Текст книги "Марлезонский балет"

Одновременно он достал каблуком третьего нападавшего ударом в висок, тот отпрянул, но недостаточно быстро, и упал, потеряв сознание. Продолжая выворачивать руку первому вошедшему, Джефф аккуратно уложил его на пол. Сосредоточенно ковыряя дулом пистолета лоб лежащего, он проникновенным голосом поинтересовался:

– И кто же меня заказал, о уважаемый?

– Не знаю, заказ принял Крис, он у нас отвечал за связи с общественностью, – боевик мотнул головой сторону убитого.

– Считаю ровно до трех, не дашь конструктивного ответа, сломаю руку.

– Не знаю, – упорствовал боевик, он рассчитывал еще побороться.

Запястье владельца пистолета с глушителем хрустнуло, он заорал.

– Вторая рука тебе еще пригодится? Или ты уже на нее не рассчитываешь? – резвился Джефф, – Впрочем, я лучше тебя сразу задушу, ты мне не ужен, у меня есть еще твой приятель. Полагаю, он более разговорчив.

Террорист номер два небрежным кивком указал на лежавшего без сознания третьего нападавшего.

– Левую руку не трогай! Все скажу! – помешал ему продолжить экзекуцию боевик.

– Ну? – торопил Джефф, – Не нервируй меня!

– Заказчик – Гибискус, после гибели Бурундука, он называет себя террористом номер три в мире.

– Что и требовалось доказать, – Джеф был вполне удовлетворен, – Буди своего приятеля и вон отсюда! Еще раз попадетесь, убью.

Но опускать занавес было еще рано. В номер, поигрывая ножичком, вошел еще один боевик. «Бразды правления передаются тебе, партнер», – сказал Джефф, – «Реальный бой – лучший спарринг». Боб замешкался и получил от вошедшего боевика сильнейший удар в солнечное сплетение. Боб хватал открытым ртом воздух и едва успел блокировать удар ножом, а тем временем Джефф продолжал менторствовать: «Соберись, партнер. Сейчас он достанет пистолет. Это гораздо хуже, чем нож».

Тем временем Боб вспомнил некоторые нравственные уроки, которые когда-то преподал ему Джефф, изловчившись, он сделал обманное движение локтем и затем хуком справа послал боевика в нокдаун. К его разочарованию Джефф снова взял управление в свои руки.

«Ты еще слабо готов к ведению самостоятельного допроса. Это сложнее, чем просто махать кулаками», – убийственно холодно ответил Джефф на бурные протесты партнера.

Поступил условленный сигнал от Джона Смита младшего. Джефф развил бурную активность. С использованием мессенджеров, шифрующих сообщения, он занимался своей основной работой в глобальной сети: организовывал очередной теракт. Он объяснил Бобу, что террористы уже переняли удачный опыт спецслужб: они создают игровые чаты и общаются через них.

В особо ответственных случаях они передают друг другу сообщения, постят картинки, в которых некоторые пиксели значат.

«В каком смысле «значат»?», – когда Джефф заговаривал на профессиональные темы Боб временами все еще чувствовал себя идиотом.

«Пиксель содержит информацию, имеющую символическое значение, или расшифровываемую по заранее оговоренным несложным правилам».

«Ситуация мне ясна не вполне. Обычно Джон Смит сам организует теракт, а ответственность приписывают мне, как террористу номер два в мире. Это всех устраивает: разведка спокойно занимается организацией теракта, меня невозможно ни в чем уличить, поскольку я ни в чем и не участвовал. А эффект достигается максимальный. А тут он хочет, чтобы всем занимался я.

Давно не говорили о Стиве

Не относиться к жизни, как к собственности

Э. Фромм

Внутренний диалог прекратился совсем ненадолго, вскоре маменька Герда необычайно нежным голосом объявила:

«Бобби, мой мальчик, мне надо с тобой серьезно поговорить».

«Давай отложим этот разговор, подождем, пока проснется папа», – предложил Боб без особой надежды на успех. Он понял, что на этот раз без нагрузки ему от маменьки не уйти.

«Разговор серьезный и лучше, чтобы нам никто не мешал, тем более, папенька».

«Хорошо. Слушаю тебя».

«Бобби, сынок, мы давно не говорили о Стиве!»

«Нам следует о нем разговаривать почаще?», – не смог сдержать иронию Боб.

«Ты так резко исчез, Стив как раз хотел попросить тебя помочь ему деньгами. Он задумал купить новый дом во Флориде.

Там и дом побольше, и соседи посолиднее».

«Так он, наверное, уже переехал в новый дом?!»

«Нет, пока еще нет. У него все еще не хватает некоторой суммы».

«И эта сумма составляет не менее половины всей стоимости дома, не так ли?», – догадался Боб.

«Ты всегда был такой сообразительный! – обрадовалась маменька, – Не хватает даже больше половины всей стоимости. Точнее, ему недостает всего двух третей цены, которую запросил владелец. И он очень рассчитывает на тебя. Как, впрочем, и я. Ты же всегда ему помогал».

«Мы не общаемся уже много лет, причем здесь я?»

«Ты же получил гонорар за свой последний заказ! И это был большой куш, не так ли?».

«А что ты вдруг вспомнила о Стиве?», – ушел от ответа Боб.

«Это же твой брат, Боб! Младший братишка! И он нуждается в твоей поддержке!»

«У этого братишки у самого уже есть дети, в отличие от меня!»

«Тем более, в отличие от тебя. И сейчас твоя помощь могла бы быть гораздо существеннее, чем раньше. Ты ведь теперь богат!»

«Позволю себе напомнить, это деньги Джеффа», – из последних сил отбивался Боб.

«Неправда. Вы с Джеффом заодно и это ваши общие деньги. Кстати, где этот негодник Джефф? Куда он запропастился? Затаился? Джефф, ты согласен поделиться деньгами с младшим братишкой? Тем более, что их источник, как я понимаю. ю весьма сомнителен?»

«Как мне помнится, совсем недавно ты восхищалась Джеффом!»

«И вовсе не Джеффом, а развлекательной программой, которую вы для меня устроили. Но сейчас-то я начинаю понимать: вы просто хотели от меня дешево откупиться!?»

«Это звучит оскорбительно!», – искренне возмутился Боб.

«В конце концов, Джефф мог бы заплатить за пользование твоим физическим телом. Тело-то пока еще твое, я надеюсь?»

«Чушь какая-то, сколько ему надо?»

«Будет справедливо, если ты перечислишь на его счет хотя бы $100 миллионов долларов, для начала. Этого вполне хватит на дом и некоторое время на жизнь. И Стиву не придется тебя часто беспокоить по мелочам. Помогай ему, Бобби, без тебя он не сможет прожить».

Боб вздрогнул.

«Скромно! Впрочем, жизнь дорожает».

Маменька почувствовала иронию, она всегда была чувствительна к таким вещам.

«У Вас же более миллиарда. Или еще больше? Надо делиться с младшим братиком! Это в традициях нашей семьи».

«Этот братик выгнал меня из нашего общего дома!»

«Но Бобби, ты должен его понять. У тебя же благородное сердце! А у Стивена семья, ему хотелось скорее свить свое собственное гнездышко! Я, например, его понимаю отлично», – Маменька всегда олично понимала Стива…, в отличие от Роберта.

Синдром зомби

Куда яблочко спешишь, куда котися?

Никогда ты домой не воротися.

Революционный фольклор

«А кто такой этот мифический Гибискус? Которым тебя пугал покойный Бурундук? Который, якобы, собирается за него отомстить?»

«Ну почему мифический, вполне реальный. Гибискус тоже начинал у меня. Пришлось учить его всему с самого начала».

«А что он представляет из себя теперь?»

«Теперь? Волею судеб он превратился в зомби».

«Зомби? Но это же что-то из Африки! Колдовство вуду, или что-то вроде этого».

«Если выражаться точнее, у Гибискуса – четко выраженный синдром зомби.

«Ну поясни, не тяни».

«Изволь. Помнится, об этом у нас был о них разговор: зомби по сути – это особый и, к сожалению, довольно распространенный тип экстремистски ориентированной личности. А собственно под синдромом зомби понимается набор психологических качеств и установок, свойственных бойцу, профессиональному солдату. С позиций психологии речь идет о предельном выражении долговременного патологического развития личности в условиях хронического жесточайшего стресса, связанного с чередованием ситуаций боеготовности и боевых действий. Такие люди жестко запрограммированы на конфликты и столкновения с применением боевого оружия.

Синдром проявляется в постоянной сверхбоеготовности, сверхготовности к отражению нападения, человек находится в состоянии напряжения всех сил, в параноидальной устремленности к наиболее сложно организованным боевым операциям и действиям, остро ощущает враждебность обобщеному образу врага. Его кредо: «расслабиться воин может только в раю». И эти сверхбоеготовность, враждебность и устремленность проявляются как естественное и органичное свойство и психологическое состояние. Еще важный момент: такой человек, постоянно нуждается в силовом самоутверждении и подтверждении своей состоятельности как солдата».

«Это именно те, кого называют псами войны?», – в любом деле корректная терминология – это главное.

«Да, это именно «псы войны», они полагают себя постоянно живущими на войне. Более того, они всячески избегают состояния мира и покоя, охотно нагнетают напряженность, ищут и сами создают обстановку боевого конфликта. Ситуация ослабления напряженности их угнетает и деморализует».

«Про людей-зомби говорят, что пистолет для них – продолжение руки?», – в этом неловком вопросе всякий узнал бы маменьку Герду. Но всякий настощий террорист исключительно толерантен, политкорректен и мультикультурален даже в диалоге и тем более, когда женщина вмешивается в разговор мужчин.

«Хороший вопрос, – оценил острый интеллектуальный выпад маменьки Герды Джефф, – Оружие – их любимая игрушка, которой они владеют блестяще. В бою они настойчиво-неутомимы, беспощадны и можно сказать, холодно-жестоки».

«И это физически сильные люди, не так ли?», – вот, что значит активная жизненная позиция, это снова неутомимо-непримиримая маменька Герда. На этот раз Джеф оказался более сдержан в оценках.

«Безусловно, им свойственна прекрасная физическая и боевая подготовка, ее достижению и поддержанию люди-зомби подчиняют всю жизнь. Относительно легко переносят тяготы длительного пребывния в состоянии вооруженного конфликта, боеых действий, их они считают естественными и неизбежными».

«Я слышала, что человек, достигший состояния зомби, становится неуязвимым!», – а ведь познавательный порыв маменьки поистине безграничен.

«Не то, чтобы зомби неуязвимы. Но в ситуации обострения конфликта они чувствуют себя как рыба в воде. Им свойственно особое восприятие событий в боевой обстановке, опережающее, предвосхищающие развитие конфликтной ситуации действия по механизму инсайта[9]9
  Инса́йт (от англ. insight – проницательность, проникновение в суть, понимание, озарение, внезапная догадка, прозрение) – эмоционально-интеллектуальный феномен, суть которого состоит в неожиданном, интуитивном прорыве к пониманию поставленной проблемы и «внезапном» нахождении её решения


[Закрыть]. Боевые потери среди таких лиц чрезвычайно редки, и они обычно связаны с форс-мажорными обстоятельствами, либо с грубыми нарушениями ими самими их же собственных правил пребывания в состоянии постоянной боеготовности».

«Не ожидал, что такие люди востребованы в сфере террора!», – наконец-то Боб вернул себе инициативу опроса страршего партнера.

«В террористических организации люди с синдромом зомби – идеальные исполнители. В криминальном мире их называют быками, слышал такое выражение?».

«Быки… Быковать… Конечно, слышал! И что-то мне подсказывает, что эти зомби считают высшим шиком в условиях военного конфликта или боевого столкновения заняться сексом».

«А вот это полная ерунда. Это, скорее, свойственно боевикам с синдромом «рэмбо». А поведение людей-зомби в условиях боевого конфликта практически асексуально».

«Но в обычной, мирной жизни это, наверное, глубоко несчастные люди. Или я снова неправ?»

«Да, действительно, прекрасная физическая подготовка парадоксально сочетается с их беспомощностью в простых житейских ситуациях. Довольно характерны трудности в общении с противоположным полом: иногда в этих отношениях у них внезапно и быстро развивается заметная регрессия до уровня 10–12 летнего ребенка. А их «звериная» пластика может внезапно сменяться крайней степенью моторной неловкости так называемого «закрытого диагонала».

«Закрытый диагонал? Какой интересный термин!».

Тут в беседу партнеров снова бесцеремонно вмешалась маменька Герда, она оказалась неплохо подкована психологически и не могла этого не продемонстрировать.

«Закрыто-диагональный психомоторный тип личности основывается на обостренном чувстве малоценности, доходящей до самоотрицания, – сказала она, – закрытые диагоналы обладают исключительным искусством: как в драке, так и в нанесении оскорблений они умеют ударить по самому больному месту, находя его у каждого индивидуально. Одна из отрицательных форм самоутверждения закрытой диагональности – кривлянье, фиглярство. Таким путем люди этого типа рассчитывают привлечь к себе внимание».

«Вернемся к людям-зомби», – предложил Боб. Но маменьку Герду сбить с толку не так-то просто.

«Для полноты картины вынуждена отметить следующее, – чеканя слог, вещала она, – Вы, господа партнеры, рисуете диагонала исключительно в черных красках, но это же заблуждение! Данный психомоторный тип исключительно богат по своим разновидностям и формам, несравненно богаче всех других типов. Сталкиваясь с окружающими и отрицая все вокруг, закрытый диагонал также отрицает и осуждает самого себя. Это часто приводит его к самоистязанию и даже к самонаказыванию. В этом конфликте, в неудовлетворенности собой заложены и положительные стороны закрытой диагональности. Разрушение ненужного – ее главный двигатель. Всюду, где речь идет о кризисе, о неравномерном или слишком интенсивном развитии, приходится находить закрытую диагональность. Если на одном ее полюсе изнеможение, вялость, расхлябанность и полный пассив, то на другом – неутомимая творческая деятельность. Если в одних случаях борьба со всеми окружающими, то в других – борьба в их интересах. Эта форма моторики нередко возникает как следствие сжимания, концентрации энергии, как ее сдерживание или же перерасход. Усиленная деятельность мысли также связана с этими формами. И в этой связи закрытая диагональность так же необходима в жизни, как и все прочие формы моторики. Поэтому ни в коем случае нельзя сказать, что закрытая диагональность антисоциальна. Подобно другим психомоторным типам, она может быть столько же антисоциальной, сколько и глубоко социальной! Раз для зомби свойственны черты закрытого диагонала, значит, им могут быь свойственны и сопряженные с этим сугубо позитивные моменты».

«Браво, маменька Герда, – оценил тираду Джефф, – Про диагоналов мне и добавить нечего. А что касается близких нам по террористической специальности людей-зомби, то в мирной, стабильной обстановке они ранимы и повышенно чувствительны, испытывают трудности в поиске сексуальных партнеров. В межличностном общении эти люди имеют очень узкий круг эмоционально насыщенных привязанностей. На первый план выходят проявления эмоциональной дисгармонии, в ее структуре холодность, сенситивность, брутальность и символический неологизм[10]10
  Неологи́зм (др. – греч. νέος – новый + λόγος – слово) – лексическое новообразование, отсутствовавшее ранее слово, значение слова или словосочетание, недавно появившееся в языке.


[Закрыть], характериные для шизотима[11]11
  Шизотим – при расстройстве психики обнаруживает предрасположенность к шизофрении.


[Закрыть]. Подобные качества парадоксальным образом сочетаются со взрывчастостью, вязкостью, замедленностью и метафорической олигофазией[12]12
  Олигофазия (oligophasia; олиго– + греч. phasis речь) – пониженная речевая активность; наблюдается при поражениях головного мозга, чаще лобной доли доминантного полушария, и при некоторых психических болезнях.


[Закрыть], характерными для эпилептотима. Креативное соединение указанных двух комплексов психологических качеств и состояний и образует так заинтересовавший нас синдром зомби. Эта дисгармоничная, двойственная, шизоэпилептоидная конституция и находит выход, типа спускает пар в террористической активности, а нередко и в иных противоправных деяниях».

Незнакомая, но звучная психологическая терминология с отчетливо медицинским оттенком Бобу сильно пришлась по душе. Особенно про метафорическую олигофазию, сразу понятен высокий социальный статус оратора. В ближайшее время он расчитывал полностью завершить освоение словарного запаса своего старшего партнера, наивно полагая, что этот запас исчерпывается исключительно англо-американской лексикой. Впрочем, не следует отвлекаться от основной темы диалога.

«Ну да, этим людям-зомби, наверное, трудно вернуться из сферы террора к обычной жизни», – сказал Боб.

«Ты прав, партнер. Для них характерны рефлексы безопасности, которые не позволяют допускать ситуации, когда в двух-трех метрах (на расстоянии броска тела) находится посторонний человек. Таким людям трудно находится на автобусных остановках, тем более в общественном транспорте.

С другой стороны, их растерянность вместе со сверхдоверчивостью по отношению к своим может внезапно смениться (обернуться) внешне немотивированной агрессивной враждебностью. Это заставляет окружающих ощущать их устрашающую ауру запрограммированности.

«Бойцы с синдромом зомби, наверное, склонны к алкоголизму?», – это предположение показалось Бобу логичным.

«Вовсе нет, однако непредсказуемость их разрушительного поведения определенно возрастает под действием алкоголя и наркотиков».

«А как они выглядят внешне? Видимо зомби имеют атлетическое телосложение?», – высказал догадку Боб.

«Как раз, наоборот, для таких бойцов характерно не атлетическое, а дипластическое или даже стеническое телосложение. Только многолетний опыт тренировок делает их гиперкомпенсированными атлетами. Между прочим, на лице таких людей часто наблюдается парамимия, то самое несоответствие мимических выразительных проявлений переживаемыми ими эмоциям или складывающейся ситуации».

«В силу недоразвитости 44 и 45 полей коры головного мозга или вследствие полученных травм», – заключил Боб, оказывается, он тоже кое-что интеллектуально мог в своем новом террористическом жанре.

Отдохнем по-взрослому

Неважно, кого Вы видите во сне,

Важно, с кем вы просыпаетесь

Народная мудрость

Кто-то сзади радостно окликнул партнеров:

– Эй, Джефф, дружище! А ты как здесь?! А я уж думал, ты так и не выпутался из той «театральной» истории!

Его бас легко привлекал к себе внимание окружающих. Джефф медленно обернулся. Прохожий господин, немолодой человек спортивного телосложения, широко улыбаясь, поднял в приветствии руку. Но наткнувшись на колючий взгляд Боба, отступил с извинениями:

– Обознался, прощу прощения.

С этими словами он продолжил свой дрейф в направлении ближайшего ресторана. Но Джефф его остановил.

– Эй, Харви! – сказал он, – Давно не виделись. А с театралом, не будь он к ночи помянут, мы не так давно простились. Он отбыл в юдоль печали. И теперь с ангелами… или с чертями.

Джефф с отсутствующим видом проделалывал непонятные манипуляции пальцами. Выражение лица незнакомца стало быстро меняться, видно было, что он прилагает значительные усилия, чтобы не броситься обниматься.

– Неужели Джефф? – изумленно воскликнул господин, – Что у тебя с лицом?

– А кто же еще?! Но вот как ты меня узнал?

– Да сзади ты – вылитый Джефф!

Господин восхищенно изучал новое обличье старого друга. Насладившись увиденным, он уверенно вторгся в личное пространство партнеров, прикрутил громкость вещания и с заговорщеским видом произнес:

– Как я понимаю, это подселение личности? Наслышан о новых нано технологиях. Мои поздравления с новым имиджем!

– Имидж – это наше все! Ну что, забурим по-взрослому? – не без игривости вопросил Джефф. Боб попробовал возразить, но и сам не услышал собственного голоса. Не получалось подать элементарного импульса для того, чтобы двинуть не только рукой или ногой, но даже пальцем, они просто не слушались. Как будто Боба не было. Хозяин тела вышел. Только сейчас Боб с ужасом осознал, что такое доминирование чужой личности в его теле.

– А владелец тела возражать не будет?

– Но Харви, я ведь тоже имею право на личную жизнь! Я ему потом все объясню, надеюсь, партнер Боб меня поймет.

– Его зовут Боб? – уточнил Харви. Джефф благосклонно кивнул.

– Извините нас, мистер Боб, за своеволие, – сказал Харви, – Но мы с Джеффом не просто коллеги, мы – большие друзья, и мы не виделись несколько лет. Очень прошу нас понять и простить.

– Боб – мужик вменяемый, он все поймет и, надеюсь, простит, – сказал Джефф.

– Позовем Фила?

– Как же без него?

Они поехали в дорогой ресторан.

Официант принес окорок, нарезанный огромными кусками, от которого Боба чуть не стошнило. Оказывается, у старых друзей это называлось «вспомнить былое».

Друзья вспоминали давно минувшее, говорили намеками и загадками, называли какие-то имена, все это периодически вызывало у них взрывы хохота. Харви хохотал с открытым ртом и от всей души, видно было, что жизнь доставляет ему истинное удовольствие. «Этот парень, по-видимому, сколочен примитивно, заумные дискуссии ему быстро надоедают», – судорожно хватался за исчезающие под действием винных паров мысли Боб. Он с тоской наблюдал, как бокал за бокалом оперативно наполняются и еще более быстро опорожняются. Дозы явно не были рассчитаны на субтильный по сибирским меркам организм Боба, но подселенная личность могучего сибиряка и не думала останавливаться, или хотя бы сделать паузу.

Коллеги последовательно перешли с белого вина на виски, а потом, с не меньшим энтузиазмом, на коньяк. Тут возникла непредвиденная заминка.

– Порошок хотите попробовать? – спросил Харви, элегантно жонглируя тремя блестящими пакетиками.

– Нет, порошок – это для плебса, – решительно отказался Филипп, – И вообще, он ведь теперь запрещен!

– Ну да, надо тщательно исполнять закон, мы ведь законопослушные граждане! – загоготал Джефф. Боб и не предполагал, что его собственные легкие на такое способны.

– Итак, «Вдова Клико», всего лишь 1940 год, это, конечно, не желтая этикетка 1893 года, но тоже вещь достойная, – сделал вполне обоснованный вывод Харви, – Шарма ей добавляет то обстоятельство, что вдова стала популярной в России.

Друзья снова громко и дружно рассмеялись.

Друзья со смехом обсуждали целесообразность пойти на новый круг. Боб ужасала сама мысль об этом, еще больше, чем собственное бессилие.

Джефф пошел в туалет. Боб с ужасом понял, что его мозги стали жидкими, они легко и весело журча, текли прямо в писуар. Струйка тоненькая, но напор хороший. Боб испугался, что серое вещество, впрочем, как и белое, может вытечь все и окончательно.

В конце концов, они напились до положения риз. В голове не просто шумело, ощущение было такое, будто вещество внутри головы вытягивается и сокращается, заворачивается в спираль, потом в тугой бублик. И снова разворачивается, и снова стягивается в новую замысловатую фигуру. Нечто темное, локализованное вовне, вцепилось в мозги и стало их вытягивать маленькой струйкой. Боб стал куда-то проваливаться, – туда, откуда выхода не было.

А друзья пригласили девочек.