Текст книги "Ведьмы Тихого Ручья. Отравленное сердце"

Он поежился. Она ждала его ответа, ждала надежды, но Тираэль просто сжал губы и промолчал.

– Она застряла в Круачейне. – Ее голос дрожал. – В Нокскартелле. – Эльсбет сделала паузу, не отводя от него взгляда. – Ты убил свою сестру, Фин.

Фин. Любой намек на румянец улетучился с его лица. Я буквально могла видеть, как душа Тираэля разрывалась на части. И чем больше проходило секунд, чем больше отчаяние охватывало сердца этой семьи, тем сильнее становилась их боль. Я чувствовала это в атмосфере. Воздух был настолько густым, что его можно было резать.

Внезапно Эльсбет открыла рот, и из него вырвался плач. Сначала тихий, затем превратившийся в невыносимый жалобный вой. Эльсбет опустилась на колени. Ее ладони соскользнули с рук сына, который неподвижно смотрел в окно поверх ее головы. Все в этой комнате, казалось, снова затаили дыхание, когда Эльсбет положила голову ему на плечо и послала свою мелодичную боль богам, взывая о помощи там, где ее давно уже не было.

Внезапно я почувствовала, как чьи-то пальцы переплелись с моими. Я испуганно подняла глаза, но расслабилась, когда увидела спокойные карие глаза Деклана. Он погладил меня по скуле большим пальцем. Я не осознавала, что по моей щеке текла слеза.

– Пойдем. Я отведу тебя домой.

Словно в поисках якоря, я цеплялась за его руку. Я медленно направилась вперед: мимо Изобель и Силеас, которые прижали руки ко рту и беззвучно плакали; мимо Жислен, которая безудержно рыдала; мимо Далзила, прижимавшего к себе жену и бормотавшего успокаивающие слова, в то время как его плечи дрожали. Руки Эльсбет все еще сжимали сына, которого она не хотела отпускать.

Я хотела запретить себе чувствовать то, что чувствовала, но ничего не смогла с собой поделать. Я была бессильна. Находилась в ловушке чувств, которые разрывали меня на части. Под контролем любви, пульсировавшей в венах, словно черный яд. Чистота моих чувств была разрушена предательством Тираэля.

Я действительно не хотела этого делать, но все же сделала. Я подняла глаза.

Он впился в меня глазами. Беспокойный шторм среди золотого сияния. Ад, который заставил мое сердце загореться. Странное чувство охватило тело. Мне не хватало воздуха. Аура между нами пульсировала. Она была твердой и напряженной, между нами нарастало сильное давление. Чем ближе я подходила к нему, тем хуже становилось. Взгляд Тираэля опустился ниже. Совсем чуть-чуть. Секундное движение, но оно привлекло мое внимание, поскольку радужки Тираэля оказались в центре моего внимания. При виде моей руки, лежащей в руке Деклана, его глаза расширились, а губы дернулись, но в остальном я не заметила никакого движения. Он был крепостью, устойчивой к эмоциям, невосприимчивой к любви.

Когда я проходила мимо Тираэля, моя рука коснулась его руки. Это было завораживающе и в то же время разрушительно. Бодряще, и чистой воды пытка.

Пытка Пытка Пытка Пытка Пытка.

– Хелена, – пробормотал он, и мое сердце остановилось, потому что я услышала их. И почувствовала их. Я чувствовала их совершенно точно.

Чувства, которые Финли показывал мне. Безусловная любовь в каждом прикосновении, в каждом слове. Эмоции, которые, как я думала, умерли в Тираэле. Были осквернены. Очернены.

Но нет. Они были живы. Я была неправа.

И это убило меня.

Тираэль

Прошло несколько часов с тех пор, как я встретил Хелену. Тем временем забрезжил рассвет. Лазурное небо распрощалось с миром, уступив место ярко-красным облакам, которые легли на Арднамерхан, словно пылающее одеяло. Поджав ноги, я уставился прямо перед собой и не двигался целую вечность. Когда ноги погружались в стазис, я будил нервы, когда пальцы становились жесткими от холода, расслаблял мышцы. В груди образовался твердый комок, который невозможно было унять. Словно паразит, в моей голове поселился надломленный голос матери, и она раз за разом повторяла свои последние слова.

Ты убил свою сестру, Фин.

Я был чудовищем. Мне давно это было известно. Но впервые в жизни я больше не мог выносить это чувство. Первая упавшая слеза на вкус ощущалась, как поражение. Проигранная битва со слабостью. На второй я почувствовал стыд, потому что разочаровал полк. Мое тело все еще чувствовало удары кнута, которыми они заставляли нас плакать. Я попытался собраться с мыслями, но слезы было уже не остановить. Они покатились по лицу, пробуждая во мне слишком много эмоций, слишком много хаоса. Рыдания, вырвавшиеся у меня, звучали странно. Я вытер щеки тыльной стороной ладони только для того, чтобы через несколько секунд почувствовать, как на коже появляются новые следы соли.

Экзодия рядом со мной открыла глаза. Она вяло моргала, и ее радужки меняли цвет с каждым взмахом век. Дракониха наклонила голову, беспокойно шаркая когтями по сену.

– Спи дальше.

Экзодия подтолкнула меня.

– Ничего, – пробормотал я. – Просто не обращай на меня внимания.

Мой геральчиро издал встревоженный стон. Она осмотрела свое стойло, затем протянула лапу и сунула мне под ноги свой соляной камень. Улыбка тронула мои губы, но слезы продолжали течь.

– Ах, вот ты где!

Я повернул голову. В арке, ведущей к соседнему стойлу, стояла Дидре. То, что я ее не услышал, встревожило меня. Независимо от того, в каком состоянии я находился, мой обостренный слух обычно работал безупречно.

– Что такое? – Глаза горели. – Ты хочешь снова наброситься на меня?

На ее лице заиграла грустная улыбка.

– Нет. И я думаю, ты знаешь, что я никогда не собиралась этого делать. О, даже не пытайся, – добавила она, когда я поспешно вытер лицо руками. Дидре заправила локон за ухо и встала рядом с корытом с водой для Экзодии. – Не пытайся скрыть в себе самое прекрасное, что ты когда-либо демонстрировал.

– О чем ты говоришь?

– О твоей уязвимости. – Кузина опустилась на сено рядом с Экзодией и потрепала ее за заостренные уши. – Плакать – нормально, Ти, даже если Верховные приложили максимум усилий, чтобы научить тебя чему-то другому.

Я запрокинул голову и закрыл глаза, но и это не помогло. Мой подбородок дрожал. Разочарованный, я покачал головой.

– Я слабый.

– Это неправда.

Из меня вырвался дрожащий вздох.

– Азлаты не плачут, Дидре. И уж тем более я.

– Почему? Где это написано? Запрещают ли это наши боги? – Она фыркнула. – Каждый имеет право проявлять свои чувства, Ти. – После небольшой паузы Дидре добавила: – Ты тоже.

Я прикусил нижнюю губу и снова уставился прямо перед собой. Некоторое время нас окутывало молчание, прерываемое только успокаивающими звуками, издаваемыми Экзодией. Она положила свою лапу мне на ногу, а ее когти вонзились мне в плоть через штаны, но мне было все равно. Я не чувствовал ничего, кроме оглушающей внутренней боли.

– Что произошло в тот день? – спросил я. – Когда ты вонзила кинжал мне в сердце?

Дидре испустила тяжелый вздох в холодный воздух.

– Значит, ты тоже это почувствовал?

Я кивнул. В тот момент, когда демон вырыл себя из земли, произошло нечто странное. Как будто кто-то воткнул мне в кожу тысячи крошечных иголок, только чтобы потом их выдернуть. Мои органы болели, и чем свирепее становилась эта скотина, тем сильнее раздувалась тяга.

– Я не знаю, – сказала Дидре. Она взяла в руку стебелек и покрутила его между двумя пальцами. – Со мной что-то происходит, и я понятия не имею, что. – Кузина сглотнула. – Но то, что это было… создала я, Ти. Сама не знаю, как. Но оно было там, и я знала, что управляю им… с твоей помощью.

У меня голова пошла кругом от ее слов.

– С моей помощью?

Она кивнула.

– Вокруг твоего тела были нити. Они шептали. Я не могла их понять, но это был тот самый тон, который я… который меня…

– Который тебя что?

Она зажмурила глаза.

– Который всегда сопровождает меня в некоторых ситуациях. И в тот момент с демоном я воспользовалась дымом, исходящим из твоего тела, чтобы командовать существом. Словно я могла подключиться к тьме внутри тебя.

Я уставился на нее.

– Какого черта…

– Я знаю. – Она громко выдохнула. – Здесь происходит что-то странное. То, с чем никто из нас никогда не сталкивался. Это происходит прямо сейчас, постоянно, и мне страшно. – Дидре потерла грудь. На ее шее появились красные пятна. – Никогда ранее среди нас, азлатов, не было сообщений о подобных обстоятельствах. И что теперь? Что с Хеленой? Никто не имеет ни малейшего представления, какая сила в ней заключена. Элин, которая создает светящиеся шары и вызывает Ixod Veritas. Ты, у которого сочится какая-то грязь из тела. И я, которая… которая… – Она запнулась, потом прошептала: – Которая чувствует, что вот-вот столкнется со смертью.

Мое сердце подпрыгнуло.

– Что ты имеешь в виду?

Дидре посмотрела на меня в упор. Ее лицо, покрытое шрамами от прыщей, казалось таким открытым, таким уязвимым.

– Помнишь, как я смогла вылечить твое плечо после нападения Ixod? – Я кивнул, и она продолжила: – Я смогла это сделать, потому что пятно было гнилым, и я могла чувствовать энергию. Мне удалось подключиться к ней и восстановить. Связать ее снова воедино, ведь я подключилась к мертвой ауре. И когда из тебя исходили эти нити, это была та же самая энергия.

– Что?

Она рассеянно перебирала сено.

– Я понятия не имею, почему это происходит. Просто знаю, что это чертовски пугает меня, поскольку я не контролирую эту силу.

Слова Эмилля пронеслись у меня в голове. Ты говорил на другом языке. Дважды. Конечности застыли. Я вспомнил, как подключился к заклинанию смерти возле дома Джейме, чтобы поговорить с падшими душами. На другом языке. А потом снова, когда успокаивал незнакомую женщину в Мэйшоу. Возможно ли, что Дидре была настроена именно на это? На магию мертвых? Но какое я имел к этому отношение? Почему темная магия дремала во мне?

– Может быть, это из-за проклятия, – пробормотал я.

Дидре нахмурилась.

– Проклятия?

– Не притворяйся, будто не знаешь, Ди. – Я обхватил колени руками, прислонился спиной к телу Экзодии и наслаждался легким ветерком раннего утра. – До меня доходили слухи.

– Я никогда не обращала внимания на слухи. – Моя двоюродная сестра плотнее закуталась в пальто. – Или они правдивы? – Мое молчание вызвало у Дидре вздох облегчения. Ее пальцы впились в колени, затем она наклонилась и прошептала: – Это правда? Что ты… что…

Я кивнул.

Кровь отхлынула от лица Дидре. Ее глаза расширились.

– Что они с тобой сделали?

– Ничего, о чем стоило бы говорить.

– Но…

– Во мне живет проклятие. Больше тебе не нужно ничего знать.

Дидре уставилась на меня. Она медленно протянула руку, коснулась моих волос, виска, прежде чем снова отпрянула.

– Из-за этого твоя внешность так изменилась?

– Не только моя внешность. Силы, поглощающие меня, лишают всякого света. Она… Боже, Дидре, что с тобой?

– О чем ты?

В мгновение ока я выпрямился и схватил ее за руку. Она была прозрачной. Как такое было возможно?

Моя двоюродная сестра уставилась на меня.

– Т… Ти?

Мой взгляд недоверчиво переместился с плеча Дидре на ее темные глаза. Только золотое кольцо на радужках придавало им цвет.

– Ты растворилась, – сказал я.

– Что, прости?

– Твоя рука. – Мой ошеломленный взгляд впился в нее. – На мгновение она стала… она стала прозрачной. Как голограмма!

Прошли секунды. Я чувствовал тревожное напряжение ее нервов. В легкой улыбке, которая наконец тронула губы Дидре, ясно читалась неуверенность.

– Я боюсь, твоя голова играет с тобой злую шутку. Когда ты в последний раз спал?

– Дело не в этом, – сразу сказал я. – Я уверен в этом. Твоя рука, она была…

– Брось, Ти. Я ведь здесь, и знаю, что не растворилась. Это абсурд.

– Дидре…

– Я не растворилась, – сказала она теперь более твердым голосом, убирая мою хватку со своей руки и щипля себя за кожу. – Видишь? Твердо. Все твердо.

Импульсивность тона заставила Экзодию прислушаться. Она подняла голову и потерлась о плечо Дидре, после чего кузина достала из кармана кусочек яблока. Экзодия буквально бросилась к ней в руки. Чудо, что она не оторвала ей палец.

– Тебе следует отдохнуть, – сказала Дидре, потирая переносицу моему чмокающему геральчиро. – Соберись с силами. И не забывай: ты не монстр, понял? – Она посмотрела на меня и улыбнулась. – Ты просто немного заблудился. Но как ты всегда говоришь? – Усмехнувшись, Дидре уперла кулаки в бедра. – «Я Тираэль Бернетт, и нет ничего, чего я не мог бы сделать». – Дидре поднялась и сжала мое плечо. – Найди путь снова, а затем беги к свету, Ти. Беги, пока солнце не засияет над тобой, и не останавливайся, пока не достигнешь своей цели.

С этими словами она исчезла в соседнем стойле. Я слушал, как геральчиро Хесамина, которая когда-то принадлежала ее матери, поднялась и встряхнулась. Всего несколько мгновений спустя я наблюдал, как огромная точка в небе удаляется, мощно взмахивая крыльями.

Рыжие кудри развевались на ветру.

* * *

К тому времени как Экзодия приземлилась на утесе Тихого Ручья, красные облака уже давно были вытеснены обычной серой дымкой Шотландии. Измотанными конечностями я соскользнул со шкуры своего дракона и похлопал его по боку, после чего Экзодия снова набрала высоту, а затем бросилась в Северное море, барахтаясь в волнах, словно игривый дельфин.

Все коттеджи поселка выглядели одинаково: заброшенными и унылыми. Но только один из них был в состоянии схватить мое сердце и крепко сжать его. Дом Натаниэля Иверсена находился в стороне от остальных, на дальнем краю утесов. Кирпичи обветрились, крыша покрылась зеленым илом. Шторы за грязными окнами были задернуты, а сад выглядел так, словно подвергся вандализму.

Я приближался к дому осторожными шагами. Войдя в сад, краем глаза заметил какое-то движение, но прежде, чем успеть среагировать, почувствовал острую боль в икре. Задыхаясь, я посмотрел вниз и увидел голого гнома.

– Ах ты, скотина, – прошипел я, наклоняясь и хватая существо за шиворот. Затем быстро оторвал его от себя. Он пискнул, и, когда я посмотрел ему в глаза, гном горько заплакал. По его маленькому лицу стекали густые холодные слезы.

– Ну-ка тихо!

Гном покачал головой, словно упрямый ребенок.

– Если ты не дашь мне то, чего я хочу, я скажу хозяину дома, что ты собрался подслу-у-ушива-а-ать!

Клянусь богами, я терпеть не мог этих тварей. Они за сотню миль чуяли интриги и засады.

Я мрачно посмотрел на него.

– Чего ты хочешь?

Он хныкнул.

– Гусиные лапки!

Я закатил глаза, порылся в своей сумке и бросил одну на землю, прежде чем сбросить и гнома.

– А теперь убирайся к черту.

– Вы, азлаты, такие противные, – сказал гном дерзким, шепелявым детским голоском и удалился, напоминая гадкого гоблина. – Противные, противные, противные, о да!

Я крался вокруг дома, сам не зная, что делаю. Хотел ли я увидеть Хелену? Хотел ли просто почувствовать, что нахожусь рядом с ней? Или желал закончить то, что задумал в более юном возрасте, пока прозябал в ледяном подвале, получая новые глубокие шрамы на теле? Я не знал. Все, что я знал, – это то, что пришел сюда, потому что мое сердце не позволяло ничего другого.

До меня доносились голоса. Я сосредоточился на открытом окне, подошел к нему бесшумными шагами и прислонился к стене дома с закрытыми глазами.

– …думал, что теперь потеряю и тебя. – Натаниэль.

– Я в порядке. – Хелена.

– Ты лжешь мне.

– Ну, раз ты так говоришь. Я жива. Я в Тихом Ручье и жива. Это имеет значение, верно?

– Нет. Для меня важно, чтобы ты была счастлива. Но ты несчастна, дитя.

Голос Натаниэля сорвался. Это было так непривычно для него, что я открыл глаза и не мог не наклониться, чтобы заглянуть сквозь щель между шторами. Старик сидел за кухонным столом спиной ко мне, Хелена расположилась напротив него. Она рассматривала свои руки. Натаниэль вытер лицо рукавом. Боги, неужели он плакал?

– Если ты хочешь, чтобы я убил этого ублюдка, скажи.

Хель по-прежнему не поднимала глаз, но нахмурилась.

– Ты говоришь о Тираэле?

Он хмыкнул в знак подтверждения.

Хелена скривила рот.

– Нет.

– Но он обманул тебя. Тираэль принес тебя в жертву, как и свою сестру.

Мой желудок сжался.

– Мы оказались бы не лучше, ответь мы на это убийством. – Хелена провела пальцами по мокрым волосам. Кружева доходили ей до бедер, а халат, в который она была закутана, заканчивался чуть выше колен. Под воротником я мельком увидел ее боевой шрам. Sea ka zterak. А черная метка темного народа на шее контрастировала с кожей. Но даже только что принятый душ не смог скрыть усталости в ее глазах. Она открыла рот, снова закрыла его. Но потом:

– Я не хочу быть похожей на него.

Слова Хелены вонзили стрелу мне в сердце. Я смотрел на нее, смотрел на шрам от ожога, на ее разрушенный мир, осознавал трещину в ее чистой душе и возненавидел себя. Это я сделал. Я сломал Хелену. Она вложила свое доверие, свои чувства, свою улыбку, свое счастье в мои руки. А я все это уничтожил. И чем дольше я смотрел на нее, тем бессмысленнее мне все казалось. Все это время я был уверен, будто месть удовлетворит меня, но этого так и не произошло. По правде говоря, я уничтожил не только Хелену, но и себя самого. И Мира это знала. Все это время. Теперь она упивалась моей болью, как и собиралась, в то время как я оставался самым настоящим глупцом, полагая, что могу быть выше самих Верховных.

– Я пытался добраться до тебя. В Круачейн.

Хелена подперла щеку кулаком и устало посмотрела на деда. Но блеск в ее глазах выдавал, как она была тронута.

– В самом деле?

Натаниэль кивнул.

– Как раз вчера. Я хотел использовать силу луны, чтобы получить доступ к Авалону с помощью черной магии. Но мне отказали.

Ах, вот что он пытался сделать в Хайлендсе!

Хелена вздохнула.

– Я собираюсь сегодня пойти в колледж.

– Что ты такое говоришь? – Ее дедушка выпрямился. Я понял, что он сжал руки в кулаки. – Ни в коем случае!

– Я хочу, чтобы жизнь продолжалась. Чтобы все вернулось на круги своя. И это может произойти только в том случае, если я буду заниматься своей привычной жизнью. – Она сглотнула. – Если я уже не могу забыть случившегося, то, по крайней мере, мне нужно двигаться дальше, верно?

– Но твое состояние…

– Стабильное. – Она ободряюще улыбнулась дедушке. – Жислен вылечила меня. Я не испытываю боли. – Какая-то странная тень скользнула по ее лицу. – А то, что сломано внутри меня, не заживет так быстро.

Натаниэль тяжело дышал, затем кивнул.

– Хорошо. Но я сделаю тебе еще чаю.

Натаниэль отодвинул стул. Ножки заскребли по дереву. Чтобы не попасться на глаза Хелене я отстранился от окна и прислонился к стене. Мое сердце болезненно колотилось в груди, и я был не в силах его успокоить. Как бы сильно ни старался. Даже трепещущие нервы не слушались моих приказов. Внутри бушевал абсолютный хаос. Пора было убираться отсюда.

Преисполненный решимости, я оттолкнулся от стены и пересек сад. Я почти добрался до ограды, когда…

– А теперь давай помедленнее, Бернетт.

Мой желудок подпрыгнул. Я обернулся, и там была Хелена. Одетая в халат, она стояла на пороге, ее руки были засунуты в карманы, ноги босые.

– Что тебе здесь нужно?

Я посмотрел на нее и увидел, как поднимается и опускается ее грудь, рассматривал ее слегка покрасневшие щеки, полные губы, поврежденную кожу на виске, и у меня захватило дыхание.

– В следующий раз, когда захочешь подкрасться к моему дому, тебе не следует связываться с гномом.

– Ты это слышала?

– Он сказал мне.

– Он сказал тебе? – Эта проклятая тварь. – Когда?

– Ты здесь, чтобы поболтать о гномах?

Я захлопал ресницами.

– Хелена…

– Прекрати. – Она скрестила руки на груди. – Не говори со мной так.

– Как?

– Как будто я что-то значу для тебя. – Хелена прищурила глаза. – Как будто тебе действительно жаль, Тираэль.

– Ты ведь понятия не имеешь.

Она фыркнула.

– О, или Финли. – Это имя, вырвавшееся из ее уст, стало самой настоящей пыткой. – По какой-то причине ты – сломленный принц и теперь ненавидишь весь мир и жизнь, и тебе наплевать на всех, пока ты добиваешься своих эгоистичных целей.

Я сглотнул.

– Это неправда.

– Ах, да неужели? – Ее улыбка стала злобной. – Значит, ты просто так сдал меня боссу темного мира? Пожертвовал своей сестрой ради какого-то гребаного ответа? Потому что это было просто весело в тот момент? – Хелена безрадостно рассмеялась. – Такой кайф, да?

Какая-то часть меня хотела рассказать ей все. Часть, в которой все еще билось сердце, требуя освобождения, та часть, что желала обнять Хелену и рассказать ей, что побудило меня к этим поступкам. К желанию дать клятву Мире. Но другая часть, та, где не росли цветы и каждое семя счастья превращалось в пепел, разжигала ненависть. Она все еще хотела заставить девушку страдать из-за того, что произошло.

– Ты должна знать одну вещь, Хель. – Я посмотрел вдаль, на вздымающееся море, затем снова на нее. – Мое обещание было искренним.

Она подняла бровь.

– Какое из них?

– Тогда. В лесу. Я хотел вернуться.

– Да, конечно. – Хелена закатила глаза. – И ситуация с Ваалом тоже была просто глупой ошибкой, не так ли?

– Я хотел вернуться, – повторил я. – Потому что я тебя… я… – На мгновение я зажмурил глаза и покачал головой. Не мог произнести этого вслух. – Но не получилось.

Она сглотнула, однако ее голос все еще звучал агрессивно.

– И почему нет?

– Потому что ты позаботилась об этом.

Впервые с тех пор, как Хелена вернулась, я увидел, как на ее лице появилось выражение, отличное от ненависти: удивление. Смятение. Она моргнула. Ее руки опустились вниз.

– Что ты такое говоришь?

– Я сожалею о том, что сделал. Но в то же время это меня удовлетворяет.

– Тебе доставляет удовольствие знать, что меня пытали?

– Да. – Я сглотнул. Мой подбородок снова задрожал. Когда я отдышался, ничего не произошло. – Потому что сначала ты пытала меня. Потому что ты предала меня первой после того, как я отдал тебе свое сердце. И это было так больно, Хелена. – Мой голос сорвался. – Так чертовски больно.

Хелена уставилась на меня. Я разглядел ужас на ее лице. И неверие.

– Как ты смеешь? – прошептала она. – Как ты смеешь утверждать такое, Фин?

Фин. Боже, эта боль. Эта пытка.

Я закрыл глаза. Боль просачивалась сквозь вены. Медленно выдохнув, я сказал:

– Есть некая ирония судьбы в том, что происходит между тобой и Декланом. – Безрадостная улыбка тронула мои губы. – Это все так иронично, учитывая, что именно с него все и началось когда-то. – Я открыл глаза. Слезы застилали мне обзор. – Как началось, так оно и должно закончиться, а, Хель?

Она застыла на месте. Ее голубые глаза впились в мои. Я поднял руку, показывая ей внутреннюю поверхность ладони, которую украшал длинный шрам.

– Какая ошибка. – Я сжал губы, чтобы сдержать слезы, а затем сказал: – Какая глупая, глупая ошибка, эта проклятая клятва.

Затем повернулся и ушел. Я слышал крики Хелены, хотя они были приглушенными. Я слышал ее, потому что в эту секунду нервы девушки были в полнейшем беспорядке.

И мои тоже.