Текст книги "Ведьмы Тихого Ручья. Отравленное сердце"

Хелена

В этом свете я превратилась в ничто, легкое как перышко. Освобождение. Никаких забот. Никаких чувств. Ни печали, ни горя. Но это продолжалось недолго, потому что мое тело материализовалось в месте, где цветы сияли счастливой радугой, где на деревьях росли сочные красные яблоки и где голубое небо было затянуто мирными облаками. Под ногами шелестела листва. Я обнаружила, что была босой, и это удивило. Я осмотрела себя: окровавленное облачение для сражений исчезло, вместо него на мне был шелк цвета слоновой кости, который я надевала для моей церемонии. Казалось, прошла целая вечность. Так много всего произошло с тех пор.

Я смахнула рукой прядь волос со лба, потом заметила – что-то изменилось. А еще через мгновение поняла, что именно. Мой шрам от ожога исчез. Кожа стала чистой и мягкой.

Я медленно шла по листве. Щедрые лучи солнца пробивались сквозь густой зеленый полог, согревая мои руки, ноги, лицо. В нескольких метрах впереди на поляне танцевали бабочки. Под ними протекала узкая речка, в воде сверкало что-то золотистое. Я осторожно подошла ближе, и, когда увидела существ в воде, мои губы приоткрылись.

Солнечные кои. Стрелки внутри них не двигались. Они остановились на двенадцати. И одна рыба, она была… она была абсолютно черной. Слова Тираэля прозвучали в моей голове. Говорят, что каждый кои – это живые часы жизни азлата, и стрелки останавливаются, как только его партнер умирает. Тогда рыба становится черной как смоль.

Нахмурившись, я блуждала взглядом по поляне, пока не поняла, что за ней нет дальнейшего пути. Я подошла к краю и посмотрела вниз на крутые скалы. Далеко подо мной в черном мире сияли красные цвета. Это выглядело как летающий остров в небе. На контрасте с темным участком другое место сияло сочными зелеными, яркими красками. Разница была невероятной. Золотой мост соединял эти места, а на самом мосту… на мосту… Я отпрянула назад и, задыхаясь, прижала руку к груди.

Это был Финли. Его волосы снова стали золотыми, а кожа – бронзовой. Прекрасный принц вернулся. Он пересек мост, его рука лежала на руке кого-то гораздо более высокого, гораздо более изящного. Из ее головы торчали изогнутые рога, одна половина ее лица отличалась умопомрачительной красотой, другая была безобразно изуродована.

Морриган вела Финли по золотому мосту в Тир-на-Ног.

Внезапно меня пронзила такая боль, что я подумала – сейчас умру. И только тогда я поняла, что Верховные, должно быть, знали о шалости времени, которая жила в Ти. Слова Миры эхом отозвались во мне, как будто она стояла прямо передо мной.

Я думаю, ты будешь страдать, девочка. Ты будешь страдать так сильно, что, кажется, твое сердце разорвется на части. И это вдохновляет меня, понимаешь? Даже если мы не убьем тебя. Даже если нам придется подождать, пока мы не узнаем, как поступить с тобой. Грядут твои страдания, и я буду наслаждаться ими.

Она была права. И я погибну от этой боли. Я знала это наверняка. Мое сердце уже переставало светиться, оно теряло цвет, пока в конце концов не стало мертвым и черным.

– Я всегда говорила ему, что любить Иверсенов опасно.

Я замерла. Сердце болезненно сжалось. Голос. Этот голос… Этого не могло быть! Невозможно. Медленно, словно опасаясь, что воздух вокруг меня может взорваться, я повернулась. И посмотрела в глаза ледяного голубого цвета, которые были так похожи на мои, увидела те же красные губы, тот же вздернутый нос, то же лицо в форме сердца.

И тогда я рухнула. Мои руки зарылись в листья, пальцы и плечи задрожали.

– Ну, не плачь, дитя мое. – Сифра Иверсен присела и положила свою нежную руку на мою. Ее прикосновение было теплым. Длинная юбка с пестрым цветочным узором ласкала ноги, качаясь на легком ветру. – Ты была такой храброй. Такой отважной.

Она положила палец под мой подбородок и приподняла его. Ее взгляд был похож на самые теплые объятия в самую холодную ночь. Мама улыбнулась. В ее глазах блестели слезы.

– Я так горжусь тобой, Хелена.

– Я не сделала ничего такого, чем ты могла бы гордиться, мама. – Мой голос дрожал. – Не справилась.

– Разве? – Она наклонила голову, размышляя. – Разве влюбленность означает неудачу? Разве найти свою внутреннюю силу, обнаружив, что она совсем не такая, как у других, значит потерпеть неудачу? Видеть добро в тех, кого другие называют злом, означает потерпеть неудачу? – Лицо Сифры Иверсен казалось печальными. Таким бесконечно печальным. – Я думаю, нет.

– Майор… – всхлипнула я. – Он вернулся! Он собирается сделать так, чтобы темные навсегда остались в нашем мире. Фин умер. Мои друзья сражаются в этой битве, и возможно, им тоже придется погибнуть. В Кораэль живет чудовище. Натаниэль предал нас всех. – Я зажмурила глаза. – И во всем этом именно я была спусковым крючком. – Я медленно подняла веки, посмотрела в лицо матери и прошептала: – Я должна была умереть той ночью, мама. Пламя должно было поглотить меня вместо тебя.

Мама долго смотрела на меня. В какой-то момент она протянула мне руку и сказала:

– Пойдем. Давай пройдемся немного.

Я схватила ее за руку и позволила ей поднять меня на ноги. Вместе мы пошли по поляне.

– Ты узнаешь это место?

Мой взгляд блуждал, я размышляла.

– Нет.

– Нет? – Мама остановилась возле куста. Протянула руку, сорвала чернику и улыбнулась, прежде чем положить ее в рот.

У меня перехватило дыхание.

– Это… лес, где мы…

– Да. – Мама продолжила идти. Я последовала за ней. – И место, где ты проводила большую часть времени с Финли.

– Почему мы здесь?

– Я не знаю. – Мама с любопытством огляделась вокруг. – Наверное, потому, что с этим лесом у тебя ассоциируются люди, которых ты любишь больше всего.

– Это правда, что говорят?

Мама посмотрела на меня.

– Люди много чего говорят, дитя мое.

– Что ты… украла Безграничную силу? Поэтому они преследовали тебя? Ты… ты собиралась тайно сговориться с Ваалом, чтобы начать революцию против дворца?

Моя мать глубоко и тяжело вздохнула.

– Да. И нет.

– Что ты имеешь в виду?

– Знаешь, Хелена… В мире есть не только добро и зло.

– Я знаю.

– Во дворце живут многие азлаты, у которых есть злые намерения. Эгоистичные, ужасные, жестокие… Но их превозносят как хороших людей. Темных же заточают в их мире пепла и углей, пытают и изгоняют, хотя некоторые из них никогда не стремились творить зло. Такое разделение богов несправедливо.

– Так это правда? – Мое сердце подпрыгнуло. – Ты строила планы с Ваалом?

– Да. – Мама повела меня мимо дерева в другом направлении. – Мы хотели одного и того же: справедливости. Я намеревалась вновь объединить наши народы. Чтобы воцарилась демократия. Добро для тех, кто творит добро, и наказание для всех, кто творит зло. Но ничего не вышло.

– Из-за вышестоящих?

На лице моей матери промелькнула тень.

– В том числе.

– А почему еще?

– Из-за моего отца. – Ее лицо исказилось. – Он с самого начала был против демократии. Хотел поставить невралгиков у власти и поработить других. Мой отец был одержим идеей вернуть майора и служить ему.

– Так вот почему ты не хотела, чтобы я с ним встречалась! – Внезапно я осознала очень многое. – Вот почему ты все это время держала меня подальше от азлатов.

– Не только. Еще и потому, что я знала, что живет внутри тебя.

– Что? – Я моргнула. – Откуда?

– Мне рассказал Петах Синклер.

Внутри меня словно зажегся свет. Слова Деклана эхом отозвались в моей памяти.

Петах Синклер был изгнан. Мы не хотим иметь с ним никаких контактов. Он раскрыл Соррел секреты Синклеров. Вещи, которые ему не следовало рассказывать. Каждый из нас дает клятву хранить знания Синклеров, Хелена. И он нарушил эту клятву.

Отец Рейвен рассказал моей матери о том, что дремлет во мне, после чего она увезла меня в безопасное место. Он бросил свой клан, свою семью, чтобы защитить меня, хотя даже не знал меня. Даже когда я еще не родилась. И именно поэтому Петах знал о нашем местонахождении! Именно поэтому Ти смог подслушать его разговор с Соррел о нашей скрытой жизни.

– Клянусь богами, – пробормотала я.

Мама кивнула.

– Ходили слухи, мол, королева время от времени позволяла своим силам жить в других Иверсенах. Но я никак не ожидала, что и в тебе дремлет существо, внушающее страх.

– Королева?

– Мария Стюарт.

– Так это правда? – Я задыхалась. – Мария Стюарт была одной из нас? Она была… матерью майора?

– Да. – С дерева поднялась сова. Она расправила крылья и улетела. – Что неправда, так это та часть истории, которую выдумали высшие чины. Я никогда осознанно не владела Безграничной силой.

– Осознанно? – Я остановилась, и моя мать тоже. – Что ты имеешь в виду?

Она глубоко вздохнула.

– Морриган спрятала артефакт в сердцах своих преемниц. Если одна из них умирала, она передавала его следующей дочери, которая принадлежала к прямой родословной богини. Но в то время, когда Верховные распускали слухи обо мне, я об этом даже не подозревала.

В недоумении я уставилась на маму.

– Когда… когда ты узнала?

На ее губах заиграла грустная улыбка. Она указала куда-то вперед.

– Посмотри на это.

Я подняла глаза, и, когда поняла, что мама имела в виду, мое сердце на мгновение остановилось. Лес перед нами был мертв. Серый пепел покрывал землю, стволы деревьев были обуглены, на ветвях не осталось листьев.

– В ту ночь, – сказала мама. – В ту ночь я узнала.

– Мне так жаль, – выдавила я сквозь слезы. Горло сжалось, и я едва могла дышать. – Прости меня, мама.

– За что?

– Это я убила тебя, – прошептала я.

– О нет, Хелена. – Мама покачала головой. Она развернула меня к себе, взяла мои руки в свои и пристально посмотрела мне в глаза. – Нет, это неправда.

– Ч-что?

– Той ночью твоя сила вырвалась из тебя. Ты не контролировала ее. Стены пламени поймали тебя в ловушку, и спасти тебя не оставалось никакой возможности. Моя стихия – земля. Так что же я могла сделать в тот момент?

– Но… Но я жива.

– Ты жива, потому что я этого хотела.

– Не понимаю…

Мама убрала прядь волос с моего лба.

– Когда я поняла, что ты умрешь, Безграничная сила в моем сердце начала жить своей собственной жизнью. Она спасла тебя. Но цена за использование божественного артефакта – моя смерть.

– Нет. – Я задыхалась. – Нет! Ты… – Я беспокойно потерла грудь. Мое лицо исказилось от слез. – Ты не должна была этого делать. Ты должна была дать мне умереть.

Сифра Иверсен покачала головой. На ее губах все еще играла прежняя легкая улыбка.

– Я бы не смогла потерять тебя, Хелена. – Она высвободила одну руку из моей и положила ее мне на грудь. – Послушай. С моей смертью Безграничная сила перешла к тебе. Ваал знал это. Вот почему он хотел заполучить тебя. Вот почему он пытался раскрыть твои силы. Чтобы завершить наш план, который мы задумали ранее.

– Внутри меня? – Мои губы приоткрылись. Я с недоумением смотрела в ее светлые глаза. – Это невозможно!

– Да, это так. – Мама кивнула. – Только благодаря этой силе тебе удалось освободить себя и Деклана из Нокскартелля.

– Но… тогда почему я не умерла?

– Оккультный порошок, – сказала она. – На твоих цепях. Он не только парализовал твои силы, но и ослабил силу богов, которая живет внутри тебя. Вот почему ты не умерла.

Я была ошеломлена. В какой-то момент, вновь обретя голос, я спросила:

– Это я убила своего отца?

В ее ярких глазах промелькнула боль.

– Кельвин стал жертвой фанатика из дворца, который жил с извращенной верой в то, что я доверила твоему отцу Безграничную силу перед смертью.

– Что?

– Еще один глупый слух, который слишком долго живет в умах некоторых людей. – Мама вздохнула. – Он утопил его, используя свою стихию. Его легкие были полны воды. – Она посмотрела на меня с жалостью. – Ты избавила своего отца от больших страданий, когда позволила его сердцу остановиться, Хелена.

Горло сжалось.

– Но ведь я фактически убила его.

– Спасла его, – настаивала моя мать. – Он не смог бы пережить атаку воды. Ты почувствовала это и забрала его агонию.

– Мне так не кажется, – пробормотала я.

– Ты хорошая девочка. Не думай ни о чем другом, Хелена.

– Я постараюсь.

Мама посмотрела вдаль. Она нахмурилась, прежде чем снова посмотреть на меня.

– Мне пора идти.

– Что? – Мои пальцы вцепились в ее предплечья. – Нет!

– Да, боюсь, что да. – Грустная улыбка стала еще более печальной. – Древо Авалона дает нам только ограниченное количество времени в пространстве между «здесь» и «там».

– Древо Авалона? – Сбитая с толку, я огляделась. – Где оно находится?

– Мы сейчас в самом его центре.

– Но я думала, это тот лес из прошлого?

– Ветви древа Авалона простираются повсюду, дитя мое. Но теперь слушай. – Тон ее голоса стал более твердым, более яростным. Более настойчивым. – Я прошу тебя кое-что сделать.

– И что же?

– Заверши мой замысел. Уничтожь разделение народов. Сделай так, чтобы те, кто добр, могли жить на земле, а Круачейн заточил тех, кто зол сердцем. Активируй Безграничную силу.

Я сглотнула.

– Тогда я умру. – Никакого ответа не последовало. Никакого протеста. Простое заявление, хотя решение мною уже было принято. Я была готова войти в Тир-на-Ног.

Но мама покачала головой. Ее длинные волосы развевались на ветру.

– Безграничная сила заберет твой жизненный свет, это правда. Твое сердце перестанет биться. Но внутри тебя живут двое.

– Что?

Мама снова положила пальцы мне на грудь. На этот раз с обеих сторон.

– Мое сердце бьется внутри тебя. Элин Вудворд выполнила мою просьбу.

Я уставилась на нее.

– Я не понимаю…

– Женщины клана Иверсенов использовали части моего сердца, чтобы создать детей. Часть меня живет в них. Я могу получить к ним доступ, если захочу. Элин позаботилась о том, чтобы ты оказалась здесь. Она привела тебя сюда по моей просьбе. Теперь возвращайся, высвободи Безграничную силу и уничтожь проклятие Иверсенов. Положи конец разделению народов. Убей майора, иначе скоро мир перестанет быть таким, каким мы его знали. Ты сможешь исполнить свои желания. Но будь осторожна: не смей никого воскрешать из мертвых. Это не удастся. Даже благодаря Безграничной силе. Энергия мертвых душ должна оставаться нетронутой.

Это означало, что Ти не вернется. Я не могла вернуть его.

Боль захлестнула меня. Некоторое время я не могла произнести ни слова. Но потом…

– Х-хорошо. – Мои мысли были парализованы. – Я люблю тебя, мама.

Она просияла.

– И я люблю тебя, дитя мое.

Мир вокруг меня растворился. Вот он снова – этот сверкающий свет. В своем сознании я по-прежнему видела лучезарную улыбку матери, чувствовала мир в своем сердце. В обоих моих сердцах.

Затем я вернулась назад. Хаос вокруг меня содрогнулся. Воздух был густым, повсюду разносились крики. Мои пальцы сомкнулись на холодном теле. Глаза Финли неподвижно смотрели в пустоту.

Майор зарычал. Он подбросил свою трость в воздух. Из нее хлынула вибрирующая чернота, прожигая тела, разъедая лица тех, кто спасался бегством. А злобный правитель хохотал во всю мощь своих легких.

Я отвела взгляд, заглянула в глубину золотых глаз Фина и почувствовала, как внутри меня вспыхнуло тепло. И я взорвалась. Это было ощущение движущей, всепоглощающей силы, божественной энергии, текущей по моим венам. Жара и эйфории, адреналина и вибрации. Мое тело больше не было моим. Я вышла из него. Это была лишь оболочка. Мой разум витал над происходящим, и внезапно я поняла, что именно нужно делать: я подумала о том, что должно произойти, и позволила этому стать моей правдой.

Проклятие Иверсенов: снято.

Майор: уничтожен навсегда.

Заклятие, изгнавшее темных в Круачейн: не существует для тех, у кого доброе сердце.

Проклятие шалости времени, чья магия тихой вибрацией распространялась по этому залу: рассеялось по всему миру, как темное заклинание, которое отныне больше не будет существовать.

Я почувствовала, что в воздухе здесь витало нечто большее, чем проклятие, и подумала о Дидре. О майоре, который назвался ее отцом. Возможно, теперь я помогла и ей.

Это был самый прекрасный хаос разноцветных энергий, который я когда-либо видела. В воздухе сверкали искры, открывалась эйфорическая игра красок, распространявшихся на пути между мирами и обратно. Искусство богов, которые были едины со Вселенной. Я почувствовала невыразимую боль, когда мой разум вернулся в тело. Почувствовала, как перестало биться сердце, заметила неподвижность внутри, пустоту, отсутствие жизненно важного насоса, но вдруг…

Ту-дум. Ту-дум.

Сердце моей матери ожило в моей груди. Затем все стало белым.

Когда я открыла глаза в следующий раз, мир был совсем другим. Бой прекратился. На всех нас опустилась тишина. Я медленно подняла голову и огляделась. Увидела растерянные выражения и кровь на исцарапанных лицах, обожженные тела, но никакой ненависти. Никакого желания убивать.

Майора нигде не было видно.

Его трость больше не вибрировала в воздухе.

Затем: ужасный пронзительный крик. Мои глаза метались по сторонам. Это была Кора. Кора с глазами цвета неба, от черноты которых ничего не осталось.

– Макс! – всхлипнула она, бросаясь на маленькое тело. – Нет, Макс! Пожалуйста! – Кораэль трясла его. – Вернись ко мне, вернись… пожалуйста! Мне так жаль, так жаль… прости!

Я в ужасе уставилась на безжизненный силуэт на полу. Затем раздались новые всхлипывания. Повсюду скорбящие бросались к своим любимым, чьи сердца перестали биться. Я увидела Эльсбет, стиснувшую в руках безжизненного мужа. Заметила белокурого тренированного азлата, чей лоб прижался ко лбу сына, когда он оплакивал его. Этим сыном, как я с ужасом поняла, был Деклан Синклер.

Желудок нервно сжался.

Дидре, бросив кинжал на пол, пробивалась сквозь толпу, слезы текли по ее почерневшему от копоти лицу. Она оторвалась от Фриды и бросилась к телу Арчибальда. Я заметила Силеас, прижимающую руку к кровавой ране и хромающую к сестре. Она тоже плакала. А еще там была Иззи, которая билась об пол и кричала, кричала, кричала. И тут я узрела источник ее горя: Камрин. Из ее груди торчало копье.

В горле встал ком. Я не могла дышать. Не могла пошевелиться. Не хотела двигаться, поскольку знала: если поверну голову, мой взгляд встретится с пустотой в глазах Финли. Придется ли мне столкнуться с теми же чувствами, что одолевали Силеас и Дидре, Кору и Эльсбет?

Элин покачивалась рядом с Камрин, сжимая маленькие кулачки и прикрывая ими глаза, потому что для нее это было слишком. Смерти, раненые, битва. Далеко позади нее я увидела Мерлина, сделавшего к ней шаг и замешкавшегося. Он приостановился. Затем сел, посмотрел на нее, и я увидела тоску в его глазах. Раскаяние. Отведя глаза от Мерлина, я встретилась взглядом с Ваалом. Он отрывисто кивнул мне. И я ответила ему.

– Трудно поверить, – внезапно произнес грубый, ломкий голос. Слабо, но отчетливо.

И я замерла. Медленно, будто так все могло показаться более реальным, я повернула голову.

Золото. Это был он. Чистое золото.

Волосы. Кожа. Глаза.

Прекрасный принц.

Грудь Финли поднималась и опускалась. Я чувствовала, как бьется его сердце.

Как… как это было возможно?

Он улыбнулся мне.

– Ты спасла этот гребаный мир, малышка Иверсен.

– Ты жив, – вздохнула я.

– Ну, конечно, я жив. – Финли уперся руками в пол и приподнялся. Он наклонил голову, и на его губах появилась кривая ухмылка. – Я – Тираэль Финли Бернетт, помнишь?

– Как… как это возможно? – Но потом я поняла. Мои глаза расширились. – Шалость времени. Это было проклятие. Ты умер не потому, что кто-то убил тебя, а потому что проклятие хотело, чтобы так было. И это… это проклятие, я уничтожила его. Поэтому… поэтому оно больше не могло тебя убить.

– Это официальная версия? – Уголок его рта дернулся. – Мы можем сказать, что я был воскрешен, потому что я…

– Потому что ты – Тираэль Финли Бернетт? – По моим щекам потекли слезы, но я рассмеялась. От счастья. От умиротворения. От усталости. Да просто потому, что могла. – Мечтай дальше.

– Иверсен, Иверсен, Иверсен. – Финли положил руку мне на затылок, его пальцы покалывали на моей коже. – Я боюсь, что ты спасла меня.

– Боюсь, тебе придется с этим жить. – Я улыбнулась. – Как уж там было? «Этот парень – моя жизнь, а я обычно борюсь за свою жизнь», да?

Его губы коснулись моих, и Финли тихо засмеялся.

– Что же будет дальше?

– Я понятия не имею.

– Я тоже, – пробормотал он. – Но я знаю одну вещь.

– Да? – Мягкий поцелуй. Взрыв внутри меня. – И что же?

– Финли и Хелена. Так все началось, так все и закончится.

Шрам на моей ладони покалывал.

Он был прав. Что бы мы ни делали с нашим вновь обретенным миром, по каким бы путям он нас ни посылал, одно являлось несомненным фактом.

Снаружи взошло солнце, но мрак вокруг нас сохранялся. Мы стали единым народом. Мой взгляд метнулся в сторону и встретился со взглядом Бабы Грир, которая посасывала черную трубку и пускала в воздух дым вороньей туши.

– Что я говорила, Ти-Ти? – Она наклонила голову и усмехнулась. Я все поняла. Ту же ухмылку Лахлан подарил мне в камере Нокскартелля, когда сказал, что я достаточно сильна. – Эта девчонка будет нашим гребаным оружием.

– С этого момента я всегда буду слушать тебя, Баба.

– Лгунишка. – Старуха закатила глаза. – Снова и снова ты нарушаешь его, четвертый закон.

– Я? – Финли переплел свои пальцы с моими, а затем поднял бровь. – А что насчет тебя, Лахлан?

Они рассмеялись. Печальный звук, в котором в то же время были крошечные искорки надежды. Мы все знали, что нас ждут тяжелые времена. Время, полное тоски и боли. Время перестройки, обсуждений и перемен. Но это будет хорошо. Наконец-то все будет хорошо.

В своем сердце я чувствовала, что мама улыбается.