Текст книги "Блеск дождя"

5
Алиса

Господи, что я делаю?

Мотая головой, я стояла перед зеркалом шкафа и оценивала свой пятый лук. Как будто перед свиданием. А ведь Симон – самый что ни на есть обычный клиент, пусть и красавчик. И все равно это не повод, чтобы устраивать ристалище из тряпок, в результате которого моя комната выглядит так, будто взорвался шкаф с одеждой.

Сама не знаю почему, но я казалась себе глупой. В выходные я совершенно не думала о сегодняшней встрече с Симоном. И уж точно не представляла, что надену. Но с утра вдруг разнервничалась. Чтобы доказать этому парню, что я действительно профессионал?

Вот только не могу решить, который из нарядов лучше всего продемонстрирует мой профессионализм. Остановиться на прозрачном верхе, из-под которого выглядывают мои собственные тату и черный топ, или скомбинировать джинсы-бойфренды с чем-нибудь незатейливым, непрозрачным? Сопя, смотрю на свою кровать, где сложены четыре других варианта. Среди прочего пуловер оверсайз, который я всегда ношу с черными колготками и ботинками. Или… Нет. Я не буду переодеваться в шестой раз. Хотя бы из принципа. Баста. И пока не передумала, быстро запихиваю все шмотки обратно в шкаф, хватаю с пола сумку и выхожу из комнаты.

Мне навстречу из ванной выходит Лео, тоже готовая к выходу, на ней джинсы и свитер, в отличие от меня она идет в универ. Красные волосы забраны в небрежный пучок. Взглянув на меня, она остановилась как вкопанная, собрав губы в трубочку, чтобы одобрительно свистнуть.

– Оба-на… секси! Этот топ я еще не видела. Свидание после работы?

– Ну приехали, – пробормотала я и растерянно посмотрела на себя сверху вниз. Мне совсем не хотелось выглядеть так, будто я специально прихорашивалась. А если Лео так подумала – что при ближайшем рассмотрении в принципе понятно, – то и Симон подумает то же самое.

– Что такое? – Лео посмотрела вопросительно.

– Ничего… все хорошо. Пойду-ка переоденусь.

– Да зачем? – Наморщив лоб, она оглядела меня, начиная с черных кроссовок и до пробора на волосах. – Ты очень сексапильная, Лиса.

– Спасибо. В этом-то и проблема.

– Понимаю. Ты сознательно не хочешь выглядеть секси?

Я кивнула, мысленно покачав головой. Веду себя как ребенок. Не все ли равно, что подумает Симон? Нет, не все равно, и это бесит. Еще и потому, что о нас, женщинах, чаще, чем о мужчинах, судят по внешности. Вот бы научиться одеваться без оглядки на возможную неверную интерпретацию.

– Надень то, в чем тебе удобно, Лиса. Но этот топ я как-нибудь попрошу у тебя поносить.

– Ты знаешь, где мой шкаф, – кивнула я и вернулась к себе в комнату.

Около половины девятого я, не сложив зонт, распахнула дверь INKnovation. Басти уже пришел, но на дверях по-прежнему висела табличка «закрыто», потому что девяти еще не было.

– Привет, Алиса!

– Приветик, Басти!

Я сунула зонт в подставку и поплелась в своих мокрых ботинках к стойке, где Басти попивал эспрессо, изучая график на сегодня. Мы обнялись, затем я сняла свое черное плюшевое пальто.

– Это и есть скорая-кавер-ап-помощь? Тип с придурочной татухой? – Басти показал на экран iMac. Точнее, на запись на девять часов.

Скорая помощь? Придурочная тату? Что-то новенькое, но поскольку у меня всего один клиент с кавер-апом, думаю, именно его шеф и имел в виду.

– Да. – Я произнесла это ровным голосом, при этом сердце колотилось как сумасшедшее. Ненавижу так нервничать. Во всяком случае, когда для этого нет настоящей причины.

– Следующие сеансы вы еще не запланировали? – спросил Басти, пролистывая расписание до декабря.

– Нет. Это пока что консультация.

– Я на всякий случай зарезервирую два.

– Хорошая идея, спасибо, Басти. – Я прошла в комнату отдыха, повесила пальто и с сумкой на плече и чашкой кофе в руке вернулась на ресепшен, застав Басти за поеданием булочки.

– Приятного.

Он благодарно кивнул, а я отпила кофе. Господи, как же хорошо. Все-таки кофеин – отличная штука.

– Мне сейчас надо на часок отойти. Возьми телефон с собой на сеанс.

– Ладно, возьму, – ответила я, не отнимая губ от чашки.

– Можешь прикинуть, сколько продлится ваша консультация?

Я пожала плечами.

– Нет, не могу. – Некоторые приходят и сразу знают, чего хотят. Другие понятия не имеют, но с благодарностью принимают предложения. А еще есть нерешительные. Не знаю, к какой категории принадлежит Симон.

Симон уже ждал под дверью.

Во всяком случае, я узнала его кудряшки, остальное мне было не видно. Это должно навести меня на мысли? Или у меня просто чертовски хорошая память на прически?

– О… думаю, он уже здесь, – сказала я, отметив участившееся сердцебиение. Наверняка от кофеина. Во всяком случае, я попыталась себя в этом убедить.

– Который на девять часов?

Я не была до конца уверена, поэтому, поставив чашку, пошла к двери. Когда парень повернул голову и мне через стекло стал виден его профиль, сомнений не осталось.

– Да, он здесь. – Я посмотрела на большие часы над дверью. Симон пришел на тринадцать минут раньше, это хорошо. Люблю пунктуальных, потому что сама всегда прихожу заранее, и время ожидания сокращается, если мой визави тоже появляется раньше назначенного. – Впустить его? – Я вопросительно посмотрела через плечо на Басти.

– Ты готова? Тогда впускай.

Поскольку все мои принадлежности – блокнот и простой карандаш – были у меня в сумке, держать клиента на улице не имело смысла. К тому же дождь все еще моросил. Даже если входная дверь под крышей, а Симон, видимо, из морозостойких. Потому что он опять пришел без куртки, но на этот раз надел лонгслив.

Я остановилась перед дверью и постучала в стекло. Симон обернулся и, увидев меня, улыбнулся. Я сразу обратила внимание на синяк у него на щеке. Но этот парень был красив даже с кровоподтеком. Интересно, он налетел на дверь или подрался? Последнее как-то не соответствовало впечатлению, которое у меня создалось. Хотя какое-то время я думала, что он идиот.

– Привет. Я немного рано. – Он изобразил на лице извинение, когда я открыла ему дверь.

– Лучше раньше, чем позже. Просто начнем поскорее.

В комнате, которую мы используем для консультаций, я предложила Симону стул возле письменного стола. Там еще стоит диванчик, но за столом мне было комфортнее.

– Я тебе предлагаю для начала показать тату, которую ты хочешь закрыть, – начала я, водрузив свой шоппер на темную деревянную столешницу. Пока я рылась в его глубинах в поисках блокнота, Симон уже снял лонгслив. Я увидела это, когда, вытащив блокнот, подняла взгляд. Однако он закрывал грудь тканью, словно защитной броней. Эта стеснительность меня развеселила. И умилила. Но я не выказала ни того, ни другого – я просто выжидала, подняв бровь.

– У тебя в глазах случайно не рентгеновские лучи? – спросил он, состроив гримасу.

Я помотала головой.

– Иначе я не просила бы тебя раздеться. – Я указала на его кулак, которым он прижимал к груди темную ткань, словно от этого зависела его жизнь. – Рентген или не рентген – разница небольшая, а?

Он почесал свободной рукой затылок.

– Блин… Должен признать, в этом есть смысл. – Его губы тронула усмешка.

– На счет три? – спросила я, пряча улыбку.

– Окей. Раз… – начал он.

– Два…

– Два с четвертью?.. – продолжил он, и мы оба захохотали.

– Ну ладно, – кивнула я, приняв на его игру. – Два с половиной…

Так и не начав обратного отсчета, Симон без предупреждения уронил лонгслив на пол, обнажив, наверное, самую идиотскую тату, которую когда-либо доводилось видеть в INKnovation. Оно и к лучшему. Иначе мне было бы чертовски трудно оторвать взгляд от его рельефной груди и кубиков на животе. Теперь я поняла, почему Басти упоминал скорую помощь и называл тату придурочным.

– Все так плохо? – Вопрос Симона заставил меня предположить, что мои мысли отражались у меня на лице.

Откашливаясь, я быстро собралась и слегка наклонила голову набок. Может быть, с другого ракурса вид не будет таким ужасным.

– М-м-м… ну-у… – Черт, врать не получалось. Эта татуировка выглядит почти как рана. К тому же Симон не пришел бы к нам набивать кавер-ап, если бы сам не понимал этого. То есть я могла сказать правду. – Честно говоря – да. Неудавшийся единорог? – Я еще больше склонила голову. – По имени Кики, или что там наколото в сердечке сверху?

Господи. Я подавила возглас ужаса, когда до меня дошло, что это, собственно, такое. Это любовное тату, а Кики, вероятно, его бывшая девушка. Не то чтобы я была против любовных татуировок. Но вот это – просто надругательство. И над искусством тату, и над женщиной, имя которой Симон увековечил у себя на груди.

– Что? Нет. – Он энергично затряс головой и посмотрел на свою грудь, ткнув пальцем в единорога. – Это не единорог. Это… э-э-э… памятник. Да. Памятник типу, который, будучи в изрядном подпитии на одной вечеринке, согласился, пожалуй, на самый тупой спор в его жизни. – Он ухмыльнулся, а лицо залила краска стыда.

– М-м-м… ну ясно. – Качая головой, я наткнулась на его сконфуженный взгляд. И до меня дошло, почему в пятницу он так себя вел: мужчине ему легче было бы открыться. Что ж, где-то я могу это понять. – Ага, и теперь я должна снести этот исторический памятник единорогости?

– Да уж, пожалуйста, – тихо смеясь, ответил Симон, и я кивнула. – Хотя я бы его лучше не сносил, а перестроил.

– Понимаю. – Я достала из-за уха карандаш, придвинула стул на колесиках и подняла сиденье так, чтобы быть с Симоном на одном уровне. Или примерно на одном. Он действительно высокий. – И какие у тебя есть идеи насчет изображения? – спросила я.

Он не успел ничего сказать, потому что в кармане его штанов зазвучала акустическая версия трека «Fix you» от Coldplay.

Симон тихонько застонал.

– Сорри, это мама. Я отвечу, – и вытащил телефон. Это означало лишь, что мелодию одной из самых красивых из известных мне песен он привязал к номеру матери. Я эту вещь знаю наизусть. Слушала ее несколько лет подряд на повторе, мечтая, чтобы кто-нибудь был в этот момент рядом. Кто-то, кто просто меня обнимает. Будет держать возле себя крепко и долго, пока все разбитое во мне снова не станет целым. Со временем я поняла, что со всем должна справиться сама, хотя и не представляла как. И смогу ли я вообще когда-нибудь почувствовать себя целой. Возможно, все раны и шрамы, оставленные жизнью, нужно принять и сделать частью себя.

– Привет, мам, что такое? – ответил Симон, из трубки до меня донесся голос его мамы. Поскольку подслушивать мне не хотелось, я отвернулась, раскрыла блокнот и стала набрасывать рисунок, прокручивая варианты покрытия старой татуировки.

– Нет, мы это больше не обсуждали. Я тогда завтра пойду в университет, помогу папе. – Потом снова говорила мама, а он слушал. – Нет, я не прогуливаю. Последняя лекция до трех.

Хотя я и старалась концентрироваться на рисунке, но не слышать не могла. Мать спросила его, что приготовить.

– Я могу себе просто бутерброд сделать, не надо ничего специально готовить и ждать меня.

Меня охватило сложное чувство – смесь боли и зависти, потому что в моей жизни таких разговоров больше нет. Уже десять лет как. Меня подмывало посоветовать Симону как можно чаще заглядывать к маме. Потому что никогда не знаешь, который раз будет последним.

– До завтра. Я тебя тоже, мам, – промолвил он чуть тише, и моя ревность усилилась, а боль стала еще острее.

Я длинно выдохнула, даже не заметив, что последние секунды сидела, задержав дыхание.

– Сорри, я снова здесь. – Симон нажал «отбой» и положил телефон в карман. – Так на чем мы остановились?

Я попыталась заставить свой рот произносить слова, но от воспоминаний о маме у меня перехватило горло. Господи, что со мной творится? И Симон, похоже, думает то же самое.

– Эй… ты в порядке, Алиса?

6
Симон

Она сидела бледная как мел. Еще две минуты назад смеялась, а сейчас стала какой-то… матовой. Задорные искорки в голубых глазах уступили место тихой печали, и у меня нет идей, откуда эта внезапная смена настроения. Посмотрев на блокнот, который она держала на коленях, я заметил, как дрожит ее рука.

– Эй… все хорошо, Алиса? – Было видно, что она силится что-то сказать, но получалось только кивнуть. Вот теперь я действительно забеспокоился. – Ты уверена? Принести тебе воды? – Я стал хаотично шарить глазами по комнате. Ничего. Ни на буфете позади меня, ни в стеклянной витрине напротив. Надо бы пойти в другую комнату, но я не хотел оставлять девушку одну.

Алиса положила карандаш на блокнот.

– Мне… просто нужно… – Голос угас, и она прошептала: – На свежий воздух.

Она встала, – видно, что на ватных ногах – и пошла к окну.

Я мгновенно вскочил со стула, чтобы распахнуть окно. А больше для того, чтобы быть рядом на случай, если у нее закружится голова. Я решил не спускать с нее глаз и следил за каждым движением. Как она, стоя на цыпочках, всем телом наклоняется вперед. Как стоит, высунув голову под моросящий дождь. Как приглаживает рукой взлохмаченные холодным ветром длинные фиолетовые волосы. У меня стала мерзнуть спина, потому что я по-прежнему стоял с оголенным торсом, но я игнорировал холод.

– Получше? – спросил я.

– Да, спасибо. – Алиса повернула ко мне голову, и я увидел подобие улыбки. Щеки снова порозовели, на лице дождинки. На лбу, на носу и на губах, которые она коротко облизнула, – тоже. Сверкнул серебряный шарик пирсинга, который я заметил еще в пятницу; я как дурак уставился на ее рот, не нашел более подходящего времени. Поэтому быстро перевел взгляд на глаза.

– Хорошо. – Я чуть не спросил, что стряслось, но вовремя прикусил язык. Ведь мы не то чтобы знакомы. Совсем не знакомы.

– Наверное, надо было утром позавтракать, – ответила она, словно подслушав мои мысли.

И все-таки пустой желудок никак не объясняет этого внезапного приступа тоски.

– У вас тут есть чем перекусить? – поинтересовался я.

– Да, но уже все в порядке… – отмахнулась она. – Давай продолжим.

– Можем и прерваться, – предложил я, но тут же дал задний ход, подумав, что у нее, наверное, после меня другой клиент. Кроме того, надо еще спросить о тату для бабушки. – Но можем еще немного постоять у окна и поболтать о моей татуировке здесь.

Ее взгляд скользнул по моему торсу.

– Тебе не холодно?

– Нет, если позволишь одеться. – Я хоть и простоял уже некоторое время перед ней в таком виде, но проклятый единорог не давал мне покоя.

– Ничего, если я перед этим сфотографирую твою татуировку?

– Конечно. – Тут я бы пошутил, спросив, не планирует ли она шантажировать меня голым фото. Но прежнее легкое настроение улетучилось.

Она отошла к буфету возле двери и вернулась с телефоном в руках. Большим пальцем активировала экран и навела камеру на мою грудь.

– Готов, Единорог? – Последнее слово она добавила с усмешкой, а в глазах снова заиграли огоньки.

– Как ты меня назвала? – Я картинно нахмурился.

– Единорог! – с вызовом повторила она.

Я засмеялся и стал соображать, чем бы ответить. Но единственное, что мне в тот момент пришло в голову, было слово «радуга». Из-за дождинок на ее лице и сияющей улыбки. Солнечное сияние в сочетании с дождем.

– Ну давай, Радуга. Я готов.

Она с удивлением смотрит на меня.

– Почему Радуга?

– Потому, – таинственно произнес я. Думаю, Алиса, посчитала бы меня сумасшедшим, узнай она, как мне пришло в голову назвать ее так. И если уж я не могу дразнить ее прозвищем, то могу раздразнить ее любопытство и оставить без ответа ее вопрос. Кажется, мой план сработал, потому что, фотографируя, она закатила глаза.

– Я потом перенесу их на компьютер, распечатаю и попробую несколько своих идей, – объясняет она, пока я одеваюсь. – Мы еще должны обсудить мотивы, я дам тебе расценки и расскажу, сколько времени потребуется, а ты спокойно обдумаешь, нужен ли тебе кавер-ап.

Я бы ответил утвердительно, просто чтобы опять ее увидеть.

– Отличная идея.

И вот мы опять сидим, как вначале – я на стуле, она на табуретке – и продолжаем с того момента, когда нас прервал мамин звонок. Я рассказываю ей, какие рисунки и стили мне нравятся, она просто слушает и делает наброски. В это время я наблюдаю за ней. Скорее, за ее сосредоточенным лицом, частично скрытым волосами. Словно фиолетовый занавес, который она каждые несколько секунд отводит в сторону. Минимум макияжа, черные джинсы, белый свитер. Одежда сидит идеально. Не то чтобы фигура была обтянута или обнажена, как в пятницу. И все же трудно оторвать взгляд. По какой-то неведомой причине мне хочется узнать о ней больше.

– Давно ты этим занимаешься? Татуировками и рисованием?

– Что? – У нее дрогнули веки, и мое сердце остановилось, когда наши взгляды встретились. Со мной такого еще не случалось ни с одной женщиной, которую я знаю пару минут, и это на миг выбило меня из колеи.

Я повторил свой вопрос, надеясь, что она не заметила, как я на некоторое время выпал из реальности.

– Я рисую с… – на ее гладком лбу собрались морщинки, пока она вспоминала, – с тех пор, как научилась держать в руках карандаш. Но тату, конечно, позже. Неофициально в семнадцать лет. Официально – в восемнадцать.

– Что значит «неофициально»? – Я наблюдал за ней с интересом и надеялся, что не выгляжу слишком любопытным. Потому что мне действительно было любопытно.

– Это долгая история. – На мгновение показалось, что Алиса продолжит, но она опустила глаза на рисунок и промолчала. Черт. Более красноречивого способа оборвать беседу, а заодно и меня, было трудно придумать. И когда она задала встречный вопрос, надежд совсем не осталось. – А чем ты занимаешься, когда не накалываешь себе единорогов?

Ее шутка – даже прозвучавшая как подколка – и тот факт, что она проявила интерес, заставили меня расплыться в улыбке.

– Изучаю спортивные науки, пятый семестр, и подрабатываю барменом. Может слышала, есть такой Pocket Bar в Шанце? – Вообще-то я не знал никого из сверстников, кто ответил бы на этот вопрос отрицательно. Только если бары – или вообще вечеринки – не их тема.

– Конечно. Раньше это был мой любимый бар.

Я насторожился.

– Был?

Она оторвала взгляд от бумаги, я не смог однозначно истолковать ее взгляд.

– У меня запрет на вход.

Я вытаращил глаза.

– А. Понял. А… почему запрет, если не секрет?

– Не уверена, что ты хочешь услышать ответ.

От любопытства я слегка сполз с табуретки.

– Хочу.

Она кивнула.

– Причина в том, что я сцепилась с твоим расистом-боссом, потому что одну из моих лучших подруг не пустили в бар под предлогом того, что нет мест, хотя других – белых – вовсю пропускали. – И она опять посмотрела на меня. Наверное, хотела увидеть мою реакцию; я ужаснулся, но и замешательство не мог скрыть. Я уставился на нее, не веря своим ушам. – Я предупреждала. Прости, что говорю это, но ваше заведение – полное дерьмо.

На мгновение я лишился дара речи, мне потребовалось сделать глубокий вдох, чтобы переварить информацию, которая показалась мне полной нелепицей.

– Ты уверена, что мы говорим об одном баре? – осторожно спросил я.

– До того случая я там бывала каждую субботу. Так что – да. Уверена на все сто.

– Но Трейси… моя шефиня, она черная, с чего бы ей…

– Погоди, – перебила меня Алиса тоже в некотором замешательстве. – Я плеснула в лицо пивом парню, не женщине.

– Тогда, видимо, поменялся шеф. Я работаю там только год.

– А у меня запрет года полтора как.

Я с облегчением провел по волосам.

– Уф. Я уж подумал, что уволюсь прямо сегодня.

– Ты бы это сделал? – Меня слегка задело удивление в ее голосе.

– Не моргнув глазом, – подтвердил я.

– Хорошо, – кивнула она с одобрением.

– А ты молодец, что окатила этого урода пивом.

Она пожала плечами.

– Толку от этого было чуть. Мне-то хотелось, чтобы свидетели встали и вышли и больше в этот бар ни ногой, понимаешь?

Я задумался, сможет ли она простить Pocket Bar.

– А то. А что именно произошло? Ты с подругой хотела зайти внутрь, и что дальше?

– Нет. Я уже была внутри с другими ребятами, мы ждали нашу подругу. Она планировала подойти позже. В тот день в дверях стояли охранники, потому что музыку ставил один известный диджей. И эти на входе не впустили Каллу, потому как якобы не осталось мест. Тогда я вышла и заметила, что другим – белым – посетителям дают отмашку заходить. Я спросила одного, что это значит, но он пожал плечами и кивнул в сторону босса, тот помогал за стойкой. Я подошла к нему, и он начал нести какую-то пургу насчет того, что это его бар, что он решает, кого впускать. – Алиса глубоко вздохнула, кажется, чтобы успокоиться. – Но после того, как он сказал, что бар – не клетка с обезьянами, я вышла из берегов.

При этих словах мой пульс тоже участился.

– Я бы тоже психанул. Насчет твоей подруги – очень сожалею.

– Ты ни при чем.

– Да, но… может, я мог бы как-то исправить косяк коллег? Думаю, наш новый босс, Трейси, не будет возражать, если я приглашу вас с подругой на пару коктейлей за счет заведения. Все же Pocket Bar когда-то был твоим любимым местом. Кто знает, может, и снова станет.

– М-м-м… – Она сморщила нос, при этом он немного загнулся наверх, и это выглядело очень мило. – Если у вас новая шефиня, значит, и запрет снят, – проговорила она как будто себе самой. – Может, и загляну в субботу, но ты нам ничего не должен.

– Да я с удовольствием. И стол зарезервирую, чтобы вам не стоять. Скажи только заранее… Мой телефон у тебя есть.

– Да, окей… Посмотрим. – В ее глазах сверкнула искорка, но тут же погасла. – Давай продолжим, а то так и будешь всю жизнь ходить со своим единорогом.

Я согласно кивнул и впервые был практически благодарен этому уродству на груди. Иначе я бы здесь не сидел.