Текст книги "Его Уязвимость"

Глава 21

ДИМИТРИЙ КАЦ

Утро начинается с тренировки.

Догмат. Стиль жизни. Правило.

Тело человека – смертоносное оружие, которое затачивают.

Мои тренировки отличаются от обычной разминки. Каждый раз это вызов, преодоление себя и своего организма. Достижение предела. Маленькая зарубка по увеличению собственного лимита.

Завершаю пробежку. По сравнению с тем, что я привык проходить с утра, пять миль бега – ни о чем.

Нужен спарринг.

Рубить грушу не тот кайф, а биться с человеком, с достойным противником, который не только может увернуться, но и садануть в ответ, помогает выпускать пар.

Природная дикость и злость требуют выхода.

Рассматриваю периметр. Пробежка – это еще и личная проверка охраны.

Никому не доверяю. Все на контроле. Только так.

Отмечаю, что подготовка на уровне.

Добегаю до особняка и останавливаюсь, увидев припаркованные автомобили… и мотоцикл.

Пацан Беспалого лихачит. Первый пункт досье подтверждается. Мальчишка – гонщик.

Брат с сестрой даже не подозревают, что являются богатыми наследниками.

Я Митяю бабла отстегнул так, что впору острова покупать. По его просьбе все детям отойдет.

Мужик, не имеющий сердца, видно, оставил его когда-то здесь, в Сибири.

Идущий на смерть захотел оставить все после себя тем, кто его не помнит, ненавидит за то, что бросил.

Забавно.

Жизнь – она явно баба с хорошим чувством юмора. Извращенным. Как у меня. И она иногда специфические фортеля выкидывает.

Перехожу на пеший шаг.

Мороки с этим всем, конечно…

Знали бы дети Беспалова, что этот дом по документам я им отписал.

Узнают. Когда ситуация решится в мою пользу.

Слово Каца.

Подбираю с крыльца перчатки для бокса. Скинул перед пробежкой.

Звонок.

– Господин Кац, все проблемы решились. Наши партнеры подписали соглашение.

Ухмыляюсь.

Еще бы не подписали, учитывая интереснейшую информацию, к которой я апеллировал.

– Только…  Яуроми-сан все еще не соглашается на полную передачу активов в пользу нашей корпорации.

Пресекаю монотонный бубнеж одного из светил-аналитиков с Уолл-Стрит:

– Не обсуждается. Ты должен урегулировать вопрос в кратчайшие сроки. Сделка в пару сотен лямов. Поговори с Яном. За промах ответишь. Отчет ко мне на электронку. У тебя час. Время пошло.

Пора валить с Севера. Пара-тройка недель – мой предел.

Да и пар спускать нужно. Здесь не разогнаться.

Двигаю в сторону холла.

Девчонка.

В рваных джинсах. В уродском безразмерном свитере. Чертов ворот падает с алебастрового плеча, демонстрируя тонкую кожу и выпирающую лопатку.

Уязвимая. Слабая. Сожми сильнее и можно кости переломать.

Разговаривает с Седриком. Улыбается.

Странно. Всегда отстраненный мажордом со всем радушием приветствует гостью.

Подхожу.

Опять волосы в косе. Рука чешется от желания намотать этот живой жгут и дернуть, прогибая малышку в спине.

Останавливаюсь рядом. Рассматриваю.

Катрин. Ее тонкий профиль. Бледное лицо. Алые искусанные губы.

Стоит только нашим взглядам встретиться, как ее бледность исчезает, а кожа становится розовой.

Огромные влажные глаза смотрят с чисто женским обещанием.

– Здравствуйте, мистер Кац.

Голос чуть хрипловат. Даже на расстоянии ощущается ее трепет.

Замечаю, как часто поднимается грудь.

Опять смотрю на тонкую шею, на ворот, демонстрирующий нежность покатого девичьего плеча.

Специально играет?

Провоцирует?

Лучше, чтобы ответ был отрицательным.

Иначе не пощажу.

Отгоняю непрошенные мысли. Обращаюсь к помощнику.

– Седрик, организуй мисс Елецкой поездку в торговый центр, пусть специалисты приведут мою помощницу в подобающий вид.

Смотрит на меня ошалело.

В глазах искры. Кажется, у девочки они темнеют, когда сильно злится. Нахохлившись, отвечает звонко:

– У меня есть все необходимое. Просто переезд не подразумевает для меня офисный костюм. Приношу свои извинения. Я обязательно буду соответствовать впредь приемлемому для вас дресс-коду.

Преображается. Глаза горят. Щеки пылают.

На вкус чувствую ее смятение. Страх. Решимость.

Заводит.

Внимание привлекает Хакер.

Вылезает вперед, задвигает сестру за спину. Сталкиваюсь с таким знакомым волчьим взглядом из-под рваной черной челки.

Смотрит исподлобья, желваки на челюсти ходят, губы кривит.

Могу переломать хребет. Обламываю обычно за один подобный взгляд, но тут становится интересно.

Считываю парня. Сравниваю с досье.

Другим сын Беспалова вряд ли мог бы быть.

Пацан явно в отца. Рост, телосложение, повадки.

Сестру защищает.

Болтлив излишне, правда.

Протягиваю ладонь для рукопожатия, пока Катрин пыхтит и краснеет, не зная, как смягчить углы.

Забавная.

– Do you box?

Летит в меня вопрос.

Не реагирую.

– Fight? – повторяет.

– Ты хочешь спарринг?

Кивает.

Рассматриваю пацана. Можно и проверить, на что способен сын Беспалого.

Назначаю стрелку. Ухожу.

Парень заходит в зал, когда я боксирую с грушей, останавливается за моей спиной. Отмечаю, что ходит почти бесшумно.

Разворачиваюсь. Смотрит в глаза.

– Ready?

Кивает.

Я знаю о нем многое из досье.

Пришло время проверить на соответствие.

Глава 22

ФЕДОР ЕЛЕЦКИЙ

Встаю в стойку перед мужиком.

Передо мной именно мужик.

Рослый. Крепко сбитый. Матерый. С проработанными перекатывающимися мышцами.

С руками, на которых отчетливо виден рисунок вздувшихся разгоряченных тренировкой вен.

Черная чешуя татуировки опутывает широкую грудную клетку.

У мужика вся левая рука забита.  Особо не разглядываю. Уже все ясно.

Не так я представлял себе богатенького америкоса.

Интуиция свистит – это совсем не фраер.

Взгляд у него – экран. Лицо вообще никаких эмоций не передает.

Странный.

– Готов?

Смотрю прямо в глаза.

По-другому не привык.

В подпольных боях многое о противнике говорят именно глаза. Зрачки. Как бы ни быковал тот, кто перед тобой. Если зрачок расширен – значит, боится.

Слаб.

У этого зрачок размером с ушко иголки.

Полный контроль над телом.

Бью первым.

Часто предупредительный удар решает. Даю под дых, рублю со всей силы. У меня несколько секунд. Фактор неожиданности.

Уворачивается.

Не ожидал, что примет мой вызов.

Хитрю. Я легче. Быстрее. Пытаюсь обманным маневром заехать по челюсти.

Огребаю ответку не по-детски. Кровь во рту металлом отдает.

Идет в нападение. Никаких поблажек.

Техника. Скорость. Машина. Не человек.

– Что за хрень?! – ору, сплевываю кровь на ринг после оглушительного удара по челюсти.

Сшибает ограничители.

У меня вообще большие проблемы с контролем гнева.

Захожу серией ударов.

Рублюсь со всего маха.

Похоже, спец. Достать невозможно.

Отталкивает меня играючи.

Как котенка. Млять!

Зверею. Открываюсь. Пусть вдарит, а я зацеплю в ответ.

– Контролируй дыхание, – отдает четкую команду.

Пробивает. Лечу на канаты.

Отталкиваюсь с ускорением.

Разгоряченные мышцы двигаются под татуированной кожей. Наблюдаю, чтобы просечь следующий удар, и все равно не успеваю.

Мужик двигается молниеносно.

– Ты точно бизнесмен?! Кажется, что рублюсь как минимум с лучшим борцом ММА.

– Дыхалку держи.

Хочу въехать по челюсти сопернику. Боли не чувствую. Включается режим “Достать цель. Сдохнуть. Но. Достать”.

Вгрызаюсь в него взглядом. Пытаюсь просечь, кто передо мной.

Вместо глаз две зеленые дыры. Не понять, о чем думает. Что планирует. Не проследить за ударом.

Нереально быстрый.

– Нельзя терять фокусировку. Чувства – помеха. Отсекай. Ненависть и злость плохие соратники.

Подстраиваюсь под его речь. У меня в башке скоростной процессор.

Быстрая обучаемость – одна из характеристик моей отбитости от общей массы.

Чертов гений.

Знал бы кто, как это хреново – отличаться от всех.

– Мастер-класс даешь?

Лыблюсь. Провоцирую.

Вот оно!

Пользуюсь заминкой.

Делаю подсечку. В боксе не принято, но на улицах по правилам не бьют.

А меня тут гасят по-настоящему. По-уличному.

Вдариваю в челюсть.

Ожидаю, что мужик заорет благим матом за мухлеж, но этот чокнутый улыбается.

– Хороший удар. Хвалю. За смекалку.

Ударяет с ноги.

Ставлю блок.

Пробивает коленом. Харкаю кровью.

– Фиксируй конечности. Удар в коленную чашечку, которую ты сейчас выставляешь, будет стоить тебе ноги.

Двигает мне в солнечное сплетение.

Искры столбом. Смотрю с ненавистью в глаза безжалостного тренера.

Пустые. Совершенно. Бесчеловечные.

– Я тоже не играю по правилам, пацан. Я их ломаю. Сдавайся.

Нападаю. Иду напролом.

Где-то в глубине зеленых глаз я вижу свое отражение.

Как в зеркале.

Удар. Падаю. Поднимаюсь. Еще удар. Падение.

Сжимаю кулаки. Нападаю.

По-другому не могу.

Мне легче сдохнуть, чем проиграть.

Обманываю. Включаю мозги. Веду комбинацию. Кайфую. Сука.

Впервые я утоляю голод дикой схватки с матерым зверем.

Бьюсь и огребаю. Меня не жалеют.

А я не собираюсь сдаваться.

Рвусь вперед.

Подбитый. Раненый. Встаю раз за разом. Пока перед глазами не начинает плыть.

– СТОП!

Ледяной голос Каца разлетается по залу.

Словно хлыст дрессировщика, со свистом опускается на мат и заставляет замереть.

Пот течет по лбу, залезает в глаза напополам с мокрыми волосами и щиплет.

Стираю перчаткой. Оставляю кровавый развод на кожаной поверхности.

Дышу рвано.

Впервые на душе кайфово. Словно отпустила меня бездна. Та самая, что живет во мне и грызет изнутри.

Хакер всегда чужой. Не вписывается. Хоть свой в пацанской братии.

– Хорошо, Елецкий. Очень хорошо, – кивает, давая свою оценку бою.

Прислушиваюсь. Впервые чужое мнение важно.

– Удар неплохо поставлен. Агрессивность есть. Злость держи на контроле.  Чувства мешают.

Бросаю взгляд в сторону проема. Охранники входят один за другим. Цепляю одного.

Щуплого. Смотрит на меня.

– Это что за хрыч? Пасет, чтобы я не навалял хозяину?

Ухмыляется.

– Мой переводчик Марк. Поговорим?

– Валяй.

– Ты, пацан, много на себя не бери. За каждое слово спрос есть.

Сталкиваюсь взглядом с зелеными безднами и опять кровь сплевываю.

Ясен пень, не все с этими мужиками просто.

Здесь спецы.

– Хочешь тренироваться?

Задает вопрос. Снимает перчатки. Берет бутылку. Поливает себя. Отряхивается.

Похож на зверя.

Меня небось в хлам отделал, а у самого на лице ни царапины.

Внутри щелкает. Здесь есть чему поучиться.

– Хочу.

Отвечаю, встретив пустой взгляд Катькиного босса.

– Отлично. С сегодняшнего дня Дэйв займется твоей подготовкой.

Кивок в сторону бугая.

Прищуривается.

– Условие: ты становишься пай-мальчиком.

– С хрена?!

– Более того, ты прилежно себя ведешь и не отсвечиваешь.

– Тебе какое дело?

Переводчик работает.

– Твоя сестра. Мне нужно, чтобы мой референт исправно выполнял свои обязанности.

Бесит.

Он что, на Катьку глаз положил?!

– А не много ли ты на себя берешь, а, мистер?!

Глаза у него экранируют.

Ощущение – на меня змея смотрит.

Делает шаг вперед.

– Не много.  Не заставляю пояс целомудрия на себя натянуть. Я говорю – держись в рамках. Иначе решу твой вопрос радикально.

– Пристрелишь?! – рявкаю зло.

Вскидывает бровь.

– То есть я веду себя пай-мальчиком, а взамен?!

– Взамен. Я беру тебя в разработку. Мозги твои уникальные нужно в дело пускать.

– С хрена ты такой информированный?!

– Информация – основа власти. Тебе ли не знать, Хакер?

Меня торкает. Рублю слова:

– Я могу и в хорошего поиграть. Только мое условие – ты от сестры подальше держишься.

– Что и как я с твоей сестрой делать буду, решать мне и ей. Взрослая девочка. Совершеннолетняя.

Делаю шаг вперед. Переводчик не нужен. Говорю на английском. Мой скоростной процессор в башке уже сделал апгрейд.

– Обидишь Катьку, я тебе нож в сердце вгоню. Тупой. И проверну рукоять.

Ухмыляется.

– Я смотрю, твой английский не так плох, как кажется.

– А я вообще полон сюрпризов, Кац.

– Взаимно, Хакер.

Глава 23

КАТЕРИНА ЕЛЕЦКАЯ

– Да твою за ногу, а, Елецкий! Ты что творишь?!  – выдыхаю в сердцах, когда брата и след простыл.

Возвращаю взгляд к Седрику, который все так же безучастно наблюдает за разворачивающимся перед его глазами представлением.

Губы дрожат. Федор мне не подчиняется. Делает, что хочет, и ты хоть тресни!

Пускаю крепкое словцо и в сотый раз радуюсь, что дворецкий, или кто он там, не знает русского, иначе я даже не представляю, как сглаживать всю эту ситуацию.

Накрывает злостью.

Если Федька хочет, чтобы ему преподали урок, то пусть!

Почему-то уверена, что Димитрий его проучит. Не более. Все же босс адекватный мужчина. Выверенный.

Убеждаю себя, что все хорошо, но сердце рвется в клочья.

Мысли в хаосе. Хочется бежать за моим недоноском.

Только разум твердит, что лучше не мешать.

– Следуйте за мной, мисс Елецкая, я провожу вас в вашу комнату.

Голос мажордома спокоен, но в нем проскальзывает сталь. Все мои переживания на лицо и мне не дают шанса на раздумья.

Ступаю за мужчиной, чья осанка заставляет меня отвести назад плечи и приподнять подбородок.

Седрик поднимается по лестницам и проходит вдоль ухоженного коридора. Едва дышу от напряжения.

Спустя пару поворотов дверь открывается, и я оказываюсь в огромном пространстве фиалковой палитры, которая отражается во всем. От покрывала на кровати до занавесей тон в тон, видимо, идущими в комплекте с обоями в общей роскоши комнаты.

– Прислуга подготовила спальню к вашему приезду. В ванной можете найти предметы гигиены и первой необходимости, халаты и тапочки.

Разглядываю комнату. Не мое. Здесь бы какой-нибудь девочке-нимфеточке жить.

– Мисс Елецкая, мистер Кац придерживается строгого расписания дня. Завтрак ровно в семь утра. Ужин в восемь вечера. Обедает он не дома, но так как вы будете сопровождать хозяина и на работе, то трапезничать в доме не будете.

Киваю.

Армия, черт возьми.

– Имейте в виду. Хозяин не терпит опозданий. Ни в какой форме. Прислуга накроет стол в южной гостиной. Будьте на месте в назначенный час и ни минутой позже.

Он маньяк?! Педант?!

В шоке хлопаю глазами.

Так и подмывает спросить, и я не удерживаю язык за зубами:

– А за опоздание что? Расстрел? Или все же первый выстрел – предупредительный?

Останавливает учтивый взгляд на мне. Бровью не ведет. Не улыбается.

Шутку игнорирует.

Меня тошнить начинает от напряжения.

Надеюсь, здесь нет красных комнат и хлыстов.

Видно, все мысли вереницей отражаются на лице, и мужчина решает развеять мои сомнения.

– Мистер Кац человек слова и дела, мисс Елецкая. Вам не о чем беспокоиться. Просто имейте в виду. В доме все подчинено своду правил.  Хозяин требователен в первую очередь к самому себе. Вы привыкните.

Улыбаюсь благодарно.

Седрик, несмотря на свою отчужденность, располагает к себе. Индифферентный старик, но в глазах все же улавливаю легкий огонек благосклонности.

– Господин имеет строгий распорядок дня, который ранжируется по временным рамкам вне зависимости от того, в какой части света он находится. Во всем строгая регламентация.

С трудом удерживаюсь, чтобы не фыркнуть.

К кому я попала?!

Сноб. Тиран. Мрачный и крайне жесткий мужчина. Привык к тотальному контролю. Что отражается даже в его быте.

И я…

Мясорубка запущенна.

Я нахожусь на ленте, которая тащит меня под острые ножи и мне некуда бежать, нечего предпринять, чтобы хоть как-то остановить происходящее.

Чувствую себя в этой роскоши инородно. На меня даже стены давят, они словно имеют отпечаток личности Димитрия.

Носят тавро его мощной доминирующей энергетики.

Я в его обители и то, что где-то там в одной из бесчисленных комнат этого громадного дома обитает настоящий хищник, заставляет сердце биться как сумасшедшее.

Моя растерянность с каждым мгновением становится все более явной.

– Я приехала с братом и хочу жить с ним.

Последняя попытка.

Пауза.

Многозначительный взгляд.

– Мисс Елецкая, мистер Кац дал четкие указания на ваш счет.  Все вопросы можете регулировать со своим работодателем лично. Здесь у меня нет никаких полномочий.

 Перефразирую его ответ:

Ты принадлежишь боссу, Катерина, шансов на спасение у тебя нет.

Димитрий дал понять, что претендует на тебя.

Сглатываю сухую слюну. Накрывает осознанием: я в его власти.

Седрик смотрит на меня слишком пристально, изучающе. Не могу отделаться от странного ощущения, что он понимает, о чем я думаю.

Собираюсь. Сцепляю руки и все же делаю еще один заход:

– Мне нужно знать, где будут спарринговать брат с мистером Кацем. Я хочу поприсутствовать.

Еще как хочу!

Дяде Федору мозг на место вставить нужно, да и волнуюсь я за него.

– Это лишнее, мисс Елецкая. Уверяю вас, мистер Кац профессионально боксирует и воспринял вызов вашего брата как тренер, не более.

Обрадовал.

Брата будут калечить с профессиональной точностью.

Готовлюсь идти напролом, но Седрик опережает:

– Если для вас это так важно, я все же уточню возможность вашего присутствия. Но решения мистера Каца не меняются. Будьте уверены, желание вашего брата вызвать на бой хозяина расценивается им исключительно как юношеская шалость.

Дворецкий располагает к откровению, и я честно признаюсь:

– Он у меня сложный, Седрик, я боюсь, что Федя может перейти берега, понимаете?

Смотрит на мгновение очень тепло. По-отечески как-то.

– С высоты своих лет, мисс, я все же позволю себе дать вам совет. Не вмешивайтесь, позвольте мужчинам разобраться.

– Отлично. Я постараюсь прислушаться к вам.

Постараюсь, да, а вот смогу ли?!

– Ужин будет подан ровно в восемь, мисс Елецкая, в южной столовой. Не опаздывайте.

Опять возвращается к деловому тону.

– А как найду нужную столовую? – спохватываюсь и задаю вопрос. – Как узнаю, которая из них южная?

Мужчина учтиво улыбается, растягивает губы, но глаза остаются серьезными и цепкими. Не враждебными, а, скорее, равнодушными.

– Это гостиная рядом с холлом, мы рядом с ней с вами встретились. Думаю, дорогу до вашей комнаты вы запомнили. Не сворачивайте и не заходите в другие комнаты особняка. Особенно на хозяйском этаже.

Мужчина разворачивается, не прощаясь уходит, а я смотрю на закрытую лаковую дверь и понимаю, что не спросила:

Какой этаж считается хозяйским?!

И что там такого запретного?!

Ответа мне явно никто не даст.

Остаюсь одна.

Все же пытаюсь отвлечься.

Осматриваю свою спальню с прилегающей мраморной ванной комнатой, где все блестит новизной с исполненными под старину серебряными кранами.

Странно это, когда люди нарочно новые вещи состаривают.

Рассматриваю множество баночек с гелями и пенками, открываю, принюхиваюсь, улыбаюсь в предвкушении.

Пахнет приятно, очень тонкий аромат, нейтральный, ненавязчивый. Если с цветовой гаммой комнаты все мимо меня, то запахи бьют в цель.

Страшно признаться, но я никогда в ванне-то не лежала. Да и где?! У подружек ночевать меня мама никогда не пускала, а в гостях у Паши я была всего пару раз и то бегом, у него бабуля лежачая была. Как-то так. Ну и у нас в квартире душевой поддон в целях экономии пространства, а то ржавая ванна, упирающаяся в дверь, совсем не смотрелась.

Здесь огромная прямоугольная. Провожу пальцем по холодной поверхности. Похоже на керамику, эксклюзив.

Ухмыляюсь.

Кажется, я буду плескаться здесь перед сном с пушистой пеной и бокалом вина, так, как показывают в кино…

Раз уж для меня приоткрыли дверь в непонятную реальность, то что мешает хоть разок поэкспериментировать?!

Хочется немного побыть женщиной, поухаживать за собой. Тем более Седрик сам сказал, что все куплено для меня.

Ну, может, не прямо для меня, а для помощницы Каца, но мысль, что я чуточку “значима”, вызывает теплый отклик.

Откладываю тюбики. Гоню тревогу и выхожу из ванной.

За другой дверью обнаруживаю маленькую кладовую, похожую на шкаф. Пустые вешалки и ящички. Наверное, это и есть та самая “гардеробная”, что так часто показывают в фильмах про богатую и сытую жизнь.

Не сразу врубилась, какое именно это пространство, так как в фильмах обычно полки забиты пестрыми сумочками всех цветов, палитр и дорогущей обовью от именитых дизайнеров. А мой старый чемодан с поцарапанным боком здесь смотрится как-то слишком уныло и безлико. Жалко даже.

Впрочем, как и я сама.

Почему-то захотелось расплакаться. Забиться в самый угол этого пространства и зарыдать.

Потому что это все чужое. И я здесь чужая. Мне страшно от того, что я ввязалась в игру матерых акул, которые способны перегрызть меня за малейший промах.

Закрываю глаза и пытаюсь вернуть себе самообладание.

Желая отделаться от странных угнетающих эмоций, я открываю чемодан, распределяю свои вещи по полкам.

Я не понимаю ситуации, но мне сильно хочется рассказать Димитрию о том, что замышляют за его спиной. О том, что меня заставляют вести какую-то игру, а я не хочу. Хочется признаться даже не потому, что воспылала любовь к магнату, нет. Просто все это слишком мерзко и неправильно. Не по совести.

Но что именно я могу предъявить незнакомому властному мужчине?

Мое слово против слова директора завода.

У меня нет ни улик, ни доказательств. Все, что ни скажу Кацу, будет воспринято им бредом. Ввиду моего нежелания быть его помощницей.

– Терпение, Елецкая. Проблемы решаем по мере их поступления! Пока мне нечего сказать Димитрию.

И проблема у меня сейчас совершенно иная.

Федя.

Я попыталась себя отвлечь, но не получилось.

Наматываю круги по комнате, как ненормальная, и понимаю, что мне нужно бежать, остановить.

Внутри клокочет злость, поднимает голову тревога.

Чтобы окончательно не слететь с катушек, быстро выхожу из комнаты. Обидно, что брат не слушает, задвигает меня и решает помахаться с тем, кто старше и явно опытнее. Не ставя меня ни в грош.

А если его покалечат?!

К черту все уговоры!

Сама найду этот зал.

Пробегаюсь по коридору. Вылетаю на ступеньки.

На повороте спотыкаюсь. Лечу носом вперед, неуклюже взмахнув руками.

Жмурюсь.

Готовлюсь рухнуть вниз и переломать себе кости, но носом утыкаюсь в сталь, обтянутую кожей…