Текст книги "Аргентина. Локи"

В. То, что могло быть

События даны в обратной последовательности

5

То, что она не на Земле, Мод поняла сразу, как только, подпрыгнув, без особых стараний коснулась рукой гладкого холодного потолка. В Монсвальвате сила притяжения, пусть даже искусственно созданная, равна земной, на корабле невесомость сменялась перегрузками.

Посадку она помнила, затем мир исчез за плотной черной повязкой. Ее вывели из корабля, усадили в лифт, долго вели коридором, а потом посадили в транспорт, возможно даже рельсовый. Никто не сказал ни слова, просто вели под руки. Звуки из недоступного мира сплетались странным, неуловимым узором: голоса, скрежет металла, шипение газа в баллоне, глухой стук дверей. Повязку сняли уже в камере, почти такой же, как в блоке № 25. Узкая койка, столик, мертвый матовый экран на стене, удобства за дверью в торце и тяжелая Библия на полке из пластика.

Охрана знакомиться не спешила, поднос с едой приносили и забирали без единого слова. Никто не навещал, на допросы не водили, и чтобы скоротать время, Мод достала из кармана комбинезона карандаш с блокнотом. Рисовала быстро, переворачивая страницу за страницей. Все что помнила: Монсальват, живые, раненые, мертвые… Хотела набросать портрет Вероники Оршич, но не решилась. Ни к чему лишние вопросы.

Дни шли за днями, и Мод начала привыкать к судьбе Эдмона Дантеса. Несколько раз осторожно простукивала стены, но без малейшего успеха. Никто не отозвался, а пробивать лаз в соседнюю камеру не имело ни малейшего смысла.

Гости пожаловали внезапно.

* * *

– Добрый день, мадемуазель Шапталь! Разрешите войти?

На пороге кто-то высокий, широкоплечий, в темном облегающем комбинезоне и, кажется, бородатый. На этот раз французский звучал без малейшего акцента. Мод поспешила встать.

– Заходите. Только здесь нет ничего интересного.

Гость не просто зашел, но и втащил за собой легкий белый стул из пластика. Насчет бороды она не ошиблась, все же прочее очень напоминало капитана Немо из голливудской экранизации. Видом суров, годами под сорок, темные глаза смотрят внимательно, ничего не упуская.

Пластмассовые ножки с негромким стуком ударили в пол.

– Тесно у нас, – пояснил гость. – Вы попали в изолятор для инфекционных больных, больше размещать вас негде.

Мод невольно передернуло. Капитан Немо заметил и улыбнулся, блеснув белыми зубами.

– Нет-нет, никто ни разу не болел. Присядем?

Когда, наконец, разместились, гость развел руками:

– Кажется, следует начать с извинений. На станции меня не было, только сегодня утром прилетел, а в мое отсутствие никто не проявил инициативы… Ах, да! Надо бы представиться, но не могу – режим секретности. На мсье Икс не претендую…

– Мсье Немо, – не затруднилась она. – А что, начальник тюрьмы – секретная должность?

Гость изумленно моргнул:

– Что?

И чуть не застонал.

– Дожил! И поделом, лучше надо сотрудников воспитывать… Мадемуазель Шапталь! Это научная лаборатория, находится она на одной из планет Солнечной системы. Ввиду секретности могу лишь сказать, что по-французски название начинается с буквы «М» и она немного похожа на Землю. Когда случилась эта беда в Монсальвате, один из кораблей приземлился здесь и сдал вас с рук на руки, при этом тамошнее начальство запугало моих сотрудников до озноба.

Мод растерялась. Планета на «М»? Но почему?

– Я думала, меня отвезут на Клеменцию!

Мсье Немо покачал головой.

– Шутите? А земные болезни? Думаете, почему вы в изоляторе? Мне-то не страшно, нужные прививки сделал. Так что не спешите. Насчет же тюрьмы… Сегодня же вас проведут по станции, все покажут. Вы как-то не похожи на террористку.

Вначале Мод не поверила, но, подумав, рассудила, что клементийцы не слишком рискуют. Куда она денется с планеты на букву «М»?

– А чем ваша лаборатория занимается, мсье Немо? Если, конечно, это не очередной секрет.

Гость взглянул странно.

– В самом деле хотите знать?

Пробежался пальцами по белому пластику, задумался…

* * *

– Мадемуазель Шапталь! Мы многое скрываем от землян не из чувства вражды. На Клеменции считают, что земное человечество зашло в своем развитии в тупик и просто не способно понять некие истины. Если сказать правду, вы…

– Возмутимся? Испугаемся?

– Пожалуй, и то и другое. Но самое главное, усомнитесь в основах собственного мироздания. Но – рискну. Наши предки были крепки в вере, поэтому покидать Землю только ради того, чтобы не попасть под меч, они бы не стали. Погибших ждал венец мученический. Но им объяснили, что на Клеменции, планете Милосердия, они способны достигнуть большего, чем личное спасение.

– Я не сильна в догматике, мсье Немо. Но что может быть для христианина важнее?

– Возможность спасти всех и сделать свободными. Вы слыхали о «воскрешении отцов»?

– Заселение космоса эфирным человечеством? Какая-то секта, насколько я помню.

– На Земле – да. У нас это программа действий, рассчитанная на несколько столетий. Поэтому мы и вернулись на Землю.

– И вы ждете, что я всему этому поверю?

– Не поверите, но задумаетесь. А это уже первый шаг.

4

– К тебе какой-то молодой человек, – сообщил муж, появляясь в дверях. – Немец, спортсмен, левая рука ранена, пистолет под пиджаком.

Взглянул с сомнением.

– Может, сказать, что ты спишь? Тебе рано еще волноваться, дорогая.

Пэл оценила заботу. С той секунды, когда она открыла глаза в центральном лондонском военном госпитале, муж был рядом и вел себя безукоризненно. Даже взглядом не упрекнул, хотя, если подумать, есть за что. Супруге карьерного дипломата приличествует несколько иное поведение. Впрочем, он первым и постарался ознакомить «свет» с непротиворечивой версией, которая устроила всех: леди Сомерсет переволновалась после нападения террористов, убивших ее тетю. Слабое сердце, кто бы мог знать? О времена! При королеве Виктории всякая континентальная шушера не смела поднимать руку на англичан!

– Пусти! – рассудила Пэл, чуть подумав. – Волноваться не стану, визит, как я догадываюсь, чисто протокольный.

– Хорошо. Но пистолет я у него заберу.

Леди Палладия Сомерсет только вчера добилась разрешения сменить кровать на кресло. К нему прилагался клетчатый шотландский плед и столик, уставленный лекарствами. Со стороны смотрелось вполне респектабельно – светская дама готова принимать визиты.

Первым пожаловал небесный ландскнехт.

* * *

Прошлым вечером, несмотря на протесты мужа, она прочла подробное письмо от дяди Винни, больше напоминающее министерский отчет, правда, сдобренный густыми эмоциями. Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль уже начинал жалеть о своей затее с Тауредом, гневался, возмущался и негодовал, ставя через предложение восклицательные знаки, похожие на полицейские дубинки. Дяде была невыносима сама мысль, что кто-то смеет не выполнять его приказы.

«Моя мечта сбылась, но обернулась кошмаром. Выздоравливай быстрее, Худышка, будешь их дрессировать. У меня кулаков не хватает».

Иное дело, «Полярная звезда». Восклицательные знаки заполняли строчки. «Невероятно, Худышка! Невероятно!»

Читая, Пэл невольно улыбалась. Мудрый, все повидавший дядя иногда вел себя, как наивный ребенок. У железной громады, для которой в Лейкенхите сооружался особый ангар, нет ни эмоций, ни собственной воли – в отличие от людей. Кулаки не всегда помогут.

О Монсальвате дядя даже не упомянул, и Пэл была ему за это очень благодарна. Но кое-что насторожило и ее. Вероника Оршич, проявив невиданную осведомленность, пригласила широко известного в узких кругах отставного бельгийского майора для помощи в организации разведки Тауреда. «Вансуммерен! Вансуммерен! – негодовал дядя. – Откуда она только о нем узнала?»

Пэл тоже задумалась. «Лекс! Просто Лекс!» – человек не только серьезный, но и очень опасный. Однако и польза есть, новому государству требуется грамотная разведка. Узнать же о нем синеглазая Оршич могла… Да хотя бы от Николаса!

* * *

– Добрый день, леди Палладия! Мне объяснили, что букеты замужним женщинам можно вручать только на праздничном приеме. У вас тут в Англии строго!

Белокурый парень, улыбнувшись, жестом фокусника извлек из рукава висевшей на перевязи левой руки белую розу в пергаментной бумаге.

– На столик положите, – вздохнула Пэл. – Николас, не выпадайте из образа. Вы – нибелунг, все человеческое вам глубоко чуждо. Стоит на вас взглянуть, Николас, и сразу слышишь «Полет валькирий».

– Николай, если вы не против, – уточнил гость. – Николас – вроде псевдонима. В нибелунги меня не возьмут, и я немец-то не совсем настоящий… Хотите расскажу?

Биографию Николая Владимировича Таубе, 1917 года рождения, из петроградских немцев, бывшего сотрудника Абверштелле «Кенигсберг», она уже успела прочесть, однако не спешила перебивать гостя. Небесный ландскнехт явно чувствует себя виноватым, и это совсем неплохо.

Парня взяли в разведку Тауреда одним из первых… Значит, с него и начнем!

– Хочу!

Когда это требовалось, леди Палладия становилась очень внимательной слушательницей.

* * *

– Давайте отбросим все лишнее, Николай. Вы – русский, я – англичанка, оба с планеты Земля. А еще ни я, ни вы не хотим, чтобы в Европе началась большая война. Кстати, этого никто не хочет, даже Гитлер. Однако война все равно будет, она уже близко.

– Войны не хотят в Европе, леди Палладия, но есть еще Штаты. И, если верить фантастам, фиолетовая планета Аргентина. Правительства европейских стран делают вид, будто ничего не происходит, Франция боится Гитлера, СССР слишком слаб, а Тауред – еще не государство, а вывеска.

– Вы – разведчик. Такие, как вы, Николай, способны справиться там, где бессильна армия. Тауред пока только вывеска, но Британская империя еще очень сильна. Никто в нашей стране, даже мой дядя, не желает повторения Великой войны. У нас общие цели, Николай! Я ни о чем не стану расспрашивать, но если хотите, подскажу.

– Последний раз меня тоже вербовала девушка, но не такая красивая, как вы.

– Это значит, не возражаете?

– Руководство британской разведки даст согласие на уничтожение Генриха Гиммлера?

* * *

Когда гость ушел, Пэл без сил откинулась на спинку кресла. Муж прав, волноваться ей еще рано – тем более, если она хочет дожить до операции. Аллан Вегерт[46]46
   Хирург Аллан Вегерт – персонаж фильма «En kvinnas ansikte», Швеция, 1938 год.


[Закрыть], чудо-хирург из Стокгольма… Даже если неудача, все закончится сразу, в один момент. Ее «Полярная звезда» не вернется на Землю. Но лучше так!

Сердце побаливало, но леди Палладия Сомерсет была счастлива.

3

– Советским морякам очень понравился линкор «Джулио Чезаре», – молвил compagno Сталин, затягиваясь папиросой из пачки с летящим всадником в бурке и папахе. – Поэтому они попросили советское правительство купить еще один, желательно поновее. Правительство согласилось и поручило мне переговорить об этом с вами, господин Руффо.

Усы и зеленый френч соответствовали, а вот трубка отсутствовала, что вносило в знакомый по карикатурам образ некую тревожную новизну. Сталин оказался столь же упрям, как бывший капрал Кувалда, но к тому же изрядно хитер, уводя разговор в сторону от большой политики. Князь его понимал – невелика птица заместитель главы правительства, к тому же одной ногой в отставке. Что с такого взять? Разве что еще один линкор для Балтийского флота.

Время на беседу – всего лишь четверть часа, половину уже проговорили. Князь поглядел на невозмутимо улыбающегося вождя всех народов и решил, что самое время начинать атаку.

– Если я скажу о втором линкоре адмиралам, меня распнут на якоре и кинут в море на рейде Бари. Но ради советско-итальянской дружбы я согласен потерпеть.

Переводчик взялся за дело, Дикобраз же прикинул, что к весне, когда с нефтью станет совсем плохо, адмиралы будут куда сговорчивей. За линкор Сталин расплатится пшеницей, значит можно не обращать внимания на шантажистов из Берлина. Зима предстоит очень тяжелая.

– Проблема в ином, compagno Сталин. В Лондоне мне намекнули, что если новый советский линкор, пусть даже пока под итальянским флагом, появится в одном из морей вблизи Метрополии, его потопят по пути. The Grand Fleet не допустит усиления советского флота ни на Балтике, ни в Черном море, ни в Арктике.

Сталин невозмутимо кивнул, словно и не ожидал ничего иного.

– Британский имперский лев верен себе. Однако, если мы вычтем все вами названное, остается еще Тихий океан.

Дикобраз вспомнил разговор в уютной беседке у стола под белой скатертью. «Мне не нужны лишние линкоры под носом, – бурчал его старый приятель, предпочитавший папиросам гаванские сигары. – Так и скажите Сталину, Скалетта! Если он еще не наигрался в эти игрушки, пусть гонит посуду в Тихий океан, японцев пугать. В этом случае мы даже согласны помочь, выделим кредит и обеспечим топливом по пути».

Война уже шагала по миру, переступая хрупкие границы. 7 июля на мосту Марко Поло неподалеку от Пекина японские солдаты открыли огонь по китайским пограничникам. К концу месяца был взят Пекин, фронт устремился на юг, к Хуанхэ. Последние сводки сообщали о боях под Нанкином.

– У англичан слишком мало сил в Азии, compagno Сталин. Лишний линкор во Владивостоке пусть немного, но сдержит японцев, когда начнется большая война.

– А она начнется? – негромко, словно спрашивая самого себя, бросил Сталин. – Новая мировая?

Атака достигла цели. Именно ради этого вопроса Дикобраз спешил в красную Москву.

– Compagno Сталин! Когда такая держава, как Соединенные Штаты, готовится к войне, следует говорить не о вероятности, а о сроках и театре военных действий. Рузвельт желает натравить на Британскую империю немцев и японцев, чтобы разбить ее вдребезги и подобрать осколки. В Азии ему никто не помешает, японцы сами готовятся к захвату английских колоний. Но в Европе еще есть шанс. Никто не хочет войны, даже Гитлер. Особенно сейчас, когда американцы начали торговую блокаду Рейха.

Сталин, покачав головой, затушил папиросу в бронзовой пепельнице.

– Ошибаетесь, господин Руффо. Есть еще два государства, которые очень не прочь повоевать – Венгрия адмирала Хорти и панская Польша. Венграм в Трансильвании не даст безобразничать Гитлер, ему ни к чему раньше времени ссорится с Францией. Но Польша нацелилась на восток. Панам нужны советская Белоруссия и советская Украина. В этом их поддержат все западные страны, чтобы оттянуть войну от своих границ.

Дикобраз кивнул. Дважды два – четыре.

– Значит, либо паны сговорятся с Гитлером и начнут совместный поход против СССР, либо все споткнется о Данциг и «польский коридор», и тогда за Польшу вступятся Франция и Великобритания. Третьего, увы, не дано.

Сталин наклонился над столом, блеснул желтыми глазами.

– Сейчас вы уходите в отставку, товарищ Руффо. Не спорьте с демократией, пусть наиграются в политику. Но вы должны вернуться к власти, и уже не заместителем, а главой дружественного к СССР правительства Италии…

Задумался на миг.

– К марту 1939-го. Не позже!

Князь встал. Время названо, невидимые стрелки на циферблате начали обратный отсчет. Ничего уже не изменить, можно лишь бежать вслед, или попытаться что-то исправить в механизме. Бедный солдатик, за что ты только взялся?

Эх, чумба-лилалей, чумба-лилалей, чумба-лилалей. Ла! Ла! Ла!

2

Мох густо покрывал огромный, в полтора охвата, ствол, ветви в темно-зеленой хвое возносились в самый зенит, к серым низким тучам. Возле патриарха пусто, только на краю поляны толпятся невысокие ели. Величие не терпит суеты.

– Королевский тис, капитан. Мы уже в Баварии.

Август Виттельсбах молча кивнул. Легенду о королевском тисе он помнил. Герцог Максимилиан I повелел посадить такие на всех приграничных дорогах и тропинках, дабы гости, званые и незваные, ведали, что страна надежно защищена. Под корой тиса – яд, не всякий осмелится прикоснуться. Прошли века, и герцогские тисы стали королевскими.

Баварский лес, низкую горную цепь на границе с бывшей Чехословакией, прошли без труда. На землях Протектората очень помогли люди из «Структуры», перебросив маленький отряд к хвойному лесу у подножия Большого Арбера. Ильза Веспер сдержала слово, теперь все зависит только от него.

– Дозоры высланы, капитан. Можно идти.

– Пошли!

На узкой горной тропе, петляющей между елей – баварская армия, вся – от главнокомандующего до интенданта. Пятнадцать парней в форме горных стрелков с винтовками Mauser 98k. Погоны пусты, звания присваивать еще рано, зато на кепи – бело-голубая баварская кокарда. Время дезертиров прошло.

Он, его величество Август Первый – капитан, не звание, скорее должность. Capitaneus – начальник войска, если совсем коротко – caput, глава. На горных тропинках титулы ни к чему.

* * *

Рейд по Верхней Баварии задуман еще в Штатах, но об этом Август не стал рассказывать даже лучшему другу-дурачине. Если королевская шляпа проведает о королевских замыслах, ее должно без промедления сжечь. У него нет ни войск, ни золота в банковских сейфах. Только внезапность – и горстка верных друзей. В Баварских Альпах до сих пор помнят Виттельсбахов, хранят портреты Лунного короля Людвига и ждут возвращения старых добрых времен.

Иррациональное чувство верноподданных…

От села к селу, от поляны, где ждут самые верные – к другой, такой же. А потом рывок к берегам Дуная, где в маленьком Мариенштейне стоит часовня Каменной Девы Баварской, в чей праздник он возложил на себя корону.

Бавария увидит своего короля.

О риске он старался не думать. Главное сделано, он, Август Виттельсбах, идет по баварской земле.

Король-изгнанник вернулся домой.

* * *

– Рихтер! Мне на прием записаться или все-таки выслушаете?

В егерской форме Карел Домучик смотрелся весьма воинственно, даже окуляры на носу не портили вид. Лонжа обреченно вздохнул. Куда уж без собственного шпиона! Агнешку удалось отправить во Францию, отговорившись тем, что в первый рейд пойдут только баварцы. Наверняка обиделась, но рисковать и ее жизнью Август отказался наотрез. Лучше он будет ждать, представляя миг, когда их тени, высвеченные старым фонарем, сольются одна в одну. Домучик же и спрашивать не стал, присовокупив, что в каждом партизанском отряде просто обязан быть свой шпион. Незыблемое правило разведки.

Всю дорогу бывший нарядчик не проронил лишнего слова. Но вот теперь оживился, не иначе тоже королевский тис увидел.

– Рихтер! А не хотите рискнуть?

Лонжа лишь улыбнулся в овет.

– Нет, не так, не по тропинкам побродить, в этом как раз особого риска и нет, – заспешил Домучик. – Наверняка у вас будет надежный проводник, а у здешних крестьян – круговая порука. Позапрошлый век! В этих горах вы не сомнительный эмигрант из Штатов, а Отец народа…

Лонжа покосился на идущего рядом шпиона. Рисковал он уже тем, что взял Домучика с собой. Понимал – не выдаст, не в том его интерес, однако общаться с таким все равно, что трогать тисовое дерево.

– Одобряю, наконец-то вы придумали что-то толковое. Родится легенда, о возвращении короля заговорит все Бавария, а если учесть введение карточек на продукты, народ станет слушать подобные байки очень внимательно. Но этого мало.

Остановился, блеснул стеклышками окуляров.

– Адольф Вагнер. Вам это имя что-нибудь говорит?

– Гауляйтер Верхней Баварии? – удивился Лонжа. – А еще, насколько помню, министр и комиссар по новому германскому искусству. Первый гитлеровский лакей!

– Лакеи – они умные, Рихтер. Адольф Вагнер прекрасно чувствовал себя при всех властях и очень вовремя переходил на сторону победителя. А сейчас, насколько я знаю, в Баварии появился король.

Помолчал и еле заметно шевельнул губами.

– Он хочет встретиться с вами. Неподалеку от Мюнхена, через два дня.

* * *

Тропа вздыбилась, уводя к близкому перевалу, и Лонжа ускорил шаг. За перевалом их ждут, первая встреча на лесной поляне у древнего каменного креста. Место непростое, там любил бывать сам Людвиг, Второй сего имени. И теперь он, Август Виттельсбах, шел по стопам Лунного короля.

Крестьяне из окрестных сел, вернейшие из верных, чтящие короля и традицию, непременно спросят о Баварии, сегодняшней – и той, что будет завтра. Он должен дать ответ.

Маленькая армия шла по горной тропе, поднимаясь все выше. Густой лес скрывал смельчаков. Король спешил навстречу судьбе. Смерть, вечная спутница, смотрела ему вслед.

1

Ангел младшего чина Хорст Локенштейн стоял на краю облака, не решаясь шагнуть в черную бездну. Вчера на тренировке получилось, но то было ясным днем, когда видна путеводная нить, прозрачная, словно рыболовная леска и тонкая, как волос. Взялся рукой – и скользи, игнорируя законы физики. Понятно, такое лишь для новичков, старшие чины оказывались в нужном месте по собственному хотению, причем в мгновение ока. Но до этого ангелу Хорсту еще служить и служить.

…. Крылья ангелам полагались, но лишь в качестве парадной униформы. Тяжелы, неудобны и летать без них легче.

– Все запомнили? – господин архангел-комиссар взглянул сурово. – И чтобы никакой самодеятельности, воздействие должно быть минимальным, в пределах допустимой вероятности. Готовы?

И надавил голосом:

– Не справитесь – сразу в восьмой круг, сковороду лизать. Ну, чего стали?

Ангел Хорст закивал согласно и, бочком, бочком, подобрался к краю черной бездны. Внизу – Берлин и знакомый отель «Адлон», где все и началось. Нарочно ли адрес в небесной канцелярии подобрали или случайно вышло, спрашивать не стал. Его дело маленькое, а лишнее знать ангелу ни к чему.

Господин архангел-комиссар шевельнул правой ногой в тяжелом черном сапоге, явно намереваясь придать подчиненному нужное ускорение, но ангел Хорст справился сам. Двумя руками вцепился в путеводную нить, зажмурился…

– Мама-а-а-а!

Грозен ангела полет.

* * *

…Двери закрыты, неярко светят электрические лампы под потолком. Ночью в служебном крыле «Адлона» не слишком людно, поэтому нужного человека ангел Хорст нашел сразу. Парень его лет, в старом, явно с чужого плеча, пальто, ликом мрачен, на щеках трехдневная щетина. Такому в лучшем берлинском отеле не место, наверняка просочился через служебный ход.

Гость шел тихо, ангел Хорст – еще тише. Подобрался сзади, незримой дланью коснулся плеча. Он! Двадцати лет, грабитель-налетчик, спешит к дружку ради душевного разговора. Для того и пистолет при нем – знакомый полицейский Walther PPK – на поясе, в самодельной кобуре, если дотронуться, пальцы прилипают. Наверняка с трупа.

– Про добро и зло забудьте, – поучал ангела младшего чина господин Бронзарт фон Шеллендорф, в двух мирах комиссар. – Не наша юрисдикция. А вот отчетность страдать не должна. Есть средний статистический уровень зла, и мы будем его придерживаться, отсекая лишнее.

То, что задумал парень в пальто с чужого плеча, лишнее и есть. Его подельщик – местный электрик, вдвоем дело провернули. Взяли пять тысяч марок, но поделили не по-братски. Пистолет взят не для стрельбы, а чтобы припугнуть, но подельщик пьян и тоже при оружии. Сначала прикончит гостя, а потом и случайного человека, что на шум прибежит.

– Минус три, – рассудил господин архангел-комиссар. – Слишком много. Если не остынет – пусть разбирается с дружком через несколько дней, как раз новый месяц начнется.

Парень в пальто с чужого плеча остановился у нужной двери, скользнул рукой к кобуре, но ангел Хорст был начеку. Увещевать грешника положено тихим добрым словом и лишь в крайности – силой. Однако порядок в инструкции не указан, а крайность вот она – при поясе, самозарядная, на восемь патронов.

Ангел младшего чина Хорст Локенштейн наполнил кулак небесной мощью и от всей души пробил в печень. Прежде чем пистолет забрать, к уху клиента склонился и молвил мягким шепотом:

– Не греши!