Текст книги "В ловушке сна: маранта"

– Сколько ты хочешь?

– За неё? – иронично вскинул брови Лион, касаясь тонкой пряди тёмных волос на щеке маранты. Задумчиво потерев её между пальцами, он заправил её за ухо, едва уловимо коснувшись светлой кожи, и усмехнулся: – У тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, Соломон. К тому же так распоряжаться подарком северных орков будет слегка… невежливо с моей стороны.

– В таком случае, – прищурился блондин, глядя на рабыню его брата, которая довольно прикрыла глаза, явно наслаждаясь невинными ласками Аделиона, – ты же не откажешь брату в такой малости, как одолжить пленницу на пару ночей? Мне интересно, на самом ли деле она так хороша, как ты пытаешься всех убедить.

Неожиданно для всех темноволосый лерат… рассмеялся. Негромко, но от всей души. Одолжить Карину? Своему самовлюблённому братцу? Смешнее предположения выдумать нельзя.

Нет, конечно же Соломон маранту не получит. И дело даже не в том, что Карина выдаст себя и сломает свою тщательно разыгранную партию. Всё намного проще.

Ведь вот оно, у всех перед глазами – доказательство его силы, его власти. Дикая провидица, жмущаяся к его рукам, как домашняя кошка, в ожидании его ласк. Потрясающе красива, умна, обаятельна и хитра, а кроме того, действительно послушна его воле. Её эмоции, как и тело, находятся в его полном распоряжении, и он уже показал своё умение обращаться с предоставленным ему даром. Как и то, что в состоянии подчинить себе без пыток и угроз не только хрупкую девушку, но и её куда более сильного защитника, опаснейшего из всех возможных магических существ.

Ценить данные ему привилегии и собственные достижения, как и рационально их использовать, – одно из наилучших качеств будущего правителя Амил Ратана. Если Аделион уже сейчас достиг успеха в подобного рода вещах, что же будет потом? Управление простыми лератами удастся ему намного проще… А отдав Карину, мужчина покажет только свою глупость, недальновидность и ничего более.

Соломон ставил цель показать всем, что его брат слаб, зависим от женских чар и не способен на сопротивление им. Но вопреки всему вышло совсем наоборот.

Хотя скорее не вопреки всему, а благодаря кое-кому…

Зная, что Карина не особо любит заплетать волосы, он задумчиво взял плотную косу в руку и, распутав не слишком тугой узел на ленте, кивнул:

– Распусти. Мне они не нравятся.

Улыбнувшись, девушка села, поджав под себя ноги, и тут же принялась за дело, аккуратно и медленно, прядь за прядью, освобождая волосы из плена косы. За её спиной полукругом устроился дархар, внимательно вглядываясь в темноту зала, а Аделион, вновь завладев кубком и пригубив терпкого вина, насмешливо ответил, глядя на яркий пылающий огонь в камине:

– Жаль тебя разочаровывать, Соломон. Но я уже давно вышел из того возраста, чтобы отдавать свои игрушки младшему брату.

Громкий хохот лератов, расслышавших его слова, разнёсся по залу, сгладив напряжённую атмосферу. В ней ранее ощущалось, насколько накалены отношения между братьями, но после последних слов Аделиона его брат, кажется, окончательно успокоился…

Или всем просто показалось?

Улыбаясь, блондин поднял кубок:

– Достойный ответ и прекрасный тост. Я не в обиде, дорогой брат. В конце концов, маранта – действительно занятная и весьма хрупкая игрушка. Я бы посоветовал тебе как следует её оберегать. Мало ли что может приключиться.

– Несомненно, – в таком же добродушном тоне отозвался Аделион, слегка покачивая кубок в руке.

Вот только… Не распознать предупреждение в словах Соломона смог бы только глухой. А это значило, что теперь Лиону, как и Карине, следует быть намного осторожнее.

Переведя взгляд на Карину, Аделион машинально отметил, что девушка уже закончила расплетать косы. Её тяжёлые локоны цвета чернёного серебра волнами легли на плечи и спину, несколько прядей упали на грудь, мягко переливаясь в свете камина. Продолжая думать над тем, насколько же глубоко его мыслями в действительности завладела гордая провидица, Аделион встретился с ней взглядом. И внезапно почувствовал, как сердце замерло в груди. Было в её серо-серебристых глазах что-то такое, что заставляло смотреть в них не отрывая взгляда. Что-то непонятное, загадочное и в то же время невероятно притягательное. Что она сама чувствовала, оставалось загадкой. Её эмоции были всё так же скрыты от него, лишь слегка колебались, не выбиваясь из общего спокойного фона. И только когда маранта подалась вперёд, не вставая с колен, стало заметно, как участилось её дыхание.

И тут произошло неожиданное. Непредсказуемое. Невообразимое. То, что едва не свело на нет все усилия, приложенные для поддержания достойной репутации Аделиона.

Не отрывая взгляда от глаз мужчины, маранта протянула руку и медленно, аккуратно обмотала лентами левое запястье Аделиона, завязав их тугим узлом. Не сразу она заметила наступившую в зале гробовую тишину. Лераты замолкали один за другим, но больше всех, кажется, шокированным оказался Соломон. Только что маранта, следуя заведённым традициям, добровольно отдала свою жизнь в руки лерата… Навсегда.

Загвоздка была только в том, что подобный ритуал совершался исключительно среди равных по положению, и никак иначе. И возможно, в её действиях большинство лератов увидели бы некий намёк на истинное отношение хозяина к своей рабыне, но, к счастью, Аделион вовремя успел подобрать нужные слова.

Притворно-удивлённо вскинув брови, он насмешливо протянул:

– Вот даже как? Что ж, маленькая маранта, пожалуй, я подумаю над твоим предложением. Чуть позже. В спальне. Надеюсь, ты сумеешь убедить меня в необходимости твоего присутствия там…

Чарующе улыбнувшись, вместо ответа, девушка чувственно облизнула нижнюю губу и дразняще улыбнулась.

Тишина в зале до сих пор давила на уши, но…

Как-то нервно хрюкнул Эмит, а следом раздались смешки, вновь разрядившие обстановку, вскоре превратившись в полноценный хохот кого-то из людей Аделиона. Почти мгновенно разговоры и пошлые шутки зазвучали вновь, разбиваемые звоном кубков и тарелок, кто-то даже попытался затянуть песню. Соломон, в ответ на реплику кого-то из гостей, краткое содержание которой сводилось к совету следовать примеру своего брата, натянуто улыбнулся.

И только тогда темноволосый лерат, откинувшись на спинку кресла, кивнул своей рабыне, разрешая ей покинуть зал. За сегодняшний вечер она сделала более чем достаточно. Вот только с какой целью?

Пожалуй, выяснить это будет гораздо труднее, чем сдержаться и не свернуть её тонкую шейку за то, что она едва не натворила…

Но, так или иначе, сегодня уйти от ответа Карине явно не удастся. И в этом ей не поможет никакой дархар.

Глава 12

Я злобный клоун с пустой башкой,

То вроде бы весёлый, то просто никакой.

М/ф «Кошмар перед Рождеством»

– Официант, двойной виски, пожалуйста, – вяло пробормотала я, тихо сползая по двери, к которой прислонилась спиной, чувствуя, что дрожащие ноги больше не в состоянии меня удержать.

Да и немудрено. Я устала. Адски, неимоверно. Устала и вымоталась так, как никогда раньше. Даже череда новогодних корпоративов в клубе, когда пахать приходилось по двое-трое суток подряд, не выматывала меня настолько, как это случилось сегодня, всего за один вечер.

Да что там! Если смотреть на моральную составляющую моей усталости, я не чувствовала себя такой выжатой даже после развода с мужем…

– Я не знаю, кто такой официант и что такое виски, – раздалось напротив меня. – Но думаю, это тебе не повредит.

С трудом разлепив глаза, я узрела знакомое лицо повелителя льда, который сопровождал меня из пиршественной залы до спальни в башне, и, обнаружив протягиваемый мне бокал с чем-то прозрачным, расплылась в улыбке:

– Эмит, ты ангел, правда. Отдельное спасибо за хрусталь. На золотые кубки, похоже, после сегодняшнего вечера у меня будет дикая аллергия.

– Это уж точно. – Отдав бокал, блондин уселся на пол рядом со мной, положив кисти рук на согнутые колени. – Однако ты неплохо справилась с задачей. Я был удивлён. Где ты научилась подобному?

– Где я училась, туда ты вряд ли попадёшь, – хмыкнула я и залпом выпила содержимое высокого бокала на тонкой ножке, зверски скривившись после.

Не знаю, что Эмит туда набодяжил, но по вкусу оно здорово напоминало наше выдохшееся шампанское. Однако, вопреки пакостному вкусу напитка, желаемый эффект был достигнут – я практически моментально согрелась и почувствовала себя хоть ненамного, но лучше, по крайней мере, нервное напряжение начало отступать. К сожалению, вместо него на плечи тут же навалилась многотонная усталость. И куда более поганая, чем раньше.

К слову, напряжение начало меня пробивать ещё после инцидента с лентами. Не знаю, зачем и что конкретно я сделала, но на тот момент оно мне казалось лучшим вариантом развития событий. Да и взгляд Аделиона был таким… Не знаю, как описать.

Заглянув тогда в его глаза, мне вдруг показалось, что такой поступок будет нужным, чем-то очень необходимым и даже правильным, наверное. Действовала я скорее интуитивно, нежели осознанно, и лишь по наступившей тишине поняла, что что-то пошло не так. У моего поступка, скорее всего, ещё будут последствия, но вроде Аделион сумел выкрутиться.

Признаться, за данный выверт я до сих пор испытываю дикое желание приласкать его сковородкой, известной так же, как «оружие свободы», и плевать, что я вроде как рабыня и что без защиты Эмита и Аделиона мне придёт полный и безоговорочный писец. Меня просто вымораживают такие намёки!

Да, я в другом теле и в другом, совершенно варварском, как оказалось, мире. Но душа-то моя осталась прежней!

Доводилось мне как-то читать исторические любовные романы… Так вот, сегодня вечером мне показалось, что я угодила как раз в один из таких. Дикое средневековье, времена викингов или крестовых походов – что-то из этой оперы. Пиры, пошлости, обжимания (а то и что похуже) со служанками, похабные истории у большого очага и варварское поведение…

Моё категоричное «фе» Ловец снов огребёт так, что вприпрыжку поскачет возвращать меня в родненький мирок. По сравнению с увиденным сегодня и фактом, что в этой обстановке мне предстоит ещё жить, наша планета с вечными угрозами ядерной войны, педофилами и бесконечными ДТП кажется уютной утопией.

Утрирую, конечно.

Но там хоть в ошейник с шипами внутрь никого против воли не засунут да другому человеку не подарят…

При воспоминании о том, как Соломон обходился с эльфийкой (которая мне кого-то здорово напоминала), меня передёрнуло и бокал выпал из ослабевших и почему-то задрожавших пальцев. Благо до встречи с полом его успел подхватить проворный и моментально нахмурившийся Эмит:

– Карина, что с тобой?

– Прости. – Я устало потёрла виски, пытаясь совладать с собой и чувствуя, как в бок, а затем и в колени уткнулась виноватая моська моего дархара, давая мне ощущение относительного спокойствия. – Я ещё долго буду отходить. Отходить и надеяться, что подобное больше не повторится.

– Не уверен. – Блондин, кажется, не спешил порадовать меня словами о прекрасном будущем. – Теперь, когда лераты тебя увидели, снова прятать тебя будет по меньшей мере странно.

– Я понимаю. – Вздохнув и погладив Демона, который, пристроившись сбоку, положил свою голову на мои колени, с преданностью и сочувствием в голубых глазах глядя в моё лицо, я поморщилась. – Мне чуждо всё это, Эмит. Выше моих сил и моего понимания. Я далека от придворных игр, семейных междоусобиц, дворовых интриг и прочего. Единственное, чего я сейчас хочу, – чтобы меня оставили в покое, хотя бы на время. Я свою задачу выполнила: по физиономии блондина стало понятно, что счёт не в его пользу. Репутация Аделиона восстановлена, теперь ни одна шавка не посмеет вякнуть, что я там что-то для него значу и верчу им как хочу. Я – само послушание и всё в таком духе.

– Карина, не кипятись, – примеряюще, но как-то грустно улыбнулся повелитель льда, смотря, как я, бурча себе под нос, разматываю ремешки сандалий на лодыжках. – Я всё прекрасно понимаю… Кроме одного. Почему для тебя столь непривычен наш обычный порядок вещей? Все маранты до тебя знали, что произойдёт с ними в застенках Тёмной крепости. Не могли не знать. Но, глядя на тебя, я никак не могу понять, почему…

– Эмит, – тяжело вздохнув, я с заметным трудом поднялась, чувствуя себя так, словно сутки таскала мешки с песком. – Не задавай этот вопрос, пожалуйста. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда. Я всё равно не смогу тебе ответить.

– Не буду настаивать. – Блондин, в отличие от меня, легко поднялся на ноги и, осторожно переступив через развалившегося на дороге хаски, открыл дверь, остановившись в последний момент. – Но учти, отвечать Аделиону тебе, так или иначе, придётся.

– Знаю, – бросила я в ответ, услышав, как скрипнула закрывающаяся дверь.

Тихо щёлкнул замок, а я осталась стоять в полумраке спальни, освещаемой лишь тёплым светом тлеющих в камине углей. И только теперь позволила себе опустить плечи, сгорбившись. Я была выжата как лимон. Этот вечер дался мне тяжело. Лишь одному Богу известно, какое за ним последует продолжение.

Эмит был прав. Рано или поздно Аделион придёт за ответами. И как избежать их, я не знаю. Глупо не признавать, что по прошествии времени становится всё яснее и яснее, насколько на самом деле мне чужд Амирран. Не считая современного лексикона, проскальзывающего время от времени в моей речи, несмотря на все старания, всё равно очевидно, какой я валенок в местных обычаях и традициях, а также жизненном укладе. Да и потом…

Всё, что происходило на пиру, мне противно, мерзко и гадко. Загнать себя в состояние равнодушия и отрешённости оказалось сложно, как и неимоверно тяжело было сохранять это состояние и ненароком себя не выдать. Особенно в тот момент, когда Аделиону взбрело в голову пить мои эмоции.

Признаю, во мне шевельнулся страх, когда я почувствовала тянущее чувство в венах и груди, но только лишь на секунду. А потом я поняла, что делал лерат на самом деле. Да, он забирал мои эмоции. Но только те, что могли навредить нам обоим. Мою неуверенность, опасение быть раскрытой, боязнь совершить ошибку и страх. Страх оттого, что рано или поздно я могу попасть в руки к этому неуравновешенному психопату по имени Соломон…

Своеобразный вакуум, в который я загнала своё сознание, если честно, трещал по швам к тому моменту, как бедную эльфийку увёл ещё один местный маньяк.

Я не знаю, как Аделион нашёл все негативные чувства в моей душе, но факт оставался фактом. Он забрал именно их, и, признаю, мне стало гораздо легче. Тогда у меня появились силы доиграть весь спектакль до конца, причём так, чтобы комар носа не подточил. И я действительно благодарна Аделиону за помощь, ведь, если подумать, он мог и просто часть моей души, что называется, хлебнуть прилюдно. Но не стал.

В тот миг, как и сейчас, я прекрасно понимала, что, как бы мои чувства и эмоции ни были важны Аделиону, когда-нибудь и меня может постигнуть участь эльфийки. И не спасёт даже дархар. Когда-нибудь я надоем темноволосому лерату или же окончательно вынесу ему мозг своей непокорностью. А может, его терпение и вовсе закончится после того, как я откажусь отвечать на вопросы, подобные тем, что задавал Эмит.

Я увидела сегодня, насколько силён Аделион на самом деле. Ему не нужно было даже выставлять напоказ меня и моего дархара – он и так может завоевать уважение среди ему подобных. Это в общем-то не было заметно, но просто чувствовалось – наследник Амил Ратана выделялся из всех присутствующих. Спокойный, насмешливый, сдержанный…

О, как всё обманчиво! Этот лерат не тот, кем кажется на первый взгляд. И теперь меня волновал только один вопрос: что можно противопоставить ему, чтобы отвоевать хотя бы призрачную тень свободы, заставить его уважать меня и хоть чуточку считаться с моим мнением?

Ничего.

Как была игрушкой, так и останусь. Хотя и с некоторыми послаблениями в моём и без того низком положении в местном обществе. Пока ему нужны мои эмоции, он будет позволять мне некоторые вольности. Но не более того.

Положив сандалии на кушетку, поверх них аккуратно пристроила снятые серьги с шариками граната, которые надевала сегодня, и, прихватив со столика расчёску, вновь опустилась на пол, но уже возле камина. Бездумно смотря на тлеющие угли, машинально проводила расчёской по волосам, понимая, что лучше бы меня сейчас прорвало, чем чувствовать, как накопившиеся эмоции выжигают изнутри.

Я заметила, как поднял голову лежащий рядом Демон, когда открылась дверь, и как он приветственно шевельнул хвостом. Услышала лёгкие шаги, шуршание ткани и обивки кресла, когда в него сел вернувшийся Аделион. Да, я всё это видела и слышала. Но не обратила внимания даже когда после продолжительной тишины прозвучал негромкий ровный вопрос:

– Как тебе это удалось?

Неслышно хмыкнув, я предпочла не отвечать, хотя подозревала, что лерат будет настаивать. По-другому и быть не могло: кроме того, что мужчина был невероятно силён, он ещё далеко не глуп. Ну не могло его не заинтересовать моё поведение. Не мог-ло!

Как и не могло не натолкнуть на мысль, почему же я всё-таки решилась ему помочь.

Естественно, речь шла не о явных причинах моего поведения, а также той выгоде, что я получила, фактически исчерпав резерв моральных сил до дна. Для обычного показательного выступления хватило бы изобразить из себя глупую, послушную овечку. А я зашла гораздо дальше…

Почему? Да потому что. Не хочу даже думать об этом. Вот только жаль, что Аделиона, в отличие от меня, такой ответ вряд ли устроит. Как и молчание.

– Когда я задаю вопрос, маленькая маранта, я хочу услышать на него ответ, – негромко, совершенно ненастойчивым тоном, но как-то жутковато напомнил о себе лерат.

В его словах прямо-таки чувствовалось предупреждение о возможных неприятностях в случае моего молчания. И я хорошо это понимала. Но разве оно могло меня сейчас остановить?

– Что ты хочешь услышать от меня, Аделион? – Отложив расчёску, я чуть повернула голову в сторону мужчины, правда, не настолько, чтобы это позволило мне посмотреть ему в глаза. – Я сделала всё, что ты хотел. Достопочтимая публика осталась в восторге, и твоя репутация теперь сомнению не подвергается. А вот я чертовски устала.

– Я дам тебе возможность отдохнуть, Карина. – Усмехнувшись, показав клыки, лерат подпёр голову кулаком. Меня его насмешка покоробила, ему же, кажется, до моего состояния не было совершенно никакого дела. – Но не раньше, чем ты поведаешь, как же тебе всё-таки удалось держать свои эмоции под контролем.

Я опять тихо хмыкнула. Как объяснить средневековому нелюдю, что люди из современного мира, знакомые с психологией поведения, ещё и не такие фокусы умеют откалывать? Пожалуй, проще объяснить старому треснувшему кирпичу теорию эволюции Дарвина… Шансов на понимание явно больше.

– С трудом, сложно и практически невыполнимо, – насмешливо отозвалась я, пытаясь сдержать нахлынувший ураган эмоций. Во всё той же психологии он назывался просто «откатом», но лерату-то откуда о нём знать? – Аделион, какая тебе разница, как я этого добилась? Сделала и сделала. Оставь меня в покое, пожалуйста…

– Иначе что? – вскинул брови будущий владелец Тёмной крепости, кажется не собираясь выполнять озвученную мной просьбу, глядя на меня с ещё большей иронией, так, как смотрит здоровый, породистый кобель на тявкающую в его сторону грязную шавку.

Попытки громкие, а толку ноль.

И надо было мне понять в тот момент, что лерат меня просто провоцирует, специально выводит из равновесия, дабы я вспылила и выложила всё… Но нет, будучи слегка в невменяемом состоянии, моё хвалёное умение вовремя соображать куда-то улетучилось и, как всегда, не вовремя. А вместо него пришла злость. Сильная, раздражающая и щедро приправленная желанием сомкнуть свои руки на чьей-то далеко не хилой шее. И сжимать её, сжимать до тех пор, пока не исчезнет эта мерзкая ухмылочка, пока не сменит её мертвецкая бледность! Или вообще пока лицо не покроется трупными пятнами.

Но человек же всегда крепок задним умом.

Сейчас в моей голове было лишь глухое раздражение, а на языке один яд. Но я всё молчала. Сжимая и разжимая кулаки, невольно закусывая губу и внутренне напрягаясь, слыша, как едва заметно позвякивают колокольчики на шее. И может, мне и удалось бы отмолчаться, если бы я не повернулась и не посмотрела мужчине в глаза…

Всего за секунду я поняла, что он не отступит. Не оставит меня в покое. Он будет допытываться столько, сколько нужно, не давая мне прохода, мешая спать, трепля остатки нервов и выбивая хоть из какого-то подобия равновесия. Рано или поздно именно этот мужчина всё-таки добьётся от меня ответа.

Он сильнее, бесспорно. Но сможет ли, несмотря на свою силу, выдержать то, что до сих пор я пытаюсь удержать внутри себя?

Что ж, Аделион. Ты хотел ответа? Ты его получишь. На эмоциональном фоне маранты вроде вина, так? Ну, значит, посмотрим, как ты сможешь им не подавиться.

– Ты точно хочешь знать, Аделион? – прищурилась я, поднимаясь с пола.

Демон, лежащий неподалёку, вскинул голову, резко поведя ушами, предчувствуя неприятности. Но остался на месте, каким-то внутренним чутьём понимая, что грозят они совсем не мне.

Лерат промолчал. Я не видела его взгляд, но как-то угадала, что внутренне наследник Амил Ратана насторожился. Он не стал отвечать, уверенный в своём желании. Пожалуй, хозяин не знал, что ему ждать от своей рабыни. Но менять своё мнение не собирался. Что ж, тем хуже для него.

– Тогда сними его. – Вскинув голову, смотря мужчине прямо в глаза, я холодно и предвкушающе улыбнулась. – Сними ошейник, Аделион. И почувствуй сам, каково это было…

Он не ответил. В очередной раз не ответил, глядя, как я стою перед ним, насмешливо улыбаясь и спокойно опустив руки. Сейчас мне нечего бояться. Что он мог мне сделать, выпить эмоции? Да и чёрт бы с ними. Я буду только рада избавлению до того, как ураган чувств начнёт разрывать душу на куски. Уж я-то знаю, что водоворот той хрени, бурлящей сейчас в душе, не выходящий за её пределы, будет похлеще, чем мой прошлый нервный срыв.

А вот лерат, судя по его спокойному, внимательному и непроницаемому взгляду, понятия о нём не имеет. Бесспорно, он чувствует какой-то подвох, и ему любопытно, да – не каждый же день я предлагаю ему себя вместо аперитива, да ещё и в добровольном порядке. Подобное поведение настораживает.

Так что же всё-таки победит?

Ну же, Аделион, решайся быстрее. Скоро ты и так всё почувствуешь, потому что мои нервы уже на пределе. Эмоции совсем скоро хлынут наружу, как селевой поток, и ты конечно же поглотишь их не задумываясь. Но вот только на сей раз мне хочется, чтобы ты получил их все, всю их силу и диапазон, весь тот негатив, что мне пришлось испытать сегодня из-за тебя. Я хочу, чтобы ты ощутил их так же, как и я.

Колокольчики впитают большинство эмоций, а ты, мой дорогой друг, заслужил их все до единой.

Решайся. Не будь тряпкой.

– Боишься?.. – со смешком протянула я, заметив медлительность мужчины. Да, я понимала его сомнения и где-то в глубине души, пожалуй, даже восхищалась его осторожностью. Но на данный момент мне нужно было от него совсем другое. И потому я воспользовалась его же оружием, удовлетворённо и насмешливо повторив: – Боишься.

Левая бровь лерата медленно выгнулась, а его выражение лица будто вопрошало: «Да неужели?» Закинув ногу на ногу, мужчина удобно устроился в кресле…

И в тот же миг с тихим звоном у моих ног упал ошейник.

Он всё-таки выполнил мою просьбу.

Я наконец смогла вздохнуть полной грудью, чувствуя необъяснимый и непередаваемый прилив сил. Лёгкие словно наполнились свежим воздухом, настоящим именем которого было одно-единственное чувство. Свободы. Пусть и достаточно эфемерной.

Нет, ошейник никогда не давил мне на горло, не мешал дышать в прямом смысле этого слова. Он был скорее психологическим фактором, раздражающим сознание, своеобразным «ярлыком», который навесили на меня. Сей предмет указывал на мой статус, на моё нынешнее положение – на те вещи, о которых я никогда никого не просила. Он делал меня вещью, игрушкой, принуждая иногда даже думать так, как задумывалось при навязывании сего «подарка». Но сейчас, лишившись неприятного украшения, я поняла, насколько в действительности меня бесила эта брякалка. И без неё я сразу почувствовала себя другой: практически счастливой, практически свободной…

И, как и ожидалось, все те эмоции, что терзали меня на протяжении невыносимо долгого вечера в зале внизу, хлынули могучим потоком, грозя смести всё, что стояло на их пути. И одним из препятствий стал темноволосый мужчина, сидящий в кресле напротив.

«Поймав» то, что он так хотел заполучить, Аделион скривился. Да, именно скривился, сжав зубы, возможно, даже скрипнув ими, наклонив голову вниз, совсем чуть-чуть, и вбок, медленно прикрыв глаза. Если бы я не знала наверняка, что с ним происходило в данный момент, я подумала бы, что он находится в состоянии зверского похмелья, а кто-то слишком добрый и милый орёт у него над ухом, ежесекундно ударяя в барабан.

Не самое удачное сравнение, конечно. То, что почувствовал лерат, нельзя передать словами.

– Нравится? – тихо усмехнулась я, не скрывая злорадной улыбки. – Это называется откатом, Аделион. Загнать себя в состояние отчуждённости и равнодушия сложно, но вполне возможно. Гораздо труднее его сохранять, несмотря на происходящее вокруг. Я не умею не чувствовать совсем. Но могу копить свои эмоции глубоко внутри, не ощущая ничего, кроме того, на что настроюсь. Это умение очень выручает иногда. Однако расплата за него довольно высока. Кроме огромной, невыносимой усталости, все изначальные, полученные и скрытые эмоции возвращаются. Все и сразу, буквально разрывая тебя изнутри. Ты хотел знать, как я этого добилась? Что ж, теперь ты знаешь. Как и то, чем мне приходится расплачиваться.

– Зачем? – Негромкий вопрос едва не выбил меня из колеи, практически сбив с настроя.

Равновесие и какое-то злорадное удовольствие пошатнулось, заставив меня нахмуриться. Что этот лерат имеет в виду?

– Я спросил, – повторил мужчина, ставя ноги на пол и поднимаясь с кресла. – Зачем ты это сделала, Карина?

Каким-то внутренним чутьём я понимала, к чему он ведёт. Речь шла не о моей личной выгоде, не о банальном человеческом желании помочь и не о чём другом, что могло бы окончательно повлиять на моё решение спуститься сегодня в зал. Нет, Аделион спрашивал об истинных мотивах моего поступка. Кажется, он понимал, что пойти на подобное я могла только из-за достаточно веских побуждений…

Закрыв глаза, я отвернулась, отказываясь отвечать. Это всё было не важно. Действительно не важно! Так или иначе, он получил желаемое, в том числе и ответ на интересующий его вопрос. А в остальном до моего поведения ему не должно быть абсолютно никакого дела. На сей раз большего он от меня не добьётся, как бы ни пытался, – я не хочу самолично предоставлять информацию, позволяющую собой управлять.

Но наследник Тёмной крепости лератов, как всегда, думал иначе. И настроен был более чем решительно.

От резкого удара спиной о стену у меня потемнело в глазах, дыхание сбилось. Предупреждающий грозный рык Демона оборвал властный, невыносимо медленный взгляд Аделиона, повернувшего голову в сторону дархара. И тот, к моему удивлению, подчинился, оставшись на месте и сложив крылья. Но только скалиться малыш не перестал, что наталкивало меня на мысли о довольно ограниченном влиянии мужчины на пса. Думаю, если со стороны моего «хозяина» исходила бы реальная угроза, Демона было бы не остановить. Значит, бояться мужчину определённо не стоило.

Однако я вздрогнула, когда пришёл мой черёд встретиться с тяжёлым непроницаемым взглядом чёрных глаз. Как и когда-то раньше, лерат выглядел действительно… опасным. Да и его рука, держащая меня за горло, ни о чём хорошем тоже не говорила.

– Мне повторить вопрос? – вскинул брови мужчина, обнажив клыки в ледяной усмешке, от которой мне стало не по себе.

Я невольно похолодела, но тут, как назло, проклятые эмоции, вышедшие из-под контроля, снова дали о себе знать. Да, Аделион поглотил большую их часть, но это совсем не значило, что поток их иссякнет так быстро. К тому же совершенно неожиданно к ним добавились ещё и гордость вкупе с тем, чего я никак не ожидала. Чувство, накатившее изнутри, оседало горьким привкусом на языке. Это была обида. Обида за то, что я фактически переступила через саму себя, чтобы помочь чёртову лерату, а он в ответ снова швыряет меня о стенку, как капризный избалованный ребёнок не понравившуюся плюшевую игрушку…

Подобное сравнение порядком разозлило.

Резко выдохнув, я зло сощурила глаза, произнеся громким, предупреждающим тоном:

– Отпусти меня, Аделион. Не стоит осложнять ситуацию.

– Я задал тебе вопрос. – Глаза темноволосого наследника похолодели ещё больше, став похожими в какой-то миг на непроницаемые зеркала, в которых невозможно различить даже остатки хоть чего-то человеческого.

Но вместо того, чтобы испугаться, я внезапно разозлилась ещё сильнее и, схватившись за его руку, которой он меня удерживал, процедила сквозь зубы:

– А не пошёл бы ты?

Не ответив, мужчина криво усмехнулся и, на мгновение ослабив хватку, снова чувствительно приложил меня о стену.

Я невольно охнула. Скорее от удивления, чем от боли, но всё же мне повезло, что возле камина стены не были отделаны деревом до середины, как в остальной комнате. И я разозлилась окончательно. Во имя всей российской системы налогообложения, какого хрена он себе позволяет?!

– Никогда не думала, что такой простой вопрос настолько заинтересует великого и могучего Аделиона ран Дейла, – саркастично выплюнула я, сжимая руку и чувствуя, как алмазные коготки впились в запястье мужчины. – И никогда не догадалась бы, что столь простой ответ придётся ему не по вкусу! Ты очень хочешь знать причину моего поступка? Хорошо, я скажу. Это ты. Твоя проклятая гордость, твоё уязвлённое самолюбие. Мужчины… как дети. Вы обожаете хвастаться своими игрушками, не заботясь о том, что игрушка может оказаться живым человеком. Нет, вы видите только себя. Вас задели, вас унизили. И вы жаждете во что бы то ни стало доказать обратное.

– Вот как? – В голосе Аделиона не было никакого удивления, только холодная насмешка. И всё же я почувствовала, как его пальцы снова сжались на моей шее. – Если мужчины настолько мерзкие, почему же ты решила поучаствовать в столь ненавистных тебе играх? Дай угадаю. Ты тоже не лишена тщеславия, маленькая маранта. Тебе нравится играть на публику. Не так ли?

– Нравится? – зло переспросила я, сильнее вонзая когти, стремясь сделать ему в ответ как можно больнее, как своими словами, так и поступками. – О нет, Аделион. Я лишена тщеславия. Но очень хорошо знаю, что бывает, когда оказывается задета мужская гордость. Ваше самолюбие нельзя трогать, над ним нельзя смеяться – ответная реакция может быть весьма непредсказуемой. Ты хочешь знать правду, чёртов лерат? Хорошо, будет тебе правда. Я знаю, что значит для тебя уязвлённое самолюбие, я видела, насколько слова твоего братца выбили тебя из колеи. Для тебя вернуть репутацию – дело чести. А мне не плевать на твою честь, на твою гордость, на твою репутацию и на тебя самого. Поэтому я устроила весь этот грёбаный спектакль. Теперь ты доволен?!