Текст книги "Блеск дождя"

Аня Ома
Блеск дождя

Посвящается Каро

Без тебя не было бы этой книги

Серия «Любовь с первых строк»

Anya Omah

REGENGLANZ

Перевод с немецкого Ольги Протопоповой

В книге присутствуют упоминания социальных сетей (Instagram, Facebook), относящихся к компании Meta, признанной в России экстремистской и чья деятельность в России запрещена.

© 2021 by Rowohlt Verlag GmbH, Hamburg

© Протопопова О.Г., перевод, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

♫ Плейлист ♫

♫ Harry Styles – Adore You

♫ Shawn Mendes – Monster

♫ Coldplay – Fix You

♫ The Temper Trap – Sweet Disposition

♫ Beyoncé feat. Jay-Z – Crazy in Love

♫ Oasis – Wonderwall

♫ Sean Paul – Like Glue

♫ Ed Sheeran – Kiss Me

♫ All The Luck In The World – Never

♫ Dawn Golden – Al I Want

♫ Nirvana – Smells Like Teen Spirit

♫ RY X – BOUND

♫ Zayn – Pillowtalk

♫ Stateless – Bloodstream

♫ Imogen Heap – Hide and Seek

♫ RY X – Untold

♫ H.E.R. – Lights On

♫ Khalid – Talk

♫ Snow Patrol – Chasing Cars

♫ RY X – Berlin

♫ RY X – Only

♫ Ed Sheeran – This

1
Симон

Мы можем, пожалуйста, еще раз все обсудить?

Я скучаю, прости, что соврала тебе.

Пожалуйста, Симон. Подойди к телефону.

Почему ты меня отталкиваешь?

Я правда тебе безразлична?

Утро пятницы началось для меня с трех пропущенных звонков, пяти текстовых сообщений и одного голосового, в котором моя бывшая ревела в течение трех минут. Меня хватило на первые двадцать секунд. Кики явно нечем было заняться, кроме как доставать меня посреди ночи. В который раз. И так уже несколько недель. Мы давно расстались, но месяц назад случайно пересеклись в городе, и вместо того, чтобы не заметить ее, я ненадолго остановился поболтать, хотя поклялся прекратить всякое общение. Но я не сволочь. Я не стал делать вид, что мы никогда не были вместе, как бы мне этого ни хотелось. И…

Мои мысли прервал резкий толчок в дверь. Алекс ворвался ко мне, как киношный спецназовец, и накинулся с распросами:

– Чувак! Что за дела? Откуда, черт возьми, у твоей больной на всю голову бывшей мой номер? – За такие слова в отношении любой из моих прежних подружек ему бы не поздоровилось. Но Кики, к сожалению, именно такой и была. Больной на всю голову. Насколько двинутой надо быть, чтобы симулировать беременность, а потом и выкидыш?

Я лежал в постели, но после его слов резко сел. Алекс остановился в двух метрах от моей кровати, держа на весу телефон.

Я моргал, силясь разобрать, что там на экране.

– Ну, уж во всяком случае, не от меня. А что случилось? – спросил я.

– Два пропущенных звонка и одно сообщение, в которых она меня просит передать тебе, чтобы ты ей набрал. Вот что случилось!

Я опешил. Она правда так написала?

– Ты сделаешь с этим что-нибудь или мне самому заняться? – Алекс требовательно поднял темную бровь.

– Я все улажу, – процедил я сквозь зубы.

– Хорошо! После всего того дерьма, которое тебе пришлось из-за нее пережить, я бы давно ее заблокировал, – качая головой, произнес он уже в дверях.

Не медля ни секунды, я в бешенстве полез в WhatsApp и наговорил своей бывшей недвусмысленное сообщение. Что она должна прекратить. Что ее сообщения и голосовые каждый, блин, раз возвращают меня в прошлое. В прошлое, которым я сыт по горло. Ее беременность стала для меня шоком, но я радовался будущему ребенку. Хотел бросить универ и искать работу. Чтобы заботиться о ней и о младенце. Черт! А потом этот выкидыш…

Ребенок был выдумкой, но боль от мнимой потери чувствовалась как настоящая. Словно на моей душе выжгли клеймо. Даже теперь, спустя полгода, у меня при одной мысли об этом начинает крутить живот. Я так больше не могу. Я много раз говорил ей об этом. Мне кажется, я раз сто просил ее оставить меня в покое, не писать больше. Но, видимо, изъяснялся недостаточно внятно. Или был слишком обходителен. Но теперь баста!

Говорю тебе последний раз, что не хочу больше никаких контактов.

Это означает: я ничего больше не хочу от тебя слышать. Ничего больше не хочу от тебя читать. Не хочу тебя видеть.

И самое главное – я не хочу, чтобы ты беспокоила моих друзей.

Исчезни, наконец, нафиг из моей жизни или я пойду к адвокату.

Лучше не испытывай мое терпение, Кики!

И еще: тебе нужна помощь, ты больна!

Чтобы Кики раз и навсегда оставила меня в покое, я, по совету Алекса, заблокировал не только ее сообщения в WhatsApp, но и звонки, и ее аккаунты во всех соцсетях, которые у меня имелись.

Обрубив таким образом концы, я почувствовал себя лучше. Я выдохнул, будто сбросил с плеч стокилограммовую штангу. Но тут мой взгляд упал на татуировку, и штанга будто снова легла мне на плечи. Положив телефон рядом с собой на постель, я скрипя зубами принялся рассматривать имя бывшей, вытатуированное у меня на левой груди. Да, все верно. У. Меня. На. Левой. Груди. И я, идиот, даже вспомнить не могу, как до этого дошло.

До сих пор задаюсь вопросом, как же надо было накидаться, чтобы мои так называемые друзья сумели склонить меня к этому безумию. Но одно ясно: тату надо убирать. Я не хочу больше никаких воспоминаний о Кики, ни вокруг меня, ни на мне.

Я решительно вылез из постели, вышел в коридор и остановился перед вспотевшим Алексом. Этот ботан уже начал тренировку. Он подтягивался на перекладине, которую мы повесили в дверях в гостиную. Алекс вбил себе в голову, что на будущий год хочет поучаствовать в шоу Ninja Warrior. Он и меня заразил этой идеей. Вот уже полгода мы тренируемся каждый день после пар в университете. Отчасти поэтому я не свел татуировку сразу после разрыва с Кики: спорт тогда пришлось бы на несколько недель прекратить. Но теперь я решил избавиться от тату немедленно.

– Еще раз, где ты делал себе татуху? – спросил я Алекса, пока он подтягивался на одной руке. К истории с Кики я больше возвращаться не намерен, все кончено.

– В Аймсбюттель. У… Себастиана Кляйна… в… INKnovation. А что? – скривился Алекс от напряжения.

– А ты как думаешь? Хочу наконец перекрыть.

– Прямо сейчас? – разочарованно спросил он. – А как… как же… тренировка?

– Придется отменить. Я ни дня больше не буду ходить с этой штукой на теле, – раздраженно ответил я.

– Ты бы подумал. Я слышал, женщинам нравятся влюбленные идиоты, – съехидничал он и снова схватился за перекладину обеими руками. – Им такие жесты кажутся романтичными.

Было бы прекрасно. Последняя женщина, с которой я мутил после Кики, подняла меня на смех, когда увидела тату.

– Если на то пошло, почему бы тебе самому не наколоть какое-нибудь признание в любви?

– Да просто это не подходит к моему имиджу плохого парня.

– К имиджу мудака, ты хотел сказать? – Я прошел дальше, в ванную комнату. Взял с собой телефон и загуглил INKnovation. Поисковик выдал его сразу же. Многочисленные отзывы со средней оценкой 4,75 говорили сами за себя. У меня есть еще одна тату – трайбл, но тот мастер мне не очень понравился. А этот Себастиан Кляйн – прямо корифей какой-то. Кроме фоток с офигенскими работами у него на странице еще и все его национальные и международные призы и награды. Тату на спине Алекса из их салона мне и так нравилась, а теперь, когда я кликнул на несколько фоток, твердо решил пойти туда сам. Просто отличные кавер-апы.

Сидя на крышке унитаза, я чистил зубы и одновременно искал контакты и адрес. Потом зашел посмотреть на их команду. Похоже, у него работают только парни, и это мне подходит. Не то чтобы я не доверял женщинам в деле нанесения тату, но я представил себе, как очередная дама станет насмехаться над моей идиотской наколкой, и желудок сразу же скрутило.

Я сплюнул пену от зубной пасты, сполоснул рот, принял душ, натянул джинсы и футболку. Я твердо решил заглянуть в этот INKnovation сразу после завтрака. Чем скорее, тем лучше, хоть и понимал, что сеанс мне назначат не раньше, чем через несколько недель.

Алекс тоже был на кухне. Он закончил тренировку и, сидя за столом с полотенцем на шее, наворачивал яичницу-болтунью.

– Там тефе тофе ошталошь, – прошамкал он с набитым ртом, кивнув в сторону плиты.

– Спасибо. – Я положил себе остатки, налил кофе и сел напротив на складной стул.

– Ну? – спросил он.

– Фто ну? – На этот раз у меня рот был занят едой.

– Когда расстанешься с наколкой?

Я запил слегка пересоленную яичницу-болтунью большим глотком тепловатого кофе. Нда. Вкус так себе, но я проголодался, а в холодильнике шаром покати, так что выбора не было.

– Как только, так сразу. Еду туда прямо сейчас.

– Но если ты перестанешь тренироваться, то все напрасно. Как будто этих нескольких месяцев и не было.

– Для меня так и есть, – возразил я и с упреком поднял бровь. – Благодаря тебе, Нильсу и Мальте мне приходится думать о Кики каждый раз, когда я стою перед зеркалом без футболки. Потому что вы, уроды, заставили меня сделать эту татуировку прямо над сердцем.

Алекс изобразил подобие улыбки.

– Скажи спасибо, что мы не набили тебе оленьи рога.

– Скажи спасибо, что я не заявил на вас в полицию за нанесение телесных повреждений, – очень серьезно произнес я. – А что касается тренировок… это я уж как-нибудь нагоню. – А если нет, то и плевать. Это Алекс мечтает о Ninja Warrior, а не я. Мне, чтобы что-то там доказать себе, не нужны ни зрители, ни камеры. Для меня спорт – все. И все-таки я решил поддерживать Алекса в его начинании насколько возможно.

– Уфе жнаешь, чем будеф перекрывать?

Я с трудом проглотил еще один кусочек и помотал головой.

– Нет. Хотел проконсультироваться, какие есть варианты и сколько это вообще стоит. Готовь бабки.

Алекс скривил лицо.

Конечно, я не мог спустить это пацанам с рук и от каждого потребовал по сотне. Алекс еще не перевел мне свою долю, он вечно был на мели.

– Как насчет того, чтобы я вместо этого подержал тебя за ручку в салоне? – ухмыльнулся он.

– Если хочешь отдать свою часть натурой, предложи что-нибудь другое, – проговорил я сухо.

Алекс засопел.

– Можешь выплатить в два приема, – пожал я плечами. Я знал, что он не кинет меня на бабки, он это много раз доказывал. Например, когда задолжал свою долю квартплаты. Не то чтобы я купался в деньгах. Просто я не спускаю все, что зарабатываю, чтобы в один прекрасный момент не пришлось клянчить у родителей. Только так я могу себе позволить роскошь делать и покупать что хочу, не испытывая угрызений совести.

– Спасибо, Симон, буду должен.

– Буду тебе при случае напоминать, – сказал я и подцепил на вилку еще яичницы.

В INKnovation я вошел около одиннадцати. В центре зала располагалась металлическая стойка, за которой говорил по телефону тип в зеленом джемпере; его лысину полностью покрывала татуировка. Судя по фоткам на сайте, это и был Себастиан Кляйн. Я кивнул, в ответ он поднял указательный палец, прося меня чуть подождать. По крайней мере, я так понял его жест и пока решил осмотреться. Салон был довольно большой, имелся второй этаж, куда вела блестящая металлическая лестница. С высокого потолка свисали лампочки-груши без плафонов и три большие металлические лампы, дизайн дополняли проложенные по потолку трубы и неоштукатуренные бетонные и кирпичные стены. Наверное, это называется индустриальный шик.

– Чем могу помочь? – услышал я и повернулся.

– Привет. Хочу сделать перекрытие. Можно записаться на ближайшее время?

– У нас до конца года более-менее все занято. – Он скользнул взглядом по моему телу. – Какого размера эта татуировка?

– Ну, с теннисный мячик, на груди.

– На это потребуется два или, скорее, три сеанса. Один для консультации и два для процедуры. – Он потыкал в кнопки своего iMac. – Могу записать тебя только на январь, – сказал он наконец.

От ужаса мой голос стал на несколько тонов выше.

– Январь?

– Тебе побыстрее надо?

– Вообще-то да.

Он посмотрел на меня выжидающе.

Черт. Что мне теперь? Рассказать всю историю и тогда он втиснет меня куда-нибудь из жалости? Или решит, что я идиот, каких свет не видывал?

– Это… имеет отношение к моей бывшей девушке, – помедлив, произнес я.

Он с пониманием усмехнулся.

– Добро пожаловать в клуб.

– Существует клуб для лохов с идиотскими татуировками? – пошутил я.

– Да. Он больше, чем ты думаешь. Поверь мне, чувак.

Я уже стал подумывать о другом салоне, но этот Себастиан вдруг показался мне таким симпатичным парнем, что я решил дождаться своей очереди здесь. Может даже получится сделать кавер-ап прямо у него. И только хотел согласиться на январь, как вдруг услышал звук шагов на лестнице. Я автоматически повернул голову и увидел молодую женщину. Она была примерно моих лет, первое, на что я обратил внимание, были ее фиолетовые, спадающие до талии, волосы. Черное кроп-худи оверсайз открывало узкую полоску бледной кожи с искусной татуировкой, которая начиналась на плоском животе и убегала вниз, под джинсы-скинни с дырками.

«Девчонки с тату и цветными волосами вообще-то не в моем вкусе», – подумал я.

– Может, у меня получится записать тебя пораньше, – услышал я Себастиана, пока скользил взглядом от стройных ног вверх к лицу девушки. Чертовски привлекательному лицу. С большими голубыми глазами. Светлый, ясный, почти нереальный голубой цвет. А еще высокие скулы, носик с пирсингом, полные губы.

– Скажи, Алиса… – Алиса. Прекрасное имя. И какое-то неожиданно обычное. – Ты сможешь в октябре и ноябре поработать дополнительно?

Мои мысли в этот момент совершили экстренное торможение. Потому что – черт! – до меня дошли слова этого типа: похоже, в INKnovation работают не только мужчины.

– Да, конечно, а что? – поинтересовалась она, прежде чем наихудший сценарий стал реальностью.

– Тут клиент, которому срочно нужен кавер-ап. Лучше всего вчера. – И парень подмигнул, словно только что сообщил мне правильную комбинацию цифр в следующей лотерее. Алиса тем временем подошла к стойке. Она остановилась передо мной, и – о, боги – оказалась не просто симпатяжкой, а настоящей красавицей. Той красоты, от которой трудно оторвать взгляд, на которую хочется смотреть часами.

– Привет, – сказала она мне и улыбнулась. – Расскажешь, что у тебя за тату? А если покажешь, мне будет понятнее, сколько времени нам понадобится.

Блин, нет. Только не это.

2
Алиса

Я удивилась тому, как прозвучал мой голос. По правде говоря, я чуть не упала с лестницы. Когда он скользнул по мне взглядом вниз-вверх, я сразу подумала: Ну неет, только не это. Только не очередной клиент, который считает, что на меня можно пялиться вот так бесцеремонно. Как будто опция «таращить глаза» включена в прайс, а мой открытый живот дает право раздеть меня глазами догола. Но тут он посмотрел прямо на меня, и на его лице я не прочла ни сальности, ни снисхождения, ни заносчивости. Там, скорее, был… трепет. Было непривычно. И странно. И я чуть не споткнулась. Надеюсь, я сумела не подать виду. По крайней мере, вроде бы никто ничего не заметил.

Стою, не спеша разглядываю этого парня. Он действительно хорош. Высокий. Выше меня на целую голову. Ну окей, я при своих 165 см совсем не великанша. А еще он точно занимается спортом. Это видно по рельефу его бицепсов; вокруг правого вытатуирован трайбл. Как я смогла это рассмотреть? Да просто чувак пришел в одной футболке! Кем надо быть, чтобы в сентябре – а мы говорим о сентябре в Гамбурге, то есть 14 градусах и ветре – прийти в одной футболке? Шатен, волосы вьются и ниспадают на лоб. Лицо слегка нахмурено, как будто он не понял моего вопроса. И снова украдкой окинул меня взглядом с ног до головы. Когда наши глаза в очередной раз встретились, на его лице читались неуверенность и скепсис.

– Хм… вообще-то, – протянул он, – я собирался записаться на январь.

Я с удивлением посмотрела на Басти, но тот уже отвернулся. Прижав телефон к уху, шеф исчез за стенкой со шкафчиками, в нашем офисе. Видимо, решил, что здесь все в порядке. Однако судя по тому, как нервно посетитель посмотрел вслед Басти, я не была в этом так уверена.

– Если я правильно поняла моего коллегу, ты бы хотел пораньше. Или нет? – уточнила я.

Теперь он буквально запаниковал, и я вслед за ним.

– М-м-м… Нет. Это не так срочно. Запиши меня на январь. К твоему коллеге, если можно.

К твоему коллеге. То есть все дело во мне. Мне бы раньше догадаться. Вообще-то отказ я обычно чувствую за сотню метров. У меня полжизни состоит из отказов. Взять хотя бы папу с Бекки. Да и человека, который считает, что набивать татуировки – чисто мужское занятие, я встречаю не впервые. Такого добра у меня было предостаточно. Но этот парень – уж не знаю почему – застал меня врасплох. Хоть я его знать не знаю, но ожидала от него другого.

Сжав губы, я подошла к компьютеру за стойкой. Календарь с записями висел на экране. Мне бы очень хотелось сообщить, что Басти ошибся и будет свободен только весной и летом. Но на самом деле в январе у него тоже не было окон.

– Если ты хочешь набить кавер-ап у моего коллеги, тебе придется ждать до февраля, – сообщила я, стараясь изобразить голосом безразличие.

Парень недовольно выдохнул, что доставило мне некоторое удовлетворение.

– Но он же говорил про январь?

– Он имел в виду кого-то из коллег. Но если ты хочешь именно к нему… – Я вопросительно подняла бровь, будто внутри у меня был полный штиль.

– Э-э-э… ну… я могу и к кому-то другому, – стал он заикаться.

– Конечно, если только это не женщина, – резко бросила я. Ладно, наверное, я и не хотела сдерживаться. Отпугивать клиентов вообще-то нельзя, даже идиотов, но вот от таких отсталых придурков меня тошнило.

– Что? – произнес он.

– Если только не я буду делать тебе тату, тогда это может быть кто угодно, – ответила я, глядя на него в упор.

Он мгновенно покраснел и замотал головой:

– Я против тебя ничего не имею. Я тебя даже не знаю!

– Вот именно. Ты ни фига обо мне не знаешь. Понятия не имеешь о том, какой я мастер. Чисто для информации: я мастер, у которого наш босс – один из лучших татуировщиков страны – набил себе две тату. – Тот факт, что нам тогда пришлось прервать первый сеанс, потому что у меня от волнения тряслись руки, я, конечно, утаила. – Не видев ни одной из моих работ, ты решаешь, что я плохо работаю. Потому что я женщина. – Я облокотилась на стойку и подалась вперед. – Так вот у меня для тебя интересные новости: иголка, которой я вбиваю под кожу чернила, находится у меня в руках, а не между ног.

Парень сверкнул глазами. Теперь он развеселился, и это взбесило меня еще больше.

– Спасибо за такие образы. Ты же понимаешь, что эту картинку мне теперь не развидеть? – сказал он, посмеиваясь и потирая себе лоб.

Я остолбенела. Такой реакции я не ожидала. Я-то думала, он не принимает меня всерьез, но вместо этого… Он, кажется, к себе самому серьезно не относился. В довершение расплывшаяся на его лице виноватая улыбка была чертовски сексуальна. Так тебе и надо, Алиса.

Он покаянно опустил голову. Стоял, засунув руки в карманы джинсов и переступая с ноги на ногу. И даже эти неловкие телодвижения смотрелись секси. Когда он снова заглянул мне в глаза, мое сердце учащенно забилось, потому что он опять смотрел так же, как когда я спускалась по лестнице. Серьезно и пристально.

– Прости. Знаю, это так кажется, но на самом деле я не придурок.

– А почему ведешь себя так? – подняла я бровь.

– Если расскажу, растеряю всю свою крутизну.

Я скрестила на груди руки.

– Нельзя растерять крутизну, если ее у тебя никогда не было.

На его полных губах вновь заиграла ухмылка. Кажется, это его секретное оружие. Улыбнулся – хоп! – и больше на него не злишься. И, черт возьми, это работало! Потому что мне пришлось приложить усилие, чтобы сдержать улыбку.

– А вот и я, – донесся до меня голос Басти. Он вышел из задней комнатки, окутанный ароматом свежезаваренного кофе. – Это тебе. – Он поставил две горячие чашки рядом с ковриком для мыши. – Я пошел готовиться к сеансу. Пошлешь Ким в третий кабинет, у нее запись ко мне на пол-одиннадцатого.

– Сделаю. И спасибо за кофе. – Я с улыбкой подняла чашку.

– Без проблем, Лиса. До скорого. Кстати… – тут он обратился к кудрявому, показав на меня, – с ней ты и твоя экстравагантная тату в хороших руках. И если у тебя проблемы с моими людьми, подыщи себе другой салон. – С этими словами он развернулся и пошел наверх.

Люблю моего шефа.

Требовательно подняв бровь, я повернулась к мистеру я-не-доверю-женщине-набивать-татуировку.

Он закрыл глаза и покачал головой, после чего расправил плечи.

– Если ты все еще не против, я с удовольствием приду к тебе на сеанс.

Я поставила чашку на стол и скептически его оглядела.

– Потому что моему шефу ты, в отличие от меня, доверяешь? Или с чего вдруг такая перемена?

– Потому что я, во-первых, не говорил, что ты плохо набиваешь тату, и во-вторых, вероятно, после того как ты нарисовала мне эту жуткую картину, – он обозначил кавычки в воздухе, – с «иголками в промежности», я больше не смогу довериться в этом деле мужчине.

На этот раз мне ничего не оставалась, как действительно расхохотаться. Окей, оправдан по всем статьям. Мы назначали день для консультации, после чего он помахал на прощание и ушел. Свою суперкринжовую татуировку Симон – так его звали – покажет мне только при следующей встрече.

Хм-м. Я определенно заинтригована.

Через два часа, отпустив двух клиенток, я сделала мой первый и, видимо, единственный на сегодня перерыв. До следующего сеанса оставалось полчаса. Не знаю, какое из ощущений хуже. Голод, который вот-вот прогрызет у меня в желудке дырку, или мочевой пузырь, готовый лопнуть в любой момент. Все-таки последнее. Разобравшись с этим, я пошла в комнату отдыха, из которой мне навстречу выходил Квон. Мы едва не налетели друг на друга в дверях и остановились на минутку.

– «Летящая перемена», – прокомментировал он то, как мы практически передали из рук в руки дверную ручку. – Так это называется?

– Почти. – Я неуверенно улыбнулась. – Это называется менка. Летящая менка[1]1
    Смена ведущей ноги лошади за один темп галопа.


[Закрыть].

– Менка… Окей. Понял. – И постучал указательным пальцем себе по виску, как если бы у него внутри находился невидимый переключатель, при помощи которого он сохранял файлы на своем жестком диске. По крайней мере, это объяснило бы, каким образом Квону удалось выучить немецкий в столь короткие сроки. Он пришел в INKnovation два года назад, когда, женившись на немке, окончательно уехал из Кореи, где держал собственный тату-салон. Тогда он едва говорил по-немецки, но решил, что пока будет общаться с нами по-английски, и параллельно стал учить немецкий. Я тогда весь салон заклеила стикерами с названиями предметов. Лысина Басти – и та была под впечатлением.

– В холодильнике еще остались вегетарианские роллы. Возьми, если хочешь, – предложил Квон, практически вызвав у меня тем самым визг восторга. Суши – мой абсолютный гастрономический фаворит. Причем без рыбы. Рыбу я люблю вареной или жареной, ни в коем случае не сырой. Квон это знает с тех пор, как пригласил меня в суши-бар своей жены в благодарность за мою креативную помощь с немецким.

– Я тебя люблю, Квон! Другим оставить?

Он ответил улыбкой, от которой от уголков его темных глаз разбежались морщинки.

– Я буду молчать, – он секунду подумал, – как могила, если кто-нибудь спросит, где оставшиеся суши.

Я бросила «спасибо» и «пока» и быстренько побежала к холодильнику, предвкушая, как достану коробку с роллами. Но прежде чем приняться за еду, я открыла окно: там начался дождь, а я люблю шум воды. Как и запах свежести, который он приносит с собой. Или блеск, остающийся на гладких поверхностях. Раньше мы с Бекки, бывало, прямо на коленках стояли перед лужами, как будто перед дверью в другой мир. Мы придумывали истории о том, что отражалось в воде. Может, оттого я так люблю дождь. Он напоминает мне о времени, когда моя младшая сестра смотрела на меня, как будто я могу творить чудеса.

Я вздохнула и вернулась в «здесь» и «сейчас», к моим вкусным суши. Одно из четырех продавленных кожаных кресел я придвинула ближе к столу, сколоченному из деревянных паллет. И уже собиралась откусить от первого ролла, как в кармане джинсов завибрировал телефон. Вытянув его, я посмотрела на экран. Номер был неизвестный.

– Алло? – ответила я, специально не называя своего имени.

– Алиса? Это ты?

Женский голос показался мне знакомым, но точно вспомнить его я не смогла.

– Э-э-э… да. Кто говорит?

– Это Герда, как здорово, что я до тебя дозвонилась, Алиса! Этот номер мне дал твой отец. Надеюсь, ты не против? Все-таки с тех пор, как мы общались в последний раз, прошло немало времени.

Герда. Герда Арендс. Последний раз мы разговаривали года два назад, она помогала мне с моим портфолио для Университета изобразительных искусств. Она художница, галеристка и… мамина подруга. Была ею, поправила я себя, и сердце тут же налилось свинцовой тяжестью. Как будто у меня в груди тяжело и страшно колотится и просится наружу инородное тело. Я схватила ртом воздух и глубоко втянула его в себя сжавшимся горлом.

– Да… да, конечно, все в порядке. Рада тебя слышать.

– Как у тебя дела, Алиса?

– У меня все хорошо. А… у тебя как?

Когда я съезжала из родительского дома, была твердо намерена оставаться на связи. Я планировала регулярно звонить и иногда к ней забегать. Но чувство вины и угрызения совести не позволили мне это сделать. Мама с Гердой были очень близки. Они вместе рисовали, что называется, творили искусство, которое Герда продавала здесь, в Гамбурге. Когда мамы не стало, жизнь ее подруги тоже вмиг изменилась. У меня перед глазами встали мамины похороны. Я вспомнила зареванное лицо Герды, услышала ее дрожащий голос при известии о смерти. Я вспомнила скорбь в ее покрасневших глазах. Скорбь, за которую в ответе я, и я спрашиваю себя, что бы сказала Герда, если бы узнала. Если бы она узнала, что мама могла бы жить. Герда все равно помогла бы мне получить место в Университете изобразительных искусств?

– Тоже хорошо, спасибо, Алиса. Я тут кое-что планирую с твоим участием. Не волнуйся, – тут же успокоила она. – У тебя найдется пять минут? Я коротенько расскажу, о чем речь.

Конечно. Для нее у меня время всегда есть. Даже если это и не так.

– Я на работе, но у меня перерыв.

– Прекрасно. – Она откашлялась. – Ты знаешь, я очень рада, что у тебя с университетом все получилось. Хоть я и ни минуты не сомневалась, что тебя возьмут. Ты уникальный художник. Это видно по твоим работам на вашей ежегодной выставке.

– Ты там была? – удивленно спросила я.

– Я каждый год там бываю. Твои черно-белые портреты мне особенно запомнились. То, как ты рисуешь в дот-технике… это нечто особенное.

У меня округлились глаза.

– Ох, спасибо, – неуверенно произнесла я. В рамках той выставки были показаны совершенно изумительные вещи. Три дня студенты всех отделений презентовали свои работы; было почти все: от фильмов и фото до перформанса, скульптуры и живописи, пространственных и акустических инсталляций. Выделиться на этом фоне практически невозможно.

– Я говорю правду, Алиса. Ты унаследовала талант матери. Она бы невероятно тобой гордилась.

У меня ком встал в горле.

– Для меня было бы честью выставить какие-то из твоих картин вместе с не выставлявшимися ранее работами твоей мамы.

Я положила руку на грудь. Словно прижала сердце, пытаясь таким образом унять его бешеный ритм.

– Есть… мамины картины, которых… я не видела?

– Да, она рисовала их в моем ателье и… не завершила из-за… – дальше она говорить не стала. Я еще сильнее прижала руку к сердцу.

– Ты никогда не говорила об этом. – В моем голосе против воли прозвучал легкий укор.

– Знаю, Алиса. И… мне жаль. Я просто после того все убрала, – объяснила она, и я приняла это с пониманием. Потому что у меня было то же самое. Мне понадобилось шесть лет, чтобы без рыданий научиться смотреть на мамины фотографии. – А потом я просто забыла. Прости, – повторила она.

– Я не сержусь, Герда. Я… просто удивилась в первый момент. – Удивилась – вообще-то не самое подходящее слово, но других я не нашла.

– Мне важно тебе сказать, что я никогда не собиралась присвоить эти картины. Они ваши. Твои, Бекки и вашего отца. Но поскольку Элен всегда стремилась дотянуться искусством до людей, я бы хотела их прежде выставить. Вместе с твоими, если ты согласна.

Я энергично кивнула и улыбнулась, в то время как в глазах стояли слезы. Я не могла вообразить себе что-то более прекрасное, чем собственные рисунки рядом с мамиными картинами.

– Но если не хочешь, то никаких проблем, – добавила Герда, видимо, неправильно истолковав мое молчание.

– Нет, я хочу! – промолвила я охрипшим голосом. – Это была бы для меня огромная честь.

– Не представляешь, какое облегчение это слышать, Алиса. – И как будто в качестве доказательства она длинно выдохнула. – Я бы предложила тебе зайти как можно скорее, чтобы мы все обсудили. Выставка открывается двадцать первого ноября. Поскольку один художник неожиданно отказался, я поменяла дату.

Остается два месяца, впору запаниковать. Тем более что кроме работы мне предстояло сдать два экзамена. Однако истинная причина неясного давящего беспокойства в животе совсем другая, а именно – папина реакция на эти новости. Порадуется ли он за меня? Придет ли на выставку? Будет гордиться? Или ему безразлично – как и все, что касается меня?

– Ты уже рассказала моему отцу? – спросила я как можно более равнодушно.

– Нет, я оставляю это тебе. Они с твоей сестрой наверняка будут на седьмом небе от радости.

Я не была настолько уверена. Я даже не знаю, хочу ли я видеть на выставке Бекки, как бы жестоко это ни было. У нее дар выставлять в дурном свете все, что нравится мне. Но папа… Я бы все отдала, чтобы только он пришел.

По-прежнему испытывая напряжение, четыре часа спустя, по дороге к автобусной остановке я набирала ему эсэмэску, сочинив четыре разных варианта. В результате я стерла написанное и решила просто позвонить. Когда он услышит, насколько важна для меня эта выставка, он, верно, тоже порадуется. Как порадовались за меня мои подруги Калла и Лео в нашем WhatsApp-чате.

Калла ответила первой:

Урааа, ты это заслужила! Господи, как же я за тебя рада, Лиса!

Яспер сидит рядом и слегка запаниковал, потому что у меня слезы в глазах.

Пожалуйста, зарезервируй мне билет прямо сейчас.

Если у меня получится приехать в выходные в Гамбург,

мы должны это дело отпраздновать! ♥ ♥ ♥

Я растроганно улыбнулась и прочитала сообщение от Лео:

Я знала! Я знала, что ты однажды выстрелишь. Эта выставка – только начало.

Блин, я так горжусь тобой и тоже хочу билет, разумеется.

Я вообще-то уже лежу в трениках у нас на диване, хотела пойти пораньше спать,

но нам надо срочно за это выпить ♥

Да, выпейте за меня, девчонки!

– написала Калла, которая, в отличие от меня и Лео, учится в Любеке. Из нас троих в съемной квартире остались только двое – Лео и я. Втроем мы встречаемся, к сожалению, редко. Поскольку у кого-то вечная экзаменационная нервотрепка или – как у меня – помимо учебы еще работа. Зато в каникулы видимся чаще. Особенно в Любеке, где можно проводить время на пляже, если погода позволяет.