Текст книги "Марлезонский балет"

После заверешения формальностей Джефф сказал:

– И вот еще: даже взгляд в сторону суда будет стоить тебе жизни. А умирать ты будешь мучительно и долго. Помни об этом.

– Понял, понял, – закивал гуру, но так, чтобы дуло пистолета не соскользнуло с его виска, – ему хотелось быть приятным.

Джефф умиротворенно тюкнул гуру по голове рукояткой пистолета, нотариус с испугом отпрянул.

– Не боись, это не больно, – успокоил его Джефф и повторил приемчик с рукояткой для нотариуса, по правде сказать, без прежней тщательности.

Партнеры с достоинством удалились.

– Наставник в благочестии просил их полчасика не беспокоить, – проинструктировал Джефф телохранителя, – Они с нотариусом обсуждают стратегические планы.

«Мы не занизили свои законные исковые требования? – забеспокоился добрый Боб.

«Искусство рэкета, и тем более встречного рэкета заключается как раз в том, чтобы спросить именно ту сумму, которуи жертва способна уплатить. Внутренииий голос мне подсказывает, что это именно та сумма», – пояснил многооптыный Джефф.

«У тебя есть еще и внутренний голос? Какой богатый инструментарий!», – в который раз изумился мастерству партнера Боб.

«Поживешь с мое, – обзаведешься не только внутренним голосом!», – рассуждения партнера показались Бобу вполне здравыми.

Расставшись с Наставником в благочестии, партнеры стали чувствовать себя гораздо лучше. И главное, лучше стала себя чувствовать маменька Герда. Она так и сказала:

«Что-то у меня от этого Вашего Наставника голова болела. А теперь не болит».

Возвращение божественной Сюзанны

Включайся в ситуацию, и находись при этом над ней

Огненный учитель

Снова все сложилось превосходно. Роскошный букет, на этот раз перламутровых пионов, тонкий запах «Мажи-Нуар», уютный маленький ресторан, прекрасное французское сухое вино, великолепная итальянская кухня, прогулка по ночному парку. Конспиративная квартира Джеффа, на этот раз в Париже, антикварная мебель цвета слоновой кости, искусно задрапированный альков с кроватью чудовищных размеров.

Когда они с Сюзанной встречались глазами, у Боба в который раз возникало острое ощущение, что женщина как-то странно всматривается в него, стремится проникнуть в самые секретные тайники его души, намерена вытащить из глубин его существа что-то чрезвычайно важное и глубоко запрятанное. Или выманить кого-то? Но что или кого? Это все еще оставалось для него загадкой.

Сюзанна приняла душ, она благоухала, это было что-то неземное. «Да, именно так пахнет любящая женщина!» – думал Боб, – «Вот только кого же она так любит? Загадка. Неужели этого мерзавца Джеффа? Но мы так не договаривались, партнер должен был хотя бы предупредить».

Боб привычно не отвлекался на мелочи и не портил отношения с партнером, тем более, несмотря на то, что он уже знал практически все номера счетов и пин-коды.

Исходящий от Сюзанны дурманящий запах лилии лишал Боба всех мыслей, кроме одной, ее милая грация заставила партнеров действовать согласованно, сосредоточенно и в такт. Может быть, чрезмерно размашисто.

Вот только вновь божественное очарование происходящего портило все то же печальное обстоятельство: в постели Боб всякий раз в самый восхитительный момент ощущал весьма чувствительный укол в потайное место недалеко от сердца, когда Сюзанна страстно величала его Джеффом.

– Вот мы и снова вместе, милый Джефф, – нежно ворковала Сюзанна, покрывая Боба легкими и от того еще более возбуждающими поцелуями.

И почему-то он снова была в красно грации. Боб уже вполне уверенно выразил сомнения, касающиеся цветового исполнения грации, вообще, нижнего сексуально-ориентированного белья, ведь он предпочитал черный.

– Черный? Ах да, черный! Ты еще не поменял свои вкусовые предпочтения под влиянием партнера? У мужчин так бывает: сегодня ему хочется черный, а завтра подавай красный! Ну, хорошо, – засмеялась Сюзанна, – Слово мужчины – закон для женщины, – и добавила свою дежурно-сакраментальную фразу:

– А Джефф всегда выбирал красный.

На этот раз Боб возмутился:

– Джефф? Причем тут Джефф!? Меня зовут Боб!

– Ты что, милый Боб, ревнуешь меня к другой части самого себя? Подумай сам, как это глупо! – с этими немудреными словами она увлекла его в альков.

«Идет война, а Сюзанна думает только о Любви» – по стариковски ворчал Джефф.

Новая вводная

Все мы в сточной канаве, но некоторые смотрят на звезды.

О. Уальд

Джон Смит снова явился в пупырчатых брюках (белые пупырышки на светло-сером фоне) и радикально-бордовом смокинге. Центральное место во всей композиции занимал галстук, испускавший золотистое сияние на фоне белоснежной шелковой рубашки. И, конечно, чудовищных размеров золотая заколка с крупным рубином. Джефф игриво называл этот костюм вербовочным, куратор надевал его в особо торжественных случаях. Сегодня куратор был трезв, как никогда.

Они снова встретились на своем обычном месте, в ресторане. Джон Смит младший даже не стал раскладывать все свои многочисленные мобильные телефоны, похоже, вопрос серьезный и уже решенный окончательно вышестоящим руководством. Официант сразу принес дымящийся кофе.

– Последний раз мы обсуждали наши дела ровно неделю назад, – язвительно заговорил Джефф, – Возникли новые веяния? Вам приказано перейти на учащенный график встреч с агентурой?

Несмотря на очевидно-некорректное подначивание со стороны источника ни один мускул не дрогнул на лице Джона Смита младшего.

– Господа, Вы давно не бывали в Монако? – с некоторых пор Смит по непонятной причине избегал всякого упоминания имен партнеров, предпочитая обращаться к ним исключительно во множественном числе.

– Не хотите прогуляться? – его вопрос звучал, как приказ, – Дорожка туда хорошо протоптана? У Вас ведь там давние связи!? Как мне помнится, Вы, являетесь одним из тех немногих счастливцев, которые когда-то, давным-давно, получили гражданство Монако? Вы ведь неплохо вложились в это карликовое государство? Много лет финансируете их футбольный клуб и многочисленные спортивные федерации – по плаванию, по современному пятиборью, по дзюдо? На Ваши деньги реконструирован порт!? До сих пор выплачиваете стипендии талантливой молодежи – одаренным танцорам, музыкантам и художникам, которые ежегодно назначает князь!? И именно после Вашего благотворительного пожертвования Альбер возглавил рейтинг самых красивых мужчин планеты по версии журнала «Glam magazin». Там, в Монако. они до сих пор Вас чтят, как стратегического инвестора, злые языки утверждают, что Вам хотели поставить памятник!?

Боб почувствовал, как внутри затрепыхалась маменька. «Что? Как? Где? Почему Джефф не сказал об этом раньше? Почему мы в Монако изображали бедных родственников?».

«Маменька, успокойтесь, не до Вас», – сказал Боб.

– Первый раз слышу из Ваших уст это имя собственное, Смит, хладнокровно отвечал Джефф, – Чем вызвана эта неожиданная инициатива с Монако? Что-то непохоже на горячо любимого Вами Лотоса, государство слишком карликовое по его меркам.

– Это связанно с санкциями против России. Какая-то новая игра, в ней Вам уготована роль ферзя, – сказал Смит, – Впрочем, не единственного, – небрежно добавил он.

– Ферзь Джефф и ферзь Боб? – неудачно пошутил Боб. Смит пропустил эту неуместную ремарку мимо ушей.

– Но все держится в глубочайшей тайне, мне практически ничего неизвестно. Знаю только, что к этому подключили Columbus Group.

«Что такое Columbus Group?», – поинтересовался у партнера Боб.

«Это ассоциация разведывательных служб европейских государств-карликов (Лихтенштейна, Люксембурга, Мальты, Сан-Марино и Монако)» – пояснил ему Джефф, а вслух спросил:

– Нас ждет лично князь Альбер, или кто-из его окружения? – это вопрос является в предстоящем диалоге ключевым.

– Насколько мне известно, Вы приглашены на личный прием к князю Альберу II. Это Альбер Александр Луи Пьер Гримальди, Его Светлейшее Высочество, суверенный князь Монако. Продолжатель династии Гримальди, которая правит государством уже 700 лет.

– О чем же его сиятельство хочет поговорить с террористами? – откровенно стебался Джефф.

– Уж конечно, не о бобслее! – отчаянно парировал Смит, ему уже стало затруднительно изображать бесчувственного.

«Причем здесь бобслей?», – простонала маменька, она чувствовала себя окончательно запутавшейся.

«Князь Альбер II четыре или пять раз участвовал в Олимпийских Играх в составе команды бобслеистов. И я в свое время сделал ему подарок в преддверии его первой Олимпиады – суперсовременный и безумно дорогой по тем временам боб. Боб – это что-то вроде санок для катания с заснеженной горы. Как Вам известно, в северных странах выпадает снег», – лениво пояснил Джефф, – «Что такое снег объяснять надо?».

«Нет, нет, я видела снег по телеящику!», – смиренно отвечала маменька, она поняла, что и на этот раз у партнеров все под контролем, даже снег.

– И при чем здесь Монако? Какое отношение князь Альбер имеет к конфронтации США и России? – Джефф вернулся к увлекательной беседе со Смитом.

– Всем известно, что Альбер и Путин – большие друганы. У них много общего: большие капиталы, совместная работа по отмыванию денег, увлеченность дзюдо, всякого рода спортивными достижениями, некоторые схожие проблемы личной жизни. И потом: глава карликового государства в один прекрасный момент может оказаться в числе ключевых переговорщиков с кремлевским изгоем сотоварищи – и даже потенциальным гарантом их неприкосновенности. К нему будут прислушиваться, тем боле, что российские олигархи князю Альберу вполне доверяют. Именно поэтому канал Монако решено использовать для новой игры с Россией и активного продвижения некоторых свежих идей.

– Свеже-инновационные идеи! Ваши слова пахнут большой политикой, Смит. По-видимому, готовится какое-то новое фантастическое и при этом геополитическое блюдо, поэтому прошу Вас, ответьте мне на вопрос: команда поступила по обычному каналу, через Лотоса?

На виске Джона Смита запульсировала вена. Парень рассердился. Боб знал, как он опасен, когда сердит.

– У меня есть и другие, гораздо более высокопоставленные руководители, чем Лотос, – пробурчал Джон Смит, – Задача поставлена ими. А общая установка исходит от аристократических семей Европы и Соединенных штатов. Без конкретизации. Больше ничего, при всем уважении к Вам и к корпорации «Hibris», сказать не могу.

– Мне позволено отказаться?

– Глупый вопрос. Вы же знаете, что достигли такого уровня, на котором не ставят задач, от которых можно было бы отказаться. И это даже не вопрос денег, это вопрос жизни и смерти. Выторговать себе немного более льготные условия – пожалуй. Да и то не всегда.

Джон Смит младший был прав, и это все понимали. Даже Боб. И даже сумасбродная маменька.

– Вы хотите сказать, что у нас будет новый куратор? – спросил Боб.

– Куратор прежний. Мое кураторство назначается пожизненно, – надменно отвечало Смит.

«Сколько апломба! – забурчал Боб, – Интересно, у кого-нибудь хватает смелости хотя бы эпизодичеки прочищать ему мозги? При его великом папеньке?».

«За это не беспокойся. Лотос не отказывает себе в этом удовольствии и делает это регулярно», – пояснил Джефф.

Увлекательное общение партнеров снова прервал Джон Смит.

– И еще. За Вашу безопасность на территории карликового государства несет персональную ответственность Джонни Ламбертино, директор разведслужбы Монако, Вы с ним знакомы, он с Вами свяжется. Похоже, перед Вами открываются необозримые, поистине безбрежные перспективы, партнеры. Надо только суметь воспользоваться этим невероятным шансом, – это, был, безусловно, прозрачно-лучезарный намек.

– Сколько у нас времени на сборы? – судя по всему, этот лучезарный намек не исправил сумрачное настроение Джеффа, скорее наоборот.

«Как я не люблю безбрежных перспектив, особенно, когда они открываются Джоном Смитом младшим», – сказал «про себя» Джефф, сложную ситуацию облегчает опора на единомышленников, пусть даже соседствующих в одном физическом теле.

– Вылетайте немедленно, – Джон Сит стал собирать свои телефоны, демонстрируя, что разговор окончен. Внутри себя Боб слышал обеспокоенное бормотание маменьки.

Джефф рассудил, что возникшая ситуация требует хотя бы минимальных разъяснений для партнера и его маменьки, он начал издалека.

«Бобби, ты что засуетился? Ждешь от Альбера Гримальди чего-то духоподъемного?»

«Да есть немного. Все-таки князь, да еще всемирное казино. Все это мне кажется символичным».

«С современными князьями, да еще возглавляющими карликовые государства Европы, безусловно, надо дружить, с ними ни в коем случае не следует ссориться. Но от инициатив таких титулованных персонажей лучше держаться подальше.

«А кто вообще такие, эти Гримальди? Почему именно Гримальди? Они имеют хоть какое-нибудь отношение к терроризму? Объясни мне доступно, как террорист террористу».

«Ты будешь смеяться, ведь всего каких-нибудь 700 лет назад Гримальди были пиратами. Так что они, в каком-то смысле наши коллеги. Существует простенькая легенда, согласно которой один из Гримальди, переодевшись францисканскими монахами, постучались в ворота города Монако и попросили их приютить. Когда стражники открыли им ворота, они обнажили мечи и зарезали их, а ворвавшиеся в город солдаты, то бишь разбойники, перебили немногочисленный гарнизон».

«И?», – Боб все еще был сама наивность.

«И захватили власть… И деньги, разумеется».

«А мы-то здесь причем?», – не смогла скрыть изумления маменька.

«Притом, что в ближайшие дни нам предстоит судьбоносная встреча с нынешним Гримальди, князем Монако».

«Но у нас здесь, в Нью-Йорке, еще много дел!», – затрепыхалась маменька.

«Затягивать с визитом к князю Альберу нам нельзя, вылетаем завтра», – строго объявил Джефф.

«Вылетаем завтра, и это не обсуждатся», – подтвердил Боб, с целью привести в сувство маменьку, как дестабилизирующий элемент своего внутреннего мира.

«Отчего же не понять, снова на реактивном Bombardier?», – заискивающе поинтересовалась маменька.

«Отнюдь. На этот раз статус принимающего лица не позволяет нам лететь ни на чем, кроме еще более реактивного Learjet не ниже 25-й модели, все остальное будет означать потерю лица и ухудшение для нас условий сделки», – на этот раз в голосе Джеффа звучал металл.

«Так это сделка?»

«В наше время встречи организуются исключительно ради сделок», – отрезал Джефф.

В аэропорту партнеров встречали два гвардейца армии его сиятельства. По приезде их разместили в предназначенных для почетных гостей роскошных аппартаментах на третьем этаже левого крыла дворца.

Его Светлейшее Высочество, Альбер Александр Луи Пьер Гримальди, суверенный князь Монако принял их в своей резиденции в полдень, сразу после торжественной смены почетного караула, которая проходит перед дворцом неизменно со времен основания княжества.

Те же гвардейцы проводили их к синему залу, в котором князем Альбером II был назначен прием. В просторной приемной повис густой запах черемухи, партнеры обнаружили там пожилого секретаря и двух телохранителей с цепкими взглядами.

– Как дела, Николас? Давно не виделись! – непринужденно поприветствовал секретаря Джефф.

– Рад Вас видеть снова здесь, во дворце, – отозвался тот, с интересом рассматривая вошедшего, – Вас можно поздравить с новым физическим телом, сэр Джефф?

– Поздравь, Николас, поздравь. Но ты мне лучше скажи, как твои золотые рыбки?

– Ваш подарок, сэр. Рыбки у меня как в премиальном санатории. Только вот на днях запустили новую рыбку, она оказалась уж больно скандальной. Портит весь социально-психологический климат в аквариуме. Придется отдать ее на завтрак нашему коту Гасу.

– Такова жизнь, Николас. У золотых рыбок все, как у людей, ты же в курсе.

– Как Вас представить, сэр? – взглянув на старинные часы с боем. секретарь перешел на официальный тон.

– Скажи, что в приемной – Роберт Озерок. Просто, Роберт Озерок.

– Роберт Озерок. И традиционно указать корпорацию «Hibris», сэр?

– Именно так, Николас. Именно так.

Заиграли старинные часы, деликатно подала голос кукушка, секретарь объявил:

– Назначенное время пришло, сэр, прошу.

Секретарь распахнул двери синего зала и объявил голосом ведущего бои Международной боксерской ассоциации:

– Роберт Озерок, сэр! – и отошел в сторону, пропуская гостя.

Его Светлость князь Альбер II сидел в глубине зала за письменным столом, он встал и сделал несколько шагов навстречу гостям, это был жест высшего уважения и почета к прибывшему. С некоторых пор социальный статус аристократическими домами Европы определяется уже не столько чистотой крови, древностью рода и должностным положением, сколько объемом контролируемых активов и личным состоянием. А по этим параметрам партнеры превосходили правящую в Монако династию более, чем в два раза. Два миллиарда с солидным хвостом явно больше одного, если измерять в одной и тоже признанной всеми валюте.

Его Светлость князь Альбер II

Вопреки всему, кроме вероятности гибели есть еще самая лучезарная и гордая надежда

Граф Жозеф Артюр де Гобино́

Князь Альбер II предстал перед гостями в мундире и при орденах, он был сама любезность.

– Господа, располагайтесь, – сказал он с нежнейшей улыбкой. Стало ясно, что разговор предстоит длинный.

«И этот разговор по всей видимости, – не для слабонервных, – уточнил «про себя» Джефф, – Обрати внимание, об этом говорит состав наград, которые князь счел уместными при наших переговорах – Кавалер Большого креста Иерусалимского ордена Св. Гроба (Ватикан), Бальи – кавалер Большого креста чести и преданности (Мальтийский орден), Кавалер Большого креста ордена Почётного легиона (Франция), Кавалер Большого креста, декорированного большой лентой ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой», кавалер Ордена Слона (Дания). А значение того зловещего изображения с петлеобразным крестом мне и самому неведомо», – при каждом упоминании креста маменьку передергивало.

– Господа, мы высоко оценили тот факт, что Вы без промедления откликнулись на наше приглашение, несмотря на всю Вашу чудовищную, неимоверную занятость. Во время последней крупнейшей операции Вы понесли некоторые неизбежные потери, они, к счастью, минимальны, но это никак не уменьшает нашу скорбь, – с этими словами князь Альбер широко улыбнулся.

«У него что, тоже парамимия?», – неприятно поразился Боб.

«Не обращай внимания, бывает, это у них семейное, передается по женской линии. Так бывает при нашей работе», – пояснил Джефф.

«При нашей работе?», – все еще тормозил Боб.

«Пираты, террористы, – какая разница?»

На весьма актуальное вступление сиятельного князя партнеры ответили легким, но акцентированным поклоном, в этом жесте они постарались выразить необозримую сложность и напряженность террористической работы на благо всего цивилизованного мира, от которой их так резко и неожиданно оторвали.

– Кстати, – продолжал князь, он по достоинству оценил реакцию посетителей, – Ваше финансовое участие в судьбе вверенного мне государства оказалось весьма своевременным и полезным. Государственные программы и проекты, начатые с Вашей легкой руки, и при Вашем финансовом и организационном покровительстве развиваются семимильными шагами. Мы высоко ценим Ваше внимание к нам и Вашу деловую хватку, – он говорил на лондонском английском, в особо торжественные моменты переходя на превосходный французский.

– И наш скромный вклад, благодаря Вашим усилиям, высоко оценен: гражданство Монако, как известно, дорогого стоит, – учтиво отыграл подачу Джефф. Альбер II поблагодарил партнеров взглядом.

– И сегодня, в качестве нового знака нашей глубокой признательности к Вам, намерены вручить Вам орден, – торжественно произнес князь.

С этими словами Гримальди взял в руки серебряный колокольчик, звук поразил партнеров своей нежной трелью.

Вошел секретарь, за ним Джонни Ламбертино, директор разведслужбы Монако, на вытянутых руках он держал атласную подушечку красного цвета с орденом. Их сопровождали два гвардейца с обнаженным саблями.

Джонни Ламбертино торжественно зачитал указ о награждении.

– Полагаю, господа, будет уместно сдобрить наше приятное событие шампанским. Рекомендую, Veuve Clicquot (Вдова Клико), это продукт 1893 года, знаменитая желтая этикетка. В моем погребе сохранилось несколько таких бутылок. Продукт не без приятности.

Гримальди дал знак, в зал проскользнул официант с серебряным подносом, на нем располагались роскошные хрустальные бокалы, настолько изящные, что любому недостаточно опытному в обращении с ними «плебею» было бы страшно взять их в руки. Боб имел честь невольно расстроиться, почувствовав себя строго таким плебеем. А Джефф небрежно подхватил хрустальное произведение искусства, как будто это был граненый стакан. Высокие договаривающиеся стороны пригубили дымящегося напитка, под тягостным впечатлением своего открытия Боб попытался было осушить хрустальное произведение, но Джефф его остановил.

Между тем, князь объявил, что официальная часть закончена, и предложил перейти к неофициальной части, которая и составляет основной смысл настоящей встречи. Челядь будто испарилась.

Альбер II облегченно откинулся на спинку кресла, приняв свободную позу.

– Сознавая, кто передо мною, Джефф, с умилением вспоминаю дела не так давно минувших дней. Как мы с тобой собирались, чтобы обменяться неполиткорректными анекдотами, шли в ресторан, чтобы отобедать каре ягненка с чудовищным консервированным сметанным соусом из спаржи, грибов и порея, не заботясь о содержании холестерина и не боясь нанести ущерб здоровью. Тогда еще заболеть и даже умереть не считалось зазорным.

– Да, были времена…, – дрогнувшим голосом подтвердил Джефф, – Судак в кляре, фаршированная щука… А сейчас мы вынуждены строго следовать стандартам жизни для богатых, – качественно иным, чем для основной массы населения.

– В те времена пьянство еще было приемлемо в обществе, а игра в поло и охота на лис не казались пережитком прошлого. Наше эстетическое чувство оставляло желать лучшего, наши беседы не отличались глубокомыслием. Нас не смущали жесткие этнические границы, не допускающие никаких ирландцев, итальянцев или евреев. Но мы не были скованы бесчисленными правилами, процедурами и общепринятым протоколом, мы были счастливы, – теперь Его светлость продолжал изъясняться на английском, в самых ответственных случаях для пущей убедительности переходя на довольно сносный русский.

– А помнишь ту длинноногую…, – князь сделал энергичное вкрапление в свою речь русской ненормативной лексики, – белокурую фройлен, кажется, ее звали Ева, которая в перерывах между сексуальными упражнениями убеждала нас в превосходстве арийской расы? Как она замерла с открытым ртом, узнав, что ты – русский?! – князь громко рассмеялся, запрокинув голову. Боб сделал вывод, что, несмотря на свое высокое положение он, очевидно, все еще доверчив и легковерен, у него широкая натура, подвигающая его на неожиданные поступки, согласуемые лишь с чувствами. Ему стоит, пожалуй, несколько больше прислушиваться к разуму и полагаться на него.

«Князь Альбер – тоже русский?», – ошалело вопросил Боб. Он ощущал себя потерявшимся в перипетиях большой политики.

«Да нет. Он позиционирует себя, как коренной монегаск, не бьез некоторого преувеличения, конечно. Он сын предыдущего монарха князя Ренье. А что до идиом, – каюсь, мне довелось невольно отравить лексический инструментарий Его светлости. Во время совместных похождений имел неосторожность познакомить князя с некоторыми нашими особенно удачными устойчивыми специфическими оборотами речи, иногда излишне крепкими.

Князь задумался… Через несколько минут он снова принял официальный вид.

– Господа, мы с огромным интересом наблюдаем за тем экспериментом, который Вы, как истинные ученые, деятели науки, ставите на своем собственном организме. Кажется, Вы называете это подселением личности. Весьма любопытно. В случае успеха Ваш бесценный опыт можно будет перенять нам всем. Рано или поздно, к подобным средствам будут прибегать все значимые политические фигуры – хотя бы для того, чтобы обеспечить приемлемость собственной персоны для конкурирующих группировок. В идеале – преемственность Власти.

– Мы смеем надеяться, что и для истинных мировых лидеров и мыслителей, предпочитающих находиться в тени политических процессов, это окажется полезным, – любезно заметил Джефф.

– Пожалуй. Для людей, привыкших находиться вне публичного поля, в тени, выступающих в качестве истинных акторов истории, это будет интересно, поскольку даст им возможность расширить мировоззрение, увеличить количество координат, учитываемых при выработке и принятии решения.

Партнеры уже начали томиться: они ждали, когда князь перейдет к делу. Князь перешел, но не к делу, а к философской части своего вступительного слова.

– Среди наиболее влиятельных людей в мире утвердилось мнение, что капитализм полностью исчерпал возможности своего роста, приблизился к своей последней черте. Ведь без роста капитал не может существовать, и теперь он дышит на ладан. И что мы видим, как результат? Мы видим, что мир ковыляет последние дюймы перед финишной чертой и на глазах потрясенной публики трещит, как пустой орех, а зловещие и бездумные щелкунчики, привыкшие жить, не приходя в сознание, так и норовят расколоть его раньше времени, или хотя бы в суматохе отгрызть от него лишний кусочек.

Партнеры по достоинству оценили всю художественность геополитической метафоры князя, создавшей необходимую напряженность, повысившей остроту восприятия аудитории и звучавшей особенно патетически-эпично в составе краткой преамбулы. Убедившись в произведенном эффекте, князь продолжил тихим голосом, будто опасаясь, что их подслушивают:

– На повестке дня – формирование нового политического и социально-экономического уклада. И двигаться к этому можно только планомерно и согласованно, стройными рядами и только в масштабах всей планеты. Далеко в прошлое ушло время, когда была допустима самодеятельность мелких феодалов и местечковых владетельных особ, создававшая незначительные политические флуктуации. Но до сих пор черным пятном планеты остается Россия, она живет по своим правилам и отказывается принять общие правила игры и подчиниться поводырям. Это даже не пятно, а черная дыра, высасывающая энергию из мировой системы, которая благодаря нашим неимоверным усилиям стала в целом почти гармонична и была бы готова к переформатированию.

С другой стороны, мир остро нуждается в ресурсах этой страны, – природных, территориальных и, главное, человеческих. Тем более, что, как Вам хорошо известно, белая раса сегодня находится на грани исчезновения.

Боб почувствовал, как внутри снова затрепыхалась маменька: она достаточно долго была свидетелем их с Джеффом диалогов и знала про белую расу многое. А между тем, сиятельный князь продолжал.

– А что такое белая раса? – задал он риторический вопрос, даже в большей степени себе, чем собеседникам. И сам на него ответил.

– Белая раса – это, с одной стороны, дефицитный креатив, которым, к сожалению, не располагают другие расы, а с другой – это структура. Структура, действующая упорядочивающе на все процессы, протекающие на планете. Есть люди, которые ставят под сомнение угрозу исчезновения белой расы. Но все дело в том, что в результате сексуальной революции 70-х годов прошлого столетия 70 % белого населения Соединенных штатов имеет примесь негритянской крови, и это по самым скромным оценкам американских ученых. Европа увлеклась дешевой рабочей силой в лице иммигрантов из Турции, Ближнего Востока, Северной Африки. В сочетании с толерантностью это дало ей расовой смешение и белого населения там тоже почти не осталось. Вы скажете, – так же, как и в России, – в которой давно отменена черта оседлости, кроме того, после… как это звучит по-русски… «перестройка», кажется? Большинство крупных городов России заполонили гастербайтеры из средней Азии. И будете правы. Это действительно так, и в сложившейся ситуации, по нашим оценкам, только при условии согласованной работы Запада совместно с Россией появляется хоть и мизерный, но все-таки шанс достичь хоть каких-то положительных сдвигов в восстановлении численности белого населения планеты, в котором в последнее время она так остро нуждается.

– А Вы не пробовали обсудить эти вопросы с нынешним руководством России и выработать общую идеологическую платформу по этой животрепещущей и интересующей всех теме?

– Хороший вопрос. Во главе России сейчас люди – превосходные хозяева, владельцы нищих граждан. Люди на Западе, которые для этого предназначены, весьма и весьма высокопоставленные, конечно, пробовали обсуждать с ними острые вопросы, вести переговоры. Рисовали означенным превосходным хозяевам вероятные перспективы распада глобальных рынком, разрушения даже информационного пространства, формирования нескольких конкурирующих макрорегионов, гуманизации развития человечестве, создания совершенно новых смыслов, помимо тех, которые «завязаны» на деньги и прибыль. Но они неспособны даже помыслить в таких категориях. Было несколько безуспешных попыток, в результате мы пришли к неутешительному выводу, что среди нынешних властителей России не с кем серьезно разговаривать.

– Ваша светлость, мы искренне разделяем Вашу озабоченность. И все же, как связан наш специфичный профиль деятельности с этими глобальными проблемами человечества? – позволил себе слегка стимулировать переговорный процесс Джефф.

– Поясню. Не только Ваши непосредственные заказчики, но и все заинтересованные круги высоко ценят Ваши совместные усилия на ниве террора. Вы сделали террор эффективным инструментом распространения демократии в мире. Заслуженные аплодисменты снискала Ваша последняя, крупнейшая операция. Это, безусловно, истинный шедевр террористического искусства, оказывающего многовекторное влияние на геополитику.

– Приятно слышати дифирамбы, особенно если они имеют под собой хоть какое-то основание, – сказал Джефф.

– Имеют, безусловно. Вы стали иконой террористического стиля. И, перефразируя слова поэта, которого вы называете «своим всем», скажу: эта икона скромная, хоть и великая. Честь Вам и хвала! – князь, несомненно, был человеком не только влиятельным и осведомленным, но и эрудированным.

– Важно, что нам удалось надежно спрятать «уши заказчика», – со скромностью, на которую был способен только он, отозвался Джефф.

– Именно. И эти Ваши заслуги не должны остаться без адекватной награды.

– А что в качестве награды?

Альбер откинулся на спинку кресла, впился взглядом в лицо партнеров и, выдержав необходимую паузу, сказал многозначительно:

– Наша неоценимая помощь в смене имиджа и исполняемой Вами роли.

Партнеры терпеливо ждали продолжения.

– Вас, как человека многоопытного и заслуженного, наверняка не раз посещала мысль о том, чтобы тихо сойти с Вашей многотрудной и опасной стези. В России это называется «соскочить». Не так ли?