Текст книги "Близнецы. Возвращение"

Чтобы это исправить, я распорядился выделить строительную технику и сюда, не сильно рассчитывая на положительный эффект – всё же не так-то просто менять веками устоявшиеся традиции. Однако меня послушались. Через полчаса технократы, оттеснив людей, рьяно взялись за работу, а мы, удовлетворённые результатом, вернулись в почти достроенный Командный Центр.

Зал приёмов действительно был готов, но выглядел совершенно пустым, пока в него не набился народ. Правда, назвать народом основную часть прибывших можно было лишь с большой натяжкой. Выглядели делегаты вполне себе по-человечески с внешностью заурядных нигрийцев, если не брать во внимание, что во-первых, все они сплошь технолюди, а во-вторых, ни один не присутствовал явно, прислав на встречу ходячие рамки-ретрансляторы голографического изображения. Ну-да, так можно находиться сразу в нескольких местах, не покидая резиденцию и не отрываясь от своих основных обязанностей. Надо бы и мне обзавестись несколькими подобными штуками…

Система сообщила, что приняла мои пожелания к сведению и по завершении переговоров к нашему челноку прибудет партия голографических ретрансляторов. Единственная загвоздка заключалась в их количестве, поскольку я не обозначил точную цифру.

«Шести, наверное, на первое время должно хватить», – решил я про себя и получил уведомление, что информация принята к исполнению.

М-да, теперь и думать надо с осторожностью.

Последними в зал протиснулись несколько темнокожих людей, которые остались у гулко закрывшейся высоченной двери, робко поглядывая по сторонам. Эти присутствовали, что называется, живьём. В поношенной, но чистой одежде – судя по всему, лучшее, что нашлось в их гардеробе, – они выглядели белыми воронами среди пёстрых гологрофических проекций нарядов местной знати.

На кого бы я ни обратил внимание, в мозге мгновенно рядом с лицом интересующего субъекта всплывала его краткая характеристика. В основном это были кодовые имена и должности в иерархии технократов. Например, при взгляде на скуластого нигрийца с аккуратной седой бородкой, одетого по-военному, система выдала: «ВК-01-09-7/021, генерал, командующий планетарной обороной». Другого, совершенно штатского на вид полноватого мужчину мне представили как «МК-01-02-6/413, министр по делам коренного населения». Вообще здесь были в основном только правительственные чины и генералы, среди которых, как ни странно, нередко попадались женщины. Одна из них в закрытом платье до пят, с чрезмерно высокой причёской, явно смоделированной компьютером, оказалась министром по религии, а моложавая симпатичная нигрийка в миниюбке и с оголёнными плечами – секретарём-референтом Единого Куратора. Никогда ещё у меня не было собственной секретарши, даже в период исполнения папиных обязанностей в Кадоне. Она же и заговорила первой, причём вслух, следуя моим указаниям.

Её сухая, целиком лишённая эмоциональной окраски вступительная речь напоминала скорее язык программирования. Если перевести эту тарабарщину на простой человеческий, получится нечто вроде объявления об открытии нашего собрания, в повестке которого значился единственный вопрос о дальнейшем статусе системы РС-756, как именовали свой дом сами технократы, и судьбе её обитателей. Право выступить первым предоставлялось, естественно, мне. Все ожидаемо повернули головы в мою сторону.

Вставать не пришлось. Ни кресел, ни трибуны здесь не было. Киборгам подобные излишества без надобности, к тому же не им самим, а голографическим подделкам. О людях никто и не думал беспокоиться. Привыкли, что те заботились о себе сами. Вот вам и местный менталитет. Если не презрение, то полное безразличие к «устаревшей» биологической форме жизни.

Впрочем, всё это мне было вполне понятно и не вызывало никаких внутренних протестов. Обычный результат личных наблюдений и отстранённого анализа. В чём-то я был даже согласен с технократами. Похоже, стал таким же, как они. Хм, кто бы сомневался…

Благодаря тому, что я здесь единственный в собственном теле, не считая людей, мою высоченную фигуру видели все, даже те, кто находились в самых дальних уголках зала.

– Послушайте меня, Падшие и Ревнители, – начинаю громогласно, обращаясь и к технократам, и к людям, уже зная, как их принято здесь называть. – Ваша долгая жизнь в изоляции кончилась. Вы сами пришли в Старый Мир, чтобы заявить о своём существовании. Только избранный вами способ едва не привёл к вашей гибели. Предыдущий Куратор ввёл в Программу неверные данные. Нельзя изменить мир под себя по собственному желанию, особенно если он этому противится. Разве не к такому выводу пришли в своё время основатели вашей цивилизации, начав создавать Падших?

Я обвёл взглядом притихший зал. Никто даже не шевельнулся, все внимательно слушали. Что ж, есть шанс до них достучаться.

– На какой результат вы рассчитывали? Расселиться по всем мирам и продолжать переделывать людей под себя? У нас говорят «насильно мил не будешь».

– Программа не предусматривала насилие, – подал голос один из министров. – Только добровольный переход населения планет к более развитому кибернетическому виду. Мы действовали только убеждением.

Ну-да, на Мардании я насмотрелся на методы убеждения технократов, обеспечивавшие пресловутую «добровольность». Когда вся государственная машина работает на достижение поставленной цели, хорошего не жди. Она перемелет любого – не только недовольных, но и сомневающихся или просто нейтралов. Все должны быть только «за» и бежать с улыбкой на устах на тотальную переделку.

Чуть подавшись вперёд, я мысленно дал понять министру-всезнайке, что в Правительстве он больше не служит. Система сразу нашла ему применение, назначив управляющим какого-то рудника, исходя из характеристик, заложенных при сборке «изделия» и указанных в его имени-коде. Я быстро акцептовал эту перестановку, и голограмма языкатого министра тут же погасла, обнажив рамочную конструкцию ходячего ретранслятора. Мне оставалось лишь назидательно продолжить:

– Человечество не потерпит, если ему начнут указывать со стороны, как правильно следует жить. Любое действие рождает противодействие. Это непреложный закон, который вам всем хорошо известен. Вот его итог – вы одни против объединённых сил четырёх могучих держав, чьи корабли вторглись в ваш дом. Ещё немного, и вас бы окончательно уничтожили.

– Так и произошло бы, не вступись ты за нас! – простёрла ко мне руки та самая женщина с высокой причёской, министр по религии. – Мы бесконечно благодарны тебе за это, НЕКОС…

Над расшифровкой её обращения ломать голову не пришлось. Планетарная сеть быстро среагировала на мои потуги, подсунув готовый ответ – Новый Единый Куратор Обитаемой Системы. Интересно. А после меня кто будет? ОНЕКОС, то есть «Очередной Новый…» или «Опять Новый…»?

– …И хотели бы впитать твою мудрость, – продолжала монотонно бубнить религиозная дива. – Подскажи нам, научи, как жить. Дай детям своим, лишённым Программы, надежду на будущее.

Всё, как я и предполагал. Вместе с ЕКОСом перестала существовать составленная им Программа. От меня общество требует новых установок. Без них дело швах. Миллиарды киборгов без цели в жизни, которым совершенно некуда и не к чему стремиться. Полная безнадёга. Было бы смешно, не будь столь грустно.

Я победно взглянул на младшего Леннока, сомневавшегося в моей правоте. Тот безразлично пожал плечами. Поступай, мол, как знаешь. И отвернулся, делая вид, что рассматривает дальнюю стену, словно на таком расстоянии способен различить на идеально гладкой однотонной поверхности мельчайшие трещинки. Вот когда я почувствовал, что стал для него абсолютно чужим. Не только для дяди Руста, но и для всей своей семьи, всех людей. Разве может быть что-то общее между киборгом и человеком? Я лишь машина, у которой вместо сердца пламенный мотор, а вместо крови питательная жидкость. Похоже, вопрос о моём нынешнем статусе решился сам собой.

Выходит, моё место здесь, среди себе подобных? Теперь они моя большая семья. И какую Программу прикажете им написать?..

Глава 30 Дурман

– Да пойми же ты, наконец, медная твоя башка! Представляешь, как родители отреагируют на твоё появление? Они просто с ума сойдут. Неужели тебе их не жаль? Хотя, кому я это говорю…

Разочарованно вздохнув, Лиза плюхнулась в кресло. Зато перестала, наконец, метаться. В отличие от неё я стоял посреди каюты неподвижным истуканом, никак не реагируя на чересчур эмоциональные речи сестры. Нужды ходить или сидеть у меня совершенно не было. Битый час Лиза пыталась отговорить меня от идеи лично посетить Кадон, да только зря сотрясала воздух. Какой толк, если решение давно принято? Тем более, мы почти на месте. Ещё день, и выйдем из гипера у границы столичной системы.

Не мог я больше находиться в мире технократов. Что зависело от меня, то сделал, дав побеждённым шанс изменить жизнь к лучшему. Если будут сидеть смирно на своей планете, никто их не тронет. Наоборот, развиваться начнут. Но не за счёт угнетения людей – об этом придётся забыть. Тем из аборигенов, кто захотел покинуть РС-756, я такую возможность предоставил. С оставшимися велел обращаться по-человечески, обеспечив нормальные условия существования, полный доступ к технологиям и равные с киборгами права. Теперь люди технократии вольны выбирать, перевоплощаться им в помесь машины и человека или нет. Наверняка сто раз подумают, прежде чем окончательно решат.

Эти условия мы прописали в мирном договоре, который заключили прямо там, на совещании с местными шишками. Правда, состав правящей верхушки пришлось изрядно перетрясти, смешав с людскими представителями. Когда дело было сделано, возникла очередная проблема – назначение главы вновь созданного Правительства. Все сразу воззрились на меня, чего и стоило ожидать, раз уж я стал для них НЕКОСом. Люди в этом вопросе оказались на удивление солидарны с киборгами, хотя до тех пор с пеной у рта спорили по любому малозначительному поводу. Пришлось чуть ли не на пальцах объяснять, что я немного занят. Во-первых, в настоящий момент председательствую в Совете Якуны, то есть, по сути, руковожу другим государством. А во-вторых, являюсь прямым потомком Кадонского короля, от которого в необозримом будущем унаследую имперский трон. Кто-то высказался в духе объединения трёх держав под моим началом, продолжая гнуть свою линию, что вызвало возмущение со стороны Саари с Ленноком, очень дорожившими независимостью родных планет. Эти двое начали недовольно бухтеть, мол, ни к чему порождать гегемона, который не остановится на достигнутом и начнёт присоединять другие звёздные системы. Снова намекали на узурпацию власти, поглядывая на меня исподлобья, словно я уже согласился единолично править галактикой.

Чтобы унять разошедшихся соратников, я предложил альтернативный вариант, выдвинув кандидатом на должность главы технократии скромно помалкивающего Эйтыша. Одно могу сказать точно – своей цели я достиг. На целую минуту в зале стало тихо. Киборги просчитывали варианты, а люди поражённо молчали. В итоге и те, и другие восприняли мои слова как официальное назначение. Даже планетарная сеть безоговорочно подчинилась, в одно мгновение поменяв Эйтышу статус агента на высшее должностное лицо Правительства.

– Благословен будет наместник твой, – за всех подвела итог религиозная фанатичка с высокой причёской и напоследок выдала: – Всё равно будем взывать к тебе, НЕКОС, дабы слышал ты чаяния наши.

Больше всех таким назначением был ошарашен, пожалуй, сам Эйтыш. Он долго хлопал глазами, не реагируя на мои обращения даже по мыслесвязи. Пришлось его несколько взбодрить, дав команду сети привести бывшего агента в чувство.

– Разве я справлюсь? – первое, что спросил он, более-менее придя в себя и одновременно тестируя новые возможности доступа к ранее закрытым базам данных.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – заверил я. – Ты идеально подходишь. Киборг, не переставший быть человеком. Такого больше нигде не нет. Не бойся. На первых порах я помогу.

Текст мирного договора уже хранился отдельным файлом у меня в памяти. Я накидал его, пока шла подготовка к собранию. Слегка доработав оригинал, мы с Эйтышем поставили под ним свои виртуальные подписи. С этой минуты между Якуной и РС-756 был заключён мир. Мы становились равноправными партнёрами во всех делах, не касающихся ведения войн и любых действий, направленных на причинение вреда друг другу или иному государству. Точно такие же договоры буквально на следующий день развезли по домам члены Якунского Совета. Недаром же он состоял из делегатов от каждой державы. Ни я, ни они не были уполномочены решать международные проблемы от имени своих правителей. Это прерогатива первых лиц, а наш Совет представлял только Якуну.

Улетела в родную империю и Хана Хуган. Но перед самым отбытием она всё же смогла поговорить со мной с глазу на глаз, чего я последнее время всячески старался избегать. В этот раз не получилось. Хана решительно преградила мне путь в узком переходе «Бумеранга», явно не собираясь уступать дорогу.

– Коля, нам следует объясниться.

Пришлось тупо стоять и слушать. Не пробиваться же силой. Ещё покалечу хрупкую девушку, что вряд ли понравится её отцу. Сама не уйдёт, как пить дать. Разворачиваться же и топать назад слишком глупо. Что ж, ничего не попишешь, придётся выяснять отношения… Хм, которых больше нет. В сложившейся ситуации главным виновником нашего разрыва выгляжу, естественно, я. Поматросил девчонку и бросил. Надоела, мол. Прощай, любовь – завяли помидоры. Словом, жених оказался обычным паршивцем, охочим до женских тел, в душе которого не было и нет места каким-то там чувствам. Если честно, то да, мне плевать на все эти страсти с высокой колокольни. Ведь у меня действительно нет сердца, и это вовсе не фигура речи…

– Что собираешься делать? – спросила Хана немного не о том, чего я ожидал.

Ну и вопросик. Ещё бы самому знать ответ.

– Сейчас или вообще? – пытаюсь тянуть время.

– Ты меня прекрасно понял. Не увиливай. Мы с тобой помолвлены. Это значит…

– Теперь это ровным счётом ничего не значит, – обрываю её на полуслове. – Ты была невестой человека по имени Николай Мардан, которого больше нет. Его мозг запихнули в консервную банку. – Мой кулак несколько раз гулко ударил в нагрудную пластину. – Да, он мыслит, но не живёт. Прежней плоти, которую ты ласкала и так любила, больше нет. Видишь?.. – Я протянул раскрытую механическую ладонь. – Это машина. Всё тело такое. Потрогай. Оно холодное.

Хана осторожно коснулась моих пальцев. Для пущей убедительности я понизил температуру оболочки. Вопреки моим ожиданиям девушка не одёрнула руку, хотя её чувства, буквально вопили ей об этом, судя по напрягшимся мышцам. Подняв на меня блестящие влагой глаза, она проговорила тихо, на грани чувствительности моих сенсоров:

– Человек любит душой, а не телом. Она ведь осталась там, внутри тебя. Хотя бы частичка…

Невольно прислушиваюсь к своим ощущениям. Как ни крути, а вера у технолюдей всё-таки есть. Пусть они считают всевышним Куратора, но ведь молятся – пусть даже ему, – о чём-то просят, чего-то хотят. Значит, лелеют надежду на то, что в них ещё теплится некая человеческая составляющая, капли той самой бессмертной души. Почему так?

На какое-то время показалось, будто я разглядел что-то похожее, мелкое, забившееся затравленным зверьком в глубины… Чего? Так и не понял. Из самосозерцания меня вывел писк браслета на запястье Ханы. Вздрогнув, она глянула на экран. Вздохнула, отошла в сторону. Быстрым, суетливым движением вытерев слёзы, ответила на вызов:

– Слушаю, командор.

– Ваша Светлость, эскадра готова к отправке, – ответил на кейтанском грубоватый мужской голос. Благодаря заложенным в чипы программам, я понимал теперь все галактические языки. – Хочу лишь напомнить, что близится назначенное вами время. Вы прибудете к старту или соблаговолите отложить вылет?

Воспользовавшись моментом, я проследовал мимо Ханы дальше по переходу. Она проводила меня грустным взглядом. Уже когда сворачивал в нужное ответвление, услышал за спиной её бесцветный голос:

– Всё в силе, командор. Я скоро буду.

Спустя полчаса мне пришло сообщение, что кейтанский флот покинул систему. А через месяц я шёл тем же пустым переходом по «Бумерангу», в рубке которого Морон, щеголяющий новым искусственным глазом, готовился к отлёту в Кадон, куда Лиза последней из членов Совета должна была доставить мирный договор с технократией. Вспомнив наш прощальный разговор с Ханой, я вдруг твёрдо решил тоже лететь в империю. Почему? Да бог его знает. Оказывается, и у киборгов иногда возникают спонтанные желания.

Сестра поначалу восприняла эту новость спокойно. Я как-то говорил ей о своём намерении вернуться в Якуну. Дескать, Эйтыш поднаторел в управлении государством, теперь и сам справится, а дома полно нерешённых проблем. Вот Лиза и подумала, будто меня высадят на Мардании, а она полетит себе дальше. Но когда миновали все сроки подлёта к Якуне, а мы так и не вышли в нормальное пространство, сестра явилась ко мне с разборками. До этого мы с ней практически не общались, поскольку я самоизолировался в своей каюте, а близкие, в том числе спецназовцы, понимая сложность моего положения, предпочитали не навязывать свою компанию. Зато между собой не стеснялись промывать мне косточки. Переживали, как сказала сестра.

– А что ты думал? – наседала она. – Заперся тут в четырёх стенах и всё, проблема решилась сама собой?

– У меня нет никаких проблем, – отвечал я спокойно.

– Конечно, нет! – Слишком громкий голос вкупе с ядовитым сарказмом. Гремучая смесь. – Твой мозг запихали в танк, подсоединили к органам управления и мощному оружию, а ты загнал себя в ангар, чтобы не дай бог не оказаться на мирных улицах или в боевых порядках. Нет, это не проблема!

– Разве я не воевал, будучи уже таким?

– И как тебе это? – Она внимательно смотрела в глаза, только меня этим не проймёшь.

– Нормально. – Если бы мог, пожал бы плечами. Не хватало иной раз простых человеческих телодвижений, утраченных в результате радикальной механизации.

– Вот и я об этом, – вздохнула сестра, немного сбавив тон. – Всё-то у тебя нормально. Стал машиной – нормально, со своими подчинёнными почти не общаешься – нормально, деда игнорируешь – тоже нормально. Я уже не говорю о Хане, которая улетела вся в слезах.

– Ты её что, провожала?

– Да, в отличие от некоторых.

– Мы с ней разговаривали. Я всё объяснил. Зачем ей такой муж?

– Она же тебя любит, балбес! Ей всё равно, какой ты. Оставили бы тебе целой только голову, как у профессора Доуэля, и то бы любила, не бросила. А ты…

– А я не хочу никому быть обузой. Как бы мы жили вдвоём?

– Поэтому летишь к родителям? Обо всех подумал, а о них нет…

С этого момента с темы родителей она уже не слазила.

Вот сейчас посидит немного, передохнёт и снова ринется в бой. Что ж, попытка – не пытка. Хотя как посмотреть. Лично для меня это пустая трата сил и времени.

Сеть корабля сообщила, что в каюту просится ещё один посетитель – Троф. А этому что вдруг понадобилось? Для срочных вопросов есть браслет связи. Пришёл на помощь Лизе? Ну-ну, пусть заходит. Меня хоть целой ротой убеждай, результат нулевой. Нервы-то железные.

– Привет, дети. – Троф с ходу занял второе кресло рядом с пищевым синтезатором и набрал команду приготовления кофе.

Мы с Лизой выжидательно уставились на деда, пока он доставал горячую чашку, сдувал пену и делал первый осторожный глоток. Чего, спрашивается, резину тянуть? Раз пришёл, говори.

– Есть предложение, – словно подслушав мои мысли, начал Троф. После второго глотка продолжил: – Мы ведь всё равно летим к Обители.

– На Обитель, – поправил я.

– В том-то и дело, сынок, что во дворце появляться тебе пока рано.

И он туда же. Как всё-таки предсказуемы люди.

– Бесполезно, – покосилась на меня Лиза. – Я уже час тут распинаюсь и всё без толку. До него разве достучишься? К тому же мы почти прибыли.

– И хорошо. – Дед снова приложился к чашке, смачно отхлебнув. – Нам в любом случае надо попасть во дворец.

– Что-то я не поняла. То ты отговариваешь, то наоборот…

– Всё очень просто. Идём в Перемещатель, возвращаемся на Землю, а потом обратно в Кадон. Словно только что прилетели.

– Какой в этом смысл?

– Принцип двусторонности помните? При первом перемещении программа разложила наши тела на составляющие и собрала вновь уже в другом мире. Информация о строении перенесённых сквозь пространство-время организмов хранится в памяти прибора, пока не нарушена двусторонняя связь. Возвращаемся же мы в том виде, в котором отправлялись… Ну, если проще, то имеется шанс, что при обратном процессе Ник станет прежним. Вот.

С видом человека, до конца исполнившего свой долг, мастер Глинн откинулся в кресле, полностью отдавшись наслаждению кофейным напитком.

– И ты молчал! – Сестра вопросительно взглянула на меня. Мол, ты понял, ты согласен?

Конечно, я всё понял. Мало того, успел проанализировать полученную информацию, наметив кучу дыр в казалось бы стройной теории Трофа, из чего сделал вывод – это полная авантюра, чреватая нерациональным риском и непредсказуемыми последствиями. Но главное, мне было всё равно. Я не горел желанием возвращать себе человеческое тело. Я вообще ничего не хотел.

– Нет никаких гарантий, – выдаю своё заключение.

– Никаких, – неожиданно согласился дед. – Это лишь теория, основанная на знании материала. На практике никто ничего подобного, естественно, не проверял. – Он отставил пустую чашку и подался вперёд, упёршись узкими ладонями в заострённые коленки. – Но тем заманчивее испытать, быть первым. Разве нет?

– Ой, перестань, – поморщилась Лиза, небрежно махнув кистью. – Его не купишь романтикой первопроходца. Калькулятор вместо души. Вот если доказать этому Железному Дровосеку теорему Кронекера, он весь будет наш с потрохами.

Я покачал головой – одно из немногих движений, которые мог воспроизвести:

– Недоказуемо, сестрёнка. Не теорема, конечно, а утверждение мастера Глинна. Если даже программа содержит нужные сведения, откуда нам знать, что она воссоздаст меня полностью, а не один только мозг, или не заменит недостающий материал этим железом? Тогда там получится точно такой же «дровосек». Возможно, чуть больше похожий на человека. В худшем случае – металлическая статуя, не способная двигаться. Что потом будете со мной делать? Установите дома или отдадите в художественную галерею?

– Хоть какое-то разнообразие, а то у деда одни картины, – съехидничала вредная сестрёнка.

Но Троф ответил вполне серьёзно, не обратив на её сарказм никакого внимания:

– Тебя разложит на элементарные частицы. Программа сравнит их с теми данными, что хранятся в ней, и передаст сведения на Землю. Там нужен только шаблон, по которому требуется слепить материю с заданными параметрами. А им является запись о твоём изначальном строении. Всё получится, не волнуйся.

– Это касается живых тел, а не вот этого. – Я ударил себя кулаком в грудь. – Всё неживое остаётся в Перемещателе, ты же знаешь.

– Да, ты прав. Но даже той небольшой части живого, которая ещё осталась в тебе, вполне хватит для идентификации личности. Повторяю, переносятся не сами частицы, а информация о том, кого надо восстановить на той стороне. А там тебя разобрали ещё вполне нормальным. Так что риск минимальный.

– Значит, всё-таки риск?

– А как ты хотел? Я же сказал, никто не пробовал. Делать что-то впервые всегда опасно. Разве тебя это когда-нибудь останавливало?

Да собственно, никогда. И всё-таки не хотелось рисковать. Нынешнее положение вещей меня вполне устраивало. Впрочем… Рано или поздно вернуться на Землю всё же придётся, хотя бы затем, чтобы проверить слова Трофа. Так почему не сейчас? Незаметно, под покровом невидимости подлетим к Обители, телепортируемся прямиком в Перемещатель, а там спокойно сделаем свои дела. По итогам эксперимента будем действовать дальше.

– Соглашайся, Ник, – просяще протянула Лиза.

– Хорошо, давайте попробуем.

Сестра подпрыгнула в кресле и радостно захлопала в ладоши.

– Только чтобы ты от меня отстала, – тычу в неё пальцем.

– Отстану, Коленька. Обязательно отстану.

Вовремя изобретённый Трофом генератор невидимости был особенно хорош тем, что не требовалось брать с собой эскадру сопровождения. Мы могли прибыть куда угодно и когда угодно, не привлекая ненужного внимания. И протокол выполнялся, поскольку при мне всегда был взвод гвардейцев под командованием Лампера. Правда, он постоянно требовал, чтобы я брал его с собой на каждый выход из крейсера или штаб-квартиры. Так, мол, по уставу положено. Против уставов я никогда не возражал, и зачастую Вик таскался следом за мной, если не получал прямой приказ оставить меня в покое. Вот и сейчас он завёл старую песню, когда мы собрались в трюме у телепорта:

– Я не вправе отпускать вас без соответствующего сопровождения, Ваше Высочество. К тому же это королевский дворец. Здесь всегда следят за неукоснительным исполнением всех протоколов, а посему…

– А посему, сударь, – перебиваю его приказным тоном, иначе наш пустопорожний спор грозил затянуться на неопределённо долгое время, – вы со своими гвардейцами останетесь на «Бумеранге» ждать моего возвращения. Сопровождение у меня более чем достаточное. – Я кивнул на спецназовцев, которые вместе с Лизой терпеливо дожидались окончания разговора у телепортационной площадки. – До этого момента переходите в подчинение лейтенанта Морона. Вопросы?

Вик явно пытался возразить, но я снова не дал ему высказаться:

– Выполняйте.

Он козырнул, по-военному чётко развернулся и, бросив печальный взгляд на Лизу, неохотно побрёл к выходу.

– Он просто не хочет с тобой расставаться, – поддел сестру Александров, за что получил от неё кулаком в печень.

– Все в круг, – прерываю их шутливый спарринг.

Нашли время ёрничать. И почему люди всегда такие беспечные, даже в самые ответственные моменты?

Мы собрались в круге. Один Троф остался за пультом.

– Дед, а ты? – опомнилась Лиза, когда перед нами распахнулась голограмма Перемещателя.

Оказывается, аппаратура уже была настроена. Что ж, хорошо, меньше времени уйдёт на все эти дела.

Троф сгрёб Кузьму, спокойно вылизывавшегося у его ног, подбежал к нам и сунул кота Лизе в руки.

– Присмотри за ним, – сказал коротко и вернулся к пульту. Оттуда крикнул: – Должен же вас кто-то переправить. И потом, на кого я оставлю свой телепорт, установку невидимости? Нет, ребята, моё место здесь, а не на Земле.

– Но ты не вернёшь назад свои годы…

– Эх, милая. Что для древнего старца какая-то пара-тройка лет? Уж лучше я стану наведываться к вам в гости, а сюда возвращаться молодеть. – Он посмеялся, словно прокашливаясь.

Тут уже забеспокоился и я, успев проанализировать новые обстоятельства и сделать вытекающие из них выводы:

– Не ошибись, Троф. Это может дорого обойтись всем нам. В память программы заложена информация о десяти перемещённых людях и коте. Значит, вернуться мы должны вместе. В противном случае последствия непредсказуемы. Оставшихся от нас элементарных частиц там гораздо больше.

– Нет причин для беспокойства, сынок. Мои частицы так и останутся свободными. Это доказало ваше первое с Лизой перемещение. А если они понадобятся для воссоздания твоего прежнего тела, я буду только рад. Лиза и без меня запустит Перемещатель. Счастливого пути.

Он пробежал пальцами по клавиатуре, и голограмма вокруг нас обрела реальность. Кузя вдруг вывернулся из рук сестры и, отчаянно мяукнув, распластался в длинном прыжке, мелькнув на мгновение в воздухе, и пропал за пределами круга. С нами в Перемещателе его уже не было.

– Минус два, – констатировал Пряников, когда подошвы ударили в пол внутри знакомой сферической комнаты. – Пряничку эта затея нравится всё меньше.

– Когда это Пряничку что-нибудь нравилось, м? – проворчал Мановицкий.

– Всегда. Просто я это тщательно скрываю.

– И зря, между прочим. Глядишь, повысил бы боевой дух товарищей, вместо того чтобы…

– Всем приготовиться, – вмешиваюсь в их перепалку. – Оружие сложить в пирамиды, костюмы на стойку.

Мне свой «костюм» не снять, поэтому я просто занял место рядом со стойкой и наблюдал, как разоблачаются спецназовцы с Лизой, оставаясь в одних комбинезонах. Сестра сразу пошла к терминалу.

– Готовы? – спросила, набрав команду, и посмотрела на меня.

Подождав, когда Пряников с Мановицким дадут отмашку, я кивнул и закрыл глаза в ожидании неминуемого падения в темноту…