Текст книги "Останкино. Зона проклятых"
Автор книги: Артемий Ульянов
Жанр: Детективная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)
Канадский гражданин Коля Берроуз покинул столицу на следующее утро. Штраф за административное нарушение, которое он совершил в закрытой зоне Останкино, был уплачен представителями «Свободной прессы». В окружении репортеров и под охраной службы безопасности канадского посольства он проследовал к трапу «Боинга» авиакомпании «Дельта».
Выглядел канадский стрингер устало и отрешенно, ведь он из последних сил старался скрыть свои истинные чувства, чтоб они, не дай бог, не прорвались из его больших глаз прямиком в объективы камер. Раньше он никогда не испытывал ничего подобного. Пьянящее чувство превосходства над окружающими, подаренное ему величайшей победой в его жизни, было неотделимо от глубокой тревоги за русского Шерлока Холмса. Эти контрастные эмоции сталкивались в нем, словно горячие и холодные атмосферные фронты, образуя внутри его души бешеный вихрь, воющий и беснующийся. Вихрь этот с каждой минутой становился все сильнее, стремясь приобрести такие небывалые масштабы, о которых Коля не имел ни малейшего представления. С каждой минутой ему было все труднее удерживать его внутри отрешенно-непроницаемого выражения лица. Берроуз искренне боялся, что не выдержит и по-американски задорно расхохочется прямо в лица репортеров и своих спасителей, заливаясь неудержимыми скифскими слезами.
«Это все потому, что во мне течет русская кровь», – думал он, что есть силы стараясь укротить бушующий в нем ураган.
Только когда «Боинг» оторвался от бетонного полотна аэропорта «Шереметьево-2» и набрал высоту, Коля, запершись в тесной кабинке высотного сортира, минут пятнадцать всласть корчился, позволив вырваться наружу своему тайфуну. На свое место в салоне первого класса он вернулся совершенно опустошенный. Бессильно плюхнувшись в кресло, он жестом подозвал стюардессу.
– Будьте добры, двести граммов водки, кусок хлеба и стакан томатного сока, – с трудом произнес он по-английски.
– Может быть, желаете «Кровавую Мэри»? – переспросила кукольная блондинка в форме безупречного кроя.
– Водки, хлеба и сока – настойчиво повторил он. И добавил: – Я русский.
К изумлению тайком наблюдавшей за ним стюардессы, водку он выпил залпом, крупными глотками, потеряв лишь несколько капель драгоценной влаги, которые сползли от уголков рта вниз к подбородку. Кусок хлеба, который он понюхал, шумно втянув носом воздух, оказался пышным французским багетом, а ведь так хотелось «бородинского». Есть его он не стал. Чуть погодя сделал несколько глотков сока и, откинувшись на спинку просторного кожаного кресла, провалился в небытие, которое служило границей между сном и реальностью. Там его ждали Кирилл, кликуша Пелагея, его русская бабушка, сырой запах гаража и останкинские дворики, внезапно для всего мира ставшие полем необъявленной битвы между человечеством и чем-то таким, во что оно боялось поверить.
Бесценных кадров с ним не было. Но он точно знал, что скоро увидит их, ведь Кириллу Васютину он верил безоговорочно.
ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕМЬДЕСЯТ ВТОРОЕ
Услышав свой собственный крик, маленький Васютин почувствовал, как теряет сознание…
Сквозь чувство головокружительного полета он ощутил под собой что-то твердое, упиравшееся ему в затылок и лопатки.
Спустя мгновение Васютин открыл глаза. Неуютный свет люминесцентных ламп бил по зрачкам. Под ним была жесткая плитка. Он скосил глаза, не поворачивая головы. И увидел белый пластик холодильника. Сомнений не было – он снова был в торговом зале супермаркета. Ощупав себя, он понял, что ему снова почти сорок лет. Аккуратно приподнявшись на локте, он быстро схватил ТТ, лежащий рядом с ним на полу.
Убрав оружие в кобуру, он осторожно поднялся на ноги и огляделся. Не заметив никаких изменений, прислушался, но так и не услышал людских голосов или других звуков.
«Полет в тоннеле был реальным? Но ведь это невозможно! Хотя… я так ясно чувствовал падение. Это было не как во сне, все было на самом деле. Полная реальность. Но… с другой стороны… такое чувство полета бывает при потере сознания. А сознание я потерял. Значит, все-таки иллюзия, сон… Хорошо, а сказочные персонажи – тоже сон? Шляпник, кролик, Алиса, гусеница… Это же была любимая сказка моего детства. Стало быть – просто причудливая игра сознания. Так, а песчинки? Было чертовски больно, когда они резали меня. Ну, да… Больно было, потому что я упал, вот почему. Итак, полет – это мой бред. Очевидно. Но… когда я очутился перед тарелкой картошки у дядьки в деревне… я же совершенно не осознавал себя. Как будто и не знал, что мне скоро сорок. Я был маленьким ребенком. И боялся наказания так, как боялся в шесть лет. К тому же я не знал, что будет дальше, хотя сейчас прекрасно помню, что дядька пороть нас не стал. И что это такое? Нырок назад, в детское сознание… Тоже бред? Допустим, что это какая-то редкая и сложная разновидность психического состояния. И я ее пережил, только и всего. Заново пережил те минуты панического страха. Ладно, с этим разобрались вроде бы. Постой-ка, время!»
Кирилл прекрасно помнил, что включил один из таймеров на часах, когда он входил в торговый зал. Взглянув на жидкокристаллический экран, он поначалу не поверил глазам. «Может, таймер сбойнул, когда я упал? – мелькнуло у него в голове. – Нет, исключено! Часики выдерживают огромное давление и удар молотком с размаху. От моего падения они не могли сбиться. Неужели правда? Получается, что я был без сознания девять часов? Это же микрокома какая-то, а не обморок. Падал я, по ощущениям, минут десять, может, чуть больше. И у дядьки в доме был минут семь. Максимум двадцать. Непонятно… Надо искать объяснение. Если найду – пойму, в чем суть чертовщины, которая здесь происходит. И только тогда у меня будет шанс найти Женьку и Олю. Между стеллажей проклятого магазина я на них случайно не наткнусь, это понятно. Надо искать объяснение всему, собирать единую картину. Иначе тупик».
С опаской пройдя пару метров вперед, он остановился, чтобы вновь прислушаться.
– Не может быть, чтобы я был здесь один, не верю, – громко сказал Васютин, стараясь не думать о такой вероятности.
«А что, если каждый пропавший, каждая жертва остается одна? И каждая в своей реальности?» – не оставляла настойчивая мысль. Закрыв глаза, он, как мог, сконцентрировался.
«Подумай-ка ты лучше вот о чем… – Кирилл нахмурился, потер лицо руками и продолжил дискутировать с самим собой. – Почему я потерял сознание? Сказался перенесенный стресс? Возможно, но… Нет, все-таки этот невероятный обморок связан с картошкой. И видение из детства связано с картошкой. Это значит… что… картошка стала чем-то вроде пароля. Некий ключ, отправивший меня в те годы. Ладно, допустим. И теперь самое важное… Почему это происходит? Еще раз, вся картина вместе: я беру в руки некий условный ключ, который вызывает у меня очень длительный обморок. Во время этого обморока сначала развивается галлюцинаторный бред. А затем я лишаюсь памяти и заново переживаю сильный стресс, который я уже переживал в шесть лет. И что?»
Васютин поправил заплечную кобуру с пистолетом. Сделал два шага так осторожно и медленно, будто он шел по краю обрыва. Вновь глянул на таймер в часах. Время шло в обычном темпе, точно так же, как и раньше.
«Есть в этом вообще хоть какой-нибудь смысл? Или это была случайность? Вдруг в этом месте просто находится какая-нибудь энергетическая воронка, а? Вроде выбоины в асфальте, на которой легко споткнуться? Можно проверить». От мысли, что надо вновь вернуться к холодильнику с картошкой и попробовать вновь пережить безумное приключение, стало не по себе. Он медленно повернулся и сделал несколько широких шагов к холодильнику. «Надо проверить, просто необходимо. Если я опять провалюсь в шесть лет, значит это что-то вроде ловушки. И тогда хоть что-то станет понятно», – уговаривал он себя, подойдя к рефрижератору.
Обнулив таймер, он запустил его снова, вздохнул, взял надорванный пакет и понюхал. Ничего не произошло. Он повторил попытку, вынув дольку картофеля и размяв ее в руках. Снова ничего. И хотя вопросов только прибавилось, он облегченно вздохнул. «Интересно, а здесь есть еще такие ловушки? И если есть, то сколько их? Если их много и все они разные, тогда это чей-то замысел. В чем его суть?»
Васютин снова остановился, чтобы как следует подумать. Гипотеза пришла к нему внезапно. «Пережив этот обморок… Этот провал, будем для простоты называть его так, я что-то отдал. Мне было больно и страшно. А если верить Малаеву, то в эти моменты я выбрасывал огромное количество психической энергии. И если допустить, что кто-то ее забрал… Тогда становится все понятно. Меня доят. Отжимают, словно фрукт, забирая у меня энергетику. Представим, что так происходит со всеми, кто пропал без вести в Останкине. А это несколько сот человек. Интересная версия, Васютин, очень интересная».
Он сделал еще несколько шагов и замер, проткнутый острой догадкой. «А получил ли я что-то взамен? Кажется, нет… Или получил, но просто не могу понять, что. Так, будем вспоминать детально». Он опустился на пол, усевшись поудобнее и почти беззвучно зашевелил губами. В вакуумной тишине супермаркета Кирилл прекрасно слышал свой еле уловимый шепот.
– Летел в темноте… потом… потом лампа. Она мне осветила этого, в сюртуке. Потом он превратился в гусеницу. А потом? Ах да, говорил, что он писатель и тем самым бессмертие себе обеспечил. Еще сказал, что какой-то мальчик отказался от машинки ради книжки. Что нам это дает? Отказ от материального ради духовного. Ну, предположим, что это может быть некой подсказкой. Потом… был шляпник. Этот нес бред про полковника и подполковника. Мораль – все относительно. Да, та еще мораль! Ладно, примем и это. А вот после шляпника была девочка, вроде как Алиса. Но она превратилась в кролика. И что-то говорила… а что? Не помню… Вспоминай, Васютин, вспоминай!»
Вязкие минуты неторопливо плыли мимо него, пока он, обхватив голову руками и закрыв глаза, безрезультатно тыкался в темные углы своей памяти. Кирилл отчетливо помнил полудевочку-полуживотное. И точно знал, что она что-то говорила. Но ее слова были словно укрыты мутной пеленой. Лишь изредка в сознании Васютина появлялись какие-то несвязные обрывки ее речи. Уперев лоб в сжатые кулаки, он продолжал упорно напрягать свою память. Интуиция подсказывала ему, что в словах этих было что-то очень важное. «Кэрролл сказал, Кролик сказал… Вроде было что-то такое… Или кажется? Да нет, было…» Спустя еще несколько минут он уже был уверен, что после слов «кролик сказал» девочка стала превращаться в животное. Но дальше, как он ни пытался, дело не двигалось.
«Надо прерваться, а то нафантазирую с натуги то, чего не было, – решил он, поднимаясь с пола. – Здесь все более или менее ясно. Ряды с холодильниками, полки с продуктами. И никого. Надо двигаться к кассам. Если рассуждать логично, то у касс что-то должно происходить. Там должен быть персонал, в конце-то концов».
Кирилл обнулил таймер. Указатель утверждал, что кассы находятся в правом углу зала. Чтобы попасть туда, надо было пересечь зону, где располагались «товары для дома». Решив больше ничего не трогать руками, он двинулся к краю продуктовых рядов. Большой красный холодильник, возвышающийся на подставке в первой секции промтоварного отдела, служил ему маяком. До него было метров двести, не меньше. С опаской поглядывая по сторонам, Васютин пошел к нему, стараясь держаться как можно дальше от полок с продуктами.
«Кролик сказал, она стала шерстью обрастать, очень быстро и потом что-то говорила… что-то говорила», – крутилось в голове у Кирилла. Вакуумная тишина и безлюдность магазина иезуитски нашептывала ему, что найти здесь хоть кого-нибудь просто невозможно. От этих мыслей бросало в паническую дрожь и перехватывало дыхание. «Собрать головоломку, увидеть суть происходящего. Это мой единственный шанс», – твердил себе Кирилл в ритм шагов.
До секции с хозяйственными товарами и бытовой техникой он добрался без приключений. Она была раза в три больше продуктовой зоны. Яркие сине-белые таблички, свисающие с потолка, делили ее на несколько отделов: «Все для дома», «Товары для дачи», «Электроника», «Бытовая техника» и «Одежда». «К кассам» – гласил указатель в виде стрелки, закрепленной на высоком шесте, вмонтированном в пол. «Так, значит, иду в товары для дачи, прохожу их насквозь – и я у касс».
Попросив у Господа защиты и помощи, он вошел в отдел. Двигаться решил ровно посередине ряда, чтобы быть как можно дальше от стеллажей и их содержимого.
– Ну, с Богом, – прогремели его слова в мертвенной тишине магазина. Он перекрестился и пошел, размеренно шагая и готовый к таким событиям, которые не укладываются в сознании здорового человека.
Когда Васютин миновал третий стеллаж, он неосознанно задержал взгляд на большом топоре с деревянной ручкой, который хищно скалился острым, как бритва, лезвием, стоя на полке с табличкой «Инструменты». Кирилл попытался отвести взгляд от топора. И вдруг с ужасом понял, что не может оторваться от сверкающего лезвия. Его глазные яблоки застыли, мгновенно налившись болезненной тяжестью.
«Не паникуй!» – приказал себе Кирилл. Сделав большой глубокий вдох, он решил сомкнуть веки. В следующее мгновение тяжесть, сковавшая глаза, стремительно разлилась по телу, парализуя каждую мышцу. Ноги стали подкашиваться, не выдерживая этого огромного веса. «Ловушка… и здесь тоже», – успел подумать Васютин, прежде чем разом потемнело в глазах, словно кто-то щелкнул выключателем света у него в голове. Он судорожно попытался вдохнуть, но смог лишь нелепо открыть рот, напрасно силясь втянуть в себя хоть немного воздуха. Не сумев сделать вдох, он стал падать назад.
На этот раз полета не было. Последним усилием угасающего сознания он почувствовал, что висит в тяжелой плотной тьме, давящей на него с неимоверной силой. От этого давления тело его стало сжиматься. Яростные вспышки неимоверной боли стали вспыхивать в мозгу с частотой бешеного стробоскопа… Вдруг боль внезапно исчезла, а на смену ей пришла гулкая ватная тишина. В этой тишине объемный, почти осязаемый, хлопок, рожденный взрывом, который был уже знаком Кириллу по прошлому путешествию, не просто оглушил его. Он разорвал его сознание на мелкие цветные лоскуты, из которых невозможно было составить единое полотно.
Мелькнув бессвязными обрывками, разум Васютина бессмысленно взвизгнул, словно жертвенное животное, не желающее мириться со смертью. И потух…
И тут же вспыхнул, окутанный запахом дождя, сырого дерева и новеньких резиновых сапог.
ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕ
…И сосчитав до трех, Федя начал. Подойдя поближе к капитану внутренних войск Собанину, он вдруг немного согнулся, глухо и коротко выругавшись. Капитан не обратил на Малаева ни малейшего внимания. Выдержав некоторую паузу, Федя повторил свой нехитрый трюк. Но на этот раз согнулся посильнее, да и выругался куда жалобнее, скорчив страдальческую гримасу. Собанин глянул на Малаева краем глаза, никак не прокомментировав его потуги. Через полминуты Федя уже вовсю пританцовывал, охал и хватался за живот. Симуляция внезапных острых позывов на дефекацию набирала обороты. Беспокойно поглядывая на Федины мучения, циничный и черствый капитан внутренних войск сурово спросил:
– Срать, что ли, приспичило?
– Ох, не то слово, – ответил Малаев, болезненно поморщившись.
– Терпи, скоро уж возвращаться, – сурово наказал Собанин Федору. – На КПП сортир есть. Бумага розовая, арбузом пахнет, хоть жри ее.
– Да нет, товарищ капитан, не донесу я это добро до твоего КПП. Пойду-ка я вон в те кусты. – Феде от глубины перевоплощения и впрямь стало прихватывать живот.
– Куда? Какие кусты? От патруля не отходить – это приказ!
– Капитан, ты никак хочешь, чтоб я прямо здесь, при дамах, снял штаны, сел рядом с тобой и навалил, да? Ты в своем уме?
– Говорю, терпи! В кусты собрался! Здесь люди пропадают на ровном месте, а ты хочешь, чтоб я тебя одного в кусты отпустил?
– Да я ж не в чащу собираюсь! Кусты-то вон – десять метров.
– Так за кустами я ж тебя не увижу, олух! На то они и кусты, ученый, твою мать!
– Слушай, капитан… Если обоняние хорошее, ты меня унюхать сможешь… Не дури! Я ведь могу и в фургоне твоем обделаться. Что скажешь, а? – чуть злобно поинтересовался Федя, талантливо изображая человека во власти поноса.
– Есть приказ! От патруля не отходить!
– Ты пойми, тут – особый случай. Я в последний раз в штаны гадил, когда мне два года было. На четвертом десятке повторять не хотелось бы… Все, я пошел!
– Куда? Стоять!!! – гаркнул капитан, потянувшись к табельному «макарову».
– Ты что, Собанин, застрелить меня собрался за то, что я срать хочу? Совсем охренел!
Диалог молодого ученого и кадрового военного становился все более темпераментным. Некоторые из экстрасенсов обернулись, недоуменно поглядывая на Малаева, пританцовывающего рядом с командиром патруля.
– Собанин, время на исходе, я не шучу. Нулевая готовность! Ключ на старт, так сказать. Когда «поехали» прозвучит, поздно будет.
– Да, что ж ты, сука… Нашел где срать – в зоне военного положения… чтоб тебя…
Малаев, с красным лицом, искаженным гримасой отчаяния, вдруг проворно выхватил удостоверение сотрудника ФСБ, нервно открыл его и, тыча им капитану Собанину в лицо, зашипел:
– Капитан, я сотрудник Федеральной службы безопасности Федор Малаев, всю ответственность за свою жизнь беру на себя! Понял?!
Причастность ФСБ к Фединой дефекации произвела на капитана впечатление.
– Ладно, пойдем я тебя до кустов доведу, – понизив голос, сказал он.
– Идти поздно, бежать надо, – сдавленным голосом выдавил Малаев и дернул в сторону кустов. Вслед за ним шел капитан внутренних войск, впервые выполняющий такой специфический конвой.
Проворно забежав за высокий раскидистый кустарник, Федя стал суетливо расстегивать штаны, при этом цепким взглядом обшаривая пятачок под растением. Больше всего он боялся, что не сможет найти опознавательный знак. Но тонкую надломленную ветку, упирающуюся в траву под растением, увидел сразу. Глянув на силуэт приближающегося капитана, видневшийся между веток, он стянул штаны и присел рядом с тем местом, на которое указывала ветка. Сладострастно кряхтя, он стал шарить рукой по траве, тревожно поглядывая на своего конвоира. Остановившись с другой стороны куста, тот отвернулся и закурил. Обнаружив небольшой кусок травы, срезанной вместе с пластом земли, Малаев запустил туда пальцы и осторожно извлек нечто продолговатое, размером с половину указательного пальца и старательно обмотанное синей изолентой. Взяв предмет, он еще немного посидел, прислонив белые тощие ягодицы к молодому лопуху, после чего достал маленькую пачку салфеток и принялся подносить бумагу к заднице, старательно шурша ею. Поднявшись, натянул штаны, ловко засунув свою находку между широкой резинкой трусов и куском лейкопластыря, приклеенного к ней с внутренней стороны.
Появившись из-за кустов, Малаев продемонстрировал капитану счастливое лицо.
– Ну вот, а ты боялся, что я сгину, – весело сказал он Собанину. Тот лишь посмотрел на него презрительно. – Между прочим, ни одного человека, пропавшего в Останкине срущим, не зафиксировано, – пробормотал Федя, ухмыльнувшись.
Так толком ничего и не обнаружив, группа Малаева покинула закрытую зону района Останкино. А вместе с ними район покинула и флэш-карта емкостью в шестнадцать гигабайт.
Вечером Федя напился. Поначалу он решил, что выпьет грамм сто чего-нибудь крепенького, чтобы снять стресс после приключений в останкинских кустах. Исполнив задуманное, он отключил ноутбук от Сети и воткнул в него флэш-карту, предварительно бережно сняв с нее изоленту. Отчего-то долго не решался запустить файл. На душе у Феди было тревожно. Главным образом от того, что он, прекрасно зная Васютина и его ситуацию, понимал: все, что он увидит, – подлинник. Списать увиденное на фальсификацию и дешевые спецэффекты он не мог.
Просмотрев файл два раза подряд, Федя тщательно замотал носитель в синюю изоленту. А через полчаса был уже мертвецки пьян.
Утром следующего дня он позвонил в одну из маленьких московских фирм, где заказал услугу «букет инкогнито». Вложив в цветы трогательную открытку с тигрятами и внушительную картонную коробку с духами, он отправил его с курьером прекрасной незнакомке по адресу, который оставил ему Васютин.
А потом стал ломать голову, пытаясь понять, как Васютин с канадцем умудрились сотворить такую правдоподобную подделку. Ответ на этот вопрос был ему жизненно необходим. Пить каждый день он не мог – здоровьем не вышел.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
