Текст книги "Берег Живых. Выбор богов. Книга третья"

Шаманка вернулась, хмурясь осмотрела воина. В мрачной тишине они с царевичем поели. Кирану осунулась от усталости и тревоги, злилась на себя, но сделала, кажется, всё, что могла. Ренэф не знал, как помочь ей. Однажды ему удалось вернуть дух Нэбвена, ускользающего на Берег Мёртвых. Но получится ли такое с Ахраттой? Да и отзовётся ли воин тому, кого ненавидел?

Ближе к закату Кирану встрепенулась, вскинула голову, вглядывалась в сплетение ветвей над головой. Ренэф уже не хватался за копьё. Через некоторое время к ним спустился чёрный, и царевич был рад ему, как старому другу. Выглядел инъялу немного лучше, чем вчера, хотя и не вернул пока прежнюю силу и гибкость. Присев рядом с Кирану, он пророкотал что-то и метнулся обратно в заросли. Шаманка впервые за этот день улыбнулась и порывисто обняла Ренэфа.

– Он нашёл отряд! Ведёт к нам. И Старый Мианго с ними!

Избавление было близко, и царевич не мог не радоваться вместе с Кирану. Но в сердце осколком засело тревожное предчувствие, и оно не было связано с состоянием Ахратты.

Отряд пришёл ночью. Ренэф и Кирану заслышали голоса воинов, которые шли по лесу не скрываясь, увидели издалека отблески факелов. Первым на прогалину выскочил чёрный, чрезвычайно собой довольный. Шаманка даже потрепала его по плечу, хотя обычно, как заметил царевич, избегала лишний раз прикасаться.

Инъялу сел на корточки у костра и бросил заинтересованный взгляд на Ахратту, забывшегося тревожным сном. Кирану качнула головой, обронила короткую фразу, и чёрный с сожалением отодвинулся от несостоявшейся жертвы.

Голоса были уже совсем близко. Заросли с треском разошлись, и у прогалины резко стало тесно. Инъялу тут же исчез в тенях.

Ренэф насчитал шестерых воинов из Кирмы. Их вёл командир взвода Шебаф, но впереди медленно, с достоинством шагал сухощавый крепкий старик, которого царевич смутно помнил. В отблесках факелов его строгое лицо, испещрённое морщинами и шрамами, казалось не живее вырезанного из дерева тотема. Он опирался на посох, увенчаный рогатым черепом животного, украшенный множеством бусин и перьев. Облачение было проще, чем то, что он носил в Кирме – длинная набедренная повязка и переброшенная через плечо шкура. На другом плече висела сумка вроде тех, что были у Кирану. Многочисленные амулеты на груди и руках постукивали, позвякивали при каждом шаге. Даже хвост и рога были чем-то украшены.

Старик скользнул взглядом по Ренэфу и мрачно уставился на девушку, качая седой головой. По приказу Шебафа воины, сбросив припасы, оцепили лагерь.

Кирану вдруг подхватила свою сумку и выступила вперёд. В воцарившейся тяжёлой тишине она вынула голову босамва и подняла, демонстрируя всем.

Глаза старого шамана распахнулись от удивления. И весь отряд вдруг пришёл в движение, как по команде рухнул на одно колено, уперев копья в землю, склонив головы – даже сам Шебаф.

– Икхаве-босамва… – прошелестел хор недоверчивых шёпотков.

– Икхаве-босамва! – рявкнул Шебаф, поднимаясь, и стукнул копьём по щиту.

Воины подхватили его клич, ритмично стучали по щитам. Их взгляды были прикованы к Ренэфу, восхищённые, почти испуганные. Кирану улыбнулась и медленно кивнула, радуясь торжественному моменту, который сам царевич пока не мог осознать.

Шаман приблизился к Ренэфу, заглянул в глаза. Стукнув посохом по земле, точно коротко отдавая честь, старик с достоинством склонил голову.

– Икхаве-босамва. Ты защитил наши земли. Мы благодарны.

– Я бы не смог без Кирану, – возразил царевич.

Старый Мианго махнул рукой, и воины начали расходиться, обустраивать лагерь под командованием Шебафа. Из-за поваленного дерева раздавались удивлённые возгласы – кто-то нашёл труп твари.

Рядом с ними не осталось никого, не считая так и не пришедшего в себя Ахратты. Шаман подался вперёд и произнёс на общем рэмейском тихо, жёстко:

– Ты рисковал собой, как не должен был, господин мой царевич. Милостью Богов смерть с ветвей не заполучила тебя. А ты! – он наставил узловатый палец на онемевшую Кирану, и его глаза гневно сверкнули. – Я ведь предупреждал тебя, девочка. Но ты всё равно выбрала сына Владыки Обеих Земель. А потом увела его в глушь! В самую пасть к чудовищу! Если б здесь он нашёл свою смерть… Император бы ничего не оставил от нашего города.

Было слишком поздно что-либо объяснять.

Девушка приоткрыла рот от изумления, перевела взгляд на Ренэфа – недоверчивый, потерянный… и вдруг церемонно поклонилась, сложила голову чудовища к его ногам. Царевич осторожно перехватил её за запястье:

– Кирану…

Она отдернула руку и покачала головой, пятясь от него, как от недужного.

– Ничего не изменилось, – мягко проговорил Ренэф, подходя ближе. – Это по-прежнему я. И ведь я не ушёл тогда… Не уходи. Пожалуйста.

Кирану оттолкнула его и бросилась в заросли. Царевич дёрнулся было следом, но рёбра прошило болью, и он едва удержал равновесие. Разозлившись, он рявкнул:

– Ну и иди! Я не побегу за тобой, нга-ину! Я ни за кем никогда не побегу!

Было больно, как будто ударили под дых, и совершенно всё равно, что его услышал весь лагерь. Царевич зло пнул ближайшую ветку.

Сухая ладонь легла ему на плечо.

– Зачем ты ей сказал? – процедил Ренэф, резко обернувшись к шаману.

– Потому что не сказал ты сам, – вздохнул Мианго. – А должен был.

– Она бы не поняла!

– А если она не сможет принять – то зачем всё тогда? – безмятежно спросил шаман. – Принятие. Это важно.

Хотелось послать старика со всеми его премудростями к хайту, но Ренэф сдержался.

– Скоро вернусь, – бросил он и ушёл в лес – в другую сторону, не туда, где скрылась Кирану.

– Далеко не отходи, – предупредил Мианго вслед, склоняясь над Ахраттой.

Ренэф зло сплёвывал проклятия – все, какие только помнил. От резких движений раны ныли так, что перед глазами темнело, но он упрямо продирался вперёд. А когда сил не осталось, он как следует стукнул кулаком о ближайший ствол и сел там же, переводя дыхание. Отблески костра были видны – лагерь он не потерял. Возвращаться и разговаривать с кем-либо не хотелось.

На костяшках выступила кровь, но рёбра и грудь болели куда сильнее. А ещё сильнее болело внутри. Было даже не обидно, скорее он чувствовал себя… преданным. И некстати вспомнились недавние слова Ахратты:

«Они могут получить любого, кого пожелают, и охладеть так же быстро».

Ренэф выругался и прикрыл глаза, пытаясь успокоиться.

Рядом зашелестело, и он вздрогнул. Чёрный бесшумно спустился с дерева и теперь сидел на корточках совсем рядом, покачиваясь на пятках, глядя ему в глаза. В неверном скудном свете казалось, что искажённое отражение стало только отчётливее. Невыносимо отчётливее.

– Чего пришёл? – зло спросил царевич. – Твоя хозяйка сбежала от меня. Вот и ты беги. Брысь!

Инъялу приоткрыл рот и засмеялся, тихо, скрежещуще, чем-то похоже на босамва. Ренэф невольно подумал, что из оружия у него с собой был только кинжал.

– Нга-ину, – тихо напомнил чёрный и ткнул себе в грудь, как будто это всё объясняло. – Инъялу.

– И что с того?

Дух-помощник потянулся, провёл ладонью у самого лица Ренэфа, и царевич отшатнулся. Чёрный насмешливо прищурился, покачал головой, потом покосился на чуть кровоточащий кулак Ренэфа и облизнул клыки тёмным языком.

– Даже не думай.

Инъялу издал вопросительный урчащий звук.

– Тогда ты чуть не подох. Теперь жри в другом месте.

– Кирану, – вздохнул чёрный, забираясь на соседнее дерево, и свесился с ветки, пристально глядя на царевича. – Ренэ-эф, – добавил он, повторяя интонации шаманки.

И был таков.

Когда царевич вернулся, лагерь уже отходил ко сну. Часовые кивнули ему так почтительно, что невольно закралось подозрение, узнали ли они тоже.

У костра для него оставили чистую одежду и тонкое одеяло. Похожим одеялом был прикрыт Ахратта, над которым хлопотали Мианго и Кирану. Шаманка даже голову не повернула и говорила только со своим учителем. Ренэф отсел дальше, на другой стороне от костра. Обнаружив рядом лепёшки с вяленым мясом, он жадно вцепился в еду, хмуро наблюдая за работой целителей. Потом Кирану ушла, забрав ритуальные предметы – наверное, ставила защитный круг для всего лагеря. Мианго распрямился, подошёл к царевичу и сел рядом, подбросил в огонь щепотку каких-то снадобий с приятным запахом.

– Как он? – тихо спросил Ренэф, кивнув на южанина.

– Его судьба в твоих руках, – вздохнул шаман. – Ты спас его. Он привёл тебя умирать. Это не поединок чести. Тебе решать.

– Он что-то говорил о долге крови.

– Да. По нашим законам Ахратта должен служить тебе. Кем бы ты ни был.

– Мне такого не нужно! – возмутился царевич.

Мианго поднял на него тяжёлый взгляд.

– Как есть. Либо принимаешь службу, либо пресекаешь жизнь. На его совести смерть нашего ловчего духов, и только долг самого Оджу немного смягчает вину. То, что при этом он заманил тебя в ловушку…

– Я пошёл на эту охоту сам. Моё решение, – холодно возразил Ренэф. – Мне и отвечать.

– Вот и отвечай, – кивнул шаман. – За него тоже.

– Да что ж за дикие законы такие!

– Те, по которым мы живём, уважая и законы Таур-Дуат, – невозмутимо ответил Мианго. – Дай осмотрю тебя. Скачешь, как антилопа бонго[3]3
  Лесные антилопы, обитающие в джунглях.


[Закрыть] – твои предки уже устали тебя держать. А если б не они – слёг бы рядом с Ахраттой. Лихорадка не взяла, хорошо.

– Инъялу, – нехотя пояснил царевич, морщась и шипя от боли, когда цепкие пальцы шамана снимали присохшие листы. – Зализывал нам раны. Мерзость.

– Очень хорошо, – возразил старик, не отрываясь от своего занятия, очищая раны от засохших снадобий и нанося новые. – Как пиявки вытягивают заразу, слыхал? Инъялу ещё и заживляют. Чтоб их жертв хватало надолго.

– В каком смысле?

– В отличие от босамва и некоторых других местных обитателей, инъялу не убивают сразу, если только совсем не одичали. Они пьют понемногу, возвращаются, – охотно пояснил шаман.

– А как они выглядят на самом деле?

– Как кормишь, так и выглядят, – неопределённо пожал плечами Мианго, подал ему чашу с дымящимся отваром. – Тебе надо отдохнуть. Потом расскажи мне, как всё было.

– Ладно, – Ренэф вздохнул и выпил обжигающий горький отвар. – Многие уже знают обо мне?

Старик прищурился.

– Я понимаю, почему важно сохранить тайну. Знают по-прежнему немногие. Теперь ещё Кирану, но она не расскажет.

– Не говори. Раз понимаешь, почему важно – не говори другим, – попросил царевич. – И не наказывай никого – я не хочу этого. И так уже достаточно всего случилось… Без твоей ученицы я бы не сделал в джунглях и шага, мудрый боукори.

В глазах Мианго отразилось нечто, похожее на гордость.

– Да, она очень хороша́. Судьба у неё была злая… а сердце всё равно твёрдое, доброе. Сильна, как её мать, но другая. Наша.

– Она рассказывала мне, – кивнул Ренэф, глядя в костёр.

– Вот оно что, – казалось, шаман был удивлён. – А ведь у вас совсем другие нравы. И ты всё-таки… Хмм, – он задумчиво покивал, но ничего не объяснил. – Что до наказаний – как тебе будет угодно, господин царевич. Коли ты никого не винишь, то и нам не следует. Не открыв, кто ты, тебе бы пришлось отвечать за всё, как солдату гарнизона. Но ты убил босамва – это всё меняет. И только об Ахратте я всё тебе сказал. Думай до утра.

Царевич не хотел думать об этом ни сейчас, ни утром, но выбора ему никто не оставил. Устало он лёг у костра, заворачиваясь в тонкое одеяло, надеясь, что завтра каким-нибудь чудесным образом всё решится само.

Следующий день начался сумбурно. Стараниями Мианго Ахратта пришёл в себя, но не слишком этому радовался. Царевич тоже внезапно чувствовал себя лучше, хотя до полного выздоровления было ещё далеко, а впереди ждал нелёгкий путь назад в Кирму.

К Ренэфу то и дело подходили солдаты, похлопывали по плечу, сердечно поздравляли, спрашивали подробности об охоте, щедро делились своей пищей. Даже суровый Шебаф улыбался, вспоминал какие-то старинные охотничьи сказания Нэбу и довольно прищёлкивал языком.

Что до Кирану – она приветливо общалась со всеми, кроме царевича. Вокруг него словно был очерчен особый ритуальный круг, делавший его невидимым для нга-ину.

Последние почести Оджу были вознесены, и отряд начал готовиться к отбытию. Тело босамва куда-то исчезло – Ренэф не решился спрашивать, что с ним сделали.

Он проверял оружие, сетуя, что не уцелело ни одной стрелы, когда подошёл Мианго, жестом отогнал товарищей по отряду.

– Что ты решил, господин царевич? – тихо спросил шаман, глядя на него так спокойно, словно они обсуждали товар, а не чужую судьбу. – Возьмёшь оплату долга службой или жизнью?

Дикие, дикие нравы. Ренэф мрачно посмотрел на Мианго и перевёл взгляд на лагерь, где Ахратта говорил о чём-то с Кирану. Как будто почувствовав его взгляд, южанин обернулся, нахмурился. Никаких тёплых чувств к нему царевич не испытывал, но не обрекать же поэтому на смерть?

– И долгая должна быть служба? – спросил он без особой надежды.

– Пока долг не будет уплачен. Встанет на ноги – будет хороший телохранитель.

– У меня уже есть телохранители.

– Хорошая старая кровь, кровь вождей, – продолжал шаман, словно не слышал его. – Силён, как буйвол. Ума бы только побольше.

– Я не стану убивать того, кого спасал.

– Стало быть, решено.

Мианго распрямился и коротко кивнул Ахратте. Ренэф скрипнул зубами, думая, что теперь делать с новым невольным телохранителем. Вот заслужит звание – можно будет определить южанина в отряд. А пока пусть держится подальше, вместе со своими долгами и предками.

* * *

Путь в Кирму полным отрядом оказался легче и мог бы быть быстрее, если б не раны Ахратты и Ренэфа. Отряд шёл через джунгли другими тропами – хожеными, насколько мог судить царевич. Буйная растительность здесь немного отступила, но всё равно упрямо отвоёвывала клочок за клочком. Там, где приходилось прорубаться сквозь заросли, солдаты работали ловко и слаженно.

Вечерами можно было не прислушиваться к каждому звуку, а полагаться на дозорных. У костров царила атмосфера веселья – шутки, разговоры за жизнь, открытость, с которой теперь привечали Ренэфа воины. Их отношение к Ахратте тоже изменилось – царевич замечал это по случайным жестам и оговоркам. Товарищи сторонились южанина – насколько вообще можно сторониться того, кого несёшь на носилках. Никто не говорил этого вслух, оно просто витало в воздухе: Ахратту винили в гибели уважаемого боукори, осуждали.

Кирану никогда не задерживалась у костра, если там сидел Ренэф – предпочитала вернуться к Ахратте или обсуждала что-то с учителем. Поначалу солдаты пытались по-доброму подшучивать, что мол даже нга-ину боятся убийц непобедимых чудовищ, но царевич жёстко пресёк любые разговоры на эту тему.

Чёрный больше не появлялся. А тем утром, когда до Кирмы оставался последний дневной переход, исчезла и Кирану, и настроение у Ренэфа окончательно испортилось. Он обратился к Старому Мианго, но шаман только пожал плечами и сказал: «Увидишь сам».

В гарнизон они добрались с наступлением темноты. Кирма приветствовала их музыкой и яркими огнями, а у ворот собралась целая толпа. Наверное, сегодня был какой-то очередной местный праздник.

Ренэф праздновать не хотел – мечтал только о том, чтобы добраться до казарм и рухнуть спать. А может, удастся отоспаться во владениях знахарей – пусть даже придётся оказаться там вместе с Ахраттой.

У ворот маленький отряд выстроился так, что Ренэф оказался впереди вместе с Мианго. Старик хитро улыбнулся и положил руку ему на плечо.

Когда они прошли через ворота, толпа разразилась приветственными криками. «Икхаве-босамва! – звучало со всех сторон. – Защитник! Победитель!»

Ренэф понял, что отдохнуть получится нескоро. Под бой тамтамов толпа сопроводила их на центральную площадь Кирмы. Там на помосте Кушта, командир гарнизона, громко призывал всех к порядку. За его спиной на ритуальном столбе среди тотемов висела голова чудовища. Всем хотелось поглазеть поближе – солдаты едва удерживали оцепление.

Сердце пропустило пару ударов. Значит, Кирану уже вернулась, рассказала! На миг показалось, что всё ещё образуется.

У помоста Ренэф замешкался, ища девушку глазами в толпе, но Мианго цепко ухватил его за локоть и потащил за собой наверх. Кушта почтительно отсалютовал царевичу, и солдаты, окружавшие помост, синхронно отсалютовали следом.

Толпа приветствовала его, совсем как когда-то в Леддне, но приветствовала не царевича – простого солдата, одолевшего воплощённый ужас нэбуйцев. От сердца немного отлегло, хотя Кушта проницательно наблюдал за ним – он ведь знал тайну. В первых рядах у помоста Ренэф разглядел своих телохранителей, торговца, которого они сопровождали по легенде, и наставника по военной истории. Да-а-а, он задолжал объяснения за эти несколько дней… но все рассказы подождут до завтра.

Боукори в масках окружили царевича, окуривая благовониями под звон и перестук ритуальных музыкальных инструментов. Была ли Кирану среди них, Ренэф не знал.

Старый Мианго коснулся своего лба и прижал пальцы ко лбу царевича, потом к сердцу. Ренэф ощутил вспыхнувшее внутри тепло – тяжёлую волну, захлестнувшую его и наполнившую Силой.

– Впредь, когда бы ты ни оказался в землях Нэбу, здесь тебя будут ждать, как дома, Ренэф, защитник Кирмы, – проговорил шаман, кладя ладони ему на плечи в жесте благословения. – Да хранят тебя Боги и предки.

И сказано это было так искренне, что царевич не нашёлся со словами, только почтительно склонил голову.

Праздновать народ Нэбу любил и умел. Кирма веселилась всю ночь, но Мианго проявил милосердие – отпустил Ренэфа отдыхать, пригласил расположиться в его доме, оказав тем самым великую честь. Куда доставили Ахратту, царевич не знал. Знахари занялись им, не слушая возражений, и когда оставили в покое, он уже едва что-то соображал, не в силах даже хвост поднять от циновки.

Завтра будет новый день. Завтра нужно будет успокоить телохранителей и наставника, придумать что-нибудь утешительное. А может, Старый Мианго уже всё придумал, ещё когда отправлялся за ним в джунгли – чтоб не поднимать переполох…

Мысли ускользали, закручивались вихрем и уносили его глубже в сон. И только осколок тревоги, засевший тогда в сердце до прихода отряда, переродился в осколок смутной болезненной тоски. Здесь, совсем недалеко был другой дом, порог которого ему больше не доведётся переступить. Там его больше не ждали.

Конец третьего тома

Глоссарий

Географические названия

Апе́т – Великая Река, протекающая по территории всей Таур-Дуат.

А́пет-Сут – столица Таур-Дуат и центрального сепата Сутджа.

Га́ллан-Ри́ – тайная гавань в Данваэнноне.

Данваэ́ннон – королевство эльфов. Подразделено на отдельные земли, находящиеся под властью Высоких Родов.

Даэнна́н – столица Данваэннона.

Кала́дхи – порт в Данваэнноне.

Касса́р – город-культ Бога Ануи, столица сепата Хардаи.

Каэ́мит – великая пустыня, окружающая Таур-Дуат.

Ки́рма – гарнизон на окраине сепата Нэбу.

Леба́йя – сопредельная с Таур-Дуат нейтральная территория. Подразделена на независимые области, каждая из которых относится к конкретному городу.

Ле́ддна – город в Лебайе, область которого непосредственно граничит с Таур-Дуат.

Маэ́лдаз – горный хребет, разделяющий северную и южную части континента и, соответственно, области влияния эльфов и рэмеи.

Митра́кис – город в Лебайе, область которого граничит с областью Леддны.

Не́кхен – город-культ Бога Ваэссира. Древняя столица Верхней Земли.

Нэбу́ – самый южный, пятнадцатый, сепат Таур-Дуат. Долгое время был независимым государством.

Секкаи́р – первое Планарное Святилище, ступенчатая пирамида и храмовый комплекс вокруг неё.

Су́тджа – центральный сепат Таур-Дуат.

Таме́р – город-культ Богини Хэру-Хаэйат, столица сепата Тантира.

Танти́ра – один из сепатов Таур-Дуат.

Та́ур-Дуа́т – Империя народа рэмеи. Подразделена на четырнадцать основных сепатов и несколько завоёванных провинций. Последний, пятнадцатый, сепат Нэбу имеет особый, автономный статус и окончательно вошёл в состав Империи сравнительно недавно относительно описываемых событий.

Тедже́ну – самый крупный портовый город в Дельте Апет.

Харда́и – один из сепатов Таур-Дуат.

Хат-Ур – древняя столица Нижней Земли.

Хе́нму – остров на юге Таур-Дуат, город-культ Великого Зодчего.

Боги, упоминаемые в романе

В мире повествования есть множество божеств, покровительствующих разным народам, регионам, городам, аспектам жизни. Здесь речь идёт о наиболее значимых для повествования.

Амн – Отец-и-Мать Мира, первобожество, Творец. В ипостаси Великого Зодчего придал миру и живым существам форму. Ладья Амна (Небесная Ладья) – сакральное у рэмеи понятие, относящееся и к зримому солнечному диску, и к Свету жизни вообще.

А́нуи – Страж Порога, Хранитель Вод Перерождения, Судия. Бог смерти и перерождения, защитник мёртвых, некрополей и Мест Силы. Так же связан с трансформацией, но в иных проявлениях, чем Сатех. Изначально Ануи – предводитель народа нэферу, ставший Божеством после своей гибели и последующего перерождения. Первый жрец и супруг Аусетаар.

Аусета́ар – дочь Амна, Владычица Таинств, Госпожа Очищающей Боли. Богиня Знания, мудрости и магии, целительства и испытаний. Связана с ночью и луной. Покровительница демонического народа нэферу. Сестра и жена Сатеха, впоследствии – супруга Ануи. Ладья Аусетаар (Серебряная Ладья) – луна, символ Тайного.

Ваэсси́р Эмхе́т – легендарный Владыка Таур-Дуат, защитник Божественного Закона на земле. Первый правитель Империи, чья Сила перерождается в его потомках. Сын Ануи и Аусетаар. Покровительствует народу рэмеи, ради которых и отказался от своего божественного существования. Супруг Хэру-Хаэйат (согласно верованиям нэферу).

Сате́х – сын Амна, Владыка Первородного Огня, Отец Войны. Бог хаоса и бурь, войны и ярости, покровитель трансформаций, защитник Ладьи Амна. Связан с пустыней Каэмит. Покровитель демонического народа хайту. Брат и супруг Аусетаар, впоследствии – супруг Хэру-Хаэйат (согласно верованиям хайту).

Сахаэми́т – одна из ипостасей Хэру-Хаэйат, Тамерская львица. Карающая сила солнца, защитница Ваэссира, защитница трона.

Тха́ти – Вестник, Господин Удачи, Писец Богов. Защитник путников и перекрёстков, покровитель дипломатии и торговли, а также наук, искусства расчётов и понимания мер с одной стороны, с другой – воровства и прочих теневых искусств. Также связан с магией. Изобретатель священной письменности. Сын Сатеха и Аусетаар, первый помощник Амна.

Хэ́ру-Хаэйа́т – Золотая, Госпожа Бирюзы. Богиня, воплощающая принцип Любви во всех её проявлениях. Покровительствует музыке и искусствам. По легендам – супруга Ваэссира и Сатеха.

Боги народа эльфов

Источник – неперсонифицированная живая энергия, давшая начало Миру.

Мать Да́нвейн – Великая Богиня, которая, согласно верованиям эльфов, объединяет в себе всех остальных Богинь. Покровительствует жизни и плодородию. Мать и супруга Каэрну, дающая ему жизнь с каждым оборотом Колеса Года.

Каэ́рну Охотник – Великий Бог, который, согласно верованиям эльфов, объединяет в себе всех остальных Богов. Покровительствует всему свободному и дикому, в своей ипостаси Главы Дикой Охоты – покровитель смерти и трансформации.

Народы

Согласно бытующим в мире верованиям, бытие подразделено на несколько планов. Земной был создан последним, когда реальности была придана её окончательная форма. Каждый из планов по-своему отражает остальные, согласно закону «что вверху, то и внизу», и все вместе они влияют один на другой. Потому легенды о перворасах в разных народах часто находят отражение в исторических событиях и самой культуре и мировоззрении.

Перворасы, упоминаемые в романе

Демоны – общее собирательное название для всех обитателей демонического плана бытия. Сам по себе термин в языках людей и рэмеи (в отличие от языка эльфов) не несёт негативной окраски и означает лишь вид живых существ. Демонических созданий разделяют на две ветви, хотя видов их великое множество.

Нэферу – ветвь народа демонов, почитающая Божественный Закон. Им родственны упорядоченные энергии Богини Аусетаар.

Хайту – ветвь народа демонов, противостоящая существующему порядку вещей. Им родственны хаотичные энергии Бога Сатеха.

Фэйри – общее собирательное название для всех обитателей фейского плана бытия. Как и демонов, их разделяют на две ветви.

Фэйри благие – ветвь, связанная с красотой и гармонией мира. Благие фэйри совершенно необязательно добрые по человеческим и эльфийским меркам, но они не противостоят природе, а защищают её.

Фэ́йри неблаги́е – подобно хайту демонического плана, эта ветвь народа фэйри связана с искажением, тем, что является настоящим злом по меркам эльфов. Сами эльфы предпочитают не упоминать, каких Богов и как именно почитают неблагие фэйри, хотя и те, и другие родились из Источника.

Народы земного плана бытия

Рэ́меи – раса, населяющая южную часть континента. Наследники демонов.

Ануира́т – Живые Клинки Ануи, рэмеи, которых можно отнести к своего рода отдельной расе. По легендам, произошли от древних жрецов Ануи, когда-то видоизменённых их Божеством для защиты Ваэссира и Его рода.

Э́льфы – раса, населяющая северную часть континента. Наследники фэйри.

Люди – раса не настолько древняя и многочисленная, как рэмеи и эльфы. На момент действия романа встречается во многих областях континента.

Имена героев

Рэмеи

У народа рэмеи нет понятия фамилий, но есть понятие рода. Имя рода рэмеи, как правило, тождественно имени родоначальника, мужчины или женщины. Старые роды были названы именами нэферу (или хайту, о чём, конечно, говорить не принято). Более молодые – именами наиболее прославленных исторически представителей, или же тех, кто получил позже статус вельможи. У родов, произошедших от людей, – по имени первого человека, ставшего рэмеи. Как правило, простые рэмеи используют только личное имя, а имя рода в обращении используется в отношении представителей вельможных родов.

Исключение составляют роды Эмхет и Таэху, но это тоже не фамилии, а архаичные титулы – «Тот, кто над всем» и «Тот, кто хранит», соответственно. Как считается, это единственные рэмеи, которые произошли не непосредственно от демонов, а несут в себе божественную искру.

Амахиса́т, урождённая дочь вельможного рода Шепсаи́т – царица Таур-Дуат.

Ами́б – телохранитель Иарит.

Анире́т Эмхе́т – царевна Таур-Дуат. Дочь Секенэфа и Амахисат.

Ахра́тта – воин из Кирмы.

Аша́ит Таэ́ху – жрица Аусетаар, мать Нэбмераи, родная сестра Джети.

Берни́ба – Верховная Жрица Ануи в общине Ануират, одна из старейшин.

Ви́рнан – эльфийское прозвище Колдуна. «То, что не имеет места».

Даэйа́л – эльфийское прозвище Хатепера. «От единого корня». Тот, кто родной не по крови.

Джар – один из солдат Ренэфа.

Дже́ти Таэ́ху – Верховный Жрец Обители Таэху.

Захи́ра – царица Таур-Дуат, мать Секенэфа и Хатепера.

Иа́рит из вельможного рода Ниут – вельможная дама, посол.

Идаэ́т из вельможного рода Мерха – дочь Хекетджит, мать Паваха.

Ике́р – жрец Хэру-Хаэйат, наставник Анирет.

Ине́ни Храбрый – кормчий, герой старинной рэмейской сказки.

Инте́ф Таэ́ху – дознаватель на службе у Хатепера.

Ири́т – вельможная дама, фаворитка Тхатимеса из рода Хепери, мать Тхатимеса Завоевателя.

Ирхэ́ру – Владыка древности.

Ита́ри Таэ́ху – целительница на службе у Хатепера.

Кааэнра́ Эмхе́т – Император Таур-Дуат, отец Хатши.

Каэ́б из вельможного рода Эрхенны – вельможа, глава рода, двоюродный дядя Метджена.

Ка́ис – царица Таур-Дуат, первая супруга Секенэфа.

Ка́хеп Таэ́ху – хранитель библиотеки Обители Таэху.

Кахэ́рка – столичная жрица Ануи высокой ступени посвящения, возможная преемница Минкерру.

Кева́б из вельможного рода Ру́йи– управитель сепата Сутджа.

Кера́х – управляющий поместья Колдуна.

Кира́ну – шаманка из Кирмы.

Ку́шта – командир гарнизона Кирма.

Лира́т – жрица Ануи, наставница Перкау.

Ме́йа – служанка и подруга Анирет.

Мере́нрес Эмхет – Император Таур-Дуат, отец Секенэфа и Хатепера.

Мери́ти – царица Таур-Дуат, супруга Тхатимеса Завоевателя, младшая дочь Хатши.

Ме́тджен из вельможного рода Эрхе́нны – телохранитель Хэфера.

Миа́нго – верховный шаман Кирмы, учитель Кирану.

Минкерру́ – Первый из бальзамировщиков, Верховный Жрец культа Ануи всей Таур-Дуат.

Мире́т из вельможного рода Меннту – младшая дочь Нэбвена и Наилат.

Наила́т – вельможная дама, супруга Нэбвена.

Нейтаме́р – Владычица древности.

Нэбве́н из вельможного рода Меннту́ – один из старших военачальников Таур-Дуат.

Нэбмера́и Таэ́ху – посвящённый воин Аусетаар, племянник Джети, страж Анирет.

О́джу – колдун из Кирмы.

Пава́х из вельможного рода Ме́рха – телохранитель Хэфера.

Перка́у – Верховный Жрец одного из храмов Ануи, наставник Тэры.

Рау́р из вельможного рода Шепсаи́т – вельможа, глава рода, отец Амахисат.

Ренэ́ф Эмхе́т – царевич Таур-Дуат. Сын Секенэфа и Амахисат.

Саа́р – Верховный Жрец Ануи в Кассаре.

Саба́ф – зять Нэбвена, супруг Хенуит.

Секенэ́ф Эмхе́т – Император Таур-Дуат.

Сенаста́р – великий зодчий ушедшей эпохи, Великий Управитель при Императрице Хатши. Урождённый человек, прошедший ритуал крови.

Сена́хт – телохранитель Хэфера.

Серка́т Безумная – последняя известная жрица культа Сатеха.

Сетка́у – внук Нэбвена и Наилат.

Сехема́и – Владыка древности.

Сехи́р – воин из Ануират, сын Бернибы.

Си́наас Эмхет – Император-чародей, посвятивший свою жизнь изучению и усовершенствованию портальных святилищ.

Сипа́р Таэ́ху – посвящённый воин Аусетаар, отец Нэбмераи.

Суре́р из вельможного рода Джерсе́т – один из старших военачальников Таур-Дуат.

Сэ́бни Таэ́ху – целитель, жрец Аусетаар.

Та́а – столичный жрец Ануи высокой ступени посвящения, возможный преемник Минкерру.

Тахи́ри – жрец Ваэссира, сказитель, собирающий истории об Императрице Хатши.

Тхати́мес из рода Хепери́ – Император из побочной ветви рода Эмхет, супруг Хатши.

Тхати́мес Эмхет Завоеватель – Император, сын Тхатимеса из рода Хепери и вельможной дамы Ирит. Провёл масштабную реформу в армии Таур-Дуат. В его правление размеры Империи достигли небывалых пределов.

Тэ́ра – послушница из культа Ануи.

Тэ́шен – личный целитель Ренэфа.

У́наф – личный писец Хатепера.

Фера́ха – Верховная Жрица культа Хэру-Хаэйат всей Таур-Дуат.

Харме́хи из рода Кха – военачальник, комендант гарнизона Леддна.

Харха́ф – жрец Ануи из столичного храма.

Хатепе́р Эмхе́т – старший царевич, Великий Управитель Таур-Дуат, младший брат Секенэфа.

Ха́тши Эмхе́т Справедливая – прославленная Императрица.

Хекетджи́т из вельможного рода Мерха – вельможная дама, глава рода, бабка Паваха.

Хене́мсу – Первый Жрец Ваэссира всей Таур-Дуат.

Хенуи́т из вельможного рода Меннту – старшая дочь Нэбвена и Наилат.

Хэфе́р Эмхе́т – царевич, наследник трона Таур-Дуат. Сын Секенэфа и Каис.

Шеба́ф – командир взвода из Кирмы.

Ше́псес из вельможного рода Эрхенны – военачальник.

Шеса́и из рода Аба́рры – начальник дворцовой стражи Императора.

Эфа́рри – царевна, старшая дочь Хатши.