Текст книги "Марлезонский балет"

Семейные радости

Преодоление искушения сузить свое сознание до потребностей собственного Эго есть основная эволюционная задача человека в период формирования отношений в семье

Авессалом Подводный

В библиотеке Боб обнаружил довольно солидную подборку источников по теологии, мистике и эзотерике, как в былые времена, он с удовольствием взялся за чтение.

Почти все свое свободное время Боб проводил с детьми. Они подолгу беседовали на важные жизненные, и даже философские темы, устраивали дебаты, сближали позиции. К его удивлению старшие дети продвинулись в изучении мистики и теосойфии даже дальше, чем он сам.

Впрочем, они с детьми не забывали о пляже, который давал им неисчерпаемые возможности для игрового общения.

Теперь Боб с огромным удовольствием обучал детей плаванию, нырянию с пирса, а потом и с небольшой вышки, конечно, гребле, хождению под парусом, даже погружению с аквалангом. Джефф покровительственно посмеивался в свойственной себе непритязательной манере. Иногда он брал бразды правления в свои руки, – когда демонстрируемые Бобом педагогические навыки, по его мнению, выглядели не безупречно. И Боб не препятствовал ему в том, ведь они теперь не только партнеры, но и отцы совместно нажитых детей. И не так уж важно, что счет детей в пользу Джеффа.

Маленький Гилберт назвал Боба «соней» и стянул с него одеяло, девочки, осторожно заглядывая в спальню, заливались смехом. Сюзанна ему ласково улыбнулась, ее улыбка показалась ему девически невинной. Возможно, божественно прекрасной.

– Ну и долго же Вы спите, мальчики, – сказала она, – Я уж думала, Вы никогда не проснетесь.

В следующее мгновение Боб, чувствуя себя ребенком, обнаружил себя мчащимся с Мелиссой, Кориной и маленьким Гилбером наперегонки на пляж.

В воде они играли в волейбол, потом в салочки, потом плавали наперегонки. Боб старательно делал вид, что отстает.

Сюзанна трогательно пеклась о них обо всех, о взрослых «мальчиках» даже больше, чем о детях. Она не спускала с них глаз, предлагая то надеть панаму, то уйти с солнца под тент, то выпить свежевыжатый сок, то отведать мороженного, звала нежным голосом или свистела в малюсенький свисток, когда они заплывали слишком далеко.

Пока дети и «мальчики» дурачились, превосходя друг друга в изобретательстве и риске, Сюзанна степенно плавала, не отказывая себе в удовольствии перевернуться на спину и полежать на воде, широко раскинув руки.

Выходя на берег, экс-разведывательная дива тщательно вытиралась толстенным махровым полотенцем, на котором был изображен тигр, – то ли рычащий, то ли улыбающийся. Закончив, она располагалась под тентом и объявляла, что купание закончено. Еще не наигравшись, дети отказывались повиноваться. Сюзанна настойчиво требовала, чтобы на берег вышли все. Нервы не выдерживали сначала у маленького Гилберта, потом у девочек.

В море оставался один Боб. Он пользовался случаем, чтобы поплавать всласть, тут был и кроль, и плавание на спине, и брас, и батерфляй. Особое, ни с чем не сравнимое удовольствие ему доставляло ныряние и наблюдение за стайками рыбок и маленькими крабиками на дне. Он прекрасно чувствовал себя в прохладной воде, наслаждаясь ее соленой свежестью.

Сюзанна, закутавшись в полотенце с тигром, подходила ближе к линии прибоя.

– Мальчики, Боб, завершаем купание, пожалуйте, на берег! Сию же минуту выходите! – нежно кричала она, как будто они все был у нее на попечении, и прежде всего, Боб. Он послушно подплывал ближе, начинал барахтаться, потом изображать тонущего, смеясь над ее повелительным тоном, однако нравоучения великолепной Сюзанны на этом еще не заканчивались:

– Нельзя же так долго сидеть в воде! Вы как дети, уже зуб на зуб не попадает, уже губы синие, да и мурашки ползут по коже, а Вы все плескаетесь.

Иногда Боб позволял себе понырять с маской и ластами. Дети с завистью наблюдали. Считалось, что до такой взрослой экипировки они пока еще не доросли. Из положения лежа на воде с вытянутыми руками он быстро погружался, складываясь в поясе пополам и потом энергично разгибаясь, так, что над водой оказывались только ноги, медленно и с достоинством уходившие под воду. А когда через некоторое время всплывал, то не упускал возможности резким выдохом выпустить из трубки фонтан воды, что вызывало бурную радость маленьких наблюдателей.

Как-то раз Боб, окруженный плескающимися детьми, стал изображать резвящегося и заигрывающего с ними дельфина, неумелого рыболова, охотящегося за морскими обитателями, потом манерную неженку – даму, тщательно оберегающую свою прическу. Дети сразу стали подражать ему, их пантомима оказывалась иногда даже более удачной и смешной. Самые громкие взрывы хохота сопровождали неудачи, когда у кого-нибудь не получалось. Такого рода морской театр превратился у них в традицию.

Очень скоро они нашли образ, который удавался всем, без исключения. Пантомима про купающегося пьяного, который потом тонул, и наконец, лежал неподвижно на берегу, прекрасно удавалась и стала дежурным номером у всех, и девочек, и даже у маленького Гилберта. Сначала он изображал только спасателя, но вскоре небезуспешно попробовал себя и утвердился в главной роли пьяного. Впрочем, сие театральное действо с течением времени претерпело и некоторые изменения. Длительные тренировки показали, что девочкам лучше всего удается поза прекрасной утопленницы, на ней актрисы и делали творческий акцент, маленькому Гилберту ближе фаза и сам процесс утопления, добрый Боб брал на себя самую простую начальную мизансцену с заходящим и погружающимся в море пьяным.

Новая традиция неизменно приводила детей в восторженное и одновременно мятежное состояние. Все брызгались друг на друга, старшие начинали слегка притапливать младших, а те не упускали великолепной возможности изобразить пострадавшего и театрально попищать, взывая о помощи. Боб испытывал к ним всем почти такие же умиленно-отцовские чувства, как к маленькому Гилберту. Когда общее веселье достигало апогея, приходилось вмешаться всевидящей Сюзанне, которая долго заставляла всех выйти на берег, и потом по-матерински звучащим голосом делала краткий, но строгий выговор Бобу.

– Вы ведете себя, как маленький. И подаете детям дурной пример. Раньше они никогда не были такими мятежными, разыгравшимися и непослушными.

– Больше не буду, – автоматически реагировал добый Боб, – Это больше не повторится.

– Вы мне их окончательно разбалуете! – мягкие упреки Сюзанны казались Бобу милыми и трогательными.

Когда он, наплававшись всласть, наконец, выходил из воды, зкс-разведывательная дива брала чистое махровое полотенце с изображением географической карты островов Карибского моря и тщательно растирала Боба. Потом наступала очередь специальных кремов, они имелись в ассортименте, а Бобу предоставлялось право выбора. Она относилась к Бобу как к несмышленому ребенку, требующему постоянной заботы и внимания, за которым надо присматривать даже больше, чем за собственными детьми.

Вся компания направлялась к дому только после того, как Сюзанна убеждалась, что Боб покрыт достаточно толстым слоем крема во всех требующих этого местах, игрушки собраны и все дети одеты в строгом соответствии с установленным порядком.

Они устраивали вечера художественной самодеятельности, в терминологии Джеффа. Дети читали стихи, выступали с пантомимой, танцевали. Большим успехом пользовалось караоке. Коронным номером маленького Гилберта был танец «яблочко».

– Эх, яблочко, куда ты катишься? Ко мне в рот попадешь, не воротишься, – напевал он сам себе по-русски во время танца. Чудовищный акцент мальчика приносил много веселья Джеффу, он неизменно приводил партнера в невообразимо игривое настроение. Его не мог привести в чувство даже укоризненный взгляд Сюзанны.

Когда собравшихся охватывало философское настроение, маленького Гилберта просили прочитать монолог Гамлета, тот с готовностью и «с выражением» воспроизводил его.

 
To be, or not to be, that is the question:
Whether tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageuos fortune,
Or to take arms against a sea of troubles
And by opposing, end them, To die, to sleep —
No more, and by a sleep to say we end
The heart-ache, and the thousand natural shocks
That flesh is heir to: tis a consummation
Devoutly to be wished. To die, to sleep —
To sleep! perchance to dream!
Аy, there’s the rub,
For in that sleep of death what dreams may come,
When we have shuffled off this mortal coil?
Must give us pause – there’s the respect
That makes calamity of so long life.
 

Стихи звучали на староанглийском, в оригинале, поэтому споров об авторстве перевода не возникало. Собравшиеся аплодировали, у дам на глаза наворачивались слезы. Мужчины величали маленького Гилберта британским аристократом и утверждали, что он – «true-born englishman».

Чтобы разрядить обстановку Джефф пел голосом Боба под караоке старинные русские романсы.

 
Зачем я влюбился в тебя, дорогая?
Спроси соловья, что поет над рекой.
Поймешь ли ты жаворонка, если играя,
Щебечет в лазури, скользя голубой.
 

Этот невесть откуда взявшийся приятный, почти оперный барион нравился даже самому Бобу, не говоря уже о подругах Сюзанны и постепенно образовавшихся друзьях семьи, среди них были и русские. Все встречали пение бурными аплодисментами. Особенно Джеффу удавались «Гори, гори, моя звезда!» и «Окончен путь, устала грудь, а сердцу хочется немного отдохнуть». Сюзанна же и ее подруги наперебой просили его исполнить «Твои глаза зеленые», «Мне сегодня так больно» и «Не уезжай ты, мой голубчик».

Дети бурно радовались и дружно подпевали при исполнении Джеффом романса про бананово-лимонный Сингапур, однако предпочитали шансон. Независимо от стиля и жанра исполняемого произведения, Гилберт на правах самого младшего принца пытался подыгрывать в такт на барабане или губной гармошке. В особенно удачные моменты ему удавалось заглушить всех.

Боб вспомнил, что эти и подобные им песни он слышал во время турне по России, куда партнеров занесло когда-то в нескончаемых и казавшихся такими перспективными поисках Великой любви.

Джеффу иногда вторила Сюзанна, она оказалась обладательницей очаровательного аккуратного сопрано, именно этому упоительному сопрано с затаенной тоской внимал Боб во времена своих духовных метаний, тогда оно стабилизировало его внутреннее состояние.

Мать благородного семейства выступала и соло. В репертуаре Сюзанны были романсы «Ты смотри, никому не рассказывай», «Белой акации гроздья душистые», «Не говорите мне о нем» и еще много, много других, она мило аккомпанировала себе на гитаре.

Когда зрители были особенно настойчивы, Сюзанна читала Игоря Северянина.

В такие минуты партнер Джефф жарко шептал, что в далекой молодости Сюзанна неплохо танцевала канкан, однако Боб пока не решался попросить ее об этом.

Джефф тщетно пытался обучить Боба игре на фортепьяно. Несмотря на титанические усилия, всячески стимулируемые Сюзанной, они не продвинулись дальше собачьего вальса. Но в целом в результате упражнений музыкальная грамотность Боба существенно выросла.

Поэтическая натура Боб требовала художественного подвига и существенно более значимого вклада в семейные праздники. По его настоянию партнеры общими усилиями нашли в интернете песню, текст которой казался им актуальным. Долго тренировались, и в конце концов, включили ее в свой репертуар:

 
О женщина, когда оставит вдруг
Тебя твой верный иль неверный друг,
Я прилечу к тебе из дальней дали
Затем, чтоб утолить твои печали,
Поклонник и должник твоих заслуг.
 
 
В любви от века, излучая свет,
Тебя самоотверженнее нет.
Грустил ли, веселился ли бывало,
Лишь ты меня всех лучше понимала,
Дарившая мне милость и совет.
 
 
Случись, чем жил, все повторить сначала,
С моим, как прежде, твой сольется след.
В моей судьбе ты значила немало,
И впредь так будет до скончанья лет.
 

Выступление предварялось торжественным посвящением песни восхитительной Сюзанне. Партнер Джефф, как обычно, но с особым старанием, пел почти оперным баритоном Боба, а партнер Боб тщательно суфлировал, при этом каждый вкладывал в произведение свой совершенно отдельный и сокровенный смысл. Артисты не покидали сцену без оваций.

Зачем называть папу «мальчиками»

Почему плохо не иметь совести, если я люблю только себя, и то не очень?

Авессалом Подводный

Несколько раз все труднее просыпавшаяся сущность Боба давала команду смерти очистить физическое тело от непрошенных гостей, разросшихся личностей и субличностей. Однако любопытное внимание всякий раз отвлекалось на ужимки Сюзанны и дело снова ограничивалось насморком. Что поделаешь, именно так проявляется у мужчин неразвитость волевой сферы.

«Какая у тебя активная сущность, – сетовал Джефф в таких случаях, – В первый раз встречаю такую активную в своих многочисленных экскурсиях по чужим физическим телам».

Боб был склонен рассматривать подобного рода критические заявления партнера почти исключительно как эзотерический комплимент.

Сюзанна неплохо справлялась со своими обязанностями гражданской супруги обоих партнеров, угадывая их тайные желания, потрафляя маленьким слабостям, одновременно жестко отстаивая принципиально важные для процветания семьи позиции.

– Мальчики пора в люлю! Явка обязательна! – и это служило сигналом: экс-разведывательная дива находится в сексуальном настроении. Партнеры послушно трусили по направлению к супружескому ложу и находили в нем Сюзанну в умопомрачительном наряде, – чулки, спецпояс, ажурные резинки и всякое такое. Особо сногсшибательное впечатление на партнеров производили, впрочем, уже знакомые им два коронные исполнения – в черном и в красном цвете.

– Мальчики, Вы приглашаетесь к завтраку! Прошу не опаздывать, – к этому времени партнеры должны были уже сделать зарядку и принять душ, все это они делали вполне согласованно.

Дети, и прежде всего, девочки, уже сидевшие за столом, спрашивали, почему «мальчики», почему во множественном числе? Они находили в этом какую-то пока непонятную для них взрослую интригу и торопились ее разгадать.

– Папа ведь у нас один?

– Не факт, не факт, – бормотал Джефф, – Наши дети слишком материалистичны… А ведь у них, как минимум, три отца!

– Час от часу не легче! У тебя поехала крыша? – тут настала очередь возмущаться Сюзанне, – Какие еще три отца?

– Не хотелось бы воспитывать чужих детей!», – поддал жару в разгоревшейся дискуссии Боб, похоже, изловчилась и таким нехитрым способом самоутвердилась его занюханная полусдохшая субличность холостяка из туманного прошлого, давно забытого, но еще действующего.

Тем временем Джефф, как опытный провокатор, продолжал дозволенные и, как оказалось, не вполне дозволенные речи.

– Не все трое принимали непосредственное участие в приятном процессе, однако в формировании генетической матрицы участвовали, по крайней мере, трое мужчин!

– И предположить не могла, что ты так ревнив, Джефф! – опешила разведывательная дива.

– И кто же эти трое? – заинтересовался Боб, он так и не сумел избавиться от свойственного ему юношеского романтизма.

Джефф только и ждал этого вопроса:

– Ну как же, – во-первых, ты, Боб, как законный владелец физического тела. Во-вторых – я, Ваш покорный слуга, и наконец, в третьих, – неизвестный нам джентльмен, лишивший маму девственности.

– Это что-то новое в твоих умонастроениях! – впервые досада звучала в словах Сюзанны.

– Ничего нового в моих умонастроениях нет, – объяснял Джефф, – Ты ведь помнишь, тот русский, Великий Духовный Учитель объяснял, что первый мужчина в жизни девушки как бы «отпечатывается» в ней, меняя ее генетическую матрицу. И эта скорректированная матрица во многом определяет психологические качества потомства. В древнем еврейском обществе даже был установлен железный порядок, при котором для поддержания качества элиты в первую брачную ночь к невесте входил кто-то из правивших в те времена двенадцати царей или двенадцати старейшин. А чем мы хуже? Эту механику надо учитывать и нам.

Заинтересованных лиц в некоторой степени примирила последняя ремарка Полифейса, а также возникшее острое ощущение того, что, действительно, они не хуже.

В комнату вбежали запыхавшиеся и раскрасневшиеся от ребячьих споров дочери. Одна из них воскликнула:

– Мальчики, о чем спор?

Позволивший себе расслабиться под воздействием философских излияний Боб, неожиданно для себя, нашел клич «мальчики», прозвучавший из сладких уст девочки-подростка, как нечто, весьма интригующее.

– Мам, почему все-таки ты иногда называешь папу «мальчики», почему во множественном числе? – настаивали на ответе девочки.

– Потому, что Боб и Джефф, – без тени сомнения отвечала Сюзанна. Убедительность ответа усиливалась его кажущейся бессмысленностью.

Однажды партнеры стали свидетелями забавного разговора, состоявшегося между маленьким Гилбертом и другими детишками, его ровесниками и друзьями, приехавшими погостить с другого острова, расположенного неподалеку.

Гилберт увлеченно рассказывал Джону, Фредди и Розе о том, как он представляет себе дальнейшее благоустройство острова, какие причалы он попросит маму оборудовать в бухте. В его речах все выглядело блистательно-радужным.

Партнеры уже собирались удалиться так же неслышно, как они и появился, когда очередная фраза Гилберта заставила их задуматься.

– А вопрос с пистолетом у меня будет решен, когда мама выйдет замуж за Боба и Джеффа, – похвастался Гилберт.

– У тебя будет настоящий пистолет? – уточнила Роза.

– Ну да, пистолет, – подтвердил Гилберт. У Боба и Джеффа есть настоящий пистолет, они обещали поучить меня из него стрелять. Ведь не всю жизнь мне тренироваться на компьютерных играх.

– Так ты же хвастался, что уже стрелял из настоящей снайперской винтовки!? Значит, ты уже умеешь стрелять?

– Из снайперской – да, а вот из пистолета – нет.

У Джона и Фредди от зависти вытянулись лица, Роза одобрительно и загадочно улыбнулась. Разборка между партнерами не заняла много времени.

«Партнер, что-либо подобное ты ему обещал?»

«Я – нет, а ты?»

«И я – нет… А наш Гилберт подает надежды».

Фраза маленького Гилберта внесла для Боба некоторую ясность в грядущие события, однако напомнила одновременно о том, что для полноценного выполнения роли отца, в конце концов, потребуется самым принципиальным образом скорректировать отношения с партнером Джеффом в этой части. Для воспитания мальчика требуется единоначалие.

Джефф бурчал что-то невнятное.

Бобу снился сон. Спальня, в которой они находились с женой, вдруг увеличилась в размерах. Одна из стен растворилась, и спальня чудовищным образом совместилась с чьей то соседней. К супружескому ложу придвинулась и криво встала чужая кровать, на ней возлежал мужчина.

– Куда поставить кровать? – не без суровости спросил он.

– Оставь здесь, только поставь ровнее, – в тон незнакомцу скомандовала Сюзанна.

– Меня это не устраивает! – воскликнул Боб и вышел из спальни. «Если понадобится, я вернусь», – угрюмо объявил он сам себе.

И проснулся.

Партнеры стали с завидной регулярностью практиковать своего рода интеллектуальные микро-мальчишники на двоих, без посвящения в детали всяких излишних для этого субличностей дам, не исключая и разведывательной дивы. Тематика внутреннего диалога практически неизменно вращалась вокруг простого тезиса: «Мы живем хорошо, но жалуемся на режим».

Гибискус требует продолжения банкета

Важнее нравственности поведения нравственность бытия

Ф. Ленц

У входа в бухту встала на рейд красавица яхта. На ее борту было выведено имя – «Penetrating». Боб изучал яхту в подзорную трубу.

– Эта яхта, сколь красива, столь и опасна. Ее иллюминаторы переоборудованы в бойницы.

– А что там за клоун со злобной физиономией и чудовищных размеров шнобелем? Бегает по палубе с автоматом наперевес и отдает приказания!? – холодно поинтересовалась Сюзанна.

– Это Гарольд, никакой грим не скроет его огромный нос, – лениво пояснил Джефф, – По кличке Гибискус. Ты должна его помнить, Он поступил ко мне на службу курьером. Вечно все путал, везде опаздывал.

– Этот дядя с длинным носом вызывает у меня желание громко лолировать[24]24
  Лолировать (жарг.) – смеяться


[Закрыть], – вмешался в раговор взрослых маленький Гилбер, – Мама, можно я отсрелю у этого злобного Пинокио кончик носа из своей снайперской винтовки? Мне же надо тренироваться в условиях, приближенных к боевым?!

– Спроси разрешения у папы, – дипломатично отвечала Сюзанна.

– Папа, ты даешь необходимую санкцию на устрашение противного Пинокио? – не смутился Гилберт.

– Видишь ли, Гилберт, первым разрешается нападать, только если драка неизбежна. Или если ты заведомо слабее противника, а тот очевидно собирается напасть.

– Ладно, будем ждать, пока станет очевидным, что длинноносый собирается напасть, – Гилберт был разочарован.

– Перед смертью последние слова Бурундука были о том, что именно Гибискус за него отомстит, – вспомнил не такие уж и давние события Боб, – А вообще, кто такой этот Гибискус? В прошлый раз ты рассказывал, что у него изначально был синдром зомби, но потом типа его излечили деньги.

– Этот типаж не может излечить ничто, тем более деньги, – в голосе Сюзанны звучала досада.

– Но откуда он взялся?

– Откуда взялся Гибискус? Я скажу, – Джефф на мгновение задумался, – Проявив несостоятельность в качестве курьера, он взялся за наклеивание марок на конверты с белым порошком. Проблемы начались, когда ему усложнили задачу: он не смог без грубейших ошибок составлять адрес путем вырезания буковок из газеты и их наклеивания. Этот клоун тоже русский, его прежняя фамилия Гнойный. От его терактов всегда слышался запах фальши. Они сошлись с Бурундуком незадолго до его отделения. Если быть точным, Гибискуса я выгнал в свое время вместе с Бурундуком. С ними обоими – ни украсть, ни покараулить, – думали только о себе. Эти два идиота не раз меня крупно подставили. Похоже, Гибискус требует продолжения банкета.

– У этого дяди с носом синдром дефицита внимания – успешно диагностировал ситуацию маленький Гилберт, – Это видно по его резким разнонаправленным движениям.

Дрон с яхты доставил записку. Испуганный слуга раскрыл ее.

«У меня достаточно взрывчатки, чтобы уничтожить все на этом острове. Дронов тоже достаточно».

– А у Гибискуса, судя по всему, даже есть мечта прекрасная, только неясная, – заметил Джефф.

В разговор вступил маленький Гилберт:

– А почему дядя Гибискус бряцает оружием? – спросил мальчик, – Он что, не знает, что кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет?

– Не знает, мой мальчик, не знает, – задумчиво отвечала Сюзанна, – Этот урок он выучил плохо.

– Но их главный калибр ни в какое сравнение не идет с нашим! – с нескрываемой гордостью заметил маленький Гилберт, – А для этой хлипкой посудины будет вполне достаточно одной нашей авиационной пушки.

Боб, ни секунды не сомневаясь, проявил готовность разобраться с вражеской яхтой. «Я всегда в тебя верил, партнер», – одобрительно гнусавил Джефф.

– Можно пойду на командный пункт вместе с Бобом? – загорелся Гилберт.

– А тебе не рано играть во взрослые игры? – со снисходительной улыбкой спросил Боб.

– Ты его недооцениваешь, – мягко сказала Сюзанна, – Может быть, просто недостаточно обращаешь на него внимание. А он назван в честь твоего отца.

– Недооцениваю? В чем же? – Боб, очевидно, не хотелось недооценивать единственного собственного отпрыска.

– Дитя мое, Гилби, – тихо обратилась Сюзанна к сыну, – У тебя ведь есть жизненное кредо, не правда ли?

– Да, есть, – твердо ответил сын, – В свой день рождения я выбрал себе жизненное кредо.

– Дорогой Гилби, расскажи нам, пожалуйста, папе Бобу очень интересно знать, каково твое жизненное кредо? Ты произносил какую-то краткую, но весомую фразу, вспомни.

– Эту фразу я очень хорошо помню, ведь теперь это мое жизненное кредо, – твердо ответил малыш. – Сейчас скажу… – Гилберт сосредоточился, – Мое жизненное кредо звучит так: собственная смерть не может служить для джентльмена оправданием,

– Настоящий мужчина, только ему надо подрасти. И настоящий джентльмен, – сказала Сюзанна, весь в отца, и импровизирует, как настоящий джентльмен.

Возникла пауза.

– Все будет чики-пуки, – уловив сомнения во взгляде Боба, успокоил его маленький Гилберт.

«Обрати внимание, партнер, какое у мальчика хорошее эмоциональное наполнение, ни капли сомнения», – с удовлетворением отметил Джефф. Когда-то эту метафору, выбранную маленьким Гилбертом в качестве своего кредо, Боб уже слышал в другом исполнении, он вспомнил, когда.

– Как он похож на отца! И он унаследовал от своего отца склонность к риску и драйву, – добавила Сюзанна. В силу известных обстоятельств, реплика снова получилась однозначно двусмысленной, однако, как это нередко бывает в нашей непростой, полной противоречиями и несуразностями жизни, теперь она пришлась по вкусу обоим неразлучным партнерам, – одновременно и Бобу, и Джеффу.

– Тут у нас пункт ручного управления. Но проще и, главное, точнее все делать с компьютера, – рассказывал маленький Гилберт, – Вот командная рубка с искусственным интеллектом, есть математическое и программное обеспечение для моделирования баллистики. В качестве начальных параметров для расчета траектории задаются вес снаряда, естественно калибр, начальная скорость и коэффициент сопротивления воздуха. Учитывается даже изменение плотности воздуха с высотой.

– Зачем? – автоматически задал вопрос Боб

– Ведь движение снаряда замедляется от трения о воздух, – пояснил малыш и ловко забарабанил по клавишам.

Боб вдруг поймал себя на мысли, что его рот так и остался открытым.

– И ты всем этим хозяйством владеешь?

– Тут нет ничего сложного. На компьютере в моей комнате есть игра «Морской бой», я на ней отлично натренировался.

– Куда будем целиться? – пытался превратить все в игру Боб, но и на этот вопрос мальчик отвечал со знанием дела.

– Разные части корабля имеют разную ценность с точки зрения выживаемости. Машинное отделение или орудийный комплекс – критично, кают-компания – не очень. Самые важные узлы корабля сосредоточены в центре в бронированной цитадели – но это у боевых кораблей, тут все намного проще.

Бобу оставалось судорожно впитывать информацию.

– Как будем ее топить? Я предпочитаю оверкиль. Это надежно, – маленький Гибтерт был уже весь в предстоящем морском сражении.

– Оверкиль? Это когда корабль переворачивается? – догадался Боб.

– Ну да, оверкиль, есть оверкиль, – подтвердил Гилберт.

– А что, можно выбрать способ утопления?

– Если решающий удар придется по корме, корабль утонет кормой. Если попадем в нос, но он пойдет под воду носом. А может, переломим яхту пополам? Тогда лучше ударить торпедой.

– А здесь есть и торпеды?

– Из комнаты рядом можно пускать торпеды. Скорее всего, у этой яхты нет противоторпедной защиты. Она слишком мала для этого. И желательно попасть в оружейный погреб, впрочем, яхта невелика, переломится и так. Но не будет зрелища.

– Зрелища? – искренне удивился Боб.

– Ты хочешь зрелища? Взрыв, пожар, красиво смотрится дым, например, серый, с кроваво-красными отблесками. Только тогда снаряд нужен обязательно бронебойный.

– Да ты специалист в этом деле!

– Существует три эффекта поведения воды при затоплении – пена, бурление и финальный фонтан. Сначала идет пена, это корабль принимает воду. Когда он опустится ниже определенного уровня, появится бурление и фонтаны. Когда погрузится еще сильнее – останется только пена. И финальный эффект – когда яхта совсем погрузится, выходит мощная струя воды и воздуха.

Но самое красивое и труднодостижимое – детонация, когда взрывается погреб боеприпасов – возникает адский столб пламени. Шансы невелики, это рулетка, но попробовать можно.

– А как-то увеличить наши шансы на зрелище можно? – придя в себя, начал подыгрывать малышу Боб.

– Да. Лучше всего стрелять бронебойными снарядами по ватерлинии в районе трубы. Если пробьем броневой пояс, то попадем в машинное отделение или в оружейный погреб. Это самый, что ни есть, бинго[25]25
  Бинго – это радостное восклицание, его синонимы: эврика, в точку, удалось, получилось, удача. Происходит от старинной английской азартной игры в бобы, во время которой кричали «Bean Go», что означает «бобы вперёд».


[Закрыть]!

Маленький Гилберт продолжал терзать клавиатуру.

– Так, все готово. Можно я нажму на эту красную кнопку? – почти взмолился мальчик, ему очень хотелось повоевать, – Это кнопка «Пуск».

Бобу ничего не оставалось, как санкционировать атаку. Последние сомнения были сняты воспоминанием о расширенном историческом совете корпорации «Hibris» во Флориде.

– Только ты, папа Боб, надень наушники, звук выстрела довольно сильный.

Боб беспрекословно выполнил рекомендацию сына.

Маленький Гилберт произнес:

– Мы – на стороне добра.

Малыш вынул из кармана внушительных размеров гаджет, включил режим видеосъемки и навел его на яхту.

– Зачем это? – поинтересовался Боб, он полностью утратил инициативу.

– Снимаю селфи! А то Джон и Фредди ни за что не поверят, что это я потопил военизированную яхту. Тем более, не поверит Роза, – с этими словами малыш перевел гаджет на свое лицо и объявил:

– Сейчас будет дан торпедный залп по вражеской яхте, которая вторглась в нашу акваторию с преступным намерением разрушить остров. Наведение на цель сделал я, Гилберт младший, которому суждено носить гордую фамилию Polirock! Кстати, по-русски фамилия Полирок тоже выглядит солидно.

Итак, по противному Пенетратору – огонь!

С этими простыми словами Гилберт перевел видеокамеру гаджета на свои руки и нажав на кнопку «Пуск», снова перевел камеру на яхту. Затем потрусил к окну и, приняв монументальную позу, совместил в кадре свое вдохновленное лицо и объект атаки.

Раздался взрыв, возник огромный столб пламени. Здесь было все – взрыв, пожар и даже серый дым, с кроваво-красными отблесками. И сосредоточенно-вдохновленное лицо Гилберта младшего.

Обитатели острова благоговейно лицезрели и дым, и пламя с кровавыми отблесками, и, конечно, вожделенный оверкиль.

А между тем, маленький Гилберт счет необходимым повторить торпедную атаку с тем, чтобы уничтожить, возможно, оставшиеся на плаву мелкие суда агрессора. Исходя из этих несложных соображений он повторил всю процедуру еще раз, для закрепления. И снова были видеокамера, команда «огонь», монументальная поза маленького командора, только на этот раз взрывы оказались намного слабее.

В честь победы над агрессором, маленький Гилберт, не откладывая дело в долгий ящик, исполнил зажигательный языческий танец.

И все же многоопытные партнеры оценили попадание и в целом стрельбы, на «хорошо». А вот режиссуру – на «отлично», им особенно понравился инновационный тезис про Полирока, ведь одним-единственным словом мальчик отдал дань уважения обоим партнерам.

На семантике последнего слога «rock» («рок») им зацикливаться не хотелось. Сравнив Озерока с Полироком, Боб обрадовался родовому слогу «rock» и при этом нашел, что устаревший вариант в виде «other», то-есть «другой» или «чужой» рок звучит гораздо менее вдохновляюще, чем «poli», в переводе «многочисленный», может быть «разнообразный», как бы от каждого по кусочку. Но кусочки-то при таком раскладе должны быть неизбежно маленькие, успокаивал он себя. А для Джеффа оказалось главным сохранить для наследника свои первые, «ведущие» два слога, означающие в его трактовке «многообразие». А уж дальше, чего много – «face» (лицо) или «rock» (рок), – не так принципиально.