Текст книги "Дитя Феникса. Часть 2"

Глава тридцать первая

I

Февраль 1296

Сэнди нашел мать в часовне. Он замер в дверном проеме, наблюдая, как она, не заметив его присутствия, стояла на коленях у алтаря и молилась. Ее глаза были открыты, а руки стиснули край кафедры, так что побелели суставы. Он не видел ее лица, но знал, что оно выражает глубокую сосредоточенность.

– Мама!

Она не слышала его.

– Мама! – Он слегка повысил голос.

Она подняла плечи, затем повернулась к нему. Элейн была бледна; вокруг ее глаз легли красные круги.

– Я не слышала тебя, Сэнди. – В семьдесят восемь ее голос все еще был сильный и четкий. – Отец тоже вернулся?

Сэнди кивнул и помог матери встать.

– Мы присутствовали на заключении договора. Шотландия и Франция теперь союзники в борьбе против короля Англии Эдварда.

Он стоял, грустно глядя на нее, словно пытаясь прочесть что-то в ее лице.

– Мы уже почти объявили Англии войну, мама. И Эдвард уже приказал войскам обосноваться в Ньюкасле. Боюсь, нам придется воевать.

Элейн схватила его руку.

– Тебе и твоим братьям? – Во рту у нее пересохло.

– И отцу. Он должен вести войско из Мара. Все лорды Шотландии возьмутся за оружие.

– Но отец слишком стар для битв, – ужаснулась Элейн. – Твой отец не может ехать.

– Он едва старше короля Эдварда, мама, – сказал Сэнди, – и он здоров и силен, как и я. Отец не останется в тени, и мы оба это знаем. – Сын взял ее руки в свои и испугался: такими, ледяными они были. Он пытался подбодрить ее. – Роб и Изабелла были в Скоуне. Он хочет, чтобы она пробыла здесь с тобой последующие месяцы, пока не родится ребенок. Замкам Лохмэйден и Тернберри может угрожать нашествие, поэтому она приехала с нами.

Лицо Элейн просияло.

– Да, это разумно. Он присоединится к верным шотландцам…

– Нет, – покачал головой Сэнди. – Похоже, мой шурин скорее будет сражаться за Англию, чем поддержит Баллиоля. – Сэнди не пытался скрыть отвращения. – Он заверяет, что ждет своего часа, но, на мой взгляд, все это довольно странно. Действительно, это похоже на измену! – Сэнди, который так редко повышал голос, теперь дрожал от гнева.

Элейн почувствовала, как у нее сжалось горло: ее второй сын всегда был таким мирным и тихим. Она закрыла глаза, увидев его скачущим с мечом в руках: глаза сузились, скулы напряглись, каждый мускул начеку…

– Мама? С тобой все в порядке? – Его рука мягко взяла ее под локоть. Меча при нем не было. Он держал его в руках только на занятиях с наставниками или на игоровых поединках с братьями. Он не был рожден солдатом, как и его отец. Глаза Элейн сами собой опустились на пол часовни. Александр, ее Александр, – тот был солдатом, но не Дональд. Не ее муж-поэт. Она сомневалась, приходилось ли ему вообще за всю свою жизнь прибегать к оружию, даже в моменты крайней ярости.

– Пойди повидайся с Изабеллой, мама. – Сэнди обнял ее за худенькие плечи.

Мгновение она молчала, потом кивнула. На мгновение ей показалось, что в сумерках, за окном с тройной решеткой, она увидела фигуру человека. Затем фигура исчезла.

II

Изабелла была на шестом месяце беременности. Она сидела рядом с Сэнди за высоким столом, и они ели из одной тарелки. В дальнем углу сидел Дункан, который только что приехал с запада, где оставил Кристиану с сыном, малышом Рори. Рядом с ним сидели Кирсти, затем Гранти, затем ее мать и отец. Они сидели, слегка нахмурясь, и очень близко друг к другу. Время от времени Изабелла замечала, как рука ее матери касалась руки Дональда. Атмосфера за столом была крайне тяжелой.

– Она никогда раньше не провожала его на войну, сказал Сэнди тихо, следя за взглядом Изабеллы. – Все годы, что она замужем, отец никогда не брал в руки оружия.

Изабелла горько улыбнулась.

– Кажется, они по-прежнему любят друг друга, а ведь матери уже почти восемьдесят!

– Это все ее волшебство! – полушутя сказал Сэнди. Он глубоко вздохнул. – И мы с тобой умрем, пожалуй, раньше нее. – Он сказал это не подумав и запнулся, увидев лицо сестры. Та побелела как полотно, автоматически схватилась за живот, который был еще едва виден.

– Я не то имел в виду, – быстро поправился он, – это как если бы она была бессмертна. В ней есть что-то необыкновенное, то, что сохраняет ей молодость. – Он сделал паузу. То, что он говорил, отчаянно пытаясь рассеять неловкость, было в какой-то степени правильным.

Он потянулся за бараниной в горшочке, поданной именно так, как ему нравилось, с белым хлебом и вином, подцепил кончиком ножа мясо и потряс им перед губами Изабеллы, чтобы отвлечь ее.

– Ты уверен, что не видел мою смерть? – прошептала она. К своему ужасу, он увидел, как дрожала ее рука.

– Нет, нет, Белла! Я вовсе не это имел в виду. Пресвятая Дева, я и представить не мог, что ты так подумаешь. – Сэнди отложил нож, облокотился и осторожно положил руку на живот сестры; та весело рассмеялась. – Маленький Брюс шевелится, – радостно сказал он.

– И правда! – улыбнулась она.

Он будет необычным, этот сын Изабеллы. Александру не нужны были звезды, чтобы отгадать по ним это. Они не нужны ему были также, чтобы сказать, что этого ребенка он никогда не увидит.

III

Война развернулась слишком быстро; шотландцы были не в меру самоуверенны. Их первые атаки на границе не достигли цели, так что Эдвард сосредоточил силы возле Бервика, взяв его так быстро, что горожане просто не успели начать сражение. Гарнизон замка сдался, а жители города перебиты. Шотландская армия в гневе бросилась на восток, к Дунбару. 27 апреля она встретила английскую армию под руководством графа Варенна и была полностью разбита. Среди попавших в плен были Дональд Map и его сын Александр.

IV

Замок Килдрамми. Май 1296

– Есть новости? – Элейн взглянула на дрожащего, испуганного человека, который преклонил перед ней колено. Ее лицо было бледным.

– Сражение проиграно, миледи. – Вестник глотнул воздуха. – Проиграно. Все пропало. Английский король теперь правит нами.

– Дональд? – Во рту у Элейн пересохло, вместо слов был слышен лишь хриплый шепот. Она сжала кулаки.

Человек ее не слышал. Он все еще стоял на коленях, опустив голову, по его мрачному обветренному лицу катились слезы. Элейн на мгновение почувствовала сострадание, увидев его коленопреклоненным.

– Мой муж… – в отчаянии повторила она. – Где лорд Map?

– В плену, миледи, и сэр Александр с ним. – Человек закатил глаза и глубоко вдохнул. – Как и большинство лордов Шотландии.

– В плену, – потрясенно повторила она. – И Эдвард? И что с ними будет? Где они? Где лорд Гратни?

Он пожал плечами.

– Всех их отправили в Дунбар. Английский король теперь взял всю власть; противников у него больше нет. Многих пленников отправили на юг Англии. Я думаю, и лорд Map среди них. Король отсылает на юг всех, кого считает руководителями восстания.

– А наш король? – Голос Элейн был жестким. – Что с королем Джоном? Он тоже в плену? – Она боролась с отчаянием, охватившим ее.

– Его не арестовали. Я не знаю, где он.

– Ты не знаешь? – закричала Элейн. – Что это за король, который позволяет распасться королевству, а его люди не знают, где он. – Она глубоко вдохнула. – Я должна ехать к Дональду, я должна найти его. Король Эдвард еще в Дунбаре, я должна выехать сейчас же, сегодня. – Она повернулась и почти побежала к двери.

Когда она добежала до нее, вошел Гратни. Он приехал через несколько минут после вестника его отца, бросив забрызганную грязью лошадь во дворе.

– Мама, все хорошо, отца не тронули. Он в безопасности с Сэнди под почетным арестом. И это еще хорошо, если знать короля Эдварда.

Элейн уставилась на старшего сына.

– Ты ведь не сражался за Эдварда?! – Ее голос был необычайно жестким.

Гратни покачал головой.

– Конечно, нет. Я же верен Шотландии, мама. Но, как и Брюс, я не могу сражаться за Баллиоля. Я не собираюсь отвечать на его зов так же послушно, как отец. Но и со своими согражданами я драться не буду. Никогда! – Он усмехнулся. – Поэтому я немного опоздал к битве. И не бился ни на чьей стороне. Я знал, что папа и близнецы пролили достаточно крови за Map. Нет, нет. – Он поднял руку, увидев, что Элейн побледнела. – Никто из них не пострадал. Я слышал; что Дункан в безопасности. Хотя не видел его. Я уверен, что он сбежал.

Он нахмурился.

– Я не трус, мама, я буду драться, когда придет время. Но время еще не пришло. Пожалуйста, не думай плохо обо мне, мама, я поступил, как считаю верным. Послушай, я сейчас же снова поеду на юг поговорить об их освобождении. Я восхищаюсь Эдвардом, а он доверяет мне. Он их отпустит. Он ведь не хочет ущерба для Шотландии и сделает все, что пойдет ей на пользу.

– Разве нам на пользу завоевание и война?

– Нет, он вторгся потому, что Баллиоль заключил союз с Францией. В его глазах это было предательством. – Гратни шагнул вперед и обнял ее за плечи. – Все будет хорошо, мама. – Он уверенно улыбнулся. – Ты посмотришь ради меня за Кирсти, если мне придется снова ехать на юг?

Она была огорчена.

– Ты думаешь, что сможешь освободить отца и Сэнди?

– Конечно, смогу.

Она наконец отошла от двери и подошла к огню.

– Я не смогу жить, если что-то случится с Дональдом, Гратни. Он так много лет был для меня всем.

Крохотные голубые языки пламени лизали поленья, красная сердцевина которых искрилась и рассыпалась перед глазами.

– Я всегда знала, что умру первой. С ним просто не может ничего случиться. В Шотландии так долго был мир. Я не верю, что все дошло до войны, и все же это случилось. После смерти Александра этого не могло не случиться.

Гратни с обожанием наблюдал за ней. Прямая, сильная, несгибаемая, его мать выглядела на двадцать лет моложе своего возраста. Прежде он никогда не слышал, чтобы она говорила что-то, настолько отдающее отчаянием и поражением.

– Я привезу его домой, мама, обещаю. – Он обнял и развернул ее к себе. – Я знаю, что ты не сможешь жить без него. История вашей любви ведь потрясла всю Шотландию; я это знаю. И у нее будет хороший конец, обещаю.

V

Замок Килдрамми. Июль 1296

– Вы ничего не сможете поделать. – Кирсти обняла Элейн, за ее спиной стояла ее сестра Мэри, тоже бежавшая с юга; она тоже собиралась помогать Изабелле при родах. – Вы же говорите, что не любите Эдварда, а он не любит вас. Мне трудно в это поверить, но если это правда, то вам в последнюю очередь надо обращаться к нему с просьбой об освобождении вашего мужа. Предоставьте это Гратни, – он ладит с Эдвардом. Кроме того, вы нужны Изабелле здесь.

В комнатах наверху в Снежной башне спала Изабелла, измученная родильной горячкой.

– Хорошо бы Роберт поскорее приехал, – прошептала Кирсти, младшая сестра Мэри. – Он будет вне себя от горя, если случится что-то ужасное.

– Ничего ужасного не случится, – отрезала Кирсти. Их нервы были на пределе. Огромный замок, населенный преимущественно женщинами, был похож на остров под палящим солнцем в горячий полдень, страшный в своей отчужденности. Прошло уже несколько дней с тех пор, как на юг были посланы гонцы, чтобы найти юного графа Каррика и передать ему, что у его жены начались роды. С тех пор схватки начинались и прекращались несколько раз. Рождение ребенка не приближалось, а Изабелла все слабела. Кирсти робко взяла Элейн за руку.

– Вы сказали, у нее будет сын? – сказала она тихо. – Вы уверены?

– У нее будет сын, – повторила Элейн. «Наконец-то. Наследник шотландского трона. Его судьбу предвидел Эинион».

Кирсти взглянула на Мэри и ласково ухмыльнулась. Она привыкла к неожиданным озарениям своей свекрови и не обращала на них внимания. Зато в ее предсказаниях по поводу более земных запросов она не сомневалась.

– Бедняжка Изабелла. – Она посмотрела на белый диск солнца. – Надеюсь, ребенок скоро родится.

Прошло еще три дня до того, как у Изабеллы снова возобновились схватки, а Роберта все не было.

Сидя с дочерью, держа ее руку в душной спальне, Элейн увидела, как вошла одна из служанок Изабеллы;

– Роды все не начинаются? – Элейн понизила голос, и Изабелла цепко схватила ее руку.

– Нет, миледи. – Женщина обмакнула тряпку в холодную воду и аккуратно вытерла лицо Изабеллы.

– Мама! – Голова Изабеллы перекатывалась из стороны в сторону на горячей подушке. – Где он?

– Он скоро приедет, дорогая. – Элейн взяла тряпку из рук служанки и жестом отослала ее.

– Не беспокойся. Думай только о том, как сберечь силы.

– Знаешь, он любит другую. – Изабелла закрыла глаза и заскрипела зубами при новом приступе боли.

Элейн недоверчиво и удивленно уставилась на нее. На мгновение показалось, что воздух в комнате закипит, затем все снова успокоилось.

– Я уверена, что это неправда, – мягко сказала Элейн.

– Правда. Может быть, он и сейчас с ней. Она молода и красива. Я слышала, один из конюхов говорил об этом. Он бы женился на ней, если б мог, если бы он не был помолвлен со мной так долго.

– Не верю этому! – Элейн снова вытерла лицо дочери. – Роберт боготворит тебя. Ты бы видела, как он смотрит на тебя.

– В его взгляде есть чувство вины. – Боль подступила снова, и Изабелла почувствовала, как выступили слезы.

– Нет, нет, я не хочу этому верить. – Элейн положила руку на простыню, закрывающую напряженный живот дочери; она чувствовала боль, как будто это было ее тело. – Он любит тебя, и, если только человеку это под силу, он приедет.

– Разве ты не можешь это узнать? Разве ты не увидишь это в огне? – Голос Изабеллы сорвался на крик. – Посмотри, мама, пожалуйста. Узнай, где он.

Две повитухи, сплетничавшие рядом, пристально посмотрели друг на друга, и одна из них перекрестилась.

Несмотря на то, что день был жаркий, в камине полыхал огонь. Одна из повитух время от времени бросала туда сухие лепестки роз и кориандр; она делала это так часто, что комната наполнилась густым, богатым ароматом. Элейн бессознательно подошла к огню и почувствовала жар на своем лице; сзади, на ее шее под вуалью, выступила испарина. Изабелла снова застонала на кровати.

Элейн поджала губы и уставилась в глубину пламени, ощущая жар глазами, желая, чтобы пришли видения. Видения, которые твердо убедят ее в том, что с Изабеллой все будет хорошо и у нее родится мальчик, но Элейн ничего не видела. Ничего, кроме красного жара от горящего дерева. И вдруг она увидела что-то; это была тень от жара, не более. Она склонилась вперед: это было знамя, вне всяких сомнений. Оно развевалось на ветру – красное с золотым, знамя короля.

– Миледи…

Только то, что ее подхватили за локоть, спасло ее от падения в огонь. Потрясенная, она увидела служанку, стоящую возле нее; она держала Элейн за руку и испуганно смотрела на нее.

– Я думала, вы упадете, миледи. – Женщина виновато отдернула руку.

– Спасибо, – с трудом собралась Элейн. – На мгновение у меня закружилась голова от жары. Как она? – Элейн повернулась к кровати Изабеллы.

– Все идет хорошо, – улыбнулась одна из повивальных, – думаю, к рассвету она родит.

К рассвету приехал Роберт, устало спрыгнув с лошади, он стремглав побежал наверх, в спальню. Его пустили лишь на мгновение, чтобы прикоснуться к руке жены и поцеловать ее в лоб, после чего выдворили из комнаты. Рожать было женским делом. Для мужчины здесь места не было – разве что для священника.

Повитухи изучали Изабеллу наметанным глазом. Она была сильной, но уже устала и была стара для первого ребенка. Плод лежал неправильно, иначе все бы давно закончилось. Качая головами, повивальные бабки снова склонились над ее кроватью.

Появление мужа и прикосновение его руки сделало для Изабеллы больше, чем все их травы и зелья, с которыми они суетились над ней два дня. Изабелла дотянулась до руки Элейн.

– Он вернулся.

Ребенок родился четыре часа спустя. Это была девочка. Элейн ошиблась.

– Нет, это невозможно. Должен был быть мальчик. – Элейн подняла голову, взяв ребенка, завернутого в окровавленную простыню.

– Ну, если это мальчик, то у него отсутствует что-то очень важное, миледи. – Одна из женщин взяла ребенка, похлопала и начала обмывать и вытирать его. – Принцем это дитя не станет.

Все в замке знали о предсказании Элейн.

– Нет. – Она покачала головой, все еще не веря. Элейн подошла к кровати дочери и взяла ее руку, но та уже спала тяжелым глубоким сном.

– Скажите обо всем лорду Каррику, миледи. – Женщина злорадно улыбнулась. – Он ведь так ждал сына.

VI

Роберт спал; его голова покоилась на столе, рядом с перевернутым кубком. Какую-то минуту она не хотела его будить, зная, что в зале пошли пересуды, полные сожаления к молодому лорду Каррику.

Как будто почувствовав ее присутствие, он поднял голову – то был инстинкт солдата, всегда готового к бою. Элейн глубоко вздохнула.

– У тебя родилась дочь.

Если на его лице и было разочарование, оно улетучилось так же быстро, как появилось.

– Как Изабелла? Она в порядке?

Элейн кивнула, почувствовав прилив нежности к зятю. Он беспокоился об Изабелле. Конечно, он любит ее.

– С ней все будет в порядке, просто она очень устала. Ты повидаешься с ней позже. – Они оба понимали, что не было нужды бежать наверх и смотреть на ребенка – дочь могла подождать.

– Мне очень жаль, – она склонила голову, пораженная. – Я была так уверена, что твой сын будет продолжателем королевского рода.

Роберт улыбнулся.

– Я сам продолжатель королевского рода. – Он устало поднялся. – Не вините себя. Я готов ждать, пока свершится судьба. У нас будут еще дети.

– Надеюсь, – грустно сказала она.

Он нахмурился.

– Что-то не так?..

– Нет! Нет! – Волна тяжелой печали прошла так же быстро, как нахлынула. – Нет, я просто очень устала, и все. Прости меня, Роберт, я пойду отдохну. Я уже слишком стара, чтобы не спать всю ночь. – Она улыбнулась ему. – С Изабеллой все хорошо, и с ребенком тоже. Как ты назовешь ее?

– Марджори. В честь моей матери.

– Да хранит тебя Господь, мой дорогой. – На секунду она коснулась рукой его щеки, а затем пошла в свою спальню.

VII

На следующий вечер Роберт и Элейн ужинали одни за высоким столом. Отца Гиллеспи куда-то вызвали, управляющие объезжали поместья Гариока, прислуга Элейн ужинала в дальнем углу стола, а Мэри и Кирсти были с Изабеллой. Первый раз Элейн и Роберту представилась возможность поговорить наедине.

– У тебя есть новости о том, что происходит на юге? – Весь день ей хотелось поговорить о войне и Дональде.

Роберт кивнул, отхлебнув вина.

– Гратни сейчас у короля Эдварда; он подал ему прошение об освобождении Дональда. Всех знатных пленников отправили на юг. В Честер или в Тауэр. – Он заметил, что его слова испугали ее. – Не волнуйтесь, с ним будет все в порядке. С пленными хорошо обращаются. Меня беспокоит другое: что теперь Эдвард будет делать с Шотландией, когда наш благороднейший король Джон отрекся, как последний дурак. – Его речь была полна презрения к человеку, который после разгрома попал в плен и лишился короны.

– Ты, как и я, ждешь самого худшего от нашего скверного соседа. – Элейн склонилась вперед, поставив локти на стол. – Когда ты начнешь действовать, Роберт? Страна ждет, когда власть перейдет к вам.

За год до этого, в Прощеное воскресенье, 31 марта, ее старый друг и племянник Роберт Брюс, лорд Аннандейл, умер, завещав корону молодому Роберту. Потеря этого человека была невосполнимой утратой для Элейн, как и для всех последователей Брюсов.

Роберт ответил не сразу.

– А что я могу сделать? Мой отец не будет сражаться, хотя наследник и первый претендент на трон все еще он, а не я. Как бы дед ни хотел этого, он не мог вот так просто сбросить со счетов отца, и я боюсь, что должен буду ждать. Я не поддержу ни Джона Баллиоля, ни Коминов, а пока буду ждать. И поскольку мир для меня разделился на черное и белое, я буду создавать видимость того, что поддерживаю Эдварда. До поры. – Он усмехнулся. – Мы-то с вами знаем, что это такое.

– Будь осторожен. – Она улыбнулась: на нее, как всегда, действовало очарование юноши. – Ты ведешь опасную игру.

– Я знаю. – Он дотянулся до вина и наполнил ей кубок. – Мой дедушка любил это, и я тоже люблю. Я буду играть и рисковать, но я выиграю. Пусть это даже займет много времени, но я получу главный приз.

– Я тебе верю. – Она заколебалась, затем повернулась к нему снова. – Скажи мне, Роберт, раз уж мы так откровенны друг с другом и вместе пьем вино. Ты изменяешь моей дочери? – Задав вопрос, она изучала его профиль, почувствовав внезапное напряжение.

Тишина длилась слишком долго.

– Я люблю свою жену. И я верен ей, как подобает мужу и рыцарю.

– А если бы ты не был мужем и рыцарем? Что тогда?

– Ничего. Эта леди тоже замужем.

– Ясно. – Элейн лениво посмотрела на кусок хлеба, лежавший перед маленьким ножом с костяной рукояткой, подавив свой гнев и разочарование в Роберте. – Спасибо за то, что был откровенен со мной. Ты без памяти влюблен в эту леди?

– Нет. – Он осушил свой кубок и покачал головой. – Нет, я знаю, что это безумие. Она приносит беду, только беду всем, кто с ней рядом. Даже когда я рядом с ней… – Тут он осекся.

– А эта женщина знает о твоих чувствах? – не отступала Элейн.

Он кивнул.

– Но ты никогда не изменишь Изабелле. – Это был скорее приказ, чем вопрос.

Он покачат головой.

– Я люблю Изабеллу и никогда не причиню ей боль, никогда. – Вдруг он нахмурился. – Но это же не Изабелла вам сказала?

– Как бы ты ни прятал свои чувства, твои слуги все заметили. А ты думал, что они будут держать твой секрет в тайне? – Ее голос был хриплым.

Роберт устало закрыл глаза.

– Я думал, они будут держать это в тайне, ведь здесь и нечего было рассказывать, – обескураженно вымолвил он. – Мне очень жаль, и лучше бы, чтобы это никогда не случилось. Меньше всего мне хотелось бы расстраивать Изабеллу. Вы должны мне верить. Она сказала вам, кто эта женщина?

– Нет, я не хочу даже знать, кто она. Я думаю, что Изабелла тоже не знает, – сказала Элейн уже мягче. – Если даже она и подозревает кого-то, то мне не сказала.

Он вздохнул с облегчением.

– Я сам ей скажу. И еще скажу, что эта женщина и я – мы не свободны, и мы не можем снова быть вместе.

Элейн подняла бровь.

– Да, сделай это, – сказала она.

VIII

Через неделю он уехал из Килдрамми. Ни она, ни Роберт больше не возобновляли этого разговора снова, но из того нарочитого обожания, которое Роберт выказывал к жене, она убедилась, что он сдержал слово. На прощание она тепло поцеловала его, посмотрела, как он поцеловал Изабеллу и маленькую Марджори, у которой уже были яркие рыжие волосы, как у ее бабушки, и такой же темперамент.

Кирсти наблюдала, как уезжает брат, затем повернулась к свекрови и взяла ее за руки.

– Что это, мама? Что не так?

– Почему что-то должно быть не так, дитя мое?

– Я не знаю, просто чувствую что-то, – пожала плечами Кирсти, – и это касается Роберта.

Элейн выглядела озадаченно.

– Я ошиблась насчет него. Я сказала ему, что у него будет сын. Все мои предсказания, все указывало на то, что этот ребенок будет наследником престола… – Ее голос затих. – Мои силы никогда не были особо велики. А теперь, по-моему, они и вовсе оставили меня. – Она гневно сжала губы. – Я ничего не вижу, Кирсти, ни твоего отца, ни Сэнди, как бы я ни старалась. Я вижу только бедствия для Шотландии. – Ее передернуло. – Я слишком стара и зажилась на свете.

– Это неправда, мама. – Кирсти мягко взяла ее руку. – Я хочу вас кое о чем попросить Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Гариок. У меня есть план, который я хочу обсудить с вами.

– Мне надо остаться с Изабеллой.

– В этом нет нужды. Она отпустит вас на пару дней. – Кирсти умоляюще посмотрела на нее. – Вам нужно проехаться верхом так же, как и мне. Тут слишком душно, и все слишком много сплетничают. А подняться на холмы и поехать в Беннахи и вверх к Драмдарно будет полезно нам обеим.

IX

Лошади паслись, опустив головы, пока женщины осматривались вокруг. Невысокие холмы простирались за ними – глухие заросли полыни и вереска, и болота, где небольшие лесные массивы переходили в невысокий березняк. Перед ними возвышался замок Беннахи, четко вырисовываясь на ярком и чистом аметистовом небе. Кирсти остановилась около дороги у древнего кольца из камней. Спешившись, она подошла к Элейн, которой уже помогал спешиться конюх, и они пошли к центру каменного кольца.

– Это особое место, – тихо сказала Кирсти, глядя наверх. На небе не было ни облачка.

– Оно принадлежит древним богам, – улыбнулась Элейн. Воздух был необычно спокоен, не было даже птиц, и ни один звук не нарушал глубокую тишину. Даже конюхи, ждущие на расстоянии нескольких сот шагов, не издавали ни звука на жаре полудня. – Зачем ты привезла меня сюда?

– Мне нужна ваша поддержка. Я решила построить здесь часовню, в честь Пресвятой Девы. У меня столько молитв и просьб… – Она смутилась. – Я построю ей часовню, чтобы она когда-нибудь услышала меня. Когда я стану старой и умру, пусть меня здесь похоронят. – Она подошла к одному из бесформенных камней и дотронулась до него. – Как вы думаете, я поступаю правильно?

Элейн не ответила; она глядела вдаль. Воздух был напоен запахами травы и цветов, едва уловимым ароматом сосен, прозрачный холодок горных камней на жаре был едва ощутим. Вокруг Кирсти плыл жар, отражаясь от камня, на который она положила руку, и заставлял воздух дрожать. Она выглядела бесплотно, почти призрачно – привидением из прошлого или из будущего. Элейн вздрогнула и кивнула.

– Да, – сказала она тихо, – я одобряю.

Стало еще жарче; когда они повернули домой, над холмами парило, воздух был тяжелым и предвещал приближение грозы. Лошадей разморило, они шли медленно, когда навстречу им выехал Джеймс Лесли, один из рыцарей Гратни. Он несся во весь опор, лошадь встала на дыбы, роняя капли пота.

– Госпожа, слава Богу! – Всадник почти кричал от волнения. – Король едет в Килдрамми! Лорд Гратни приехал туда и послал за вами. – Он вытер пот, градом лившийся ему на глаза.

– А я думала, короля взяли в плен.

– Да не король Джон, госпожа! – Человек сгорал от возбуждения. – Король Англии, Эдвард.

– Эдвард? – Ледяная дрожь прошлась по спине Элейн, несмотря на ужасную жару.

Джеймс кивнул, все еще тяжело дыша.

– Он объезжает замки Шотландии, чтобы взять с каждого клятву верности

– Клятву верности с шотландских земель? – Элейн подобралась.

Джеймс кивнул.

– Вчера вечером он был в Элгине. Он едет по дороге на Инверхаррок и заедет к монахам в Кабрак. Миледи, он ждет вас в Килдрамми, чтобы поприветствовать.

Элейн передернуло.

– А где же лорд Map? Он с королем?

– Он был отправлен на юг с другими пленниками, госпожа.

Ее глаза сузились.

– Тогда мне есть что сказать своему английскому кузену. – Она пришпорила лошадь. – И чем раньше, тем лучше. Если он дождется меня в Килдрамми, так будет лучше.

Она проехала последние несколько миль в мрачном молчании, едва замечая, что рядом с ней ехали другие люди.

В Килдрамми пока не было и духу короля Англии или его людей. Элейн отдала лошадь конюху и направилась в свою спальню. У нее было время вымыться душистой водой, сменить одежду и поговорить со старшим сыном, прежде чем она встретит Эдварда.

X

12 августа 1296

Когда он приехал, уже смеркалось, и было ясно, что он проведет в Килдрамми по меньшей мере одну ночь, тем самым ввергая Маров в колоссальные расходы, так как надо было накормить сотни людей и лошадей. Элейн и Кирсти спокойно распоряжались приготовлениями; они были в большом зале и сидели на возвышении, когда наконец появился Эдвард. Элейн поднялась, едва поклонившись в знак приветствия; возраст сказывался на ее скованных движениях.

Эдвард в свои пятьдесят семь был высоким, энергичным и видным мужчиной, с острым всевидящим взглядом и жестко очерченным ртом. Одетый в доспехи под расшитым плащом, с золотым обручем на голове, он излучал силу и власть, когда шел к возвышению.

– Леди Map, – официально начал он, – я приехал потребовать от вас клятвы верности и ключи от Килдрамми.

– Неужели? – Элейн жестко встретила взгляд своего кузена. – Ключи должен отдать вам или оставить их у себя мой муж, если он жив.

– Ваш муж присягнул мне, мадам. – Взгляд Эдварда стал жестким. – И эту присягу примет каждый: мужчина, женщина или ребенок, – пока я не закончу объезд.

– Если он присягнул вам, почему он еще не дома? – спросила Элейн с обманчивой мягкостью.

– Потому, что я еще не вполне убежден в том, что он сделал это чистосердечно. Потому что каждый, кто выступил против меня под Дунбаром, должен убедить меня в своей преданности, прежде чем я отпущу его.

Элейн повернулась и намеренно пошла прочь. Она остановилась, но не обернулась.

– Я не приму клятву, пока мне не вернут мужа, – сказала она. – Я обещала мужу слушаться его, а он не давал мне распоряжений клясться в верности врагу этой страны.

– Врагу, мадам? – Голос Эдварда был ледяным. – Я хозяин Шотландии, страны, которая в настоящий момент лишена короля. И какого-либо правительства. Я привез в Англию все символы своей власти: шотландские регалии, которые удалось отыскать, драгоценности короны, серебро, реликвии и черную плащаницу святой Маргарет и… – он сделал паузу и победоносно взглянул вокруг, – после того, как я сжег дворец и аббатство в Скоуне, я забрал оттуда ваш драгоценный камень судьбы. – Слегка улыбнувшись, он отметил, как она вскрикнула. – Он уже на пути в Вестминстерское аббатство и останется там навсегда. Теперь я правитель страны, и мой сын будет следующим монархом, которого коронуют на камне, как велит обряд. Повернитесь же ко мне лицом, мадам, когда я к вам обращаюсь! – загрохотал он.

Элейн повернулась, стараясь не показать свой страх: ей не хотелось, чтобы он заметил, как она была потрясена его святотатством. Она смерила его долгим, презрительным взглядом, сознавая, что зал полон не только прислуги, но и придворных и рыцарей Эдварда. Сотни глаз смотрели на нее, когда она заговорила.

– Вы не сможете лишить Шотландию ее святынь, – уверенно сказала она; ее лицо побелело от гнева. – И вы не добьетесь таким образом клятвы верности от ее народа. Что касается меня, то я не присягну вам в верности, Эдвард, король Англии. Ваш отец объявил меня мертвой! Он отобрал у меня земли, мое наследство, мое имя, даже моих детей! И я вам ничего не должна!

– Вот как, – улыбнулся Эдвард. – Значит, вы не просто непокорная шотландская женщина! Как я мог забыть выходки вашей юности? Как я мог забыть, что в ваших жилах течет кровь уэльских мятежников? Пожалуй, я арестую вас, мадам, и отправлю к вашему племяннику Оуэйну в замок Бристоль или в сам Тауэр к этому жалкому королю Шотландии, который с радостью примет ваши заверения в верности. Хорошо, что я не разрешил вашему мужу вернуться на север. Я был прав, оставив его в Лондоне, подальше от его мятежной жены. У вас осталась последняя возможность. – Король повернулся, холодно взглянув на нее. – Либо вы принимаете присягу, либо проводите остаток жизни в тюрьме Тауэра вместе со своим мужем. – Он сложил руки. – И давайте больше не будем тратить времени. Решайте. – Они в упор смотрели друг на друга.