Текст книги "Курятник"

14. Остались лишь слова

Свет уснул, слезы из крови обжигают мое горло

Расцарапанная рукоятка, упавший потолок

И я выхожу на карниз, чтобы спеть свою последнюю песню.

Ты мне оставил только слова

Убежище между тенями Рядами книг и комнатами

Ты оставил мне только слова Букет затворов

Боже

Он оставил мне только слова

Current Music – Harel Skaat – Milim

Субботний погожий день опустился на город. Солнце щедро топило в своей заботе тянувшиеся к нему деревья. Весна готовилась сложить крылышки, спрятаться и уйти, уступив дорогу жаркому лету. Но май – весенний месяц, и потому славится своей непредсказуемостью. Только на сей раз погода оказалась прекрасной, а вот человеческий фактор повел себя крайне неадекватно. Так случается всегда. Если в неприятности нет возможности обвинить природу с ее стихийными бедствиями, то к виновникам приплетают этот самый пресловутый человеческий фактор. Любая гадость или подлость может быть объяснена с позиции: «Все люди разные, поэтому и реакция различается. Кто-то воспримет все это спокойно, а кто-то эмоционально». Тут все взаимосвязано между собой и это течение не остановить. Оно как бурный поток подхватывает и тянет дальше, отказываясь от руля и управляемости в принципе. Одно единственное решение, вбитое в землю как непослушный кол, тянет за собой поток неприятностей, но ты не будешь менять то что принял для себя, так как тем самым поступишься своей гордостью. Продемонстрируешь слабость. Хотя это только ты сейчас так думаешь. На самом деле, для того чтобы повернуть назад и признать свои ошибки нужно быть взрослым, серьезным и сильным человеком. А если ты уперся рогом в одно место и до последнего убеждаешь окружающих в том, что все делаешь правильно, то грош цена всей твоей взрослости и серьезности.

Пашке повезло – несмотря на все жизненные обстоятельства его, что называется, уберегло от различных бытовых неприятностей, что смогло, в свою очередь, позволить прожить последние четыре школьных года в режиме счастливого детства, плавно переходящего в юность. И везение состояло в том, что Паша оказался на пути у Арсения и тот пришел ему на помощь в самый необходимый момент, приютив пацана и на пару с Андреем взяв за него ответственность.

Виолетта Игоревна, мать Павла, родила его, когда ей было двадцать два года. К тому времени у нее уже рос сын Игорь, шести лет от роду, которого она родила от одноклассника, но доказать отцовство, в силу того, что дело происходило больше двадцати лет назад, не смогла. В результате Игоря воспитывала бабушка, а Виолетта пошла по кривой дорожке. В силу того, что ее вырастила мать-одиночка, то вернуть дочь на путь истинный времени не было. Правда, в итоге, она упустила и дочь, и внука. Игорь вырос бездельником и предпочитал висеть на шее у бабушки и ее пенсии, чем идти работать…

В сфере, которую Виолетта избрала для своей рабочей деятельности, никогда не предусматривался трудовой кодекс, больничные листы, отпускные, трудовая книжка и прочие бюрократические блага цивилизованного общества (или считающего себя таковым). Зато, в силу крайне высокой оплаты и весьма ограниченных требований к образованию сотрудниц (если это можно назвать таким словом), открывались большие и весьма перспективные горизонты (правда кратковременные). Поэтому, когда Виолетта залетела от клиента во второй раз, она даже обрадовалась, так как в то время обслуживала в основном важных шишек из городского правительства. Ребенок как минимум родится с голубой кровью, правда его папочка никогда не узнает о существовании. Хотя этого бастарда и кронпринца ожидала не самая лучшая участь.

Паше пришлось первое время жить у бабушки и делить комнату с братом, но очень скоро это стало невыносимым, особенно когда ребенок начал делать выводы из того, что происходило у него на глазах. Образ жизни брата вызывал у Паши отвращения с того момента, как он начал понимать, насколько низко тот пал. Сначала это привело его в интернат, а потом, когда у Виолетты закончились деньги, в квартиру Арсения Савельева. Мать Паши не подозревала, что Арсений и Андрей состоят в отношениях, и особо не лезла в эту тему, так как получившийся расклад ее устраивал. В тридцать восемь лет зарабатывать большие деньги как в молодости не удавалось, но она старалась не терять форму. Однако, три месяца назад, в феврале Виолетта получила удар в спину. Можно назвать это «профессиональным заболеванием», но оно, к сожалению, до сих пор оставалось неизлечимым. У нее диагностировали СПИД. В результате все деньги пошли на оплату дорогостоящих лекарственных средств. Деньги, которые Виолетта давала за Пашу брались в долг. В итоге, когда плыть стало некуда Виолетте пришлось признаться во всем Арсению:

– Я доверяю тебе, – говорила она, – когда меня не станет, хочу, чтобы вы закончили его образование…

Но не стала признаваться в том, что никакого финансового обеспечения, кроме огромных долгов, для образования сына она предоставить не может. По этой милой причине Арсений не мог отправить Пашку на все четыре стороны. Так как понимал, что теперь отвечает за него по полной программе. Но говорить это Андрею не стал, так как в тот период уже разворачивалась история с его перепиской, а Савельев желал сгладить их отношения. Позже уже случая не предоставилось.

А Ефремов уставал от ребенка, его бесила наглость и поверхностность мышления Пашки. Но в то же время льстило, что тот всерьез задумывался о поступлении на факультет государственного управления. Отношение к Паше было двойственным. Иногда радостное, а порой отвратительное. После заявления Арсения об ответственности ребенок стал для него как кость в горле, как напоминание о том, что он собирается совершить дикую подлость. Но в Ефремове по-прежнему первенствовала жажда свободы. Поэтому днем в субботу, когда он позвонил ему на мобильный, то не задумываясь сказал:

– Паша, ты уже освободился с консультации по экзамену?

– Да, – ответил ребенок, – скоро пойду домой.

– Будь любезен, – сказал Андрей, – сегодня чудесная погода, погуляй в парке, мне нужна свободная квартира часа на два…

– Не вопрос, – не заметив подвоха, сказал Паша и пошел в парк, где встретил одноклассников и пошел кататься на лодке.

Но двух часов не получилось. Погода резко испортилась и пошел дождь. Паша ретировался домой и, открыв дверь в квартиру застал Андрея в обществе тучного мужчины лет пятидесяти с несколькими увесистыми сумками:

– Здравствуйте, – удивленно пролепетал Пашка.

– Привет, – отрезал Андрей, – пропусти, а то машина ждет.

– А что…, – только и успел сказать Паша вслед Андрею и мужчине (а это был его отец) и ответа на свой незаданный вопрос он не получил.

Когда Ефремов и его отец грузили сумки с книгами в багажник он спросил Андрея:

– Что это был за пацан?

– Племянник соседа, переехал к нему. Житья нет, все столичной жизни хочет, – соврал важный государственный чиновник Андрей Ефремов не моргнув глазом.

– Он мне провинциалом не показался, – заметил отец, – и акцента тоже не заметил.

– Городской он, но из провинции. В городах не всегда акцент проявляется…

Доставив книги в Подосинки и любовно разместив их на свежекупленном стеллаже. После этого Андрей спокойно отправился в обратном направлении, по дороге заехав в супермаркет, чтобы купить пива, для храбрости.

На кассе произошла сцена, которая прямо намекала Андрею, что то, что он задумал совершить в ближайший день является инфантилизмом и достойно пятнадцатилетнего подростка:

– Молодой человек, а вам есть восемнадцать лет, – спросила строго кассирша.

Андрей улыбнулся и достал свое удостоверение правительства города, так как паспорт он никогда не носил с собой. Тетка на кассе с подозрением осмотрела документ и сказала:

– Но тут нет даты рождения!

– А вы полагаете, что мне его в школе выдали что ли? – не сдержался Андрей.

– Для таких случаев нужен паспорт.

– Это тоже документ, – сорвался Ефремов, – если вас он не устраивает, я пойду за покупками в другой магазин!

Вернувшись домой и откупорив бутылку, Андрей любовался на пустой стеллаж и размышлял. Сзади появился Паша:

– Андрей Владимирович, – спросил он, – куда делись книги.

– Не твоего ума дела, – резко ответил Андрей и Пашка понял, что добиваться от него подробностей происходящего бессмысленно.

Закончив день таким образом, утром Ефремов приступил к сбору вещей. Быстро собрав все, он наткнулся на футляр. В нем было кольцо, которое Арсений купил ему в одной из поездок несколько месяцев назад…

…Тогда, в небольшом и уютном городе в предгорье Савельев обежал все ювелирные магазины, которые отличались демократичными ценами. С собой он таскал Марину, считая ее неплохим образцом эстетического вкуса. Увидев это кольцо из серебра с ониксом и вставкой из золота, Арсений сразу попросил его примерить:

– Как влитое, – сказала Марина, – очень строгое и в то же время не вульгарное.

– А у вас есть такое же, – спросил Савельев с нескрываемой надеждой в голосе, – …второе.

– Нет, – ответила продавщица, – у нас все в одном экземпляре…

Как потом сказала Марина:

– Надо было видеть твои глаза в этот момент. Я все сразу поняла…

Купив для кольца изящный полупрозрачный футляр, напоминавший ограненный кусок льда Арсений вручил своему любимому это кольцо. Он встретил подарок холодно и до этого момента, когда увидел его в шкафу, ни разу не одевал…

Андрей достал футляр со своей полки и поставил на самое видное место. Он не собирался забирать этот подарок с собой…

Вскоре, когда вещи были собраны он сел на диван, на который уже точно не лег бы спать. Сейчас предстояло решить проблему с костью в горле. Он не обязан отвечать за этого сопляка, в конце концов у него есть мать. Достал телефон и набрал номер:

– Алло, здравствуйте Виолетта Игоревна, – сказал Андрей.

– Здравствуйте, Андрей. Как там Паша, – раздался в трубке приветливый голос, – я не могу говорить долго, сейчас за рубежом на отдыхе.

Ефремов на секунду задумался, а стоит ли говорить ей все. Но тогда бы его план провалился. И он решил действовать до конца:

– Я хочу сообщить вам, что мои отношения с Арсением закончились. А уезжаю из квартиры. Арсения нет в Озерске. Паша остается один.

– Как это один? Что вы имеете в виду?

– Я больше не буду жить с Арсением. Нашим взаимоотношениям пришел конец. Вы должны забрать отсюда Пашу. Для него небезопасно будет оставаться тут одному, когда Савельев вернется домой.

– Я ничего не могу понять. В чем состоит эта опасность, о чем вы вообще толкуете?

– Виолетта Игоревна, я гей. Арсений тоже гей. Мы пять лет жили вместе, спали вместе. А сейчас этому пришел конец, и я хочу, чтобы вы забрали отсюда своего ребенка!

– Но у него послезавтра экзамен! Ему надо готовиться! И я вернусь в Озерск не раньше четверга…

Пашка отвлекся от компьютера и посмотрел на Андрея, который вошел в его комнату одетый:

– Паша, – сказал он, – я уезжаю.

В голове у ребенка пронеслась масса мыслей. Он отчетливо осознавал, что именно начнется в квартире, когда вернется Арсений. Но ни одна из этих мыслей не смогла связаться в слова и предложения, так как было очевидно, что изменить решимость Ефремова не получится.

– Скажи Арсению, что я оставил ему на полке послание, – Андрей имел в виду кольцо в изящном футляре, – он поймет… Скажи, ты же сможешь до вторника пожить один…

– Да, – кивнул Пашка, в ужасе смотревший на Ефремова.

– Прекрасно, – сказал Андрей, – тогда удачи. Ключ передам потом…

Пашка слышал, как он вынес сумки и захлопнул за собой дверь. Он опустился на кровать и стал думать. Звонить Арсению прямо сейчас? Но это приведет к безумным последствиям, он там с детьми, и уедет только завтра… Что же делать?

Тем временем на небольшом и уютном курорте Виолетта села на скамью, стоявшую на балконе недорогого отеля и стала смотреть на море. В ее голове проносился вихрь мыслей, которые следовало расставить и ранжировать по местам. Все-таки она никогда не была святой, но в глазах родственников ни разу не позволила себе засветить тот факт, что всю свою жизнь она посвятила древнейшей профессии. И если все ее окружение даже заподозрить не может, что Виолетта Игоревна, всегда такая изысканная и строгая, на самом деле когда-то была элитарной шлюхой. А теперь она, понимая, что умирает, оставляет своего младшего сына на попечение педика. Да, он воспитывал его столько лет. И Андрей тоже влиял на него неплохо. Но они жили вместе. Паша видел все это. Что могло произойти с его психикой под влиянием этих нездоровых отношений. И Виолетту тоже подхватил дракон общественного мнения, который напугал ее безрадостными перспективами. На Пашу будут показывать пальцем и дразнить. И на нее тоже, раз она позволила такому развитию событий. Что будут говорить? Нет, это нельзя допустить ни в коем случае.

Так. Она срочно звонит сыну.

Звонок матери оторвал Пашку от невеселых размышлений над тем тупиком, в котором он оказался:

– Алло, Павел.

– Да, мама, – удивленно вскинул брови Пашка.

– Собирайся. Ты завтра же переезжаешь к бабушке.

– Мама! Я туда не поеду, после того, как меня выкинули оттуда.

– Нет, поедешь. Если ты будешь жить там, мне станет значительно спокойней.

– Но что произошло?

– Об этом поговорим при встрече, я прилетаю ночью в четверг. Собирай вещи, говорить не могу долго.

Пашка совсем потерянный услышал гудки. Он пошел в комнату, посмотрел на пустой стеллаж, где стояли книги, увидел кольцо в футляре. По квартире носился дух пустоты от которого становилось жутко. Пашка вернулся в свою комнату и упал на кровать лицом в подушку. Он не знал, как ему готовиться к экзамену и что делать дальше. Мир рухнул…

В два часа ночи поезд сделал остановку на крупной станции. Марине не спалось, а Таша пыталась дремать. Обеих не отпускало чувство, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Тут телефон Натальи запищал. Пришло сообщение. Таша потянулась и взяла его в руку, прочла и обдумав резко подскочила, выпучив глаза.

– Что там? – испугалась Марина.

– Я пошла курить, возьми почитаешь сама, – ответила Таша, одела свои походные берцы и отправилась в тамбур. Марина в своих тапочках пошлепала за ней следом.

«Я ушел от Арсения. Проследи за ним, чтобы он ничего с собой не сделал», – прочла она на телефоне.

– Это от Андрея? – испугалась Марина.

Таша кивнула.

– И что теперь делать?

– Я не знаю, – отрезала Таша, – более того я не представляю, что нам делать с тем, что он остался там с детьми, которые не в курсе его ситуации. И говорить им о ничего не будет. Но при этом и притворяться не будет тоже. Их ожидает такой жуткий аттракцион вместо последнего дня отдыха, что хоть билет обратный бери.

– Не стоит, – сказала Марина, – там же Паша.

– Черт, я про него забыла. Он же вообще в эпицентре всего этого находится…

Поезд тронулся.

– Надо связаться с этим придурком, – сказала Таша, – хочется понять какого черта он устроил этот балаган…

– А еще стоит выяснить в курсе ли всего Арсений, – заметила Марина, – он же может и не знать ничего…

Но телефонная связь по пути следования поезда работала очень редко. Дозвониться до Андрея не удалось:

– А ему то что, – возмутилась Таша, – небось сидит себе преспокойненько. Дрыхнет. Он же на нас свою головную боль спихнул, теперь может отдыхать…

Но это было неправдой. Андрей Ефремов остался один. Он находился в новой съемной квартире, на которую спустил почти все свои денежные запасы, отложенные на отпуск. Следовало спать, но сон не шел. Его грызла совесть за то, что он совершил. Он боялся утра, потому что уже тогда все могло вырваться наружу. Но в тот день он спокойно собрался и поехал на свою замечательную работу. Ведь важному государственному чиновнику не должны быть знакомы глупые сентименты…

Утром Таша и Марина смогли отправить сообщение Арсению: «Как вы там? Мы еще не приехали, у нас все хорошо».

Полученный ответ был однозначным:

– Он в курсе, – сказала Таша, – что там сейчас с ним твориться представить страшно. Он может наложить на себя руки прямо там…

– Паша, – вдруг вспомнила Марина, – надо позвонить ему, чтобы понять, что там происходило. Черт подери, экзамен завтра. Как он его вообще писать будет?

Таша созвонилась с Пашкой, который не спал всю ночь, и он вывалил на нее все подробности веселого уик-энда и закатил истерику на тему своего вывоза из квартиры.

– Я поеду к ним домой с поезда, – заключила Таша, – там истерика зверская, как бы он тоже с собой что не сделал…

– Не дай бог, – прошептала Марина, – это было бы чересчур.

Я это не сделаю, – думал тем временем Арсений о своей участи и незавидном положении, – со мной трое детей, за которых я отвечаю. Да, у меня не получится улыбаться им и не думать о том, что случилось в течение нашей прогулки по городу, но я не имею права испортить им этот день. Ведь они так его просили…

Но все попытки сохранить настроение провалились. Дети видели бледного как смерть, с осунувшимся лицом и значительно поседевшего за ночь педагога, который еще вчера скакал вместе с ними по лужам, как восьмиклассник. С одной из девочек удалось связаться Марине, которая предупредила их:

– Случилось большое несчастье. Не пытайтесь его допросить, что к чему. Просто следите и не отпускайте от себя. Если что, сразу звоните мне или Таше.

Вторым потрясением для детей стало то, что дорогой педагог купил в первом попавшемся ларьке две пачки сигарет и задымил. Учитель, которого они знали как пример для подражания, шел по улице и смолил одну за другой, как последний пацан…

Тем временем, приехав в Озерск, сразу с вокзала Таша рванула домой к Арсению, где застала напуганного до смерти Пашку, который рухнул на нее и захныкал:

– Не отдавайте меня, пожалуйста!

– Ничего не понимаю, – возмутилась Таша, – сядь и расскажи, что произошло.

Паша поведал ей историю отъезда Андрея и звонок матери:

– Я не хочу туда назад. Я что ей мебель что ли, что она переставляет с места на места. Не отдавайте меня, – и он снова упал на Ташу и заплакал как маленький ребенок.

Вскоре им позвонил Арсений, и ему доложили, что у Виолетты Игоревны и Андрея состоялся разговор неизвестного содержания, после которого та намерена забрать Пашу, но сама пока не совсем понимает куда:

– Что он ей наговорил, – паниковал Арсений, – зачем он это сделал?

– Я не знаю, – ответила Таша, – у меня на руках тут твой Павел, который рыдает как Магдалина. И ты со своими сиротами в другом городе. Я надеюсь, у тебя хватит благоразумия ничего с собой не делать.

– Я отвечаю за них, – сказал Арсений, – и если меня не подведет здоровье, то ничего не произойдет, – говорил он, а сам глотал в себе слезы, чтобы не разреветься. Его душила боль и беспомощность. Больше всего на свете он хотел умереть, чтобы этот ад не продолжался дальше, – это все Багрицкая. Я уверен.

– Мы разберемся с ней, я тебе обещаю, – сказала Таша, – только очень тебя прошу, сначала приезжай сюда живой и невредимый, и привози детей. А дальше мы с тобой хоть Тибет снесем и на его месте посадим поле конопли…

Андрей сидел у себя в офисе и слушал очередной бред, который обсуждали блондинка и брюнетка. Последнее время они стали соперницами, так как одна не верила в виновность Завального и считала его смерть спектаклем, а другая наоборот. В разгар женской пикировки зазвонил телефон Ефремова. Это был Арсений. Андрей ответил спокойно сказав:

– Я слушаю.

– Вот понять не могу, – сказал дрожащим голосом Арсений, – ты так хочешь оставить меня одного? Почему Виолетта собирается забрать Пашу?

– Я сам не знаю, – стал оправдываться Андрей и врать, – но она настаивает на том, чтобы забрать его.

– А что сказал сам Пашка по поводу твоего ухода?

– Он меня отпустил?

– Просто так взял и отпустил?

– Да.

– Прекрасно. Так даже лучше. Без доступа в квартиру и труп будет найти сложнее.

Арсений выключил телефон и не сдержался. По его лицу потекли слезы. Он не мог понять, как его Андрюша, такой заботливый и ласковый, превратился в чудовище, совершившее все это безумие. Поняв, что сейчас он может пропалиться перед учениками, Арсений удалился в туалет и быстро справился с последствиями непредвиденного водопада…

А тем временем, Андрей признался Светлане в том, что ушел от Арсения. Багрицкая ликовала, но успех следовало закрепить в срочном порядке. Поэтому, через некоторое время она перезвонила Ефремову и в панике сообщила:

– Ты себе представляешь, этот псих только что звонил мне и угрожал. Что мне делать?

– Я его уничтожу! – заявил Ефремов, – не волнуйся так.

После этого он набрал номер Таши, рассчитывая быстро разобраться с этим вопросом, но разговор развернулся совершенно в иную сторону:

– Таша, он там с ума сошел? Зачем он звонит Светлане и угрожает ей, она тут не при чем?

– Андрей, – сказала Таша спокойно и переключила телефон на внешнюю связь, чтобы и Паша слышал их разговор, – я пока вообще не могу понять зачем ты все это сделал. Какого дьявола сбежал, пока его не было в городе. Судьба этой Багрицкой меня сейчас не особо волнует, Сеня в любом случае ее в покое не оставит, так что твоей подруге стоит сразу писать заявление по собственному желанию.

– Таша, пойми меня. Я жил с ним много лет. И за это время очень устал. В конце концов я столько времени жил чужой жизнью.

– А что тебе мешало иметь свою?

– То, что был Арсений. Всюду за ним.

– Тут я тебе ничем не смогу помочь или поддержать. Если вы были вместе столько времени, то следовало как-никак, но решать вопрос лично…

Таша слушала Андрея и чем дальше, тем меньше понимала его мотивы. Все это напоминало бегство в какую-то пустоту. Бред в чистом виде, а не мнение взрослого человека, который смог принять судьбоносное для себя решение:

– Скажи мне, – заявила Таша, – вот ты сейчас все это мне говоришь, чтобы передо мной оправдаться? Или нет?

– Я не знаю. Наверное, я хочу оправдаться перед самим собой…

– Тогда я тем более не могу понять, зачем ты все это сделал, если начал жалеть об этом на первые же сутки…

Вскоре от этих сентиментальных подробностей они были отвлечены более бытовой проблемой:

– Мне завтра идти на экзамен, – сказал Пашка, – а у нас нет ни утюга, ни гладильной доски… Черт, он унес даже старую сушилку для белья, кастрюлю, сковородки и точилку для ножей…

– Он что, совсем нищий? Как можно додуматься забрать утюг? – не поняла Таша, – что ж, придется идти в торговый центр и на последние деньги покупать утюг. Не идти же тебе завтра на экзамен помятым…

В последствии, этот утюг стал одним из главных героев и поводов для шуток в этой квартире. Его также наградили званием «Почетная жертва бегства Ефремова». По имени Андрея старались уже не называть.

После решения бытовой проблемы с покупкой утюга Таша доложила Арсению, что его бывший намерен уничтожить его, если тот приблизится к Багрицкой. Савельев не смог удержаться, достал свой компьютер прямо в гостиничном холле и у него состоялся разговор с Андреем через социальную сеть…

«Я никому не угрожал. Я просто позвонил и сказал ей, что ты выбросишь ее, когда наиграешься. Только и всего. Хватит и того что и так уже раздавил меня лишив Паши. Куда дальше уничтожать? У меня в жизни ничего не осталось в принципе!»

«Малыш. Я не хочу тебя уничтожать – мне это не нужно и это не моя самоцель. Я причинил тебе боль, но и мне не легче. Ты зря вбил себе в голову, что я ушёл к Багрицкой – это не так. По поводу Паши – я не собираюсь отрывать его от тебя. Виолетта Игоревна не хочет его оставлять и, я серьёзно, я этого сам не понимаю, отчего это именно так. У тебя есть работа и, я уверен, ещё будет парень, достойный тебя, с которым вы будете счастливы. Не усугубляй ситуацию, пожалуйста, ты же взрослый мужчина.»

«Однако ты меня именно уничтожил»

«Каким образом?»

«И я остаюсь тянуть эту квартиру в одиночку. И я ничего не могу сделать, находясь здесь и спуская деньги на мобильную связь. А ты наигрался и выбросил меня. А потом решил, что и Саше там не место».

«Ты хочешь сказать, что я тебя почти убил? так?»

«Мне достаточно и этого месяца, когда ты притворялся, был таким заботливым, помогал мне встать из коляски. Только ты вряд ли понимал, что без тебя у меня нет никакой надобности вставать из этой коляски»

«Зря ты так…»

«А Паша завтра завалит экзамен. И вот это как раз на 150 процентов твое творчество».

«Он справится…»

«Угу. Его колбасит от того что мать требует его вывезти, а ты, чтобы себе совесть облегчить, исповедуешься Таше. За пять месяцев ни одной внятной претензии мне лично, зато все они наверняка были перетерты со Светочкой. И не говори мне о том, что ты не ушел к ней – она об этом в твиттере пишет прямо. Может ты еще и с ней обсуждал оставаться тебе на месяц из-за коляски или нет? Меня просто выкручивает от того, что я все сразу не рассмотрел. А насчет трусости и слабости – вот так сбежать – это было самое трусливое что можно было придумать. Ты как меня никогда не любил, так и мать свою не любишь, которой десять лет не решаешься признаться кто ты. а придумываешь фиктивные браки и прочее.»

«Что бы ты знал. вчера я рассказал всё брату. Всё о себе. А сбежать, пусть так. Я постараюсь жить с этим дальше.»

«И моя мама не ждет от меня внуков и не верит в это свято, что они у нее будут. Мне ты просто не постеснялся сломать жизнь во второй раз как это сделали до тебя. Причем практически по тому же сценарию, просто с дополнениями.

Что бы ты делал если бы мне сегодня стало плохо здесь, и я бы сдох на радость твоей Светочке? Жил бы с этим дальше?»

«Арсений. Я ушёл от тебя, а не к Свете. Это правда, но ты в это не веришь.»

«Чего ты ждёшь в ответ? Правды? а ты поверишь?»

«Мне просто любопытно. Ты же просил Ташу меня удержать от рокового шага. Причем опять же переложил ответственность на другого, хотя отлично знал, что окажись я в этот момент в Озерске, меня бы ничего не остановило

«Да, просил. И я этого не стесняюсь.»

«Ты ушел, предъявив мне одну потрясающую претензию, что „устал жить моей жизнью“. Отличная моя жизнь, учитывая, что тебя с нового года по выходным дома почти не бывало, и что в свою жизнь ты меня не пускал активно. Стыдился что ли, или знал, что это запасной аэродром…»

«Арсений, чего ты сейчас от меня хочешь услышать?»

«Я хочу услышать внятную, обоснованную причину того, почему меня выкинули на помойку потому что „моей жизнью“ ты не жил и на 30 %. А последние месяцы и того меньше. И кстати – в настоящий момент я моральный калека по твоей милости – потому что ты нанес мне чистейшей воды удар в спину, подлый и точечный. в апреле я был уверен, что что-то не так, а сейчас я вижу, что ты даже считаешь, что я способен кому-то угрожать и вообще хоть ЧТО-ТО сделать плохое. За эти годы не стало ясно что я в принципе не способен вообще ни на что?»

«Мне нужно пожить одному и разобраться в себе. Да, я не знаю, что значит так искренне любить, как ты. Я выкорчевал это в себе очень давно и теперь жалею. Я тебя не стыдился, просто мне тебя некуда было пускать. Я боюсь, Арсений. И я не знаю!»

«Да ты и сотой доли того, что сейчас со мной происходит не знаешь! Отбери себя у твоей мамы и посмотри, как она забегает. Может так ты сможешь понять в каком состоянии сейчас я нахожусь? Ты лишил меня самого дорогого и близкого что было в жизни. Смысла жить. Когда уедет Паша, я останусь совсем один. Ты поступил не лучше, чем ваш отец, когда бросил твою мать с двумя детьми».

«Можно я задам вопрос? Зачем ты сделал меня смыслом своей жизни?»

«Потому что я тебя люблю…»

«И потом отец вернулся через 7 лет».

«7 лет – это ужасный срок. Твоя мать каждый вечер засыпала так, как я пытался заснуть сегодня всю ночь, но не мог. И мне нельзя было громко плакать так как в номере рядом спали дети…»

«Прости меня за это»

«Я уже слышал это… Слабое утешение, потому что я не умею моментально перестраиваться и выбрасывать из жизни то что мне очень дорого ведь у меня была семья. А теперь ее нет!»

«Арсений, в любом случае, в ближайшее время я не готов вернуться… И да. Ты добился того, чего хотел – я теперь чувствую себя никчёмным, грязным и отвратительным подонком. Спасибо, что помог мне осознать себя. Я пользуюсь людьми, а потом их выбрасываю, как куклы. Я не знаю, что значит любить и сдохну в одиночестве.»

«Нет, как раз в одиночестве, на которое ты меня обрек, сдохну я, а у тебя еще будет шанс построить новую жизнь и семью. У меня его уже нет. Я не смогу еще раз поверить другому человеку, не смогу пережить полтора года удушающих слез от того, что остался один. У меня просто нет сил дальше жить.»

«Откуда столько фанатизма?»

«Это не фанатизм. Я люблю тебя. Люблю намного сильнее, чем любил твоего предшественника. И я сейчас понимаю, что не справлюсь со всем этим второй раз, Ты просто не видел меня ночью, и сегодня в городе, я не умею притворяться. не умею играть, и я тебе никогда не лгал, а говорил всегда и все как есть.

Ты просто не хочешь себе признаться в том, что тоже ко мне чувствуешь, так как хочешь свободным оставаться. Сейчас говоришь про временную передышку, давая ложную надежду, которая потом только добьет. Чтобы самому избавиться от того что чувствуешь, и рассчитывая на то, что у меня это «пройдет». Когда я пытаюсь заснуть то сразу вспоминаю тебя, все наши моменты, эти прекрасны годы. И потому не могу заснуть, потому что люблю тебя, и ты тоже меня любишь, потому что когда спишь – то пытаешься обнять меня инстинктивно.

И вещи свои ты увез втихую, потому что не смог бы сделать это смотря мне в глаза».

«Да, не смог бы. Я не хотел писать глупости, но если любишь – отпусти…»

«Я не смогу с этим жить дальше. Я тупо не выживу и разговора всего этого не было бы, если бы ты сам меня не любил. Представь себе, что твоей маме отказывают в инсулине. К сожалению ситуация такая же. Я хотел прожить с тобой до старости. Пойми же, что для меня без тебя нет жизни дальше, и в принципе в ней нет никакого смысла… И вся работа, хобби и прочее рядом не стояли по значимости в сравнении с тем, кем был ты…»

Арсений понял, что больше не в состоянии сдерживать себя. Он захлопнул компьютер, положил его на стол и быстро пошел в туалет, где заперся и дал волю чувствам. Крупные слезы катились из глаз, и он с трудом сдерживал себя, чтобы не закричать…

Срыв эмоций подействовал на него отрезвляюще. Тяжесть немного отпустила, стало значительно легче. Арсений вернулся в холл, спокойно сложил компьютер в сумку и сказал:

– Скоро нам надо будет выходить, до поезда всего час остался…

Тем временем в Озерске в квартире собрался тройственный совет в лице Таши, Пашки и Марины:

– Мы обещаем тебе, – убеждала ребенка Наталья, – что не отдадим тебя просто так.

– Мне нет восемнадцати, – ныл Пашка, – если захочет, то заберет. И потом мы не знаем дословно, что именно наговорил ей Ефремов.