Текст книги "Искупление пороком"

Глава 11

В следующую ночь Тесса почти не спала. Всюду ей чудились тени, по форме своей напоминавшие кого-либо из четы старших Верстратенов. То и дело слышался густой низкий голос дядюшки Аделрика и противный визгливый смех его жены. Заснула Тесса, только когда за окном начало светать, но и этот сон был неспокоен. Ей снилась мать. Она с заплаканными, измученными глазами сидела у окна, там, где любила находиться в последний год жизни. Тесса пыталась поговорить с ней, узнать, чем же она так опечалена, но мать не произнесла ни слова, только плакала и вздыхала.

Проснулась Тесса намного позже обычного, но совсем не отдохнувшей. От ночных тревог у неё сильно болела голова, а тело пронзила болезненная слабость. Ощущая подавленность, девушка пролежала в постели ещё около получаса, но потом всё же заставила себя подняться. На улице, как и все предшествовавшие дни, стояла нестерпимая жара, отчего в комнате было очень душно, но, едва взглянув на зашторенное окно, Тесса вспомнила свой сон и не смогла найти силы подойти ближе, чтобы хотя бы отодвинуть штору, не говоря уже о том, чтобы открыть окно и впустить свежий воздух. Вместо этого она, надев первое, что попалось под руку, пошла на кухню. Старая мебель, выцветшие картины на стенах, пыльные полки, немытая со вчерашнего дня посуда – всё вокруг ужасно раздражало её, но при этом не рождало желания ни прибраться, ни сделать хоть что-либо, чтобы улучшить обстановку. Человеку для полноценной жизни обязательно нужна цель, заставить же себя действовать тогда, когда цель существования потерялась, для него невероятно сложно. Тесса никогда не считала себя счастливым человеком, но у неё всегда была если не цель жизни, то как минимум чёткий ориентир. Вчера же ориентир этот был окончательно потерян, и теперь весь мир казался ей ещё более темным и бесполезным, чем когда бы то ни было. Надеясь на то, что крепкий кофе сможет хоть немного разогнать тучи, сгустившиеся над её сознанием, девушка пришла на кухню и потянулась к заветной банке. Та оказалась пуста.

– Да что ж это такое! – потеряв вдруг самообладание, в сердцах воскликнула Тесса.

Слёзы, столь внезапно появившиеся, поползли по щекам девушки. Она с силой швырнула пустую банку от кофе в стену, и та, отскочив, ударилась о немытую тарелку, что стояла на столе. Тарелка разбилась. Куски её разлетелись по полу в разные стороны, но Тессе казалось, что это не усыпанное крошками стекло, а душа её раскололась на части. Ощущая слабость во всём теле, девушка закрыла лицо руками и медленно сползла по стене на пол. В голове не было мыслей. Пустота поглотила её. Тесса не смогла бы точно сказать, сколько времени провела в этом состоянии, но потом она всё же заставила себя подняться. В кухонном окне виднелось яркое голубое небо. Глядя на него, девушка подумала, что, быть может, свежий воздух даст ей силы наконец прийти в себя. Прогулка до ближайшего магазина показалась ей весьма привлекательной идеей. Девушка не знала, что конкретно хочет купить там, но стены собственного дома нещадно давили на её сознание. Ей просто необходимо было вырваться на волю.

Тесса вернулась в основную комнату, взяла со стола кошелёк с деньгами и поспешно подошла к двери. Замок, который она закрыла вчера в сердцах, плохо поддавался её нетерпеливым, трясущимся рукам. Девушка торопилась покинуть дом, словно бы где-то в его стенах скрывалось ужасное чудище, вот-вот готовящееся напасть на неё.

За дверью же Тессу ждало разочарование.

– Моё почтение, – Пол слегка склонился в лукавом приветствии.

Позабыв закрыть дверь, Тесса застыла от изумления. Кого-кого, а его, Пола, она точно не ожидала увидеть здесь, да ещё в этот час. Девушка не могла даже представить того, что ему здесь нужно, и как он вообще узнал, где она живёт. Пол же, казалось, нисколько не удивился её появлению.

– Ты как будто и не рада мне, – Пол широко улыбнулся и, не церемонясь втолкнул Тессу, обратно в квартиру.

– Что тебе здесь надо? – наглость Пола одновременно и возмущала, и пугала девушку. Тем более что, несмотря на утренний час, от него уже несло выпитым алкоголем. Вероятно, прежде чем заявиться к ней, он успел ненадолго заскочить в заведение своего лучшего друга де Грота.

Находиться с ним один на один в своей квартире Тессе совершенно не хотелось, но Пол, очевидно, не спешил уходить. С невероятно деловитым видом он обошёл всю квартиру, заглянул в самые потаённые уголки и провёл рукой по всем запылённым поверхностям. Когда же он зашёл на кухню и, многозначительно присвистнув, остановился перед лежавшим на полу осколком тарелки, Тесса не выдержала.

– Так что тебе здесь нужно? – грубо повторила она, повысив голос.

Следуя за Полом, Тесса незаметно взяла столовый нож и спрятала его за спиной. Что она хотела сделать, девушка вряд ли бы смогла чётко объяснить, но зажатая в руке холодная металлическая рукоять как будто успокаивала Тессу и придавала ей уверенности в разговоре.

– Можешь не беспокоиться, – криво усмехнувшись, ответил Пол. – Сегодня я пришёл не к тебе. Меня прислал сюда будущий хозяин твоих хором. И знаешь, по тому, что я сейчас увидел, могу точно сообщить – квартиру он купит. Хотя, если честно, ты могла бы и прибраться. Мне-то, конечно, всё равно, но для молодой девушки ты как-то не особенно следишь за порядком.

– Тебя прислал дядя? – лицо Тессы нахмурилось.

Да, вчера вечером старший Верстратен упоминал о том, что вскоре будущий покупатель придёт посмотреть квартиру, но она и подумать не могла, что это случится уже этим утром. Да и Пол абсолютно не был похож на того, кто мог бы позволить себе купить жильё, да ещё и оплачивая полную стоимость без торгов, как о том говорил Верстратен. Присутствие Пола здесь и сейчас вводило Тессу в невероятное смущение. Она никак не могла понять его связь с событиями, происходящими в её жизни.

Пол, казалось, догадался о терзавших её сомнениях и, презрительно фыркнув, произнёс:

– Твой дядька, хоть и раздут донельзя самомнением, но на деле всего лишь мелкий карась. Я же работаю только на крупную рыбу.

Эти слова он произнёс довольно высокомерно, и это показалось Тессе смешным. Он осуждал завышенное самомнение Верстратена, хотя сам, в общем-то, ничем от него не отличался, кроме разве что костюма, который у дядюшки Аделрика был всегда идеален. Девушка скептически глянула на перепачканные штаны и разодранный рукав рубашки своего посетителя.

Пол криво усмехнулся, заметив её взгляд, но, казалось, совершенно не обиделся.

– Ты, конечно, не знаешь, – тон его вдруг принял отечески-наставительный характер. – Но БОЛЬШИЕ люди весьма часто пользуются услугами нашего брата. Грязную работу выполнять сами они не станут, скорее, наймут кого-нибудь вроде меня. А мне запачкаться не стыдно. Да и работа в основном лёгкая, а платят хорошо. Разве вот мне сложно было сегодня прийти сюда? Нет. А вот моему нанимателю сюда идти не хотелось. Ему легче заплатить мне, чтоб я пришёл и всё тут оценил. Будь ты не такой гордячкой, и сама могла бы работать с ним. Мой наниматель на мордашку не смотрит.

На последнюю фразу он сделал особенное ударение.

Тесса гневно фыркнула и отвернулась. Его слова, да и само его присутствие здесь задевало девушку за живое. Именно из-за него она вчера потеряла работу. Нет, Тесса не винила его в том, что ушла от де Грота, так как рано или поздно это всё равно бы случилось. Она винила его в том, что это случилось именно вчера. Она осталась без работы и без денег в тот момент, когда они больше всего были ей нужны. Ей необходимо было найти новую работу и новое жильё, но даже последние дни её пребывания в родном доме оказались омрачены приходом этого отвратительного человека. Почему именно он? Почему покупатель квартиры не пришёл сам или не прислал сюда кого-то другого? Ей было бы намного легче стерпеть присутствие незнакомца, а тот факт, что именно Пол стоял теперь в её жилище, видел её неубранные комнаты, незаправленную постель и эту дурацкую разбитую тарелку, приводил девушку в настоящий ужас. Словно бы она внезапно оказалась перед ним абсолютно голой. Она не могла и не хотела больше это терпеть.

– Если ты увидел всё, что хотел, то прошу тебя покинуть мой дом. Я всё-таки здесь ещё хозяйка.

Говоря это, Тесса недвусмысленно указала рукой в сторону выхода из квартиры, но Пол совсем не торопился покидать её. Он приблизился к девушке на пару шагов, отчего она стала ещё отчетливее ощущать запах выпитого им алкоголя и немытого несколько дней мужского тела.

– Знаешь, а ведь эта квартира может ещё остаться твоей. Решение по покупке во многом зависит от того, что я скажу своему нанимателю. Я ведь могу и соврать ему… Сказать, например, что квартира полуразрушена и что на ремонт здесь потребуется куда большая сумма, чем он рассчитывал.

– Боюсь даже представить, что ты потребуешь за такое одолжение, – с отвращением прошептала Тесса, на шаг отступая от него.

Лицо Пола растянулось в омерзительной усмешке. Он резко схватил девушку за левую руку, не давая ей отойти от себя далеко.

– Что ж, не волнуйся… Замуж, конечно, за меня выходить тебе не придётся, но от благодарности я всё-таки не откажусь.

Он подошёл к девушке почти вплотную и, не отпуская её левую руку, провёл свободной ладонью по бедру Тессы. Его прикосновение было омерзительно для неё. Девушка, чувствуя прилив тошноты, попыталась вырваться, но не смогла. Пол, не отрывавший взгляда от её бедер, хищно улыбнулся. Только сейчас Тесса вспомнила, что всё ещё сжимает нож в спрятанной за спиной руке. Она резко дёрнулась назад и, выставив вперёд своё оружие, слегка полоснула Пола по лицу. Рана была очень маленькой, но её оказалось вполне достаточно для того, чтобы разозлить распалённого алкоголем мужчину. Он опустил руку Тессы и отступил на шаг. Грязной ладонью Пол вытер кровь со щеки, посмотрел на оставшуюся на руке полоску красной жидкости и злобно усмехнулся. Тесса в ужасе замерла. Девушка прекрасно понимала, что нисколько не напугала, но только лишь разозлила Пола, и не знала, что делать теперь. Она совершенно не умела обращаться с ножом и понимала, что оружие – это для неё сейчас слабое преимущество. Вид крови, выступившей на щеке незваного гостя, напугал её гораздо больше, чем самого Пола. Руки девушки ослабели и задрожали, и Пол, воспользовавшись этим, без труда выбил оружие из её ладони. Нож шумно упал на пол. Тесса медленно отступила, готовясь бежать прочь, но Пол внезапным движением схватил её и всем своим весом придавил к стене.

– Ты очень глупая, Тесса, – злобно прошептал он ей на ухо. – Я был добр к тебе всё это время, но я могу и рассердиться. Я предложил тебе помощь, кто знает, чем ещё я мог тебе помочь. Но ты – гордячка. Другая на твоём месте уже умоляла бы меня о помощи, уже стояла бы на коленях перед де Гротом. Но не ты! Тебе кажется, что ты выше этого. Я расстрою тебя. Это не так. Ты – пустое место! Ты находишься в такой глубокой яме, из какой сама никогда не выберешься. Мой тебе совет – беги умолять де Грота, чтобы он взял тебя назад. Очень скоро тебя вышвырнут из этого дома. Уж я за этим прослежу.

Сказав это, Пол резко отпустил девушку, и она зашаталась, пытаясь обрести опору. Сам же он направился к двери.

– Советую начать собирать вещи уже сегодня, – злобно бросил Пол, перед тем как захлопнуть дверь.

Глава 12

В предрассветный час Винсент вступил под своды старой церкви. В последний раз он был здесь два года назад, после похорон Амилии. В тот день он навсегда попрощался с саном и более так и не нашёл в себе желания вновь оказаться в этих стенах. Священник, ставший его преемником, не раз просил Винсента если не прийти на службу, то хотя бы просто, по старой дружбе, посетить общину. Он даже разрешил Винсенту оставить себе ключи от церкви, но старик так и не пришёл. Сегодня же всё было иначе. Ноги сами привели Винсента в церковь. Нет, не к Богу. Всего лишь к стенам, где он некогда был счастлив.

В ночное время церкви нередко приобретают вид мистический, загадочный, а иногда даже пугающий. Людей сторонних этот облик приводит в неподдельный трепет, но Винсент, который в былые времена задерживался в этих стенах до самой глубокой ночи, не обращал внимания ни на мистически тёмные ниши, ни на загадочные тени колоннад, ни на пугающе переменчивые узоры барельефа.

Впрочем, мысли его были далеки от реального мира. Этой ночью умерла малышка Эстер. Винсент понимал, что рано или поздно это неминуемо должно было случиться, но думал, что сумел духовно подготовиться к этому. И всё же, даже ожидая смерть близкого человека, невозможно втайне не надеяться на лучшее. К такому нельзя подготовиться. Такое никому не под силу принять сиюсекундно.

Винсент вошёл в церковь тихо. Он двигался в темноте, опираясь только лишь на какую-то телесную память. Даже спустя годы ноги помнили каждый уступ, каждый скол на старинных плитах церковного пола. В здании этом давно уже было проведено электричество, но в те времена, когда Винсент был здесь настоятелем, он редко пользовался электрическими лампами. Их свет казался ему ненастоящим, отстранённым, уводящим души от Бога. Сейчас Винсент так не думал, но всё же по привычке зажёг лишь одну из старинных свечных лампад, прикреплённых к стене у иконостаса. Тусклый свет озарил лики Святых. Винсент задержался перед иконами, но не преклонил колен. Он и сам не знал, зачем пришёл сюда в этот час. У него не было желания молиться, как не было и стремления обратиться к Богу, чтобы высказать ему своё негодование. Всё было намного проще – Винсент не мог более находиться дома.

В последние дни своей жизни малышка Эстер находилась в забытьи. Её безжалостно мучила лихорадка. То и дело девочка вскрикивала от кошмарных видений, терзавших её душу. Лекарства, ежедневно приносимые врачом, перестали действовать задолго до кончины Эстер. Винсент провёл несколько дней, с бессильным ужасом наблюдая за страданиями горячо любимого создания. Он с радостью отдал бы всё, что имел, лишь бы уменьшить муки малышки.

Впрочем, сегодня в полночь терзания Эстер внезапно прекратились. Девочка широко раскрыла свои изумительно голубые глаза, удивлённо оглядела комнату и впервые за несколько недель самостоятельно села. Винсент, дремавший в кресле у постели больной, проснулся от шороха её движений и в первые секунды испугался, не понимая, что произошло. Осознав же, что малышка Эстер пришла в себя, Винсент справился с изумлением и приподнялся. В комнате было темно, и, чтобы не пугать девочку, старик поспешил зажечь пыльный ночник, висевший на стене. Малышка зажмурилась и наморщила лобик, когда тусклый свет ударил ей в лицо, но через секунду снова открыла глаза и как-то задумчиво посмотрела на Винсента.

– Это ты, дедушка? – спросила малышка, вглядываясь в черты лица старика. Он стоял спиной к свету, отчего она не могла его разглядеть. К тому же глаза её, измученные лихорадкой, видели всё не так хорошо, как прежде.

– Да, это я, дорогая, – Винсент приблизился к ней, так чтобы девочка смогла лучше рассмотреть его лицо.

Руки старика тряслись от волнения. В последние дни Эстер, истощённая лихорадкой, совсем не узнавала его. Теперь же взгляд девочки казался вполне осмысленным, что не могло не зарождать в душе старика слабую надежду на её скорое выздоровление.

– Как ты? – спросил Винсент, осторожно присаживаясь на край кровати.

– Устала немного, – сказала девочка.

Старик приподнялся, слегка поправил подушки и помог Эстер лечь удобнее.

– Хочешь чего-нибудь? – спросил он, вновь присаживаясь.

– Нет, – малышка задумчиво покачала головой. – Просто посиди со мной немного. Мне так страшно.

– Почему тебе страшно? – Винсент вздрогнул. У старика резко перехватило дыхание, словно бы некая холодная костлявая рука внезапно схватила его за горло. По спине Винсента пробежала почти болезненная мурашка.

Малышка Эстер не сразу ответила ему. Она медленно перевела взгляд усталых глаз на тёмное, не зашторенное окно. Тонкое и нежное лицо её нахмурилось. Старик тревожно обернулся, желая увидеть то, что так напугало малышку, но за окном была лишь тьма.

– На прошлую пасху мальчик из соседнего дома сказал, что я странная, – вдруг произнесла Эстер. Она всё так же смотрела в темноту, отчего непонятно было, обращается ли она к Винсенту или вновь погружается в коварные видения лихорадки.

– Почему он решил, что ты странная? – ласково спросил старик.

Он осторожно взял девочку за руку. Ладонь её оказалась мертвецки холодной.

– Потому что я сказала, что Бог есть, – Эстер вдруг взглянула прямо в глаза Винсента. От неожиданности старик вздрогнул и выпустил её ладонь. Эстер, словно и не заметив этого, добавила: – Он мне не поверил.

– А ты веришь в Бога? – спросил Винсент.

С тех пор как умерла мать Эстер, он ни разу не заговаривал с девочкой о Боге и теперь был немало удивлен тому, что все эти годы малышка могла сама помышлять о нём. Эстер же, углублённая в свои мысли, не замечала его удивления.

– Помнишь, ты водил меня в церковь, когда я была совсем маленькой? – спросила она. – Тогда мама ещё была с нами.

Винсент молча кивнул. Он не мог говорить, так как горе, замалчиваемое столько лет, вдруг потоками слёз возжелало вырваться наружу. Старик боялся, что подобное проявление чувств может напугать едва пробудившуюся от лихорадки малышку.

– Ты показывал мне иконы, – продолжала она. – Помнишь?

– Помню, – едва слышно прошептал старик.

– А знаешь, какая из них мне нравилась больше всего? – девочка мягко улыбнулась.

Улыбка эта была необычной, умиротворенной и мистической, загадочной и блаженной одновременно. Винсент видел такую улыбку прежде лишь раз в своей жизни. Так улыбался монах-паломник, что много лет назад пришёл в церковь, где Винсент служил настоятелем. Около суток тот монах провел в молитве, а когда вновь предстал перед Винсентом, то улыбка его была именно такой.

– Какая же? – чувствуя нарастающую дрожь в теле, прошептал старик.

Эстер несколько секунд молчала, а потом заговорила:

– Та, где Богородица держит на руках своего сына. Помнишь её? Она висела на стене очень высоко, и ты, чтобы мне лучше было видно, брал меня на руки и держал точно так же, как она, Богородица, своего малыша. Мне это так нравилось.

– Я и не думал, что ты это до сих пор помнишь, – удивился старик.

– Я не помнила, – девочка пожала исхудавшими плечами. – Раньше не помнила. А сейчас почему-то вспомнила. Вот бы ещё раз туда сходить…

– Сходим, дорогая моя, сходим, – старик снова взял её за руки. – Вот ты поправишься, и мы сразу же пойдём туда. Обещаю.

– И ты возьмёшь меня на руки, как Богородица сына?

– Конечно.

Улыбка девочки вдруг стала грустной. Она отвернулась от старика, снова взглянула в темноту окна и спросила:

– Как ты думаешь, когда я умру, я увижу Бога?

Этот вопрос заставил Винсента оцепенеть. Старик, уже давно потерявший веру, не сразу нашёл, что ответить. Ему не хотелось обманывать малышку, но и расстраивать её ещё неокрепший после болезни дух он не смел.

– Возможно, – неловко пробормотал он.

Девочка, казалось, и не заметила его сомнений. Всё так же глядя в темноту, она сказала:

– Я бы хотела увидеть Богородицу. Ты говорил, что она восседает рядышком с Богом. Если я увижу его, то и её тоже увижу. Ведь так?

Винсент закрыл глаза и, с трудом поборов дрожь в голосе, ответил:

– Так, дорогая моя. Так…

– А что, если и мама там рядом с ними? – вдруг спросила девочка. – Я бы очень хотела встретить маму.

– Мама твоя была хорошей женщиной, правильной и честной, – уже и не пытаясь сдерживать слёзы, отозвался Винсент.

– Значит, она в Раю, – девочка произнесла эти слова с таким искренним убеждением, что сердце священника дрогнуло. Он уже давно не верил в существование Рая или Ада, но сказать об этом внучке сейчас он не мог. Ему не хватило на это сил. Да и сам разговор этот оказался слишком тяжёл для Винсента. Он встал, трясущимися руками вновь поправил подушки и одеяло больной, а затем сказал:

– Отдохни, дорогая, ты измучена болезнью. Сейчас ночь. Поспи немного, а завтра, если тебе будет получше, мы сходим в церковь.

– Это было бы чудесно, – радостно произнесла девочка, и, немного помолчав, добавила: – А почему ты больше не священник?

Винсент замер. В разговорах с Эстер он всегда старался избегать этой темы, так как не знал, как объяснить пятилетнему ребёнку всё, что произошло в его душе. Возможно ли вообще подобрать слова, чтобы выразить это?

– После того… – хрипло начал Винсент. Его голос вдруг куда-то пропал. Старик, словно бы ощущая себя в чем-то виновным, перевёл взгляд с лица девочки на стену, тускло белеющую в полутьме комнаты. – После того как Бог позвал к себе твою маму, я сильно горевал и переживал, что ты будешь тосковать без неё. Я подумал, что правильнее будет мне оставаться рядом с тобой, пока ты не подрастёшь. Ты ведь была ещё совсем маленькой.

Винсент, ища поддержки, вновь обратил взгляд к лицу внучки. Глаза её, обращённые к нему, оставались открыты, но жизни в них уже не было. Как не было и дыхания. Малышка Эстер навсегда покинула мир живых.

Несколько минут Винсент не мог сдвинуться с места, не мог даже пошевелить рукой, чтобы закрыть глаза мёртвой девочки. Затем же он, внезапно очнувшись, торопливо вышел из спальни, где лежала малышка, надел шляпу и тихо покинул дом. Ноги сами привели его в церковь.

Его приход сюда не был ни символом, ни покаянием, ни признанием ошибки. Винсент всё так же был разочарован в мире. Всё так же он не верил ни в существование Бога, ни в других Святых, но он пришёл сюда, потому что так хотела малышка Эстер. Он не мог уже привести её сюда, хоть это и было её последним желанием, но пришёл сам.

Остановившись перед иконой Божьей матери, Винсент долго вглядывался в её черты. Они казались ему неживыми и совсем не правильными. Только лишь картинка в позолоченной раме. Даже в музейных творениях подчас можно встретить куда больше жизни, чем в иконах. Как же мог он раньше видеть в них нечто большее, нечто живое? И как могла маленькая Эстер так полюбить эту икону?

Только через силу старик заставил себя опуститься на колени перед иконой Божьей матери. Скорее по старой привычке, чем по убеждению, он сложил ладони у груди и почти в молитве прошептал:

– Если ты всё-таки существуешь, найди Эстер и прижми её к своей груди. Она заслужила это.