Текст книги "Марлезонский балет"

«Для меня всегда было загадкой, как в боевики попадают европейцы?», – пожаловался Боб.

«И для меня… тоже загадка!», – поддержала сына непримиримая маменька Герда.

«Европейское общество находится в таком состоянии, что оно еще более аномично, чем азиатское. Потеряны эталоны поведения, доверие к власти, значимость социальных норм, во многом утрачены традиционные жизненные смыслы. И все же для объяснения феномена европейских боевиков в Сирии и в целом радикализации в современном мире, нельзя выделить одну какую-то причину, которая приводит молодых людей в ряды боевиков. Понятно, что в наибольшей степени податливы идеологической обработке студенты, политики, журналисты, религиозные деятели и представители национальных меньшинств, полагающие, что их права тем или иным способом ущемлены. Из тех, кто отправился в Сирию, одни мстят за убитых близких, у других есть какие-то политические цели. Третьи просто переживают трудный, в чем-то переломный период жизни и бросаются туда, как в омут. Мотивация боевиков может быть совершенно различой, в зависимости и от того, откуда они прибыли, и к какому классу общества принадлежат. Кстати, по своему психотипу, по взглядам на жизнь ты – идеальный кандидат для вербовки в ряды боевиков».

«Чем же это я так Вам подхожу?», – не хотел верить своему счастью Боб.

«А ты вспомни свое изысканное психологическое состояние, в котором ты пришел к Сюзанне… То-то и оно».

Прирак Полифейса

Слава, говорят, «дым»,

я этому не верю

К. Прутков

«Джефф, мы с тобой знакомы уже давно, но я до сих пор не знаю точно, как тебя зовут, не говоря уже о твоей фамилии. Ясно, что настоящую фамилию ты не назовешь, но хотя бы как тебя зовут – величают в мире террора?» – Боб приготовился к новой душещипательной истории, призванной объяснить происхождение банковских счетов партнера, образующих огромное состояние. А пусть знает, что Бобу все интересно, он за всем следит и все контролирует.

«Меня зовут просто: Джеффри Полифейс», – тихо ответил Джефф.

Боб замер. Только теперь он понял, что впустил в свое физическое тело личность международного террориста, последние несколько лет нагоняющего ужас на весь цивилизованный мир. Это им заполнены телеэкраны, это о нем без устали трубят СМИ. Это он сеет всюду хаос, это ему приписывают самые резонансные теракты последнего времени. Это его имя ассоциируют с концом света.

«Так ты и есть этот ужасный Полифейс? Тот, о котором все говорят, кто всегда на слуху и перед глазами? Кем пугают Европу и Россию, Турцию и Сирию? Кто вводит в состояние шока правительства, кто на равных разговаривает со сверхдержавами? – с замиранием сердца продолжал расспросы Боб.

«Да, он и есть, именно этот не слишком привлекательный персонаж. Позволю себе напомнить: в определенном смысле и ты, партнер, – теперь тоже он», – осторожно ответил Джефф.

«Но Полифейс – это же террорист номер один в мире! А ты себя называл номером два!?», – выявлять мелкие несуразности в логике и хронологии маменька научилась в непродолжительных, но достаточно частых беседах с папенькой Гилбертом, тогда же она отточила и свое умение задавать уточняющие вопросы.

«Это всего лишь вопрос терминологии, содержащей гремучую смесь скромности и конспирации, – с готовностью подтвердил Джефф.

«Так это тебя называют исчадием ада, бросившим духовный вызов западному миру и вот уже добрый десяток лет противопоставляющим себя всему человечеству?».

«Ты же в курсе, партнер, что наговорить можно всякого. Это мой брендовый образ. Таким его сделал Джон Смит младший и иже с ним».

Внутриличностное поле Боба с недоумением всколыхнулось, нервно затрепетало и взорвалось негодованием. Самую быструю реакцию дала, как обычно, маменька Герда.

«Я же говорила, Джефф все время куда-то звонит! Это он тайком обделывает свои темные делишки! Надо же, столько людей погубил! Помню 11 сентября, башни-близнецы. Их крушение, наверное, тоже дело рук твоего противного Полфейса! Что он сделал с Ближним Востоком! Уже проник в Европы! И наш сынок с ним заодно! Это уму непостижимо!».

Бурлящая энергетическая смесь вытолкнула полузабытого Бобом младшенького братика, Стива, он взял на себя неблагодарную миссию представителя разношерстной, но резонансно и солидарно возмущенной внутриличностной общественности.

«В руках ужасного Полифейса корпорация «Hibris» – огромная террористическая машина, имеющая щупальца в большинстве стран мира! «Hibris» в переводе с греческого – это «дерзость», доходящая до желания сравняться с богами!» – неистовствовал засидевшийся под крылом маменьки Стив.

«Но ведь «Hibris» – это корпорация, запрещенная на территории Соединенных штатов!» – возопила маменька Герда.

«Вот именно! Запрещенная на территории! – в долгожданной запальчивости верещал Стив, – И СМИ утверждают, что Полифейс – самый опасный террорист за все время существования террора как явления. Его называют хамелеоном, сливающимся с окружающим фоном, и многоликим Янусом, который принимает каждый раз новый облик, действует непредсказуемо, появляется в самых неожиданных местах. Поясняют, что он не привязан к конкретной территории, поэтому бороться с ним чрезвычайно сложно. Спецслужбы жалуются, что он может, как иголка в стоге сена, прятаться в горной пещере или преспокойненько жить в Корнахе, к юго-западу от разрушенного американскими ракетами лагеря, в доме с саманными стенами[15]15
  Саман – древний композитный материал, состоящий из земли, воды, соломы, глины и песка, который укладывается при строительстве зданий вручную, пока он пластичен. Влажный саман набивают в специальные деревянные формы, а затем высушивают на солнце. Строительство домов из самана – наименее промышленный, наиболее безопасный и самый простой из натуральных способов строительства. В Англии – десятки тысяч комфортных саманных домов, многие из которых используются уже более пяти столетий. Йеменские средневековые 10-этажные небоскрёбы, построенные частично из самана, непрерывно населены в течение 900 лет. Большую часть египетских пирамид и Великой Китайской Стены составляет земля.


[Закрыть] более трех метров толщиной, внутренний интерьер, которого не посрамил бы и Беверли-Хилз!».

«И Беверли-Хилз!» – выдохнули, как один, объятые ужасом родственники.

«Полифейс нигде и одновременно везде! Утверждают, что он превосходит всех других, самых матерых преступников своей дерзостью, изворотливостью, хитростью и жестокостью! Его теракты приводят к падению режимов, дестабилизируют целые страны и регионы, заставляют трепетать континенты! Уже не говоря о транснациональных нефтяных корпорациях, которым снятся кошмарные сны со взорванными трубопроводами и объятыми пламенем нефтеперерабатывающими заводами», – в этот момент истины Стив обнаружил несомненный ораторский талант. Надо бы ему бросить свою бухгалтерию и податься в спичрайтеры или хотя бы в рейтинговые телеведущие.

«Нам это претит, мы негодуем, Боб! Мы все возмущены твоими связями в криминальной среде и незаконной, даже преступной деятельностью!», – Стив захлебывался от избытка долго копившейся и не находившей себе ранее никакого сколько-нибудь приемлемо-выгодного выхода обиды на недостаток внимания и естественно-родственной враждебности. К праведному возмущению примешивалось несколько смягчавшее негативный порыв приятное восхищение и даже любование самим собой.

«Господа родственники, – нащупав нужный политический пафос, продолжал Стив, – Боб хочет устроить нам в своей душе ад! Еще более опасны затеянные им криминальные игры для тех из нас, кто еще здравствует. Кто знает, какие меры могут быть приняты компетентными органами к нам, его ближайшим родственникам для того, чтобы Боба нейтрализовать, пресечь его ужасную деятельность. Мы этого категорически не допустим! Внутриличностная общественность тебя приговаривает!».

«Пожалуйта, не нагнетай! Осторожнее в выражениях!» – предупредил папенька Гилберт.

«Эту его последнюю фразу считайте просто милым гротеском», – дипломатично вступилась за любимого младшего сына Стива маменька Герда.

«Мы тебя осуждаем, пусть пока морально!» – смягчившись на всякий случай, оратор начал лавировать.

О яркой, полной приключениями жизни международного террориста Джеффри Полифейса и его великих свершениях Боб, конечно, был в курсе. Он имел неплохое представление об оценках, даваемых террористу политическими деятелями. Все это безостановочно, день за днем, детально и нудно растолковывают обывателю ведущие мировые СМИ. И теперь оказывается, что все это – о нем, о тихом и неприметном Бобе Озероке. Но не к этому ли он стремился, не этого ли он добивался? Хороший вопрос.

«Это наша, такая непростая террористическая жизнь! Они даже придумали забавный мэм: призрак Полифейса бродит по Ближнему Востоку и уже добрался до Европы», – насколько мог примирительно заговорил Джефф.

«А вот Вам право голоса не давали!», – не вполне процессуально оборвал икону террористического стиля разбушевавшийся Стив, – «Мировые СМИ утверждают, что Джеффри Полифейс управляет самой мощной и разветвленной террористической многонациональной организаций, имеющей целую сеть филиалов по всему миру! Ее называют сетевой организацией террора».

«Приходится как-то устраиваться… Какова среда, таковы и мы…», – с трудом отбивался Джефф.

«Какова среда? При чем здесь среда?! Полифейса сравнивают с Усамой Бен Ладеном, говорят, что Полифейс превзошел Усаму, и унаследовал от него мощную террористическую организацию. Джеффри Полифейс – генералисимус исламского мира в его борьбе с Западной цивилизацией, то-есть с нами со всеми, уважаемые родственники! Что Вы на это скажете?», – ораторский запал пламенного внутриличностного трибуна очевидно затухал, сходил на нет и Стив рассчитывал, что ответ иконы террористического стиля подскажет ему новую убедительную и наступательную аргументацию.

«Господа, Вам, как политическим гурманам, могу сказать: это явная передержка. Вы упомянули Усаму. Да я был неплохо знаком с этим персонажем. Его полное имя Усама бен-Мохаммед бен-Авад бен-Ладен. Но кроме террора и остатков «Братства Бен-Ладена» у нас нет ничего общего».

«Расскажите нам! Кто такой Усама на самом деле, что Вас связывает и чем Вы докажете, что на самом деле у Вас нет ничего общего!? Вам предоставляется шанс внутриличностной реабилитации!», – сурово резвился Стив.

«Извольте, – миролюбиво отвечал Джефф, – Усама родился Эр-Рияде, Саудовская Аравия, это был, насколько мне помнится 17-й ребенок (из 52 детей) в семье крупного строительного магната, к тому времени семейное состояние оценивалось в $5 миллиардов. Впоследствии и террор стал приносить Усаме неплохой доход, – неспешным повествованием о некоторых неизвестных широкой публике подробностях жизни знаменитости Джефф рассчитывал успокоить, если не утихомирить возбудившуюся и проявившую неожиданную враждебность внутриличностную общественность, – Его отец был весьма близок к королевской семье и Усама учился вместе с многочисленными отпрысками монарха. Между прочим, Бен Ладен – был глубоко верующим ваххабитом, он занялся террором по религиозным мотивам. И мечтал умереть во имя Аллаха, к величайшему сожалению, в этой своей мечте явно не дотягивал до синдрома камикадзе».

«Вы утверждаете, что не работали и даже не сотрудничали с Усамой, но скажите прямо: Вы знакомы с Бен-Ладеном, или нет?», – прервал подозреваемого Стив.

«Как уже было сказано, мы были знакомы, он уже готовился сдавать свои полномочия, а я только заступал. Не скажу, чтобы мы сильно симпатизировали друг другу. У него была организация, но она распалась после известных событий. Сначала это была «Аль-Каида» (в переводе – «Основа»), потом – совершенно другая организация, «Братство Бен-Ладена», основанная на неформальных эмоциональных связях и отношениях, свойственных традиционному обществу, в ней он хотел объединить суннитов и шиитов. Деятельность этой организации основывалась на том, что определенная категория правоверных без всякого приказа делали то, что, по их мнению, одобрил бы Усама. В противоположность интересующему Вас персонажу, я не ищу окольных путей, я отдаю приказы. Объективности ради, скажу, что некоторая, впрочем, немалая часть боевиков его распавшейся организации теперь выполняет мои приказы».

«Ах, все-таки Ваши преступные приказы!», – обрадовался Стив.

На провокацию подонкообразного Стива старший партнер Джефф благоразумно не реагировал.

«Если позволите, я продолжу. Финал всей истории таков. Согласно свидетельствам родственников, Усама задумал самоубийство перед телекамерами катарской компании «Аль-Джазира». Согласно сценарию он собирался произнести речь, в которой заклеймить США, как «Великого Сатану», затем его сын, 18-летний Абдулла стреляет ему в голову, ему ассистирует другой сын – малолетний Мохаммед. Смысл всей драмы в том, чтобы превратить Бен-Ладена в мученика исламского фундаментализма, а его детей – в законных наследников дела отца. Смерть Усамы должна была сработать как спусковой крючок для серии терактов, в качестве мишеней были выбраны Капитолий в Вашингтоне, Биг-Бен в Лондоне и Эйфелева башня в Париже».

«Выходит, Вы реализовали встречную интригу и перехватили наследство Усамы у его сыновей!? Признавайтесь!», – продолжал наступление младшенький, Стиви, такой активненький и умненький. Вот только недостаточно везучий.

Джефф не дал никакой реакции и на эту простенькую и незатейливую провокацию.

«В противоположность Усаме Ваш покорный слуга – из нищей семьи, и все свои деньги заработал самостоятельно, непосильным трудом. Вы правы, тоже на ниве террора, и это нас с Усамой, безусловно, сближает. Но подчеркиваю: Джеффри Полифейс – человек почти сугубо западный, рациональный, никакого отношения к исламу не имеющий. Занимаюсь террором вынужденно, на чисто коммерческой основе, теперь это модно. Скажу так: это просто работа, как и всякая другая. Тяжелая и гряжная работа. Это бизнес, если Вам так больше нравится».

«Но СМИ приписывают тебе духовное лидерство, уподобляют тебя Хомейни в мире террора. А ведь наша внутриличностная общественность прекрасно знает: ты, действительно, время от времени любишь порассуждать о духовном! Мы думали, ты просто схоласт, разыгрывающий перед всеми террориста ради утонченного самоутверждения, а ты, оказывается целый Полифейс!».

«Спецслужбы сами не рады, что так меня раскрутили, особенно по части духовного противостояния с Западом. Ведь тем самым они сформировали для меня неисчерпаемый источник единомышленников и исполнителей. Главным образом на Востоке, но и в западных странах тоже. Но так сложились обстоятельства».

«Ответь нам прямо, ты – второй Хомейни?», – в общем гвалте Боб не без трепета узнал твердый голос маменьки Герды.

«Как я уже имел честь доложить уважаемой аудитории, в моей практической работе нет и намека на религиозную подоплеку. А вот аятолла Хомейни мнил себя «выразителем воли небес» и «голосом Аллаха». Позже он стал именовать себя «тенью Аллаха» на земле, а потом и вовсе – «мечом Аллаха». Именно Хомейни является родоначальником протестного исламского терроризма против западной цивилизации, с него начался массовый захват заложников, их ритуальные убийства, возникли первые исламские террористические организации. Кстати, он был ярым приверженцем основателя ордена иезуитов Лайолы и его принципа «цель оправдывает средства». Умел быть львом и лисицей одновременно, – выражать традиции и изменять их в собственных интересах. Справедливости ради скажу, что некоторые высокопоставленные единоверцы в самом Иране и за его пределами полагали, что Хомейни вступил в противоречие с с традиционными представлениями об исламе и о функциях традиционного исламского лидера, считали, что он «не в своем уме».

Между тем, собравшийся с мыслями и снова раздухарившийся Стиви продолжал изрыгать проклятия, в его яростных выпадах слышалось внутреннее ликование:

«Все эксперты и видные политики в один голос орут, что ты чрезвычайно опасен. И самое опасное в тебе то, что ты не заявляешь определенную идеологическую платформу, причем у тебя она «плавающая». Полифейс тоже объявил войну Западу, но это же не идеология. Боевики в самых разных частях света, действуют по твоей указке, исходят из самых разных мировоззренческих представлений и установок. В странах Европы они совершают теракты в честь неоплатного долга европейцев перед мигрантами, или во имя клонократии. В странах востока, – наоборот, против засилья клонов. На Ближнем Востоке и в Турции – против курдов или просто чтобы уесть Эрдогана, а качестве альтернативы – посрамить Асада. В США – делают то же самое под лозунгом сохранения прав белого населения, и с не меньшей ожесточенностью – против сохранени этих прав».

«Все это делается в соответствии с установками известного Вам Джона Смита младшего и тех, кто за ним стоит. Нередко по их прямому указанию. Это большая политика», – сказал Джефф, может быть, этот кусочек правды утихомирит разбушевавшуюся общественность?

«Ссылка на уважаемого Смита младшего отнюдь не исчерпывает тему! И не снимает серьезнейших к Вам претензий с нашей стороны!» – никак не мог успокоиться Стив.

Снова возникло пение сопрано, оно медленно увеличивало громкость, в его эмоциональном настрое чудилась неожиданная, но уверенная поддержка бедному Полифейу. В волшебном пении явственно слышался смысл, звучавший для каждой субличности по-своему: мы все вынуждены жить в резонанс с миром, а современный мир жесток и неумолим: либо ты съешь, либо съедят тебя. Нам всем надо вместе работать на наше общее будущее! Работать совместно и дружно».

Между тем, разбушевавшаяся внутриличностная родственная оппозиция общими усилиями с осознаваемой жестокостью довольно успешно понижала эмоциональный фон Боба:

«Позор! Ты во что нас втравил! Ты же сам – международный преступник! Ты нас бессовестно подставил! Рано или поздно выяснится твоя авантюра с подселением и все поймут, что это за подселенец!».

В возникшей перепалке трибуну для выступления не без труда выцарапал папенька, его взвешенные слова вызвали смятение в нестройных рядах внутриличностной оппозиции.

«Друзья, а вот теперь послушайте меня, – неспешно начал он, – Не разделяю ваши озабоченности. Более того, я восстаю против озвученной Стиви, откровенно незрелой точки зрения. У меня на этот счет совершенно иная, и от этого не менее принципиальная позиция. Я имею честь небезосновательно полагать, что прозвучавшие здесь злобные инсинуации в адрес уважаемого Полифейса не имеют под собой ни малейшего основания.

Инерция мышления внутриличностной общественности все еще была велика, подавляющее большинство персонажей были готовы с чудовищным рвением оспорить особую позицию папеньки, находя ее уязвимой, но не успев собраться с мыслями, на мгновение подпали под обаяние следующей простенькой мысли означенного джентльмена.

«И напротив, зрелое размышление позволяет мне уверенно утверждать, что таким сыном, как наш Роберт, можно гордиться!», – впервые многословие папеньки показалось Бобу благословенным бальзамом, возвышенным и обстоятельным, – «Судите сами: он не живет тусклой жизнью серой мышки, как многие из нас, как безмолвное и безмозглое большинство. Боб не стал рядовым бараном в овечьем стаде нашего изнуренного постоянными противоречиями общества, никому неизвестным бойцом бессмысленного трудового фронта на благо олигархов, которых никто не знает, но все ненавидят. Боб – не серость, не челядь, до которой никому и никогда нет дела. За ним гоняются спецслужбы. Он находится постоянно в поле зрения СМИ, сообщениями о его подвигах заполнен Интернет, его имя на устах миллиардов людей. Он – знаменитость планетарного масштаба! Это террористический гигант, а значит, выдающийся человек! История подтвердит, что он заслуженно занял свое место в ряду гениев политики, науки, культуры! О нем знают во всем мире! О нем вздыхают молодые девушки! Он стал образцом, жизненным эталоном, недостижимым идеалом для молодых людей! Ему завидуют не только бедные, но и в меру богатые! Сотни миллионов людей с замиранием сердца от ужаса, восхищения и любопытства следуют за его свершениями. Не успев протереть глаза утром, они лезут в социальные сети, чтобы узнать, как там этот дерзкий и хитроумный Полифейс?! И как он трансформируется в Озерока! Какой свой образ он явит миру сегодня? Что он требует для людей?! Чего добивается, к чему зовет?! Наш Боб – это в концентрированном виде мы все, со своими желаниями, иногда тайными, помыслами, не вполне чистыми, намерениями и стремлениями, пусть ложными. Таким образом, Боб дает всему миру истинный драйв! Он никогда не позволяет нам всем скучать и расслабляться! Великое спасибо ему за это! И да здравствуют партнеры!».

Позиция папеньки оказалась настолько инновационной, что ни один персонаж среди внутриличностной общественности, даже полоумный Стиви, не посмели его прерывать.

«И совершенно не имеет никакого значения, каким путем наш дорогой Боб достиг всего этого безумного великолепия. Напротив, этот нестандартный путь вызывает восхищение, поскольку свидетельствует о чрезвычайно развитом воображении, об удивительной гибкой, гениальной активности мышления. Мало знать о последних достижениях науки и техники, мало в них хорошо разбираться, надо суметь их использовать совершенно неожиданным и неизвестным никому дотоле образом в своих интересах и в интересах своего Рода! Использовать первым то, что никто и никогда не догадался использовать! И, вполне возможно, никогда не догадался бы без Боба. Это ли не выдающееся достижение? Это ли не подлинная гениальность! И наш дорогой Боб всегда на своем рабочем месте! И он не работает с мифическими документами, как некоторые, у себя под одеялом в окружении бесчисленных советников. Он работает с людьми, с социальными стратами, с транснациональными корпорациями, со странами и регионами, даже с континентами, он занят преобразованием политической реальности. Наш выдающийся Боб заставляет весь мир держать ухо востро!».

Впечатление было такое, что папенька всех несколько урезонил, пусть и в разной степени. Внутриличностная оппозиция разделилась, разные ее части восприняли слова папеньки с различной степенью энтузиазма. И главное, его блистательный монолог подготовил благоприятную почву для понимания одной простой истины, которую и озвучил подселенный в многострадальное тело Боба партнер.

Да, последнее слово осталось за неунывающим и поднаторевшим в изнурительных перепалках с идеологическим и философским оттенком Джеффом, он сказал:

«Вы, конечно, во многом правы, дорогие мои, но вот, что Вы должны понять, господа родственники: я уже немолод, тем более для сферы террора, мне хочется отдохнуть. И эстафету от меня вполне способен перехватить показавший себя способным, а теперь и хорошо обученным, к сожалению не вполне популярный среди вас Боб. Я его для этого подготовил всесторонне. И мне почему-то кажется, что фамилия Озерок еще прозвучит в мире. А «призрак Оверока» звучит ничем не хуже, чем «призрак Полифейса», Вы не находите?».

«А теперь, занавес!», – удовлетворенно и триумфально объявил папенька Гилберт.