Текст книги "Олёнка. Часть первая"

Меня сбило с толку то, что нужная мне дорожка недавно была выложена тротуарной плиткой. Раньше там была голая земля. К тому же плиткой выложили только одну тропку, остальные оставили нетронутыми. Я несколько раз проходил мимо, иногда останавливался и вспоминал, видел ли я плитку в прошлые годы, как-то даже прошёл несколько метров, но не узнал ничего из окружающей обстановки, и вернулся. И только через некоторое время, когда все соседние дорожки были уже пройдены и отвергнуты, я опять вернулся к «плитке», прошёл по ней дальше, чем сначала, увидел знакомую ограду и наконец, смог поговорить с мамой.

Впервые в жизни (в той жизни, которая случилась у меня после её смерти) я стал укорять её. Говорил, что из-за её чрезмерной опеки я не научился принимать решения. Вспоминал те случаи, когда она демонстрировала мою несамостоятельность не только мне, но и моим знакомым. Например, когда на втором курсе факультета мне по какой-то причине не достался льготный проездной билет. И мама поехала сама на факультет, нашла старосту группы и устроила ему допрос на тему «Почему моему любимому сыночку не дали поездной?» Я сгорал от стыда, когда наш староста, Влад Иноземцев, пересказывал мне содержание разговора. Или вот ещё, как вам причина, по которой я не стал медиком, как собирался? Моя мама посоветовалась с кем-то у себя на работе и этот кто-то безапелляционно заявил: «Пойдёт в армию врачом – получит доступ к спирту – сопьётся». И всё. Несколькими словами этот человек разрушил мои мечты и изменил мою жизнь. И мама послушала его.

Я стоял перед могилой и говорил маме, что если она заложила в меня что-то хорошее, то самое время этому хорошему выйти наружу и дать мне возможность идти дальше, развиваться, быть свободным. Хотя бы в тот небольшой жизненный отрезок, который мне остался.

Я просил её отпустить меня.

Наверное, глупо, но я рассчитывал услышать что-то в ответ. Не ушами, но почувствовать внутри ответное движение, ощутить какой-то знак, означавший, что мои слова услышаны… хотя бы ветерок.

Птичий крик.

Треск ветки.

Что-то.

Глядя на чёрный гранит и красные гвоздики я прислушивался к себе, к окружающему миру.

И ничего не услышал.

***

И тогда я назвал продавца наглой сволочью. Подумав, добавил, что считаю его отвратным упырём.

Тут, видимо, надо немного отмотать назад. Вообще-то, такой стиль общения не совсем характерен для меня. Я не начинаю разговор с продавцами (да и с кем бы то ни было) с обращения «наглая сволочь», «гнусная гадина» или что-то ещё в таком же духе. Да и не заканчиваю тоже. Обычно. Просто в тот раз так сложились обстоятельства. Меня с утра доводили.

Началось с бассейна. В «Филях» ввели новую систему, которую я считал издевательской. Недружелюбной по отношению к клиенту, если пользоваться политкорректной терминологией. «Да они совсем охуели»,– подумал я, примостившись на краешке скамейки посреди холла, в котором в этот январский день было негде встать, не то что сесть. В «Филях» нужно было переобуться ещё до раздевалки. Раньше для этого предназначался закуток под лестницей, где стояли две широкие скамейки. Там всегда было свободно. Но вот – сюрприз! – после Нового года кому-то из администрации спорткомплекса пришла в голову светлая мысль (а может, не очень-то и светлая) и скамейки убрали, а посетителям выделили табуретку в холле, причём не где-то с краю, а прямо посередине. Ещё никогда не было так удобно демонстрировать всем желающим свои дырявые носки. К табуретке нужно было отстоять очередь. В последний момент вежливо осведомиться у очередной яжематери, не перепутала ли она начало и конец очереди. Выдержать её гневную отповедь, суть которой сводилась к тому, что она своей пиздой заработала право проходить везде без очереди. Да, и здесь тоже.

После того как я всё-таки добрался до раздевалки, снял себя всё, положил в шкафчик, надел плавки, вытащил полотенце и собрался идти в душ, выяснилось, что мне дали браслет со сломанной застёжкой. Его нельзя было застегнуть на запястье. Карманов, чтобы положить его в них, как вы понимаете, у меня не было. Я задумался. Будь у меня фигура Шварценеггера ну или хотя бы лицо Вячеслава Тихонова (в то время, когда он играл штандартенфюрера) я бы спустился  в переполненный холл в одних плавках, воображая, что это вестибюль отеля где-нибудь в Болгарии, куда можно вот так запросто ввалиться полуголым. Но для этого я был слишком стеснителен. Одеваться заново?! А потом опять раздеваться?! К этому я тоже не был готов. Я быстро перебрал в уме всё, что у меня было с собой ценного. Кошелёк, в котором, кроме наличных, лежали банковские карты и автомобильные права, а также новый телефон. Голос рассудка однозначно говорил, что надо что-то придумать, но мне было лень. Я просто положил ключ в полиэтиленовый пакет с полотенцем, повесил его на крючок в душевой (бери кто хочешь) и пошёл плавать. Когда я вернулся, всё было на месте. Я оделся и, когда сдавал браслет, сделал замечание администратору. Я рассчитывал, что она как минимум извинится. А может, даже пообещает починить браслет. Но ничего подобного не произошло. «У нас половина такие», – бросила она равнодушно и положила ключ на то место, откуда взяла. Я почувствовал злость. То есть я плачу пятьсот рублей за 45 минут и не могу рассчитывать ни на то, что мне дадут спокойно переодеться, ни на то, что выдадут исправный браслет?! Я отошёл от стойки и постоял немного, думая, развивать ли эту тему, но решил поберечь нервы.

Ой, зря я это. Может, если бы я выплеснул свой негатив там, мне не было так позже. А может, и наоборот.

После бассейна я поехал в торговый центр, мне нужен был салон связи. На Новый год я заказал себе телефон, но когда получил его, обнаружил, что старая симка в него не влезает. Я жил на даче, а паспорт у меня остался дома, так по правилам новую симку я получить не мог. Но я решил сыграть под дурачка и попробовать уболтать сотрудника салона. Я заранее гордился своими способностями в социальной инженерии. Вот только этих способностей у меня не оказалось. Зато нашлись другие.

Когда я описал свою проблему продавцу, он вытащил из телефона мою симку и вставил её в какое-то устройство, похожее на дырокол. «Надо же, как просто», мелькнуло у меня в голове. Обрезанная карта действительно легко встала в новый телефон. Однако она мне была нужна ещё в старом, где хранились все мои тиндерные контакты, включая чат с Алёной. Я собирался сесть дома и спокойно перенести все данные из старого аппарата в новый, для этого мне нужно было, чтобы сим-карта работала и там, и там.

Продавец попытался вставить симку обратно в старый «редми», но у него ничего не получилось. Обрезанная карточка не подходила по размеру. Я занервничал.

– Ничем не могу помочь, – продавец протянул мне обратно телефон.

– Но мне нужно, чтобы работал старый телефон, – проговорил я.

– Надо было сразу сказать.

– Я понятия не имел, что вы собираетесь испортить мне симку.

– Я не портил. Вы просили, чтобы она встала в новый, она в него встаёт. Про старый разговора не было.

Я почувствовал, что закипаю.

– Хорошо, замените мне симку на новую.

– Без проблем. Паспорт.

Вот так. Не «паспорт, пожалуйста» или «Извините, сейчас всё исправим», а коротко, без каких-либо угрызений совести: «Паспорт». Без намёка на вежливость

А паспорта у меня не было.

– У меня права с собой, – попробовал я выкрутиться.

– По правилам нужен паспорт.

Продавец потерял ко мне интерес.

Я не представлял, что мне делать без старого телефона. Как я проведу целую неделю без своих контактов в Тиндере? Что они подумают? Не ехать же мне специально домой за паспортом? А как я это объясню жене?

– Вы понимаете, что наделали? Я на вас жаловаться буду!

Продавец с издёвкой проговорил:

– Ради бога. Жалуйтесь куда хотите. Хоть в полицию, хоть в прокуратуру метрополитена.

Я смотрел в его упитанное лицо и чувствовал, как мне сносит крышу. Как накрывает волна ненависти.

Тогда-то я и назвал его «наглой сволочью». Впрочем, в практическом смысле мне это никак не помогло.

Я никому не рассказывал об этом инциденте, даже Свете. Мне было стыдно и я в очередной раз задался вопросом: что я за человек? Что я за мужчина?

***

На втором свидании Аля залезла мне в джинсы, а потом сделала ручкой и укатила в Австрию к знакомым. Я проводил новогодние каникулы на даче. Гулял с сыном в парке, пил с ним там безалкогольный глинтвейн, а когда возвращался, чатился в Тиндере. Иногда переключался на новости. Трамп написал, что его должны были номинировать на Нобелевскую премию мира. От инстаграма Заворотнюк стали массово отписываться поклонники. Где-то в Китае в городе со смешным названием зарегистрировали вспышку очередного азиатского вируса. «Господи, что уж у них там постоянно какая-то зараза гуляет», – подумал я и в следующую секунду вернулся к своим девочкам в Тиндере. Их у меня было штук пять или шесть. Старые периодически отваливались, но потери восполнялись за счёт свежих поступлений. В начале января все хотели начать новую жизнь, так что активность в Тиндере в тот период приближалась к восьми баллам по шкале Реомюра.

Света дала мне очередной дельный совет. Я написал Алёне открытку. Прямо вот настоящую бумажную открытку. Передать ей лично я её не мог, но сфотографировал и первого числа отправил снимок в Телеграме. Это было довольно игривое поздравление, в котором я вспоминал, как она кормила меня клубникой и как мы пили «за снятие барьеров». Але понравилась и сама идея с открыткой, и текст. Она прислала кучу смайликов. Но в общем и целом переписка у нас не очень получалась. Как-то я спросил её, чем она занимается, она несколько часов думала над ответом (то есть, скорее всего, не думала, а просто тупила), а потом прислала селфи: она на фоне какой-то средневековой постройки. Она делала так постоянно: отвечала с опозданием и всегда коротко. Я был в растерянности. За последние месяцы романтическая переписка стала частью моей жизни. Я судил о женщине по тому, хорошо ли она пишет. Соня писала хорошо. Аля писала редко и с ошибками. Мне не хватало общения. Поэтому я общалсяс другими девушками.

Владлена, 44

Стройная женщина с вьющимися светлыми волосами, в голубых джинсах и белой блузке с цветочным принтом. Такая же немногословная, как Аля. Иногда весь ответ состоял из одного смайлика.

София, 37

Для этой женщины лучше всего подходили определения «утончённая», «изящная», «элегантная». На фото она надевала серёжку, сидя на кровати в красивом платье. Несмотря на явную постановочность снимка, она выглядела очень естественно. Очевидно, не играла в элегантность, а дышала ей. «Быстрое сближение не для меня», – писала она в анкете. Каникулы проводила у родителей в Северной столице.

Anni, 34

Симпатичная китаянка из Гонконга. Приехала в Москву по делам, увидела меня в Тиндере и лайкнула. Довольно скоро мы перешли в вотсап. У неё был свой бизнес. Как-то она прислала мне скриншот финансового документа, кажется, дневной баланс торговли акциями или что-то такое. Если я правильно понял, по итогам дня она стала богаче на две тысячи долларов. Я гадал, зачем она это сделала. Хотела похвастаться?

«I had a bad marriage. I am divorced. But I am still scared of marriage», – написала она в анкете.

Евгения, 38

Внимательно рассмотрев её фотографии, подумал, что зря я её лайкнул и написал, что до окончания каникул смогу общаться только виртуально. Я надеялся, что после этого она сама потеряет ко мне интерес.

Irina

С Ириной мы очень оживлено беседовали несколько дней. Каждый раз – по часу, а то и больше. Мы обсуждали отношения полов, брак, детей и нашу возможную встречу. Тут, правда, всегда случался затык. У неё не было фото и она не собиралась мне его посылать. Тем не менее мне с ней было интересно.

Светлана, 39

С некоторыми женщинами я очень быстро находил близкий контакт. Так было и с ней. Мы даже договорились встретиться в начале января. За день активной переписки я узнал о ней многое: что она любит кататься на коньках, работает медсестрой, живёт в Кунцеве, воспитывает семилетнего сына. Дело происходило 31 декабря, и в какой-то момент я почувствовал к ней сильную симпатию и написал поздравление. Красивое, прочувствованное поздравление с Новым годом. Светлану это тронуло, но дальше произошло что-то странное. Мы переписывались в вотсапе, и она спросила, почему я скрываю свой голос. Я не понял, что это значит, и в ответ отправил ей голосовое сообщение. Её, кажется, сбила с толку моя реакция. Возможно, Светлана имела в виду, почему я меня скрыт номер телефона в мессенджере. Она написала, что думала, что я позвоню. Я опять не понял. Почему я должен был ей звонить? С какой целью? Мы договорились встретиться третьего числа, предварительные ласки по телефону в мои планы не входили. Через несколько часов Светлана удалила наш чатик и меня из контактов. Я в очередной раз не понял, в чём дело, но на всякий случай вышел из себя по традиционному сценарию. Почему-то пик моих переживаний всегда приходился на ночь. Ночью никто не мешал мне терзать себя и придумывать всякие кошмарики, один хуже другого. Меня никто не ценит. Никто не любит. Все бабы суки. Молочный пакет. И далее со всеми остановками. В какой-то момент я поймал себя на том, что пишу прощальное письмо Свете. Что бы ни происходило в моей жизни, это всегда рикошетом било по ней. «Продолжать наши занятия не имеет смысла, – строчки воображаемого письма сочились горечью и безнадёгой. – Прощайте, Светлана, спасибо вам за всё». Подумав немного, я вычеркнул «спасибо за всё». Какого чёрта? Она не выполнила ни одного из своих обещаний. Не вылечила меня от импотенции, не победила мой простатит (то, что она только пару занятий назад взялась за эту проблему, значения не имело) да и вообще… Это всеобъемлющее «вообще» включало в себя очень много. Я завидовал Свете. Она была молодая, успешная, красивая. Прямая противоположность мне: старому, больному, бедному и некрасивому. Ах да, и импотенту, к тому же. Или уже нет? Я потрогал свой член и вычеркнул «импотенту».

Заливаясь слезами от жалости к себе, я кое-как дотерпел до утра, а потом выпил кофе и всё прошло. Или прошло уже до кофе?

На консультации со Светой я ни словом не обмолвился, что собирался в очередной раз сбежать от неё. Мы продолжили лечить мой простатит.

***

Каникулы подходили к концу, Алёна вернулась из Австрии, я стал прощаться со своими «тиндерками». Я решил, что так будет честно по отношению к Алёне… да и к самому себе тоже. Иногда я просто обрывал связи, а иногда цеплялся к какому-то поводу, чтобы расставание выглядело самым естественным вариантом развития событий.

Евгения, 38

«Удалить из пар». «Вы уверены?» «Да».

Владлена 44

Меня начали доставать её короткие ответы раз в сутки, которые иногда состояли из одного слова или просто из смайлика. Когда она написала мне, что ходит плавать в «Чайку» я зашёл на сайт этого бассейна и увидел, что годовой абонемент там стоит раза в четыре больше, чем я платил в «Труде».

«Удалить из пар». «Вы уверены?» «Да».

София, 37

Чтобы попрощаться с ней, я использовал выражение Валентины. Вот это: «Я понимаю, что у меня нет сейчас внутреннего ресурса встречаться с кем-то». Расстаться с Анастасией было так же легко, как и общаться.

Anni, 34

Когда я написал ей, что женат, она сказала что моё присутствие в Тиндере immoral.

«Удалить из пар». «Вы уверены?» «Да».

Irina

Эта сама меня удалила после того, как я пару дней не выходил на связь. Она так и не прислала мне фото и я перестал видеть какие-либо перспективы.

Последней была Elena, 36, сероглазая русоволосая женщина, которая буквально зацепилась за подножку уходящего поезда – мы совпали 11 января, когда уже и каникулы закончились, и всех остальных я спровадил, но всё ещё заходил в Тиндер, как кот, который возвращается к своим меткам на заборе, чтобы освежить их. (Не уверен насчёт слова «освежить», но пусть будет). С ней мне тоже было интересно и внешне она мне нравилась, но я одёрнул себя и написал, что здесь, в Тиндере, мне находится не стоит. «Очень жаль», – откликнулась она и замолчала в ожидании.

«Удалить из пар». «Вы уверены?» «Да».

Чёрт, на самом деле, я не был уверен.

***

В январе мы регулярно встречались с Алёной. От её возвращения из заграницы до нашего разрыва прошло всего около трёх недель, но в некотором смысле они вместили в себя больше, чем предыдущие двенадцать лет. В первую очередь, в сексуальном смысле. Я-то думал, что зациклен на сексе (эту идею подбросила мне ещё летом Света и тогда же она сказала, что через секс я пытаюсь найти любовь), но Алёна… Ах, Алечка, думаю, ты никогда не прочитаешь эти строки и тебе не придётся краснеть, но ведь ты оказалась куда более чувственной и ненасытной, чем я. Признайся, ведь так? Хотя, к кому я обращаюсь? Тебя тут нет, а есть только я и я знаю, что могу написать всё что угодно, и никто меня не остановит. Но я напишу правду. Только правду, и ничего, кроме правды.

Я чувствовал эрекцию, когда переписывался с ней. Когда думал о ней. И конечно, когда был с ней. Мы экспериментировали и исследовали грани своей сексуальности. Двое уже немолодых людей, вырвавшихся из клеток предрассудков и страхов. Многое я пробовал впервые в жизни. Как-то я зашёл в примерочную магазина, и там, стоя перед большим зеркалом, подумал об Алёне. Подумал, и спустил джинсы. Сделал снимок. Отправил ей. «Какой красавчик!», – отреагировала она. У меня встал. С тех пор я периодически посылал ей свои интимные снимки. Меня заводила мысль о том, как она будет их рассматривать, да и сам процесс фотографирования тоже, что уж. Как-то мы сидели в веганском кафе напротив Третьяковки и я сказал, что у меня есть свежая порция неприличных снимков. «Покажи», – немедленно ответила она без малейшего стеснения. Именно такой реакции – естественной, заинтересованной – я и ждал.

Я подумал о том, что ей могут мешать волосы, когда она берёт мой член в рот и побрил себе зону бикини или как там она у мужчин называется? Зона семейников? Сумеречная зона? Конечно, я фотографировал процесс, и Але понравились эти снимки. До сих пор никто не называл мой член «красивым» и я вообще не думал, что прилагательное «красивый» можно приложить к такой штуке, как пенис. Хотя… говорят же «у него красивые руки» или «у неё красивые глаза». Почему бы и половому органу не быть красивым? Только посмотрите на эту аэродинамическую форму, на скользящую взад и вперёд кожу на головке, на выступающие вены, в которых бурлит кровь! Мне кажется, или я увлёкся?

Мы начинали играть с ней ещё в кафе, где я при каждом удобном случае дотрагивался до её груди или целовал в шею. У неё делался вид, как у хорошо воспитанной девочки, которая вдруг попробовала какую-то шалость и обнаружила, что это безумно приятно и весело. И вот она сидит и пытается переварить это новое ощущение, и выглядит так, словно ей очень хорошо, но она понимает, что нельзя этого показывать. «Ты задолжала мне, – говорит я ей тоном опытного искусителя, – теперь тебе придётся дотронуться до моего члена. Прямо здесь, в кафе». Она поджала губы и осмотрелась. Пока не решилась. Нет, пока нет, но ей очень хотелось. Пару минут спустя, посреди вполне невинного разговора, она без предупреждения смахнула со стола несколько крошек мне на брюки, а потом стала тщательно сметать их с ширинки, при этом поглаживая и сжимая мой член сквозь ткань. А потом с довольной улыбкой откинулась на спинку диванчика.

Если на улице или в кафе меня преследовали сомнения в том, что Аля мне нравилась, то в постели они растворялись и исчезали. Аля в постели – постельная Аля – не делала грамматических ошибок, не рассказывала неинтересных историй про свою работу, и я не видел ни морщинок на коже, ни свисающего животика, ни брезгливо поджатого рта. А видел я нежную страстную женщину, которая с благодарностью принимала мои ласки и старалась отблагодарить меня сама. Я просовывал пальчик ей в анус – она попробовала то же самое, поняла, что мне нравится и делала это всегда, чтобы доставить мне удовольствие. Я вылизывал ей попку – она развела мои ноги и стала лизать мою промежность, когда я устал и обессилено растянулся на простыне. Я видел её раскрытый рот в полумраке гостиничного номера, освещаемого только светом от включённого телевизора, и закрывал его – словами, поцелуями, членом, потому что понимал, что именно этого она хочет. «Боже, какой же ты классный!», – говорила она и это наполняло меня радостью и гордостью.

Секс для меня не ограничивался только общением с Алёной. Когда я шагал к ней на встречу по празднично освещённым улицам, я видел счастливых людей сквозь окна кафе и баров, слышал доносившуюся оттуда музыку и воспринимал самого себя как часть этого мира – беззаботного, наслаждавшегося жизнью в новогодних декорациях.

Вот только снега не было, потому что зима 2020 года выдалась на удивление тёплой и это как-то сбивало с толку.

***

«У меня столько секса, сколько никогда в жизни не было», – пожаловался я Свете на консультации. – «Иногда мне хочется отдохнуть». Если вначале я набрасывался на Алёну и с нетерпением ждал, когда мы останемся одни, то через пару недель регулярных встреч понял, что наступило пресыщение. Когда мы входили в номер, то я сразу заводил будильник, чтобы успеть одеться до истечения оплаченного времени. На первых свиданиях сигнал будильника был полной неожиданностью, потому что мы целиком отдавались процессу, а потом я стал ждать его, как школьник ждёт звонка с урока. Я, конечно, старался не подавать виду, но наступал момент, когда у меня кончалось желание. Чаще всего это происходило после оргазма. Мне хотелось отдохнуть, просто полежать. Я знал, что в такие моменты нельзя поворачиваться к женщине спиной и становится безразличным к ней (об этом мне напоминала и Света) и я начинал поглаживать Алёну, а она воспринимала это как начало новой любовной игры и втягивала меня в неё. Мне хотелось и поиграть, и отдохнуть. Но отдохнуть всё-таки больше.

Кроме того, у меня были переживания, связанные с эрекцией. Таблетки в основном работали хорошо, но они не делали меня суперменом и не давали стопроцентной гарантии. Иногда полчаса член стоял колом, а потом эрекция пропадала и её никак не получалось восстановить. А бывало иначе: я долго не мог кончить, и в какой-то момент это начинало бесить. После того, как я кончал первый раз, шансов на то, что в течение ближайшего часа у меня снова будет эрекция, практически не было. Я гадал, что произойдёт, если я перестану пить таблетки? Что подумает обо мне Алёна, если узнает, что я принимаю тадалафил? Я никогда не говорил с ней ни об этом, ни о том, что у меня вообще проблемы с головой и я занимаюсь с психологом. Нам было не до этого. Мы трахались как кролики. Как-то она сказала, что у неё месячные и мы не сможем заниматься любовью. Мы выпили вина в кафе. После второго бокала поехали к ней и там ещё выпили. Затем последовал трёхчасовой секс-марафон, во время которого неисследованным не остался ни один клочок тела, её и моего. Я целовал ей пальчики ног, вылизывал промежутки между ними и обнаружил, что там находится ещё одна эрогенная зона моей подруги. Аля сказала, что внутрь через основное отверстие нельзя, но можно войти с чёрного хода. Я попробовал, но там было так узко, что не смог. У меня упал член и больше в тот день не встал, но это не помешало нам получать удовольствие. Такие ситуации иногда возникали, тогда я вспоминал совет Светы, который она дала мне ещё летом: «У вас есть десять пальцев и язык». А Аля… Аля становилась на четвереньки и просила меня прижаться к ней: «Я хочу чувствовать его, даже если он не стоит». Это было какое-то сумасшествие. Мы не могли оторваться друг от друга. На исходе второго часа мы выползли на кухню, чтобы выпить чаю. Аля надела халатик и села напротив меня, а мои глаза постоянно возвращались к вырезу в ткани, сквозь который виднелись её ноги. Наконец я перестал сдерживаться, наклонился к ней и раздвинул руками полы халата. Я хотел видеть её киску. Аля не возражала и даже раздвинула ноги, чтобы мне было удобней. Потом я понял, что видеть мне мало, и стал лизать её. Мы несколько раз принимались за чай, но не выпили даже и половины чашки.

– Не жалуйтесь, Антон, – сказал Света шутливо. – За что боролись, как говорится. Воспринимайте эту связь как секс-терапию. Возможно, через некоторое время вы заходите сменить «доктора». А потом ещё раз.

Тогда я улыбнулся и запротестовал. А через несколько дней вспомнил эти её слова. Когда принял решение прекратить занятия с психоаналитиком.

***

К тому времени я разработал целую систему, позволявшую мне уходить из дома под разными предлогами. Этому поспособствовала Света, но она только подтолкнула меня в нужном направлении, конкретику я додумал сам. В будни это были тренировки по ушу в спортклубе. Клуб действительно существовал и назывался «Место силы» или как-то так. Несколько раз я специально «забывал» на экране своего монитора открытую страницу сайта клуба, чтобы моя жена, проходя мимо, могла увидеть название и позже вспомнить его в разговоре. По выходным я «занимался» в школе контент-менеджмента. Кроме того, по совету Светы я начал посещать кружок танцев – туда я в самом деле ходил, хотя недолго, так как быстро понял, что полька – не моё.

Созданная мной система лжи функционировала в целом эффективно, но не безупречно. Один раз я чуть не попался, когда мы с женой вышли из дома одновременно – я на свидание, она по каким-то своим делам. Мы оба дошли до метро и тут я ляпнул, что собираюсь сделать пересадку на кольцевой. Она удивлённо посмотрела на меня. Даже стала изучать схему метро, а потом начала приставать ко мне с расспросами, почему я выбрал такой странный путь. Я чувствовал себя как Штирлиц, которого Мюллер посадил в камеру в гестапо вспоминать, откуда на чемодане русской радистки могли взять его отпечатки. На факультет я ездил из дома пять лет подряд, и никакая пересадка на «кольце» никогда мне была не нужна. Кое-как я отвертелся, но осадок остался.

А в другой раз я вернулся гораздо позже обычного, чуть ли не в полдвенадцатого – а вышел из дома утром. Это было как раз в тот день, когда мы с Алёной провели трёхчасовой марафон. Когда я вошёл в дом, моя жена так на меня посмотрела, что у меня внутри всё оборвалось. Я подумал, что она знает. Каким-то образом догадалась. Она не разговаривала со мной весь остаток дня и утро следующего, а я не мог решиться, что мне делать. Что-то во мне подмывало выйти к ней и сказать: «Я встречаюсь с другой женщиной. Извини, а что ты предлагаешь мне делать? До старости самоудовлетворением заниматься? В воскресенье мы разбредаемся по разным комнатам и встречаемся только за столом. Вот это называется жизнью?! Да я лучше буду трахаться, пусть с некрасивой, пусть даже без эрекции, – это всё равно интереснее, чем то, что у меня есть здесь».

Но мне было страшно. Когда я возвращался от Сони, у меня не было чувства вины, не было ощущения, что я предаю, изменяю. Я был готов стереть свой брак с лёгким сердцем, как будто это был неудачный набросок карандашом. Но моё двойственное чувство к Але убило всю лёгкость. Ради неё я не был готов на подвиги, хотя по-прежнему не считал, что делаю что-то плохое. Я мог признать вину за обман, но не за поступок.

Позже выяснилось, что жена обиделась на то, что я не предупредил её, что меня не будет дома допоздна, я извинился, пообещал, что больше не буду, прости меня, пожалуйста, и на этом инцидент был исчерпан.

***

Мы продолжали работать со Светой над моей простатой. Хотя, думаю, мы могли работать над чем угодно – любая выбранное нами направление в конце концов приводило в определённое место, где мне снова и снова приходилось встречаться с одними и теми же проблемами.

Мама.

Недостаток мужественности.

Поиски любви и смысла жизни.

В последнее время на первое место вышла мама. Недавно я читал книгу одного израильского философа, она мне настолько понравилась, что я отправил бумажный экземпляр Свете почтой как подарок на Новый год. Так вот писатель весьма иронично отозвался о мужчинах, которые до пятидесяти лет не могут выйти из тени матери. Я с горечью подумал, что это про меня.

Но было ещё одно обстоятельство, которое могло странным образом актуализировать роль матери в моей жизни. Не так давно Света призналась, что беременна и собирается рожать в марте. Естественно, она это сказала не потому, что считала, что я должен быть в курсе интимных подробностей её жизни, а хотела предупредить, что у нас скоро будет продолжительный перерыв, примерно месяца полтора, прежде чем она сможет вернуться к работе после родов. Во время консультации я воспринял эту новость спокойно. Замужняя женщина собирается рожать, что тут такого? А вот сама Света, кажется, смущалась, когда говорила мне о своей беременности. «С чего бы это вдруг?» – думал я. А потом стал считать и понял, что она забеременела примерно в то время, когда я с подростковым пылом признавался ей в своих чувствах, бесился оттого, что она мне не отвечает – ни в прямом, ни в переносном смысле, дарил цветы и воображал, как она, в белом халатике на голое тело, намыливает мой пенис и потом смывает пену тёплой водичкой. «Значит, в это самое время она трахалась со своим мужчиной? А я для неё был недостаточно хорош?» – подумал я, но скоро забыл, потому что мои мысли были заняты другим. Другой.

***

Началась консультация нормально. У меня было игривое настроение. С утра я отправил Але очередную порцию непристойностей. Приехал за пять минут до сеанса на место, где я обычно выхожу на связь – на заднем дворе многоэтажной парковки недалеко от моего дома, там обычно безлюдно и безмашинно.

Сначала Света попросила меня представить сердце. На этот раз я увидел его в форме пульсирующего красного шара. В отличие от предыдущих статичных образов этот двигался.

Потом Света вспомнила мои скрытые чувства, которые я прятал то в тонированной машине, то в полусгнившем деревянном гробу. Сегодня я увидел чёрный шар. Когда я описывал его, то сказал, что он похож на шар для боулинга. Потом задумался, а держал ли я когда-либо в руках шар для боулинга?

Мы перешли к пакету на моей голове. Света предложила мне пересесть на другое место и стать этим пакетом. До сего момента я чувствовал себя нормально, а тут на меня нахлынула печаль и безнадёжность. Раньше падающий снег казался мне белым чудом, теперь же я видел только серую беспросветную тоску. Света спросила, чувствую ли я угрозу от пакета. Я ответил, что угрозы нет. Тогда она попросила собрать все мои отрицательные эмоции и сформировать из них облако. Нечто подобное мы делали раньше, и я приготовился увидеть чёрную тучу, которая закрывает всё небо, а потом грозу, молнии и прочие катаклизмы. Но в этот раз только моросило. Я стоял на поле за деревней – на том поле, где мы с Димой прошлым летом запускали воздушного змея. Туча была большой, но закрывала не всё небо.