Текст книги "Послание из будущего"

Микроорганизмы

Сегодня мы идем в институт немного позже обычного, поэтому я решил прочитать один небольшой рассказик, а затем с Кириллом (который уже пришел и сидел напротив) обсудить его.

Мы подлетали к Зеленой планете со смешанными чувствами. С одной стороны, мы только неделю назад вылезли из одних дебрей, а с другой – лучше было сразу отмучиться, выполнив побыстрее все условия контракта, и оправиться домой для полноценного отдыха.

По контракту мы должны были организовать научно-исследовательские базы на трех планетах. С одной мы разобрались буквально за десять дней. Никакой живности, никаких серьезных препятствий на ней не было, так что вся наша работа состояла лишь в том, чтобы собрать первое поселение и организовать там нормальную жизнедеятельность.

Вторая планета заставила нас довольно серьезно помучиться. Постоянный сильный холодный ветер, мохнатые туши гуманоидообразных гигантов, несколько раз заходивших в наш лагерь и растоптавших три из семи уже возведенных построек, создавали серьёзные трудности. Пока мы не поставили высокий забор и не подвели электричество, так бы все и продолжалось.

Пару раз страшный звериный рев оповестил нас о том, что гигантам электричество совсем не понравилось, но после этих событий возле возводимого лагеря больше никто не появлялся. Наша задача была лишь построить, а вот что делать с этим мохнатиками дальше – пусть другие разбираются.

Неделя, проведенная на космическом корабле во время перелета, показалась нам жизнью в раю после холодной планеты. Домашняя обстановка, замечательная еда – не то что эти надоевшие консервы. Эх, благодать. Однако всё хорошее когда-нибудь заканчивается.

В иллюминаторах появилась Зеленая планета – место нашего назначения. На самом деле официальное название планеты звучало очень сложно: «М-315-Р-262», поэтому в нашей команде никто особо не заморачивался. На всех снимках планета выглядела зеленой, так зачем ломать себе голову над названием? Так у нас и повелось.

Высадка была назначена на завтра, поэтому сегодня нас всех собрали в большом конференц-зале для заключительного инструктажа.

Команда у нас небольшая, всего семь человек. В нашу задачу входила активация рабочих роботов, а также дельнейшее управление их действиями. Кроме того, мы были хорошо вооружены и подготовлены к любым возможным неожиданностям, начиная от вторжения неизвестного вида животных и кончая прилетом каких-нибудь космических пиратов (честно говоря, сам я с ними никогда не сталкивался, да и слышал всего пару раз из новостей). Но, несмотря на то, что каждый из нас был превращен, по большому счету, в машину для убийства, убивать никто не любил. Если была возможность усыпить, отпугнуть, приручить, в конце концов, мешающее при работе животное, мы первым делом старались это сделать, и только в самом крайнем случае, когда нашей жизни грозила прямая угроза, мы убивали.

Люди знали свое дело, поэтому инструктаж по самой работе не проводился. За все возможные изменения в плане отвечал наш командир, который всегда держал связь с заказчиками. Он и корректировал нашу действия в случае необходимости.

Теперь вы понимаете, что инструктаж, который проводился на данный момент, сводился только к знакомству с новой планетой. Она была открыта, по космическим меркам, совсем недавно, всего два года назад. В атмосфере, очень схожей с земной, уже побывали наши зонды, проверившие планету по всем стандартным параметрам: наличию кислорода, воды, живности и т. п. – всего и не перечислишь. Да нам и не нужна была вся информация. Главное, что на поверхности мы могли обойтись без специальных костюмов – это раз; вся планета была покрыта всевозможными растениями, начиная от высочайших деревьев и кончая еле-еле видимыми лишайниками – это два; на планете нет ни одного вида хищников, способного оказать человеку серьезное сопротивление (что особенно радовало) – это три.

В общем, М-315-Р-262 выглядела чуть ли не идеальной. Нам оставалось только расчистить место, поставить домики, лаборатории и всё – работа на этом будет завершена. Каждый из нас уже предвкушал возвращение на Землю.

– Плёвое дельце, – подмигнул командир и распустил нас по каютам.

По всем показателям планета и правда представлялась практически идеальной для жизни и работы. Но (и вот это «но» слегка меня озадачивало) зонды, исследующие воздушную среду, обнаружили большое скопление болезнетворных бактерий и вирусов. По большому счету, эту планету можно было бы назвать вирусной, но в последнее время люди практически перестали обращать на них внимание.

Лет сорок назад были изобретены уникальные микроорганизмы – «мимикраторы», как их стало принято называть. Мимикраторы вводились в тело человека с одной определенной целью: тренировать организм против различных вирусных заболеваний.

Все технические детали объяснить я вам не смогу, но с моей обывательской позиции всё выглядит так: если человек соприкасается с болезнетворными бактериями или вирусами, или любой другой заразой, мимикраторы чуть ли не мгновенно перестраиваются, заражая организм очень легкой формой этой заразы – так сказать, происходит своеобразная прививка. Организм очень быстро справляется с легкой формой заболевания и больше заразиться этой болезнью не может. Вот и все дела.

Такие мимикраторы заселяли в ребенка еще в утробе матери, на девятом месяце беременности. Так что любой человек, переживший своё рождение, уже был готов противостоять любому заболеванию.

Люди так привыкли к отсутствию болезней, что перестали обращать внимание на сам факт существования вирусов. Только ученые продолжали их изучать. Все же им не давала покоя «биоблокада», что частенько упоминалась в книгах братьев Стругацких, посвященных миру Полдня. Мимикраторы в какой-то степени можно было с ней сравнить, но это было совсем не то. Поэтому ученые не прекращали попыток усовершенствовать свои изобретения.

Однако для простых людей вирусы практически перестали существовать. Кто же про них вспомнит, когда не видит и не ощущает, да и последствий никаких? Вот и на этот раз никто особого внимания на то, что планета просто забита вирусами, не обратил.

С коек нас поднял предупредительный сигнал. Это значило, что до высадки оставалось два часа. Времени вполне хватало на то, чтобы умыться, одеться, сделать небольшую зарядку, позавтракать и собраться у челнока.

В назначенный срок команда была в сборе. Первым делом на поверхность были отправлены материалы и оборудование. Мы же спускались следом на небольшом челноке. Эта предосторожность была введена после того, как одна из осваивающих групп чуть не была раздавлена приземляющимся грузом. Произошел небольшой сбой в программе, который едва не стоил жизни всей команде. Только чудом люди успели покинуть челнок, от которого осталась лишь тоненькая лепешка после приземления на него одного из контейнеров. Теперь, следуя инструкции по безопасности, люди всегда следовали за грузом, а не наоборот.

Легкий ветерок, ласковое, слегка приглушенное легкой дымкой солнце – просто идеальные условия для высадки. Не прошло и получаса, как мы уже раскрывали контейнеры и выводили роботов на рабочие позиции.

Распрощавшись с пилотом, мы со всем возможным рвением принялись за работу. При должной сноровке всю постройку можно было бы завершить за неделю. А кто не захочет сделать дело как можно побыстрее, если знает, что денег за долгострой ему все равно никто не прибавит?

Первые четыре дня прошли без всяких происшествий. Люди и роботы трудились, как одержимые, слишком уж хотелось поскорее со всем этим развязаться.

В очищенный в первый же день рабочий периметр то тут, то там залетали небольшие пичужки, пытавшиеся развлекать нас своими песнями. Но кому было до них дело? Работа, работа и еще раз работа. Пичуг можно будет потом и в зоопарке посмотреть, куда многие наши любили заходить со своими детьми. Ведь далеко не каждый отец имеет возможность сказать своему ребенку, что большинство инопланетных животных, представленных в зоопарке, он видел лично в естественной среде обитания.

Многие дети очень гордились своими отцами-первопроходцами. У меня-то детей нет, да и женой я еще не обзавелся. Но побыстрее вернуться на Землю мне все равно хотелось. Постоянная однообразная работа всё равно утомляет, даже если она делается на автомате.

Два человека из команды всегда сидели перед мониторами, следя за безопасностью. Вместе с обычными камерами, повсюду были натыканы тепловизоры, кроме того, стояли уловители ядов, которые могли мгновенно засечь живое существо любого размера, имевшее в себе запасы яда, достаточные для убийства человека. Так что никакое случайное опасное животное не должно было проникнуть в наш лагерь.

Все шло по плану, даже с некоторым опережением. Но тут, как гром среди ясного неба, раздался кашель человека, наблюдавшего за монитором. Сначала мало кто обратил на это внимание, но вдруг тот начал кашлять без остановки. Люди побросали все дела и бросились к товарищу. Уже издали, можно было заметить, как тот отхаркивается кровью.

Что делать, никто не знал. Первым делом командир решил, что в горло пострадавшего что-то попало, но визуальный осмотр ничего не дал, да и использование сканеров ничего не показало. Аптечки, предусмотренные на случай неприятных неожиданностей, никак не были рассчитаны на кашель, да еще и такой жестокий.

В связи со сложной ситуацией командир связался с кораблем. Отойдя от нас подальше, он о чем-то долго говорил, зачем злобно махнул рукой, словно разрубая воздух, и вернулся к нам. За время его отсутствия мы уже завернули пострадавшего в теплое одеяло и пытались помочь ему промыть горло теплой водой.

– Ребята, дело очень серьезное. У нас карантин.

– Что? – в один голос воскликнули мы.

Это слово было практически забыто. Карантин? Зачем? Мы же не болеем!!!

– У пилота челнока, доставившего нас на планету, те же симптомы, что и у…

Он не договорил, глядя на больного. Тот умер. Так быстро, всего несколько минут – и его уже нет с нами.

Люди в ужасе не знали, куда и смотреть. Невидимая опасность теперь поджидала повсюду.

– Так, стойте, стойте, – прервал я затянувшееся молчание. – Какая болезнь? О чем речь? Неужели мимикраторы не справляются?

– Ответ мы узнаем через несколько часов, – резко ответил командир. – Врач корабля сказал, что свяжется с нами, как только все выяснит. Возможно, это всего лишь недоразумение и всё скоро разрешится. Так что давайте-ка за работу. Её пока что никто не отменял.

Отдав приказ, командир отвернулся и сам направился к мониторам.

До вечера ничего страшного больше не произошло. Люди постепенно начали приходить в себя. То тут, то там даже слышались редкие шутки. Но ночью еще двоих разобрал дикий кашель.

Мы ничего не могли поделать, и к утру нас осталось всего четверо.

Командир, как тигр в клетке, ходил из угла в угол, ожидая сообщений с корабля. Остальные, и я в том числе, поплелись к роботам. Что нам еще оставалось? Пока работаешь, хоть немного забываешься.

– Они там ничего не соображают, – резко говорил командир во время обеда. – Мимикраторы работают исправно, но почему же люди не выдерживают?

Он размашисто стукнул по столу. Мы его понимали. Еда совсем не лезла в горло, каждый теперь чуть ли не физически ощущал в себе зарождающийся кашель. Вот оно, самовнушение.

Вечером умер еще один, а наутро не стало и командира. Всего два живых человека оставалось теперь на планете.

Работать, естественно мы не пошли. Я уже в пятый раз пытался связаться с кораблем. Лишь после тринадцатого гудка мне ответили. По голосу я бы никогда не догадался, что с нами говорил врач корабля. Он всегда был оптимистичным и радостным человеком, но сейчас…

– У нас уже умерли трое, – сообщил он подавленным голосом. – А что у вас? И где командир?

Коротко я рассказал ему о случившемся. Последовала долгая пауза.

– Мы определили, в чем тут дело, – наконец произнес он, затем снова замолчал.

Я затаил дыхание, ожидая продолжения.

– Спасательный корабль уже в пути. Дня через два он будет уже у нас. – Врач опять замолчал. – Но боюсь… будет уже поздно. Сейчас мы посылаем все возможные данные на спасательный корабль – ситуация не должна повториться. Может быть, хоть так мы сумеем предотвратить катастрофу. Мне очень жаль.

Мне показалось, что он захотел прервать разговор.

– Постойте, постойте, но что случилось?

Сначала мне показалось, что он и правда отключил связь, но потом в трубке зазвучал тихий глухой голос:

– Все оказалось очень просто. – Последовал нервный смешок. – Мы никогда не сталкивались с таким огромным обилием и разнообразием вирусов. Нигде и никогда такого не случалось. Мимикраторы работают, они постоянно заражают нас легкими формами заболеваний, но заболеваний столько, что ни один человеческий организм не может бороться с таким сочетанием!!! – Послышался нервный смех. – Организм просто не выдерживает!!! В нашем случае даже не годится пословица «Капля камень точит», здесь скорее как молоток, долбящий по бетонной стене. Если один раз ударишь, ничего не будет, даже если десяток раз ударишь, ничего не случится, но когда этот молоток с такой же силой начинает бить с бешеной скоростью, никакая стена не выдержит. То же самое и с нашим организмом… Мне очень жаль, ребята. Боюсь, спасения на данный момент у нас нет. Могу только порадовать вас тем, что наши смерти не будут напрасными. Скорее всего, ученые-медики все же сделают определенные выводы, и больше такая ситуация не повторится. – Он закашлялся. – Вот, и меня достало… – Снова кашель. – Ну ладно, прощайте ребята.

Связь прервалась, но кашель не прекратился. Теперь уже мой друг, стоявший за спиной, безудержно кашлял, свалившись на колени. Я присел рядом, положив руку ему на плечо. Все же намного приятнее, как мне кажется, умирать, чувствуя, что ты не один.

Вскоре он умер.

Теперь я нахожусь на наземной базе совсем один и жду, когда же болезнь доберется и до меня. Странно: я единственный из всей команды, у кого нет ни семьи, ни детей, и только у меня сейчас есть возможность написать прощальное письмо. Точнее, даже не письмо, а сводку событий. Может быть, когда-нибудь люди смогут освоить эту планету, будут забирать отсюда вирусы по одному и приучать к ним новых исследователей. Посмотрим… Точнее, посмотрите теперь уже вы. А я что-то устал. Пойду вздремну хоть немного, вот уже и сумерки надвигаются. Завтра напишу, если будет что-нибудь интересное…

– Хм-м, – от этого рассказа осталось какое-то двоякое впечатление. – А это не подросток написал? – поинтересовался я у Кирилла.

– Удивительно, да? Но это написал кандидат педагогических наук. Ты, когда читаешь этот сборник, только не забывай, что фантасты пытались не просто придумать что-то новое, но и донести свою мысль для младшего поколения. Нам была нужна заинтересованность детей, молодежи в науке и технике. Нужна была новая кровь, новые идеи. Такие сборники создавались ежегодно. В них привлекались самые разные специалисты из различных областей наук. К сожалению, не все они хорошо владели художественной речью, некоторые сбивались на научную заумность, но таких было не много, большинство, скорее, писало слишком по детски, что, впрочем, оказалось весьма кстати.

– Возможно, – пожал я плечами. – Однако гуманоидообразные туши меня порадовали.

Кирилл засмеялся.

– Ага, учитывая, что если «гуманоидообразный» понимать буквально, то получается «гуманоидообразныйобразный». Забавно, да?

Я кивнул.

– Вообще, простенький рассказик, по-моему, в мое время таких и не издавали.

– По этому поводу я ничего не могу сказать, – Кирилл развел руками. – А у нас наоборот, всё стремится к упрощению. Как говорится, зачем делать сложно то, что можно сделать просто? – он подмигнул и тут же напомнил мне, что пора выходить. Нас уже наверняка заждались в институте.

– А вообще, такое случалось когда-нибудь? – поинтересовался я.

– Была теория о том, что биоблокаду можно пробить большим наплывом разнообразных болезнетворных микробов, бактерий, вирусов. Однако она не оправдалась. Если уж стоит биоблокада, то ничего с ней всякие болезни поделать не могут.

– Биоблокада – это, по-моему, из Стругацких?

– Да, термин прижился… – Кирилл задумался. – Вообще велись разработки на тему, если уж говорить терминами рассказа, «мимикраторов», имелись даже значительные успехи, но когда появилась биоблокада, мимикраторы отпали сами собой. Впрочем, споры не затихают до сих пор. Существуют сторонники как биоблокады (и их большинство), так и мимикраторов. Сторонники биоблокады стоят на том, что когда есть абсолютная защита, нет смысла изобретать что-то другое, а мимикраторы говорят, что без болезней нет развития организмов, нет их тренировки. Думаю, смысл ты уловил, не буду вдаваться в подробности.

– Так что же мимикраторы?

– А что они? Пока по закону все дети при рождении получают биоблокаду, мимикраторам тут делать нечего. Возможно, что-то изменится со временем, не могу сказать. Будущее покажет.

В устах Кирилла слово «будущее» прозвучало несколько забавно.

Что ж, мне пора выходить.

Я нехотя отложил сборник и поднялся с дивана. Пора – значит, пора, потом дочитаю.

Дом

– Вась! – как-то обратился я к роботу. – Если подумать, то меня в институте используют как подопытного кролика. А вообще, часто ли опыты теперь ставятся над животными?

– Сейчас не делается различия между опытом над животным или над человеком. Помнишь, мы как-то говорили о том, что практически с любым живым существом (во всяком случае, с любым млекопитающим) люди могут общаться и точно понимать друг друга.

– Точно?

– «Точно» в смысле… – Вася сделал паузу. – В твое время сказали бы «дословно», сейчас бы я сказал «домысленно». То есть животные могут сами отвечать за свои слова, сами могут решать, будут они участвовать в эксперименте или нет. Вот и получается, что и люди могут участвовать по своей воле, и звери. Все честно.

– А у роботов такой привилегии нет?

Не знаю почему, мне захотелось слегка поддеть Васю, но тот совершенно спокойно ответил:

– Нет. А зачем она нам? Нас намного легче восстановить, чем живую материю. Впрочем, мы все равно неживые, поэтому и умереть не можем. А все, что портится в механизмах, легко чинится.

Не знаю, было ли лукавство в его словах – вряд ли, конечно, – но, как я понял, органические «детали» восстанавливались здесь не менее легко, чем механические. Однако оставим это на совести Васи (если она у него есть). Надеюсь, что постепенно во всем сам разберусь. Иногда даже хочется себе что-нибудь оторвать или сильно повредить, чтобы понаблюдать за процессом восстановления. Но страх все же присутствует, так что не буду с членовредительством торопиться.

Когда я вошел в дом, на улице уже стояла непроглядная тьма. «Долго же пришлось добираться», – уныло подумал я, понимая, что сырой, нежилой в течение долгого времени дом сделать уютным будет непросто.

Нашарив в темноте выключатель, я щелкнул им, и веранду осветил яркий желтый свет. Зайдя в большую комнату, я закрыл все двери и тут же направился к печке. Дрова были сложены – оставалось только спичку поднести. Пламя весело заплясало на бумаге, заодно прихватывая и кусочки щепок. Через пару минут, когда пламя разгорелось, я подложил уже нормальных дров – пусть теперь прогревают дом как следует, хватит уже, належались за зиму.

Тренькнул телефон.

– Да, мам? – Несмотря на то, что на ее номер я специального звонка не ставил, сразу догадался, что в это время позвонить могла только она. – Да, уже добрался. Все отлично… Завтра приедете и сами посмотрите… Ага… Да поем я, поем… Пока.

Фух, формальности соблюдены, можно приступать к оживлению жилища.

Час спустя в комнате заметно потеплело, кровать была наполовину разобрана, а я сидел и попивал чай с печеньем, поглядывая на весело играющий огонь в печи. Можно было бы включить телевизор, но как-то не хотелось. Мне нравилось сидеть в тишине и почти ни о чем не думать.

Неожиданно лампочка прямо над моей головой замигала, а затем с резким хлопком лопнула, рассыпавшись на части (что очень даже явственно ощутила моя лысина).

– Это просто прекрасно! – воскликнул я и хотел отхлебнуть из чашки, но вовремя сообразил, что это будет не лучшей идеей, осколки могли и туда попасть; а чай со стеклом – не самый мой любимый напиток.

Пришлось искать фонарик. Благо, свет от приоткрытой печки хоть что-то помогал разглядеть. Насколько я помнил, фонарик был на шкафу, который находился в самом темном углу. Я полез нашаривать фонарик. Неожиданно раздался щелчок, и меня что-то больно стукнуло по пальцам.

– Ах ты ж, едрён батон!

Пока правая рука тряслась, пытаясь скинуть агрессора, левая быстро нашла фонарик и включила его.

– Мышеловка! Вот зараза!

И как я только умудрился про нее забыть? Пальцы болели, но вроде бы все обошлось. Хорошо, хоть крысоловку не поставили, тогда бы им точно хана. Где искать лампочки, я даже не представлял, поэтому решил отложить это дело на завтра. Но расслабиться мне не дали. Непонятный шорох раздался где-то сверху.

– Час от часу не легче.

Это называется, приехал на денек пораньше, чтобы от всех отдохнуть! С одной стороны, можно было на все плюнуть, но с другой… Спать, когда над тобой шуршат, не очень приятно.

На втором этаже свет работал нормально, так что бояться было нечего (это я про возможные мышеловки, конечно).

– Ничего необычного, – зачем-то вслух произнес я, видимо, чтобы хоть немного себя подбодрить. Все же как-то жутко было находиться тут одному, учитывая, что шорох начался вновь. – Чердак! Да чтоб тебя!

Никогда не думал, что мыши или крысы могут там проводить время. Вот подвал – это я понимаю. Но делать нечего: назвался груздем, не говори что не дюж (или как там говорится… если не дюж, полезай в кузов? А, ладно, потом вспомню).

В общем, через пару минут размышлений я уже карабкался по лестнице. Слегка приоткрыл люк и осторожно заглянул на чердак, предварительно выставив перед собой фонарик, будто ожидал, что крысиная морда окажется прямо перед моим лицом. Но нет. Я откинул крышку люка, которая с грохотом упала на пол, подняв в воздух кучу пыли.

– Ай! – Кто-то громко пискнул.

Я недоумевающе повернулся. Луч осветил большую белую крысу, потирающую ушибленную ногу.

– Простите, – автоматически сорвалось с языка.

– Да ничего. – Крыса перестала тереть лапу и уставилась на меня.

– Это я идиот, или ты говоришь?

Я как-то с трудом приходил в себя. В голове всплывали всякие тупые анекдоты про говорящих собак, совершенно запутывая мои мысли.

– Это ты идиот. – Крыса усмехнулась. – Впрочем, я говорю.

Я пытался сообразить: она издевалась или шутила? Ее хитрая острая морда не хотела выдавать ничего, кроме хитрости.

«А может, я уже сплю?» Мысль обнадежила, и я ущипнул себя за руку. Получилось больно.

– Да не спишь ты! Хочешь, укушу? Сразу почувствуешь. – Крыса стала медленно ко мне подходить.

– Нет, спасибо, я и без укусов вполне себя ничего чувствую.

– Ну как знаешь. – Крыса села и стала себя вылизывать.

«Офигеть! Она как кошка, что ли?»

– Ну что вылупился, как птенец из яйца? Садись, раз пришел.

Крыса показала лапой на маленький детский стульчик. Я присел – тот скрипнул, но выдержал. «И почему я иду у нее на поводу?»

– Что значит «пришел»? Это мой дом. Ты вот что здесь делаешь? – слегка вскипятился я.

– А ты чего, не видишь, что ли? – Ловким движением откуда-то из-за спины крыса достала старый сморщенный кукурузный початок и стала старательно его уминать. – Кукурузу ем, – чавкая и брызгая слюной в разные стороны, пояснила она. – Не хочешь? А то могу поделиться.

Я мотнул головой. Происходящее выглядело каким-то нереальным. Смотреть на трапезничавшую крысу было как-то неловко, и я стал водить фонариком по чердаку, разглядывая крышу, треугольником уходящую вверх.

С правой стороны висело старое дедовское ружье. Сто лет как не заряжавшееся и вряд ли стреляющее. Мой взгляд вновь вернулся к крысе. Та продолжала невозмутимо есть початок, но уже другой. Рядом валялась пара огрызков.

Мне показалось, или крыса стала раза в два больше? Холодок пробежал по спине.

– Ну что ты все пялишься?

Крыса выглядела наглой и раскованной. Складывалось ощущение, что это я пришел к ней в гости, причем без приглашения.

– И давно ты тут? – наконец выдавил я.

– С рождения, – ничуть не прояснив ситуацию, пояснила крыса.

Перед фонариком закружил мотылек. Я отвлекся, отгоняя его восвояси, а когда вновь взглянул на крысу, то понял, что она выросла еще раза в три.

– Ты растешь? – Удивляться вслух было неприлично, но об этом в тот момент я не думал.

– А что, заметно? – Крыса ухмыльнулась.

– Немного, – пожал я плечами.

Свет фонарика слегка задрожал. «Еще не хватало, чтобы и он погас», – подумал я. Но повезло, свет вновь наладился.

Мы сидели в тишине, если не считать легкого хруста, с которым крыса поедала непонятно откуда берущиеся кукурузные початки. Я не знал, что делать. Идти спать? Вроде как-то глупо. Допрашивать крысу? Еще глупее. Я ведь еще так и не определился, кто она и что из себя представляет. Да и вообще, как можно спокойно спать, когда знаешь, что у тебя над головой растет ЭТО?

– Вот что. Мне совсем не нравится, что ты здесь отъедаешься. – Наконец я решился и выложил ей всю правду. – Завтра тут будет полный дом людей. Может, ты переедешь куда-нибудь?

– Что значит перееду? Ты больной, что ли? – Крыса рассердилась. – Тебе надо, ты и переезжай.

– Это мой дом! – Я вскочил со стула, который отлетел назад и грохнулся о крышу. – Вали отсюда, пока мозги тебе не вышиб!

И откуда во мне столько злости? Я сам от себя не ожидал такой тирады.

– Сам вали! – Крыса поднялась на задние лапы и оказалась мне почти что по пояс.

Я отступил назад и уперся спиной в висящее ружье.

– Ах так!

Через мгновение ружье уже было в моих руках. И не важно, что оно никогда не заряжалось. Сейчас я был охотником, а передо мной была жертва.

– Я вся дрожу! – Крыса подняла лапки вверх и потрясла ими, притворно изображая страх.

– Не провоцируй! Я выстрелю!

– Да куда уж тебе. – Крыса издевательски рассмеялась.

– Ну все, ты нарвалась.

Пальцы сами нащупали спусковой крючок и нажали на него…

Раздался оглушительный грохот, и я почувствовал, как неведомая сила понесла меня куда-то назад. Затем спиной я ощутил слуховое окно, которое разлетелось вдребезги. А затем был долгий полет.

Удар о землю выбил из меня весь воздух. Приклад больно приложил меня по животу, а затем улетел вместе с ружьем куда-то в темноту. Я лежал и смотрел наверх, не в силах пошевелиться. Свет валяющегося на полу фонарика хорошо освещал разбитое слуховое окно.

В окне появились два мелких крысиных силуэта.

– Я же говорил, что оно выстрелит, – шептала одна крыса.

– Говорил… А если бы он попал в меня?

– Исключено! Он ведь не мог оценить твой реальный размер, он же думал, что ты большая.

Раздалось писклявое хихиканье.

– Не зря мы подсыпали в эту лампочку…

И тут я вырубился.

Карета скорой помощи везет меня, а неприятно воющая сирена бьет по ушам. Не могу сказать ни слова, дышу с огромным трудом. Говорят, что я упал с чердака. Ага, как же… Мама сказала, что они с отцом потом вернутся в дом. В этот проклятый дом… Я хотел их предупредить, крикнуть, но…

В светлой больничной палате приятно пахло весной. Птички что-то щебетали за окном, приветствуя солнце. Все разошлись, оставив меня одного. Мне было о чем подумать. Мама сказала, что никаких крыс, да и следов от них, они не нашли – только расколовшуюся лампочку и выбитое слуховое окно. Ружье пропало. В общем, ничего интересного.

Создавалось впечатление, что я сам выпрыгнул через закрытое окно! Так и в сумасшедшие записать недолго! Сами, небось, там с ума посходили, а я…

Неожиданно заскрипела дверь. Я скосил глаза и обмер – в палату входила белая гадкая крыса. Я сразу узнал ее: она, она…

Она вновь стала маленькой…

– Скучаешь? – Крыса расхохоталась и стала втаскивать внутрь за дуло здоровенное дедушкино ружье.

За ружьем вошла вторая крыса, чуть побольше моей знакомой.

– Приветствую! – Она легко махнула лапой, затем подлезла под дуло и повернула его в мою сторону.

Старая знакомая подбежала к спусковому крючку.

– Не закрывай глаза. Сейчас из дула вылетит птичка!

Она звонко рассмеялась и двумя лапами дернула спусковой крючок.

Я закричал…

– Ну хватит, хватит, – раздался голос.

Я с трудом приоткрыл правый глаз, затем левый. На полу стояли десятки крыс. Многие из них были с планшетами или блокнотами и старательно что-то записывали. Я прислушался. Та крыса, что была покрупнее объясняла:

– Вы увидели на примере человеческого индивидуума, какая реакция на превосходящий раздражитель? – толпа крыс согласно закивала. – Вот то-то и оно. Домашнее задание, проанализировать всю ситуацию в целом и предоставить доклады. Все понятно? – крыса обвела взглядом собравшихся собратьев. – Отлично, раз вопросов нет, то… занятие окончено.

Крысы стали расходится. Моя старая знакомая все время смотрела на меня не отводя взгляда.

– Надеюсь, ты уже догадался, что мы тебя слегка разыграли? – на этот раз ее тон стал более мягкий и спокойный. – Ты уж прости, что так получилось. Мы выплатим тебе компенсацию, не переживай. – Я сидел ошеломленный и подавленный, быть подопытным для крыс, разве это не круто? – Думаю, извинения тут не помогут, но ты все понял. Спасибо. Ты сделал свой вклад в науку. Прощай. – Она помахала лапкой и вышла, за ней вышла и крыса покрупней, предварительно кивнув и приложив лапку к сердцу.

Я так и не смог произнести ни слова…

Так состоялся первый контакт ученых крыс, сбежавших из научной лаборатории и обычного человека.

– Нет, таких контактов в реальности не было, – пояснил Вася. – Все проходило спокойно и постепенно. Сначала научились понимать одно, затем другое, потом контакты становились все теснее и продуктивнее, пока ученые во всем не разобрались. Зачем решать все с помощью потрясений, когда можно все сделать гораздо проще?

И правда, зачем?