Текст книги "Марлезонский балет"

Пожизненное, 999 лет

Кризис власти в том, что она реализует себя через насилие, провокацию и ложь, не подкрепленную никакой фундаментальной мотивацией, выходящей за рамки материальных интересов самой власти

Гейдар Джемаль

Это был секретный филиал таиландской тюрьмы «Кошачий глаз», расположенный на одном из островов Сиамского залива. Филиал давно и удачно использовался американцами для содержания наиболее опасных преступников, осужденных как раз за терроризм.

По прибытии в тюрьму Роберту Озероку чрезвычайно доброжелательно разъяснили, что Джеффри Полифейс заочно приговорен американским судом к высшей мере наказания. По ходатайству ЦРУ, с учетом заслуг перед Соединенными штатами, высшая мера наказания заменена для него пожизненным тюремным заключением, совокупный срок составляет почти круглую цифру – ровно 999 лет.

– Но я же Роберт Озерок!

– А нам доподлинно известно, что Ваш подселенец – международный террорист номер один в мире Джеффри Полифейс. И по документам Вы проходите у нас именно как Джеффри Полифейс. Про Озерока ничего нигде не сказано, – заместитель директора по оперативной работе был настроен чрезвычайно оброжелательно.

– Я значусь по документам как Джеффри Полифейс? – изумился добрый Боб, – А куда же делся я, Роберт Озерок?

– Это мне неизвестно. Вы теперь – заключенный, поступили к нам как Джеффри Полифейс. Точка.

– Что же получается, мои документы гражданина США здесь ничего не значат!? – вскричал гражданин США, Роберт Озерок.

– Засуньте их себе… Или повесьте на гвоздь… Тут у нас значат только наши документы. Документы филиала тюрьмы «Кошачий глаз». И никакие другие. Вот такие дела…

– Но это же незаконно!

– Законно или незаконно, не нам с Вами судить, – ангельскому терпению местной безпеки можно позавидовать, – Впрочем, если от этого будет легче, позволю себе напомнить, что Вам будет присвоен номер для упрщения идентификации. Привыкайте.

Тут добрый Боб понял, что уже надо потихоньку начинать привыкать.

– Почему же не к 999 электрическим стулам? – в бессильной ярости вопрошал Боб, однако у тюремщика и на это был готовый ответ.

– Потому что за Вас вступились коллеги из ЦРУ, Ваши кураторы. Они сказали, что своих не бросают.

– И в связи с чем же такая щедрость американского суда?

– Исключительно в связи с его гуманностью, с чем же еще?

– А чем Америке не угодил Полифейс?

– Наверное, в связи с инновационностью его форм и методов работы. В моду вошли инновациьнные технологии и ловкач Полифейс придумал элегантный способ скрываться от правосудия: он внедрял свою личность в чужое тело, используя втемную конторки вроде хорошо известной Вам «Получи от жизни все… и еще!» и жил припеваючи. Занимался своим обычным террористическим делом – организовывал взрывы, захваты заложников, похищение людей, отрезание голов, рассылку писем с белым порошком и далее по списку. Свергал правительства, перекраивал карту мира. Но делал все это исключительно в интересах правительства и народа США. Так что все по справедливости. Да здравствует американский суд – самый справедливый суд в мире! – тюремщик был уже немолод, время от времени он забавно всхрапывал, увлеченный и восхищенный собственным красноречием.

Убедительных контраргументов у Боба не нашлось. Зато возник вопрос.

– Но я же при всем желании не сумею отбыть все 999 пожизненных заключений! Если только одно! Жизнь-то у меня одна!

– Об этом не беспокойтесь. Знающие люди говорят, оставшиеся 998 пожизненных будут отрабатывать Ваши родственники. Карма называется, – мечтательно пояснил страж. И снова всхрапнул. Это вызвало бурную реакцию беззаботно почивавшей до этого самого момента маменьки Герды.

«Как родственники?! За что родственники? При чем здесь родственники? Ближайший твой родственник – братик Стив. Это что же получается, за тебя будет отрабатывать Стивен?! Да это же ни в какие ворота! Ты с ума сошел! Стиви – законополушный американский гражданин, которому ты, как старший брат, так и не помог по-настоящему материально! Стивену совершенно не нужны проблемы с американским правосудием! Я этого не допущу! Ты должен что-нибудь придумать, Роберт! Ты просто обязан!».

«Я сбегу из тюрьмы», – безуспешно пытался успокоить многострадальную маменьку Боб.

«Но тогда Стивену придется отрабатывать за тебя весь срок – все 999 пожизненных заключений! Меня такой выход не устраивает! Это еще хуже! Нужно что-то принципиально иное! Ищи другое решение! Думай, Боб, думай! Шевели мозгами! Где твоя хваленая интеллектуальная сфера?!», – бесновалась маменька. Но на нее уже никто не обращал внимания.

Маменьке Герде в тюрьме в целом понравилось, особенно обслуживающий персонал. Она долго и восхищенно причитала, какие эти надзиратели или контролеры почти все молодые, собранные, исполнительные и дисциплинированные. И нары не такие уж и жесткие! И вообще тюрьма – это оказывается отдельный самодостаточный мир, в котором есть все необъходимое для того, чтобы наслаждаться жизнью, – и больница, и зубной врач, и прекрасные корты, и сауна, и футбольная команда. И даже бассейн, куда для снятия накопленного стресса отвели Боба. Теперь после завтрака маменька ежедневно делала совершенно ненавязчивое напоминание сыночку о том, какой конкретно спортивный аттракцион ему непременно следует сегодня посетить. «Чтобы не так быстро нарастал жирок», – не без оттенка научности подкрепляла свои простые рекомендации маменька Герда.

С самого начала Роберт Озерок всячески сотрудничал со следствием. Он рассказал агентам про Джеффа практически все, что знал, кроме номеров счетов, разумеется. Уже в тюрьме, воспользовавшись очередной тридцатиминуткой, которую выторговал в свое время у приемщицы фирмы «Получи от жизни все… и еще!», Боб попросился к ведущему его дело следователю.

– Выпустите меня из тюрьмы. Я расторгну контракт на подселение личности и делайте с ней, с этой мерзкой личностью международного террориста Полифейса, что хотите! Я к ней не имею никакого отношения. Только все надо делать быстро, успеть за 30 минут. Иначе в моем физическом теле снова будет доминировать Джефф. А от него можно ожидать всего, что угодно.

Боб приступил к конструированию приличествующей случаю подобострастной улыбки, и вдруг понял, что Джефф уже довольно успешно демонстрирует злобную решимость.

«Алло, партнер, ты нам всю малину испортишь!».

«Черт, вспомнил эту неблагодарную скотину Бурундука», – спохватился Джефф, – Все, лицо в полном твоем распоряжении».

Боб все-таки скорчил требуемую ситуацией заискивающе-подобострастную мину. Но н следователя это не слишком подействовало.

– Не получится, мы этого сделать не можем. Мистер Боб, мы Вам даже не позволим обратиться к этой фирме.

– Почему же?

– Да потому. В соответствии с законом, осудить и посадить мы имеем право только конкретное физическое тело, в котором находится интересующая нас преступная личность. А в случае расторжения Вами, мистер Боб, контракта личность опаснейшего международного террориста из Вашего тела мгновенно «испарится» на законном основании и мы снова будем ее искать лет пять. Кто знает, куда она вселится снова! И сколько за это время набедокурит! А я ни в коем случае не хочу вылететь за это с работы! И никто не хочет.

– Тогда мне придется судиться с компанией. В контракте ясно сказано: в мое физическое тело вселяется копия личности, всего лишь склонная к риску. Там не написано, что это оригинал террориста. Да еще международного!! Тем более, что это целый Джеффри Полифейс!!! А я, тихий, скромный и законопослушный Роберт Озерок, ни в чем не виноват. Только в нарушении закона о подселении чужой личности. А это, насколько мне известно, тянет всего на полгода условно.

– Я же сказал, мы не позволим Вам никакие контакты с внешним миром. Вы, мистер Боб, для нас слишком дороги, – следователь, очевидно, был весьма доволен собой, и еще больше Бобом.

– Я хорошо заплачу! Я располагаю необходимыми средствами! – Боб вспомнил о многочисленных счетах Джеффа, он уже был готов их назвать. Не все, лишь некоторые из них… почти исчерпанные.

– Сэр, мы проверили экземпляр Вашего договора, хранившийся в компании. К сожалению, в договоре ни слова о копии.

– Я требую сверки моего экземпляра договора! – воскликнул Боб, он был вне себя от ярости.

– Хорошо, но только из уважения к Вам, мистер Озерок, исключительно для Вашего спокойствия, – согласился следователь, – В память о Вашем добрейшем папеньке.

Заметив недоуменный взгляд Боба, следователь благоразумно добавил:

– И я ни в коем случае не хочу, чтобы Вы еще и волновались из-за этого террористического подонка пожизненно. Я же гуманист. Гуманна также вся правоохранительная система США.

В сопровождении пятерых агентов ФБР Боб посетил банк, вскрыли ячейку, ознакомились с договором. Слова «копия» не было и в экземпляре договора Боба.

– Так что все заработанные этим международным террористом пожизненные сроки теперь полностью Ваши, мистер Боб! На законном основании. Поздравляю, – по-детски юморил следователь.

Но Боб просто так сдаваться был не готов.

– Я понимаю, что виноват, но пожизненное заключение! Это чересчур! Мне придется окончить свои дни в тюрьме?! Это что же получается, – я, мужчина в расцвете сил, должен отбывать остаток жизни, можно сказать лучшую часть жизни в тюрьме, отбывая срок за какого-то неизвестного мне террориста, пусть даже номер два в мире? Это колоссальная несправедливость!

– Да, именно так. Но в этом и заключается теперь Ваша, мистер Боб, почетная миссия: оградить государство и общественность Соединенных штатов от нехорошей личности международного террориста Джеффри Полифейса. И теперь, когда Вы знаете весь расклад, любая Ваша попытка избавиться от указанной преступной субличности будет расцениваться как государственная измена и караться по нашим, американским законам.

– Это произвол! – в бессильной ярости возопил Боб.

– Произвол. Но что делать? Жизнь такая. Да, вот еще что. Мистер Джефф уж больно резов. Последний раз он сбежал, находясь в чужом физическом теле, из тюрьмы на острове в Атлантическом океане, откуда никто и никогда не сбегал. В принципе, никто и никогда. Руководством принято решение принять предупредительные меры и одновременно облегчить для Вас, господин Боб, отбывание наказания.

– Как это? – не поверил Боб, – И в чем же состоит это так называемое облегчение?

– Мы возобновим доминирование в физическом теле Вашей прежней личности, – той, которая оказывала содействие следствию и сейчас с нами сотрудничает. Чтобы мистер Джефф не сбежал, мы сделаем его личность полностью подчиненной Вашей личности. Мистер Джефф будет вообще лишен права голоса. Так что Ваша альфа-личность международного террориста будет хиреть, угасать и постепенно выветриваться. А Вы снова будете на законных основаниях доминировать в своем собственном физическом теле. Снова поздравляю и приглашаю Вас в это кресло. Вы знаете, для чего оно предназначено.

Для Боба кресло уже стало обычным делом, он направился к нему коронной фланирующей походкой Джеффа и демонстративно с размаху плюхнулся на мягкое сидение.

– Осторожнее, это государственное имущество. Если повредите, будете оплачивать новое, а это недешево, – предупредил врач.

Процедура не заняла много времени. В голове практически так и не зашумело.

– Ко мне будут применены расширеные технологии допроса? – Боб все еще боялся боли, и особенно не хотел раскрытия номеров счетов и пин-кодов.

– Вы имеете в виду пытки? Интересно, каких именно пыток Вы опасаетесь после того, как все нам рассказали? Вы же сотрудничали со следствием! Или что-нибудь осталось недостаточно освещенным?

– Ну, пытки бывают разные. Тут один журналист брал интервью… Так этот дядечка рассказал, что пытают плохой едой, шумом, холодом, отвратительной музыкой, опасной для здоровья. А может, уже придумана новая изощренная пытка? – в своем монологе Боб был вполне серьезен. Всегда лучше все знать заранее.

– Для Вас подобного рода аттракционы кончились, не начавшись, – успокоил Боба следователь, – Теперь Вас, мистер Боб, препроводят в изолятор, где Вы и проведете остаток своей счастливой и полной приключениями жизни.

Энергетика Джеффа стала ощутимо ослабевать. Боб жалобно пискнул что-то невразумительное.

– На прощание скажу Вам в утешение следующее, – следователь чувствовал что-то вроде сострадания к этому жалкому человечку, – Смягченная копия этого террористического экземпляра, я имею в виду мистера Джеффа, разгуливала еще в семи других физических телах и они все получили пожизненное. Поэтому, даже если бы в Вашем договоре было слово «копия», Вы все равно не избежали бы тюремного заключения, только это было бы всего лишь одно пожизненное.

– И на том спасибо, – Боб снова полагал себя везунчиком.

– Да, вот еще что. На прошлой неделе Конгресс принял поправку, разрешающую применять к заключенным на пожизненное заключение технологии продления жизни. Может быть, это Вас утешит.

– Продления жизни? Интересно, на сколько они могут продлить мне жизнь?

– При современном развитии технологий, речь может идти о продлении жизни на целых двадцать лет, – не без гордости за родную американскую медицину, объявил пристав.

– Безмерно благодарен Конгрессу. Условия содержания?

– Учитывая Вашу персонально непричастность к совершенным преступлениям, максимально комфортные. Конечно, одиночная камера.

«Попроси его поместить нас в камеру люкс, – строго сказала маменька Герда, – С учетом наших заслуг перед Соединенными Штатами. Чтобы три комнаты, свой холодильник, телевизор, конечно, ванну побольше, со всякими массажными приспособлениями, джакузи и все остальное».

«И обязательно золотой унитаз?», – ерничал Боб, чувствуя ситуацию безнадежной.

«Не умничай, делай, как я говорю. Ты меня еще буудещь благодарить за добрый совет!».

Отвечая на немудрено-житейские мысли Боба, следователь сказал:

– Вы для нас самый почетный узник. Прошла команда сверху создать для Вас королевские условия содержания. С оплатой по установленным тарифам. Для Вас это будет необременительно, Вы же фон-барон не бедный?!

– Но общаться с Бобом мне будет позволено? – подал дрогнувший голос икона террористичесокго стиля.

– Только если к Вам снизойдет господин Боб. Тогда вам вдвоем будет нескушно.

– А чем мы будем здесь у вас убивать время? В одиночной-то камере7

– Вам разрешены прогулки и при этом общение с другими заключенными. Можно будет играть в покер и преферанс по сети Интернет. Не запрещены социальные сети, но все это, разумеется, под нашим плотным контролем.

Партнер Джефф, собравшись с силами, залепетал:

«Нет, только не это! Только не преферанс! Это страшнее, чем Сюзанна – спермовыжималка!».

«Терпи! Ты же скрытый даос! Рассматривай это как очередное испытание, дающее силы», – посоветовал партнеру Боб и спросил следователя:

– А как же Джефф? Он же не любит преферанс и покер. Чем он будет развлекаться?

– Что Джефф… Джефф Полифейс будет доживать без драйва. У него и так диагностирован избыток острых ощущений.

Джефф представил в красках себя за покером, потом расписывающим пулю, и взвыл, но так тихо, что его услышал только Боб:

«Отродясь такого не было, и вот опять!».

«Да, фэн-шуй явно не тот», – любезно согласился со старшим партнером Боб.

И снова дядя Фредерик

В Бога не надо верить, его надо ощущать

Авессалом Подводный

– Прежде, чем препроводить Вас в камеру, мне предписано выполнить некоторые важные обязательства. Прошу Вас.

Следователь провел Боба по бесчисленным коридорам в соседнее крыло здания.

Они вошли в приемную. Телохранитель, оторвавшись от приятной беседы с секретаршей, напрягся.

– Нам назначено, – сказал следователь.

– Да-да, проходите, – пропела секретарь и открыла дверь в тамбур. Вторую дверь гости открыли самостоятельно.

Пахнуло крепкой дорогой синарой. Их поразила темнота, царившая в кабинете. Впечатление таинственности усиливал черный бархат, которым была обита мебель – три кресла и диван. Тусклый желтый свет с трудом пробивался из-за высокой спинки дивана. Запах свежемолотого кофе прояснял мозги, дым сигары заставлял посетителя обеспокоиться о своих легких.

– Вы позволите, сэр? – следователь всматривался в темноту.

Справа за письменным столом сидел человек, его размеры показались невероятно большими, он грузно поднялся и, перемещаясь на диван, поближе к изящному журнальному столику, сделал приглашающий жест подбородком на одиноко ютящееся в углу рядом с торшером небольшое кресло. Это был характерный жест дяди Фредерика, он вечно скупился на движения, как и на слова. Но как он мог здесь оказаться?

– Проходите. Прошу садиться, господа.

Где-то внутри благоговейно шевельнулся папенька. Не упустила случая чертыхнуться маменька. Боб окончательно узнал в господине дядю Фредерика.

– Дядя Фредерик? – Боб не знал, радоваться ему или огорчаться.

«Скорее, огорчаться», – подсказал Джефф.

– Да, мой мальчик, это снова дядя Фредерик, – голос старого масона звучал вкрадчиво, но от этого не менее значительно.

Гость осторожно продвинулся чуть влево и сел в кресло, при этом зажегся торшер.

– Так будет привычнее, – сказал хозяин кабинета.

Боб поежился, он чувствовал на себе пристальный взгляд дяди Фредерика.

– Мы давно не виделись с тобой. Ты сильно изменился, мой мальчик, – сказал старый масон, – У меня для тебя сразу три новости – плохая, хорошая и, скажем так, нейтральная.

Боб понял, что дядя будет излагать новости именно в этой последовательности.

– Начните с плохой, как обычно, – обреченно, но от этого не менее любезно произнес Боб, ему нечего было терять. Ему показалось, что темнота вокруг старого масона стала гуще. У Боба побежали мурашки по телу, он предполагал худшее. Дядя мастерски умел держать паузу.

– Первое. Ты подвел меня, мой мальчик. Не каждому делается такое предложение, как было сделано тебе. И практически никто от такого предложения еще не отказывался. В результате твоего длительного молчания мои акции в глазах руководства упали. И согласно правилам тебя надлежит за это примерно наказать, – масон смотрел на находящегося в его полной власти узника с легким многозначительным прищуром. Боб молчал.

– Второе. Ты принял заказ на мое убийство, а это карается уже смертью виновного в страшных муках. По существующим правилам преступник должен пройти через три вида пыток, ему предоставляется выбор, из имеющейся номенклатуры, конечно. Впрочем, это не всех утешает. Ты убил антиснайпера и женщину-вербовщика, и за это тоже полагается смертная казнь.

– А какая нейтральная новость, дядя Фредерик?

– Ты правильно сделал, что отклонил двусмысленное предложение республиканцев. Это дорога, прямо ведущая в ад, – старый масон саркастически улыбнулся, обнажив неожиданно белые зубы.

– Но есть и хорошая новость, не правда ли? – с некоторых пор Боб стал ярым сторонником позитива во всем.

– Да, есть и хорошая. Первое. Ты не стал стрелять в меня, и это тебя реабилитирует, впрочем, только частично.

И второе, главное. Объективный анализ твоих решений показал, что ты оказался достоин революционного пути, а это в наше время большая редкость. Тебе довелось несколько раз пережить символическую смерть: первый раз, когда ты подселил в свое тело чужую личность. И еще несколько раз, когда сам ушел из-под удара киллера. Каждый раз ты вел себя достойно. Мои акции в глазах руководства поднялись, и весьма существенно.

– И что из этого всего следует, дядя Фредерик? – у Боб появилась надежда.

– Идущий революционным путем – соль любого духовного ордена, поэтому ты имеешь шанс стать избранным. Из всего этого следует, что я уполномочен сделать тебе предложение, мой мальчик. Тебе дается второй шанс, предупреждаю: третьего не будет.

«А твой дядя времени зря не терял, похоже, он достиг уже позиции Великого инспектора инквизитора командора, если не Принца Королевской тайны, а это уже высшие градусы шотландского масонства», – подал голос притихший было Джефф.

– Вы хотите сказать, хотя бы гипотетически, что снова видите меня в рядах организации, дядя Фредерик? – Боб изобразил ошеломленное доверие.

– Да, именно это я и хочу сказать. Конечно, для принятия решения тебе требуется время. Я не тороплю тебя, сынок. И, принимая судьбоносное для себя решение, ты должен понимать, что тебе придется посвятить нашему делу всего себя, без остатка.

Боб хотел скорчить благодарственную мину, однако к своему ужасу почувствовал, что его брови готовы грозно нахмуриться.

«Джефф, ты что делаешь? Не витай в облаках! Мне надо выразить признательность, а не агрессию!».

«Извини, партнер, забрел в интеллектуально-блуждающий режим, задумался о своем, о девичьем. Извини».

Боб не без труда сумел изобразить требуемую эмоцию, которая вполне удовлетворила старого масона.

«А он способен вытащить нас из тюрьмы?» – поинтересовался у Джеффа Боб.

«При его нынешнем положении в тайной организации еще как способен. Если захочет, он сделает это буквально на раз-два. Другой вопрос, надо ли это нам с тобой, партнер? В нашей ситуации расстаться с массонами будет очень трудно, если вообще возможно».

Внимательно наблюдая за реакцией Боба, дядя Фредерик продолжал, смакуя:

– Мы, братья, будем с тобой в радости и в горе. Нам вместе придется испытать и горечь поражений и радость побед. Тебя ждут новые испытания и лишения, но ты способен их преодолеть. Ты уже не будешь в полной мере принадлежать самому себе, ты станешь собственностью избранного тобой пути. У тебя будет своя, особая миссия в ордене, сынок.

Далеко не каждому выпадает такая удача и честь, мой мальчик. Но ты этого заслужил. Размышляй и принимай решение. Оно будет судьбоносным для всех нас.

– Глубоко тронут вашим вниманием, дядя Фредерик, – сказал Боб, он уже знал, что такое дипломатия, что она может сохранять жизнь.

– И в этой связи твой тихий саботаж предложения князя Альбера II, при всем уважении к людям, которые за ним стоят, выглядит уместным. Президент России – безусловно, важный для судеб мира пост, но это не твой путь, не твоя карма, Бобби, не твоя судьба.

– Спасибо за поддержку, дядя Фредерик. Она сейчас мне очень нужна. Очень.

– И еще: от твоего партнера Джеффа придется отказаться, пока не поздно. Мы ему подберем другое физическое тело, организуем почетную пенсию и спокойную старость. Намучаешься ты с ним, Бобби. Уж поверь моему опыту.

– Ваше предложение – большая честь для меня, дядя Фредерик. Я сильно польщен. Но мне, действительно надо подумать.

– Желаю удачи, мой мальчик. Если захочешь мне что-нибудь сказать или сообщить, вот мой телефон, – дядя подвинул Бобу визитку, – Просто скажи любому надзирателю: мне надо позвонить дяде Фредерику, он все сделает.

«Чего они все от меня хотят – дядя Фредерик, князь Альбер, наконец, Джон Смит младший? Они все время от меня чего-то хотят!», – взвыл Боб, когда его вернули в камеру.

«Не забывай: ты теперь не просто Боб, ты – Роберт Озерок! А это уже бренд с уникальными свойствами! Кроме того, в тебе видят первое лицо корпорации «Hirbis», исходя из этого и рассуждай!».

«Но разговор дяди Фредерика выглядит как грубый шантаж!», – никак не мог успокоиться Боб.

«Его поза понятна: дядюшка Фредерик позиционирует себя как центр силы, альтернативный князю Альберу, если не превосходящий его по степени влиятельности. Те силы, которых он представляет, по-видимому, строят свою игру и хотят видеть в ней в виде своей фигуры корпорацию «Hirbis». И в их схему не укладывается линия, взятая князем Альбером. Так бывает».

«А нам-то что делать?».

«Не кипишиться. Пусть все идет своим чередом».