Текст книги "Его Уязвимость"

Глава 24

В ноздри сразу забивается запах очень резкий, горький, с примесью полыни и весенних трав.

Он продирает насквозь, забивается в легкие, душит.

Голова кружится.

То, что изначально показалось ароматом дорогих духов – это просто запах.

Чистый аромат мужского тела.

Взглядом упираюсь в собственные ладони, лежащие на мокром торсе.

Его кожа обжигает. Горячая. Бархатистая.

Сталь под шелком.

Пальцы начинает покалывать. Близко.

Боже, как же он близко.

Запоздалый судорожный выдох.

Я все же испугалась.

Не спешу поднимать взгляд, чтобы наткнуться на прожектор изумрудных глаз.

Сильные пальцы держат меня навесу. Прижимают и заставляют прогнуться в спине. Слишком неестественно бедра соприкасаются с мужскими ногами, которые я обхватила.

Пальцы прожигают сквозь одежду, а мои собственные ладони замирают на мужской груди, чувствуя жар разгоряченного тела.

Сглатываю и пытаюсь отдернуть руки, оттолкнуть, освободиться от сжимающих меня пальцев, но не получается.

Наконец, собравшись с силами, поднимаю взгляд.

В растерянности сталкиваюсь с холодным объективом глаз.

Димитрий рассматривает меня отстраненно, но вместе с тем явно давая оценку тому, что он видит.

– П-простите.

Наверное, я покраснела, меня жаром обдает от того, как сильные пальцы вдавились в меня.

– Нет.

– Что?

– Ты чуть не свернула себе шею.

– Я просто… я…

– Еще раз посмеешь так бегать по лестницам, накажу.

Сказал вроде спокойно, но у меня по телу все волоски дыбом встали от угрозы, которую я услышала в ледяных интонациях.

– Я… волновалась…

Не могу справиться с собой. Слова застревают в горле. Димитрий и бровью не ведет, наблюдает и не позволяет отстраниться.

Взгляд все время цепляется за мощную грудную клетку с татуировкой. Капельки влаги блестят и переливаются, так и хочется провести ладонями по литым мышцам.

Но это непозволительно, да и у меня храбрости не хватит.

Все равно, что хищника погладить.

– Федя… с ним все в порядке?

– В полном.

Выдыхаю с облегчением.

Пытаюсь освободиться и слезть с мужских бедер, в которые я так неуклюже впечаталась, но не получается. Ерзаю на месте и чувствую, что мужчина подо мной напрягается, мышцы становятся просто каменными.

Он не дает отстраниться. Ощущаю себя безвольной букашкой, прибитой к стене.

– Поставь меня, пожалуйста… – собравшись с силами, тихо шепчу, голос не слушается, тело обдает жаром.

– Зачем?

Не нахожусь с ответом.

Не разберусь в своих ощущения. Мне дико страшно, но вместе с тем…

Захват этих крепких рук кажется самым надежным.

Близость Каца кружит голову.

Порабощает.

Он обладает властью надо мной. Тягой.

Глупая девчонка попалась в лапы хищника.

– Ты не переоделась.

– Не до этого было. Что не так?

– Все.

Ничего не понимаю.

Чувствую, как наматывает мои волосы на кулак.

Тянет за косу. Заставляет откинуть голову, сильно прогнувшись в спине.

Вскрикиваю.

– Ты делаешь мне больно.

– Даже не начинал.

Сталкиваюсь взглядом с зелеными прожекторами.

У самой перед глазами белые пятна. От жара его рук. От острого натяжения в корнях волос.

Он смотрит на мое открытое горло так, что я уже чувствую, как крепкие зубы хищника впиваются в плоть, убивая.

От горького запаха разгоряченного мужского тела, чуть влажного от пота, который я продолжаю чувствовать под пальцами, становится не по себе.

Слишком лично. Никто еще никогда не был ко мне настолько близок. И я теряюсь. В его ледяном взгляде. В запахе.

Черт.

Наваждение.

– Димитрий, отпусти… – шелест вместо слов и мой растерянный взгляд тонет в зелени ледяных изумрудов.

Не отпускает, пальцы сильнее впиваются в мою плоть.

Проходится вдоль руки и скользит по спине, оставляя пульсирующий жар.

Паника подкатывает странной истомой и тошнотой.

Смотрит на меня все так же холодно, но мне почему-то кажется, что он сейчас думает: фаршировать меня или отправить на гриль.

Не знаю. Слишком плотоядный взгляд.

Внезапно показывает белоснежный оскал. Улыбка? Нет. Так хищники оголяют клыки и демонстрируют свое превосходство над соперником в животном мире.

Сердце замирает.

Страх.

Первобытный. Он окутывает.

Напряжение. Оно пульсирует.

Воздух становится вязким. Не продохнуть.

А мне опять кажется, что змея на меня смотрит. Гюрза. Смертоносная. Ядовитая.

Оценивает.

Принимает решение…

Наклоняется немного ко мне и вдыхает. Проводит носом по моей шее.

Сглатываю. Тело пробивает на дрожь.

Черт возьми, что происходит?

Мысли вскачь.

Ответов нет.

В ушах гул собственной крови. Жар и боль.

Даже его ласка имеет красный окрас страдания.

На мгновение пальцы в волосах сжимаются до болезненных ярких всполохов перед моими глазами.

– Такая хрупкая…

– Мне не по себе…

– Ты могла свернуть шею.

– Нет…

– Чтобы больше подобных выходок не было.

– Димитрий, ты сейчас меня сильно сжимаешь, я дышать не могу…

Шепчу в растерянности. Почти плачу от странных чувств, которые зарождаются в груди.

Непереносимо от его холода, который отдает жаром на кончиках моих пальцев.

Магнат сейчас страшный.

Будто зверь скрывается под оболочкой и выглядывает, немного приоткрывает завесу, проявляя суть.

Отпускает мои волосы, продолжая дикую ласку, очерчивает мое лицо, проводит кончиками шершавых подушечек по моим губам.

– Катрин… Красивая малышка.

Задерживаю дыхание. Не верю в то, что слышу.

Неужели нравлюсь?! Вызываю чувства?

В груди болезненно трепещет и в следующий миг лед и пламя сплетаются в оглушительном танце, бьют и дезориентируют меня жестким:

– Будешь так прыгать по лестницам, я найду применение твоей излишней активности. Заставлю так же резво скакать на кое-чем другом.

В ужасе смотрю в зеленые бездны. Каменею. Сердце болезненно ударяет о ребра.

Стоит выдохнуть, как Димитрий ставит меня на ноги, а я тянусь к перилам, цепляюсь за них, чтобы не плюхнуться на лестницу.

Закрываю глаза, возвращаю дыхание.

– Переоденься к ужину, Катрин… Платье… Хочу, чтобы ты надела платье…

Его дыхание обжигает ухо, шепот отдает мурашками, словно обещанием.

Горячие пальцы на щеке проскальзывают, дарят огненную ласку.

Вздрагиваю.

Поднимаю потяжелевшие веки.

Димитрия и след простыл.

Он оставил меня в одиночестве, в чувствах, которые вспыхнули, как от спички.

Полуголый босс – это нечто, но я даже не смотрела на его торс без верхней одежды… чувства накрыли, только вот пальцы продолжает покалывать, а в груди все ноет.

Сажусь на ступеньку, упираю лицо в колени.

Я не готова к общению с хищником.

Не знаю, сколько я так просидела, секунду или полчаса, но, когда раздался звонок мобильника, я вздрогнула.

– Кнопка, ты что застряла?

Спускаюсь по ступенькам на этот раз медленнее и держусь за деревянные перила.

Кац умеет отдавать приказы таким образом, что его слушаешься беспрекословно.

– Федь, я сюда работать приехала, – отвечаю как можно более спокойно и уверенно.

– Выходной же.

– График двадцать четыре на семь. У тебя все хорошо? – задаю свой вопрос.

– Конечно.

– Сегодня в восемь ужин, присоединишься?

– Да нет, что я на нем забыл, у меня вечером онлайн туса с пацанами, гоблинов мочить будем, так что я пас, – смеется, а я внутренне выдыхаю.

Главное, с ним все нормально.

Чем меньше он будет общаться с Кацем, тем лучше. Я пока сама не понимаю, в какой роли здесь, а брат горячий. Дров может наломать.

С таким человеком, как Димитрий, выкрутасы шалопая могут закончиться печально.

И то, что братец ведет себя как обычно, держится от меня и моего работодателя подальше – для меня лучшее решение проблемы.

– Куда идти, я вышла из особняка.

– Налево глянь, оранжевая крыша.

– Сейчас буду.

Быстрым шагом направляюсь к двухэтажному дому.

Захожу. Мило, уютно и много пространства на самом деле. Гостиная плавно перетекает в кухню, высокие потолки и лестница, ведущая наверх.

– Нехилый домишко, да, систер?

Братец не отрывает взгляда от монитора, где идет ожесточенная схватка с противником. Игры – наше все.

– Wi-fi ты действительно взломал, – подхожу к балбесу со спины.

На мои замечания получаю привычное:

– Cеструха, отстань.

– Эх, Федь, нельзя так…

Подхожу и заглядываю в его лицо.

Удар.

Мне со всего маха бьют в грудную клетку.

Я не могу выдохнуть.

– Катька! Только не истери. Нормально все!

– Ты это называешь “нормально”?!

Кричу, срываюсь.

– Да мы просто поспарринговали.

– Хорошо.

Отвечаю спокойно.

Бывает такое состояние тихой ярости. Когда ты становишься излишне спокойным.

– Я тебе отвечаю, Катька, я сегодня такой мастер-класс получил. Я готов на уроки записываться.

– Я понимаю, – отвечаю совсем уж спокойно.

Федя смотрит на меня и, удовлетворившись ответом, опять садится за компьютер.

Отворачиваюсь.

Как наяву вижу перед собой яркие зеленые кратеры и голос многообещающим, обжигающим шепотом на ухо:

Переоденься к ужину, Катрин… Платье… Хочу, чтобы ты надела платье…

Хорошо, господин Кац.

Я тебе такой ужин устрою.

Век не забудешь.

Ограничители слетают. Уже не думаю, что могу спровоцировать, вызверить хищника.

Перед глазами пелена и одно желание:

Сегодня правила Димитрия Каца полетят к чертям!

Глава 25

Ну что же, до восьми вечера время есть. Не хочу возвращаться в особняк сейчас. Нужно подумать.

Прохожу по дому, осматриваюсь. Во всем чувствуется стиль и вкус. Ненавязчиво, но, разумеется, дорогие материалы, дерево, все в избытки, так сказать, но глаз не режет. Поднимаюсь в комнаты наверху. Две спальни с прилегающими санузлами.

Сразу понимаю, которую именно комнату Федя выбрал для себя. Вещи валяются. Бардак уже успел устроить.

Принимаюсь складывать вещи своего шалопая в шкаф, после спускаюсь и обнаруживаю, что холодильник в кухне полон и на скорую руку готовлю для брата ужин.

Со стороны я спокойна и ничем не выдаю той бури, которая все равно не успокаивается.

– Вкусно пахнет, Кнопка. Что наготовила?

– Придешь на кухню, узнаешь! Отцепись уже от своих игрушек!

Не отвечает. Брат в другой реальности.  Иногда завидую его умению отключать мысли, не думать, не переживать.

Он стойкий, прямолинейный и ему часто до фени на все и на всех. Психика хорошая.

Закончив с делами, тихо выхожу, прикрыв за собой дверь.

Свою злость я от Федора скрыла намеренно. А вот удастся ли мне тот же финт провернуть с Кацем?

Про ужин в восемь я ни на секунду не забываю.

Поднявшись по ступеням, следую в комнату. Хочется утереть нос боссу. Хочется его завести и обломать.

Вспоминаю его недовольный взгляд, начинаю копаться в дебрях шкафа.

Вытаскиваю строгое расклешенное платье чуть ниже колен.

Не собираюсь наряжаться, но хочу все же заставить мужчину среагировать. Показать сладкое и не дать съесть вишенку на торте.

Откуда во мне это? Спровоцировал.

В целом, остаюсь довольной своим отражением.

– Хорошо, Димитрий, ты явно недооцениваешь русских. А про сибирский дух, видно, не слышал.

Киваю своим мыслям и распускаю волосы. Достаю плойку. Я изредка ею пользуюсь, но сейчас черти пошли в пляс, и я приняла вызов магната.

Закончив укладку, провожу по губам блеском и, вуаля, передо мной строгая и весьма симпатичная помощница миллиардера.

Вспоминаю, с каким видом он сегодня отдавал команду привести меня в надлежащий вид.

– Ну что же, Димитрий, я тебя сегодня удивлю и заставлю понять кое-что.

Без трех минут восемь выхожу из комнаты.

Ноги, обутые в балетки, беззвучно ступают по глянцевому отполированному полу, а в желудке спазмы один за другим.

Я хочу заставить магната почувствовать, каково это, когда все оборачивается против тебя.

Волнение и голод смешиваются, и я не пойму, чего во мне сейчас больше. Желания заехать по его отстраненному лицу или заставить чувства расцвести в холодных глазах.

Я хочу пробить брешь. Дать понять, что брата своего я в обиду не дам, а он мужик, избивший заведомо слабого.

Да, брат сам нарвался, да мне и самой иногда хочется ему накостылять.

Но – это мой брат и он гость в доме магната.

Голова разболелась от всех дум.

Когда спускаюсь на первый этаж и захожу в южную гостиную, на миг замираю у двери.

Мой босс уже сидит по центру стола. К еде не притрагивается, в руках документы, которые он просматривает внимательным цепким взглядом. Причем просматривает очень быстро. С нечеловеческой скоростью, я бы сказала, словно знает, куда именно смотреть, чтобы вычленить то, что его интересует. Рядом застыл подчинённый.

Впервые вижу этого подтянутого мужчину средних лет, что склонил голову и с готовностью наблюдает за процессом изучения бумаг боссом.

А я мнусь у двери. Боевой настрой никуда не ушел, но в мои планы не входят разборки с вовлечением третьих лиц.

Рассматриваю Димитрия. Ищу изъяны. Хоть что-нибудь, что вправит мне мозг на место.

Сам идеал. С влажными волосами, в толстовке, обтянувшей широченную грудную клетку, явственно демонстрируя, что у этого бизнесмена тело бойца, которое я уже успела прощупать, вися на нем на лестнице.

Рассматриваю босса и больше всего в эту секунду меня поражает его левая рука, где из-под рукава выглядывает отрывок с вязью татуировки, спускающейся до запястья, неожиданно для меня увитого кожаным браслетом.

Это не часы. Не дорогой атрибут делового стиля, а нечто инородное. Словно из другой жизни. Намек на то, что я ничего не знаю об этом хладнокровном и непонятном мужчине.

Сколько же у него ипостасей и почему я так залипаю на его разглядывании, почему сердце то барабанит, то пропускает удары?

– Сдачу объекта в данном виде я не приемлю. Доработать.

Холодный голос, привыкший отдавать команды.

Меня обуревает злость напополам с возбуждением. И чем больше он игнорирует мое появление, тем сильнее желание настучать по его блондинистой голове.

Ведет себя надменно. Не определяет моего положения. Я мешаю сейчас? Мне остаться? Уйти?

Да к черту!

Вообще-то я голодна и у меня от всего уже голова скоро лопнет, ошметки даже не особо будут видны в мрачном интерьере этой гостиной.

Мой босс передает документы мужчине, который молча забирает бумаги и удаляется, так и не проронив ни слова. Когда сотрудник проходит мимо, я вспыхиваю, словив взгляд зеленых прожекторов, обращенный на меня.

Кац окидывает меня взглядом, дает оценку увиденному, но удовлетворен ли, остается загадкой. Пустое лицо.

Секунда и мне адресуется лишь приподнятая бровь и взгляд в сторону пустующего стула, даже этот короткий жест, равнодушный взгляд, заставляют подорваться с места и занять свободный стул за сервированным столом.

– Добрый вечер, – бросаю, не глядя на бизнесмена, утыкаюсь в тарелку, на которой уже красиво лежит салат и кусочек красной рыбы.

Стол вообще сервирован так, как если бы мы сейчас были в ресторане. Не то чтобы я бывала в элитных местах, но в фильмах жизнь богатых и знаменитых показана именно так.

Руки сцепляю в замок на коленках, мне не по себе и чудится, что я чувствую кожей холодный взгляд этого странного мужчины, пока его рука расслабленно лежит на столе.

И меня все тянет рассмотреть ремешок на широком запястье, который так не вяжется с образом бизнесмена. Словно эта вещица из выделанной черной кожи пришла из другого мира, будто весточка. Рассматриваю вязь татуировки на руке Каца. Острые линии похожи на чешую змеи. С моего ракурса виден только краешек, я не решаюсь сильно рассматривать непонятные знаки.

Здесь есть тайный смысл, определенный посыл, который я не понимаю, пока исподтишка разглядываю сильную жилистую руку с длинными крупными пальцами с выпирающими венами и аккуратно отполированными ногтями.

У него кулаки бойца. Но ухоженность этих рук заставляет меня сжать мои собственные пальцы с домашним маникюром.

Неожиданно крепкая хватка на подбородке и мою голову приподнимают, разворачивая в сторону, заставляют встретиться с холодными изумрудами.

Опять этот взгляд, словно на мне фокусируются, и полные губы сжимаются. Мне отчетливо видится, что я просто своим существованием вызываю недовольство этого мужчины, и если я так уж противна, не подхожу, то зачем выбирать меня в помощницы и держать подле себя?

Его взгляд скользит по моему лицу. Словно в эту самую секунду принимает решение: сожрать меня на ужин или сжать пальцы посильнее, оторвать голову.

На секунду в голове простреливает безумная мысль, что мужчина знает, что меня заставляют шпионить. Через мгновение мне будет вынесен приговор.

– Не совсем то, что должно быть, но неплохо.

Замираю с широко раскрытыми глазами и понимаю, что меня начинает бить крупная дрожь. Хочется ему лицо расцарапать за такое пренебрежение. Чувствую себя лотом, который должен подходить статусу владельца, а не человеком.

Сейчас Димитрий сочетает в себе слишком правильные черты лица и змеиный цепкий взгляд.

Странный коктейль. Пульс у меня сходит с ума, а его равнодушный голос действует на манер хлыста.

– Ты излишне напряжена, Катрин.

Интонации… они вызывают спазм у меня в животе, я рядом с ним и кусочка проглотить не смогу, и я действительно сейчас чересчур взвинчена.

Короткое движение большого пальца по щеке.

– Расслабься.

 И… меня рвет на части от негодования.

Мужчина, думая, что я послушалась, берет со стола приборы и приступает к еде.

Делает надрез, из стейка вытекает кровь на белоснежную тарелку, а меня мутит от этого зрелища.

Я никак не могу справиться с чувствами в присутствии Димитрия.

Мне кажется, не я одна грешу этим. Рядом с Кацем воздуха не хватает. Может, находись я в его окружении чуть подольше, как Седрик, например, я бы привыкла, а сейчас… все тело пульсирует неудовлетворенностью и напряжением, а я смотрю на его крепкие грубые пальцы и представляю, как они могут смотреться на моей бледной коже, которая горит от его прикосновения.

А затем вижу ту же руку, наносящую удар.

– Вы избили моего брата, мистер Кац. Я не буду ужинать с вами. Так и тянет схватить нож и расцарапать ваше лицо в кровь. Вы избили подростка! Он всего лишь ребенок!

Вскакиваю с места, опрокинув стул.

– Вы мне противны и работать на вас я не буду!

Почти удивляюсь, что сумела связать слова в предложение, но стоит встретиться взглядом с полыхнувшими изумрудами, как я начинаю жалеть, что вообще отважилась открыть рот.

Впервые на лице магната эмоции.

Мамочка…

Что сейчас будет?

Глава 26

Протягивает руку, поправляет стул.

– Сядь.

Одно слово. Лишь слово. Но. Ноги слабеют, и я физически ощущаю, как меня приложило его давлением.

Смотрю, как кровавый кусок, нанизанный на вилку, исчезает в пасти хищника, чьи приказы не могут быть нарушены.

– Ты будешь делать то, что я тебе прикажу, Катрин. У тебя нет выбора. Не играй с огнем. Не искушай.

Бросает взгляд на мою тарелку и все тем же подчиняющим голосом чеканит:

– Ешь.

Поднимаю руку и дрожащей вилкой цепляю листик салата, жую, уткнувшись в еду взглядом, не чувствуя вкуса.

Внутри все трепещет то ли от страха, то ли от предвкушения. Я буквально каждым сантиметром кожи ощущаю, что прямо сейчас меня исследуют, оценивают и, честно говоря, хочется завалить этот тест. Чтобы Кац отправил меня обратно в бухгалтерию, а на мое место взял подготовленную для всех целей сотрудницу.

Петрович готовил секретаря специально под запросы Димитрия Ивановича, но упертый босс всегда делает выбор сам.

Ловлю эту мысль за хвост и вдруг в голове рождается ошалелая мысль вывести этого мужчину из себя, чтобы он сам отказался от моих услуг.

Вот оно – мое спасение!

Под тихий звон приборов я обдумываю свою мысль.

– Даже не думай. Не получится.

Холодной голос Димитрия вызывает озноб, вскидываю на него взгляд.

Иногда кажется, что Кац со сверхспособностями.

– Беспрекословное подчинение, Катрин.

Вместе с его тяжелой энергетикой на меня буквально опускается бетонная плита, придавливая и плюща.

Но я бунтую, не собираюсь идти на поводу.

– Хватит командовать! Я не собачка, которой можно отдать приказ “к ноге”, и она, виляя хвостом, ринется исполнять!

Повышаю голос и провоцирую, обидно становится, что я ничего не значу для этого мужчины и ничего не могу ему сделать. Хочется быть чем-то большим, а не куклой, которой отдают приказы.

Кац поднимается, вытирает уголки губ белоснежной салфеткой, а я остаюсь на месте.

Фокусирует на мне темный зрачок, по виду не скажешь, что зол, но я кожей чувствую, что, наконец, вывела Димитрия из себя.

Не успеваю пискнуть, как мужчина опускает руку мне на предплечье и поднимает с места, влетаю в сильное тело и в шоке смотрю в склоненное ко мне лицо.

– Раз уж ты так хорошо умеешь огрызаться, демонстрируя темперамент, тогда перейдем к исполнению твоих прямых обязанностей.

– Что?

– Раздевайся, – четкий приказ и взгляд холодный, испепеляющий на месте.

– Это шутка, да? – теряюсь, не знаю, как реагировать. Мой босс остается все таким же безучастным к моим стенаниям, пока я пытаюсь отстраниться.

– Никаких игр. Мы заключили контракт. Ты не сможешь отказаться от своих обязанностей.

– Вы не имеете права!

– Я имею абсолютно все, что сочту нужным. И ты будешь безропотно исполнять все мои прихоти.

Меня начинает колотить.

– Найди себе другую игрушку для утех! – кричу, теряю себя. – Я никогда… не…

Ухмылка искажает полные, резко очерченные губы.

– Приятный бонус для моей будущей жены.

– О чем ты?! Я не понимаю!

Он надо мной смеется. Издевается.

– Малышка показывает зубки?! Так будь готова к последствиям! Я не повторяю дважды, Катрин.

– Не нужно повторять. Просто неужели не понятно, что я никак не подхожу?!

– Мои решения неоспоримы.

Цепляет мое лицо.

Сердце в груди спотыкается и затем начинает биться с удвоенной силой, пока сильная рука фиксирует мою спину, не давая отстраниться.

Жду грубости, боли, но меня дезориентируют прикосновением…

Его пальцы в моих распущенных волосах и малахитовые глаза, сцепившиеся с моими.

– Почему ты такой жестокий?! – судорожный выдох.

Молчит.

Не нахожу спасения, некуда бежать. Рассматривает и приближается, нависает, давит. Заставляет все внутри полыхать.

Меня тянет к этому мужчине. Притяжение такой силы, что сцепляю зубы, чтобы не заскулить.

В глазах щиплет.

Я просто не могу понять свое тело, свои чувства.

Димитрий…

Я жду его дикости, грубости, но то, что начинается как наказание, вдруг меняет форму.

Жар его тела чувствуется через слои одежды, и он, несомненно, ощущает, как я изо всех сил упираюсь и пытаюсь отдалиться.

От напряжения кажется, что у меня хребет переломается.

– Ты удивляешь, Катрин, – произносит задумчиво.

Невозможно, чтобы я заинтересовала хоть как-то магната.

У него миллион на все готовых. Зачем ему я?!

Только когда рука с лопаток двинулась ниже, а большой палец смял мои губы под лазером быстро темнеющего взгляда, внутри созрела настоящая паника, что моя участь предрешена и сейчас вот здесь на этом столе с белоснежной скатертью помощницу   лишат невинности…

– Неужели нужно сломать именно меня? Столько женщин мечтают быть с вами.

– Ты даже не представляешь, как именно я ломаю, малышка…

Кац действует гипнотически, но я ни на секунду не останавливаюсь, отпихиваю его. Кац – скала, которую не сдвинуть. Меня корежит и обжигает им. Глупая, глупая девочка, решившая потягать дикую кошку за усы. Такие, как он, уничтожают по щелчку, а я решила ему что-то доказать.

Дергаюсь, пока не хватает меня за подбородок и не приближает свое идеальное лицо, гладкое и удивительное резкое. Он на контрасте. Все в нем, и глаза…

Эти яркие зеленые глаза имеют прожилки более темные, придающие взгляду насыщенность.

Он фиксирует меня окончательно, прибивает к столу. Где-то вдали слышится звон битой посуды.

Все по касательной, как кролик столбенею под странным взглядом, направленным на мои губы…

– Вкусная девочка…

Проговаривает все так же спокойно и болезненно вжимает палец в мои губы, очерчивает и немного проникает внутрь. Пытаюсь избавиться от фаланги, что хозяйничает в моем рту, но горький вкус мужчины впивается в небо и заставляет все внутри забурлить от темного предвкушения.

Его сильные пальцы опускаются на мое бедро и пока он смотрит мне в глаза, рука задирает подол, обжигает голую кожу, проскальзывает вверх, с силой сжимает ягодицу.

Тело бьет крупной дрожью.

Глупая девчонка.

Как я могу устоять перед такой харизмой и мужественностью?!

Где-то на задворках сознания проскальзывает последняя здравая мысль – я же влюбилась в своего босса по уши, и на краткий миг, пребывая в облаках неизведанных чувств, я делаю то, что никогда бы не совершила в здравом уме и твердой памяти…

Меня ведет тяга, жажда, я кажусь себе кем-то другим.

Эта раскрепощенная девушка творит безумие. Скоромная тихоня Катя никогда бы не осмелилась…

А вот эта новая я походу сумасшедшая.

Сама подаюсь вперед в желании почувствовать эти уста на своих. В неге прикрываю веки, почти касаюсь мужских губ, как сильная рука впечатывается в горло, сжимает, и я в ужасе распахиваю глаза, уставившись в красивое суровое лицо. Холодное сейчас, с потусторонним прожектором ядовитых радужек.

Бесчеловечный. Дикий. С жатыми челюстями.

Не понимаю, чем вызвала адовый гнев. Сам же меня чуть не взял на столе, а сейчас смотрит зверем. Пугает до икоты. Рука на шее обжигает. В ней сила. Чувствую хватку.

Сожмет сильнее, задушит или сломает позвоночник.

Зеленые глаза похожи на кратеры в пустыне, с изломанными линиями, что расходятся лучами от расширенного зрачка.

Воздуха не хватает. Димитрий меня просто зажал в тисках.

– Я не целую. Никого. Никогда.

Чеканит слова. Вдавливает их мне под кожу своими пальцами.

Меня словно в кипяток опускают. Стыд обжигает. Слезы закипают в глазах.

Переводит взгляд на хватку на моей шее. Присматривается и разжимает руку.

Облизываю дрожащие пересохшие губы, жадно тяну воздух, всю трясет, и я выплевываю зло:

– Что, девушек легкого поведения не целуют?!

Мне бы заткнуться, но… не могу! Он выводит на чувства.

– Зачем так со мной?!

Хочу убежать. Не дает.

Упирает кулаки по обе стороны от меня, все еще держа в плену своего взгляда. Напряжен так, что я отчетливо вижу бугрящиеся от натуги мышцы, обтянутые тканью толстовки.

Цепляет мои волосы, опять зарывается в них пальцами и заставляет посмотреть в лицо. Второй прижимает мое хрупкое тело к себе, вклинивается, заставляет обвить ногами фигуру атлета.

Босс возбужден. Его руки опять во всю сминают подол, и я понимаю, что бессильна. Целовать, возможно, и не поцелует, но взять, как дикий зверь, вполне может.

В висках тупая боль и мысль: не переживу. Его ярости и жестокости не вынесу.

Я подрываюсь.

Шоковое состояние развеивается. Рука сама летит к лицу Каца в попытке залепить пощечину.

Реакция моментальная, мое запястье сгребают в болевом захвате с такой силой, что надави он сильнее, будет перелом.

– Глупо.

Бросает зло и подается вперед, заставляя меня прогнуться, действует грубо, и я начинаю отбиваться.

Димитрий сильнее сжимает меня и проговаривает так, чтобы я услышала, зафиксировав подбородок, вглядываясь в меня, вбивает рубленые фразы:

– Не провоцируй. Иначе растерзаю.  Сейчас, считай, тебе сильно повезло, Катрин.

А затем я не верю в то, что слышу:

– Не потянешь. Нужны профессионалки.

Фраза, скорее, себе.

Еще один нечитаемый взгляд и Кац разворачивается, уходит.

Быстро одергиваю платье, прикрываю колени, дрожу.

В глазах печет и в груди боль расцветает всеми оттенками страдания.

Моя неопытность его отпугнула?!

Узнал, что я девственница? Не захотел связываться?!

Меня колотит от обиды, от горечи. Я не подхожу его сексуальным аппетитам.

Можно радоваться, я ведь не хотела с ним спать, сопротивлялась и вообще…

Не хотела ведь?!

Но почему слезы колют глаза, почему так обидно, а на кончике языка странное желание ляпнуть этому мужчине: “Ненавижу!”?

Бегу в свою комнату, не замечаю ступеней, захлопываю за собой дверь, сползаю на пол.

Обнимаю колени и не понимаю. Себя не понимаю. И не понимаю мужчину, который так разогрел мое неопытное тело, а потом поставил под ледяной душ только потому, что я потянулась к его губам…

Что за заскок?

И как на повторе глубокий будоражащий сознание голос:

Я не целую. Никого. Никогда.

Кажется, что в этом скрыта вся дьявольская суть монстра.