Текст книги "Искупление пороком"

Глава 13

Чем дальше я уходила от земель Рая, тем мельче и уже становилась Священная Река. Вскоре она превратилась в совсем тоненький ручеёк, который, петляя, извиваясь и словно бы безрезультатно ища путь к спасению, в конце концов прекратил своё существование. Теперь мне оставалось лишь идти вперёд по пересохшему каменистому руслу. Живительной воды, связывавшей мою душу с давно оставленными райским землями, больше не осталось.

Земля вокруг тоже постепенно менялась. Она переставала быть мертвенно-серой, всё больше приобретая тёмно-красный оттенок. Трещины в почве стали ещё шире и всё чаще в них я могла заметить странную тёмно-бордовую жидкость. Я содрогалась, глядя на неё: уж очень она казалась похожей на человеческую кровь.

То и дело мне слышались странные слабые звуки, подобные стонам страдающих людей. Звуки эти вызывали во мне жгучую тревогу. Я постоянно оглядывалась, но не сразу смогла обнаружить их источники. Дело в том, что измученные, отяжелённые собственными пороками души здесь, в отличие от Чистилища, не могли даже двигаться. Они обессиленно лежали на мёртвой земле, взирая на такое же, как и они сами, безжизненное небо. Некоторые из таких душ взывали о помощи, но у большинства не было сил даже на это. Тихие стоны – вот всё, что им оставалось. Я шла меж них, не имея возможности помочь и страдая из-за этого вместе с ними. Многое бы я отдала за то, чтобы этого места не существовало. Но оно было. И было оно огромным!

Земли Ада оказались намного обширнее земель Чистилища, но душ здесь было так много, что я едва не наступала на них. Мне сложно было поверить в то, что на Земле столько грешников, но я видела их собственными глазами. Я могла прикоснуться к ним. В бессчётный раз я подумала о том, возможно ли вообще спасти человечество, если душ, разрушающих мир, теперь куда больше, чем душ, воскрешающих его?

Я снова ощутила тщетность предпринятой мною попытки. Разрушение души Самаэля и душ, связанных с ним человеческих созданий, зашло настолько далеко, что исправить это было уже невозможно. Падение казалось неизбежным. Но зачем же тогда Бог послал меня сюда? Зачем Он захотел, чтобы я увидела это? Неужели Он и правда всё ещё верит в то, что можно избежать разрушения? Неужели и у такого мира ещё есть шанс на спасение?

Чем дальше я заходила в земли Ада, тем больше убеждалась в мысли о том, что этим путешествием Бог хотел лишь показать мне, что те глупые надежды, которыми я тешила себя в Раю, абсолютно тщетны. Я была наивна, словно малый ребёнок. Я не понимала всего! Теперь я видела всё, я знала всё, и знание это заставляло мою душу обливаться горючими слезами. Я прекрасно понимала, что ничем не могу помочь ни этим страдающим душам, ни самому Самаэлю. Единственное, что я хотела сейчас, – это увидеть его, взглянуть ему в глаза, оплакать его душу и, быть может, если он позволит, разделить с ним его страдание.

Приближаясь к центру Ада, я видела всё более и более устрашающие картины. Расщелины, наполненные бордовой жидкостью, постепенно превратились в реки крови. Шумными, бурлящими потоками они уносили свои красные воды к землям Чистилища. Почва вокруг этих рек, пропитанная влагой, превращалась в болотистую тёмно-бордовую жижу. Отяжелённые пороками души не могли долго удерживаться на такой поверхности и погружались в трясину с головой. Русло Священной Реки уже давно сравнялось здесь с прочим пейзажем, но теперь у меня был другой ориентир – я шла к истоку кровавых рек.

– Ты кто такая? – этот грозный окрик заставил меня остановиться.

Погружённая в размышления о будущем мира, я и не заметила, как оказалась рядом с демоном, управлявшим этими территориями. Высокий и крепкий, он стоял на краю глинистого обрыва и подозрительно разглядывал меня. В руках демон держал железный трезубец, острые зубья которого, выламывая ребра, впивались в грудину грешника. Страдалец не кричал и не сопротивлялся, но, отдавшись своей печальной судьбе, безвольно свисал с орудия палача.

Это жуткое видение заставило меня вздрогнуть. Я хотела как можно скорее покинуть поле зрения опасного создания, но у него был иной план. Потеряв интерес к своему пленнику, он скинул его с обрыва, а сам, расправив перепончатые крылья, подлетел ближе ко мне.

– Ин-те-рес-но, – проговорил он, с любопытством кружа вокруг меня.

– Я не хотела вам мешать, – начала было я, но сразу осеклась, ибо демон, услышав эти слова, отчаянно захохотал. Его смех был столь оглушителен, что я начала волноваться, не привлечёт ли он ко мне и других подобных созданий. Я тревожно оглянулась, но вокруг, насколько хватало глаз, кроме нас, никого не было.

– Кто ты такая?

Демон приблизился вплотную ко мне, и я ощутила на своём лице его дыхание. От него пахло пеплом.

– Меня прислал сюда Бог, – неуверенно пролепетала я, смущённо отводя взгляд от властителя этой долины.

– Здесь не правит Бог, – криво усмехнулся демон. – Его тут нет, а вот таких лгунов, как ты, полно.

– Но я не лгу! – возмутилась я.

Демон, казалось, удивился. На секунду он отстранился, подозрительно осмотрел меня, а затем, вдруг резко схватив, оторвал меня от земли. Его острые когти больно впились в мою шею. Я попыталась освободиться, но он оказался очень силен.

– Ты настолько самоуверенна, что смеешь врать мне? – воскликнул демон. – Гордыня – это тоже грех. Порочная твоя натура рождена для этих гиблых мест. Душа твоя была обречена на мучения, и ты будешь страдать!

– Но я правда пришла сюда из Рая, – задыхаясь в руках этого создания, прохрипела я.

– Думаешь, я настолько глуп? – возмутился он. – Ни одна душа не захочет самостоятельно покинуть Рай, и никого беспричинно из Рая не выгоняют. Ты порочна, признай это. Покайся, и твои страдания уменьшатся. Загляни в свою душу и признай, что в тебе есть грех. Узнай его… Посмотри на него… Дай ему имя… Прими свою истинную натуру.

Произнося эти слова, демон взмахнул крыльями и, не выпуская меня из рук, поднялся в воздух. У глинистого обрыва он остановился.

– За свои грехи нужно платить, – сказал демон и, внезапно раскрыв когтистую ладонь, сбросил меня в бездну.

Падая в неизвестность, я размышляла над словами демона. Он сказал правду. Я никогда не была достаточно чиста для Рая. Я знала это и без него. Демон лишь подтвердил то, что я давно подозревала. Я – греховна, и место мне в Аду. Прежде я отрицала это, но демон был прав: отрицала действительность не я, а моя гордыня. Моё себялюбие.

На дне котловины, в которую сбросил меня демон, земля была влажной и мягкой от кровавых вод. В бордовой жиже барахтались тысячи порочных душ. Они взывали о помощи, толкались и карабкались друг на друга, отчаянно стремясь выбраться из этого болота. Едва я коснулась его поверхности, несколько таких душ, стремясь найти опору, разом схватились за моё тело. Всей своей тяжестью они навалились на меня, и я испугалась. Охватывая конечности и сдавливая грудину, кровавая жижа разом окутала меня и потянула в свои глубины. Я чувствовала, что вот захлебнусь, а души вокруг всё толкались и пытались ухватиться за меня.

Меня охватила паника. Равно как и прочие души, я принялась барахтаться и толкаться, но чем больше движений я совершала, тем с большей силой трясина затягивала меня в своё нутро.

Не знаю, сколько времени я провела, охваченная этой паникой. Души то и дело пытались ухватиться за меня, забраться, утянуть за собой. Я дралась с ними, забыв саму себя. Оттолкнув одну из таких душ, я вдруг встретилась с ней взглядом. То была душа девушки, совсем юной и красивой, но лицо её оказалось обезображено безумием. В её взгляде не было ничего, кроме отчаянного желания жить. Я замерла, осознавая, что и сама, вероятно, выгляжу точно так же. Безумная, озверевшая, греховная. Душа девушки тоже замерла, глядя на меня. Возможно, она поймала себя на той же мысли, что и я, но, прежде чем сумела что-либо сделать, на неё сзади навалилась другая, более тяжёлая душа. Она погребла юную душу под собой. И последнее, что я сумела разглядеть, был взгляд, осмысленный, но полный отчаяния, и протянутая ко мне худая, дрожащая рука. Душа молодой девушки более не появилась на поверхности кровавого болота.

Это страшное видение отвлекло меня. Это было нелегко, но я постаралась забыть про панику. Я закрыла глаза и попробовала успокоиться. Души вокруг пытались утянуть меня вниз, но я, направив взор внутрь себя, более не обращала на них внимания. Частица за частицей я прощупывала своё сознание, всё более убеждаясь в том, что не была предназначена для этого места. У меня была цель. Миссия, которую я не завершила. Меня не выгнали из Рая, а отправили в путь, поручив важное задание. Да, быть может, я была греховна и, наверное, должна была рано или поздно понести кару, но время для этого ещё не пришло: я не завершила начатое дело.

Чем больше я обретала спокойствие, тем с меньшей силой меня затягивала трясина. Постепенно я стала ощущать, что медленно поднимаюсь вверх, выбираясь из коварных объятий кровавого болота. Чем больше душа моя освобождалась от страхов и сомнений, тем легче она становилась, и вскоре я осознала, что могу двигаться по поверхности болота, не погружаясь в него. Тонущие души пытались ухватиться за мои ноги, но они не имели более достаточного сродства, чтобы зацепиться за меня. Я вновь вернулась на свой прерванный путь.

Очень скоро впереди замаячило нечто, отдалённо напоминавшее высокий курган. Только подойдя ближе, я узнала тот холм, что некогда служил местом силы для ангела Самаэля. Каким другим предстал он передо мной теперь. Густая зелёная трава, которую показал мне в видении Бог, больше не оплетала этот холм, лишь реки крови стекали по его каменистым, испещрённым трещинами склонам. С невольным содроганием я поднималась по нему. И желала, и страшилась я вновь увидеть Самаэля. Каков он теперь? Узнает ли меня? Захочет ли видеть? Эти мысли терзали душу, рождали в ней желание вернуться назад, но, несмотря ни на что, я неотступно шла вперёд.

К моему удивлению, углубление на вершине холма, которое, согласно видению, служило пристанищем Самаэля, теперь пустовало. Лишь озеро красной жидкости наполняло его до самых краев.

– Что же это? – содрогаясь всей душой, прошептала я.

– Это кровь Дьявола.

Тревожно обернувшись, я обнаружила рядом с собой женщину, свободно ступавшую по коварным болотистым землям Ада. Она была удивительно прекрасна ликом, но выглядела уставшей и как будто бы преждевременно состарившейся. Смуглая и слегка красноватая кожа её, подобно почве Ада, казалась испещрённой многочисленными трещинами и ссадинами. Тёмно-серое платье, в которое была облачена загадочная незнакомка, выглядело изодранным и старым. За спиной её виднелись сложенные крылья. Они явно дрожали и казались весьма потрепанными.

– Кто вы? – спросила я, испытывая какой-то странный благоговейный трепет перед одинокой, измученной незнакомкой.

Женщина грустно улыбнулась и подошла ближе ко мне. Всё это время она разглядывала меня так же недоверчиво, как и я её. Казалось, она впервые видит подобное мне создание здесь и весьма удивлена этому.

Наконец, женщина заговорила. Голос её был непривычно певучим и звонким для этих безжизненных мест.

– Моё имя Бефор. Когда-то я была Херувимом, – на её лице отразилась глубокая печаль. – Возможно, ты встречала подобных мне в Раю.

– Как вы узнали, что я пришла из Рая?

Моё искреннее удивление снова заставило женщину улыбнуться. Я заметила, что улыбка преображает её лицо. Она была слишком красива и слишком светла для земель Ада.

– Я знаю больше, чем ты думаешь, – призналась Бефор. – Я знаю, кто ты, как знаю и то, зачем ты пришла. Но ты опоздала, его здесь больше нет.

Задумчивый взгляд Бефор скользил по моему лицу. Очевидно, даже зная причину моего прихода, она не доверяла мне. Я в растерянности посмотрела на озеро крови, заполнявшее вершину холма.

– Где же он? – тихо спросила я.

– Он вернулся в мир живых.

Бефор встала рядом со мной и тоже обратила взор на тёмно-красные воды.

– Он снова ищет вдохновение? – слабая надежда тронула моё сердце, но горькая, пронзительно безнадёжная усмешка, появившаяся на лице падшего Херувима, заставила меня содрогнуться.

– Ты была последним и самым сильным его вдохновением, – сказала Бефор после недолгого молчания. – Когда Отец забрал тебя себе, Самаэль пришёл в отчаяние. Ничто более не радовало его. Ничто не могло занять его ум. Убедив себя в том, что Отец заберёт у него всё, что бы он ни полюбил, Самаэль перестал видеть смысл в поиске вдохновения. Он отрешился от мира. Отрешился от всего, – Бефор взглянула мне в лицо, и я вдруг почувствовала жгучий стыд. Она же продолжила: – Ему больше нет дела до заблудших душ Ада, как нет дела и до ещё живых людей. Он обитает среди них, даруя им всё, чего бы они ни попросили. Он не воспрещает им ничего, потакая каждой прихоти. Ему совершенно безразлично то, что они сделают с его дарами. Он разрушает себя и вместе с этим ведёт весь мир людей к погибели. Всем нам осталось недолго существовать.

Бефор печально вздохнула и отвернулась. Как ни хотела она это скрыть, но я успела заметить, что глаза её увлажнились.

– Неужели он не понимает, что делает? – спросила я.

Падший Херувим снова повернулась ко мне и горько усмехнулась. Её взгляд сказал мне гораздо больше, чем можно было выразить любыми словами. Я содрогнулась.

– Он понимает, – в ужасе прошептала я.

– К сожалению, – Бефор обречённо кивнула. – Самаэль слишком горд, чтобы признать свои ошибки, чтобы хотя бы сменить выбранный им путь. Заблудившись в эгоистичных мыслях, он полагает, что сможет доказать свою правоту Отцу тем, что уничтожит сам себя. Теперь он просто самоубийца, не более. Он прекрасно осознаёт, что вместе с собою уничтожит и всю жизнь на Земле. Вот только жизнь для него более ничего не значит. Он разочаровался в своих творениях. Они, словно избалованные, капризные, озлобленные дети, теперь лишь раздражают его, убеждая в правильности решения самоуничтожения.

Её слова причиняли мне боль. Впрочем, я видела, что и она сама страдает, произнося их. Её, как и меня, приводила в ужас мысль о неминуемой печальной участи Земли.

– Почему вы здесь? – спросила я. – Вы совсем не похожи на тех, кого я здесь видела.

Бефор грустно улыбнулась и на мгновение задумалась. Печальный взгляд её обратился к кровяному озеру. Некоторое время она молчала, но, когда я уже перестала надеяться на ответ, Бефор заговорила.

– Мы дружили с Самаэлем в те времена, когда оба жили в Раю, – сказала она. – Он был мне братом. Когда Самаэль воспротивился Отцу, я поддержала его. Знала, что из этого не многое выйдет, но поддержала. Он всегда восхищал меня своей смелостью, умом… – она снова печально вздохнула. – Когда-то он и правда был тем, за кем хотелось следовать. Он был лучшим из нас. Сильнейшим. Красивейшим. Он умел завораживать. Я последовала за ним, как и многие другие. И, даже приняв изгнание, мы думали построить здесь свой собственный мир. Маленький, но цветущий. Наш собственный Рай. Но всё вышло не так. Без Божьего благоволения силы наши заметно убавились. Нам стало сложно творить. К тому же, ощутив излишнюю свободу, многие из нас предались порокам, в то время как Самаэль, думая прежде всего о себе и своих оскорблённых чувствах, не препятствовал ничему. Многие из нас превратились в жестоких демонов, не жаждущих ничего, кроме чужих страданий. Только ими, только чужими мучениями, они могли заглушить ту страшную боль, что терзала их самих.

– Я встретила одного из таких демонов, пока шла сюда…

– Большинство из них ушли из Ада вслед за Самаэлем, – Бефор кивнула. – Оставшиеся же бродят по этим землям, терзая и мучая и без того страдающие души.

– А вы? – я не могла не спросить этого. – Вы ведь не стали демоном?

– И да, и нет. Я и не знаю, кем я стала. Удивительно, Отец, лишая нас своего благоволения и обрекая на вечную жизнь в Аду, сохранил прежнюю иерархию. Согласно божественному замыслу, ангелы, имевшие низкий ранг, намного легче впадали в пороки. Ангелы же высших рангов обладали большим сопротивлением греху. Так, у верховного из нас, у Самаэля, был всего один грех – его гордость. Младшие же ангелы превратились в объятых страстями, почти не управляемых демонов.

– А каковы ваши пороки?

– Зависть и поклонение кумиру, – Бефор пожала плечами.

Я понимающе кивнула. Меня удивило то, как легко и спокойно Бефор признавала свои пороки. Вероятно, за тысячелетия, проведённые в Аду, она немало размышляла о совершённых ошибках, искала и находила первопричины своего греха.

– А вы не думали, что можете ещё вернуться в Рай? – осторожно спросила я. – Мне кажется, Бог будет рад принять вас обратно.

– Я много думала об этом, – грустно признала она. – И я, конечно бы, хотела вернуться, припасть снова к ногам Господа, просить его о прощении, но не могу. Я не могу покинуть Самаэля. Тем более сейчас, когда он окончательно пал. Все эти тысячелетия я была его единственным настоящим другом. Могу ли я предать его теперь? Как ни тяжело мне здесь, как ни хотелось бы мне оказаться снова в райских землях, одна мысль о том, чтобы покинуть, предать Самаэля, заставляет меня смириться со своей теперешней участью. Что бы ни произошло, я останусь хранителем этих несчастных земель до конца. До самого последнего вздоха Самаэля.

– Вы – замечательный друг, – печально признала я.

– Как и он, – сказала она.

– Как и он, – я не могла не признать и этого. – Мне жаль, что тогда мне не хватило мужества, подобно вам, остаться рядом с ним.

Меня очень больно ранило осознание того, что я для Самаэля не смогла стать столь же хорошим другом, как Бефор. Её сила духа, её мужество восхищали меня.

– Ты всё равно не смогла бы ничего сделать, – очевидно, понимая ход моих мыслей, сказала Бефор. – Отец сам призвал тебя и, наверное, был прав. Человеческая душа не способна долго сопротивляться влиянию Самаэля. Находясь рядом с ним, ты бы даже не заметила, как пала. Пала куда ниже, чем он сам. Твое место было в Раю. Даже Самаэль признавал это.

– И всё же теперь Бог велел мне найти Самаэля, – вздохнула я. – Он считает, что я могу помочь ему.

– Помочь? – Бефор на мгновение задумалась, а затем медленно, неуверенно проговорила: – Мне казалось, что более уже ничего не способно помочь ему. Но Отец ведь ничего не делает просто так, – она снова задумчиво и как-то особенно внимательно взглянула на меня. Казалось, она оценивает мои способности, ищет что-то, что прежде укрылось от её глаз. – Что ж… Уже давно я потеряла надежду на лучший мир, но твоё появление здесь возродило во мне эти давно забытые чувства. Кто знает, что испытает Самаэль, увидев тебя вновь. Он ведь и правда любил. Я не верю в возможность спасения его души, но, если ты сможешь хоть немного облегчить его страдания, я буду этому бесконечно рада.

– Вот только я проделала весь этот путь напрасно, – я расстроенно пожала плечами. – Самаэля здесь нет, и вряд ли он соберётся в скором времени возвратиться сюда. Так что узнать, обрадуется ли он моему визиту, мы уже не сможем.

– Он не возвратится, – согласилась Бефор. – Это истинно так. Но и я всё ещё не бессильна. Вероятно, Господь не просто так устроил нашу встречу. Он хотел, чтобы ты узрела истину, и знал, что я могу помочь тебе совершить дальнейший путь. Это сложно, но если это может принести плоды… – Её взгляд вдруг изменился. Потухший и усталый, теперь он преобразился. В нём загорелся слабый огонёк надежды. Ещё совсем тусклый, он сумел преобразить лицо падшего Херувима. Она была прекрасна. – С тех пор как Самаэль отправился в мир живых, смертность там возросла в разы, но большинство душ прибывает именно сюда. Я могу послать твою душу в тело умирающего грешника. Не гарантирую, что ты окажешься где-то рядом с Самаэлем, но ты будешь в мире живых. Ты сможешь продолжить поиски.

Глава 14

Новолуние… Томас Стаффорд очень любил такие ночи. Они наполняли его свежей, кипучей энергией, давали ощущение перерождения. На утро сэр Томас чувствовал себя обновлённым, испытывал мощный духовный подъём. Его охватывало вдохновение, и порой все последующие дни он, не зная сна и отдыха, трудился на благо своих коварных планов.

Зачастую Стаффорд старался назначать обряды своей церкви на ночи новолуния. Ему казалось это правильным и очень символичным. В случаях же, когда оказывалось так, что на ближайшее новолуние не приходилось ни одной официальной церемонии, сэр Томас отправлялся в загородный особняк, дабы в уединении и покое свершить собственный, пробуждающий дух обряд.

Охота… Сэр Томас Стаффорд очень любил охотиться. Она была его страстью, его откровением и манией. Во время охоты Стаффорд чувствовал особое, глубинное единение с природой. Каждой клеточкой тела он ощущал её дикий, первобытный зов.

Надо сказать, что охотился Томас Стаффорд довольно часто, тем более что обширный двор его загородной усадьбы одной из сторон примыкал к дикому лесу. Собственно, и лес этот тоже являлся владением сэра Томаса. Оценив наслаждения, которые он способен был давать, сэр Томас выкупил всю землю леса сразу же после покупки особняка.

Теперь в этом глухом, труднопроходимом лесу Стаффорд проводил свои излюбленные ночные охоты.

– Она уже там?

Сэр Томас подошёл к кромке леса с некоторым опозданием. Сделал он это намеренно, доверяя все организационные моменты охоты своему внимательному помощнику. Дориан встретил хозяина с видимым нетерпением. Зрачки его в темноте ночи казались расширенными, а ноздри резко вздувались, как порой бывает у дикого хищника, учуявшего кровь.

– Прячется в чаще, – в голосе Дориана тоже слышалось сильное возбуждение. – Настоящая мышка! Я дал ей хорошую фору. Хочу, чтобы она почувствовала надежду.

Стаффорд криво усмехнулся. Страсть Дориана к игре с жертвами порой восхищала его. Сэр Томас всегда брал на охоту ружьё и нож для разделки туш, его помощник же предпочитал охотиться голыми руками. В момент погони он становился подобен зверю. Его движения были быстры и точны, крепкие мышцы играли под эластичной кожей. Он дышал жаждой крови.

– Так идём? – спросил Стаффорд, поудобнее перехватывая ружьё и поправляя спустившуюся лямку походного рюкзака. – Мне уже не терпится поймать эту дичь.

Дориан хищно улыбнулся в ответ, а затем повернулся лицом к лесу и, словно бы принюхиваясь, втянул воздух.

– Самое время, – эти слова он скорее выдохнул, чем произнёс, а затем, опустившись на все четыре конечности, с несвойственной смертному человеку скоростью ринулся в чащу.

Стаффорд последовал за ним, но не торопясь. Дориан был его гончим псом. Лучшим в своём деле. Сэр Томас мог положиться на него более, чем на кого бы то ни было. Металлическая рукоятка ружья приятно холодила руку Стаффорда. Он снова поправил рюкзак, в котором хранились важные атрибуты предстоящей церемонии.

Зайдя в чащу, сэр Томас прислушался. Казалось, ни один шорох не нарушает тишину этой без лунной ночи. Затишье это было напряжённым, мистическим. Весь лес словно бы замер, ожидая того, что должно было вскоре произойти. Ощущая всевозрастающую жажду крови, Стаффорд поднял ружьё и дважды выстрелил в воздух. Жертва должна знать, что за ней идут.

Дочь торговца бежала по лесу со всех ног. Острые мелкие камни разбивали её босые ступни, сухие ветки оставляли кровавые царапины на обнаженной спине и бедрах. Дыхание юной музыкантши давно сбилось. Сердце бешено колотилось, а из груди вырывались грубые хрипы, но она не смела останавливаться. Остановиться – значило для неё умереть. Девушка понимала это. Где-то позади себя она слышала странные, пугающие звуки. Казалось, за ней гнался дикий зверь. Время от времени вдали слышались звуки выстрелов. В темноте ночи пленница не видела почти ничего, но то и дело ей казалось, что местами тьма становится более плотной, что она двигается, словно отталкиваясь от деревьев и земли, и гонится, гонится за ней.

Испуганно озираясь, девушка нечаянно споткнулась о выступающий корень и, пытаясь обрести равновесие, остановилась. В то же мгновение что-то тяжелое и тёмное набросилось на неё и повалило на землю. Острый обломок сучка впился девушке в спину, до крови разодрав кожу. Она закричала и тут же услышала, что создание, прижавшее её к земле, хрипло и как-то хищно засмеялось. Такой звук порой издают гиены, но девушка не могла сомневаться: существом, поймавшим её, был Дориан.

– Отличная работа, мой ученик, – услышала она голос Стаффорда совсем рядом с собой.

Существо, схватившее девушку, приподнялось, но, прежде чем пленница успела хоть что-то сделать, на её руки и ноги была наброшена верёвка.

– Думаю, вон то дерево нам подойдёт, – сказал Стаффорд, указывая Дориану на многолетний дуб, росший неподалёку.

Дориан рывком поднял пленницу с земли. Уверенной рукой он, перекинув верёвку через ветку, подвесил девушку на дереве головой вниз. Стаффорд наблюдал за его действиями с удовлетворением. В такие моменты он ощущал себя властителем не только этого леса, но и всей Земли. Всё и все подчинялись его воле. Так и должно быть. Так было завещано.

Порывшись в рюкзаке, сэр Томас извлек две глубокие серебряные чаши и длинный охотничий нож. В эту безлунную ночь должно было случиться жертвоприношение.