоретически возможным агрессологическим потенциалом, – Джефф мог, когда хотел, быть занудным, – При ней максимальных значений достигает реальная перспектива смерти, максимально выражена фрустрация потребностей самосохранения – противодействовать невозможно, поскольку происходит переживание беспомощной подверженности смертельной угрозе. Столь же максимально выражена фрустрация потребностей самоопределения – отрицается самоценности жизни и личности заложника. Интенсивность переживания угрозы вырастает до масштаба параноидности, переживаются ужас, персекуторность, парализующий страх. Источником этой смертельной угрозы является активный внешний стрессор – террористы, которые ставят заложников в ситуацию, характерную для шизофрении, непреодолимой слабости интегративной функции Эго заложников. Поэтому ситуацию можно охарактеризовать как максимально психопатогенную, причем ее агрессологический потенциал усугубляется астенизирующим дискомфортом обстановки выживания. А с Бурундуком не надо церемониться, шанс лечь есть у каждого».

«Легко сказать, шанс лечь есть у каждого, – тоскливо подумал Боб, – А тут один дебил постоянно тычет кулаком в живот, а другой сосредоточенно ковыряет в твоем ухе дулом пистолета».

– Проси пощады, Джефф! – подытожил свой жаркий монолог коротышка.

– Пощадите. Не убивайте меня! – послушно сказал Боб, сделав покорное лицо.

– Сам не хочу. Ты ведь в курсе, сколько возни с телом. А потом по следу пойдут твои друзья из ЦРУ. Джон… как его? Ну, который младший. Уже, наверное, забегал! Как же, исчез его лучший источник!

– Чего Вы хотите?

– А сам как думаешь? Или ты уже привык соображать спинным мозгом?

– Не знаю. Ума не приложу.

– От страха разум потерял? Наверное, в штаны наложил? – в красках представиив себе это худшее, похититель грязно выругался.

– Ты выражаешься непроцессуально. Зачем тебе все это, Бурундук? – вступил в разговор Джефф.

– Вынужден повторить. Хочу занять твое место, Джефф, ты же номер два, а я ведь до сих пор – только номер три. Ты ведь измельчал и испаскудился, тебе пора на заслуженный отдых. Ты давно утратил добродетель, – свою речь Бурундук сопровождал эмоционально окрашенными непристойностями, делая при этом неприличные жесты.

Боб попробовал дать коротышке положительную коннотацию, он сказал:

– Как ты прав! Здравые рассуждения. И как я тебя понимаю! Молодым всегда трудно пробиваться. Но правда жизни в том, что меня зовут Боб!

– Лжешь! Я знаю точно, что ты и есть Джефф! – завопил неприлично лысый.

Партнеры озадаченно и невразумительно молчали.

– Будешь себя правильно вести, возьму тебя в младшие советники, надо же кому-то проводить вводный инструктаж для новобранцев, – неожиданно успокоился Бурундук.

– Ты и так неплохо зарабатываешь, кое-какие навыки успел от меня перенять, да и некоторые связи. Тебе надо вовремя остановиться. Не по себе рубишь дерево, – голос Боба звучал мягко и доброжелательно.

Но Бурундук его не услышал и продолжал резвиться:

– Где твоя доблесть, Джефф? Тебя ослабила нега. Песенка Джеффа, мага и чародея, спета.

Далее неприлично лысый снова выразился недостаточно толерантно.

– Как ты узнал, что Джефф, это я? – сменил тон Боб.

– У меня есть свои источники, – самодовольно ответил похититель, – Выбирай: жесткий вариант – я тебя тупо убиваю прямо сейчас и становлюсь твои наследником. Пользуясь своей осведомленностью, получаю некоторое преимущество во времени перед конкурентами и постепенно захватываю сначала твои делянки, потом некоторые активы, процесс будет небыстрым, но, в конце концов, получаю все. Есть мягкий вариант для тебя – ты добровольно отдаешь мне все по корпорации – по той, которая «Hibris», свои основные финансовые активы, оцениваю их в миллиард, если что-то я не учел, оставь себе. И мы разбегаемся. Я тоже заинтересован в мягком варианте, поскольку получаю все разом.

– Сколько времени ты даешь для размышления? – автоматически поинтересовался Боб.

Похититель снова позволил высказаться себе непроцессуально.

– Не смеши! Решать надо сейчас, или я тебя застрелю.

Боб прибегнул к внутреннему диалогу, который показался ему в сложившейся ситуации уместным: «Может, нам пожертвовать в его пользу некую сумму, которая его успокоит, партнер?».

«Рим предателям не платит», – гордо ответил партнеру Джефф.

Между тем, Боб продолжал еще и диалог с руководителем похитителей, он выдвинул свежую версию, сказав:

– Ты блефуешь!

– На счет три блеф станет печальной реальностью, – успокоил его неприлично лысый.

Боб услышал внутри себя голос Джеффа: «Тебе не кажутся его интонации нездоро́во наигранными?». Не обращая внимания на сомнения партнера, Боб решил тянуть время.

– Как ты определишь, все ли активы я тебе отдал? – он задал коротышке вопрос «на засыпку».

– Просто мне достоверно известны некоторые из твоих активов. По ним и проверю.

– Есть еще один вариант, – в смятении сказал Боб.

– Какой же? – насмешливо отозвался похититель.

– Конструктивная позиция – самая выигрышная. Может быть, нам объединить свои усилия? – предложил Боб.

Бурундук расхохотался, это у него получилось почти искренне.

– Зачем ты мне нужен? На меня пашет целая организация, – тут и боевики, и снайперы, и юристы, много всякого полезного. Я и без тебя справляюсь неплохо.

– Ну как, образуется синергетический эффект. Будешь справляться еще лучше. Это неплохой компромисс.

– Какой еще эффект? Ну пудри мне мозги! Зачем мне все это? Если ты до сих пор не смог стать номером один, со мной ты только отдалишься от этой цели. Если быть точным, со мной ты этого не сделаешь никогда. А вот я, устранив или нейтрализовав тебя и заняв твое место, очень скоро смогу претендовать и на номер первый. И следующим шагом сделаю тоже самое с Первым. Чувствуешь разницу? Кстати, кто он? Я уде целую вечность в деле, а ты упорно называешь себя номер два в мире!

– Как знаешь, тебе жить, – отозвался Боб.

Коротышка приставил к виску Боба пистолет и жизнерадостно объявил, что на счет десять выстрелит, если не получит согласия на передачу ему корпорации и финансовых активов. Всех и сразу.

«На какой счет, на десять? – где-то внутри засмеялся Джефф, – Этот идиот всегда все свое внимание уделял процессу, начисто забывая о результате».

– Раз, два, … – певуче начал считать похититель.

– Рискую вызвать твое неудовольствие, но у меня вопрос. А морда лица точно не треснет? – управление речью стало постепенно переходить к взбешенному неблагоприятным поворотом событий Джеффу.

– Два, … – продолжал похититель.

– А почему у тебя тапочки бабского абрикосового цвета? Ты стал трансгендером? Признавайся! Почему тапочки не белые? Ты же террорист, как никак? В любой момент должен быть готов отправиться к ангелам! – рявкнул Джефф, управление речью перешло к нему полностью и окончательно.

Лицо коротышки побелело от ярости, Джеффа позабавил контраст, который теперь оно составляло с тапочками, и он добавил примирительным тоном:

– Тебе надо жениться, Бурундук, или завести подругу для любовных утех. Тотальный аскетизм до добра не доведет.

Коротышку это еще больше взбесило, он уже себя не контролировал и был готов выстрелить, не дожидаясь конца счета. Но тут освежающе зазвонил мобильный телефон во внутреннем кармане пиджака претендента на лидерство в мире террора.

– Сейчас, отвечу, и будет сразу «десять», – натянуто улыбаясь, предупредил он.

Голос в телефоне Бурундука не порадовал, лицо похитителя вытянулось, даже лысина стала менее неприличной, он потухшим голосом сказал в трубку: «Хорошо, мы его отпускаем, если Вы настаиваете».

Коротышка опустил оружие и скомандовал мордовороту снять с Боба наручники. Наблюдая, как Боб растирает затекшие запястья, он сообщил, почти доверительно:

– А твой Джонни, который Смит младший – шустрый малый. Вышел на мое руководство. По тебе приказано дать отбой. Видишь, он даже добился твоего немедленного освобождения. Но имей в виду, это лишь отсрочка, – на партнеров пахнуло густым и сложным замесом страха и лжи, жадности и агрессии.

А между тем, Джефф уже полностью доминировал в физическом теле.

«Пока не проснулась твоя сущность, Боб… она бы мне весь кайф обломала», – с этими словами Джефф выхватил из-за пояса у ближайшего боевика пистолет и выстрелил последовательно в коротышку, в качка и мордоворота. Похитители в той же последовательности упали не без картинности, видимо сказалось тлетворное влияние их предводителя.

«Зачем ты это сделал!? – в ужасе закричал Боб.

«У меня плохое настроение, – хладнокровно отвечал Джефф, – А сделал я это, чтобы им больше не хотелось нас убить. По воде нам с тобой уже походить не суждено, а это – отъявленные упыри, бесбашенные мерзавцы, дешевые ушкуйники. Их главарь Бурундук – тривиальный гопник. Это редкий гаденыш, я давно его знаю, он просто животное. По сравнению с ним твой покорный слуга – невинный ягненок. Да вся эта гоп-компания – отмороженные на всю голову. Таких беспредельщиков может остановить только пуля».

Между тем, смертельно раненый Бурундук корчился в конвульсиях, он силился что-то сказать. Джефф с неподдельным интересом за ним наблюдал. Боб отвернулся, он пока еще тяжело переносил чужие мучения.

«Наверное, хочет попросить вызвать врача», – доброжелательно предположил Джефф, – Может, тебе еще что-нибудь прострелить? Ты только кивни, если да».

Наконец, раненый театрально поднял голову и объявил дрожащим голосом, перешедшим в предсмертный хрип:

– Тебе все равно конец.

– Рискую вызвать твой гнев, но, несмотря на твое нежелание кивать, я все-таки не откажу себе в удовольствии тебе что-нибудь прострелить, – ну, например, бедро, – сказал Джефф. Сказано – сделано. Новая пуля не вызвала ожидаемой острой реакции раненного, его конец был уже близок.

Джефф терпеливо ждал: все важное надо делать самому, и прежде всего, убедиться, что твой враг мертв. И не имеет никаких шансов снова оказаться среди живых, в каком бы то ни было обличье.

– За меня отомстит Гибискус! – с этими словами Бурундук отдал душу, по всей видимости, дъяволу.

«Похоже, у Вас были очень личные счеты с этим Бурундуком, партнер, – предположил Боб, – Чего он от тебя хотел на самом деле?»

«Ты прав, партнер, у нас были трения, скорее даже серьезные разногласия. А хотел от нас Бурундук только одного: чтобы нас не было. Благодаря этому Бурундук я чуть не отправился на тот свет несколько лет назад. Этот идиот не смог придумать ничего лучшего, чем напасть на меня в театре. Он подкрался ко мне в мужской комнате и ударил ломиком по голове».

«Ломиком? А он не слишком оригинален для террориста такого уровня, – нервно засмеялся Боб, – Все это у меня ассоциируется с какими-то кухонными пьяными разборками».

– Ты снова прав. Но он размозжил мне правое полушарие. Пришлось делать трепанацию черепа. Субстанция мозга очень нежная, при проведении операции в подобных случаях на нее направляют струю специального раствора. Хирургу пришлось вымывать мои расплющенные мозги этим раствором. В результате я лишился всего правого полушария. На мои умственные способности это каким-то чудом не повлияло, хирург сказал, что необходимые функции взял на себя спинной мозг. Плюс левое полушарие, конечно».

«И что было дальше?»

«Вырезали кусок мяса из моей филейной части, хорошенько отбили…

«Отбили? Как? Зачем?»

«Молотком. Отбили, чтобы разрушить структуру, и поместили в голову на место вымытого мозга, чтобы гематома не давила на оставшийся мозг, и не расплющила мне левое полушарие. Вынутые кости черепа хирург для сохранности временно зашил под кожу моего левого бедра, пометил их туда на временное хранение. Какое-то время коллеги террористы из конкурирующей фирмы звали меня «Headarse», что в переводе на русский это звучит еще более унизительно: «Головожопов». Называли «Headarse», но продолжали бояться, как огня».

«И как долго ты пребывал в этом невеселом состоянии?», неумело посочувствовал Боб.

«Три месяца я ходил в танкистском шлеме, потом врачи вернули кости черепа на место».

«Надеюсь, все срослось?»

«Срослось. Но, сам понимаешь, настроение было уже совсем не то́. Так что отношения у нас с Бурундуком с тех пор не заладились, они стали действительно глубоко личными, дальше некуда».

«Но вследствие чего ваши отношения стал такими нервными, партнер? Должна же быть причина?»

«Бурундуку, видите ли, надоела субординация! Но он забыл, кому обязан всем в этой жизни. Ведь он пришел в организацию ничего не умеющим и ни на что не способным заморышем. Сказал, что его воспитала улица, беспризорник, значит. Он был такой ласковый облезлый теленок. Даже функции курьера не мог выполнить без нареканий! Только по моему указанию его накормили и обогрели, пристроили к делу, дали профессию».

«И какую же?»

«Да самую простую – профессию водилы».

«И что было дальше?»

«Дальше было многое, благодаря мне этот суслик сделал головокружительную карьеру в организации. Из курьера и водилы вырос до моего денщика, типа помощника».

«А что же его подвигло на подвиг с ломиком?»

«Я имел неосторожность направить его к Смиту младшему с какой-то мелочью, они познакомились. Что между ними произошло, не знаю, но догадываюсь. С тех пор его амбиции росли не по дням, а по часам».

«Джефф, а ты не боишься поступать так кардинально без санкции Джона Смита младшего?»

«Не боюсь. Мы все сделали явочным порядком и сделали четко, не подкопаешься. Защищая свою жизнь. А жизнь террориста номер два в мире дорого стоит. Даже по меркам ЦРУ. Джон Смит будет вынужден одобрить».

«Но зачем ты это сделал? Ведь этому Бурундук дали отбой! Мы же слышали его разговор по телефону!»

«Ему – дали, но не мне. А если по сути, мы дали достойный ответ на то, что этот мальчишка, Джон Смит позволил бездельнику Бурундук нас захватить и держать под дулом пистолета целых пятнадцать минут. Я засек по твоим часам».

«Джон Смит позволил?», – Боб все еще никак не мог понять.

«Сраный младший црушник ведь сделал это в сугубо воспитательных целях, в противном случае он бы не смог вмешаться в самый критический момент и остановить экзекуцию. Не удивлюсь, если окажется, что где-то рядом прячется его наблюдатель. Вполне может быть, место заблаговременно оборудовано видеокамерами».

«Ничего не скажешь, высокие отношения в мире террора», – оценил Боб.

Между тем, неприятности в стане партнеров продолжились. В туалете Боб с грохотом уронил крышку на унитаз, в номере погас свет.

«Караул!» – пропела маменька, – «Убивают!».

«Террористы!» – вскричал папенька, – «Вызывайте полицию!»

«Сохраняем спокойствие», – сказал Джефф.

Предпринятое расследование показало, что из кармашка на стене в прихожей от сотрясения, произведенного в туалетной комнате, выпала карточка гостя, а ее постоянное присутствие в предназначенном для того кармашке было строго необходимо для освещения номера.

Не прошло и двух месяцев, как в гостиничный номер, который они занимали, вломились три дуболома, источавшие крепкий замес страха и готовности убить. Боб, привычно насвистывая модный мотивчик, выходил из ванной комнаты с полотенцем через плечо.

– Вы кто такие?! – вежливо поинтересовался он.

«Заткнись, и не отвлекай!», – благоразумно порекомендовал Джефф. Боб сразу понял: надо заткнуться и не отвлекать.

«Еще не хватает, чтобы проснулась твоя сущность! Она способна блокировать нашу волю к сопротивлению!», – не упустил благоприятной возможности уесть партнера Джефф.

Продолжая выслушивать энергичный монолог Джеффа, Боб не без интереса наблюдал за схваткой собственного физического тела с киллерами. Боевики еще не пришли в себя после столкновения с дверью, когда Джефф схватил первого вошедшего за руку, державшую пистолет с глушителем, вывернул ее и, продолжая движение, направил дуло на другого боевика. Раздался выстрел. Наповал.