Текст книги "Его Уязвимость"

Глава 32

Откидываюсь на спинку стула со специальной удобной ортопедической подушкой для спины, а кажется, что на гвозди натыкаюсь, настолько напряглось все тело.

Есть нюанс. Для Каца я подготавливаю документы, порывшись в архивах, подняв то, что нашла в базе, а данные, что у меня на руках, отличаются…

Несильно, конечно, но это дает мне понять, что Димитрию дали не совсем то…

Заметить можно, только сопоставив.

Выдыхаю сквозь стиснутые зубы.

Жаль, что я проработала в бухгалтерии и даром свой хлеб не ела, простой секретарь не заметил бы…

В голове лампочками мигает только один извечный вопрос:

Что делать?!

Хватаю ручку со стола и принимаюсь нажимать на несчастный колпачок, выдвигая и задвигая стилус. Характерные щелчки бьют по нервам.

Вот именно то, что Олег Петрович просил меня “не заметить”.

Резко ныряю в воспоминания и приторный голос режет сознание страшными угрозами:

– Катерина, ты ведь понимаешь, насколько мы все зависим от своих рабочих мест…

Рано или поздно Димитрий Иванович уедет…  А я останусь у руля. Я останусь. Елецкая, и ты… Ты тоже останешься здесь…

Все, что прикажу, сделаешь. У меня на тебя такие козыри имеются… Один твой неправильный шаг и Федора можно сразу в колонию для несовершеннолетних c таким-то послужным списком…

– А если я все расскажу Димитрию?!

– Попробуй, Елецкая. Твое слово против моего. И помни, кто Я и кто ты…

– Господи… что же мне делать?!

Всхлипом срывается с губ и в глазах обзор застилает пелена. Слезы скапливаются, давят безысходностью, нестерпимо жгут, пронизывая тысячами острых игл, прорываясь наружу капельками, беззвучно ударяющими по документам…

– Что делать?!

Можно ведь сделать вид, что я не вскрыла базу. А просто перевела текст, не заморачивалась и действительно “не видела”. Не все референты разбираются в тонкостях бухгалтерии, не каждый может заметить тот гордиев узел, который предполагается разрубить…

Сжимаю ручку и уже палец болит из-за того, с какой силой я жму на колпачок. Звук назойливого непрерывного щелчка заставляет оставаться на плаву, чтобы не впасть в истерику.

Жму так часто, что вскоре монотонный безумный треск достигает своего апогея.

Мой брат…

Наша жизнь…

Одно решение и последствия…

Они не заставят себя ждать.

Я знаю.

Интуиция кричит об опасности. Чертово шестое чувство вообще активизировалось слишком сильно после того, как в мою размеренную жизнь проник магнат.

– Что же ты будешь делать, Катя?

Проговариваю вопрос. Прикрываю на миг глаза.

Откладываю ручку со звонким хлопком.

– Дура ты, Елецкая. Причем полная.

Нажимаю на значок печати на экране компьютера.

Как только бумага выплевывается из навороченного аппарата, который весьма отличается от того, с которым я работала в нашей маленькой коморке, фокусируюсь на документах и вникаю еще раз.

– Нет, ты не дура, Катерина, ты просто идиотина…

Проговариваю тихонечко и поднимаюсь с места. Иду в направлении двери, за которой восседает мой кошмар.

Сжимаю в руках кожаный переплет папки, бью по красивой деревянной поверхности двери несколько раз.

Стук кажется оглушительным.

Получаю дозволение и быстро проскальзываю в кабинет.

– Мистер… Кац… – обращение выходит хриплым, горло сильно саднит, словно я плакала навзрыд или же орала, захлебываясь криком безнадежности…

Останавливаю взгляд на мужчине, работающем за столом.

Собран как всегда. Одет с иголочки. Идеален. Глянцевая картинка снаружи, а под ней…

Боже, почему он мне видится гюрзой, способной убивать с хладнокровностью этой твари?!

– Можно? – задаю мучающий вопрос, и где-то внутри какая-то моя часть хочет, чтобы он мне отказал, сославшись на занятость.

Глупо. Но человек всегда жаждет отсрочки неизбежного.

Меня знобит, а змей-искуситель поднимает на меня изумрудный взгляд, аура опасности сшибает моментально.

– Проходи.

Зеленые глаза рассматривают. Сегодня я в строгом деловом платье ниже колен и пиджаке, ноги в черных колготках и лодочках. Волосы в косу уже не заплетаю, во избежание, так сказать.

Помню, как он наматывал ее на кулак, и только от этого воспоминания кровь приливает к щекам.

Делаю робкие шаги, и замираю на середине кабинета.

– Слушаю.

– Я… – голос не слушается, фраза обрывается, воздух заканчивается, в легких чувствуется давление.

Стресс. Паника. Дрожь в кончиках пальцев.

– Катрин.

Односложные фразы босса действуют отнюдь не успокаивающе, наоборот.

Подмечаю, как чуть облокотился рукой о стол и отставил в сторону стилус.

Мое состояние не могло ускользнуть от этих изумрудных омутов. Кац выжидает. А я слышу грохот крови в собственных ушах.

Собираюсь и делаю то, что должно, а далее… далее будь что будет.

Совесть я свою не продам и на сделку с собой не пойду.

Что будет дальше, я решу потом… не сейчас…

– Я нашла несостыковки в документах. Хочу показать вам. Там все сложно, но… Значительная сумма на входе, а на выходе в разы меньше.

Странно, но мой голос не надламывается, не дрожит, фразу произношу обыденно.

Наверное, так и бывает. Готовится к выстрелу сложнее, чем нажать на курок.

Димитрий вскидывает бровь. Буравит меня тяжелым взглядом. Молча.

Не могу понять. То ли он не удивлен. То ли не ожидал от меня подобной прыткости.

– Покажи.

Проговаривает ровно. Поднимает руку с золотым браслетом дорогих часов на крепком запястье, словно приказывая подойти и вложить документы в эту огромную ладонь.

Ноги сами несут меня к боссу. Останавливаюсь рядом с его столом, сохраняя дистанцию.

Интуитивно отдаляюсь. Защищаюсь.

– Подойди.

Опять командует и не берет из моих протянутых рук папку, заставляет обойти стол и приблизиться, только тогда забирает документы из моих похолодевших пальцев.

Просматривает, обращая внимание на мои пометки.

Время для меня замирает.

Сердце бьется с перебоями.

Вот и все, Елецкая, вот и все…

Секунды текут вязкой патокой, что угнетает и в какой-то момент Димитрий резко поднимает голову, смотрит мне в глаза.

И там… в бездне зеленого болота проскальзывает что-то страшное.

Не понимаю.

Ничего не понимаю…

Кажется, что его гнев выбирает своим объектом бедную помощницу.

Кац в ярости. Нет. В бешенстве. Глаза темнеют.

На адреналине различаю изменения, фиксирую, как зрачки заполняют радужку.

Его взгляд экранирует, а я неосознанно делаю шаг назад.

Внезапно резко хватается за мою ладонь. Обжигает. Вскрикиваю. Тянет на себя. Падаю на мужчину, ощущая крепкую хватку на ребрах.

– Зачем так? – шепотом. В растерянности. Замерев. Теряясь в бездонной трясине зеленых глаз.

С силой сжимает меня и выдыхает глухо:

– Ты так сладко дрожишь, малышка… И что мне с тобой сделать?

Не отвечаю, язык прирастает к небу.

Пальцы скользят по моему лицу неожиданно нежно, можно даже поверить, что меня ласкают, и глаза тянет прикрыть, но…

Монстр не умеет быть нежным, я не забываю ни на секунду, как, впрочем, и своего места рядом с мужчиной. Просто игрушка.

– Про документы ты молчишь. Котейка оказалась шустренькой и умненькой. Этим всем занимается Марк.

Проговаривает неожиданно строго, тем самым подтвердив, что иллюзий питать на его счет не стоит.

Кац сам себе на уме. Он опасен и явно ведет свою игру.

В зеленых глазах нет ни сомнений, ни вопросов.

Догадка оглушает:

А что, если он меня проверял?!

Вторая рука проникает под платье, медленно поднимается по моей ноге вверх, обжигает, задирает подол.

Накрываю его пальцы своей рукой, пытаюсь оторвать от себя.

Не получается. Слишком наглое прикосновение. На контрасте. Пальцы обжигают, а в глазах холодный интерес.

Зажимаюсь вся. Сердце бьется со страшной силой. Венка на виске пульсирует бешено, так, что больно.

Не готова я к такому, не могу. Димитрий… он жадный, сильный.

Захочет взять, разложит прямо здесь. Вероятно, так и привык. Бьюсь в руках, удерживающих меня без видимого напряга.

Я для этого мужчины небольшое развлечение в перерывах между зашибанием миллионов.

Щепка, которая полетит, когда он будет вырубать лес.

А он будет.

Не прекращаю попыток оттолкнуть руку от своего бедра.

Вмиг мужчина наклоняет голову, нас разделяют миллиметры, замираю, разглядывая черные точки зрачков.

Меня тянет к этому мужчине безумно, ровно так же, как и хочется бежать без оглядки.

Такие, как он, ломают.

Такие, как я – для них песчинка.

– Еще раз увижу тебя в безразмерном необъятном платье родом из Советского Союза, раздену и заставлю ходить голой.

Резкий голос и прищур.

– Прекрати уродовать себя. Все, что мне нужно, я уже увидел. И возьму свое.

Открываю рот как рыба, тяну воздух, раскаленный, невыносимый, в то время как Димитрий большим пальцем ласкает полоску, где по идее должны заканчиваться чулки и начинаться оголенная кожа.

Доходчиво объясняет, что должна надеть.

– Не понимаю, при чем тут мое платье, если у вас на руках документы по махинациям!

Смотрит на меня с высокомерием безумно умного сексуального мужика, как на легкое недоразумение, которое он вынужден терпеть.

– Мне нужно поприсутствовать на одном мероприятии, организованном мэром. На этом вечере будешь меня сопровождать ты.

Глупенькой дурочке может показаться, что ее приглашают на свидание, но…

Нет. Я нужна Кацу как переводчик.

– Я не готова к подобному мероприятию.

Рассматривает меня. Руку с моего бедра не убирает, продолжая сжигать мою кожу прикосновением.

– Готова или нет, решаю только я.

В растерянности смотрю на магната. Запоздало начинаю чувствовать, как напряжено его тело, как все сильнее Димитрий сжимает меня и насколько сбито у меня дыхание.

Слишком близко. Непозволительно. Порочно.

Его тело. Огромное. Сильное.

И я… в его объятиях. Вжатая в стальную грудную клетку с бугрящимися мышцами.

Сейчас он пугает. По-настоящему. Кажется, его провоцируют мои реакции.

Бросает взгляд на стол за моей спиной, и я в отчаянии машу головой. Не хочу. Не могу я так.

Время застыло. Все происходит слишком медленно. Мучительно.

Нужно говорить. Не молчать.

Иначе…

– У меня нет одежды, подходящей для вечера у мэра.

Наклоняет голову к плечу, явно оценивая мой маневр. Ухмыляется краешком губ. Змей-искуситель.

Берет паузу и только пальцы на моем бедре поигрывают, продолжая ласкать.

Стоит моргнуть, и босс отстраняет меня. Отпускает.

Я сразу же вскакиваю с мощных колен, отхожу от опасного мужчины, который ведет свою непонятную для меня игру.

– Есть банковская карта компании. На тебе должно быть платье. А о том, что будет в случае, если ты опять натянешь на себя безразмерный мешок, я предупредил.

Слова ударяют. Дезориентируют. Больше нет чувств. Опять приказы.

Глупая.

Кац и в жизни разыгрывает свои шахматные комбинации, а на пешку в моем лице ему плевать…

– Иди, Катрин. Я доволен тобой.

Смотрю на босса. Пытаюсь углядеть обещание или же намек, но по нему ничего не понять.

Мысли всмятку.

Разворачиваюсь и быстро иду к дверям. Может, это смахивает на бегство. Плевать.

Прежде чем рука касается ручки, в спину летит рокот зверя, не спускающего и не забывающего ничего:

– О документах никому ни слова.

Глава 33

Щеки пылают, когда я закрываю за собой дверь, иду к своему рабочему месту.  Падаю в кресло и продолжаю дрожать.

Все никак из головы не идет, как я только что сидела на коленях босса. Его пепельные волосы, пылкие зеленые глаза, ресницы неожиданно темные. Все в нем вызывает мучительное осознание, что я влипла по самое…

Я хоть и не особо опытна, но четко помню, как в нем вспыхнуло желание.

Голод. Безудержный. Откровенный.

Под ледяной личиной полыхает пламя…

Пытаюсь настроиться на работу, а сама все никак не могу забыть взгляд босса.

Такой, как Кац, изучает все досконально. Он не был удивлен. Значит, знает… и его люди, тот же Марк явно проводит обработку документов, которые поднимаются по приказу Каца.

– Чувствует моя попа, скоро на заводе взорвется бомба…

И кажется, как помощница босса я подпаду под раздачу.

Почему я не сказала о просьбе директора?

Он не дал мне слова. Заставил гореть в предвкушении и отпустил.

Мною играют, и в этой комбинации Петрович совсем не та фигура, которой стоит бояться.

Димитрий. Его непредсказуемость. Агрессивность. Властность.

На ум приходит фраза Седрика:

В этой игре нет равных мистеру Кацу. Он сильный стратег. Я еще не встречал человека, кто смог бы обыграть Димитрия, объявив ему шах и мат…

Кажется, наш магнат будет подводить к определенному стандарту весь завод.

Кликаю на документ, чтобы не думать о том, что ждет всех нас и меня, в частности.

После разговора босс перестал меня замечать. Загрузил так, что голову поднять не могла на лишнюю секунду.

Хлопок двери и Димитрий твердой походкой проходит мимо.

– На сегодня свободна.

Обменивается рукопожатием с очередным главой департамента и в сопровождении Марка покидает приемную.

У невысокого и лощенного личного переводчика Каца фамилия Шульц. Может, там немецкие корни, не знаю. Но немецкая аккуратность и педантичность на грани въедливости присутствуют.

Господин Шульц говорит на русском без значительного акцента, глаза невыразительные, как вообще и он сам.

Его черты сложно вспомнить, такой затеряется в толпе. Правда, есть то, что его все же отличает – это уверенность в каждом движении, стиль, аккуратные светлые костюмы, выглаженные брюки со стрелками и, как это ни странно, гортанный смех.

Очень глубокий, не вяжущийся с образом блеклой и незаметной тени биг босса.

Кац подле себя чаще всего держит именно Марка. Этот незаметный мужчина с отрешенным лицом киборга, по моему мнению, не просто переводчик.

Но что мне до этого.

Ничем, в принципе, особого расположения магнат никому не выказывает.

Опускаю взгляд и разглядываю собственные руки, отмечая скол на ногте указательного пальца.

Неидеальная помощница идеального босса.

Отмашка от Димитрия получена, а засиживаться я сегодня не собираюсь. И так нервы танцуют ламбаду.

Домой еду одна.

Странно, но резиденцию Каца даже в мыслях я стала называть домом…

Пока сижу в автомобиле, смотрю за тем, как мелькает за окном привычный пейзаж.

Мысли давят на виски и хочется немного отключиться, беру телефон, набираю Ленку. Веселая, безалаберная, ветреная.

Легко живет, легко сходится и расходится. Иногда мне тоже хочется жить так просто, не заморачиваясь.

Сейчас мне нужен глоток свежего воздуха, как никогда. Общение.

Пара гудков и без приветствий сразу в лоб получаю тапкой:

– Ну как там на верхних этажах живется? Еще не зазналась? Короной, как Романова, не обзавелась?

Звонкий голос Лены, как всегда, веселый и радостный. В миг на губах расцветает улыбка.

– Нормально все, босс заставляет впахивать и грузит делами.

– Эх, Елецкая, везет же некоторым, я бы на него повпахивала, причем с особой активностью да во всех позах!

– Уймись, женщина! – прыскаю, и бросаю осторожный взгляд на водителя.

– Я-то давно женщина, а ты-то… Держишься за свою непорочность, как за флаг, ей-богу…

– Лена!

Смех подруги в трубке оглушает.

– Значит, не перепихнулась еще…  Не отвечай, я по твоему напряженному голосу просекаю, что нифига ты этого самца не оседлала, такие возможности, да в дырявые руки… Вот скажи мне, чего я этот английский вечно прогуливала, сейчас бы ног собрать не могла, скакала бы резвой кобылкой, жеребца объезжала…

– Вопрос не ко мне.

Отвечаю совсем не обижаясь. У Лены умение говорить пошлости прямо в лоб. Не за спиной, а в глаза. Правда, часто она ляпает не думая, как сейчас.

– Елецкая, хоть подсуетись, ты же такого мужика постоянно сопровождаешь, говорят, вообще с шефом живешь.

– Я не с ним живу, а в особняке, работать заставляет двадцать четыре часа без выходных, но хоть платит нормально.

– Так работай. В двойную смену. Нет, в тройную! Давай уже. Двигай к нему в спальню. Ошибись дверью. Войди в душевую, когда он там! Немцы вообще крутое кино снимают. Посмотри, поучись.

– Ты ведь понимаешь, что бред несешь, дурында, не могу я так… даже с безобидным Пашкой дальше поцелуя не зашла, а ты мне…

Выдыхает тяжко. Прямо вижу, как глаза закатывает, прикусывая губу.

Красивая она, мужчин привлекает, легка в общении. Мне такого позитива в жизни не хватает. Может, и права, что проще на вещи смотрит, но я как-то резко начала проблемы решать, а они все только растут.

– Такие возможности пропускаешь, Катька, во дура…

Продолжаю разглядывать дорогу за тонированным окном дорогого внедорожника, грусть накатывает, и я вздыхаю обреченно:

– Босс меня к мэру с собой взять решил, чтобы переводила. Высшее общество открывает двери…

– Твою мать, Елецкая! С этого нужно было начинать! Ты решила, что наденешь?!

– Не кричи так! Оглохну.

– Да ладно! Визжать ты должна, а тебя послушать, так на похороны собираешься.

– Лен, не знаю я, не по себе мне, да и надеть мне нечего и…

– Давай вместе по магазинам прошвырнемся, если прислушаешься, я из тебя конфетку сделаю!

– Хорошо, Лен, тогда я напишу.

– Жду!

Отключаю телефон и задумываюсь опять.

Став личной помощницей Каца, я как-то резко ощутила, что стала чужой для тех, с кем раньше дружила. Меня стали избегать, словно я прокаженная.

Девочки из бухгалтерии продолжают общаться, конечно, но словно ждут подвоха или думают, когда же я выкину чего, превратившись в язвительную стерву, которая будет плевать со своей башенки вниз.

Чувствовать на себе странные взгляды не самое лучшее, конечно. Кто-то ждет интриг, кто-то жаждет моей ошибки, а я все та же девчонка из закутка в бухгалтерии.

Все та же и, может, поэтому на лице Романовой сегодня читался вопрос, который словно был отпечатан в ее кошачьих глазах:

Почему она?!

Действительно, почему же именно я?!

Не знаю, что ответить на подобный вопрос даже самой себе.

Я не знаю, почему босс остановил свой выбор на мне.

И не знаю, зачем изначально Димитрий так сильно давил на меня, а сейчас отпустил, словно намеренно избегая.

Показал свою огненную натуру и закрыл эту сторону своей жизни, обозначив мои рамки.

Он меняется, играет на контрасте и все это может длиться минуты. Непредсказуемый. Поэтому и в бизнесе его страшатся. От него не знаешь, чего ждать.

За мыслями не замечаю, как доезжаю до особняка.

– Добрый вечер, мисс Елецкая. Ужин подан.

– Здравствуйте, Седрик, как прошел ваш день?

– Благодарю, мисс.

Тактично отвечает мужчина, ретируясь. Седрик ведет себя со мной так, словно я королевских кровей. Уважительно. Почтительно и с дистанцией.

Разговора по душам у нас с мажордомом не получится. Все в строгих рамках этикета и, когда сажусь за пустующий стол, что-то в душе ломается и скулит.

Я привязываюсь к Димитрию. Он явно имеет задатки психолога, потому что своим поведением заставляет меня подсаживаться на те эмоции, которые рождаются во мне рядом с этим сложным мужчиной.

И все это припорошено горьким словом “временная помощница”.

Так и не притронувшись к еде, иду в свою комнату.

Казалось бы, столько впечатлений, и выбор, который я сегодня совершила, вымотал и я должна вырубиться под гнетом происходящего, но…

Я, дуреха, до глубокой ночи все прислушиваюсь к особняку, желая понять, когда до меня донесется звук паркующегося автомобиля.

Тогда я по своему обыкновению вскачу с кровати и прильну к окну, спрятавшись за занавеской, чтобы наблюдать за тем, как в окружении вышколенной охраны высокий мужчина покажется на крыльце и быстрой походкой пройдет в дом, а затем…

Затем я лягу в кровать и замру, обратившись в слух и боясь, что ручка двери в мою комнату дернется, пропуская в мой маленький кокон холодного блондина, который полностью заполнил собой мое глупое сердце.

Утро субботы принесло разбитость и, спускаясь к завтраку, я ждала встречи с боссом.

Федька принципиально ни разу не зашел в особняк, демонстрируя высшую степень своего пофигизма, правда, когда я приходила к нам в гостевой дом, всегда расспрашивал как я и что у меня происходит.

Вот такой вот противоречивый переходный возраст. Хотя. Можно радоваться. Чем меньше Федор общается с Кацем, тем мне спокойнее.

Федька без тормозов, может идти на рожон, а Димитрий…

Интуиция подсказывает, что Кац спуску давать не будет. Так что лучше военный нейтралитет, чем лобовое столкновение.

Сев за сервированный стол с пустующим центровым местом, налила себе кофе и взяла тост, намазала его маслом. Блюд на столе было достаточно, как всегда, но есть не хочется.

Не хочу признаваться себе, но я ревную.

Извелась за ночь.

Вопрос, в принципе, один: “Где Димитрий?”. Почему, живя с ним в одном доме, я могу видеться с ним только на работе.

– Доброе утро, мисс Елецкая.

– Здравствуйте, Седрик.

Улыбаюсь, столкнувшись взглядом с добродушно-отстраненным мажордомом, который огорошивает меня:

– По приказу мистера Каца водитель вас ждет. У вас сегодня поход в торговый центр запланирован. Карта компании в вашем распоряжении. Приказ – полностью обновить гардероб. Ваши вещи не подходят статусу референта мистера Каца.

– Я еще не получила зарплату.

– Мисс Елецкая, безлимитная карта, предназначенная для корпоративных расходов, в вашем распоряжении.

Кладет рядом с моей тарелкой платиновую прямоугольную пластинку, на которой выбиты инициалы компании Димитрия.

– Как будете готовы, водитель отвезет вас.

Хочу задать вопрос, но Седрик прерывает жестко, поняв, что могу отказаться:

– Это стандартная процедура, мисс Елецкая. Приказ господина. Вечером вы полностью должны соответствовать требованиям мистера Каца, касаемых образа его спутницы на торжественном мероприятии.

С каждым словом Седрика рука все крепче сжимает фарфоровую чашку.

Бесит. Вот реально бесит.

И внутри просыпаются чертики в яростном желании наконец утереть нос биг боссу.