Текст книги "Его Уязвимость"

Глава 27

Снимаю платье, что все еще хранит жар его пальцев, падаю на кровать и понимаю, что белье неприятно льнет к коже, давая понять, что тело меня предало.

Ворочаюсь и не могу уснуть. Я разбита, чувствуется неудовлетворенность, злость и обида.

Бросаю взгляд на часы. Почти полночь.

– Это наваждение! Я здесь не усну.

Решение принимается мгновенно.

Не хочу быть здесь. Не смогу. Встаю и надеваю свои вещи, кофту и джинсы. Надеваю другую одежду, с омерзением глядя на белье, которое я, скомкав, бросила в угол комнаты.

Сжечь бы эти тряпки, чтобы не напоминала о грубых мужских руках, которые захватили в плен всю меня, и то, что я поддалась, от этого еще горше.

Я на одно безумное мгновение захотела, чтобы он стал моим первым. Желала его поцелуев, и любви…

Разовых женщин не целуют? Значит, для Димитрия я никогда не буду чем-то большим, чем очередная подстилка.

Трясу головой, чтобы избавиться от мыслей. С чего я вдруг захотела закрепиться?! Я не его класса, девчонка из глубинки, и глупо думать, что магнат задержится в нашей глуши.

Он уедет, а мне придется притвориться, что его никогда не было в моей тихой размеренной жизни, забыть и жить дальше. Работать, учиться и иногда переписываться с Пашей.

Улыбаюсь немного горько. Это ведь моя жизнь и до появления биг босса я была вполне счастлива тем, что имею.

Немного, конечно, омрачала ситуация с Авдеевым, про которого я странным образом позабыла с появлением Димитрия, и надеюсь, что Андрей также вычеркнул меня из списка своих прихотей.

Надеваю кеды и выхожу из своей комнаты. Тихо иду по безлюдному коридору с приглушенным светом, дохожу до лестниц, спускаюсь, готовлюсь идти в сторону двери, как слышу глухой звук.

Прикусываю губы, сердце…

Почему оно начинает болеть и в памяти воскресают слова Каца относительно “профессионалок”?

Еще один звук. Весьма символичный.

– Давай, Катя, иди куда шла. Уходи.

Проговариваю мысли вслух, но ноги несут в сторону. Поворот. Дверь приоткрыта…

Сердце сжимается в груди от страшного чувства. Впервые перед глазами пелена и боль глубоко внутри.

Она саднит, пульсирует, переливается и вспыхивает дикой пульсирующей сферой агонии.

Когда и как я умудрилась отдать свое сердце бездушному незнакомцу?!

Любовь с первого взгляда… Чтоб ее!

Маленькая девочка Катя всегда любила читать, мечтать и верить в светлое чувство, что зародится в душе, когда я встречусь взглядом с тем самым парнем, что предначертан мне судьбой.

Рука сама ложится на серебристую ручку и тянет за холодный металл.

Понимание, что Кац нашел с кем снять напряжение, оглушает.

Но… Я никак не ожидаю увидеть то, чему становлюсь свидетелем…

Это зрелище будоражит. Димитрий. В одних мягких штанах. Босиком. В зале.

Не знаю, как описать. Это, скорее, не просто занятие по поддержанию физической формы. Я вижу отточенную работу искусного мастера, явно владеющего каким-то непонятным боевым искусством.

Это похоже на физическую подготовку рекрута.

Что-то восточное. Я не специалист, чтобы дать оценку тому, что вижу, но и моих скудных знаний хватает, чтобы разобрать, что передо мной человек, владеющий своим телом, служащим ему оружием.

Странный у меня босс, однако…

Димитрий двигается резко, быстро, без остановки перетекая из одного положения в другое. Феноменальные возможности, доведенные до автоматизма.

Наблюдаю за этим поджарым телом. Кажется, что вокруг меня сжигают кислород, грудь начинает вздыматься часто-часто, и я делаю короткие вдохи, от которых голова идет кругом.

Не знаю, что за чертовщина со мной происходит. Все тело обдает жаром, который странным клубком концентрируется внизу живота.

Наблюдаю за сильным и красивым мужчиной в капельках влаги. Рассматриваю породистый профиль с прилипшими ко лбу пепельными волосами.

Мой взгляд проскальзывает по его корпусу с проработанными косыми мышцами, останавливается на широких плечах с дельтовидными мышцами, ползет по взбугренным бицепсам и прессу с количеством кубиков, которые можно посчитать.

Низ живота покрыт тонкой линией поросли, которая будоражит мою фантазию, уходя под резинку мягких штанов.

Это тело принадлежит не качку, пуляющему в себя стероиды, Кац жилист и его мощь – она естественная.

Варвар.

Его тело – оружие, которым он владеет с безукоризненной точностью.

Но даже не грация хищника заставляет все внутри меня запылать от чувственного озноба…

Кац сейчас без верхней одежды и я вижу татуировку.

Она мелькает на спине и переходит вязью на левую руку. Сердце бьется рвано, а я как ненормальная впитываю образ огромной змеи, которая топит в бушующем океане корабль.

Это страшно и волнительно.

До ужаса реалистичная картинка, которая оживает благодаря сокращающимся мышцам под татуированной кожей.

Наблюдаю за игрой и безумием природы, за вскипающими пеной волнами, из которых появляется огромный мифический Змей.

Он, не зная пощады, уничтожает корабль, ломает мачту и выворачивает рваные паруса.

Я оглушена дикостью и безумием татуировки, которая прошивает насквозь.

Вся его спина покрыта этой картиной разверзнувшегося ада.

И я понимаю, что мое сравнение этого мужчины со змеем находит свое подтверждение даже в странной татуировке, которая кольцом свернувшейся гадюки перетекает, двигается под натягивающими кожу мышцами и жилами, которые напрягаются из-за вывертов и безумного смертоносного танца, который исполняет этот безжалостный мужчина…

От понимания, что не вызывал женщин, а спускает пар в зале, выдыхаю с облегчением, и совершаю ошибку…

Замираю, испугавшись, что выдала свое присутствие, но Димитрий не реагирует, продолжая свой смертоносный танец.

Он исполняет резкие, острые движения с грацией ядовитого змея.

Спокойный, но в нужный момент быстрый, резкий, стремительный.

Я, как под гипнозом, больная этим мужчиной наблюдаю за ним, впитываю каждое движение.

Когда Димитрий прыгает на балки, что располагаются под потолком, оставаясь висеть, как заправский эквилибрист на одной руке, вывернув тело и подняв ноги, я открываю рот и глотаю воздух, не понимая, как такой огромный мужчина может обладать подобной змеиной грацией.

Значит, с ушу он закончил и переключился на акробатику.

Кац меняет позицию и делает спичку. Подтягивается на руках, переносит немалый вес своего тела в горизонтальную позицию параллельно полу.

Кажется, что прилег на перину из воздуха.

Бизнесмен. Практикует боевые искусства. Обладает феноменальной физической силой – резюмирую автопортрет магната и понимаю, что что-то в моей картинке не сходится.

Вздрагиваю, прикрываю рот рукой, чтобы не закричать, когда он отпускает руки и спрыгивает с железного спортивного снаряда на мат, оказавшись ко мне спиной.

Все мышцы прорисовываются под вязями татуировки, а змея на его руке выхватывает меня в пространстве и, оголив острые клыки, смотрит прямо на меня, готовая к смертельному броску.

Это настолько страшно, что я отшатываюсь, легонько задевая дверь.

Босс резко поворачивает голову в мою сторону.

А я стою, как под гипнозом той самой змеи, которая смотрит на меня с его плеча.

Дрожу, не понимаю, чего так сильно испугалась.

Взгляда привлекательного мужчины или страшного орнамента, который раскинулся на его спине и руке.

Не знаю. А может, и мифического единения мужского начала и существа из легенд.

Могущественного змея, который топил корабли, обрекая несчастных моряков на погибель…

Димитрий…

Он и есть современная версия того страшного существа, что уничтожало одинокие триеры в безбрежных водах древней Эллады.

Пока босс смотрит на меня, его зеленые глаза экранируют холодом. Он отходит к стулу и берет с него полотенце, промокает распаленную мощную грудную клетку, а я слежу за его действиями, замерев, как кролик перед удавом.

Глупый маленький зверек, которого сейчас сожрут.

– Подойти ко мне, Катрин.

Произносит отстраненно. Привычная ледяная изморозь заставляет подчиниться.

Я на негнущихся ногах иду к мужчине и почему-то сильнее сжимаю руки в кулаки. В какой-то момент опять ногой наступаю на коврик, путаюсь и лечу носом вперед.

Черт! Я просто капитан Очевидность напополам с несчастным случаем.

Готовлюсь шлепнуться, но падаю не на пол. Дежавю. Перед глазами мужская грудь и прежде, чем я сломаю нос о гранит этой грудной клетки, сильные пальцы впиваются в мои предплечья, отдаляют.

Только поздно. Запах мужского пота ударяет в ноздри.

Едкий. Животный. Острый. И я неосознанно глубже втягиваю воздух.

Его аромат заставляет все внутри трепетать и желать всего, что может дать это сильное тренированное тело.

– У тебя явные проблемы с координацией.

Ровный голос. Никакой одышки.

– Простите.

Блин, Елецкая, ты только и делаешь, что извиняешься!

– Седрик не предупреждал тебя не гулять по хозяйскому этажу?

– Предупреждал, только я забыла уточнить, какой именно этаж ваш.

– Теперь знаешь.

– Да…

Разговор мог бы быть вполне светским, если бы меня не прижимали к пылающему телу, а пальцы не прожигали бы меня сквозь одежду.

Запрокидываю голову, чтобы смотреть магнату в глаза. Его запах опять забивается в ноздри, дезориентирует.

– Катрин, ты должна сейчас быть в кроватке и смотреть свои розовые сны про пони, а не шляться по особняку, подсматривая за полуголыми мужикам, как маленькая голодная сучка.

Кровь приливает к щекам, и я начинаю сопротивляться с дикостью кошки.

– Мне не спалось. Не могу быть здесь! Я шла в гостевой домик!

Замолкаю под прицелом змеиных глаз.

– Входная дверь в другой стороне.

Он жалит каждым словом и заставляет смущаться, краснеть от своих же мыслей. Я ведь вообще пришла на странные звуки, думая…

Меня обдает жаром. В этом точно я не признаюсь.

– Отпустите. Меня. Мне неприятны ваши прикосновения!

Во мне говорят обида и стыд. За свои мысли, за желания, которые просыпаются. Хочется оттолкнуть и себе пару затрещин отвесить, чтобы перестала так остро реагировать.

Прищуривается. Что-то сейчас между нами происходит, я опять чувствую дикую мужскую энергетику Димитрия, словно поднимает голову та самая змея, решив все же поохотиться.

– Неприятны, значит?

Приподнимает бровь, а я еще больше смущаюсь. Этот мужчина, он как двуликий Янус, никогда не понять, как монетка повернется и что выпадет.

Он бьет словами, играет ими, как с острием ножа, и сейчас мне слышится легкая ирония под пеленой дикого холода.

Поднимаю взгляд, встречаюсь с яркими нереальными глазами и почему-то опять скребется мысль, что будь его воля, он бы сейчас мне шею свернул.

Почему мне кажется, что мое существование вызывает у него недовольство?!

Словно я кость поперек его мощной глотки. Злюсь и теряю контроль. Он действует на меня как спичка, поднесенная к фитилю.

– Неприятны!

Хватка на спине становится жестокой, завтра на коже появятся синяки, а я смотрю в стремительно темнеющие малахиты и кажется, что это последнее, что я увижу перед неминуемой смертью.

На миг прикрывает глаза, будто пытается взять верх над эмоциями.

– Беги. Отсюда. Быстро.

Цедит слова. Разжимает руки.

Я срываюсь с места и несусь прочь так быстро, что выпусти кто самих Церберов из ада, не догнали бы…

А мне все думается, что от Димитрия не убежать…

Не спастись…

Обратный отсчет запущен…

Глава 28

Я влетела в дом, захлопнула за собой дверь, поднялась в одну из спален на втором этаже, как отключилась, не помню.

Проснулась рано, разбитая, и уснуть уже не смогла.

Димитрий вымучил меня морально и душевно. Не сумев заснуть, я спустилась в кухню и, осмотревшись, просто решила заняться готовкой.

Кто как отключается, я вот предпочитаю приготовить что-нибудь вкусненькое. Открыв холодильник и прошерстив продукты, выбор пал на приготовление борща.

Немного Катька не от мира сего, но лучше занять руки, чем думать о боссе и том, как он на меня действует.

Отгоняю мысли, сильнее сжав нож, начинаю кромсать ни в чем не повинную капусту.

– Кать, у тебя все в порядке?

Голос брата бьет в спину, и я оглядываюсь на высокого парня в растянутой одежде, с порезанными на коленках джинсами и в объёмном худи.

Он откидывает длинную темную челку со лба и смотрит исподлобья.

Федор давно стал так смотреть на окружающий мир, готовый отбивать удар, и я теперь начинаю его понимать. Когда в душе боль и обида, ты защищаешься. А лучшая защита всегда нападение…

– Нормально все, Федь. Куда опять намылился с утра пораньше?

Окидывает меня внимательным серым взглядом.

– У меня дела, Кнопка.

– Не принимаю такой ответ. Куда идешь? Где будешь? Когда вернешься?

Добавляю в голос металл, пытаюсь достучаться.

– Да, Кнопка, у тебя точно все в порядке. У меня были некоторые сомнения по твоему шефу, да, кажись, мужик нормальный. Жестокий засранец с понятиями. Насильно к бабе не полезет. Шкуру живьем сдерет просто, если что не по его будет.

Ржет братец как конь, а у меня на мгновение челюсть отвисает. Федор груб в высказываниях, но мне в его словах скрытый смысл слышится, и я быстро спрашиваю:

– Откуда у тебя столько информации, откуда ты все это знаешь?

– Сервер взломал. Некоторые файлы прошерстил. Заглянул в систему наблюдения. Доступ к камерам. Многое просмотреть успел. Мы живем в Пентагоне, я тебе скажу, такие охранки… Охренеть.

Отвечает будничным тоном и, сбросив рюкзак под ноги, заваливается на стул, берет кусок нарезанного хлеба и цепляет сыр ножом, принимается жевать с аппетитом, поглядывает на меня и на лице хитрющее выражение.

– Федя, ты понимаешь, что это преступление? Понимаешь, что у магната охрана и ты не знаешь этих людей и что они могут сделать, если ты узнаешь то, чего знать не должен?!

– Ясен пень, у него все на уровне, мне пришлось конкретно повозиться, чтобы пробить защиту, там такое стояло…

– Федя! Услышь меня! Так нельзя, понимаешь?! – голос дрожит, и я проговариваю слова полушепотом, опасаясь, что нас услышат.

Гениальный мозг моего брата двигается в сторону преступлений. И я не могу остановить его свободное падение в бездну.

Не нравится моя отповедь. Красивые скулы натягиваются, желваки начинают ходуном ходить.

– Димитрий страшный человек, жестокий и решительный! Не провоцируй его!

– Он тебе нравится, Елецкая, скажи честно?!

Вдруг спрашивает брат, смотрит на меня исподлобья.

– Сдурел?! Он мой начальник!

– А что мешает перепихнуться? Ты слишком дерганая. Вижу же, что между вами искрит.

– Заткнись, Федор, вот сейчас молчи, иначе мы с тобой договоримся!

Брат резко поднимается, бросает на меня еще один нечитаемый взгляд.

– Будь с ним осторожнее, Елецкая, и держись подальше. Такие системы безопасности имеют люди, которым есть что скрывать.

– Куда ты и когда вернешься?!

Кричу в широкую спину.

– На занятия. Я теперь пай-мальчик. Потом, может, с ребятами зависну, короче, все пучком, систер, я просто хотел понять, к кому попал и что ждать. Проба боем. Не грузись так. На этом все.

Шлепаю нож на доску в отчаянии, что мне делать с Федькой?!

Телефон звонит. Отвечаю:

– Алло.

– Мисс Елецкая, вы пропустили завтрак. С вами все в порядке? Вы здоровы?

Прикрываю глаза.

– Все хорошо, Седрик. Я здорова, просто адаптируюсь сложно. Прошу меня простить.

– Не мне вас прощать, мисс Елецкая, – слышу отстраненный голос мажордома. – Вообще-то изначально я вам обрисовал ситуацию. Вы завтракаете и ужинаете с мистером Кацем. Все вопросы относительно отгулов также решаете с ним.

– Впредь подобного не повторится, Седрик.

Отвечаю как можно более спокойно и отключаю телефон.

Принимаюсь за несчастную капусту, изрезаю ее для борща с такой силой, словно хочу выместить на ней всю злость.

Когда режу лук, слезы текут ручьем, конечно же, это из-за паров!

Никак не из-за странного чувства, что давит на виски тревогой.

Только из-за лука…

Не из-за того раздрая, что творится в сердце. Чувствую себя как в ловушке и мои чувства…

Они болезненные, неправильные и адресованы мужчине, для которого я ничто.

Всхлипываю, вытираю нос тыльной стороной ладони, в которой зажата холодная сталь. Вздрагиваю, когда слышу хлопок входной двери…

– Федь, забыл чего?!

Кричу хриплым от слез голосом, продолжая вытирать глаза, ответа не следует, а я…

Я чувствую, как пространство вокруг меня становится другим, тяжелеет. Все волоски на теле встают дыбом, когда мою руку с ножом отнимают от глаз.

Нажатие на какую-то точку на запястье заставляет уронить холодное оружие на столешницу, и я в ужасе вскрикиваю…

Сильные решительные руки разворачивают меня, приподнимают лицо, нажав на подбородок, и легкое касание шершавых подушечек размазывает соленую влагу по щеке.

Тот, кто подкрался словно хищник, сейчас смотрит на меня с высоты своего двухметрового роста, придавив к столешнице.

Опять я в его объятиях и снова мне некуда бежать.

– Катрин. Ты как одноименный ураган, что пол-Орлеана грохнул. Маленькое ходячее бедствие. Нож в твоих руках слишком опасен.

Горячие руки, кажется, проверяют мои слезы на ощупь, размазывая влагу между большим и указательным пальцами.

А я просто молча вглядываюсь в ледяное лицо.

Что между нами происходит?

Ответов у меня нет. Только буйство чувств, проснувшихся в моей неискушенной душе.

– Всего ничего в должности помощницы, а уже не выполняешь свои обязанности. Кажется, склонность к экстриму у вас семейная черта…

Делает шаг назад, отдаляется, но не отпускает, продавливает меня взглядом. Одетый в простую майку и штаны-джоггеры, явно с пробежки. То есть, несмотря что небось полночи упражнялся, так еще и с утра спортом занимается.

Кажется, я понимаю, почему решил, что я не потяну… с таким темпераментом…

Не человек. Машина.

Прикусываю губы. Не хочу в который раз твердить банальные извинения.

– Ты, видно, не поняла всей серьезности положения вещей. Впредь, Катрин, твои душевные метания не должны никоим образом сказываться на твоей исполнительности.

– Я поняла, – отвечаю, проглотив рваный всхлип.

Смотрю в это лицо, вспоминаю, как схватил меня за шею, отодвинув, и больно становится.

Как прогнал вчера.

А сегодня сам пришел. Странный. Почему он меня все время трогает и при этом ставит барьеры? Я не понимаю этого мужчину.

Быстро хватаю салфетку, вытираю слезы.

Все это под немигающим малахитовым взором, опять делает шаг ко мне и вжимает мою попу в каменную столешницу, наклоняется, всматривается, а в глазах что-то странное. Не могу понять это выражение.

Плотоядное и дикое, находящее отклик во мне.

– Мистер Кац, вам что-то нужно?

Придаю голосу отстраненность, так и хочется спросить:

 Что, черт возьми, ты тут забыл, если вчера сам меня так жестоко прогнал?!

Почему не слуга решает со мной вопрос, а сам босс?!

Не задаю ни один из вопросов.

– Прямо сейчас мне интересно, что ты готовишь?

– Борщ.

– Продолжай.

Отходит и садится на барный стул, немного наклонив голову вбок, словно изучая.

– Вы, вы останетесь?!

– Ты мне должна завтрак. Поторапливайся. Рабочий день никто не отменял.

Разворачиваюсь и так и подмывает заорать:

Убирайся! Оставь меня в покое! Дай хоть полчаса побыть в одиночестве перед тем, как отправляться с тобой в пекло под названием “двадцать четыре на семь”.

Не хочу видеть тебя, такого красивого и уверенного в себе, здесь и сейчас. Я не готова. Дай мне прийти в себя!

Принимаюсь за готовку под внимательным взглядом, бегаю по кухне, открываю ящики, ищу приправы, но напряжение не покидает.

Что здесь забыл мой босс?!

Остается только гадать, но его взгляд плавит мою спину и как-то я все это себе не так представляла.

Обед готов, остается последний штрих в виде нарезанной зелени, которую я принимаюсь мелко-мелко шинковать.

– Никогда не думал, что готовящая помощница – это так сексуально…

Его голос бьет меня интонациями, и я вскрикиваю, когда нож проходится по пальцу, порезав до крови.

Боль простреливает.

Быстро тяну подушечку в рот, действую на инстинктах. Даже не замечаю, как Димитрий с нечеловеческой скоростью оказывается рядом.

Крепкие пальцы хватают мою руку с каплями крови. Я встречаюсь взглядом с яркими кислотными глазами и лицом со звериным оскалом…

Столбенею, когда Кац с жадностью слизывает багряную жидкость и берет мой палец в рот, всасывая кровь из ранки.

Прекращаю дышать.

В ужасе смотрю на склоненного к моим пальцам блондина, который отрывается от меня и заглядывает в мои явно шокированные глаза.

– Вкусно…

Это так порочно, мои пальцы у его губ. Он сейчас подобен зверю, зализывающему рану.

Мое тело дрожит, а босс достает из кармана белоснежный платок и прикладывает его к порезу.

– Осторожнее, Катрин.

– Чего ты добиваешься? Почему ведешь себя со мной так?! То заставляешь полыхать, то окатываешь презрением?! Чем я так успела за свою короткую жизнь провиниться?!

Выпрямляется.

– Ты необычная, привлекаешь. И реакции у тебя чистые, искренние.

– Я забавная зверушка для миллиардера?! Я же человек… Так нельзя…

Повышаю голос, пытаюсь вырваться, но мужские руки держат крепко.

– Сбавь обороты, пока я не…

– Не что?! Что мне сделаешь?! Ударишь?!  – окончательно лишившись самообладания, шиплю в жуткое лицо магната.

Кажется, я постепенно начинаю видеть беспринципность этого мужчины, его абсолютную черствость.

Меня просто проверяют на реакции, проводят какие-то проверки, но зачем? Или он привык? Это манера общения?

Скорее, последнее.

Улыбается холодно, отпускает и отходит на шаг, ставит перед очередным откровением.

– Не зли. С противоположным полом у меня иные методы. Будет жестко и больно, но тебе понравится.

– Я не дам сломать свою волю. Я не послушная марионетка, мистер Кац.

Смотрит на этот раз как-то по-особенному.

– Такая слабая, но внутри стальной стержень.  Интересный контраст.

– Вы… ты… невозможный.

Опять становится серьезным.

– Да, Катрин. Помни об этом. Больше не пренебрегай своими обязанностями, не нарывайся. И налей мне уже борщ.

– Вы когда-нибудь пробовали русскую кухню? – интересуюсь, наполняя тарелку ярко-красной ароматной жидкостью.

Оставляет мой вопрос без ответа. Берет ложку, черный хлеб и приступает к еде.

А я стою, как на суде, ожидая приговора.

И когда мужчина одобрительно кивает, улыбаюсь.

Такой Димитрий мне нравится больше. И кажется, что он мне сейчас квоту доверия выдал, попробовав мою стряпню.

Закончив, промокает губы салфеткой и смотрит прямо мне в глаза.

– И все же, я голоден.

Последняя фраза звучит как удар по моим натянутым нервам, блеск ядовитых глаз клинком направляется на мои враз полыхнувшие губы.

Больше ничего не говорит.

Проходит мимо.

Когда Кац выходит, тихонечко сползаю на пол и, обхватив коленки, уставляюсь в закрытую дверь.

Меня колотит и знобит, но больше всего болит сердце.

Глупое наивное сердечко трепещет от этого мужчины, от повадок хищника, и я его… хочу.

Когда осознание простых истин ударяет, тихо плачу.

Собираюсь, встаю. Быстренько убираю все со стола и, прикрыв обед крышкой, оставляю кастрюлю на плите. Есть не хочу. Наелась с утра по самое…

Попытка отвлечься провалилась с треском.

Быстро накидываю одежду. Придерживаюсь строгого делового стиля. Излишне строгого даже. Наглухо себя закрываю.

Собираю волосы наспех и выхожу.

Перед особняком черные громадные автомобили уже рычат, двигатели запущены и один из охранников открывает передо мной дверь.

Ныряю в нутро дорогого салона, оказываюсь рядом с идеальным боссом. Белоснежная рубашка, черный пиджак, подчеркивающий ширину плеч, шелковый галстук.

Вдыхаю терпкий приятный аромат мужчины, который больше на меня не реагирует, полностью погрузившись в работу. И только стук клавиш ноутбука да постоянные звонки напоминают, что рядом со мной не истукан, а живой человек.

– Взять месторождение в разработку. Меня это не интересует. Включай рычаги давления. Действуй по схеме. Это приказ. Получение права пользования недрами затягивается, выбей уже к чертям из этих ублюдков лицензию…

Жесткие команды. Приказы.

Украдкой наблюдаю.

Больше той ипостаси магната я не вижу. Передо мной стальной биг босс с железной волей, бешеный и бескомпромиссный, жестокий.

Никакой пощады. Решения неоспоримы.

 В гостевом домике Димитрий приоткрыл еще одну грань своего характера, сумасшедшего драйва.

И несмотря на то, что мне было очень страшно видеть его таким сорвавшимся с цепи, он мне понравился…

“Понравился” смешное слово. Нет, не понравился. У меня от него мозг сносит. От его харизмы, энергии, силы, которой дышит каждая пора. Скала, глыба с ярчайшими кислотными глазами.

Человек, умеющий обжигать льдом и раскалять холодом.

Не нужно быть особо умной, чтобы понять – мне сейчас сильно повезло, раз на краткий миг мироздание свело наши пути-дороги, и единственное, что я могу сделать рядом с подобным человеком, так это взять мастер-класс у одного из лучших бизнесменов.

Познать себя, научиться многому…

И вспоминать…

Потом…

Когда Димитрий исчезнет, вернувшись на свою орбиту, воспоминания, как хрупкие хрустальные слезы, останутся со мной…

Машины останавливаются. Кац вместе с Марком отправляется в литейные цеха, а я иду в кабинет.

Завод встречает меня шумом и привычной беготней, только теперь я в образе помощницы биг босса.

На меня оглядываются, показывают пальцем, и чем больше я привлекаю внимания, тем ровнее стараюсь держать осанку.

Играть роль, держать лицо – сейчас это главное. И пусть у меня на сердце шторм. Никто об этом не узнает.

Окунаюсь с головой в рабочий день.

Телефон разрывается, не продохнуть. Кац не знает пощады и мои поручения не имеют конца и края.

Однако я благодарна этому бешеному ритму, так как необходимость выложиться по максимуму дает мне передышку от мыслей.

– Катерина Владимировна, моя дорогая, смотрю, вы как белочка в колесе, вся в трудах. Похвально.

Голос. Этот писклявый голос, как наждаком по ушам. Улыбаюсь со всем лицемерным радушием.

– Здравствуйте, Олег Петрович, стараюсь.

– Так приятно лицезреть ваше рвение. У вас все хорошо, начальство не обижает?

Спрашивает почтительно, но в глазах острый интерес, хочет понять, линчевал ли меня Кац на выходных и в каких именно позах?

Памятуя Мюнхгаузена:

Улыбаемся, господа, улыбаемся…

– Все в полном порядке, Олег Петрович, я стараюсь соответствовать и не подвести коллектив.

– Так держать, Катерина, – кивает одобрительно. – Я к Димитрию Ивановичу, сообщи.

Набираю Каца, интересуюсь, нужны ли мои услуги переводчика, получаю ответ, что Марк сейчас в кабинете босса и я не нужна.

– Проходите, Олег Петрович, – опять улыбаюсь, загоняя свою ненависть в глубины сознания.

Директор заходит в кабинет, и я расслабляюсь. Хорошо, что там другой переводчик. Этот худосочный мужчина, кажется, приближен к Димитрию.

Только что Петрович понял, что я не такой уж незаменимый сотрудник для биг босса. У него свой проверенный, верный своему хозяину человек, прилетевший вместе с магнатом.

Вместе с этой мыслю в душе зарождается крохотная надежда, что, может, меня спишут со счетов, но вспоминая пронырливый маслянистый взгляд Петровича, отметаю эту идею и опять погружаюсь в сводки и переводы.

Кац молча покидает кабинет вместе с Марком. Проходит мимо, даже не взглянув в мою сторону.

Кажется, на работе я превращаюсь для босса во что-то наравне с офисным креслом. Он на меня не смотрит, дает четкие распоряжения и сохраняет тяжелую субординацию, заметную всем случайным свидетелям нашего общения.

Если бы не порез на пальце, я бы подумала, что мне приснилось все то, что произошло между нами ранним утром…

– И хорошо, что так…

Выдыхаю с облегчением, глядя вслед удаляющемуся боссу.

Остаток дня работаю на износ, пытаюсь выполнить все, что мне было поручено. В какой-то момент отрываюсь от бумаг и замечаю Полину, видимо, заскочившую ко мне с дружеской проверкой.

Ловлю на себе ее одобрительный взгляд и подбадривание:

– Ну ты, Катька, даешь! Молодчинка!

– Стараюсь, Поль.

– Не посрами русских баб в глазах америкоса! – прыскает, последнее слово буквально прошептав.

Очередной звонок прерывает наш разговор, и я делаю Полине знак руками, показывая, что зашиваюсь, подруга, подмигнув, уходит.

День пролетает незаметно.

Дорога к особняку проходит так же. Димитрий работает, а я облокачиваюсь о стекло и смотрю на проскальзывающий мимо пейзаж знакомого городка.

Судя по всему, Кац здесь недолго пробудет, иначе не было бы такой бешеной мобилизации всех структур.

Подъезжаем к особняку и Димитрий, продолжая деловые переговоры по смарту, выходит, мне дверь открывает водитель.

Смотрю в очередной раз в широкую удаляющуюся спину босса и становится нечем дышать.

Выбираюсь из огромного салона, делаю пару шагов и останавливаюсь как вкопанная. Дышу быстро, наполняя грудь прохладным вечерним воздухом.

Димитрий проходит в дом, а я разворачиваюсь и иду в сторону коттеджа.

Мне сейчас нужно просто погулять, проветриться.

Воздух прохладный, помогает отделаться от мыслей, которые закручиваются в воронку и тянут меня на дно.

Бешеный темп жизни магната изматывает, как, впрочем, и сам босс.

Я думала, что сложно выдерживать его интерес, но переносить его равнодушие оказалось куда более болезненно…