Текст книги "Дитя Феникса. Часть 2"

– Я знаю. – Элейн с трудом поднялась и подошла к шкатулке, которая стояла в дальнем конце комнаты. Она открыла ее и нашла то, что искала. – Не понимаю, как он попал сюда. – Она положила сверкающую подвеску на стол. – Я же прятала его в часовне.

Морна посмотрела на украшение, не трогая его.

– Феникс.

Элейн взяла его за цепочку и держала так, что он раскачивался в свете свечей. Маленькие глазки птицы и ее яркие перья переливались и сверкали.

– Я снова и снова пыталась избавиться от него, но он всегда возвращался. Но если Дональду суждено приехать, феникс должен исчезнуть. – Долгое время она смотрела на камень, а затем повернулась к Морне. – Пойдем со мной.

Стражник у главных ворот наблюдал, как две женщины вышли в сырую ночь; и через секунду они исчезли в темноте. Ступеньки, которые вели вниз, были скользкими и грубыми. В полной темноте Элейн оступилась и вскрикнула от боли, но заставила себя идти дальше.

– Осталось всего несколько ступенек. Эта лестница ведет к водопаду. – Она напрягла зрение и деланно усмехнулась. В тишине смех неожиданно показался громким. – Надо приказать снести ее в ближайшее же время. Если враг нападет на нас, он может слишком близко подойти к стенам.

Морна, которая видела в темноте как кошка, уверенно следовала за ней.

– Килдрамми никогда не атакуют. Я точно знаю, ведь он стоит в центре Мара.

– Недавно мы ублажали врага здесь, в сердце Мара, Морна, – резко напомнила Элейн. – Если Эдвард пришел сюда с миром, то может прийти и с войной.

– Думаешь, он вернется?

– Кто знает? Но если он когда-нибудь вернется, замок должен быть к этому готовым.

– Куда мы идем? – Морна остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Уже близко, видишь, лестница кончается у скал?

Элейн остановилась у края обрыва. Внизу дорога обрывалась в темноту. Вода в этом месте была глубокой.

С минуту Элейн постояла, глядя вниз. Она ничего не видела. Звук плещущейся воды вывел ее из оцепенения. Долго она стояла без движения, забыв о ждущей ее Морне. Затем она медленно подняла руку, зажав в ней камень. Казалось, он светится изнутри.

«Отпусти меня. Оставь меня Дональду».

Она сказала это про себя, после чего подняла руку и с силой бросила феникса в водопад, мрачно улыбнувшись самой себе.

– Вот и все, – вода, наконец, унесет огонь. Вот еще один мой подарок богам. Я надеюсь, что теперь они довольны.

Ночь была тихой и безлюдной. Какое-то время обе женщины смотрели в темноту, затем Элейн вздрогнула, и они пошли обратно в замок. Стражник распахнул им дверь, и они проскользнули в темный внутренний двор. Несколько расседланных лошадей стояли около входа в большой зал. Элейн вошла в него, скрывая возбуждение. Не может быть, чтобы это был он! За последние несколько дней у нее было слишком много разочарований. Но, после того как она избавилась от феникса, с ним ушла и злая сила, которая не давала вернуться Дональду. Сорвавшись с места, она быстро побежала по ступенькам.

– Миледи, слава Пресвятой Деве. – В дверном проеме появился человек. – Она здесь! – крикнула фигура через плечо. – Графиня вернулась.

– Что случилось? Кто здесь? – Элейн с трудом бежала по ступенькам, досадуя, что одышка не позволяет бежать быстрее.

В дальнем углу большого зала, освещенном дюжиной свечей, кто-то разводил огонь в камине, несмотря на то что ночь была душной.

Элейн едва узнала его. Прошло пятнадцать месяцев, и за это время он изменился до неузнаваемости. Ее крепкий, красивый муж стал настоящим скелетом. Он устало сидел около огня, когда она подошла, все еще одетая в мокрый плащ. Его лицо посерело и осунулось, глаза запали. Рядом с ним стоял Дункан, но Сэнди с ними не было.

– Пресвятая Богородица! Что с тобой сделал Эдвард! – Потрясенная Элейн. не могла сдвинуться с места.

Дональд улыбнулся. Он тяжело поднялся, отбросив плащ в сторону, и взял ее за руки.

– Нэл, любовь моя, не смотри так на меня. Они ничего мне не сделали. Со мной хорошо обращались, я просто заболел, вот и все. Личные врачи Эдварда посещали меня, и теперь мне лучше. Немного доброй шотландской говядины и твоих волшебных отваров – и я стану другим человеком.

Он обнял ее, и Элейн почувствовала исхудавшее тело мужа. В отчаянии она пыталась согреть его теплом своего тела, желая, чтобы ее силы перешли к нему.

– Вы послали за едой и вином? – прикрикнула она на прислугу. – И за сухой одеждой? Вы же видите, что он замерз!

«Нет, – кричало что-то в глубине ее души, – не забирай его у меня. Это несправедливо. Я старше, я должна умереть первой». – Она взяла его руки и стала целовать их, а потом поцеловала его в лоб. Только после этого она поняла, что Сэнди не приехал.

– Где Сэнди? – У нее пересохло во рту от ужаса.

– Он все еще в Тауэре. – Дональд покачал головой. Он боялся говорить ей, страшась этого момента. Посмотрев на Дункана, он увидел ужас в глазах сына.

– Почему? – Голос Элейн посуровел.

– Наверняка, за мое хорошее поведение. – С горечью сказал Дональд. – Эдвард умен и осторожен. Он всегда принимает меры предосторожности. Король оставил Александра у себя как гарантию того, что я буду служить ему здесь, на свободе. – Дональд снова начал кашлять. – И это, конечно, подействует. Я буду вынужден слушаться его.

– Папа, на сегодня достаточно разговоров. – Дункан взял отца под руку. – Пойдем отдохнем. Потом мы поговорим и решим, что нам делать.

Знала ли мать о кровоточащей ране в душе Александра? Глянув на мать, он понял, что ей все известно.

Дональд едва нашел в себе силы добраться до своих комнат в Снежной башне, выпить немного красного вина и съесть кусочек цыпленка. Элейн вместе со слугой раздели Дональда и с трудом донесли его до кровати. Только тогда Элейн отпустила слуг и осталась наедине с мужем.

– Я послала за Гратни и Кирсти. Они тебя ждали, но сегодня уехали в Гариок. Они проведут ночь в Инверури и приедут завтра утром, – сказала она, садясь на постель. – О Дональд, я так по тебе скучала. – Она робко коснулась его руки.

Он улыбнулся. Как часто он мечтал об этой минуте. Разве он мог представить Элейн старой женщиной? Его глаза закрывались от усталости. Он очень хотел сказать Элейн, как любит ее, но он уже засыпал, и его рука бессильно упала вниз.

Когда Дональд проснулся, Элейн лежала рядом, глядя на него.

– Ты крепко спал, дорогой. – Она не собиралась спать с ним, они уже давно не спали вместе. Она просто хотела полежать рядом несколько минут, ощутить покой от его присутствия.

– Как хорошо быть снова дома.

– Тебя не обижали там?

– Как я тебе уже сказал, король Эдвард прислал мне личного врача, особую еду и вино. Меня ценят, Нэл. Но скоро я буду действовать самостоятельно.

– Конечно, будешь. – Она поднесла его руку к своим губам. – О любовь моя, я так рада, что ты дома. – Оба умолчали о Сэнди.

Гратни и Кристиан вернулись тем же утром. Дональд долго обнимался со своим старшим сыном. Наконец Гратни спросил:

– Какие новости от короля Эдварда?

– Он пришлет нам каменщика и бригаду строителей, чтобы усилить нашу крепость. – Дональд мрачно улыбнулся. – Ты помнишь мастера Джеймса из Сент-Джорджа в Раддлене? – Он взглянул на жену. – Он будет руководить строительством новых ворот и укреплением стен. Король через месяц отправляется во Фландрию. Я буду вынужден поехать с ним.

Гратни взглянул на мать и почувствовал ее молчаливое неодобрение.

– Мама простит мне это, если сможет. – Дональд усмехнулся. – Я знаю, как это скверно – помогать злейшему врагу. Но у нас нет выбора. Хотя она будет права, если принять во внимание мое подорванное здоровье. Сейчас я даже не могу сесть на лошадь, я слишком слаб.

Как бы в подтверждение своих слов, он тяжело сел в кресло. Его лицо посерело от усталости, хотя он выходил из спальни только в уборную.

Элейн кусала губы, стараясь не показать свое беспокойство за его состояние.

– Налей немного вина отцу, Гратни, чтобы вернуть ему природный цвет лица, – бодро скомандовала она. – Несмотря ни на что, я хочу, чтобы к нему вернулись силы, пусть даже для службы Эдварду Плантагенету.

Она говорила так весело, что Дональд снова заулыбался.

– Узнаю свою Нэл. – Он взял у сына вино и залпом выпил его. Щеки Дональда сразу порозовели. – Пойду-ка я немного отдохну. – С огромным усилием он поднялся на ноги.

Гратни бросился к нему.

– Позволь помочь тебе, отец.

Элейн думала, что Дональд откажется, но он кивком головы принял помощь сына. Когда они дошли до двери, Гратни почти нес его.

VI

Замок Слэйнз

Кирсти с улыбкой взяла бокал вина у вдовствующей графини Бакан.

– Моя свекровь собиралась приехать к вам лично, но моего свекра только что освободили из Тауэра. Он себя плохо чувствует, а ей не хочется оставлять его одного.

Элизабет де Куинси кивнула и надменно подняла брови.

– У вашей свекрови нет привычки навещать меня, леди Кристиан. Кроме того, в ее возрасте я бы не стала ездить верхом. – Она сложила руки под мантией. – Если цель вашего визита – навестить Изобел, скажите об этом прямо. На мой взгляд, ее следует слегка приструнить. Может, хоть вы вернете ей немного здравого смысла. Если у вас ничего не выйдет, она просто погубит себя.

Испуганный взгляд Кирсти графиня оставила без ответа; щелкнув пальцами, она подозвала служанку, чтобы та проводила Кирсти к Изобел.

Изобел только что вернулась с верховой прогулки. Ее плащ был запылен, лицо обветренно, она выглядела возбужденной.

Мейри предложила Кирсти сесть на подоконник окна, выходящего на море, а Изобел села напротив нее. Затем девушка занавесила вход и вышла из комнаты. Воздух был наполнен звенящим криком чаек.

– Твоя прабабушка очень беспокоится о тебе, – мягко начала Кирсти. – Мать Мейри рассказала ей, как ты несчастна. – К ужасу Кирсти, глаза Изобел наполнились слезами.

– Дорогая, но что я могу поделать? – Изобел сжала губы и замотала головой. – Скажи ей, что со мной все в порядке.

– Но это же ложь. – Кирсти невольно посмотрела на живот Изобел. Девушка была такой худой, что беременность была видна уже с самого начала.

– У меня все хорошо, – в отчаянии повторила Изобел.

– А твой ребенок?

– У меня нет никакого ребенка! – Изобел вскочила, оборачиваясь плащом, и встала у окна, глядя на море.

– Вот как… – Кирсти закусила губу, не зная, как продолжать. – Изобел…

Изобел резко обернулась.

– Ты сестра Роберта, не так ли? Как у него дела? – В ее глазах был жадный блеск, который испугал Кирсти.

– Он в порядке, – ответила она.

– Но у него же умерла жена, – тихо сказала Изобел. – А его дочь воспитываешь ты.

Кирсти кивнула, но Изобел снова отвернулась к окну. Море было стального цвета; оно играло барашками волн, быстро набегавшими на берег.

– У него должен быть сын, – продолжала Изобел. – У него должен быть сын: ведь он будет королем, ты же знаешь. – Она снова отвернулась.

Кирсти улыбнулась.

– Я верю в это.

– Ему надо снова жениться.

– Думаю, ты права, – глубокомысленно ответила Кирсти, – но не теперь, пока он горюет об Изабелле.

– Он не горюет о ней, это не настоящее. – Голос Изобел стал жестким.

– Я думаю, все же горюет, – сказала Кирсти. Она начала понимать причину этой отчаянной тирады. Будучи старшей сестрой Роберта, она хорошо знала, что много девушек влюблялись в ее очаровательного брата, и не могла не заметить признаков этой влюбленности у Изобел. Она вздохнула. – Элейн просила меня передать, что приедет повидать тебя, когда Дональду станет лучше. Она просила тебя быть мужественной и терпеливой. Она любит тебя и молится за тебя.

Вдруг Изобел резко сменила тему.

– У тебя когда-нибудь были дети? – Казалось, она не слышала, что сказала до этого Кирсти.

Кирсти отрицательно покачала головой.

– Ты не хочешь ребенка?

Вопрос повис в воздухе, и Кирсти почувствовала, что за ним скрывалось нечто большее.

– Очень хочу, – грустно сказала она. – Но Бог никак не пошлет мне ребенка.

– Понятно. – В голосе Изобел сквозило разочарование.

– Должно быть, ты будешь очень любить своего ребенка, когда он у тебя появится, – осторожно сказала Кирсти.

– Я не собираюсь иметь ребенка.

Она напрягла худенькие плечи, уронила голову и добела стиснула кулаки. Все говорило о том, что она противится этой мысли.

Кирсти поднялась с грустным видом и, протянув руки, подхватила сжатые кулаки Изобел.

– Мейри хорошо ухаживает за тобой?

Изобел кивнула.

– Попроси бабушку приехать, – прошептала она.

– Как только Дональду станет лучше, она приедет, обещаю. – Но Кирсти знала, что не может взваливать на Элейн новые заботы. Не сейчас. Только не сейчас.

VII

Замок Килдрамми

– Мама, он умирает. – Гратни сидел напротив Элейн, стиснув ее руки. Прошло две недели, и Дональду становилось все хуже. – Это уже ясно. Ты должна крепиться.

– Нет. – Она упрямо покачала головой. – Он говорит, что ему лучше. Сегодня он написал королю Эдварду…

– Но он так слаб, что не может сам писать. За него писал клерк. Дональд угасает на глазах.

Кирсти и Дункан стояли и смотрели на отца. Дункан обнял Элейн за плечи.

– Пусть он думает, что с ним все в порядке, мама. Ты должна принять это для его же пользы. Но должно быть, есть вещи, которые вы хотите сказать друг другу… – Вдруг он смутился. – Вы же так любили друг друга.

– Ты говоришь так, как будто он уже умер. – Элейн встала. Ее сердце разрывалось, а разум отказывался понимать, что происходит. – Я думала, что я умру первой, – мучительно закричала она, – а я должна смотреть, как он страдает…

Она подошла к постели Дональда и села. На улице зажгла звезды короткая летняя ночь. Над горами повис дух ромашки, тмина и сосновой смолы.

– Нэл? – Дональд с трудом открыл глаза. Его веки были тяжелыми, дыхание прерывистым. Она наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Я здесь, любовь моя.

– Мне нужно принять одно твое снадобье. Пожалуйста. – Он разговаривал с трудом. Жена отвернулась к столу, где горела свеча, и достала приготовленный для него отвар. – Это не поможет. Нужно средство посильнее.

– Посильнее? – Она посмотрела на него.

Он кивнул.

– Боль усиливается с каждой минутой, я умираю, Нэл. Мы оба знаем это. Пожалуйста, помоги мне. – Он слегка кашлянул, и она увидела следы крови на его подбородке. Она аккуратно вытерла его лицо. Каждый вдох давался ему с большим усилием. – Я люблю тебя, Нэл. Я был так счастлив с тобой. – Он попробовал улыбнуться.

Элейн изо всех сил старалась сдержать слезы. Она наклонилась и поцеловала его.

– Я позову Беток посидеть с тобой, дорогой. Я ненадолго. Обещаю, – прошептала она.

VIII

26 июля 1297

В комнате было темно. Закрыв за собой дверь, Элейн неподвижно постояла, держа перед собой свечу. Бледный свет плясал по полкам с банками, кувшинами и свертками с сушеной травой. Особый дух этой комнаты завораживал ее, навевая мир и спокойствие. Она поставила свечу на скамью и подошла к полкам.

Надо было чем-то снять боль, помочь ему уснуть. Она нашла то, что было нужно: это был сок белого мака. Элейн взяла несколько пузырьков с отваром и немного сушеной травы. Дрожащими руками она схватила пестик и ступку и стала размалывать коренья.

Когда она вернулась в спальню, Дональд лежал на подушках, устав от кашля. Он уже не мог встать с постели, даже приподняться не мог. Элейн стояла в дверном проходе, осознавая, что в комнате много посторонних глаз. В комнату набежало много слуг, пока Беток задремала на стуле у огня. Около постели Дональда сидел Гратни, а рядом с ним дремал Дункан.

В тусклом свете свечей Элейн увидела, как на серой коже мужа выступил пот, боль плескалась в его глазах.

– Нэл. – Шепот Дональда был таким слабым, что она едва расслышала его.

Элейн поставила свечу и подошла к кровати с бутылочкой приготовленного зелья. Дональд был мертвенно холоден, он посмотрел на нее, и на мгновение ей показалось, что он не узнал ее. Затем он слабо улыбнулся. Его пальцы сжали ее руку в приступе боли, и она услышала, как он судорожно выдохнул. Дональд закашлялся, и на его губах появилась кровь.

– Гратни, Дункан, Беток и все слуги, оставьте нас ненадолго одних, – попросила Элейн, неуверенно улыбаясь сыну. Гратни понял ее взгляд и медленно встал, затем поцеловал отца в лоб.

– Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, сынок. – Дональд с трудом сосредоточился на лице Гратни. – Да благословит тебя Господь.

Следующим был Дункан. Он тоже поцеловал отца, и Элейн увидела слезы, бежавшие по его щекам.

Она долго стояла и смотрела на свечу, пока дверь не закрылась.

– Нэл, давай снотворное.

Она повернулась и заставила себя улыбнуться.

– Оно достаточно сильное, чтобы унять мою боль? – Его глаза были яснее, чем все последние дни.

– Это сильнейшее снотворное, которое я когда-либо делала.

– Хорошо. – Его рука упала на простыню, и в комнате повисло молчание.

– Конечно, я желал себе более славной смерти, – сказал он после продолжительного молчания. – Хотя бы такой, как в романах. – Новый приступ кашля потряс его. – Я был так счастлив с тобой, Нэл, – сказал он, когда снова смог говорить.

Она вытерла слезы.

– И я с тобой, дорогой.

Она взяла его руки в свои и поцеловала. Его кожа была сухой, как опалые листья.

– Может быть, я вернусь, как Александр. – Он горестно усмехнулся. – Мне будет что ему сказать, если мы встретимся возле преисподней. – Он сморщился, когда новый приступ боли захлестнул его.

Элейн не могла сдерживать слез; они катились градом по ее щекам. Она осторожно освободила свою руку и налила снотворное в пустой кубок.

– Пей, милый, это уймет боль, – прошептала она.

– Помоги мне. – У него не было сил сесть. Она осторожно подняла его голову и влила ему в рот белую жидкость. С огромным трудом он проглотил снотворное. – Это будет не долго? – Он силился сделать вдох.

Элейн покачала головой.

– Потерпи немного, дорогой, закрой глаза.

– Я хочу видеть тебя, – слабо улыбнулся он, – а свеча угасает. – Его слова становились все тише. – Становится темно. Подойди ближе…

Элейн прикоснулась к его лбу губами.

– Спи спокойно, дорогой. Боли больше не будет, – прошептала она.

Свеча у кровати угасла, стало холодно. Его руки стали совсем ледяными.

Слез больше не было. Элейн тихо сидела, держа его руки, когда в комнату прокрался рассвет. Она не слышала, как в комнату вошел Гратни. Он долго стоял молча, убитый горем. Наконец, он положил руки на плечи Элейн.

– Пойди отдохни, мама. Ты больше ничего не можешь сделать для него.

Мать посмотрела на сына. Она так замерзла, что едва могла двигаться.

– Мне было больно смотреть на его страдания…

– Я знаю.

– Это была его воля.

– Я знаю, мама. – Сын заботливо поднял мать. Беток вошла в комнату. Она посмотрела на тело графа и медленно перекрестилась. Затем она направилась к Элейн.

– Вам надо уснуть, миледи. Мы сделаем все необходимое.

Следом за ней появился Дункан. Элейн посмотрела на него сквозь слезы, но говорить не могла.

IX

Ей снилось, что Дональд снова был молодым. Он прикасался к ее вьющимся кудрям, к ее мягкой коже. Она взяла его руку и нащупала в его пальцах сверток. Он улыбнулся.

– Это стихотворение для тебя, – прошептал он.

Элейн стала разворачивать пергамент, как вдруг чья-то рука схватила ее за плечо и вырвала его. Рассердившись, она попыталась закричать, но не издала ни звука. Сильные руки держали ее, уводя от Дональда, и у нее не было ни желания, ни сил сопротивляться.

Александр с улыбкой смотрел на нее и гладил по щеке.

– Теперь ты моя, – шептал он.

– Нет. – Она отворачивалась от него, но противостоять ему не могла. Он уводил ее от Дональда.

Дональд стоял, глядя ей вслед. Туман сгущался вокруг него. Она обернулась и в последний раз взглянула ему в лицо. Он помахал рукой на прощание и исчез.

X

Она проснулась только в полдень. На подоконнике сидела Морна и осматривала равнину. С минуту Элейн глядела на нее, ничего не понимая. Но затем отвернулась, зарывшись в подушки.

– Он ушел, – сказала Морна. Она подошла к кровати, с грустью всматриваясь в лицо Элейн. – Я видела его. Лорд Map стоял у твоей кровати и махал тебе на прощание. Вы встретитесь снова в другой жизни, но уже не как любовники. – Она села и обняла Элейн. – Александр тоже был здесь, и его судьба навечно связана с твоей.

– Значит, и я скоро умру. – Элейн больше не пугала эта мысль. – Значит, я снова буду с ним.

Морна закрыла глаза. Она покачала головой.

– Я не знаю, что произойдет. Смерть – это только переход черты. Людям не следует так бояться ее. – Она улыбнулась. – Но ты знаешь это лучше меня.

XI

На дворе застыла тишина. Снег покрыл горы; лед сковал реки. Только несколько птиц отчаянно искали еду, а олени пробивались поближе к городам и деревням, бредя по серой замерзшей земле. Вой волков отдавался эхом в завываниях ветра.

Элейн вышла в большой зал. Ее комната в Снежной башне была теплой, там с ней много времени проводила прислуга. Морна переехала в замок: ее бедная хижина была завалена снегом. Кирсти с маленькой Марджори тоже здесь. Старшая Марджори приехала сюда с Джоном и тремя детьми – Дэвидом, Джоном и Изабеллой, а жена Дункана, Кристиана Макрори, со своим сыном Рори. Вся семья собралась, чтобы поддержать Элейн.

Победа Уильяма Уоллеса и Эндрю Морэя над армией английских рыцарей под Стирлингом через три недели после смерти Дональда стала торжеством Шотландии, хотя Морэй, к сожалению, умер от ран. Те, кто терпел господство Эдварда долгие месяцы и годы, шли в этот бой первыми; другие же, такие, как Роберт, Гратни и Джон Бакан, приветствовали победу шотландцев всей душой. Единственным предводителем теперь был Валлас. Только суровый холод зимы остановил дальнейшее наступление Уоллеса; англичане и шотландцы продумывали стратегию военных действий на будущую весну.

В семье для полного сбора не хватало только одного человека. Сэнди все еще был в Тауэре. Отчаянные письма Элейн, извещавшие Эдварда о смерти Дональда, и мольбы отпустить ее сына встретили отказ.

И первый посланец, державший свой путь сквозь снега, был не с юга. Он привез письмо от Макдаффа.

«Я вернулся в Слэйнз с Коминами, когда погода переменилась. В этом году на побережье необычайно глубокий снег. У Изобел случился выкидыш. Приезжай, как только сможешь, мама. Ты нужна ей». Письмо было написано три недели назад.

XII

Замок Слэйнз. Февраль 1298

Изобел была с племянницей своего мужа, Алисой Комин, и Элизабет де Куинси, когда Элейн приехала из Мара, утомленная долгим путешествием по морозу. Большинство мужчин, включая мужа Изобел, разъехались.

Элейн была удивлена тому, как переменилась правнучка. Красоту Изобел затмили боль и горе. Глаза казались огромными на ее бледном лице: она выглядела диким зверьком, загнанным в холодную темную комнату, и сердце Элейн болезненно сжалось.

– Мне хотелось бы поговорить с Изобел наедине, – твердо сказала она. Элейн протянула руку, и Изобел подошла к ней. Прабабушка узнала ее наклон головы и прямизну плеч. Элейн казалось, будто это была она сама много лет назад – гордая, одинокая и отчаявшаяся. Изобел Бакан походила на нее гораздо больше, чем кто-либо из ее собственных детей.

– Мне очень жаль, дорогая, – сказала Элейн. – Ты так похудела, что, по-моему, один порыв ветра может унести тебя.

Изобел взглянула на свои руки, и Элейн заметила, что ногти были сильно искусаны.

– У меня все хорошо, бабушка.

– Неужели? – Элейн перешла на шепот. – Мейри заботится о тебе?

Изобел молча кивнула, а потом крикнула:

– Бабушка! – и бросилась в объятия Элейн.

Элейн надолго обняла Изобел, чувствуя, что Мейри и Алиса были где-то поблизости. Сквозь закрытые окна она слышала шум моря; волны яростно бились о скалы в узком проливе.

– Как это произошло? – Элейн отстранилась на небольшое расстояние, заметив страшную худобу девочки.

– Мы не могли уехать из-за снега и задержались в одном замке на побережье. Джон был очень зол на меня. Он думал, что я сделала это нарочно. Как глупо! Я перепробовала все, чтобы избавиться от ребенка, но ничто не помогало. А потом он подошел и толкнул меня… Я упала на угол сундука… – Слезы ручьями стекали по ее щекам. – Ты потрясена? – еле слышно сказала она, закрыв лицо руками.

Элейн неловко передвинулась на подушках. Ее тело ломило от усиливающегося ветра, сидеть было невыносимо. Девушка села рядом с ней на пол и положила голову ей на колени.

– Не столько потрясена, сколько расстроена тем, что ты так несчастна. Я знаю, каково это – выйти замуж за человека, которого ненавидишь.

– Правда? – с облегчением вздохнула Изобел. – Как же ты это терпела?

Элейн не сразу ответила ей, она нахмурилась, вспоминая.

– Долгое время я думала о другом мужчине. Эти мысли немного помогали мне. – Элейн опешила от возбужденного блеска в глазах девушки.

– Король Александр! Я знаю эту историю. Я помню! Ведь со мной творится то же самое! О, бабушка, я ведь тоже люблю другого! Он молод, бесстрашен и красив. Но я не могу быть с ним. Я здесь пленница.

– Тише, я уверена, твой муж отпустит тебя в Килдрамми, – сказала Элейн, холодность рук Изобел пугала ее. – Я скажу ему, что пригласила тебя побыть со мной какое-то время. Мужчины в этой стране теперь заняты борьбой за свободу Шотландии. Я подозреваю, что это надолго. Эдвард так просто не сдастся, я его знаю. Он не простит поражения на мосту Стирлинг. Он вернется из Фландрии мстить нам.

– Кто, по-твоему, будет королем Шотландии, бабушка?

– Должна признаться, я держу сторону Брюса. И Джон Баллиоль, и Роберт Брюс – потомки королевской династии Канморов, но Изабелла Брюс была младшей сестрой матери Джона. Мать Джона Баллиоля, Дерворгилла, сорок лет назад унаследовала Фозерингей, как раз когда у меня отняли фамильные земли, так что законники, возможно, правы, и у Баллиоля больше прав на престол. – Подняв голову, Элейн увидела решительный протест в глазах Изобел. – Но думается мне, что Роберт родился королем, а Джон Баллиоль не сможет править страной при всех его благих намерениях.

Элейн помолчала и вдруг увидела, как Изобел залилась краской. Девушка закрыла лицо руками и спрятала его у бабушки в коленях, подозревая, что Элейн это заметила. Элейн положила руку на голову Изобел.

– Так вот в чем дело, – медленно сказала она. – Боже мой, Изобел.

Девушка молча отрицательно покачала головой.

– А он знает? – Но, едва задав этот вопрос, Элейн вспомнила слова Роберта, сказанные им в ночь, когда родилась маленькая Марджори: «Она приносит только беду всем, кто с ней рядом. Даже когда я рядом с ней…»

Элейн подавила приступ обиды: именно эта девушка, ее собственная правнучка, принесла ее дочери столько несчастья в последние недели жизни Изабеллы.

Как будто чувствуя, о чем думала прабабушка, Изобел продолжала:

– Я знала, что он женат на Изабелле, но я полюбила его первой! – мучительно закричала она. – Я любила его с четырех лет! Он мой по праву!

– Дорогая, у тебя есть муж, и Роберт не может быть твоим. – Элейн старалась говорить спокойно и жестко. – Тебе не следует больше думать о нем.

– И у тебя был муж, когда ты была любовницей короля Александра! – Изобел взбунтовалась. – Ты же позволила себе это, и вся страна знала об этой связи!

– Думаю, так тебе сказала леди Бакан, – сухо проговорила Элейн. Элизабет де Куинси была дочерью Роджера, констебля Шотландии, и, следовательно, приходилась племянницей покойному мужу Элейн, Роберту.

– Ты должна понимать, что я чувствую, – страстно сказала Изобел. – Я думала, ты поймешь. – В ее голосе слышалось разочарование.

– Да я понимаю! – Она погладила несчастную девушку по голове. – Поверь, я прекрасно понимаю тебя. Но я также понимаю то, что Джон Бакан далеко не тот человек, каким был Роберт де Куинси! Будь очень осторожна! Береги себя, дорогая.

Обе замолчали, раздумывая.

– Бабушка, разве ты не видишь? Это же я должна исполнить твое предназначение! Отец давно говорил об этом маме, он не знал, что я слышала. Он говорил: «Было предсказано, что одна из твоих дочерей будет королевой». Это я! Это буду я! Джон умрет, а я выйду замуж за Роберта! Разве ты не видишь? Я исполню пророчество твоего уэльского барда! Все, что нужно сейчас делать, это помогать Роберту стать королем!

– Изобел…

– Я знаю, что это правда, бабушка. Я это чувствую! Пожалуйста, ты должна понять, ты единственная, кто может понять это!

Элейн вздохнула. Значит, эта глупая басня передавалась из поколения в поколение.

– Бабушка? – Изобел умоляюще посмотрела на нее.

– Конечно, я сделаю все, чтобы помочь Роберту стать королем, – улыбнулась Элейн. – Джон Баллиоль – не тот, кто должен управлять страной.

XIII

Март 1298

Дункан ехал на лошади, бросив поводья и погрузившись в свои мысли. Снега быстро таяли, и воздух был полон чистой весенней прохлады; с холмов сбегали ручьи.

Они убили дикого вепря, и он оставил людей разделывать тушу, чтобы довезти ее домой. Когда его мать вернется в Килдрамми, к столу будет подано свежее мясо.

Кристиана ждала его вместе с Рори. Казалось, он должен быть доволен. Но почему-то он чувствовал себя очень странно. Положив руку на грудь, он чувствовал, как бешено колотится его сердце. Он еле дышал; по лбу его стекал пот.

«Сэнди – в беде». – Внезапное озарение пришло к нему. Так было всегда: если кому-то из них было плохо, другой узнавал об этом тотчас же несмотря на расстояния. На этот раз они было слишком далеко друг от друга. Сэнди все еще сидел в тюрьме Эдварда.

Дункан спешился, глядя на юг, как будто он мог увидеть через холмы, леса и высокие стены отделенного от него брата. Он стыдливо смахнул непрошеную слезу.

XIV

Килдрамми

Элейн карабкалась по камням у болотистого подножия водопада. Ее пальцы были в крови и ссадинах, платье вымокло, и она продрогла до костей. Она плакала.

– Мама, ну, пожалуйста, не надо… – Дункан отыскал ее здесь и, с трудом добравшись до матери по скользким камням, обнял ее. Его глаза были красными от слез. – Что ты делаешь здесь? Пойдем отсюда, пока ты до смерти не замерзла.

– Я ищу кое-что, что потеряла. – Дрожа от холода, Элейн ухватилась за него. – То, что отец Сэнди подарил мне давным-давно.

«Отец Сэнди…» Сказав это, она всхлипнула. «Отец Сэнди», а не «твой отец». Дункан нахмурился, обнимая ее худенькие плечи.

– Мы найдем это. Найдем, что бы это ни было. Но сейчас мы должны идти. Никому не будет легче, если ты заболеешь воспалением легких. – Почти неся ее на руках, он помог ей спуститься. Он впервые почувствовал, какой она стала легкой. Поставив ее на твердую землю, он укутал мать плащом. Вода внизу рассыпалась мириадами разноцветных брызг.

Письмо из Лондона сухо известило их о том, что Александр Map скончался от внезапной лихорадки. Его тело было похоронено в пристройке церкви Святого Петра рядом с главной стеной Тауэра. Король выражал Марам свои соболезнования. Вот и все: несколько строчек черного неровного почерка королевского клерка на куске канцелярской бумаги.

– Что это, мама? Что ты потеряла там? – Дункан обнял мать за плечи и посадил ее отдохнуть на большой пень. Она побледнела и с трудом дышала.