Текст книги "Его Уязвимость"

Глава 48

– Паша, – едва срывается с губ, не успеваю даже обернуться, как он набрасывается на меня.

– Катя, я не могу. Ты такая… У меня крыша от тебя едет.

Я сопротивляюсь. Пытаюсь ускользнуть, но он меня не слышит.

– Прекрати!  Я не хочу!

Разворачивает меня с силой. Бросает на зеркало, которое чудом не ломается и не рвет кожу в кровь, больно ударяюсь скулой и вскрикиваю.

– Прости, Кать! Ждал. Добивался! Мозг мне вывернула.

Короткие фразы и рука, задирающая платье.

– Паша! Прекрати!

Ору, но не могу достучаться.

Мои запястья фиксируют на пояснице так, что не двинуться, держит с силой, почти выворачивая мне суставы.

Все равно вырываюсь. Кричу. Не соображаю больше ничего.

– Паша! Хватит! Прекрати!

Слезы градом текут, а его пальцы уже оголяют ягодицы.

Собираюсь.

Вспоминаю, как брат показывал пару приемов. Со всей силы ударяю каблуком по носку кроссовок, хватка слабеет, разворачиваюсь и бью в горло, затем в пах.

Бывший друг складывается, прикрыв свои причиндалы, а я лечу к выходу, понимая, что на этом наша дружба закончена.

Звук выбиваемой двери оглушает.

Паша, офигев, перестает цедить проклятия и трясет головой.

Приходит в себя, а я сквозь пелену слез вижу его…

Высокого мужчину, застывшего в дверном проеме.

Холодное лицо с заостренными скулами, ледяной взгляд, метнувшийся в меня, полыхает яростью.

Кажется, что само исчадие ада выглянуло из преисподней и сфокусировало свои кислотные глаза на мне.

Димитрий пришел убивать.

Машинально хватаюсь за порванный лиф платья, в котором виднеется грудь. Прикрываюсь.

Весь мой вид хуже некуда и огненный взгляд мужчины не сулит мне ничего хорошего.

На автомате подмечаю, как в пустом проеме застывают секьюрити, отвернувшись и закрывая собой вход в туалет.

Отсюда никто не сбежит.                                            

Сумасшедшая мысль бьется в висках.

Больше Кац не говорит ни слова.

Он наносит два методичных удара, которым сопутствуют хруст, хлюп и вой.

Я в ужасе смотрю, как за пару движений человеческое тело превращают в кровоточащий кусок мяса.

 Павел оседает на пол безвольным кульком.

Димитрий линчует.

Резко подаюсь вперед и обеими руками толкаю Каца в грудь, он делает шаг назад. Не от силы моего удара, а чтобы иметь возможность видеть всю картину целиком.

Замираю прямо напротив разъяренного монстра, жмурюсь, боясь схлопотать удар, но ничего не происходит.

В ужасе смотрю на бесчувственного мужчину со спокойным зеленым взглядом.

Он псих. Сумасшедший. Ни малейших чувств на лице.

– Не трогай его, Димитрий. Хватит.

Выдыхаю рвано.

– Отойди.

Опять приказ и я начинаю дрожать от ужаса только от интонаций этого глубокого бархатного голоса.

И вместо того, чтобы отступить, я делаю шаг по направлению к огромному мужчине.

– Прошу. Не. Надо.

Мой взор застилают слезы.

Не уверена, что наказывает Кац бывшего друга именно за то, что меня лапал. Кажется, он его впечатывает в пол потому, что я ослушалась приказа.

Делаю еще один шаг и буквально впиваюсь в сильное каменное изваяние застывшего в агрессивной стойке воина.

Запрокидываю голову и смотрю в зеленую пустоту. Завораживающую. Сильную. Мощную.

Подпадаю под бешеную энергетику. Сталкиваюсь с темнеющим взглядом и зрачками, которые затапливают зеленую радужку.

– Отойди.

А я как чертов самоубийца мотаю отрицательно головой.

– Я не хочу, чтобы он стал калекой или умер из-за меня. Я распалила. Не заметила, что ситуация заходит слишком далеко.

Молчит.

Вцепляюсь пальцами в белоснежную сорочку и шепчу:

– Я не смогу простить тебе этого, Димитрий. Я не прощу себя и тебя. Отпусти его. Меня накажи. Я во всем виновата.

Моргает и смотрит на меня так, что изморозь по позвонкам проходит, касается моей скулы, там, где жжется царапина, я поранилась, пока отбивалась от излишне настойчивых ухаживаний.

– Виновата, – повторяет, как приговор выносит, – и ответишь за ослушание сполна.

Сильная хватка на предплечье обжигает кожу и уже в следующую секунду я лечу к двери, падаю в руки охранников Каца.

– В отель ее. В мой номер. Запереть.

Холодный голос обдает льдом.

Смотрю в бездушное лицо и пережитое дает о себе знать. Внутренние предохранители летят к чертям:

– Ты эгоист! Плевать на все! На всех! В приоритете только твои желания! Зачем я тебе?! Сегодняшняя профессионалка не удовлетворила?!

Спина каменеет, разворачивается. Зеленые глаза фокусируются на мне, а лицо… Его по-мужски красивое лицо становится зловещим.

– Глупая девчонка. Увести.

Короткий ответ и взгляд – приказ верзиле.

– Ненавижу тебя! Ты зверь! Ненавижу!

Меня, подняв за талию и не реагируя на сопротивление, тащат вон из клуба, туфля падает. Я кричу и царапаюсь. Не понимаю, что творю. Единственное желание – убежать.

Мне не избежать наказания за свой вызов, который я бросила этому жестокому мужчине.

– Вы не имеете права!

Ору банальности, пока меня не закидывают на заднее сиденье автомобиля.

Реву, размазывая слезы, дрожащие руки сцепляют рваную материю на груди.

Все внутри клокочет от ненависти.

Немного успокаиваюсь, когда останавливаемся у гостиницы.

Дверь открывают и мне помогают выйти, крепко зафиксировав локоть. Место многолюдное и я могу поднять крик, звать прессу, бодаться, но стресс прошел, наступил откат.

Взгляд в сторону хладнокровного телохранителя и понимание, что как бы я ни орала, меня никто не спасет.

Димитрий Кац – магнат, бизнесмен, олигарх, а я так, бедная девочка из провинции, сирота, которая стала его прихотью.

Лифт, коридор, дверь. Хлопок за спиной. Щелчок дает понять, что отсюда не выбраться. Меня заперли.

Внимательно рассматриваю пространство на наличие женских штучек, все жду, что выйдет та самая Мисс Вселенная, но ни девицы, ни хоть намека на ее пребывание в номере я не нахожу.

Все стерильно. Разве что ноутбук открыт и документы валяются на диване так, как если бы Димитрий их резко отбросил.

Я изучила педантичного биг босса и… чутье подсказывает, что он работал, когда что-то заставило его откинуть листы и не закрыть ноут.

Выходит, Димитрий был занят, когда ему доложили о моем бегстве?

Он быстро приехал…

А что, если девица была очередным презентом, который магнат отклонил?!

Нет. Сама себя обманываю. Я видела все своими глазами!

Чертовы мысли. Голова болит. Я обхожу весь пентхаус в поисках чужого секса, но все чисто. Нигде ни намека на то, что разорвало мне сегодня сердце.

Ожидание еще страшнее, чем сам приговор.

С каждой секундой становится все более не по себе. Меня бьет озноб, на коже испарина.

В какой-то момент, хоть и знаю, что заперта, я все равно бросаюсь к двери и начинаю дергать ручку, тщетно.

Смеюсь и смех кажется каркающим, хриплым. Слишком слаба, а эта дверь добротная и вышибала из меня совсем никакой…

Выдыхаю и разворачиваюсь. Упираю взгляд в панорамное окно с видом на Москва-Сити. Глубокая ночь, но огни города не гаснут.

Столица не спит.

На негнущихся ногах подхожу к холодному стеклу и прикладываю ладони. Там вдали беснуется город, ажиотаж улиц и суета.

А я стою здесь. Одна и мне страшно.

Сегодня я спровоцировала хищника.

Поддалась эмоциям, не удержала жалящих слов, не усмирила свой буйный нрав, но где-то внутри я знала, что права. В каждом своем слове. В каждой мысли.

Я потерялась во времени, наблюдая за огнями города, в котором, если перефразировать классика, идет вечный праздник.

Только вот я на этом празднике жизни чужая и меня явно никто не звал.

Долго стою, по ощущениям целую вечность, впитывая в себя мерцание огней.

Пробившаяся в темноту комнаты слабая полоска света дает понять, что мое одиночество нарушено.

Беззвучные шаги за спиной. И я буквально осязаю, как крупный высокий мужчина останавливается, нависая.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы увидеть кто это. Только по тому, как все мельчайшие волоски на коже встали дыбом, я понимаю, что мой босс почтил меня своим присутствием.

Не поворачиваюсь к нему. Я трушу, боюсь встретиться с его темным взглядом. Пальцы сильнее приникают к холодной стеклянной поверхности. Мною ведет желание слиться с этой незримой преградой, или вообще проскальзывает мысль, что лучше бы она разломалась и я бы упала.

Пусть так, если это единственный способ увеличивать расстояние между мной и этим мужчиной.

С каждым мгновением меня все больше окутывает благородный аромат парфюма Димитрия вперемешку с его специфическим тяжелым металлическим запахом.

Я вглядываюсь в огни Москвы до рези в глазах, но уже в мой следующий вдох мои ладони резким движением оторвали от стекла и крутанули мое замершее тело, заставив посмотреть на Каца.

Блики света мерцают на отстраненном бесчеловечном лице, отражаются холодным блеском в зеленых лезвиях глаз.

Красивый. Завораживающий блондин смотрит на меня. Глаза в глаза. Не отрываясь.

– Повтори, маленькая мышка, что именно ты мне кричала.

Ровный голос, пугающий взгляд и на дне… на самом дне холодных нефритов приказ взять свои слова обратно, принести свои извинения.

Я клоп, которого могут прихлопнуть одним пальцем, и именно подобное холодное пренебрежение заставляет меня сомкнуть губы посильнее и не отвести взгляд.

– Я. Сказала. Я тебя ненавижу. Больше того. Ты мне противен. И то, что ты пригласил в свой номер “профессионалку”… Зачем я тебе?!

Широкие брови сходятся на переносице, хмурится.

– А знаешь что, мистер Кац?! Зря ты меня спас! Лучше лечь под первого встречного, чтобы лишил этой проклятой девственности! Ненавижу тебя!

Что-то страшное вспыхивает на дне изумрудов. Сильные пальцы сжимают мои руки подобно металлическим тискам.

– Я снимаю напряжение либо ломая врагов, либо сексом. Ни первого, ни второго сегодня у меня не было.

Эти слова. Они вызывают во мне что-то странное, с одной стороны, я понимаю, что Димитрий ни с кем не развлекался, мое сердце ликует, но затем он добивает меня жестким:

– Хочешь лечь под первого встречного? Значит, им буду я.

Отпускает мои руки и совершает ошибку. Бью магната со всей силы. Наотмашь, вижу, как звереет, как вены на шее вздуваются.

Бойцы привыкли давать сдачи. Там рефлекс.

Кац едва уловимо кивает, словно принимает решение.

Спокойно снимает свой галстук, отбрасывает в сторону, принимается вынимать запонки и расстёгивает сорочку.

Медленно. Глядя мне в глаза.

Он красив. Падший ангел, демон из глубин преисподней. Он зверь. То, как он избил Пашу в уборной. Даже не избил. Пара коротких прицельных ударов и все.

При этом он просто показал парню, чего делать не стоило.

Не стоило распускать руки и трогать то, что принадлежит боссу.

Я его вывела из себя своим неповиновением, а Павел просто оказался не тем и не с той девушкой…

Вздрагиваю, когда он отбрасывает сорочку, демонстрируя сухой поджарый торс с прорисованными скульптурными мышцами, с кубиками пресса, лесенкой спускающимися к прикрытому брюками паху.

Сглатываю, когда расстёгивает пряжку ремня. Избавляется от брюк, а я просто замираю, разглядывая полностью обнаженного мужчину.

Два метра в росте.

Красив.

Как же красив мой будущий первый мужчина. Ровно так же, как и жесток.

Чувствует, как учащается мое дыхание, а я глаз не могу отвести от пепельного блондина с ярчайшими зелеными глазами, в которых прямо сейчас беснуется ад.

Рассматриваю его и у меня подгибаются колени.

Глубокий вдох.

Взгляд.

Падение на самое дно безумства.

Я срываюсь с места и хочу вырваться из того ужаса, в который влетаю ровно так же, как врезаюсь в литой торс мужчины. Звук резко спускающейся змейки на моей спине.

Мой босс цепляет мое платье за бретельки, проводит руками по плечам, и оно падает на пол.

Хочу прикрыться, ловит мои руки и смотрит мне в душу, в глаза, заставляет терять себя.

Пара движений и я уже без бюстье, а крепкие пальцы играют с моим телом, ласкают.

Я не могу сопротивляться. Что-то странное творится. Сильный хищник наказывает, но… нет грубости, только ловкие и знающие пальцы.

В шоке распахиваю глаза и выдыхаю со свистом.

Слишком нагло, резко, остро.

Не дает подготовиться к такому. Сразу обрушивает в самую бездну прикосновений.

– Я тебя ненавижу.

Шепчу охрипшим голосом и враз пересохшими губами, чувствую, как гортань сжимается от спазма, лишая возможности говорить.

– Твое тело кричит об обратном.

Не отодрать, не отцепить.

Все тело как оголенный нерв в его руках. И он прав. С первой секунды я пропала, когда увидела его. Глупая дурочка.

Сознание почти ускользает. Хочется плакать от избытка противоречивых и таких порочных чувств.

– Ты даже не представляешь, как я голоден, малышка, и лучше бы ты была права. Лучше бы я принял комплимент от отеля и снял напряжение… Для тебя лучше.

Хватка на шее и в следующую секунду я влетаю в грудную клетку, пальцы Димитрия вцепляются в мои волосы, заставляют откинуть голову, прогнуться в спине.

Он смотрит на меня с восхищением и я растворяюсь в нем. В бешеных изумрудах отражаются блики ночного города.

Его пальцы выжигают мою кожу, скользят по губам, шее, ключицам.

Рассматривает меня так жадно, что срабатывают рефлексы. Прикрываюсь руками.

– Не смей…

Проговаривает, четко глядя мне в глаза, заставляет опустить руки.

А я сцепляюсь взглядом с Димитрием, всматриваюсь в лицо, по которому ничего не могу прочитать.

Длинные шершавые пальцы проходятся по моим плечам, вызывая табун марашек, ласкают, опускается к выемке пупка.

Оголяет, распаляет, заставляет желать то, что может мне дать. Готовит мое тело для себя и уже в следующую секунду он разворачивает меня и я опять прилипаю к стеклу, но на этот раз холод обжигает, принося вспышку удовольствия.

– Дыши, малышка, – горячий шепот в самое ухо, – делай глубокий вдох, сейчас.

Подчиняюсь. Рывок. Мой крик.  Огни Москвы расплываются перед глазами.

Я потеряна, пелена и туман перед глазами, во рту кровь, которую я слизываю из прокушенной губы.

Всхлипываю. У меня просто перехватывает дыхание. Вдохнула, а выдохнуть так и не смогла.

Ногти царапают окно, пока мое тело бьется в океане ослепительных чувств.

Инстинктивно встаю на цыпочки, выгибаюсь, захлебываюсь в непонятных ощущениях натяжения до предела.

Накатывает странное наслаждение, непонятная эйфория, которая распаляет каждую клетку моего тела.

– Тебе нравится. Все в кайф, – хриплый надрывный голос и его губы чертят дорожку по моей шее, проскальзывают к мочке уха и целуют кожу, которую только что прикусили его зубы.

– Скажи мне, Катрин, как ты меня ненавидишь. Покричи об этом.

Раскрываю губы и задыхаюсь, когда его рука, ласкает. Быть зажатой между холодом стекла панорамного окна и чувствовать огненное тело мужчины позади, становится невыносимо.

Вдруг понимаю, что Димитрий замер, только руки гладят мое хрупкое белоснежное тело и его сорванное дыхание раздражает местечко под мочкой уха, заставляя мурашки бежать по коже.

– Давай, девочка, расслабься, прими меня, – хриплый голос и его пальцы скользят по ребрам.

Подчиняюсь. Видно, получается настолько хорошо, что, фыркнув что-то нечленораздельное, Димитрий опять принимается управлять моим наслаждением, заставляя закатить глаза и выгнуться, уперев голову в стальное плечо моего бездушного мучителя, кричу и проклинаю его, забываюсь настолько, что перехожу на русский,

– Не могу… –  ору ругательства на родном и по краю сознания отголосок здравой мысли полыхает пониманием – хорошо, что американский бизнесмен меня не понимает…

– Ты так чувственно “не можешь”. Врунишка.

Горячий страстный шепот и я теряюсь от его напора, готовлюсь к тому, что Димитрий отпустит меня, но мой змей-искуситель со мной так быстро не заканчивает.

Одним движением берет мое безвольное тело на руки, отходит от окна. Уверенно идет к кровати, опускает на покрывало.

Силы в нем немерено. Смотрит на меня не мигая, рассматривает и желваки на щеках ходуном ходят.

Вжимаюсь в шелк, уставившись на Каца. Его тело атлета в свете мерцающих огней похоже на настоящую античную скульптуру. У меня дух захватывает от вида бицепсов, трицепсов, прокачанного торса и…

Зря я посмотрела вниз!

Опять смотрю в красивое лицо Каца и сердце сжимается от ответного дикого взгляда моего первого мужчины.

И где-то на задворках сознания ярко вспыхивает болезненное осознание, что он сейчас не просто мою неинность взял, он выжег свое присутствие во мне, разделив мою жизнь на до и после.

Ни один мужчина не сможет сравниться с Димитрием…

Ужасная мысль заставляет болезненно поморщиться и попытаться отползти, закутавшись в покрывало.

– Не время прятаться, Катрин.

Ловлю бешеный взгляд зеленых глаз и понимаю, что со мной не просто не закончили, зверь только начал и вошел во вкус.

– Так ты меня ненавидишь?!

Спрашивает прищурившись.

– Я…

– Так сладко и грязно мне о ненависти еще не кричали…

Магнат выбивает все мысли, когда его сильные длинные пальцы смыкаются на моей лодыжке и он тащит меня на себя.

Царапаюсь из вредности и раздрая чувств. Вся дрожу в предвкушении, полыхаю под лазером взгляда.

Ничего утаить нельзя и раскрываюсь, обнажение тела и души в руках зловещего мужчины.

Щеки полыхают от стыда, краснею, но в то же время впервые на лице Каца проскальзывают чувства, и я тону в них, купаюсь в его желании.

Наклоняется ко мне, и я не удерживаюсь, провожу рукой по его скулам, зарываюсь пальцами в волосы на затылке, спускаюсь к широким плечам, ласкаю хищника и мышцы под моими руками немного поигрывают, сокращаются, словно отвечают на мою ласку.

Опять ласкаю его лицо, надбровные дуги и выделяющиеся скулы.

Силой такого, как Кац, не сломить, а вот на ласку он отвечает своеобразно…

Мне кажется, что так дикого зверя приласкать можно, только с риском, что он оттяпает тебе полруки, стоит подумать, как Димитрий резким движением прикусывает мои пальцы.

Вскрикиваю, а затем с губ срывается стон, когда покрывает меня. Запрокидываю голову, всхлипываю. Хочется прикрыться, спрятаться от этих невыносимых сканеров, которые проскальзывают в самое сердце. Жмурюсь.

– Глаза открой.

Приказывает опять и я тону в зелени его глаз.

– Зачем столько ждал. Малышка. Ты из-под меня теперь не вылезешь.

Выдыхает хрипло, не переставая играть с моим телом, заводя и подводя к невероятному.  Снова и снова.

Теряю счет времени, запрокидываю голову и кричу, когда неожиданно меня накрывает еще одной волной невероятного наслаждения.

В какой-то момент мозг начинает вырубать. Меня словно погружают в чувственный поток и не дают из него выплыть.

Реальность воспринимается урывками. Вспышками эйфории. Почти засыпаю, готовлюсь к тому, что, получив свое, мужчина, наконец, оставит меня в покое, но этого не происходит.

Я позволяю ему все, сил нет даже руку поднять.

– Красивая девочка, такая нежная, чистая, моя…

Его голос похож на чувственный глубокий рокот, а фраза такая порочная…

Краснею от смущения, тело горит, хочется уползти, но двинуться не могу.

Ощущаю, как его сильный палец ласкает шею, и полыхаю под порочным взглядом, глаза закрываются.

Мозг слабо реагирует. Запах моего мужчины острый, глубокий и он везде, голова кружится, не понимаю, как оказываюсь под горячими струями душевой, прислоняюсь к стальной груди и затихаю под мерный стук сердца…

И едва различаю хриплый шепот в самое ухо:

– Катрин. Мой маленький ураган.

Димитрий Кац

Меня растили убийцей.

Отец, один из самых влиятельных людей криминального мира, считал, что мужчина должен быть закаленным и сильным.

А слово Ивана Кровавого – закон.

Так из меня планомерно взращивали того, кем я должен был быть, и я стал тем, кем стал.

Движение рядом заставляет повернуть голову и посмотреть на хрупкую девушку, что, обняв подушку тонкой рукой, жмется к ней, словно ищет защиты.

Темно-русые волосы спутаны и прикрывают часть лица. Из-под одеяла выглядывает длинная ножка.

Странное ощущение. Один взгляд на Катрин и у меня тело горит только от воспоминаний, как брал девочку, лишая девственности.

Горячая. Не ждал от нее подобного.

Рассматриваю личико. Такое умиротворенное во сне. Малышка спит, как человек, которому нечего скрывать.

Чистая. Прямая. Честная. Где-то наивная. Но в то же время за словом в карман не лезет. Выводит меня на чувства.

Сколько ни приглядываюсь, не нахожу ни единого изъяна. Длинные реснички бросают тень на бледные щеки.

Понимаю, что крепко спит, но в грудной клетке скребется что-то непонятное, стоит только подумать, что сейчас она распахнет глаза и пульнет в меня обиженным взглядом.

Слабая.

Ухайдакал ее.

Хотя…

То, что я с ней сделал, это даже не секс в моем понимании.

Ухмыляюсь, вспоминая ощущения, которые рвали меня, пока я брал свое.

Делаю глоток из бокала и тут меня накрывает воспоминанием, как открываю дверь и мне чуть не сносит все ограничители, когда вижу свою помощницу, впервые одетую в платье-мини, которое облепило тонкую фигуру, демонстрируя все изгибы и длиннющие ноги на убойных шпильках.

Сначала не верю, что это Катрин.

Та самая малышка, которая час назад гуляла со мной по Москве, восторженно озираясь по сторонам.

Эта бестия не похожа на ту хрупкую девушку, которую я отпустил, пожалев.

– Почему пришла в мой номер по своей инициативе? Я тебя не звал.

Твою мать. Мне крышу рвет, и я готов ее убить за то, что приперлась ко мне, когда я делал все, чтобы…

Фигуристая. Аппетитная. Меня переклинивает.

Пытаюсь сдержаться, а когда в ответ кричит, что хочет в клуб…

Значит, для дружка молокососа она готова так вырядиться?!

Выдержка. Кац. Сжимаю зубы. Прогоняю заразу.

Хлопаю дверью, отрезая ее от себя.

Делаю все, чтобы не содрать эту тряпку и не слететь с катушшек, не взять свое.

Стук в дверь. Резко открываю.

Жду, что еще выкинет Катрин, но вместо нее под дверью элитная девица.

Вовремя. Очень.

Отправляю профессионалку к собственному боссу с доходчивым посланием.

Мужику будет о чем подумать в следующий раз. Бизнес не каждый день миллионный убыток несет из-за тупого желания выслужиться.

Сажусь и пытаюсь вникнуть в очередной отчет.

А мысли все соскальзывают к малышке.

И главный вопрос у меня в том.

Почему я, мать его, до сих пор не взял то, что принадлежит мне с первой секунды, как увидел ее?!

И ответ внутри давно созрел, но я даже себе его не озвучиваю.

Звонок и сообщение, что моя тихоня Катрин смылась – как удар.

Определить куда и к кому вопрос времени.

Я был под адреналином, я был в бешенстве, пока летел в клуб к ее придурку.

Павел Марков давно перестал быть тем человеком, с котором Катрин стоило общаться.

Досье на него не радужное.

Мне крышу снесло, когда увидел то, что увидел.

Но и там, когда был на адреналине, когда включился основной инстинкт, взращенный с самого детства, она меня удивила.

Она. Заставила. Меня. Остановиться.

Храбрая малышка. Достала меня основательно. Спровоцировала. Раззадорила.

Опять движение и я, как гончая, ловлю каждый ее вздох.

Понимаю, что не сделал с ней и доли того, на что способен.

Дураком никогда не был и принятие реальности моментальное.

Я подсознательно ее берегу. Беру совсем не так, как привык, не так, как обычно.

Мне понравилось ошарашивать ее и покрывать это красивое невинное тело.

Что-то со мной происходит рядом с ней.

С ней я мягче.

Задумываюсь, что именно заставляет меня изменять своим принципам.

Девчонка не таится, не скрывается.

Она показывает мне свои чувства и что-то глубоко во мне резонирует, откликается на столь яркую демонстрацию ее уязвимости.

Рассматриваю пухлые искусанные губы. В грудной клетке проскальзывает что-то неизвестное. Катрин пробуждает определенные чувства. Наполняет собой пустоты.

Маленькая сероглазая малышка, что улыбается искренне, в глазах сверкают искорки и забавно хмурится, краснеет от негодования и…

Во сне отбрасывает покрывало, оголяет себя, внезапно открывает глаза.

Смотрит на меня своими чистыми озерами.  Изучает мою наготу.

Прикусывает губу.

Смотрит ошарашенно.

– Ты что еще…

Смешная.

–Я только начал с тобой…

Пульс у нее учащается моментально. Фиксирую пульсацию яремной вены на шее. Хочет.

Смущенно отрывает от меня взгляд, спохватывается и пытается завернуться в одеяло.

– Я не готова…

Шепчет, пытаясь отползти, но глаза блестят и говорят другое.

Быстро ловлю свою малышку. Ласкаю.

Мне нравится ее нежная кожа, сейчас раздраженная от моих ласк.

Было пару раз, делал такое чисто для изучения, но здесь другое. Наклоняюсь и целую ключицу. Чувствую, как вся подставляется под ласки. Под моими пальцами бешеный стук ее сердца. Прижимаюсь губами, прокладываю поцелуи по нежной коже, жадно глотаю ее вкус, трогаю, открываю ее.

Тянется, чтобы прикрыться. Пресекаю. Мечу ее своими следами, оставляю на алебастровой коже отпечатки своих пальцев и щетины.

Рычу, когда пытается спрятаться. Бессвязно что-то бормочет срывающимся голосом, хриплым и таким сексуальным.

Тело выкручивает от спазмов дикой похоти.

– Дима… – наконец, постанывает мое имя.

Словно огненной лавой по мышцам простреливает. Порву к чертям. Разорву.

– Дима…

Опять шепчет мое имя, и я только от этих интонаций чуть не сдыхаю.

Вертит головой по подушке, инстинктивно тянется ко мне. Катрин совсем ничего не умеет и у меня сносит крышу от понимания, что это тело уязвимо и открыто только для меня.

Усилием воли отрываю свои губы от нее и смотрю на ее рот, влажный от слюны. У меня скулы сводит от дикой жажды попробовать ее, как сладость. Болезненное желание, идущее в противовес всем моим принципам.

Зацепила. С первого взгляда. Нет, не так. Зацепила с той секунды, как попалась на глаза ее фотография.

Казалось бы, ничего особенного. Симпатичная. Совсем не то, к чему привык.

Тяга. Сумасшедшая тяга к малышке. К ее губам зарождается, и я сдавливаю эти уста пальцами.

Что-то со мной происходит. Я не знаю, чего больше хочу: рвать ее в клочья или зацеловать всю.

Хрупка. Нежная. Пытаюсь успокоиться. Дышу. Контроль дыхания важен. Это то, что может помочь не упасть с обрыва.

Почти возвращаю себе самоконтроль, как маленькая зараза кусает зубками внутреннюю сторону моей фаланги, которая замерла на ее губах.

Снос башки и тормозов. Хочу, чтобы ей было хорошо. И это тоже для меня новость.

Подается мне навстречу, пальцами впивается в простыни. Прикрывает глаза, отвечает, жмурится, запрокидывая голову.

Дарит себя без остатка.

Сколько в ней чувственности.

Отдает себя на съедение, на заклание.

– Это… невыносимо…

Выдыхает хрипло и ногтями проходится по моему торсу, оставляя борозды.

В шоке смотрит на свои же следы на моем теле. Ловлю ее ошарашенный взгляд.

Любой другой шею бы свернул за такое, а ее выходка вызывает улыбку…

Прикрывает свои глаза, реснички слиплись и по щекам текут слезы. Откидывает голову. Выгибается. Ловлю свой кайф, придавив малышку, и смотрю в ее глаза, подернутые дымкой наслаждения.

Она прекрасна и, кажется, я просто на нее подсел…