Электронная библиотека » Андрей Воронин » » онлайн чтение - страница 16


  • Текст добавлен: 8 апреля 2014, 13:33


Автор книги: Андрей Воронин


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 15

Неловко двинув плечом, генерал Тульчин болезненно поморщился и, помогая себе левой рукой, осторожно пристроил висящую на перевязи правую поверх лежащих на письменном столе бумаг. Часы на стене показывали без четверти два – увы, не дня. Уже пошедшая на убыль луна кособоким, но зато надраенным до блеска медным тазом взгромоздилась на крышу соседнего корпуса, тщетно пытаясь соперничать с фонарями, освещавшими внутренний двор небезызвестного здания на Лубянке. В приоткрытое окно, за которым приглушенно шумела ночная Москва, тянуло легким сквознячком с запахами пыли, выхлопных газов и разогретого за день асфальта. Голова была тяжелой, веки налились свинцом, так и норовя закрыться, и даже стоящий на углу стола Железный Феликс из раскрашенного под бронзу гипса выглядел каким-то сонным, словно тоже перетрудился и остро нуждался в отдыхе.

– Ну, раз все в сборе, начнем, – дождавшись, пока вошедший последним подполковник Уваров устроится на своем излюбленном местечке на дальнем конце стола для совещаний, сказал Андрей Константинович.

– Федосеева нет, – напомнил Уваров, ерзая на стуле в попытках поудобнее разместить свое воистину богатырское тело на этом плохо приспособленном к его внушительным габаритам офисном насесте.

– Во-первых, я зрячий, – в свою очередь, напомнил генерал. – Во-вторых, я вызвал только тех, кого счел необходимым вызвать. А в-третьих, почему тебе, Виктор Ильич, не хватает именно Федосеева? Тут многих нет, а тебе подавай именно его!

Это была правда: в кабинете, помимо хозяина, присутствовали только Уваров и майор Барабанов. Подполковник смущенно кашлянул в кулак, расправил пальцем рыжеватые усы, почесал лоб и снова поерзал на стуле. Стул скрипнул. С учетом того, что его каркас был сварен из нержавеющих стальных труб, этот негромкий звук прозвучал по-настоящему угрожающе.

– Виноват, – сказал Уваров. – Просто мне казалось, что в последнее время он принимал в этом деле самое активное участие.

– Верно казалось, – согласился Тульчин. – И продолжает принимать – прямо сейчас, в эту самую минуту. Там, где ему поручено. Еще вопросы?

– Виноват, – повторил подполковник Уваров. – Вопросов нет.

– Тогда я все-таки начну. Можно считать установленным, что наш противник окопался где-то здесь, на Лубянке. Или, как минимум, имеет прямую и очень тесную связь с кем-то из нашего центрального аппарата. Это лицо или группа лиц до недавних пор контролировала организованный усилиями Хвоста и Бурого коридор контрабандных поставок. Проводимое нами расследование с самого начала также находилось под их пристальным наблюдением, что прямо указывает на присутствие среди нас, не побоюсь этого слова, предателя. Когда расследование начало давать конкретные результаты с перспективой выявления и ликвидации всей сети, вплоть до организаторов и покровителей, противник принял срочные контрмеры. Как все это выглядело, напоминать, полагаю, не стоит, все это происходило на наших глазах. Я бы сказал – при непосредственном участии, но это была бы неправда: наше участие на данном этапе сводилось, вот именно, к роли пассивных и, увы, беспомощных наблюдателей. В результате чего все находившиеся в разработке фигуранты дела вышли из игры вперед ногами.

Подполковник Уваров горестно покивал, молчаливо соглашаясь. Барабанов откровенно, хотя и терпеливо, скучал: парень он был энергичный, с деятельной натурой и потому не любил многословных констатаций общеизвестных фактов.

– Этот массовый отстрел, – продолжал Андрей Константинович, – преследовал как минимум две цели: во-первых, максимально затруднить расследование, а во-вторых, направить нас по ложному следу. И я вынужден констатировать, что противнику это удалось. Сведения, которые нам удалось собрать – вернее сказать, которые нам попросту подсунули, – о действующем на стыке трех границ киллере, чем полнее они становились, тем убедительнее свидетельствовали против генерала Потапчука. Каковой генерал на днях по нашей инициативе был отстранен от исполнения служебных обязанностей и взят под домашний арест – как выяснилось, совершенно напрасно, поскольку не имеет и никогда не имел никакого отношения к этому делу.

Барабанов сделал вид, что у него зачесался нос, и, прикрывшись рукой, украдкой зевнул. Зато Уваров, напротив, встрепенулся, сел ровнее (стул опять жалобно скрипнул) и с явным недоумением воззрился на генерала: для него только что прозвучавшее сообщение было новостью – вряд ли приятной, поскольку она означала, что все опять надо начинать с нуля.

– Косвенные свидетельства его невиновности начали поступать давно, – глядя на него, сказал генерал. – Регулярно совершаемые его агентом ошибки и даже то, с какой легкостью нам удалось установить, что это именно его агент, намекали на недурно организованную подставу. Со временем этих якобы случайных подсказок накопилось так много, что я даже засомневался: а может, Потапчук сам их нам подбрасывает, доводя подозрения в свой адрес до абсурда? Дескать, сами подумайте: разве мог я, генерал ФСБ, находясь в здравом уме, так напахать? А потом произошло покушение на мою драгоценную жизнь. Если, конечно, данный нелепый инцидент можно назвать покушением. То этот хваленый снайпер на бегу комару глаз выбивает, а то вдруг позорно мажет, стреляя с трех метров в пожилого и не сказать, чтоб очень проворного, человека. Странно, правда? А ничего странного-то и нет. То есть нет, если отбросить версию о виновности Потапчука и признать, что его намеренно подставляют. Тогда неудавшееся покушение на меня выглядит уже не покушением, а обыкновенной попыткой меня подстегнуть, поторопить: ну, чего ты тянешь, какие тебе еще нужны доказательства? Давай, оформляй дело и сажай старого козла за решетку, пока он тебя в землю не укатал!

– М-да, – подал голос подполковник Уваров, – дела… Да нет, в самом деле, не срастается. Хотя, если позволите заметить, это еще бабушка надвое сказала. Ну, промахнулся – с кем не бывает? Да и вы не лыком шиты, не надо так-то прибедняться.

Он был дядька умный, обстоятельный, но уже немолодой, ввиду чего не любил резких, неожиданных перемен. Как и следовало ожидать, расстаться с мыслью, что они уже прищучили главного злодея, и теперь осталось лишь основательно поработать над доказательной базой, ему оказалось нелегко. Мысль-то была приятная, утешительная, а тут – накося, выкуси! Лыко-мочало, начинай сначала…

– Благодарю за комплимент, – суховато произнес Тульчин. – Все верно. Как я уже говорил, это были лишь косвенные свидетельства, которые, вдобавок, можно было толковать, как заблагорассудится. Но благодаря вновь открывшимся фактам мы можем с уверенностью утверждать: да, нас ввели в заблуждение. И теперь нам точно известно, как это было сделано. Какое-то время назад некто, имеющий доступ к секретной информации, установил – вероятнее всего, случайно, – факт существования некоего секретного агента, высококвалифицированного специалиста по проведению зачисток и ликвидаций, периодически использующего псевдоним Федор Молчанов. Возможно, этот некто уже тогда копал под Потапчука; возможно, что Потапчук был выбран на роль козла отпущения как раз потому, что его агент оказался самой подходящей кандидатурой для задуманной акции на территории Припятского заповедника. Молчанова вычислили, разыскали и установили всю его подноготную – где живет, на чем ездит, как выглядит, – словом, все, вплоть до настоящего имени, а также номера и серии паспорта. После чего настоящего Молчанова попытались убить, а его зеркальная копия отправилась колесить по Припятскому заповеднику, отстреливая наших клиентов и чуть ли не на каждом шагу оставляя нам подсказки. И все бы ничего, но киллер промахнулся, настоящий Молчанов остался цел и невредим, и этот факт каким-то образом – надо полагать, благодаря профессиональным навыкам несостоявшейся жертвы, – ускользнул от внимания организаторов данного шоу двойников. Теперь настоящий агент Потапчука объявился в Москве и вступил в контакт с майором Барабановым. Во время известных событий он в обществе жены находился на отдыхе в Закарпатье, каковой факт, как и факт покушения, уже нашел документальное подтверждение. В отпуске, да еще и с женой, он пользовался своими подлинными документами. Отсюда мы имеем бланки временной прописки во Львове, свидетельские показания хозяина съемной квартиры, очень недовольного повреждениями, нанесенными его имуществу снайпером, и запись в журнале регистрации платной автомобильной стоянки в Ужгороде, из которой явствует, что принадлежащий Молчанову автомобиль марки «БМВ» находился там в то же самое время, когда его номерные знаки были зафиксированы при пересечении российско-украинской границы.

– Вот, значит, где весь народ, – озирая пустой кабинет, сказал Барабанов. – Это, скажу я вам, оперативность!

– Занятная вырисовывается картинка, – задумчиво протянул подполковник Уваров. – Ну, клон машины – это ладно, это нынче весьма распространенное явление. Состряпать комплект документов, способных выдержать любую проверку, тоже раз плюнуть – для того, разумеется, кто располагает определенными возможностями. Но клон человека, да какого – секретного агента, штатного ликвидатора с Лубянки! Это ведь не просто человек, а человек-невидимка! Как же это им удалось?

– Кадры решают все, – вскользь заметил Валера Барабанов, придирчиво разглядывая маникюр на пальцах левой руки.

Андрей Константинович откинулся на спинку кресла и закурил, сквозь клубы табачного дыма устало следя за мало-помалу набирающим обороты мозговым штурмом. Сам он в процессе не участвовал: выводы уже были сделаны, осталось только проверить их правильность на подчиненных. Кроме того, наговорился он уже до звона в ушах и испытывал острое желание немного передохнуть.

– Да это понятно, – отмахнулся от ввернутой, как ему показалось, для красного словца цитаты Уваров. – Но как, скажи на милость… – Он вдруг осекся и уже совсем другим тоном произнес: – Погоди, как ты сказал – кадры? Кадры, говоришь…

– Установить личность Молчанова можно было, только имея доступ к совсекретной документации отдела кадров, – оставив в покое ногти, заговорил майор. – При этом нужно было еще постоянно находиться в курсе всего, что творится у нас в отделе и там, на Припяти, и иметь возможность оказывать непосредственное влияние на… – Он искоса глянул на дымящегося, как Везувий, генерала и закончил – явно не так, как собирался вначале: – На ход расследования. Для этого нужны как минимум два работающих в тесной связке человека: один в кадрах, один – здесь, у нас.

– Громоздко, – задумчиво возразил Уваров. – Да и связка эта… Связка – ниточка между двумя отделами. Тянется поперек коридора, а по коридору люди шастают – туда-сюда, туда-сюда… Того и гляди, кто-нибудь споткнется!

– Тогда один, – сказал Барабанов. – Но такой, чтоб, как говорится, одна нога тут, другая там.

– Нехорошо получается, – подумав, вздохнул Уваров. – Год как в отделе, и как раз из кадров… Некрасиво. Вроде, собрались, пошушукались и решили свалить все на новичка.

– Валить на меня, конечно, красивее, – вернувшись к разглядыванию ногтей, хмыкнул Барабанов.

Он уже явно сказал все, что имел сказать, да и Уваров, похоже, выговорился. Подавив вздох, генерал Тульчин затушил в пепельнице окурок. Передышка кончилась, слово было за ним.

– Федосеев, – произнес он вслух то, что уже какое-то время незримо витало в воздухе. – Он работал в кадрах и перевелся в наш отдел – между прочим, по собственной настоятельной просьбе – примерно тогда же, когда мы вплотную занялись заповедником. Действуя по моему приказу, именно он, бывший кадровик, оперативно установил, что удостоверение на имя подполковника Молчанова было выдано по требованию Потапчука. И именно он выяснил, тоже очень оперативно, что работающий на одного из офицеров Федора Филипповича платный информатор Полосухин, оказывается, учился в одном классе с нашим Валерой и даже сидел с ним за одной партой. Буквально вся информация, свидетельствующая против Потапчука, получена мной от него. Вместе с тем обо всем, что касается Припятского заповедника, он, как и все старшие офицеры отдела, был осведомлен в полном объеме. Констатирую: подполковник Федосеев целиком и полностью удовлетворяет только что перечисленным Валерой требованиям. И еще вот это. – Он снял трубку телефонного аппарата и неожиданно с силой ударил ее нижним концом о край стола. Крышка отскочила, с мелким дребезгом запрыгав в направлении гипсового Феликса Эдмундовича, и покопавшись внутри, генерал предъявил подчиненным некий миниатюрный блестящий предмет, держа его двумя пальцами, как кусачее насекомое.

– Неужели жучок? – явно не веря своим глазам, восхитился Барабанов.

– Он самый, – хмуро подтвердил Уваров. – Вот зараза!

– Это еще ничего не доказывает, но… – Осторожно положив на рычаг развороченную трубку, Андрей Константинович красноречиво развел руками.

– Брать и колоть, – мрачно буркнул пребывающий в расстроенных чувствах Уваров.

Барабанов сделал протестующее движение, но промолчал: слово, как и прежде, было за генералом.

– Рано, – возразил Тульчин. – Я бы еще подождал, посмотрел, что будет дальше. Он как раз сейчас по моей просьбе опять копается в делах личного состава на предмет выявления новых связей между нашими отделами. Или между нашими сотрудниками и Молчановым – настоящим или поддельным, неважно. Интересно ведь, что он там накопает!

– Очередную дезу, – проворчал Уваров.

– Даже деза, если знать, что это именно деза, и рассматривать ее под правильным углом, может принести существенную пользу, – наставительно заметил генерал. – Что ж, товарищи офицеры, давайте заканчивать. Детали обсудим на свежую голову, а сейчас – по домам, спать. Марш, марш! И чтобы раньше десяти утра я вас тут не видел! Да, Валера, – остановил он радостно сорвавшегося с места Барабанова. – Ты не обессудь, но наблюдения с тебя я пока не снимаю. Во-первых, чтобы наш коллега раньше времени не забеспокоился, а во-вторых, не забывай, что сталось с твоим школьным приятелем. Этот вопрос, увы, пока не закрыт. И будет лучше, если наши ребята окажутся поблизости, когда этот Черный Подполковник попробует его закрыть.

– Да мне по барабану, – сказал, оправдывая свое прозвище, майор. – Я, знаете ли, уже привык.

* * *

Подполковник ФСБ Игорь Степанович Федосеев проживал в малогабаритной двухкомнатной квартире, которую делил с престарелой матерью Софьей Андреевной. Маме было под девяносто. Она уже несколько лет плохо ходила и редко покидала квартиру, а в последнее время в ее поведении начали проявляться признаки прогрессирующего старческого слабоумия. Врачи только разводили руками: что вы хотите, в ее-то годы! Зато сердце работает, как часы, да и все остальные внутренние органы в полном порядке. Так что до ста лет ваша уважаемая мамаша дотянет запросто. Вы поразмыслите на досуге: может, все-таки в интернат?..

Мысль о доме престарелых была заманчивой, но, на взгляд Игоря Степановича, решительно неприемлемой: какой может быть дом престарелых при живом, здоровом и недурно зарабатывающем сыне?! Но факты – упрямая вещь: постоянно находиться радом с мамой, как того требовало ее состояние, он не мог, а оставлять ее одну на целый день, с учетом диагноза, было просто-напросто опасно. Она дважды затапливала соседей, забывая закрыть кран в ванной, а однажды чуть не разнесла вдребезги полдома, когда, поставив на плиту чайник с водой и открыв газ, не удосужилась чиркнуть спичкой и зажечь огонь. После чего, моментально забыв о своем намерении выпить чайку, отправилась в гостиную, включила телевизор и мирно уснула. По счастливой случайности Игорь Степанович в тот момент находился дома. У него был выходной, он возился в прихожей, поправляя дверцу обувной полки, и, почувствовав запах газа, предотвратил техногенную катастрофу. А если бы он в это время был на службе?

В минуты слабости, особенно после очередного шквала бессмысленных, сплошь и рядом адресованных не ему, а неким воображаемым персонажам упреков, он частенько думал: не окажись его в тот момент дома, все проблемы решились бы сами собой. Было бы горько и больно, зато недолго – точь-в-точь, как это бывает при хирургическом вмешательстве на предмет удаления опухоли. Правда, при этом наверняка пострадали бы посторонние, ни в чем не повинные люди, да и вообще, думать так грешно и неприлично. Но что делать, если думается именно так? Он ведь не нарочно думает всякие гадости – оно само так думается, независимо от его желания…

Когда он загнал машину на свое, законное, отвоеванное с боями место во дворе – четвертое от угла, между сушилкой для белья и пнем, оставшимся на месте засохшей и спиленной в прошлом году старой липы, – было уже далеко за полночь. Летние ночи коротки; на дворе стояло начало июля, а в это время настоящая ночная темнота длится совсем недолго – кажется, только стемнело, а над восточным горизонтом уже потихонечку брезжит рассвет. Сегодня подполковник здорово задержался на службе, по приказанию генерала Тульчина заново перелопачивая файлы с личными делами сотрудников, и искренне надеялся, что за это время с мамой ничего не стряслось, а еще – что она уснула, не дождавшись его возвращения. Она теперь редко его узнавала, принимая за давно ушедших из жизни, а то и вымышленных людей, а когда все-таки узнавала, радости ему это приносило немного: мама была им недовольна. Поводов для недовольства каждый раз находилось множество, как истинных, так и воображаемых, и общаться с ней становилось все тяжелее. И ведь ничего не поделаешь: мама – это мама!

Выйдя из машины и заперев центральный замок, он проверил, на месте ли флэшка. Миниатюрный дисковый накопитель с копиями некоторых весьма любопытных файлов никуда не делся – как лежал в правом кармане пиджака, так там и остался. Вечер и добрая половина ночи пропали не зря – у подполковника снова было, чем удивить Тульчина. Строго говоря, Игоря Степановича подмывало позвонить генералу прямо сейчас, но он сдерживал этот неразумный порыв: в последнее время его превосходительство стал смотреть на него даже еще более косо, чем обычно, и лишний раз вызывать огонь на себя, срывая генерала с постели посреди ночи, явно не стоило. Тем более что информация, годами мирно лежавшая в пыльных архивных недрах, до утра никуда не денется.

Да, дела, подумал он, поднимаясь по истертым ногами жильцов бетонным ступенькам к себе на второй этаж. Вот так каша! Вертишься, как стрелка компаса в районе сильной магнитной аномалии, то в одну сторону, то в другую – прямо голова кругом! Сам черт не разберет, где тут правда, а где кривда…

Вставив ключ в замочную скважину, он шепотом чертыхнулся: дверь была не заперта. Причин, по которым мама открыла дверь, он мог назвать хоть тысячу: забегала соседка, приходил участковый врач, просто почудилось, что звонят… А почему не заперлась на ночь, даже гадать не стоило: просто забыла, и все. Или не смогла.

Чувствуя, как в груди холодной жабой начинает шевелиться привычное беспокойство, он толкнул дверь и переступил порог.

Свет горел по всей квартире – в гостиной, где он ночевал, в прихожей, на кухне, даже в кладовке около туалета, не говоря уже о самом туалете и ванной, – словом, везде, кроме спальни. Повсюду валялись разбросанные как попало вещи, книги и старые бумаги из его письменного стола. Картина была не то чтобы привычная, но и не особенно удивительная – мама явно что-то долго и упорно искала. Причем не факт, что это загадочное что-то существовало в действительности, а не являлось плодом ее воображения.

«Больного воображения», – с горечью поправил себя подполковник Федосеев и, сделав шаг, заглянул в гостиную.

Мама была там – лежала на полу среди разбросанных тряпок и разбитых, чуть ли не растоптанных фарфоровых безделушек, которые когда-то коллекционировала и берегла как зеницу ока, с неестественно вывернутой шеей, частично прикрытая сползшей с обеденного стола парадной скатертью. Крови не было, но угол, под которым склонилась в худому плечу покрытая редкими седыми кудряшками голова, даже на неопытный взгляд подполковника, не оставлял места для сомнений в диагнозе: перелом шейных позвонков. Который, вероятнее всего, и стал причиной смерти.

«Упала, – подумал он. – Споткнулась или просто от слабости. Ударилась головой о край стола, а много ли ей надо? Вот и конец твоим проблемам, подполковник. Свободен – гуляй, не хочу!»

Он все еще неподвижно стоял на пороге, ошеломленный подлой несправедливостью этой мысли и масштабами свалившегося на голову несчастья, когда у него за спиной вдруг скрипнула половица.

Дом был старый, сделать в квартире настоящий, капитальный ремонт у Игоря Степановича вечно не доходили руки, и половицы тут трещали, скрипели и визжали на все лады. Но сами по себе они этого не делали никогда, и, чувствуя, как в крови стремительно поднимается уровень адреналина, подполковник резко обернулся.

Его хороший знакомый и в некотором роде коллега стоял на пороге спальни, глядя на него с полным равнодушием, как на пустое место.

– Что это значит, подполковник? – сдерживая предательскую дрожь в голосе, спросил Федосеев.

– А то ты не понял, подполковник, – послышалось в ответ. – Роль сыграна до конца, финита ля комедия. Извини, оваций не будет.

Обтянутый тонким медицинским латексом палец плавно нажал на спусковой крючок, пистолет с глушителем плюнул прямо в лицо Игорю Степановичу синеватым дымком, свет погас, и все проблемы подполковника Федосеева остались в прошлом – причем на этот раз действительно все, и притом окончательно, навсегда.

Убийца неторопливо свинтил и убрал в карман глушитель, а потом, наклонившись, вложил нигде не зарегистрированный «вальтер» в еще теплую, не утратившую гибкости ладонь своей жертвы. Прежде чем выпрямиться, он быстро, со знанием дела, обыскал труп и, подбросив на ладони, сунул в карман брюк добычу, на которую рассчитывал – миниатюрный дисковый накопитель в продолговатом, размером с фалангу пальца, корпусе из серебристой пластмассы.

– Так-то вот, подполковник. Думал, ты самый умный? – сказал он на прощанье, перешагнул через тело и, на ходу сдирая с ладоней латексные медицинские перчатки, не спеша покинул квартиру.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации