Текст книги "Марлезонский балет"

Акт седьмой
Король. А где же Боб?

Тюрьма обнажает пустоту

Тюремная мудрость

Не увеличивайте громкость

Отсиди полный срок назло родным

Тюремная мудрость

Снова зазвучал голос неуемной маменьки – поучительно, начальственно и тупо: «Это твой последний шанс, глупо отказываться, Боб. Дядя Фредерик плохого не посоветует. Масоны – это совсем другое общество. Это на самом деле высшее общество, о котором можно только мечтать. Это не террористы, которые на каждом шагу рискуют головой. Это уважаемые люди. И ты сможешь, наконец, помочь Стиви!».

Даже голос папеньки Гилберта постепенно окреп и стал почти слышен, даже на фоне излияний маменьки: «Да перестань ты со своим Стиви, тут решаются судьбы нашего Рода!»

Маменька Герда испуганно притихла, давненько ее супруг не позволял себе повысить на нее голос. Это привлекло к нетрадиционным словесным извержениям папеньки практически всю внутриличностную общественность.

«Как я был прав! Я ждал подобного предложения всю жизнь, я о нем грезил! Одно дело, вступить в масоны в качестве никому неизвестного Роберта Озерока, пусть даже сына смотрителя построек, и совсем другое дело – быть приглашенным туда в лице призрака Полифейса, имя которого гремит в мире! Революционный путь масона! Я о нем мог только мечтать! Большинство членов Алого совета идут именно по революционному пути! И предложение Фредерика, ведь это невиданная честь! Я всегда говорил, что ты еще покажешь себя, мой мальчик. Ты способен стать достойным продолжателем дела отца! Именно ты наследуешь мне, своему отцу! Ты впишешь нашу фамилию в вечность!».

Эта речь произвела впечатление на внутриличностную общественность, которая, не откладывая дела в долгий ящик, взяла с Боб торжественное обещание серьезно подумать о предложении дяди Фредерика и учесть при этом интересы семьи.

А Джефф угрюмо молчал. Не слышно было и милого сердцу сопрано.

И это оказалось, пожалуй, самым существенным из последних семейных обсуждений будущего. Как-то незаметно оживленные внутрисемейные диалоги стали сходить на нет.

А Бобу хотелось отвлечься от фантасмагории навалившихся на него событий, он решил некоторое время не думать и о представившемся ему выборе, который виделся ему почти этическим.

В какой-то момент партнеры на фоне периодически усиливавшегося нестройного хора голосов неоцененных по достоинству родственников услышали невнятное мычание, среди которого Боб с умилением разобрал сакраментальное «мы сами не местные».

Предпринятое партнерами исследование неконтролируемо и оттого буйно разросшегося состава внутриличностной общественности позволило довольно быстро и без особых усилий выявить целую армию «не местных» носительниц потенциала вечной негуманоидной любви.

Джефф бормотал что-то невнятное про естественные потребности своего легендарного Приапа, при этом не местная часть внутриличностной общественности его горячо поддерживала. Особенно по утрам и перед отходом ко сну. Много говорили о необходимости коммуникаций, поддержании привычного образа жизни, о мужском здоровье. Всегда стремившийся в объективности Боб вынужден был согласиться, что их общее сексуальное напряжение, не находя себе необходимого выхода, неуклонно возрастает, при этом имеет место выраженный синергетический эффект.

Надзиратели отказывались запускать в камеру не местных даже за большие деньги. Их бы удовлетворили только очень большие. Боб встал перед непростым выбором: кардинально подкупить тюремщиков и наслаждаться обществом барышень легкой поведения, но при этом рисковать привлечь внимание правоохранителей к источнику своих нераскрытых перед следствием финансовых средств, или вести аскетический образ жизни, но зато сохранить для будущего пин-коды.

И все же это не добавило ему душевного спокойствия. Правда, родственники держали нейтралитет, видя в обоих вариантах развития событий свои плюсы и минусы. А вот со стороны неместных назревало что-то вроде внутриличностного бунта.

В конце концов, Боб, сопоставив значимость Приапа и пин-кодов, учел фактор возможной расконспирации и выбрал пин-коды. Он решил проявить благоразумие и опасным инициативам террористически настроенного партнера более не потворствовать.

В результате, в условиях строгой изоляции физического тела и очевидной недостаточности энергетической подпитки со стороны внешней среды только начавшая было набирать силу неместная часть внутриличностной общественности стала хиреть и сходить на нет, чем сделала внутренний диалог несколько менее оживленным, оставив его, впрочем, достаточно увлекательным.

Один из надзирателей с великими предосторожностями передал Бобу простенький мобильный телефон. Он выглядел оглушенным свалившейся на него невиданно крупной суммой взятки.

– Пожалуйста, не увеличивайте громкость. Если не моя смена – точно отберут, да еще устроят разбирательство. А режим для Вас будет серьезно ужесточен.

Он виновато улыбнулся, от него пахло алчностью и одновременно страхом наказания.

– Если еще затеют расследование и выйдут на меня, я уже ничего не смогу Вам больше принести.

Маменька не раз и не два предостерегала Боба: «Когда ты спал, Джефф опять звонил по твоему телефону. Он снова произносил имена «Анна» и «Лилия». И иногда добавлял что-то ласкательное не по-нашему. Твой партнер, наверное, просто шпион и негодяй. Не ищи в трубке номер телефона, он его всегда уничтожает. Джефф что-то задумал, Боб, и он не хочет посвящать в это тебя. Он от нас что-то скрывает!».

Боба снова изводили бессмысленные, впрочем, иногда оживленные препирательства, которые время от времени затевали наиболее активные участники так и недооцененной, но сохраняющей бодрость и фрондерски настроенной внутриличностной общественности.

Когда сопрано завело продолжительные разговоры с маменькой, дышавшие взаимопониманием, Боб, не вникая в их смысл, с удовольствием им внимал, наслаждаясь музыкой их голосов. Пожалуй, он впервые в своей жизни понял, что такое умиротворение. Много позже ему стало ясно, что пока он внимал и умилялся, за его широкой спиной дамы договорились обо всем. Между тем. Бобу не составило бы труда отследить хотя бы часть выложенного мысленного набора, это доставило бы ему еще и немалое удовольствие.

Так, рассказывая собеседнице о своем сынуле, Бобе, маменька изо всех сил старалась «представить товар лицом».

«Моя доргая, мой сын Роберт обладает тонкой душевной организацией, у него богатая интуиция, при этом любые совместные действия, в рабочем коллективе или в семье даются ему с легкостью и раскрывают все его самые сильные стороны. Бобби свойственны, с одной стороны, душевный романтизм и глубокие чувства, постоянство, а с другой – великолепные пробивные способности, стремление фннансово обеспечить свою жизнь и умение обращаться с деньгами. Он способен на самую возвышенную любовь и самую искреннюю привязанность. Вот только не терпит посягательств на свою свободу ни в какой форме, поэтому не следует акцентировать внимания на его супружеских обязанностях, брачные узы не должны превратиться в путы на его ногах, на это он прореагирует бурно и недвусмысленно, и это может внести дисбаланс в семейную жизнь.

«Да, да, понимаю, и это не недостаток, но, скорее, достоинство мужчины!», – скромно отвечало сопрано.

«Если же избежать этих ловушек, моя дорогая, Вас ждет долгая и счастливая совместная жизнь, и он будет отличным родителем и воспитателем! И, наконец, Боб – классный специалист в области управленческого консалтинга! Я вручаю Вам совего сыночка и желаю Вам счстья!», – заключила маменька Герда.

«Ах, как я Вам благодарна за исчерпывающие инструкции, мама, и за Ваше благословение!», – эти последние слова сопрано однозначно уверили бы Боба, что вся его дальнейшая судьба предрешена. Но наш герой всего этого не слышал, увлекшись музыкальной стороной происходившего действа, поэтому на него подействовали как холодный душ слова маменьки Герды, очевидно обращенные уже к нему непосредственно.

«Сынок, тебе пора жениться!» – заявила маменька Герда, это звучало, как приговор. Еще не понимая, что он уже плотно сидит «на крючке», Боб неловко отшутился:

«Да тут у нас в тюрьме нет достаточно богатого выбора. Острый дефицит кандидаток, одни кандидаты. А этого не одобрит папенька».

К концу пятого месяца пребывания в тюрьме у Боба начала дергаться гладкая мышца под правой лопаткой, совсем, как когда-то у Джеффа.

Квадрокоптер

Естественность событий – главный признак сильной кармической связи

Авессалом Подводный

Квадрокоптер – слово, которое Боб по-настоящему оценил и зауважал после своего пребывания в местах не столь отдаленных. Дело в том, что именно беспилотником типа «кадрокоптер» ему в тюрьму был доставлен мобильный телефон. С помощью именно этого телефона он поддерживал связь с внешним миром и отдавал некоторые полезные распоряжения до тех пор, пока ему не удалось покинуть это благословенное место.

Да, именно так. Не прошло и полгода, как Боб, оставаясь законопослушным гражданином, принял непростое волевое решение и послал в длительное сексуальное путешествие сложившуюся ситуацию вместе с остальными заключенными и трогательно опекающим их личным составом тюремщиков, – в конце концов, за многие годы совместного жития-бытия с Джеффом он кое-чему полезному у него научился. Проще говоря, Роберт Озерок сбежал, разоружив надзирателя и воспользовавшись его экипировкой, чем заслужил горячее одобрение партнера.

«Джефф, ты спишь, что-ли!?», – победно вопрошал Боб.

«Я никогда не сплю», – примирительно отвечал ему Джефф.

Уединенный остров в Сиамском заливе Боб покинул на подводной лодке ВМФ США, которая только что доставила в тюрьму пятерых новых опаснейших преступников. Хватились его быстро, однако операция была подготовлена настолько хорошо, что пресечь ее вот так, с бухты-барахты, оказалось практически невозможным.

Боб уже отчетливо понимал, что ему помогает, практически ведет твердая рука незримого и неизвестного благодетеля. К сожалению, мимо его понимания прошла важная для его дальнейшей судьбы мизансцена: почувствовав смертельную опасность для физического тела, проснулась его человеческая сущность и ужаснулась:

«Эта карма не имеет никакого отношения к Бобу. И зачем ему отрабатывать эту чужую карму? Войдет в привычку, – не отстираешься, так и будешь отрабатывать за других. Тут не обойтись без энергий собственной смерти», – и в бесспорном порядке направила свои энергии в эти структуры, равно как и внимание Боба.

Смерть сразу поняла, что намерения у человека по имени Боб вполне серьезные и долговременные, и принялась исполнять свою функцию защиты. Она напустила туману в головы тюремщиков, в результате они не смогли противостоять стремлению осужденного за чужие грехи освободиться и выйти на свободу. Потом заблокировала и развеяла сформировавшиеся было намерения администрации тюрьмы во взаимодействии с приличествующим случаю воинским морским контингентом вернуть подлодку ВМФ на остров, вытащить из нее и вернуть в камеру ее сбежавшего подзащитного.

Следующим шагом смерть, будучи весьма предусмотрительной, вытравила саму память о Бобе и о террористе номер два в мире не только террористического сообщества, но и у осведомленных в соответствующей части представителей спецслужб. Речь шла, о разведывательных органах России, США и, как же без нее, – Великой Британии.

«Баста! На энергетическом плане пациент чист и может начинать жизнь сначала», – объявила благосклонная к своему подопечному его собственная Смерть.

«На кого ты нас покидаешь?», – взвыли коллеги по террористической работе, несмотря даже на очевидную угрозу со стороны очистительных энергий Смерти.

Исчезновение

Кризис личности в том, что для своего утверждения она нуждается в санкции со стороны общества/государства, легитимность которых, в свою очередь, фиктивна

Гейдар Джемаль

Вернувшись на континент, Боб выложил целое состояние за свое исчезновение из террористической реальности, – за полный комплект документов на новое имя, пластическую операцию по изменению лица и за корректировку всякой мелочи, вроде капиллярного рисунка на пальцах. Подзуживаемый неугомонным Приапом Джефф, посмеиваясь, рекомендовал в целях более глубокой маскировки сменить пол или, хотя бы обрести еще и женские вторичные половые признаки. Боб такую постановку вопроса категорически отверг, он возлагал большие надежды на качество пластической операции.

После предварительного, но обстоятельного осмотра доктор спросил, заискивающе улыбаясь:

– Какое лицо Вы хотели бы получить?

– Максимально непохожее на мое нынешнее лицо. Если будет все выполнено качественно, плачу вдвое.

– Вы даже не узнали цену? – не сильно удивился доктор.

– Цена значения не имеет. Вы должны превзойти сами себя. Повторяю: плачу вдвое.

– Какие-то особые пожелания? Может быть нужен восточный тип? Или славянский?

– Да, восточный, а еще лучше славянский, это подойдет.

– Вам нравится? – спросил доктор, сняв последний бинт и поднося к его глазам зеркало. На Боб смотрел симпатичный человек средних лет славянского типа, даже взгляд показался Бобу незнакомым.

– То, что надо, – вынес свой вердикт Боб, – На Ваш счет будет перечислена дополнительно точно такая же сумма, что указана в договоре, – за секретность.

– Благодарю, – поклонился доктор, – Вы, наверное, еще побудете здесь, у нас, – до тех пор, пока не будут готовы документы?

– Да, конечно.

Отлаженной, еще не заржавевшей и работающей, как швейцарские часы террористической машине Джеффа понадобилось ровно три дня, чтобы изготовить полный пакет необходимых документов на новое имя – Бобуса Крипторока.

Перед тем, как покинуть клинику, Боб выписал и передал доктору чек, в котором значилась внушительная сумма, уже от своего нового имени.

– Это – за качество, – сказал он.

Доктор долго рассыпался в благодарностях, потом, побагровев от смущения, пробормотал:

– Тут Вам просили передать.

Доктор вручил Боб визитную карточку, на которой значилось название фирмы «Получи от жизни все, и еще», а чуть ниже – «Подселение личности, на Ваш изысканный вкус».

Видя, что Боб готов взорваться от ярости, доктор почтительно добавил:

– Пожалуйста, сэр, не беспокойтесь. Это не моя прихоть, и ни в коем случае не расконспирация. Карточку просила передать Вам наш куратор от специальных служб Соединенных штатов. Видимо, они с самого начала были в курсе о Вашем заказе. Мне показалось, они Вас оберегают.

– Вы правы, оберегают, – сразу успокоившись, подтвердил Боб.

«Опять эта Сюзанна», – заворчал Джефф со всем недовольством, на которое был способен, – «Но кому нужна такая дешевая расконспирация?»

Выпускник «Кошачьего глаза» постепенно возобновил движение на банковских счетах Джеффа, правда, не слишком активное. Он почувствовал вкус истинной свободы, однако проявлял естественную в его положении осторожность. В новом обличьи Боб чувствовал себя совершенно свободным от фирмешки под названием «Получи от жизни все… и еще», от спецслужб, от террористического сообщества. Даже от Сюзанны… в какой-то мере. И только скучал немного по руководящим волеизъявлениям террориста номер два в мире.

Впервые с момента знакомства с Полифейсом Боб заметил, что светская жизнь дорожает. Теперь он уже не был так бесшабашен, как в начале своей террористической карьеры, не привлекал к себе всеобщее внимание на светских тусовках, не вел себя вызывающе. Всегда помнил наставление русского духовного учителя, которое любил цитировать Джефф: «Истинное величие незаметно».

Впрочем, скромность и осторожность не помешали ему возобновить активное ухаживание за девушками. В его облике появилось что-то демоническое, а в голосе все увереннее звучали сахарные нотки, это не только открывало ему путь к сердцам красавиц (не только светских), но делало его значительно более коротким. Приап, звездный покровитель сексуальных успехов Джеффа снова получал достойную нагрузку. Вместе с достойной нагрузкой этого немаловажного психического компонента к Джеффу медленно, но верно возвращалось право голоса – не только во внутреннем диалоге, но и в принятии судьбоносных решений.

Мучимый своего рода ностальгией, Боб посетил большинство злачных мест, полюбившихся им с партнером в далекие, но славные времена их взаимного узнавания. Даже встретился с некоторыми из наиболее выдающихся пассий, с которыми познакомил его Джефф. За одним небольшим исключением: он не сумел найти только не местную Наташу, передавшую им в Сочи привет от полковника Мона́ндри.

Заново, теперь уже в качестве многоопытного, почти все испытавшего актора, а не благоговейно внимающего ученика-наблюдателя, испытал ипподром и сафари, парашют и серфинг, а также все другие экстремальные аттракционы, куда водил его легендарный Полифейс.

В памяти Боба время от времени всплывала их последняя встреча с дядей Фредериком, его слова о миссии, о предназначении, о Великом пути, который его ждет, об ответственности перед человечеством. Эпизодически у него возникало жгучее желание отозваться на неожиданное предложение масона. Его останавливало только опасение, что придется доказывать, что он и есть Боб, только с новым лицом. И снова оправдываться перед могущественным и непредсказуемым дядей Фредериком, Принцем Королевской тайны. Как дядя воспримет все происшедшее на этот раз?

Впрочем, эти волнующие воспоминания и размышления посещали его все реже, волнующие ассоциации становились все бледнее. Они блекли на фоне текущих событий, требующих немедленной и адекватной реакции.

Эти воспоминания и трудные размышления посещали Боба все реже, волнующие ассоциации становились все бледнее. Они блекли на фоне текущих событий, требующих немедленной и адекватной реакции. И голос старого масона становился все тише, мечты о Великом пути все призрачнее. Ощущение избранности и собственного мессианства все глуше. Интерес к духовному пути становился все меньше, а готовность вернуться в колею собственной судьбы – все слабее. Более того, у Боба появлялось все больше аргументов против того, чтобы принять предложение высокопоставленного масона. «А как отреагирует ФБР? И какова будет реакция крепнущего Полифейса? А как посмотрит на его демарш с пластической операцией могущественный масон? Как попытку «соскочить»? Ведь это новое очевидное свидетельство его ненадежности! И потом: объявившись снова в виде исчезнувшего террориста-легенды, он опять почти автоматически привлечет к себе нежелательное, пристальное и так утомившее его внимание со стороны спецслужб и всей разношерстной братии террористического сообщества.

Текущие события все сильнее заслонялся собой перспективу, нарисованную высокопоставленным другом умершего отца. Унаследованная от отца устремленность к духовному медленно угасала, хирела, растворялась. Сил, необходимых для принятия судьбоносного решения Боб обнаруживал в себе все меньше.

Боб нанялся на работу в частную школу рукопашного боя в Нью-Йорке. Довольно быстро сколотил себе компактную, но быстро прогрессирующую группу учеников. Спустя примерно месяц после начала работы в школе экс-террорист стал весьма популярен среди довльно значительного фрагмента около-спортивной общественности.

Все складывалось просто превосходно, однако в один прекрасный день в спортивном зале появился Джон Смит младший собственной персоной. Как и в их первую встречу, от него страшно воняло. Увидев Боба, он спросил, скорчив подозрительную гримасу:

– Вы новый тренер?

И получив утвердительный ответ, продолжил:

– Бываю здесь примерно раз в полгода, надо быть в курсе новых веяний в сфере единоборств. Меня интересует дзюдо, некоторые школы карате, прежде всего, дзю-симон. Естественно айкидо. Ну и всякие подсобные средства – ножи, палки и прочее.

– У Вас разнообразные интересы.

– Не жалуюсь!

– Но в Ваших словах мне слышится скрытый смысл, который заключается в том, что пуля превосходит все подсобные средства и все стили. Я не ошибся?

– В чем-то Вы правы… Но только частично. Бывают ситуации, когда пуля бессильна.

– Приятно слышать здравые рассуждения профессионала, – сделал простенький комплимент Боб, уж слишком на него напрашивались.

– Спасибо, – в свою очередь, сделал микрореверанс Смит, – Воспитанники школы восхищаются Вашей квалификацией, говорят, Вы знаете тайчи-чуань? Эзотерический вариант?

– Немного, – как бы нехотя признался Боб, – Настоящие мастера этой версии тайчи обычно не покидают высокогорья.

– Вы имеете в виду Тибет? – выпучил глаза от счастья Смит.

– В том числе и Тибет, – скромно подтвердил Боб.

– Интересно, где Вы изучали тайчи-чуань?

– В свое время, в горах Тянь-Шаня получил несколько потрясающе полезных уроков у даосов.

– Вы знаете, Ваш голос мне кажется удивительно знакомым. Никак не могу избавиться от этого ощущения. Ваше произношение… Это Ваше акцентированное «Key» и «Gey» прекативное. Мы нигде раньше не встречались?

«Недоучившийся лингвист! Привязался он к моему неотшлифованному «Key» и милому сердцу «Gey», – обеспокоенно забормотал Джефф, – Не признавайся ни в чем! Не вздумай!», – истинные корни терро-подселенца покоились на просторах украинских земель.

– Вряд ли. Я большую часть жизни провел в Непале, – ничего более экзотического Боб в это мгновение не смог придумать, – Вы когда-нибудь бывали в Непале? Гималаи, и всякое такое?

Боб пытался придать разговору максимально светский характер. Он примерно представлял, как дилетанты ведут беседы на темы буддизма, даосизма и восточной культуры.

– Гималаи – это романтично. Но бывать там не приходилось. Так может быть, мы с Вами виделись здесь, в Нью-Йорке? Вы ведь наведывались в Нью-Йорк?

– Я переехал в этот город потому, что этого потребовала моя карма, – сделал ложное признание Боб. Смита младшего это почти удовлетворило.

– Карма… Это штука серьезная… Если она работает и вообще существует, – забормотал он.

– Да, карма, если не рок. Мне еще предстоит в этом разобраться, применительно к собственной скромной персоне, – счел совершенно необходимым уточнить, и тем самым окончательно запутать вопрос, Боб.

– Ладно, вернемся к эзотерической версии тайчи-чуань. Меня всегда интересовало, чем же эта редкая по нынешним временам версия отличается от всех других? В чем ее первозданный смысл? Где эзотерика? – похоже, Смита действительно это интересовало.

– Видите ли, – медленно начал свои пояснения Боб, – В этой версии борьбы боец работает, опираясь отнюдь не на собственную мышечную силу, волю или энергетику. Не использует силу спарринг-партнера, точнее, он может ее использовать, но это совсем не главное.

– Интересно. И что же главное, – Смиту явно не терпелось услышать тайну древних единоборств.

– Боец двигается, используя силу стихий – воздуха, воды, огня и земли. Но не только это.

– Силу стихий? – изумился Смит, – И не только? Что же еще?

– Боец тайчи-чуань использует еще и тайные подсказки стихий. И для этого он должен научиться достаточно свободно взаимодействовать со стихиалиями.

– Первый раз такое слышу! Взаимодействовать со стихиалиями – это круто! Имеются в виду ундины, сильфиды, гномы и… все время забываю название тех, которые заведуют огнем…? – глаза Смита чуть не вылезли из орбит, а отвратительный запах усилился. Это произвелоло нехорошее впечатление на Боба, тем более, что он всегда подозревал, что у куратора глаза плохо закреплены в глазницах.

– Саламандры.

– Именно! Саламандры! Мастер, Вы меня убедили, это как раз то, что я искал. Вы согласитесь дать мне несколько уроков? За отдельную плату, разумеется?

«Не соглашайся ни в коем случае!» – забеспокоился Джефф, – «В конце концов, он тебя расщелкает. Это очень хитрая бестия!».

– Почему бы и нет? Но мы с Вами разговорились. Вами оплачено время и оно истекает. Давайте сделаем разминку и перейдем к снарядам. Я покажу Вам некоторые необычные приемы.

«Не показывай, Боб! Эта молодая, но верткая швабра еще обернет их против тебя!».

«Я знаю, что делаю, не отвлекай меня, Джефф. И ты не суетись, иначе разбудишь мою сущность и нам не сдобровать обоим», – может быть, чрезмерно хладнокровно отвечал партнеру Боб.

Направляясь к разложенным посреди спортивного зала матам, Боб признался: «А ведь Смит, действительно вызывает изжогу, теперь я это почувствовал отчетливо».

Размявшись, Смит попросил о легком спарринге, хотя бы минут на десять.

«Не вздумай согласиться!», – из последних сил лепетал Джефф. Боб все-таки согласился.

С самого начала Боб с трудом сдерживал желание продемонстрировать этому вонючему Джонни свое физическое превосходство, но сосредоточился на технике исполнения, отчетливо понимая, что все другое может окончиться для его школы единоборств плачевно.

– Невероятно! – воскликнул Смит, когда они закончили, – Вы все время меняете стили! Но один из этих стилей я узнал.

– Какой же? – нехотя поддержал беседу Боб.

– Это так называемый русский стиль, его практикуют российские спецподразделения. Чем Вы это объясните? – Смит нахмурился.

– Очень интересно. А Вы не новичок в единоборствах, чувствуте тонкости, это приятно. Что же касается элементов русского стиля, в начале перестройки в Шаолинский монастырь приезжали спецы из России для обмена опытом, они тогда создавали новый русский стиль. Я тогда был еще учеником. При таких контактах всегда происходит взаимное проникновение подходов и стилевых особенностей, ничего удивительного. И на этом мы, пожалуй, на сегодня завершим – и тренировку, и интервью.

В один прекрасный день какими-то неведомыми путями Бобу поступил приблудный заказ на устранение известного бизнесмена. Судя по обещанному гонорару, заказчик не видел в нем икону террористического стиля. И все же ситуация встревожила Боба, он взял три дня на размышление, долго колебался, и отказался под тем предлогом, что у него слишком много заказов, и он не успевает подготовиться.

Но это был ясный сигнал к тому, что настала пора заново заметать следы. «Все правильно, беги отсюда, и как можно быстрее», – поддержал решение Боба партнер.

Боб через третьих лиц заказал себе новые документы на вымышленную фамилию, как бы для своего совершившего мелкое правонарушение чрезмерно щепетильного приятеля. Объявил своему окружению о своем намерении заняться фермерством. «Надеюсь, у тебя нет намерения попрощаться с Джоном Смитом младшим?», – не без язвительности подначивал его Джефф. Довольно быстро продал квартиру и, изменив внешность с помощью грима, отбыл в Европу. На всякий случай предварительно инсценировал правдоподобную автокатастрофу с обгоревшим трупом.