Текст книги "Аргентина. Локи"

– Пирсон нашел две кандидатуры. Так и сказал: «кандидатуры». Уж не знаю, зачем это тебе нужно…

Она заставила себя улыбнуться. Через силу, едва сумев сдвинуть губы.

– Мы же с тобой шпионы, тетя! Не забыла? Без агентуры никакая работа невозможна. Тебе спасибо, а я… Полежу, сегодня вечером еще одна встреча. Устала…

Лекарство она выпила, платье все-таки сумела снять, а на туфли сил не хватило. Так и упала ничком.

Все…

Пэл закрыла глаза, и вдруг поняла, что ее уже нет, и ничего вокруг тоже нет, все исчезло, растворилось, сгинуло. Совсем рядом – бездна, крутой гладкий склон, она скользит, падает… Нет, взлетает, взлетает! Низкий рев двигателей, черная тьма в иллюминаторе, острый огонь далеких звезд. Космос!

Монсальват.

* * *

– Вы должны были получить телеграмму от моего мужа…

– Конечно! Конечно, леди Палладия! Получил два часа назад.

Атташе – сама любезность. И хорош! Огромные рыжие усы, безупречно выглаженный мундир, орденские колодки в ряд. Джентльмен чистых кровей! На зеленом сукне столешницы – медная снарядная гильза вместо пепельницы, по стенам в два ряда – фотографии в деревянных рамках. Африка, саванна, слоны и конечно сам атташе с охотничьим ружьем наперевес. Дальше Индия, Тадж-Махал, и тоже атташе в тропическом шлеме, однако еще безусый.

– Мы с отцом вашего супруга давние знакомые, вместе служили в Кандагаре. Поверьте, все, что в моих силах…

Пэл взглянула с интересом. Интересно, какой просьбы он ждет? Помочь приобрести билет в ложу Grand Opéra? Пожилой полковник едва ли столь наивен, как хочет показаться.

Достала из сумочки конверт, чистый, без адреса.

– Это нужно передать в Министерство авиации. Срочно и не по обычным каналам.

Полковник невозмутимо кивнул.

– Через час отправлю, будьте благонадежны. Но если возможно, расскажите мне суть дела. Министерство большое, письмо должно попасть к правильному человеку.

Пэл кивнула.

– Охотно. Нужен военный аэродром. Не на побережье и не вблизи крупных городов. Срок назвать не могу, вероятно, на несколько лет. И желательно ремонтная база.

Рыжие усы еле заметно дрогнули.

– Нетрудно. Многие аэродромы с времен Великой войны не используются, привести такой в порядок можно за несколько суток.

Атташе в задумчивости пробежался пальцами по зеленому сукну.

– Да хотя бы… Лейкенхит! Это в графстве Суффолк, его забросили еще в 1918-м. А ремонтников можно доставить из Милденхолла, тоже аэродром, но действующий, совсем неподалеку… Вы туда собираетесь сажать что-то большое?

Пэл улыбнулась.

– Очень.

– Подойдет. Если соответствующие инстанции не станут возражать, можете держать там хоть бомбардировочный полк.

«Соответствующие инстанции» взял на себя дядя Винни. Телеграмму в Чартуэлл Пэл отправила прямо из отеля.

– Леди Палладия! – атташе на миг замялся. – А вы можете гарантировать, что это большое не взорвется?

– Не могу, – честно ответила она. – Может и взорваться.

Полковник распушил рыжие усы.

– Оч-чень хотелось бы взглянуть!

4

– Раз-два! Раз-два! Лево-о-ой!

Сапоги уже не шлепали по сырому асфальту – гремели. Идеально ровные «коробки» чеканили шаг. Бодро, весело, с огоньком! Хорошо глядеть, как солдат идеть!..

 
Полночный час, Аргонский лес,
Сапер с ружьем наперевес.
А в небе звездочка сквозь тьму
Привет послала с родины ему.
 

На плац выгнали всех, даже больных, хромых и увечных. Не время хворать, саперы! Шире плечи, крепче шаг. И песню, дружно, единых выдохом, в две сотни луженых глоток!..

 
Нам враг грозит; бой не затих.
Мы, немцы, не боимся их,
И как бы ни был враг силен,
Сломить не сможет нас сегодня он.
 

– Раз-два! Раз-два! Равнение напра-а-аво!

Высокого гостя Лонжа так и не разглядел, только фуражку. Генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг, министр имперской обороны. Для Горгау – высокая честь, последний раз военный министр наведался сюда еще при жизни великого Клаузевица. Жаль, повод не из веселых. Была крепость – и не будет. Но саперы духом крепки. Не беда, если надо новую построят, еще краше.

– Раз-два!..

Последние два дня промелькнули, словно в чаду. Господин комендант лично гонял роты по плацу, голос надрывая. Скальпель хотел еще раз заглянуть в подземелье, план сверить, так не отпустили. В строй, в строй, герр обер-лейтенант! Раз-два!..

Одно хорошо – сегодня все и кончится. Министр заехал всего на полдня, даже на обед решив не задерживаться. Иное дело свита, из Берлина прибыли несколько офицеров-химиков и генерал-артиллерист. Им-то и придется заглянуть в Ад. Перед самым парадом пробежал слушок, что вопрос с вывозом снарядов все-таки решили. Моряки пожертвовали старой, военных еще времен, самоходной баржой, туда их и определят с последующим затоплением. Запрещено? Конечно, запрещено, но если не в пределах территориальных вод, где-нибудь в самом центре Северного моря, да еще ночью… Так ли это, никто не знал, но вид у коменданта был весьма бодрый.

Утром, перед завтраком, наскоро собрали руководящую группу, и «черных», и «красных». Один вопрос на повестке: что делать, если все-таки заставят грузить? Подсчитали силы, прикинули настроение, руками развели. Не поднять массы! Откажется много если четверть, но этих легко обезоружить и по карцерам раскидать.

Кто-то предложил бежать, но такое и обсуждать не стали. Как? Через ворота на танке, который камрад Лонжа никак не починит? И куда? До первого военного поста?

С тем и разошлись, ничего не решив.

Дезертир Запал, все-таки фельдфебель, обещал доставить новости прямиком из штаба. Только что с теми новостями делать? Листовку написать? Так завтра же в приказе объявят.

– Раз-два! Лево-о-ой!

 
Аргонский лес, Аргонский лес,
Могилами покрыт ты весь.
Земля холодная твоя,
Солдатской кровью ты обагрена.
 

* * *

– Р-равняйсь! Смир-р-рно!.. Господин гауптман! Отделение по вашему приказанию…

Шинель дорого сукна, сапоги зеркального блеска. Штабной… Из молодых, но породистый, взглядом к полу припечатывает. В руках перчатки, подмышкой – стек.

– Вольно! И как вам тут живется, саперы?

Парадом не обошлось. Министр отбыл, но свита осталась и занялась делами. Химики с артиллеристом ушли в подземелье, а прочие – службу проверять. Этого, молодого, занесло в казармы второй роты. Первому отделению повезло, второму нет. Прицепился, словно репей.

– Шкафы к осмотру!

Фотографию на дверцу Лонжа так и не нацепил, чем, возможно, и удивил гостя, заставив задержаться. Стек скользнул по комплекту формы.

– А-а-а… Ровнее бы надо! Ровнее!.. Гефрайтер?

– Гефрайтер Пауль Рихтер, герр гауптман!

Тонкие брови вздернулись вверх.

– Рихтер? А-а-а… Вы, кажется, из группы химиков?

Пожевал яркими губами, взглядом смерил.

– Через час… А-а-а… Да, через час ко мне, в штабной корпус. И мундирчик, мундирчик… А-а-а… Утюжком пройдитесь, ясно?

Что ж тут неясного?

– Влип ты, Рихтер, – констатировал носатый сосед. Лонжа развел руками.

Влип!

* * *

Штабной устроился в кабинете, соседнем с тем, что занимал Домучик. Прежде чем постучать, Лонжа вспомнил, что бывшего нарядчика он давно уже не видел. По делам уехал или прячется?

– Разрешите?

– А-а-а… Дверь закройте, гефрайтер. Плотнее, плотнее!

Подождал, вновь смерил взглядом.

– Почему не рапортуете… А-а-а… Гефрайтер?

Лонжа еле сдержался, чтобы не ответить как на духу. Вот ведь делать людям нечего!

– Господин гауптман! Гефрайтер Рихтер по вашему приказанию…

– Отставить!

Офицер внезапно улыбнулся.

– Нет, камрад, это я по вашему приказанию прибыл. Харальд Пейпер просил напомнить, что в Париже вы пили мокачино. У вас хороший вкус, камрад!

Посерьезнев, щелкнул стеком по носку сапога.

– Времени в обрез, а обсудить требуется многое… Садитесь, камрад! Если войдут, скажу, что вы составляете объяснительную по поводу беспорядка в казарме. Кстати, подмести бы там действительно не мешало.

* * *

– Штаб Германского сопротивления разделяет ваши опасения, камрад, по поводу намечающейся провокации. Гиммлеру нужен новый поджог Рейхстага, чтобы укрепить свои позиции возле фюрера. Взрыв в Горгау – лишь один из возможных вариантов. Все, что можно, мы делаем, даже в случае массовых арестов основные кадры подполье сохранит.

– Готовится удар по самому Германскому сопротивлению, чтобы не допустить создания Национального комитета и объединения всех антифашистских сил. Какой именно, не знаю, но самое для Гиммлера беспроигрышное – обвинение в предательстве. Напомните камраду Пейперу про операцию «Трест» в советской России.

– Харальд Пейпер помнит о «Тресте». Но ваши дела, камрад Рихтер, не менее важны. Именно благодаря вам удалось создать союз основных нелегальных партий Рейха. Вы нужны на свободе! Поэтому штаб считает, что ваше дальнейшее пребывание в Горгау излишне.

* * *

Дядюшка Гюнтер был безутешен. Плакать, конечно, не плакал (сапер!), но вид имел совершенно несчастный. Иные механики, не слишком ветерана любившие, тем не менее посматривали с сочувствием.

Увидев Лонжу, дядюшка махнул мозолистой, с въевшимися пятнами масла, ладонью, вздохнул безнадежно…

В гараж Лонжу занесло не просто так. Проверки в крепости продолжались, среди машин было куда безопаснее, чем среди людей. Сюда начальство тоже заглянуло, но очень ненадолго. Последствия, правда, имелись.

– Конец старине Фостеру! – негромко прокомментировал кто-то из сослуживцев. – Разделают под ноль!

Лонжа даже растерялся. Ветерана-то за что? Разделают? Живого человека?

– Не его самого, – пояснил твердый сердцем сослуживец. – Трактор разделают – на металлолом. Дядюшка к самому министру ходил, а ему от ворот поворот.

Трехколесное чудище никто не собирался жалеть. И в самом деле! Только место занимает и бензин жрет.

– Доложил я все ему, министру, – поведал дядюшка, когда слегка отмяк. – Так, мол, и так, экселенц, уникальный экземпляр, «Foster-Daimler», шестицилиндровый двигатель, трофейный, память военная. Он выслушал – уважил, даже папиросой угостил. Мы же с ним, можно сказать, служили вместе. 7-я армия, река Эна, Западный фронт… А потом и говорит, что в Берлине таких «Фостеров» целых три штуки, один в музее стоит, в академии, а два бегают. Был бы мой со всеми колесами, а так… За работу похвалил, обещал в приказе отметить. Только что мне этот приказ!

Гараж готовился к эвакуации. Первым эшелоном решили вывести списанное старье, чтобы место освободить. Недолго трехколесному осталось! «Марку» повезло больше. Танк предписано взять с собой и на новом месте расположения водрузить на пьедестал.

– Там ведь двигатель живой, – никак не мог успокоиться ветеран. – Сам каждый винтик перебирал, с полпинка работает! Где сейчас такой двигатель найдешь? Нигде, уникум!

– Двигатель там тоже «Foster-Daimler»? – вспомнил Лонжа. – Бензиновый, 105 лошадиных сил?

– Угу…

Лонжа прикинул, что если с «полпинка», то радиатор тоже наверняка «жив».

– Дядюшка Фостер! А двигатель-то и сохранить можно. И не только двигатель.

* * *

К вечеру все немного успокоилось. Штабные гости, испив вволю кровушки, отправлялись на устроенный в их честь банкет, плац подмели, и обе роты вернулись к своим делам. Лонжа решил, что пора возвращаться в казарму. Перед сном неплохо бы поговорить с «дезертирами», причем не со всеми сразу, а по отдельности, вернее будет. В компании человек всегда старается выглядеть смелее, а умирать приходится в одиночку.

«Ваше дальнейшее пребывание в Горгау излишне». Кто бы спорил? Камрад из штаба предлагал самое простое – побег, но Лонжа наотрез отказался. В крепости затевалось что-то очень скверное, поэтому «пребывание» требуется все же продлить. Вдруг удастся в последний миг затушить фитиль под Рейхстагом?

Решил сам, без чужой подсказки и приказа. Значит он, Август Виттельсбах… Значит, он свободен? Пусть среди кирпича и камня, пусть в чужой форме и под чужим именем.

Свободен!

Вновь начал накрапывать привычный осенний дождь, сапоги шлепали по лужам, неярко горел желтый электрический огонь фонарей («Перед казармой у больших ворот…»), а Лонжа все пытался привыкнуть к новому, непривычному чувству. Свободен! Это еще требовалось осознать, но уже сейчас ясно главное. Дурная бесконечность позади, он двигается сам, по собственной свободной воле, и мыслям-птицам снова нет преград!

 
Ловец не поймает,
Мудрец не узнает,
Будь он хоть Сократ…
 

– Рихтер! Рихтер!..

Лонжа удивленно оглянулся. Вход в казарму совсем рядом, в нескольких шагах, там, как и обещано, ярко светят фонари, но его решили подкараулить в черной тени. Смешно! Тем более голос он узнал сразу.

– Намерзлись, господин Домучик?

Неярко блеснули стеклышки окуляров. Бывший нарядчик выступил из тьмы, подобно голливудскому вампиру в исполнении Бела Лугоши. Вот только статью не вышел.

– Привык! Начинал карьеру в наружном наблюдении, дождем меня не испугать… Отойдем!

Взял за плечи и утащил обратно во тьму.

* * *

– Рихтер! В составе комиссии был один полковник из Цоссена, он привез очень важное письмо. Подробности потом, сейчас главное. Немедленно передайте Его Величеству Августу Первому, что влиятельные лица из руководства Вермахта согласны начать переговоры о сотрудничестве и совместных действиях. Условия таковы: единый Рейх и единая армия, все прочее обсуждается.

– Герр гауптман! Передайте влиятельным лицам из руководства, что любые переговоры возможно только на условиях, выдвинутых Его Величеством. Запоминайте!..

5

…Плохо Черному Властелину, со всех сторон Добро одолевает. Такое доброе, что даже из лучевой пушки не пробьешь. С крейсерами Добро, с космическими линкорами, с эскадрильями сверхскоростных планетобусов. Заперли Властелина в звездной системе на самом краю галактики, словно зверя обложили, не проскользнуть. Капитан Астероид лично каждый крейсер на позицию определил, цели обозначил, не спит, не ест, погибели супостата жаждет.

Но Черный Властелин не сдается. Много еще Зла в арсеналах спрятано, велико злодейское войско. Но силой Добро не одолеть, потому вызвал Властелин пред свои темны очи шпиона из самых подлейших. Такого гадкого, что мимо собственных сослуживцев спокойно пройти не может, каждый так и норовил дать пинка. А Злодею подобный тип только и нужен, чем хуже, тем полезней. Поглядел он, шпиона, насквозь взором пронзив, и не удержался, сам плюху отвесил. Уж больно гадок шпион! Тому же не привыкать, встал, зубы лишние выплюнув, отряхнулся, поклон отдал.

– Чего угодно, ваше мерзейшество?

И возговорил Властелин тяжким голосом, звездную пыль распугивая:

– А сотвори-ка ты, шпион, для нашего мерзейшества такую мерзость, чтобы Добро о всякой войне забыло. Напугай, духа лиши! Найди то, чего неведомо, убей, кого даже не знаю, но исполни службу! Тогда вознагражу, позволю на всякий пинок дюжиной пинков отвечать.

Шпион от радости всеми манипуляторами засучил, щупальцами воздух рассек.

– Да за такое, ваше мерзейшество, все, что пожелаете, сотворю. Есть на примете планета одна, мелкая, иным не чета. Землей она называется и ничем не известна особо. Но спрятано на Земле нечто такое, что вслух сказать боязно, ибо язык узлом завяжется. Достанем, сюда привезем – наша победа будет. А потому отправлю я туда Людей в черном с фиолетовой планеты Аргентина. Эти не подкачают, всех убьют, никого не помилуют!..

Локи закрыл томик в яркой обложке, положил на стол. Такое читать даже в тюрьме не хотелось. Поглядел в окно, поскреб ногтем по стеклу. Все тот же двор, караул возле ворот, и возле других, что в крепость ведут, тоже. Кирпичную стенку снесли, поставили большой деревянный щит, при нем двух часовых в черной форме. Это не новость, а вот что пополнение прибыло, только утром узнали. Чуть ли не сотня «полосатиков» сразу. Они пока во дворе, Циркуль среди новичков воспитательную работу проводит. Двух уже унесли, скоро третьего за ними потащат.

Лютует Циркуль, не чует берегов!

Мелькнула мыслишка самому вниз спуститься и с Циркулем переговорить. Вдруг опять получится? Но мысль эту Локи поймал за хвост и спрятал подальше. Второй раз может и не обойтись. Нет, пусть каждый свое делает, у него сейчас забота иная.

– Погляди, куманёк! – окликнули сзади. – Может, чего подскажешь?

На этот раз сочиняли вдвоем с господином Кампо. Посторонних нет, унтерштурмфюрер Глист задание дал и комнату запер. Творите! Локи подумал было, что Арман-дурачина заартачится, но тот даже слова не сказал. Сам же Хорст тем более не возражал. Куда еще податься? Кирпичи таскать – или во дворе Циркуля слушать?

И о «куманьке» Арман вспомнил. Или сам, или Глист память освежил.

Требовался уже не манифест, а заявление. Его Величество Август Первый категорически отказывался от всякой иностранной помощи и к тому всех своих сторонников призывал, потому как веры соседям ближним и дальним никакой не было и нет. Зачем это господину Виклиху, понятно. А королю? Не всякую глупость обосновать можно, Арман-дурачина уже третий лист бумаги изводит.

Локи обошел стол, заглянул через плечо, вчитался, но без особого успеха. Франция, границы, какие-то договора еще прошлого века. Не его!

– Непонятно выходит, – рассудил, наконец. – И неубедительно, если подумать.

Арман отвернулся.

– Не хочу думать! Я сейчас хуже всякого провокатора! Да что ты понимаешь, Локенштейн? Ты даже не баварец!

Локи пожал плечами. Не только не баварец, но и кровей совсем неподходящих. Если подумать, лучшим королем был бы не он, а сам Кампо. Не подойдет, нервы больно тонкие.

– Пруссак я, это верно. В Баварию всего один раз и заезжал, гостиницу одну в Мюнхене проведал. «Торбау». Не приходилось бывать? Смешная история вышла, итальянец залетный целый чемодан «кокса» в Берлине у раззяв позаимствовал. А нас с парнем одним отправили этот чемодан вернуть. Как в кино, ей-богу! Мы чемодан в гостинице отбирать не стали, у итальянца револьвер с собой был. Подменили! Прямо на перроне, он и не заметил ничего, так в поезд и сел. Я, знаешь, больше всего боялся с весом не угадать. Это самое трудное, не глаз обмануть, а руку.

Взял со стола бумагу, в пальцах повертел.

– У тебя, дурачина, профессия есть? Или просто так небо коптишь?

Арман взглянул исподлобья.

– Я экономист, учился у самого Джона Кейнса. Совершенно новое направление, его называют «макроэкономика». Это тебе о чем-то говорит?

Хорст улыбнулся, подошел совсем близко, по плечу дурачину погладил. Плохой ему достался подельщик!

Миг и рука уже на вороте полосатой куртки. Рывок!

Вздернул над стулом, дотащил до стены, толкнул и затылком в свежую краску. Арман захрипел, но Локи держал твердо.

Пальцы на горле.

– Говорит, дурачина. Ни тебя, ни меня в шпионы не готовили. А жить хочется, правда? Вот и приходится ужами на сковороде вертеться. Вертись! Иначе обоих нас землицей присыплют.

Кампо захрипел, Локи ослабил хватку, поймал взглядом взгляд. Кажется, слегка перестарался. Поэтому сбавил тон и принялся разжевывать, словно им и в самом деле на дело вместе идти.

– Давай так сделаем. Августу иностранная помощь нужна? Нужна! Есть тому причины? Есть! Вот мы каждую причину наизнанку вывернем, в красивые слова запакуем, и получится самое то.

Оторвал обмякшее тело о стены, на стул бросил.

– Главное, чтобы господину Виклиху понравилось. Поверят, не поверят – не наша с тобой забота. Понял? Тогда кивни.

Сам же прикинул, что будь он сам на месте Кампо, специально бы глупость написал да такую, что всякий умный человек сходу фальшивку распознает. Только Арман уже свое отхитрил. Спекся дурачина, сломали. А такие люди порой опасны, в лицо не ударят, но в спину могут.

Пододвинул бумажный лист, ладонью припечатал.

– Пиши давай! Только разборчивей, после вместе почитаем.

Из всех, кто рядом, Арман для него самый опасный. «Черным» языком трепать ни к чему, они на службе, а этот может, просто от злости или из-за нервов слабых. Надо бы решить с ним вопрос, только желательно не своими руками. Циркулю бы его отдать, чтобы распорядился от души!

Кампо, взглянув исподлобья, взялся за карандаш. Осознал, вроде. Локи же, почесав кончик носа, рассудил, что Циркуль – это, пожалуй, перебор. Смерть кликать нельзя, даже ради такого, как Арман Кампо. Хотя, если подумать, кто он такой? Предатель, хуже того шпиона из книжки.

Вот пусть и крутится, провокатор!

* * *

– У меня скверные новости, – вздохнул господин Зеппеле. – Честно говоря, не знаю, есть ли смысл…

Что новости плохие журналист предупредил заранее. Рядом суетились соседи, поэтому Локи предложил не спешить, подождать отбоя. Лишний час ничего не решит, а вот лишние уши могут. И вот свет погашен, блок № 5 затих, можно шептаться.

Арман за весь вечер не сказал и слова. Как пришли, лег на нары, отвернулся. Локи не настаивал, пусть его!

– …Иногда лучше не знать. Можно прожить несколько дней в относительном покое.

– Давайте, давайте! – подбодрил Локи. – Какой уж тут покой!

Журналист мягко соскользнул с нар, присел на нижние. Локи пристроился рядом.

– Слушайте! Сведения точные, вы наверняка догадались, мне помогает один человек ради дела надевший поганую черную форму… Новеньких видели? Знаете, зачем их сюда пригнали?

Хорст даже удивился.

– А чего знать? Крепость Горгау передают нам… Тьфу ты!.. СС ее передают. Вот и пригнали сидельцев. Там, за стенами, всю тысячу разместить можно.

– Разместят, – согласился господин Зеппеле. – Но не сразу. Господин Локенштейн, вы в военном деле, кажется, должны разбираться…

Он?! Локи чуть не возмутился, но вовремя прикусил язык. Август Виттельсбах закончил военное училище, танкист. Эх, беда! Тут даже дурачина не поможет.

– …В Горгау был огромный склад боеприпасов. Давно, во время Великой войны. Часть отправили на фронт, часть потом вывезли. Но не все…

Хорст слушал, пытался запомнить, но разобрал хорошо если половину. Наконец, не выдержал:

– Погодите, погодите, господин Зеппеле! «Компаус» – это что?

Понял, что сейчас погорит, прямо на месте, но вовремя вспомнил машинописный лист с биографией Виттельсбаха.

– Я же… Я же не в Германии учился. Язык совсем другой.

Журналист на миг задумался. Локи замер, боясь вздохнуть. Пронесет? Выходит, что именно сейчас он королевским именем назвался, без всяких намеков?

– Да, конечно, я как-то не сообразил. «Компаус» – полностью снаряженный боеприпас, готовый к стрельбе. Таких снарядов там минимум несколько сотен…

Хорст облегченно вздохнул, но тут же спохватился. Радоваться нечему. Блок № 5 на разгрузку, конечно, не погонят… Стой! А если погонят? В воспитательных целях, чтоб жирком не зарастали? Но это не самое плохое, Глист его, может, и отстоит.

А вдруг и в самом деле возьмет и рванет?

– Но… Это же в подземелье, господин Зеппеле. Если взрыв, то камнем все и накроет. А мы тоже вроде как в крепости, взрывная волна пусть и зацепит, но не сильно.

Про взрывную волну вовремя вспомнилось. Полезное дело – кино! Перед фильмом хронику крутят, а там про что угодно, например, про учения Вермахта. Снаряд, стало быть, в цель попадает, и…

– Газ, господин Локенштейн. Фосген – страшная вещь. Запах прелого сена… Не думаю, что нам с вами выдадут противогазы. Армия связываться со всем этим не хочет, значит, грузить придется заключенным.

Локи сглотнул. В голове калейдоскопом замелькали картинки: сизое облако, люди корчатся на земле, кто-то пытается бежать, падает… Это тоже в кино было. Да что там кино! Считай, каждый ветеран о газовых атаках рассказывал. Самое страшное, что только на войне случается!

Печень заныла, ощутив всепроникающую спицу. Хорст приложил руку, но стало только хуже. Почему-то подумалось, что на этот раз не пронесет. Кончилось его везение.

– Господин Зеппеле! А напишите об этом статью. Про меня не надо, потом как-нибудь. Вдруг напечатать получится? Начальство здешнее скандала на всю Европу, может, и побоится.

– Написать можно, но кого это убедит? – журналист невесело усмехнулся. – Разместят где-нибудь в разделе «Непроверенные слухи».

И тут Локи осенило. Он король или кто?

– Давайте я подпишу! Полным именем, чтобы сразу взгляд цепляло.

Подумал немного и добавил:

– А статью назовем «Запах прелого сена».

6

– Я очень дисциплинированная шпионка, – сообщила тетя Мири, пряча в сумочку револьвер. – Но во всех фильмах, что я видела, агента обязательно кто-то сопровождает. Человек за спиной! Мало ли кто там будет в этом Кламаре, мелкая?

Пэл постаралась не улыбнуться. Тете очень хотелось быть человеком за спиной. Но на этот раз не выйдет. Маленький городок на юго-западе от Парижа не конечная точка путешествия, как думает тетя. Там ее ждет связной. А дальше… По коже пробежали непрошенные мурашки. Светящаяся матовым огнем колонна, уходящая в черный зенит, ужас, когда понимаешь, что земли под ногами уже нет…

Или на этот раз мистер Эйтз придумает что-нибудь новенькое? Наверняка захочет поразить, в переговорах очень важно сбить контрагента с толку, заставить нервничать. Пусть они даже без пяти минут союзники.

Тетя Мири, не дождавшись ответа, обиженно дернула носом и удалилась в соседнюю комнату. Пэл же, не удержавшись, достала из пачки бумаг на столе телеграмму от мужа и с удовольствием перечитала. «Крайне удивлен обстоятельствами и спутницей» – это как раз про тетю. Супругу наконец-то доложили, с какой именно родственницей она отправилась в путь. «Обстоятельства» тоже его не порадовали, наверняка понял, что поездка не обошлась без дяди Винни. Лорд Сомерсет неоднократно повторял, что в день, когда Уинстон Черчилль станет премьером, он подаст в отставку. Впереди маячила серьезная ссора, но Пэл отнеслась к этому с удивившим ее спокойствием. «Впереди» пока еще за горизонтом, слишком далеким, чтобы воспринимать всерьез. Поездка в Кламар – иное дело. Что могла, она сделала, все карты на руках. Осталось не сплоховать при раздаче.

На листке бумаги – несколько цифр, номера по порядку. Не для памяти, для большей уверенности. Пэл не слишком волновалась, человек за ее спиной – надежная страховка. Хорошо бы потребовать во время переговоров сигару. Не курить, просто покусывать время от времени и грозно надувать щеки…

Пэл, решив еще раз просмотреть номера на бумаге, села поудобнее, облокотилась локтем на стол… Внезапно ее отвлек странный звук, словно металл прикоснулся к металлу. Где-то совсем рядом, но очень-очень тихо. Вот опять… Еще…

Она успела вскочить за миг до того, как дверь номера отворилась настежь. Все стало ясно – замок. А револьвер у тети в сумочке…

– Леди Палладия Сомерсет?

Первым вошел улыбчивый бородач в застегнутом на все пуговицы влажном от дождя черном плаще. Годами под сорок, шляпа, тоже черная, надета слегка набекрень. Следом, отставая на шаг, еще один, очень похожий, только без бороды.

Третий остался в дверях.

– Мы к вам по делу, – бородач чуть приподнял шляпу. – Извините, что пришлось слегка повредить дверь. Будем надеяться, что иных неприятных последствий не случится. Но это целиком и полностью зависит от вас.

Пэл отступила на шаг, лопатки коснулись стены. Гости уже в комнате, бородатый бросил быстрый взгляд на стол, второй прошел к окну, выглянул.

– Очень сожалею, леди Палладия! – бородач вновь улыбнулся. – Но в последнее время вы вели себя чрезвычайно неосторожно. Будь на нашем месте, допустим, Абвер, последствия могли быть трагичными.

– А вы не Абвер? – с трудом разлепила губы Пэл.

Договориться она не рассчитывала, хотела просто потянуть время. В дальней комнате есть телефон, тетя Мири наверняка услышит…

– Нет-нет, не Абвер! – гость даже руками развел. – Нас вообще не существует, мы – призраки, плоды больного воображения. Вы сами виноваты, леди Палладия. Зачем-то уверили себя, будто на Землю прилетели инопланетяне, ищете их, встречаетесь с очень опасными людьми. Так и до беды недалеко.

Пэл заставила усмехнуться в ответ.

– А вас, значит, не существует?

Гость шагнул ближе.

– Нас – нет, леди Палладия! Нет – вопреки всем вашим фантазиям. И никакой планеты Клеменция не существует. Сейчас мы с вами отправимся туда, где вам все подробно…

– Р-рдах!..

Жалобно зазвенели стекла в буфете. Шляпа, сорванная пулей, покатилась по ковру.

– Убью всех, – равнодушно бросила тетя Мири, поднимая двумя руками Веблей № 2. – Мне в суде еще спасибо скажут. А тебе, громила, для начала прострелю печень. И ты, у окна не дергайся, меня стрелять хорошо учили. Ну?

Бородач внезапно рассмеялся.

– Ладно, ваша взяла! Пять секунд, и мы исчезнем. А полиции лучше сказать, что револьвер у храброй мисс выстрелил случайно. Такое бывает…

Наклонился, поднял с пола шляпу.

– Вы все-таки зря не рискуйте, леди Палладия. Оно того не стоит.

* * *

Обошлось без полиции. Вызванный перепуганными насмерть коридорными администратор, предпочел поверить, что эксцентричная английская гостья не слишком ловко обошлась с оружием. Чек, выписанный леди Палладией, окончательно решил вопрос. В отеле явно не стремились раздувать скандал, тем более никто не пострадал, кроме обоев, в которых теперь красовалась изрядная дыра. Ее предложили прикрыть картиной, но тетя Мири воспротивилась.

– В этом есть стиль, – заявила она, смакуя присланный из ресторана коньяк. – Поднимает настроение и бодрит!

…Администратор, поощренный еще одним чеком, через час доложил: никого похожего на троих мужчин в черном в отеле не видели. Пэл почему-то совсем не удивилась.

* * *

– Не стоит беспокоиться, мадам. Просто идите прямо. Все остальное вы уже знаете, мадам!

На этот раз связной не говорил по-английски, да и его французский был странен. Слова в предложениях расставлены верно, но каждое звучит непривычно, с неведомым певучим акцентом. Зато никакого техасского плаща, одет по последней моде, изящно и богато. Автомобиль же и вовсе удивил – красный «Alfa Romeo Coach» прошлогоднего выпуска. Цех Подмастерьев не слишком заботился о конспирации. Мерами предосторожности, связной впрочем, не пренебрегал – пару раз остановился, пропуская идущие следом машины, а потом сделал крюк по одному из проселков. Это не слишком успокоило, Пэл уже догадывалась, что наблюдать за ними могут и сверху, с затянутого облаками неба.

Взятый напрокат «Ситроен» она оставила на стоянке в Кламаре, где и встретилась с франкоговорящим «подмастерьем». От маленького городка отъехали недалеко, километров на десять. Все, как в прошлый раз, только идти придется не по паханному полю, а по уходящей в сырую ночную тьму грунтовке.

– Но почему именно так? – не утерпела она. – Обязательно, чтобы вверх на веревке тащили? Вы техникой своей хвастаетесь, да?

Связной даже растерялся.

– Что вы, мадам! Хвастаться нечем, старая проверенная система, совершенно безопасная. А вот садиться на землю нашей шлюпке не стоит. Остается след, посадочный круг, причем очень заметный. Об этом быстро узнают журналисты и… не только журналисты. Мы не хотим оставлять метки.

Пэл кивнула. Странно, что Люди в черном навестили ее только сейчас. И наверняка не в последний раз.

…Тетя Мири была безутешна, но брать ее с собой Пэл отказалась наотрез. Нашелся и предлог. Родственницу она отправила в бар на втором этаже «Гранд Отеля», дабы рассказать (просто) Лексу про недавний визит и спросить совета.