Текст книги "Небытие. Ковен"

В круговерти брызг, как скала в бушующем море возвышался капитан Сломанный Клык. Лезвия его топоров косили головы пиратов с неотвратимостью мельничьих лопастей, а рвущиеся из глотки поношения духам и Подгорному могли лишить девственности армию послушниц Ордена Трёх Сестёр.

Рядом с Горагхом кровавую жатву снимал молот кентуриона Бордаха. Сын Степи улыбался, он вновь был в своей стихии. И, слава духам, ему противостояла честная сталь и вода…

А вода – это не огонь, от которого впадал в ужасающую слабость бывший участник битвы при Варрагоне.

Нападавшие давно снесли все щиты на палубе «Морского Коня» и помост между рядами вёсел был залит кровью, на которой тут и там поскальзывались сражающиеся. Луки были отброшены. В ход пошли мечи, кинжалы, щиты, палицы, топоры и секиры… Да что там! Зубы и когти. Команды двух галер, схлестнувшихся на палубе, напоминали многоголовое и многоголосое чудовище, пожиравшее самого себя. Ярость сражения превысила все возможные пределы.

Инфа выхватывала взглядом из толпы то посечённое во многих местах, лоснящееся от пота и крови тело капитана, то разъярённую и растрёпанную голову Бордаха, тут же вцепившуюся зубами в горло какого-то гоблина.

Новообращённая, кусая губы, с напряжением следила, как медленно по правому краю сражающейся толпы на палубе пробираются Зелерин с Джонгаром. Копьё погонщика фарангов всё время находилось в движении, отсекая попытки со всех сторон остановить Видящую Суть. Ведьма периодически замирала, и в это время какой-нибудь пират или даже несколько, встававшие на их пути, валились под ноги мешками. Вот они добрались до переброшенных сходней. Зелерин, закрыв глаза несколько мгновений вертела головой, затем уверенно двинулась к носовой надстройке вражеской галеры.

Но тут Инфа, наконец, увидела пиратского мага. Высокий русоволосый хуманс в свободной вышитой рубахе, кожаных штанах и высоких сапогах, соскочил с надстройки на одно из передних вёсел галеры. Ловко балансируя, он размахивал руками, в продолжении которых были заметны длинные извивающиеся плети, состоящие из водных струй. Одно единственное касание волшебной плетью головы ближайшего орка превратило её в лопнувший арбуз, мозги разлетелись, заляпав серой массой ближайших сражающихся. Маг весело захохотал и что-то прокричал. Из-за шума битвы было плохо слышно.

Русый хуманс шёл, словно танцуя, по веслу, с ювелирной точностью выводя из строя то одного, то другого члена команды «Морского Коня». Зелерин, заметив это, ринулась магу наперерез, перепрыгивая с весла на весло над волнами, что плескались между сцепившимися бортами галер. Джонгар нагонял Ведьму, гигантскими скачками, отмахиваясь копьём от стрел, пущенных в них с вражеского корабля. Инфа обернулась к Ардаре, которая, едва сдерживаясь, вцепилась в станину катапульты. Всё существо кандидатки рвалось вниз, в бой, на помощь наставнице и матросам.

– Глорг! – Инфа встряхнула гоблина за плечо, – сделай что-нибудь! Надо ударить по их галере!

– Слишком близко, шаранг. Наш корабль с ними сейчас одно целое. Загорится он, сгорим и мы.

– Ну а расцепить как-нибудь можно?

– Хм… можно попробовать: если кто-то заберётся на мачту и сбросит мне обвальный трос, я прикреплю к нему запасную якорную цепь. Потом надо будет затащить её наверх мачты. С нижнего конца я прицеплю твои чушки, шаранг, которыми ты тут баловалась по вечерам. Потом мы отпустим цепь с нашей площадки. Так сподручнее. Веса и силы маятника должно хватить, чтобы сбросить сходни, да и вёсла с тросами, что сцепляют галеры… Только вот что делать потом? Чтобы корабли разошлись нужно время… – гоблин смешно наморщил свой нос задумавшись.

Инфа обернулась посмотреть, что удалось наставнице и ужаснулась открывшейся в этот момент картине.

Джонгару удалось обогнать Зелерин, продолжая освобождать путь Ведьме. Погонщик, проявляя чудеса ловкости, проскользнул между вращающимися водными плетями. Маг отвлёкся на двух орков, пытавшихся достать его пилумами, вырванными из тел погибших пиратов. И Джонгару наверняка удался его отчаянный план, если бы он не так спешил.

Поверхность сходней, скользкая от крови и внутренностей погибших, всего на мгновение подвернулась под подошвы его сапог и погонщику пришлось взмахнуть руками в самый ответственный момент, чтобы не упасть. Жало копья лишь скользнуло по бедру и правому боку русоволосого хуманса, пробороздив тут же налившуюся кровью царапину…

Маг вскрикнул, гневно искривив рот. Руки-плети его метнулись навстречу шарангу, сливаясь в пляске водного веретена. Страшно закричала Зелерин, простирая руки в спину Джонгару, будто пытаясь защитить его от опасности. Глаза погонщика, обернувшегося к Ведьме, были растеряны. В них едва мелькнуло сожаление, как прямо в грудь шаранга ударило сплетение водных струй, разрывая его тело на части и забрызгивая кровью преданного спутника лицо и грудь Зелерин. Сила водного заклинания была такова, что плети, пройдя сквозь Джонгара и потеряв большую часть своей убойной силы, всё же толкнули тело Ведьмы, отбрасывая его на навес над кормой «Морского Коня», погружая наставницу в беспамятство.

Гробовое молчание на несколько ударов сердца завладело Ардарой и Инфой. Шаранги не бледнеют, но стоявший рядом гоблин отшатнулся от кандидаток Ковена, вокруг которых сам воздух готов был вспыхнуть. Инфа, сузив глаза, повернулась к Ардаре:

– Ты полезешь на мачту, как предложил Глорг, и затащишь туда цепь!

– Но большая часть пиратов останется на «Морском Коне»… и почему именно я должна лезть на мачту?

– Дурацкий вопрос. Кто здесь бессмертная, Ардара? Мага мы сможем достать только на их галере. Он поэтому и не спускается на нашу палубу, потому что орки прищучат его здесь рано или поздно. А без мага Вольные добытчики потеряют своё главное преимущество!

– Глорг! А твоя катапульта сможет меня добросить до их палубы? – Инфа повернулась к ошарашенному гоблину.

– Сумасшедшая девка… Снаряды весят немногим меньше. Но тебя же размажет в фарш?

– Это неважно… Я тяжелее, значит, траектория будет короткой и катапульта должна справиться…

– Может порваться один из тросов…треснуть рычаг… – седой гоблин растерянно развёл руками.

– Будем надеяться на лучшее, Глорг! Ты помоги Ардаре развести галеры, а фейерверк я обеспечу…

– Инфа, ты с ума сошла! Зелерин говорила ни в коем случае не использовать дар! – Ардара стояла перед новообращённой, которая лихорадочно сдирала с себя части доспеха, чтобы уменьшить вес, а гоблин звенел разматываемой цепью.

– И где теперь наставница? Валяется без памяти, умытая кровью Джонгара? Не тяни время, Кхароз. Лучше покорми свои кинжалы кровью пиратов. До мачты недалеко, я в тебя верю! – Инфа хлопнула по плечу раздираемую противоречиями Ардару.

Будущая Огненная Ведьма добралась до мачты довольно быстро. Лишь в двух местах ей пришлось пустить в ход кинжалы. Но ярость, скорбь и чёткая цель превратили девушку в неотвратимое орудие для убийства. Те, кто успевал встретиться с ней взглядом, старались отскочить с пути шаранг, а кто не успевал, больше ничего уже в этом мире не увидит…

Когда цепь по канату, сброшенному Ардарой с мачты, стала неотвратимо уползать вверх, Инфа заняла место, присев на чашу катапульты и обхватив согнутые в коленях ноги руками. Гоблин носился вокруг, ругаясь вполголоса на больную на всю голову Ведьму. Но глаза Глорга всё же то и дело любопытно поблескивали. Дождавшись кивка новообращённой, гоблин столкнул с парапета площадки связку чугунных чушек, прочно прикреплённую к нижнему концу цепи. И сокрушительный маятник, набирая скорость, рванулся между сцепившимися кораблями. Ардара, сидевшая на поперечной перекладине мачты, замерла в ожидании.

За лязгом и грохотом битвы никто и не заметил, как великолепно сработала задумка старого бомбардира «Морского Коня». Вёсла и сходни ломались, словно соломинки, снося корабельные бортовые надстройки. Канаты с кошками цепь даже не заметила, срывая их с креплений или просто унося с частями борта вражеской галеры. Гигантский маятник качнулся, разделяя сросшиеся в море корабли. Казалось, что цепи этого показалось мало: на мгновение замерев в крайней точке, связка чушек понеслась в обратную сторону.

Инфа боялась, что разделить галеры будет недостаточно, но провидение было на стороне гостьи Небытия и небольшое утреннее волнение на Срединном море сыграло на руку новообращённой.

Корабли сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее стали отдаляться бортами. Вольные добытчики, оставшиеся на своей галере, заметили это и стали улюлюкать, кричать и свистеть, привлекая внимание своих собратьев. Но куда там… Шум и гвалт стояли такие, что сражающиеся не заметили даже цепь, врезавшуюся со своим привеском в задние ряды сражающихся.

– Пора, – коротко кивнула Инфа взмыленному гоблину, – погоди, Глорг, нагнись поближе! На удачу! – курсант чмокнула в зелёную лысину изумлённо распахнувшего глаза бомбардира.

Тренировочная катапульта никогда не нравилась курсанту Марковой. Но требования устава космодесанта были неумолимы. Ощущения, испытанные Инфой в ложементе тренажёра, вспомнились с пронзительной ясностью… Но то, что испытала девушка сейчас, не входило ни в какое сравнение.

Как не старалась она сгруппироваться, рывок оказался настолько резок, что она чуть не вывихнула коленные и локтевые суставы. Мир завертелся перед глазами, кровь с силой прилила к лицу и Инфе показалось, что она брызнула сквозь щёлочки между веками. Боль, прострелившая позвоночник на старте, была короткой и терпимой. Время растянулось, новообращённая не стала дожидаться удара о палубу пиратской галеры. Мгновенного усилия хватило, чтобы скользнуть в Астрал и дать разгореться в ладонях небольшой сфере яркого синего пламени.

И всё же падение вышло неожиданным и болезненным, Инфа стукнулась спиной о доски кормового настила, проломив его и изранив кожу острыми краями. Чувствуя сильную боль в спине и ногах, превозмогая попытки сознания покинуть отчаянное тело новообращённой, девушка отпустила грозную, рвущуюся из самой души силу всепоглощающего звёздного пламени…

Глава восемнадцатая. Uruz

Три недели, что пришлось прожить в Долине Справедливости Тёмной Королеве, прошли без существенно значимых событий. Альву впервые за её бурную жизнь посетила скука.

Постоянная спешка и приключения последних месяцев не давали возможности толком познакомиться с миром Небытия, который грозил стать домом на целую вечность, отпущенную Лоос. Беспокойство о судьбе Гергудрун отошло на второй план, хотя она и продолжала ежедневно посещать Канцелярию Ковена.

Превор с пониманием и профессиональным терпением уделял внимание назойливой гостье, в очередной раз уверяя Лоос в полном благополучии мастрессы Гудрун и справедливости расследования Цензорами. На вопрос, когда же её вызовут, наконец, в качестве свидетеля, Превор сделал значительное лицо и меланхолично пробормотал: «Всему своё время, мастресс… Наслаждайтесь отдыхом, посетите наш рынок. Каждый вечер прекрасные представления на площади. Рекомендую…»

Три дня назад, Богиня столкнулась, выходя из Канцелярии, с той самой наставницей Керен, спешащей в окружении Адептов в чёрных глухих одеяниях. Стремление альвы приблизиться и заговорить насторожила спутниц Ведьмы, и они попытались встать на пути у Богини. Но Керен властным взмахом руки остановила Цензоров Ковена:

– Лоос, если не ошибаюсь? – холодно обратилась она к Богине.

– Не ошибаешься, – взглядом, которым ответила Тёмная Королева, можно было заморозить маленькое озеро.

– Не ходи больше в канцелярию. Бессмысленно. Через десять дней пребывает Верховная. Преступления Кодекса Гергудрун без неё разбирать не будем. Вот тогда ты и понадобишься… Уж очень Совету хочется знать, откуда взялась у Тёмных альвов магесса… – и, не дожидаясь ответа от Лоос, скрылась со своими клевретами в кабинете Превора.

Тёмная криво улыбнулась вслед и пробормотала: «Десять так десять, Ведьмы… Они ещё будут учить меня терпению…»

Вынужденное ожидание Королева тратила в основном на блуждания по рынку и лавочкам Долины Справедливости. Здесь можно было увидеть товары со всего света. Цены кусались, в особенности на магические вещи-артефакты, экзотическую одежду и ездовых животных из дальних уголков Небытия.

Как-то у кобольдов в ювелирной лавке Лоос попалось колье из живых, поющих красивую мелодию камней, напомнившее её собственное Ожерелье Презрения из родного мира. Поинтересовавшись ценой, она убедилась, что их заработка из баронства не хватило бы и на застёжку от этого прекрасного произведения искусства. Намёк на дальнее родство альвов с кобольдами не привёл к отступлению в цене. Даже подержать эту прелесть не дали, жадюги лупоглазые. Не говоря о том, чтобы примерить.

Тем не менее Лоос обновила, а, точнее, создала свой гардероб, пополнив его практичными и добротными вещами. Удобными не только для путешествий, но и для того, чтобы скрыть пристальное внимание к её живому доспеху. Богиня не раз ловила задумчивые и жадные взгляды торговцев на своём нагруднике и наручах. А приобретать ненужную славу в этом месте в планы альвы в ближайшее время не входило.

Одна из рыночных улиц привела Лоос в невзрачный магазинчик, понравившийся ей с первого взгляда своей чистотой и аккуратностью, да наличием большого навеса с благодатной тенью. Полуденное солнце в эти дни жарило немилосердно.

Хозяин, Светлый альв, был поначалу подчёркнуто холоден с гостьей, но учтиво показал все свои товары, комментируя их особенности и преимущества. Рассмотрев ассортимент, Лоос быстро догадалась о причине малой посещаемости стоящей на отшибе лавочки.

Товар у альва был знатный. Штучный! И не на всякий карман. Светлый торговал только луками и сопутствующими принадлежностями. Выросшая среди народа, для которого лук и всё связанное с ним, – не простое оружие, а часть души.

По преданию, Великий Альв явился на Землю, не имея при себе ни одежды, ни вещей. И первое, что он сделал, был лук, вырезанный из ветви дерева, росшего на берегу реки. Тетиву он сплёл из волос гривы своего крылатого коня. В те стародавние времена деревья не отличались друг от друга и не имели разных названий. Бог попросил прощения за оторванную ветвь, залечив рану, и наделил пострадавшее дерево способностью дарить силу и защиту всем, кто найдёт под его кроной приют. Так появился первый мелорн…

Тёмная почувствовала странную тоску, ей захотелось вернуться туда, в зелёные долины сурового Джордана, где маленькая беззаботная альва бегала со своим первым луком, с хохотом сбивая с одуванчиков их пушистые головки.

Едва зайдя под широкий навес, Лоос прикипела взглядом к содержимому небольшой витрины, где, красуясь идеальными линиями, застыли в строю несколько очень интересных экземпляров.

Альв, заметив реакцию возможной покупательницы, оживился, взял один из луков, на вид простой, тисового дерева, но выполненный столь искусно и со знанием дела, что сердце Тёмной Королевы невольно забилось. Погладив древко, Лоос почувствовала незаметные вкрапления пластинок из материала, очень напоминавшего рог единорога. Поначалу нахмурившись, она всё же отбросила мысль о возможном кощунстве местных альвов, решившихся охотиться на Стражей Леса.

Она и не заметила, как втянулась в увлечённый спор с хозяином, живо возражая и доказывая Светлому преимущества тех или иных деталей. Под навесом завязалась беседа настоящих знатоков. Музыкой в споре вспыхивали слова тайного для непосвящённых языка: «переклей», «составка», «стрелище», «плечо», «база», «хват», «курв», «перехват», «прикладка»…

За разговором Лоос и не заметила, как время приблизилось к вечеру. Покупатели не спешили радовать посещениями магазинчик мастера Труинна в этот день. Этим именем Светлый представился Богине, ознаменовав скупой улыбкой и коротким поклоном признание в ней родственной души:

– Мастресса, я давно не получал такого удовольствия от разговора. Вы подарили старику чудесный день, альва, – Светлый ещё раз поклонился, сдержанно улыбнувшись.

– Не стоит благодарности, мастер. Я скучаю в ожидании очень важного решения Совета Ковена, провожу время в безделье и праздном посещении рыночных прилавков, ища развлечений в изучении редкостей…

– Хм, вы впервые в Долине?

– Нетрудно догадаться, мастер.

– Простите за бестактность… но общий интерес тронул меня до глубины души. Могу ли я узнать, с дорной какого Дома свела извилистая судьба торговца? – альва заметила, как порозовели от смущения кончики ушей торговца.

– Дорной?

– Ну да…ммм…я так понял, – Светлый плавным движением руки указал на едва видневшийся из-под плаща доспех Богини, – вы жрица Тёмного Дома…

– Жрица… а вы догадливы, мастер Труинн, – Королева изобразила радушную улыбку, – я – Лоос, из Дома… Эрелинн, мой князь Гордианн, – вовремя вспомнила альва.

– О! Достойный Дом и благородная кровь! И славное имя! Кажется, оно принадлежит одной из Богинь Тёмных? – в этот раз поклон торговца был ещё более глубоким.

– Да, я здесь как раз по поручению князя… – попыталась на всякий случай отсечь лишние расспросы Лоос.

– Великий Альв! Это так печально… я знаю, что такое жить далеко от родового мелорна, – Светлый тяжело вздохнул.

– И тем не менее мастер вы заняты достойнейшим ремеслом. Ваш товар великолепен! Всё, что до сегодняшнего дня я встречала на местном рынке, не идёт ни в какое сравнение…

– Жалкие поделки ремесленников… Хм, вы льстите мне, дорна… – глаза альва яростно заблестели и румянец охватил не только его острые ушные раковины, но и щёки, – а знаете, что? Покажу-ка я гордость моей коллекции! Он, конечно, не продаётся, память от предков, но вы оцените… – Светлый на некоторое время скрылся за прилавком.

Заинтригованная, Лоос осталась, коротая ожидание за рассматриванием на полках различных видов наконечников для стрел, колец, перчаток и наручей.

Спустя довольно продолжительное время Светлый вернулся, баюкая в руках длинный свёрток из зелёного шёлка. Бережно наклонившись над прилавком, он пальцами развернул материю, аккуратно отгибая углы дрожащими руками.

Перед Тёмной Королевой лежал небольшой клееный лук без тетивы. Древесина густого медового оттенка напоминала рисунком сплетённые из травы пряди венков, что так любили одевать своим возлюбленным молодые альвы на весеннем празднике солнца. Лоос посмотрела на Труинна и Светлый кивнул, приглашая её коснуться древка.

Едва Богиня взяла лук в свои ладони, как немедленно окунулась в его грозную ауру. В Астрале древко сияло ослепительным багровым светом. Тёмная непроизвольно прикрыла правой ладонью глаза, продолжая держать лук на вытянутой левой руке.

– Вы почувствовали, дорна… – благоговейно прошептал Светлый.

– Понимаете, что… это? – Богиня Лоос аккуратно вернула лук на шёлк, пристально глядя в глаза Светлому.

– Конечно, дорна. Мой дед передал мне его в день совершеннолетия. По преданию… древка касалась рука самого Великого Альва…

– Даже если это и правда, Труинн! Не слишком ли вы опрометчивы?

– В стенах своей лавки мне ничего не грозит. А пожелавшему прикоснуться к этому луку без моего согласия я не позавидую.

– Божественный дар… можете гордиться оказанной Отцом Всех Богов честью, мастер.

– Откуда… – альв побледнел, – мастресс Лоос, кто вы?! – Светлого, как подменили. Одним движением он столкнул свёрток с прилавка внутрь магазина, а сам с каменным лицом встал, загораживая свой товар спиной.

– Успокойтесь, мастер. Не нужно мне это сокровище. Просто я хорошо могу определять божественные дары. Так уж случилось… И вам ли мне объяснять, что это мужской лук?

– Вы необычная, дорна, – Светлый облегчённо выдохнул, видя спокойно стоящую перед ним Лоос, – и всё же я не совсем понимаю…

– Я же сказала, Труинн, скука, всё от неё…

– Хм, а если вам… поупражняться? В Долине за «Гномьим приютом» прекрасное стрельбище! – расцвёл от идеи Светлый. Ему побыстрее хотелось спровадить странную и, чего греха таить, пугающую гостью.

– Пострелять? Хм, мысль не лишена привлекательности. Есть серьёзная проблема, мастер. На один из ваших достойных луков я золота наскребу, да только после таких трат жить и питаться буду уже на улице.

– Великий Альв! Да разве это проблема? Я дам вам любой из луков с этой витрины в аренду всего за несколько золотых и… слово дорны Дома Эрелинн, – мастер был сама предупредительность.

– А стрелы? – Тёмная решила ковать железо, пока горячо.

– Два колчана тренировочных, – отрезал мастер мрачнея.

– Великолепно! Сколько я должна? – Лоос трудно было скрыть нетерпение. Долой скуку!

– Десять золотых, – тон торговца не предполагал возражений.

Лоос мысленно махнула рукой. Острое желание развеяться отвратило её от дальнейшего торга. Выходя из лавки и шагая к одной из самых знаменитых таверн, «Гномьему приюту», славящейся как своей кухней, так и разнообразным весёлым контингентом клиентов, Лоос впервые за последние недели ощутила небывалый подъём настроения. Альва сразу оценила эту таверну за нескучные вечера, ибо есть в своём домике, пялясь на четыре стены, пусть и великолепно приготовленные блюда, ей перестало нравиться уже на третий день одиночества.

Гном Тардул, хозяин «Гномьего приюта», давно изучивший вкусы незнакомой и щедрой альвы. И, поскольку время ужина уже наступило, при появлении Лоос в дверях, радушно улыбнулся Богине, сделав знак одной из разносчиц накрыть свободный столик поближе к окну с видом на Долину. Таверна была построена у той части рынка, что располагалась на небольшом холме. Поэтому из её окон был хорошо виден как сам стихийно разросшийся посёлок, так и большая часть Долины Справедливости.

Тардул, продолжая улыбаться, вышел навстречу Лоос. Этот гном расположил альву к себе с первых минут знакомства. Хозяину таверны удавалось всегда выглядеть опрятным. Чистая рубаха и передник, аккуратно расчёсанная борода, подстриженные ногти! Богиня подозревала, что этот гном держит в каморке за прилавком всегда готовую чистую смену одежды. И, о Великий Альв! От Тардула умопомрачительно пахло свежей выпечкой. Всегда! Приятно удивлённая в первый день видом хозяина «Гномьего приюта», Лоос стала у него столоваться и серьёзно подумывала переехать из домика в одну из комнат на втором этаже таверны. Останавливало только беспокойство о том, что её будут искать Цензоры, когда понадобиться свидетель по делу Гудрун.

– Мастресс Лоос! Как я рад! Вы сегодня раньше обычного. Это очень хорошо! Со вчерашнего дня начался большой наплыв посетителей. Прибыли северными вратами два каравана и три южными. Так много новых постояльцев! – всё же, один недостаток у гнома был. Болтливость. Лоос мысленно скривилась, но улыбнулась заботливому владельцу таверны:

– Я тоже рада, мастер. Торговец Труинн подсказал, что у вас рядом где-то есть стрельбище. Хотела поупражнялась с луком…

– Хо-хо! Стрельбище!? Да у меня лучший полигон в округе: мишени и движущиеся макеты, навесы, столы и даже мастерская! И не какие-нибудь дорогущие магические, а великолепно слаженные механические, клянусь бородой Подгорного! Мой дядя, да будет светло и тепло ему за Гранью, не зря слыл мастером золотые руки. Вы получите истинное удовольствие, мастресс!

– Отлично! И я могу им воспользоваться прямо сейчас?

– Конечно, конечно, мастресс. Лично вас провожу! Только… вы ведь не будете иметь ничего против компании?

– Компании? Вашей?

– А? Нет-нет! Конечно, нет. Великому искусству стрельбы из лука я недостаточно уделял внимания, как не настаивал отец. Гному, знаете ли, надо что попроще. Дубина, молот, лопата, скалка, наконец. Я к тому, магесса, что на стрельбище уже тренируется одна из моих гостей. Хуманка, что прибыла с караваном из северного портала. Вы ведь не будете против её компании? Дама она приличная, прибыла со спутником… Вот он мне не нравится. Ругатель знатный… Но ведь его там не будет?

– Я поняла, мастер Тардул и не против компании с вашей хуманкой.

– Замечательно, мастресс! Тогда прошу пройти в заднюю дверь, вот туда, за стоечку, тут будет поближе. Не споткнитесь, мастресс, порожек высокий…

Хозяина таверны пришлось ещё какое-то время потерпеть на стрельбище, пока он показывал, как пользоваться рычагами, взводящими пружины макетов целей, и где находится ворот, вращая который можно приблизить или отдалить круглые мишени.

Хуманка, выбравшая место на дальнем правом краю стрельбища, никак не отреагировала на приход гнома и альвы. Она продолжала с размеренностью мельничного колеса посылать в мишень одну стрелу за другой. И как отметила Лоос, с отменной точностью.

Когда Тардул, от которого у альвы уже начинала болеть голова, оставил её, колчан хуманки успел опустеть, и она стала вращать скрипящую ручку ворота, притягивая мишень, плетённую из соломы, чтобы извлечь стрелы. Закончив вынимать засевшие наконечники, она сняла тетиву с лука, положила его на один из грубых дубовых столов и зашагала в сторону Тёмной альвы.

Крепкая молодая женщина тридцати лет, небольшого роста с сильными и красивыми руками, пронзительным взглядом голубых глаз. Волосы цвета спелой пшеницы, собранные во множество тонких косичек, сплетались в богатый тяжёлый хвост, перевязанный кожаными ремешками и спускавшийся ниже талии. Лоос отметила, что часть прядей была прокрашена тёмно-синей краской. Волевое лицо с крупными чертами и прямым носом, открытый лоб…

И живой интерес в пристальном взгляде, под которым альва невольно подтянулась, гордо выпрямив спину.

– Тёмная эльфа? – в голосе женщины послышался детский восторг.

– Правильно говорить, альва, хуманка, – поправила её Лоос.

– Да ладно? Я ещё не встречала Тёмных…эээ…альвок. Тоже пострелять? – женщина с интересом уставилась на принесённый Богиней лук, – зачётный арч! Потягаемся?

Лоос хотела поначалу отказать беспардонной хуманке. Но любопытство пересилило гордость. Чем-то импонировала ей эта непосредственная лучница, рождая смутные воспоминания о давно забытом.

Эта странная манера говорить и держаться… Прямой взгляд с озорным вызовом и эти мудрые глаза, полные застарелой скорби, на молодом лице. Ничто так не будоражило любопытства Лоос, как не чужая тайна.

– Предлагаешь соревнование, хуманка?

– А ты уже забздела, альва?

– Хм. При одном условии. Говорить со мной вежливо. Я ведь не давала повода грубить?

– Идёт, альва. Аристократка, значит… Как поступим?

– Ну, лук, с которым я пришла, ещё ни разу не опробовала… Три пристрелочных мне позволишь? Ведь у тебя родное оружие, я заметила. Пока Тардул болтал, успела оценить, как лихо с ним обращаешься.

– Да, хоть десять! Задрало мне уже торчать в таверне без дела, завою скоро от тоски… а тут такой сюрприз. Ни за что не упущу!

Они переместились к правому краю стрельбища, где на столе остался лежать лук хуманки. Лоос повесила колчаны на один из вкопанных рядом столбов, снарядила тисовый лук тетивой.

– Позволь? – она подошла к столу, на котором покоился лук хуманки. Странное белесое древко, будто целиком выточенное из кости какого-то животного. Богиня прищурилась и на мгновение нырнула взглядом в Астрал. В серой дымке на месте костяного лука свились шевелящимся веретеном живые стебли побегов зачарованной ивы. Альва успела рассмотреть вкрапления по всему древку мелких канальцев, пронзающих тело лука во разных направлениях. По ним, сияя и вспыхивая маленькими искорками, струился поток чистейшей маны…

– Чего кривишься, альва? Завидуешь? – хуманка вызывающе упёрлась кулачком правой руки в бедро, – возьми его, потрогай. Он не кусается.

Лоос аккуратно взяла древко странного лука за середину. Перевела его в вертикальное положение и медленно провела правой рукой по всей длине. Оружие вспыхнуло на мгновение золотистым сиянием, которое быстро померкло, стекая к земле и срываясь тяжёлыми каплями, бесследно уходя в почву. В вечернем воздухе повисла длинная жалобная нота. Богиня положила лук обратно на столешницу:

– Прекрасное оружие, хуманка. И достойное имя. Лук Утренней Звезды…

– Откуда ты узнала? – женщина быстро справилась с удивлением.

– Он мне сам сказал. Ты нравишься ему, синеволосая. Это оружие Светлых альвов, взятое в бою. Бывшие хозяева давно мертвы. Но частички их душ вплетены в костяное древко. Ты владеешь настоящим сокровищем, хуманка… – вздохнула Лоос.

– Да ладно. Твой не хуже, с чего начнём? А то скоро стемнеет.

– Если надеешься выиграть за счёт особых способностей Утренней Звезды, синеволосая. То я тебя разочарую. Лук будет сражаться честно. Умение против умения.

– Эээ… почему? – хуманка не смогла скрыть растерянности.

– Я попросила. Ну, ещё хочешь соревноваться?

– Безусловно! – интерес хуманки вспыхнул с новой силой, – предлагаю так: твои пристрелочные, потом начинаем по пять выстрелов, сначала на сто локтей, следующая пятёрка – сто пятьдесят локтей, далее – двести. Остановимся на пятистах.

– Почему остановимся? – Лоос приподняла левую бровь, улыбаясь в лицо распалившейся хуманке.

– Стрельбище пятьсот пятьдесят локтей. Дальше некуда. Вот так. Ты мне лучше скажи, что ставишь, альва?

– Хм. Давай сразимся за ужин в «Гномьем приюте»?

– С вином! Идёт? – уточнила хуманка.

– Идёт! – ударила по вскинутой хуманкой ладони Тёмная Королева.

* * *

В сгущающихся сумерках продолжали слышаться хлопки тетивы и шелест уходящих в полумрак стрел. Поединок давно дошёл до пятисотлоктевой дистанции и лучницы продолжали сосредоточенно пускать стрелы в едва видимые мишени. Попадание в центр окрашенного белым фосфором пятачка, величиной с голову разумного, сопровождалось трелью хитро подвешенных под навесом колокольчиков.

Спор упрямых лучниц дошёл до этапа первого промаха по договорённости.

Лоос всё больше проникалась симпатией к упорной хуманке. Тёмная прекрасно видела по положению тела и движениям рук, что у девушки немилосердно болит спина. Различавшая мишень гораздо лучше синеволосой, Лоос прекрасно осознавала все свои преимущества. Умения хуманки вызывали уважение и сочувствие в душе альвы, потому что до промаха синеволосой оставались считаные выстрелы. Уж в чём, в чём, а в этом Лоос научили разбираться ещё в детстве.

Мысленно попросив прощения у Великого Альва, Тёмная на очередном выстреле отвела прицел на полпальца влево и отпустила тетиву. Молчание колокольчиков длилось недолго:

– Ура! Моя взяла! – хуманка не стала заметно дрожащими руками снимать тетиву с лука сразу, – всё! Идём отмечать, альва. Да и мой благоверный заждался меня… – кипучая натура синеволосой продолжала забавлять Лоос. Прислушавшись к себе, Богиня с удивлением поняла, что не испытывает досады из-за проигрыша и не против продолжить знакомство с забавной лучницей.

В помещении таверны не то, что яблоку негде было упасть. Пожалуй, что и ножен меча просунуть некуда бы не удалось. Как не старайся. Дополнительные столы, поставленные рачительным Тардулом, не позволяли разносчицам добираться до отдалённых уголков зала. И блюда с полными кружками бесхитростно передавались по рукам через головы ужинающих.