Текст книги "Марлезонский балет"

Вторая часть марлезонского балета

Кто забывает прошлое, тот обрекает себя на его повторение

Народная мудрость

Шерше ля фам. Найти Сюзанну!

Что имеем, не храним, потерявши – плачем

Народная мудрость

Все шло как нельзя лучше до тех пор, пока голос партнера Джеффа не проснулся, не окреп и не запел одну-единственную, но достаточно громкую песню:

«Нам надо найти Сюзанну Мона́ндри!», – необычайно настойчиво требовал Джефф.

«Но зачем?», – задал законный вопрос Боб, он понял, что близок последний акт Мерлезонского балета. До знакомства с Джеффом догадка привела бы его в отчаяние, однако сейчас лишь слегка заинтриговала.

«Найдем, тогда узнаешь», – не без свойственной себе загадочности отвечал партнер Джефф.

По неизвестной науке причине непримиримая маменька Герда при обсуждении данной темы хранила благородное молчание. Впрочем, с некоторых пор партнеры, не сговариваясь, руководствовались немудреным и известным правилом: если маменька молчит, лучше ее не перебивать.

К тому времени Боб, если честно признаться, начал уже слегка скучать по приключениям и в особенности, по разведывательной диве, поэтому он сопротивлялся не долго и не активно. Вскоре он проявил благородство и отправился на поиски Сюзанны …

К немалому удивлению Боба, который никак не мог осознать и осмыслить всю полноту картины происходящего, партнеры обнаружили Сюзанну Мона́ндри на принадлежавшем ей острове в Карибском море. Она была уже пенсионером ЦРУ.

Они осмотрели остров. Две роскошные бухты – северо-западная и юго-восточная. Великолепные просторные песчанные пляжи. Кипарисовая роща. Виноградник. Тип владения – «freehold», полноправное, потомственное владение островом. И ближайший медпункт на материке можно достичь не более, чем за 1,5 часа. Вполне приемлемо для ценящих свое здоровье и время уважаемых джентльменов.

«То, что доктор прописал. Что ж, Мистификатор, действительно, постарался», – сделал несложный вывод старший партнер Джефф.

Доброму Бобу пришлось удивиться еще больше, когда он понял, что несколько сбледнувшая, но не потерявшая полового задора экс-разведывательная дива находилась в окружении целого детского сада, состоявшего из ее собственных детей. Боб насчитал троих, все дети от разных отцов. Корина и Мелисса, две юные прелестницы, и маленький Гилбер, он еще только готовился пойти школу. Сюзанна снова его удивила, на этот раз своей репродуктивной производительностью. Не без любезной подсказки Сюзанны партнер Джефф обратился к приятным воспоминания, осуществил некоторые расчеты и не без колебаний признал всех детей своими, просто он в разное время находился в разных физических телах.

– Есть еще старший, Вольфганг, уже студент, он сейчас на материке, учится в Йельском университете на втором курсе. Будущий юрист, – рассказывал Джефф, – Значит. всего четверо. Как тебе такой расклад?».

«А не этим ли студентом интересовался тот доходяга из МИ-6, который злоупотреблял запахом пиона? И хотел от нас денег за безопасность студента?», – вспомнил былое Боб.

«Именно так», – кратко отрапортовал Джефф, – Но доходяга оказался не в состоянии обеспечить даже свою собственую безопасность. Как ты помнишь, он уже не с нами».

Один из коттеджей располагался на самом берегу моря среди огромных пальм. Выйдя с третьего этажа на огромную лоджию, Боб уронил взгляд вниз и поразился открывшемуся прямо под ногами виду на прибой. Волны, как бы нехотя, ласкали прибрежную гальку. Волшебное действо сопровождалось тихим шумом волны и неторопливым перестукиванием, таким образом общавшихся друг с другом мелких камешков. Ему вдруг показалось, что море никак не может (или на самом деле не хочет?) решить, следует ли ему намывать эту гальку на берег или лучше утащить ее подальше в воду.

Их дипломатически-сексуальные встречи с разведывательно-террористическим оттенком под одеялом возобновились, впрочем, они теперь стали скорее редкими, чем частыми. Звездный покровитель Джеффа по имени Приап время от времени начал давать очевидные сбои, видимо, в мире энергий возраст тоже имеет значение, сделал вывод Боб. Приходилось все чаще переходить на собственный Приап, доморощенный, не склонный к сверхподвигам, зато несколько более свежий и все еще довольно исправно действующий.

Была и хорошая новость: Сюзанна по достоинству оценила его новый демонический имидж, и в еще большей степени появившийся сахар в его баритоне, она все чаще снисходила до того, чтобы называть партнеров Бобом. Да, просто Бобом, как это ни удивительно звучит.

Они не избежали и первой семейной ссоры, которая долго оставалась последней, это произошло на следующий день после того, как они приступили к выполнению квазисупружеских обязанностей.

– Если Вам надоест уже приевшееся всем имя Лилия, можете величать меня Лотосом, – в минуту расслабления и наивысшего благоволения к мальчикам объявила экс-разведывательная дива.

– Тебе же раньше нравилось, когда тебя называли Лилией? – не поверил Джефф, – И мне тоже нравится это имя, я нахожу его бесподобно-сексуальным. И еще больше меня возбуждает имя Лиля! Ты же с удовольствием откликалась на имя Лиля!

– Была и Сусанна, и Анна, была и Лилия, и Лиля, и, как ты помнишь, даже Азусена. То было раньше, много лет назад, – взгрустнула экс-разведывательная дива, – Взгляни на себя: когда-то давным-давно ты был просто Жорик, а теперь ты одновременно Джефф и Боб.

– Я тут никому не мешаю? Может, вы все еще полагаете меня лишним? – изобразил легкое неудовольствие типа обиды Боб.

– Нет, нормально, оставайся уже, – доброжелательно отозвался старший партнер, – Эти женщины вечно всем недовольны.

– Может быть, все дело в том, что мы все в гражданском браке? – предположил Боб, – Так я готов сочетаться официально!

– Ты-то готов, а вот я – еще нет, – виновато ответил Полифейс.

– Но какая-то надежда есть? – заинтересовалась Сюзанна, – На то, что ты соберешься с мыслями, наконец?

– Несомненно, я чувствую активное движение в эту сторону, – искусно имитировал признание Джефф.

– Что ж, подождем, но недолго, – похоронный тон экс-разведывательной дивы не предвещал ничего хорошего.

– Мои слова никто даже не принимает во внимание! – затрепыхался бедный Боб, – Мне что, остается славить свою возвращенную доминантность в собственном физическом теле!? Да и то, как выясняется, только формальную доминантность. Но спасибо тюрьме!

– Во всем есть своя обратная, иногда позитивная сторона, – согласился с партнером Джефф.

Воспользовавшись обширными связями в криминальных кругах иконы террористического стиля, которые он уже с полным правом считал своими, Боб быстро выяснил, что женщина, называвшая себя Сюзанной Мона́ндри, действительно служила в ЦРУ высокопоставленным полковником. Более того, она действительно долгое время состояла в гражданском браке с упомянутой иконой, как раз в период максимальной его исполнительской активности на террористическом поприще, что тщательно скрывала от своего руководства. Партнер Джефф затаился где-то в пятках физического тела в ожидании разборок. Настал черед Боба со знанием дела сказать:

– Отродясь такого не было, и вот опять.

Родственные связи

Любовникам достаточно нравиться друг другу своими привлекательными приятными чертами, но супруги могут быть счастливы лишь в том случае, если подходят один к другому своими недостатками

Себастьен Рок Никола де Шамфор,

французский писатель

Самому младшему отпрыску разведывательной дивы по имени Гилберт недавно исполнилось ровно шесть лет. Сюзанна радостно объявила, что Боб – его отец, при этом она держала в руках справку о результатах генетической экспертизы. По срокам все сходилось: последний раз перед затянувшимся перерывом в общении чисто постельного свойства партнеры нанесли приемщице дружественно-сексуальный визит почти ровно шесть лет и девять месяцев назад, незадолго до начала эпопеи с тюремным заключением.

Боба поразило, что внешне маленький Гилберт сильно смахивал на мальчика, которого он рисовал себе в мечтах, когда прослушивал упоинтельное пение сопрано.

«Дети должны жить с родителями, иначе кто может вырасти из безотцовщины? Только террорист!» – в свойственной себе мужланской манере безапелляционно констатировал Джефф.

«Ты хочешь сказать, что мы должны собрать под своей крышей всех твоих незаконнорожденных детей, рассеянных по всему миру? – эстетствуя, возмутился Боб, – И сколько их всего, – двадцать? Тридцать? Может быть, больше?»

«Зачем же всех, – недоумевала бывшая икона террористического стиля, – Кстати, мои дети от Сюзанны по Божественным законам не совсем незаконнорожденные. Все дело в том, что наш разрыв с Сюзанной был фиктивным, чтобы не портить ее карьеру офицера ЦРУ и одновременно не «дырявить» мою крышу в означенной спецслужбе», – чрезвычайно доброжелательно пояснил Джефф.

Наконец-то, перед Бобом стали постепенно вырисовываться контуры всего стратегического замысла, успешно осуществленного разведывательной дивой. А между тем, Джефф продолжал свои разъяснения.

«Многомудрая Сюзанна прекрасно понимала, что если я вернусь в свое родное физическое тело, спецслужбы загребут меня практически мгновенно, а скорее всего, просто уничтожат без суда и следствия. Тем более, что они внедрили этому телу под кожу какую-то хрень, вроде чипа. Чип сигнализирует, где находится физическое тело и что с ним происходит, вплоть до диалогов. Ты же знаешь, у них нет ничего святого. Сюзанна не без труда сумела убедить Джона Смита младшего отказаться от моих услуг и сдать меня агентам ФБР».

«Она была так влиятельна? – удивился Боб, – Насколько я помню, Джон Смит младший всегда принимал вид «короля катка»! И никто не решался его одернуть».

«Он и был королем катка благодаря его папеньке, советнику каких-то великих дядь. Сюзанна поначалу была для Джона Смита младшего всего лишь типа наставником и старшим товарищем, если уж на то пошло. Это только потом она стала его куратором».

«А тюрьма – это было обязательное мероприятие?», – в голосе Боба звучал так несвойственный ему сарказм.

«Не обязательное, но самое надежное. Сюзанна все расчитала, она засадила нас в тюрьму, понимая, что ты уже перенял от меня достаточно умений и навыков, чтобы совершить побег из любой тюрьмы и даже сделать это самостоятельно».

«Настоящий детектив! – резюмировал Боб, – Но детективный жанр – не самый глубокий, по зрелому размышлению мне тут видится классический любовный роман».

«Любовный роман, – наверное. Но вот с классикой у меня большие сомнения», – нехотя отозвался Джефф.

«Более того, если раньше мною была диагностирована любовь-эрос, как продукт активной созидательной деятельности твоего могучего Приапа, то теперь – отнюдь», – добрый Боб невольно сбился снова на философскую стезю.

«Чем это тебе вдруг разонравился мой Приап? Как мне помнится, ты с большим энтузиазмом и не без успеха пользовался этим поистине уникальным инструментом. Можно сказать, Божьим даром».

«Как раз дело не в Приапе. Я вижу, скорее, признаки любви-привязанности. А Бхати-йога настоятельно рекомендует избегать привязки к объекту любви. Если слишком эмоционально не воспринимать любовь, возникшую на определенном отрезке духовного пути, то любовь проходит сама собой, когда этот отрезок успешно пройден. Специальные усилия для того, чтобы избежать привязывания, прилагать не приходится. И это важно, поскольку для действительно искреннего человека такого рода особые усилия противоестественны. А расставание с объектом любви не наносит психологической травмы».

«С каких это пор ты стал поклонником бхатха-йоги, Боб? И у кого ты видишь привязку? У себя к Сюзанне? И ты хочешь в этом разобраться?»

«Да нет. Не у меня. И даже не у тебя к Сюзанне. Но у Сюзанны к тебе, Джефф. Похоже, она уделяла слишком много эмоционального внимания этой любви и теперь она холит и лелеет энергетическую связь с твоей личностью потому, что боится травмы, которую она получит, если эта эмоциональная связь будет оборвана».

«Не слишком ли сложно, Боб. В жизни все гораздо проще».

«Главное – найти правильное объяснение происходящему, Джефф».

«А наш добрый Боб так и остался скрупулезным перфекционистом и схоластом», – подумал Джефф.

Точки бифуркации пройдены

Высшая добродетель есть умение вписаться в ситуацию, точно найдя в ней свое место и ощутив ее как духовную

Огненный учитель

У них с партнером еще оставалось, о чем поговорить. Многое надо было обсудить. Впрочем, все точки бифуркации были уже пройдены, и ничего уже нельзя было изменить.

«И все-таки, ты никогда не жалел о том, что добровольно отказался от своего собственного физического тела? Ты же потерял его, Джефф, и потерял навсегда, – с недавних пор Боб научился быть жестоким, – И как ты считаешь сейчас, как оцениваешь с высоты прожитых лет, в достаточной ли мере оправдана ли оказалась эта жертва?»

Джефф молчал.

«Алло, Джефф, ты меня слышишь? – Боб уже пожалел о том, что спросил».

«Слышу, партнер, конечно слышу. Честно говоря, я пожалел об утраченном физическом теле сразу, после первого же подселения в чужое физическое тело. Никакие положения в контракте не делали это чужое тело моим. Никакое доминирование этот вопрос разрешить не могло. И даже в случае замещения личности хозяина, тело все равно оставалось мне чужим. Несмотря на все усилия».

«И что же тебя подвигло на этот шаг, партнер? Теперь-то ты можешь рассказать мне?»

«Как обычно, сошлись воедино сразу несколько обстоятельств. Трепанация черепа. Стремление преодолеть зависимость от спецслужб. Давление со стороны террористов – конкурентов. Общая усталость от всего. Внезапное желание круто изменить собственную жизнь. И это непозволительное отношение к жизни, как к игре».

«Желание круто изменить собственную жизнь. Это мне знакомо. Только у меня это желание вызревало медленно и постепенно. А как было бы хорошо порезвиться в своем прежнем, только твоем физическом теле?! Не так ли, партнер?!», – ковыряние в чужой ране, некоторые находятв этом утешение.

«Ты прав, даже после трепанации, – устало подтвердил Джефф. Этот парень всегда был чрезмерно жестким по отношению к себе самому».

«Вот и я об этом».

«Позволь задать тебе встречный вопрос, партнер?»

«Валяй», – без особого энтузиазма разрешил Боб. Он, конечно, знал, что это будет за вопрос.

«Признайся мне, партнер, ты сам, неужели никогда не жалел о том, что позволил вселить в твое физическое тело чужую личность? Пусть даже ты и получил впридачу полтора миллиарда? Ведь тем самым ты кардинально изменил свою судьбу. Ты по собственной воле взял себе чужую судьбу, партнер. А стоит ли твоя уникальная судьба таких денег? Для меня это неочевидно. И кто пройдет целиком путь, предназначенный только тебе? А ведь теперь это твой долг, и не только перед самим собой, не так ли? Как минимум, перед маленьким Гилбетром. И как это долг отдавать? Или отрабатывать? Извини, за откровенность, партнер».

Боб поневоле глубоко задумался. В голове, как надоедливая муха, крутилась жирная мысль, что не только женщина, но и личность – тренер мужчины, пусть даже и чужая личность.

«Жалел, и не раз. Но прошлого не вернуть. И… как ты говоришь, надо быть безупречным? В смысле не упрекать себя за содеянное?»

«Это не мои слова. Так говорит тот Русский учитель. Безупречность – это все, что нам осталось, партнер. И тебе, и мне».

«Не все, – поправил Боб, – Есть еще любовь Сюзанны».

«Ах, да, любовь Сюзанны», – вспомнил Джефф.

«Любовь Сюзанны и дети», – напомнил Боб.

«Ах, да, еще дети», – вспомнил Джефф.

Боб впервые за все время их плодотворного сотрудничества отметил в партнере недостаток энтузиазма.

Сначала Боб уже готов был сопротивляться, в смысле оспаривать свое сомнительное отцовство:

«Генетическая экспертиза, ДНК, – все это прекрасно. Только у меня, все равно, большие сомнения, что это мой сын», – заявил он.

Но по зрелому размышлению засомневался: он все-таки уже немолод, да и вообще не против, что у него есть сын. По вскрывшимся обстоятельствам неидеальной представлялась мать произведения, но ничего не попишешь. И тут неожиданно Джефф заявил, что он тоже причастен к появлению младшенького.

«Заметь, а ведь это не только твой, но одновременно и мой сын. Во-первых, как ты помнишь, я принимал самое непосредственное участие в процессе, который мы находили довольно увлекательным. Во-вторых, к нем моя генетика, пусть частично, но она присутствует. В третьих, я всегда мечтал, что у меня будет семь детей, когда-то давно мы даже планировали это с Сюзанной. Так что у нас еще есть перспектива, только не надо затягивать. И наконец, в четвертых, это мальчик! Так пусть среди моих семи детей будет хотя бы два мальчика, ведь один – нечет в себе признаки незавершенности, ни туда, ни сюда, согласись».

Услышав, как ему показалось сначала, беспочвенные претензии Джеффа на тотальное отцовство, Боб окончательно изменил свою позицию, теперь он с гордостью и громогласно заявлял: «Да, у меня есть сын!». Возникшие разногласия с Джеффом по поводу отцовства разрешались непросто и небыстро. Боб продолжал настаивать на своем единоличном авторстве, Джефф утверждал, что это их совместное произведение.

Весомую роль в аргументации экс-иконы террористического стиля занимали современные философские воззрения.

«Мы с тобой знакомы вот уже неполных десять лет. И каждый божий день нашего знакомства ты целенаправленно, – медленно, но верно, – изменял свой генотип по образу и подобию моего. Ты сознательно стремился к этому. Ты последовательно и упорно угнетал нежелательные для тебя гены – тревожности, неуверенности, зажатости, доходящей до забитости. И взращивал нужные тебе – коммуникабельности, раскрепощенности, доходящей до нахальства, рискованности, уверенности, лидерства, напористости и далее по списку. Их перечень тебе хорошо известен, мы над ним, трудились довольно долго и, надо признать, успешно. Посмотри на себя! Ты теперь наполовину – я!»

«Но я тебя никогда не видел в твоем собственном физическом теле! Я не знаю, как выглядит исходный, аутентичный Джефф!», – поразился собственной мысли Боб.

«Спроси у Сюзанны, у нее есть несколько старых фотографий разных лет».

В спальне на антикварном трильяже не без торжественности располагался портрет, который разведывательная дива относила к своему мимолетному увлечению во времена туманной юности. Сначала Боб совершенно не обратил на него внимания, но однажды, зафиксировав на нем взгляд, и стал рассматривать. Он понял, что каждый раз видит изображенного на портрете, только немного старившегося, когда глядит в зеркало.

Его открытие не произвело почти никакого впечатления на домочадцев.

– Да, это Джефф в молодости, а что, нельзя? – умиротворенно поинтересовалась разведывательная дива. Достойного ответа в запасе у Боба не оказалось.

– Ну да, кажется это я. Уже столько раз менял имидж, что и не помню, что было более тридцати лет назад, – пожаловался Джеффф, – Сам знаешь, главное – не форма, а содержание. Да ты этим вообще не заморачивайся».

Содержание, пожалуй, важнее, поэтому добрый Боб счел благоразумным означенную весьма скользкую тему более не развивать и последовал совету партнера не заморачиваться.

На семейном совете в узком составе, – Сюзанна и партнеры, – обсуждалась даже возможность соответствующей генетической экспертизы, однако это было признано нецелесообразным, никто не хотел засветиться. Полковник в разведывательном запасе разъяснила, что у спецслужб есть необходимые биологические образцы и даже анонимная экспертиза почти автоматически грозит расшифровкой всей полномасштабной операции, разворачивающейся до сего момента достаточно успешно и переходящей уже в свою завершающую фазу.

Формирование генетической матрицы

Если вопрос Богу задан правильно, ответ будет неожиданным

Огненный учитель

Теперь Боб осознанно отгонял от себя все еще мучившие его мысли о собственной миссии в рядах масонского ордена, о революционном пути, о предложении дяди Фредерика, о долге перед Родом. У него появились новые, весьма убедительные аргументы «против». Поймет ли его Сюзанна? И как он будет выглядеть в глазах сына? Он и сам не заметил, как внутренне признал свое, поначалу казавшееся ему сомнительным отцовство.

«И зачем Сюзанна все это затеяла? Эту свою полномасштабную операцию?», – никак не мог понять Боб.

«Могу высказать предположение: чтобы наши дети не стались без отца. Это типичный женский мотив», – констатировал Джефф.

«А ты что, такой уж хороший отец?»

«Я – вряд ли, а вот ты – да, несомненно, – Джефф пытался внести хоть какую-то ясность в сложившуюся ситуацию, – И это наша теперь общая женушка учла в своем выборе много лет назад при заключении с тобой контракта. А что касается твоего покорного слуги, то Сюзанна когда-то была влюблена в меня по уши, вот она и затеяла всю эту долговременную комбинацию. И убила одним выстрелом сразу двух зайцев».

«И эти подстреленные зайцы – мы с тобой, партнер?».

«Конечно, мы, а кто же еще?», – засмеялся Джефф.

Разбуженная возникшим переполохом человеческая сущность Боба построила скопившиеся в его физическом теле субличности и провела с ними душеспасительную беседу о том, что надо жить дружно, культивировать приятие, излучая в мир гармонию и благодарность. Субличности дружно пообещали, сильно рассчитывая на то, что сущность снова будет отвлечена объятиями Морфея. Так и произошло в связи с сильной усталостью структур внимания, которые с возрастом все больше отвыкали долго задерживаться в сущностных энергиях. Теперь это требовало невероятных и недоступных для волевой сферы усилий.

И вот теперь почти окончательно помирившиеся и умудренные жизненным опытом иконы террористического стиля партнеры, отдавая дань хитроумности своей общей женщины, хором произнесли свою коронную сакраментальную фразу:

– Отродясь такого не было, и вот опять!

Ссылаясь на свои прошлые заслуги, интенсифицировав донельзя интенсивность внутреннего диалога, с опорой на весомую часть внутриличностной общественности в лице своих бывших пассий и с молчаливого одобрения коллег по террористической работе Джефф требовал себе контрольные 25 процентов времени доминирования в физическом теле доброго Боба, которое он теперь производльно называл их общим телом.

«Это квазизаслуги», – отбивался Боб.

«Ничего себе «квази»! Благодаря этому квази, ты стал тем, кем стал! Обрел любимую женщину и семью! Или я не прав!? Или я что-то выдумываю?!».

Боб попытался было призвать в союзники божественную Сюзанну, ссылаясь на договор с фирмой «Получи от жизни все и еще», но не тут-то было.

– Не принимай всерьез старческое тщеславие, – лукаво улыбнувшись, порекомендовала разведывательная дива.

Джефф, без сомнения, был прав. Боб, в конце концов, вынужден был согласиться, он великодушно оставил себе львиную долю – остальные 75 процентов.

Следующим шагом Джеффа в восстановлении собственного авторитета были затеянные им дебаты относительно того, как детям следует называть своего папеньку.

«Естественно, Боб, я же Боб!», – утверждал добрый Боб.

«Боб-то ты Боб. Но поскольку в трех из четверых детей течет моя кровь, они должны называть своего папу Джеффом. Хотя бы время от времени, и это будет справедливо. Я настаиваю».

«В них течет кровь людей, в чьи тела тебя заселяла Сюзанна, – небезосновательно оппонировал Боб, – В крайнем случае, ты можешь говорить о своих генах, да и то это большой вопрос, сколько их получили дети. Что-то они не больно на тебя похожи».

«Но не на тебя же. Если только маленький Гилберт, и то, совсем чуть-чуть, даже незаметно, если не всматриваться», – сегодня Джефф был не склонен к компромиссам.

«Подожди, подрастут, тогда и станет ясно, на кого они похожи», – язвил добрый Боб. Он снова норовил ударить в самое чувствительное место партнера.

«В конце концов, все они будут похожи на меня, и только на меня. Заключим пари?», – предложил Джефф.

Представления экс-террориста Джеффа о будущем были призрачны, но от этого не менее оптимистичны. Добрый Боб проявил невиданное великодушие, не напомнив партнеру старую фразу о том, что надежда умирает последней.

«Вот когда дети подрастут, станут вполне взрослыми, тогда и поговорим», – отрезал Боб, он теперь стал гораздо более самостоятельным в суждениях. Но не тут-то было.

На стороне Джеффа выступила тяжелая артиллерия в виде разведывательной дивы. Под давлением превосходящих сил противника Боб сдал и эту немаловажную позицию. Был достигнут семейный консенсус, согласно которому официально, согласно всем документам, Боб оставался Бобом, однако для детей папенька обретал дополнительно красивое домашнее имя – Джефф. И дети получили священное право называть папеньку как Бобом, так и Джеффом, в любой ситуации, когда им заблагорассудится. На этом бессмысленном «заблагорассудится» неистово настаивал Джефф.

На практике детки, – прежде всего девочки, а вслед за ними и маленький Гилберт оказались весьма благоразумны. Они мастерски использовали обретенное ими право для простеньких психологических манипуляций, как папенькой, так и маменькой. Желая досадить Бобу, они к месту и не к месту нежно называли папу Джеффом и наоборот, стремясь уколоть Джеффа, а иногда одновременно и маму Сюзанну, они громко орали:

– Боб! Где папа Боб?! Я скучаю без папы Боба!