Текст книги "В ловушке сна: маранта"

Одновременно с этим зеркальные осколки на полу вдруг стали тихонько позвякивать и подпрыгивать… Вот только сейчас данный феномен интересовал меня в самую последнюю очередь. Больше волновало, что мужчина решил проигнорировать мой вопрос. И что-то мне подсказывало, что, как бы я ни старалась, как бы ни была недовольна, на сей раз Аделион не удовлетворит терзающее меня любопытство.

И было бы обидно, да только, кажется, до меня дошло, как он узнал о случившемся и почему предпочёл промолчать.

Как он говорил? Догадливая маранта? Вот именно. Слишком догадливая…

А ведь ответ оказался слишком прост – всё дело в зеркалах, только в них и ни в чём больше. Через них Аделион наблюдал за мной, благодаря им узнал, что случилось со мной и с Демоном. Как я и предположила недавно, будучи повелителем всех стихий, наследник Амил Ратана мог управлять зеркалами, смотреть через них и бог весть знает что ещё делать с их помощью. И раз он владел такой способностью, могли быть ещё лераты, обладающие подобным даром. Кто-то из них как раз мог из любопытства (или чего ещё) наблюдать за маленькой рабыней, подаренной орками одному из наследников. Увидеть её воочию, так сказать, а заодно и припугнуть хорошенько… Развеять или, наоборот, подтвердить слухи, что бродят вокруг её таинственной особы…

Почему я так уверена, что таинственной? Да потому, что иначе и быть не может: лерат не выпускает меня из комнаты, заставил своего друга приглядывать за мной, прилюдно не наказал за попытку побега и многое-многое другое, о чём наверняка уже известно. В том числе и о дархаре, хотя тут я могу и ошибаться.

Странное поведение для наследника Рос’шата, не правда ли?

Но кто из повелителей зеркал решился бы на подобное? Аделион далеко не дурак, а уж тем более не слабак, и я ни за что не поверю, что его комната не защищена всеми возможными и невозможными способами.

Так что в целом напрашивается далеко не благоприятный для меня вывод. Настолько неблагоприятный, что я даже решила его озвучить.

– Вчера в этой комнате, – словно рассуждая вслух, тихо выдохнула я, наблюдая, как черноволосый лерат внимательно изучает мои исполосованные ноги, – меня напугал твой брат, не так ли? Он наблюдал за мной через зеркала, как и ты сегодня?

– Интересный вывод, – медленно проведя раскрытой ладонью над теми порезами, что оставили осколки, тихо усмехнулся Аделион. Резкое движение его руки вверх – и я едва не заскулила, как мой питомец недавно: куски зеркала рывком покинули разрезы на коже. Я дёрнулась и зашипела от боли, а лерат лишь равнодушно повёл плечом, подкидывая на перевёрнутой ладони переместившиеся туда окровавленные осколки. – На чём он основан, маленькая маранта?

– На последних событиях и собственном логическом мышлении, – не сдержавшись, прошипела я, разжимая наконец пальцы на пострадавшем плече. Опираясь второй рукой о кушетку за спиной, встала, отчаянно морщась от боли. – Аделион, я же не дурочка. Сложить два и два мне ничего не стоит. Ты не мог узнать, что здесь произошло, если бы сам не видел. Подозрения о зеркалах меня терзали и раньше, но теперь стали куда яснее. Но опустим всю логическую цепочку и вернёмся к моему вопросу: это был твой брат? Его взгляд я чувствовала и его ты скопировал? Не зная владельца лично, ты вряд ли смог бы его повторить…

– У тебя слишком хорошее мышление, – хмыкнул лерат и тоже поднялся. Осколки с его руки соскользнули, но не на пол – насколько я успела заметить, они оперативно улетели куда-то мне за спину, но в каком именно направлении, я не стала смотреть, а развернулась к мужчине и задрала голову, безмолвно удивляясь его саркастичному смешку. – Для юной маранты.

– Звучит как оскорбление, – фыркнула я, невольно замирая, когда рука лерата коснулась моей ладони.

Рукава рубашки были по-прежнему закатаны, так что пальцы мужчины заскользили вверх по обнажённой коже, вызывая строй мурашек вдоль позвоночника. Но они мгновенно умчались в невиданные дали, когда Аделион добрался до моего предплечья, а затем коснулся ключицы, выглядывающей из большого выреза великоватой мне одёжки.

– Рану нужно обработать, – спокойно сказал наследник Амил Ратана, ненавязчиво опустив ладонь и практически незаметно расстёгивая крохотную пуговицу рубашки.

Этого невинного на первый взгляд жеста вполне хватило, чтобы мгновенно взять себя в руки после очередного расслабления себя, любимой, в его обществе. Слишком уж… определённо действовал на меня этот мужчина, заставляя замирать перед ним, как беспомощная, наглая мышка перед породистым котом. И это случилось вновь, вопреки устоявшемуся собственному мнению, утвердившемуся у меня прошлой ночью после всего произошедшего.

Доверяла ли я лерату? Чёрт, да, похоже, доверяла.

Вот только… почему?

– Не обязательно, – отрицательно качнула я головой, на всякий случай отступая и понимая, что подобное положение вещей мне не очень нравится. Я отступила бы и дальше, но за спиной стояла кушетка, поэтому пришлось пожать одним плечом, здоровым, добавив в голос как можно больше пренебрежительности. – Это всего лишь царапина. Ну, или синяк. Не стеклянная, не рассыплюсь.

– Не стеклянная, – как-то задумчиво повторил Аделион, коснувшись моего подбородка, отчего я невольно вспомнила подобные моменты, описанные в фэнтезийных и обычных любовных романах.

Никогда не понимала, как такое может быть и как героям не надоедал подобный жест, но, как оказалось, он вполне реален. И не приедался… и даже начинал нравиться в какой-то степени.

Впрочем, об этом я задумаюсь позже, а сейчас меня что-то совсем не устраивает задумчивый взгляд лерата. Слишком уж непонятный!

– И даже не хрустальная, – попыталась улыбнуться я, ненавязчиво убирая руку мужчины, скользнувшую к моей ключице и коснувшуюся второй пуговицы с явным намерением и её расстегнуть. – Не рассыплюсь, не развалюсь и даже не раскрошусь. Забей и занимайся своими делами. Я позже здесь всё уберу.

– «Забей»? – выгнул брови лерат, перехватив мою руку, проницательно глядя мне прямо в глаза. – И что же это означает, маленькая маранта?

Вот бли-и-и-ин… Как же я так прокололась-то?!

– Угу. – Изобразив на лице что-то похожее на невозмутимость, я попыталась освободить свою руку. – Что-то вроде «оставь в покое», «не думай», «это мелочи»… и всё в таком духе. Не помню, где слышала это слово. Может, от орков, когда меня везли сюда.

– Вот как? – насмешливо отозвался мужчина и неожиданно дёрнул меня за руку, отчего я, естественно, не устояв на ногах, буквально впечаталась в него. Жаркое дыхание мгновенно опалило ухо, а мурашки на позвоночнике принялись то ли отплясывать канкан, то ли бить чечётку. – Мне не нравится это слово, Карина.

– Бывает, – попыталась я выдохнуть, одновременно делая безразличный вид, несмотря на то что собственное безвольное туловище бросило в жар от прикосновения к мужскому сильному телу. – Я говорю то, что думаю, Аделион. Даже если там не просто царапина, я всё равно ещё в состоянии позаботиться о себе. Не нужно делать вид, что тебе не всё равно. Я прекрасно понимаю, для чего тебе нужно и…

– Сядь, – перебил меня спокойный голос лерата, и от неожиданности я действительно села, не сводя удивлённого взгляда с чёрных непроницаемых глаз наследника Амил Ратана.

Что-то было в них такое, что заставило меня подчиниться, несмотря на собственное давным-давно устоявшееся мнение, принципы, привычки и прочее. Я просто действительно не смогла его ослушаться на этот раз.

Глупо, да?

Недоумённо моргнула лишь спустя пару секунд, когда мужчина скрылся за дверью ванной комнаты – оказалось, пока он шёл, я сидела не шевелясь и не дыша. Обведя взглядом абсолютно чистый пол перед ногами, покосилась на приоткрытую дверь, мотнула головой и доверительным шёпотом задала своему питомцу, сидящему в метре от меня, воистину гениальный вопрос:

– Я дура, да? Вот скажи мне, малыш… какого чёрта я вообще его слушаю?

Демон, моя умная псинка, натурально возвёл глаза к потолку и многозначительно коротко тявкнул, весело махая хвостом. Если я правильно расшифровала его действия, выходило, я слишком много думаю: ничего экстраординарного не произошло, и вообще, я действительно дурочка, но только в том, что ищу подвох там, где его нет.

Да уж.

Мой дархар оказался умнее меня. Или он просто знал что-то, о чём я даже не догадывалась? Всё возможно. После того как Аделиону удалось практически приручить моего защитника, я уже ничему не удивлюсь…

Лерат вернулся быстро, держа в руках небольшой сундучок, стоявший ранее на полке шкафа в ванной. Я его давно заметила, но содержимым не интересовалась. И, наверное, зря. Судя по всему, в нём находился местный аналог привычной мне аптечки.

Хм, а это даже интересно…

Сидя на кушетке, я позволила мужчине устроиться рядом, не произнеся ни звука в знак того, что я до сих пор против. Хотя, как мне кажется, даже если бы я категорически протестовала, вряд ли кто поинтересовался бы моим мнением, а уж тем более стал спрашивать разрешения.

Ты же рабыня, Карина. Не стоит забывать об этом. Красивая, ценная, быть может, желанная, но всё же игрушка в чужих руках. И помешать сделать всё, что заблагорассудится твоему хозяину, ты сможешь далеко не всегда. Смирись с этим.

От осознания этой мысли стало вдруг как-то гадко на душе. Конечно, этим эмоциям и противному шевелению внутри я не дала проявиться внешне, но это было и не нужно. Первым моё состояние почувствовал Демон: подойдя ближе, дархар шумно вздохнул и устроил свою голову на моих коленях, пристально, я бы сказала, даже понимающе глядя в глаза, слегка постукивая хвостом по полу. На миг мне показалось, что всё-то этот лохматый понимал… но верилось, если честно, с трудом. Даже принимая в расчёт то, что я практически смирилась с нахождением в другом мире, в другом теле и в том месте, где царил совершенно другой порядок вещей.

Это всё ещё было для меня непривычно, хотя я всеми силами пыталась ничему не удивляться и ни на чём не заострять внимания.

Первым делом Аделион, сохраняя совершенно спокойное выражение лица, протянул руку и расстегнул-таки ещё пару пуговиц на моей рубашке. Я невольно замерла, следя за его медленными движениями, чувствуя невольную дрожь, когда его пальцы скользнули по моей ключице и дальше, по плечу, сдвигая ворот и обнажая повреждённую кожу. Чтобы не вздрогнуть от неуловимо нежного, как мне показалось, прикосновения, я торопливо повернула голову… и чуть не выразила всё, что думаю по этому поводу, а также о моей жизненной ситуации в целом на родном, великом и могучем, русско-матерном языке.

Ссадина у основания плеча выглядела ужасно. Сочившаяся кровью, обширная, с лоскутом снятой, а точнее, сбитой кожи и роскошным ярко-голубым синяком вокруг – действительно, далеко не маленькая царапина. Неудивительно, что я зашипела, стоило Аделиону коснуться повреждённой кожи, и дёрнулась, пытаясь освободить руку.

– Извини, – послышалось неожиданное и спокойное, и я обомлела, на миг забыв о боли.

Я удивлённо посмотрела на лерата, а он, как ни в чём не бывало, отпустил мою руку и, откинув крышку сундучка, занялся его содержимым. Его лицо ничего не выражало, словно ничего и не произошло.

Чёрт… да что за редкий, вымирающий и трудно опознаваемый вид тараканов живёт в его голове? Я отказываюсь его понимать. Просто отказываюсь, и Демон, малыш, я умоляю, не нужно на меня так смотреть!

– Почему ты не желаешь принимать чужую помощь, Карина? – всё тем же спокойным тоном задал вопрос мужчина, в очередной раз сбив меня с толку, хотя, казалось, дальше быть «сбитой» уже некуда.

Наивная, чего уж скрывать.

Мужчина намочил чистый лоскут ткани резко пахнущей жидкостью из узкого флакона и быстро, пока я не успела задуматься над заданным вопросом, приложил ткань к ссадине, предусмотрительно придержав меня за плечо. Держал он сильно, но разноцветные пятна перед глазами поплыли отнюдь не от хватки его пальцев.

– Твою ж… – только и смогла прошипеть я сквозь зубы, резко выдохнув и крепко зажмурившись от массы ощущений, прочувствованных практически всем телом. – Чтоб тебе дети под старость лет такое делали!

– Интересное пожелание, – усмехнулся Аделион, начав аккуратными движениями обрабатывать мою «боевую рану». – Напоминает завуалированное проклятие.

– А тебе какой вариант больше нравится? – саркастически поинтересовалась я и, не выдержав, ругнулась: – Чёрт, да больно же!

– Неужели? – раздалось насмешливо, и только тогда я повернула голову, приоткрыла один глаз… и обомлела. Рука мужчины с тем самым лоскутом ткани лежала на кушетке – последние пару секунд он ко мне даже не прикасался.

– Ты боишься не боли, Карина, – выгнул одну бровь наследник Амил Ратана, холодным тоном задавая вопрос: – Ты ждёшь её. Почему?

Почему?..

И тут-то я прикусила свой язвительный временами язычок. Что я могла сказать ему? Что наш мир морально деградировал настолько, что доброту там теперь принимают за слабость? У нас уже давно многие живут по принципу «никто никому ничего не должен». Сопереживание окружающих всегда показное, и кто-то волнуется о ком-то не по доброте душевной, а лишь из корыстных побуждений. Заботливые слова – всего лишь слова, не подкреплённые искренней заботой, вниманием и сочувствием. Когда тебе говорят: «Обработай рану, лечись, выздоравливай», – это лишь дань вежливости. Тому, кто это сказал, на самом деле плевать, что будет дальше. Человек будет сдыхать в адских муках посреди многолюдной улицы, и никто даже медиков не вызовет.

Тех, кто действительно дорожит кем-то, почти не осталось. О простом человеческом отношении и вовсе говорить не приходится.

Среди обширного круга моих знакомых только один человек всегда был искренен со мной – Руслан. Но даже он никогда не отличался особой внимательностью. Увы и ах, но нет и не будет рядом человека, которому на меня действительно не наплевать. Человека, которому понадоблюсь именно я, а не что-то там от меня.

Прискорбно, дико и невыносимо больно думать об этом, но такова горькая правда, не приукрашенная мишурой иллюзий и не скрытая маской успокаивающего самообмана.

Я всегда предпочитала быть честной хотя бы с самой собой.

Людей, у которых ещё есть хоть какие-то чувства, моральные ценности, искренность и неравнодушие к окружающим, в нашем мире остались считаные единицы. Но и такие исключения скоро вымрут, как вид. Каждый день они подвергаются гноблению за то, что они не такие, как все, отличаются иным мышлением и чувствами, которые в наше время ничего не стоят. Их презрительно называют моралфагами, высмеивают их ценности и унижают всё, чем они дорожат. Так обстоят дела в современном обществе.

И да, в подобных случаях я жду боли и ожидаю подвоха. Я привыкла, чёрт возьми, что доверять нельзя никому, и привыкла заботиться о себе самостоятельно. Уж в себе-то я могу быть уверена!

Что я могла сказать Аделиону в ответ на его вопрос? Всё это?

Глупо. И бессмысленно.

Он всего лишь заботится о целостности и сохранности своей красивой игрушки. Не хочет повредить шкурку драгоценного товара. Ему нужна не я, он заботится только о себе.

И да, от него я жду неприятностей, как ни от кого другого: ему ведь действительно всё равно, буду я испытывать боль от его «заботы» или нет. Даже наоборот, чем больнее мне будет, тем больше эмоций он получит. В любом случае он останется в выигрыше.

А я… я не хочу тешить себя напрасными надеждами. Не хочу выглядеть глупо, ожидая то, чего быть не может. И поэтому лучше промолчу, а он пускай думает обо мне что хочет. В конце концов, уж мы-то с ним действительно друг другу ничем не обязаны.

Вдохнув поглубже, я собралась было произнести прочувственную речь, наполненную ядом, цинизмом и сарказмом… но внезапно передумала. Выдохнув, я на мгновение прикрыла глаза, поморщилась и повернула голову, произнеся усталым голосом:

– Аделион… – И осеклась, не зная, что сказать дальше.

Да это было и не нужно: по взгляду лерата я поняла всё, о чём он думал на данный момент.

Он понимал меня.

Чёрт его побери, он действительно понимал, что я чувствую сейчас! Он ведь видел мои эмоции, впитывал их и не мог не осознать, по какой причине я их испытываю. Да, всего знать он не мог, но ответ на свой вопрос нашёл и без подробностей жизненного уклада, что царил в последнее время на планете Земля…

Мне же оставалось только промолчать. А наследник Амил Ратана, вместо слов, наклонился и прижался губами к моему плечу, слегка коснувшись раны.

Да, это было больно. Но куда лучше фальшивых признаний, лживых речей о счастливом совместном будущем и тошнотворно-приторных заверений, что всё будет хорошо.

Хрупкое перемирие, разрушившееся вчера в один миг, было восстановлено.

Глава 10

В этот Хеллоуин факелы запалят в дым,

Время пришло.

Для главного героя шоу…

М/ф «Кошмар перед Рождеством»

– Карина! – Гневный окрик, раздавшийся неподалёку, заставил меня заметно струхнуть и мгновенно посмотреть в ту сторону, откуда он раздался.

В проёме, ведущем на балкон башни, стоял разгневанный Аделион…

Не-е-е. Даже не так.

Впервые на моей памяти, а именно за те полтора месяца, что я провела на Амирране, наследник Амил Ратана действительно изволил гневаться, причём по абсолютно непонятной мне причине. Ведь последнее время не было никаких стычек: мы с лератом придерживались установленного перемирия, сохраняя нейтралитет и пытаясь, как бы ни странно прозвучало, найти общий язык.

О том, чтобы стать друзьями, и речи быть не могло, но всё же… Как-то тихо и спокойно было в последнее время. Даже с поцелуями Аделион ко мне не лез, душу не пытался выпить, а большего, в принципе, мне было и не надо. Я не могла просить о свободе, да и не представляла, что стала бы с ней делать. Одна, в чужом мире, без денег и знаний… Проще уж с башни сигануть прямо сейчас – шансов выжить явно больше.

Конечно же, чёрта с два я смирилась со своей участью, о таком и думать смешно. Скорее, просто временно приняла факт рабства как данность, коль больше ничего не оставалось. Мне нужно было дождаться хоть какой-то весточки от Ловца снов, чтобы строить планы на дальнейшую жизнь здесь или же возобновлять прежние мечты о возвращении домой…

Да, признаю, были мысли, чтобы остаться, – не такая уж и страшная судьба, если пристально и придирчиво рассмотреть её со всех сторон. Не в роли рабыни или игрушки, а в роли свободного человека… Почему бы и нет, собственно?

Странно, но мне здесь нравилось, и с каждым днём всё больше и больше. Да, мне не хватало свободы передвижения, людского общения и прочего – мой максимум на данный момент составлял долгие беседы с вернувшимся Эмитом, вечные споры ни о чём с Аделионом и посиделки с Демоном на балконе. Да, это немного, но всё же… В целом жизнь уже не была столь плоха, как казалось вначале.

Если не брать в расчёт темноволосого лерата, который смотрел на меня сейчас с непробиваемым спокойствием, чуть прищурив как всегда непроницаемо-чёрные глаза. Пожалуй, его внешний облик ничем не отличался от прежнего, вот только чувствовалась в нём какая-то напряжённость, нервозность, что ли? Не знаю, я не сильна в разборе эмоций посторонних, особенно когда их обладателем является наследник Тёмной крепости, который и в обычном-то своём виде никогда не поддавался расшифровке. Да, я помню – дикий и экзотичный зверь с до сих пор неопознанными тараканами в голове. Тот ещё сфинкс!

– Да тут я, – отозвалась я, отрываясь от наброска пейзажа, лежащего у меня на коленях. – Что-то случилось?

– Я просил тебя предупреждать о своём уходе, – резко, намного резче, чем обычно, сказал мужчина, подходя быстрыми шагами.

И вот тут я удивилась: подобных откровенных признаков злости или нервного напряжения за этим мужчиной не наблюдалось никогда. Совсем наоборот, чем сильнее злился лерат, тем медленнее и тягучее становились его движения, а сам он начинал напоминать крадущуюся, уверенную в себе дикую кошку, которая знает о своей силе и понимает, что законная добыча всё равно от неё не уйдёт. А тут передо мной вдруг оказалось чёрт-те что и с боку бантик…

– А я предупредила, – спокойно ответила я, прикрывая ладонью набросок. Не люблю, когда люди пялятся на мой незаконченный труд. – Утром ещё, помнишь?

Вместо ответа, лерат протянул руку к моему лицу, медленно, словно сдерживая себя, но, так и не коснувшись щеки, сжал ладонь в кулак и молча отошёл на пару метров. Опустив руки на каменные перила, он немного помолчал, вглядываясь в даль, и лишь потом произнёс, но уже гораздо спокойнее:

– Не сиди так. Здесь порой слишком сильный ветер.

Я буквально услышала, как моя челюсть стучит о пол. Он что, простите, совсем головой тронулся?

Аделиона никогда не волновало, что я уже давно и прочно обосновалась на балконных перилах в положении полулёжа, нагло используя дархара в качестве то ли лежанки, то ли подставки, обложившись со всех сторон пергаментом и карандашами. А тут на тебе! Решил вдруг заботу проявить. Он, случаем, травму на тренировке не получал сегодня с утреца? Сам же не раз говорил, что Демон, уже как два дня вошедший в свою полную силу, убережёт меня от любых опасностей, в том числе и от падения с высоты…

Что вдруг стало с этим лератом?

– Ты что-нибудь понял? – откинув голову назад, положив её на спину дархара, поинтересовалась я едва слышно, крутя в пальцах изрядно погрызенный карандаш.

Мой малыш, взглянув на мужчину, только возвёл свои умные голубые глаза к небу и, зевнув, снова пристроил здоровенную голову на лапах, махнув хвостом, щекотнув мой бок. Хотя ощущения больше походили на прошедшуюся по телу здоровую пушистую метёлку.

Демон за последние пару недель не то чтобы вырос… Он вымахал. Семь дней назад моё воображение и фантазия отказались работать, когда поутру, отчаянно задыхаясь, я обнаружила упитанную тушку разлёгшегося на мне питомца. Он уже давно не тянул на щенка, своим размером напоминая скорее нехилого телёнка с большими крыльями, и я просто боялась представить, что же будет дальше. Особенно после смешка лерата и насмешливого комментария, что это далеко не предел возможностей дархара.

Опасения оправдались. Теперь меня защищал матёрый пёс, до жути похожий на хаски, но с огромными крыльями, полным набором острых зубов и когтей и размером… Даже не знаю, с кем и сравнить.

Ну, если примерно… Во мне около метра семидесяти роста. Демон сейчас мне где-то до подмышкы, а его голова возвышается над моей. То есть эта зверюга ни много ни мало больше полутора метров в холке. Пушистая такая зверюга, добрая, отзывчивая, невероятно умная и всё понимающая. И в его способностях меня понять, как и уберечь, я уже давно не сомневалась. Особенно после того, как подвернула ногу, спускаясь по лестнице в спальню, и снова не пересчитала ступеньки собственным телом только потому, что идущий сзади Демон исхитрился сцапать меня зубами за воротник.

Самое смешное – его укоризненный взгляд в точности соответствовал взгляду Аделиона, которому выпала сомнительная честь вправлять мою лодыжку.

Увы, но часть тела, больше всего пострадавшая во время падения с лестницы, стала моим уязвимым местом. И подворачивалась она, сволочь такая, теперь постоянно, при самой пустяковой нагрузке. Наверное, в качестве напоминания, что бежать отсюда – заранее проигрышная затея…

Как всегда неслышно подкравшийся Эмит, воспользовавшийся тем, что я находилась в состоянии «абонент временно недоступен», попытался стянуть с моих колен набросок. И, естественно, потерпел фиаско – я мгновенно разгадала его манёвр, едва заметив боковым зрением искрящуюся на солнце шевелюру молодого лерата. Получив карандашом по пальцам, мужчина улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой и, тряхнув хвостом светлых волос, медленно потянулся к листу пергамента, продолжая улыбаться.

Я прищурилась, тонко намекая, что, если лерат продолжит свои поползновения, привычно получит огрызком карандаша по своему любопытному носу. Естественно, на Эмита сие действие не возымело никакого эффекта, подобная возня уже давно и прочно вошла у нас с ним в привычку… как вдруг судьба решила внести в наш ритуал хоть какое-то разнообразие. И заключалось оно в очередном вопле, на сей раз сменившем адресата:

– Эмит!

– Кхм… Я уже давно здесь. – Едва заметно вздохнув, светловолосый лерат выразительно кашлянул, заметив, что смотрел Аделион во время окрика в сторону проёма, ведущего на лестницу.

Только не говорите, что он не заметил, когда повелитель льда нарисовался на балконе. Да они же пришли с разницей в пару минут!

Та-а-ак… Или у Аделиона что-то случилось, или я ничего не понимаю в этой жизни.

– Он не с той ноги встал? – удивлённо вскинула я брови, как только наследник Амил Ратана удалился с балкона, бросив сквозь зубы что-то похожее на «присмотри за ней». – Или с кровати кувыркнулся?

– Тебе виднее. – Пожав плечами, Эмит опёрся локтями на перила, оставив мои рисунки в покое и устремив взор куда-то вдаль, как это совсем недавно сделал его старший товарищ. – Ты же с ним спишь.

– Хе… – невольно скривилась я от двусмысленности в словах блондина. – Я бы попросила!

– Карина, я не в том смысле, – как-то устало усмехнулся повелитель льда, поворачивая голову в мою сторону. – Это я знаю, что между вами ничего нет. А вот остальные…

– Оп-па! – Я машинально засунула карандаш за ухо и поудобнее опёрлась спиной на дремавшего Демона, которому вспышки эмоций окружающих были до лампочки. – Это кто же такой умный вдруг заинтересовался постельной жизнью одного из наследников? И что же такого потенциальный будущий труп ляпнул, доведя Аделиона до состояния тихого бешенства?

– Ты, как всегда, проницательна до ужаса, – как-то с натяжкой улыбнулся мужчина, щёлкнув ногтем по моим пальцам на ноге, находящейся в непосредственной близости от его руки. – Угадала. Именно тема его отношения к тебе и взбесила Лиона.

– Так-с… – протянула я, уже предчувствуя, что разговор мне вряд ли понравится. – И чем же достопочтимая публика изволила интересоваться? Позами, в которых мы спим, али размером и цветом моего нижнего белья?

Бедный Эмит, за всё время нашего знакомства так и не привыкший к моей язвительности и прямолинейности, поперхнулся и возмущённо на меня посмотрел. Я только пожала плечами. Что поделать, тактичность в моём мире ушла на задний план и привычка говорить, что думаю, устоялась уже давным-давно. И не было причины ей изменять. Если честно, Аделиону мои выверты всегда были как-то побоку, он если и удивлялся, то виду не показывал, только усмехался.

– Не совсем так. – Решив, что перевоспитывать меня бесполезно, повелитель льда устало потёр переносицу, решив хоть что-то пояснить. – Достопочтимую публику, как ты говоришь, всерьёз интересует, почему наследник прячет рабыню в башне, не показывая её никому, в том числе и слугам. О глубине твоей души ходят слухи, многие чувствовали всплеск твоих эмоций даже на расстоянии, и лераты недоумевают, почему Аделион до сих пор не выпил тебя до дна.

– А я бутылка с характером, – хмыкнула я и, запихнув папку с листами пергамента под бок дархара, сложила руки на груди. – Но если серьёзно, Эмит, им-то откуда знать, воспользовался ли наследник бутылью с самогоном, моим именем скромно зовущейся, или нет? Меня не слышно и не видно, Демона вроде тоже – ты выводишь его пару раз в неделю, и то глубокой ночью. Всплесков эмоций давно не было… Может, я уже давно тихий труп, присыпанный землёй под ближайшим вишнёвым деревом в саду?

– Когда лерат полностью выпивает душу человека, тот, скорее всего, умирает, – отрицательно покачал головой блондин, не обратив внимания на мой сарказм. – Но ты – маранта. Я не знаю, почему твоя душа до сих пор прежняя, после стольких попыток её выпить. Но уверен в одном. Если это всё-таки случится когда-нибудь, то ты, как и другие до тебя, превратишься в пустышку – плохо соображающее существо, способное очень слабо испытывать хоть какие-то эмоции либо не испытывать их вовсе. Большинство слуг в замке именно такие: отстранённые, равнодушные, покорные и молчаливые. Потому твоё отсутствие в их рядах и вызывает множество вопросов. Всё говорит о том, что…

– Я жива, здорова и белые тапочки мне пока не светят, – задумчиво выдавила, не обратив внимания на то, что лерат впервые за всё время рассказал о будущем, которое могло рано или поздно меня коснуться. – Не бери в голову, это просто оборот речи. У меня на родине покойников принято хоронить в белых тапочках, вот и пошло такое выражение.

– Ясно, – отозвался лерат, снова устремляя задумчивый взгляд в никуда.

Вот только спокойно созерцать крепостную стену я ему давать не собиралась. Не теперь. Уж слишком меня заинтересовало, как сегодня повёл себя Аделион.

– Ну, допустим, они подозревают, что я жива-здорова, и что? – принялась я размышлять вслух, зная, что так будет легче разобраться в ситуации, не мучая мозг лишними догадками и логическими цепочками. – Им-то какое дело? Я же вроде подарок лично наследнику, что им до его собственности?

– Не знаю, как объяснить… – поморщился блондин. – Ценные подарки принято выставлять напоказ, в том числе и рабов, они свидетельствуют о силе и состоятельности своих владельцев. То, что Аделион тебя прячет, выходит за рамки обычного. Твоя душа представляет немалую ценность, Карина. И наследник не хочет тебя ни с кем делить. Однако со стороны это выглядит так, будто…

– Он влюбился до беспамятства и бережёт мою девичью честь! – Закончив за него фразу, я от переизбытка эмоций шлёпнула себя ладонью по лбу. – Вот же глупость-то несусветная!.. Только не говори, что кто-то ехидно прокомментировал его поведение, завуалированно обозвав подкаблучником. Что вроде как я кручу им, как хочу, потому до сих пор хожу в любовницах и живу в его покоях, а не страдаю в рабском ошейнике с шипами и не выношу помои с кухни…

– Не кто-то, – покачал головой Эмит. – Соломон.

– Ёпрст! – от души выругалась я, внезапно осознав всю глубину той лужи, в которую села вместе с повелителем льда и его вышестоящим «руководством». – Вот это внезапный поворот событий!

– Более того, – блондин, похоже, решил меня сегодня добить, закончив сеанс новостей тихим описанием всей серьёзности ситуации, – сегодня вечером состоится небольшой пир, на котором соберётся узкий круг знати и доверенных лиц как обоих наследников, так и самого Повелителя. И Соломон дал знать, что на нём он покажет, как на самом деле должен вести себя хозяин с рабыней. Он приведёт самого ценного из своих рабов, а Аделион же…

– Должен привести меня, – закончила я шёпотом, чувствуя, как мгновенно пересохло в горле. Мне сразу вспомнился тот вечер, когда меня привели в Амил Ратан. Десятки жадных взглядов, повадки хищников, готовых меня растерзать, сальные шуточки и страх, что разливается в собственной душе… Нервно сглотнув, я прошептала: – Меня же там порвут на ленточки, и Аделион не поможет.