Текст книги "Дитя Феникса. Часть 2"

– Моего феникса. Амулет. Он был такой красивый, и очень дорогой…

– Как он попал в святой источник?

– Я его туда бросила. Когда-нибудь я расскажу вам все. Но не теперь. Нет смысла его искать, если он захочет вернуться, он вернется сам. Так было всегда. – Она слабо улыбнулась. – Пойдем домой. Дай мне руку. – Она с трудом поднялась, опираясь на него, и смущенно улыбнулась. – Нужно, чтобы кто-нибудь вырезал мне палку для ходьбы. Все-таки она мне нужна. Я стала сдавать. – Ее голос был по-прежнему молодым, несмотря на невеселый смысл ее слов. Она дотянулась до сына и поцеловала его. – Не горюй слишком сильно о брате, Дункан. Он все еще с нами и любит нас, и наступит день, когда мы все снова будем вместе.

Она пошла по тропе впереди. Несмотря на яркий солнечный свет, тени сгущались над Шотландией. Этот год увидит еще много смертей – она видела это в огне.

XV

Фалкирк. 22 июля 1298

Макдафф сел глубже в седло. Кольчуга тяжело висела на плечах, меч подрагивал в ножнах. Было жарко и грязно, солнце едва скрылось за отсвечивавшим бронзой облаком. Сегодня был день святой Марии Магдалины; на рассвете все войско служило мессу.

Макдафф нахмурился. Англичане тоже служили мессу с противоположной стороны холма возле Линлитгоу. Два дня назад он прокрался в предрассветном тумане в место, где Эдвард остановился на отдых, и поразился размерам его военного лагеря, внушительности кавалерии, мощи которой боялась вся Европа. Даже шотландский главнокомандующий Уоллес боялся этой кавалерии, которая вновь и вновь оправдывала себя. Но теперь они были готовы, как никогда. Англичане могли превосходить их в силе и количестве, но на этот раз они не застали шотландцев врасплох.

В марте Эдвард вернулся из Фландрии. Решив, что завоевание Шотландии было теперь его главной задачей, он оставил Лондон и обосновался в Йорке, объявив, что к началу июля пойдет войной на Шотландию.

Уоллес построил своих копейщиков на юго-восточой части холма. Они были собраны плотными небольшими отрядами, стоявшими близко друг к другу. Каждый отряд с флангом прикрывали лучники, а позади плотной массой разместилась кавалерия. Макдафф гордился людьми Файфа и своими двумя сыновьями, возглавившими их. Они были умны, хорошо обучены и рвались в бой. Где-то позади стояли отряды из Бакана и Мара. Роберт Брюс, граф Каррик, тоже был здесь. Подавив свою гордость, он приехал сражаться за Баллиоля. Но не все шотландское дворянство было здесь. Некоторые дворяне, покрыв себя вечным позором, не пожелали пойти за простым рыцарем, каким был Уоллес, хотя он уже показал себя славным воином.

Макдафф ослабил поводья нетерпеливой лошади. Перед копейщиками и лучниками лежало небольшое озеро, отделявшее их от противника. Он видел, как лучи солнца отражались от вражеских шлемов и копий; стебли прибрежного камыша отбрасывали тени на зеленую воду. Хоть бы их пехота выстояла при первой атаке! Во рту у Макдаффа пересохло, и он стиснул рукоять меча.

Прежде Уоллес уже обратился к своей армии:

– Бейте их лошадей. Без них они – ничто. – И он взметнул вверх руки, улыбаясь шотландским воинам, пришедшим сражаться за независимость Шотландии. – Мы замкнем кольцо; окружайте их при всякой возможности, – кричал во всю силу своих легких Уоллес. Люди воодушевленно ответили ему.

– Они пошли, отец! – Возбужденный голос справа заставил его вздрогнуть, возвращая Макдаффа к происходящему. Он видел, как оба крыла английской кавалерии лавой покатились к ним; гремели тысячи копыт, за которыми стелились облака пыли.

– Господи Боже, мы не устоим! – услышал он испуганный крик где-то слева.

– В бой! В бой!! Вперед, за Макдаффом!

Макдафф плотнее прикрылся щитом и, выдернув меч из ножен, что было сил пришпорил коня. Воины Файфа без колебания последовали за ним, но остальные раздумывали. Кричавший до этого рыцарь с трудом сдерживал лошадь, рванувшуюся было за остальными, а затем повернул на север.

– Это бесполезно, – кричал он. – Это будет избиением. Спасайтесь!

Макдафф не заметил, что большая часть шотландской кавалерии развернулась и бросилась наутек. Он жаждал крови; пелена ярости застилала ему глаза. Он без устали махал мечом и почувствовал, что попал в кость – кто-то закричал, но Макдафф не понял, лошадь это или человек. В воздухе висела пыль, а шлем понемногу закрывал ему обзор. Пот стекал по лицу, разъедая глаза. Макдафф уже не разбирал, кто его окружает: враги или свои. Один раз он услышал крик старшего сына, прорубавшего мечом дорогу к нему.

– Это тебе от Макдаффа, от Макдаффа, – неистово орал он.

Макдафф не видел человека, сразившего его. Он внезапно почувствовал тяжелый удар по ребрам справа и тут же накренился в седле. Он еще пытался попасть ногой в стремя, но не мог нащупать его. Все его тело онемело. Он видел, как меч выскальзывает из руки, но черная пелена уже застилала глаза. Какое-то мгновение он еще думал о том, почему стало так холодно. Он умер прежде, чем упал на землю.

XVI

Замок Килдрамми

Новости о поражении шотландцев под Фалкирком и гибели ее сына привез Элейн граф Бакан.

– Макдафф и его сыновья погибли как герои. Их имена навечно останутся в памяти, – официально сказал он. Граф не любил говорить такие вещи, но он был там и видел, какое мужество проявили воины Файфа. Поэтому он считал, что должен все рассказать ей.

Граф был удивлен тому, что она расстроилась не так сильно, как он ожидал. Казалось, она заранее знала, что он ей скажет. Элейн устало села и предложила ему кресло напротив себя.

– Значит, это свершилось. Что теперь будет с Шотландией?

– Уоллесу, конечно, придется уйти. В конце концов, он просто воин низкого происхождения, да и солдаты потеряли веру в него. Хотя надо отдать ему должное, он пришел, когда Шотландия нуждалась в нем. Но сейчас кто-то другой должен возглавить страну. Я думаю, это будут Роберт Брюс, лорд Каррик и мой кузен Джон из Бэйднока.

– А где сейчас король Англии? – Элейн внимательно изучала лицо Бакана, когда тот произнес имя Брюса, но граф был спокоен.

– Он ненадолго задержался в Стирлинге. Ходили слухи, что его ранили, но тогда он очень уж быстро выздоровел. Я слышал, что он поехал на запад за Брюсами. Наши люди напуганы и рассеяны, но мы должны собрать все силы. Шотландия сейчас едина так, как никогда прежде. Эдвард Длинноногий умеет наживать врагов, а теперь они все объединятся против него.

– Рада это слышать, – горестно улыбнулась она. Конечно, Макдафф был воином, которому было предсказано погибнуть в битве. Но не при поражении! И разве предсказание касалось его сыновей? Элейн подавила гнев, собирая последние силы, и сосредоточилась на муже своей правнучки. – Скажите мне, как Изобел?

– Она невыносима, как всегда. Моя любимая женушка обвинила меня в трусости из-за того, что я вышел с поля боя живым.

– У нее независимый характер. Она очень своевольная девушка…

– Она больше не своевольная девушка! Она моя жена, и уже взрослая женщина! Она должна стать матерью, повзрослеть наконец и знать свое место. И ей придется очень несладко, если она не научится уважать меня, как своего мужа, – загремел граф. – Если вы хоть как-то можете влиять на нее, леди Элейн, то передайте ей это.

– Конечно, я скажу ей, но и вы тоже должны помочь ей. Она еще очень молода и потому так смела. Она станет вам добрым другом, если вы только ей позволите.

XVII

1301

Она пристально смотрела в огонь, глаза ее уже привыкли к причудливым очертаниям пляшущих языков пламени. Потрескивающие искры внезапно отделялись от поленьев и складывались в картины, смешиваясь с дымом. В комнате было пусто. В последнее время Элейн часто сидела вот так – в одиночестве, предаваясь раздумьям и воспоминаниям. Столько людей ушло; столько любви, столько ненависти. Но жизнь продолжалась. Все же ей не полегчает, если она присоединится к Дональду, Сэнди, Макдаффу и всем тем, кого она так любила. Она вздохнула. Александр больше не приходил к ней. Он даже не приходил к ней во сне с той самой ночи, когда умер Дональд. А может быть, он всегда был только сном. Феникс пропал. Потерян был и Уэльс. И Шотландия была потеряна. Если ей и было суждено сыграть какую-то роль в истории страны, то в череде лет это осталось не замеченным для нее самой.

Гратни осторожно закрыл за собой дверь и с любовью посмотрел на мать. Казалось, Элейн спала, и он вздохнул. Он принес ей еще одну горькую весть и теперь думал, удастся ли скрыть это от нее, чтобы не расстраивать ее еще больше. Он тихо присел на стул рядом с ней. Элейн открыла глаза.

– Похоже, есть еще новости? Говори же, Гратни.

Он протянул руку матери.

– Король Эдвард сделал своего сына принцем Уэльским, мама.

– Бедный Уэльс. – Элейн закрыла глаза.

Некоторое время сын смотрел на нее. Она очень похудела; ее бледное лицо обрамлял венчик седых волос. Но она была все еще красива, казалось, время не властно над ней. Высокие скулы, широкий лоб, жесткая линия рта… Он обнаружил, что усмехнулся. Он был уверен, что у нее целы все зубы, а у него самого всего за несколько дней до этого уже вырвали зуб.

Только руки выдавали ее возраст. В то время как другие знатные дамы купали руки в душистой воде, держались подальше от солнца и увлажняли их сливками, его мать работала на конюшнях как простая крестьянка, и это было видно. Руки ее были грубыми и шершавыми, но она все же ежедневно посещала конюшни, чтобы осмотреть лошадей. Она уже с трудом ходила и больше не ездила верхом. Возможно, она больше никогда не сядет в седло, но Элейн скорее умерла бы, чем призналась в этом.

Вдруг он почувствовал, что мать смотрит на него.

– Ты знаешь, я думаю, Эдвард – очень злой человек, – медленно сказала она, – но он умен. Надо отдать ему должное. Он не принимает неверных решений. – Вдруг она разгневалась. – В Уэльсе будут рады, что он дал им принца. Несомненно, они сочтут это за одолжение, и бедный Уэльс, не имея достаточно сильного вождя, подожмет хвостик, как ручная собачонка, и побежит за своим хозяином. Я слишком долго живу, Гратни. Я больше не хочу жить. Я не хочу дожить до того дня, когда юный Эдвард Плантагенет будет объявлен еще и королем Шотландии!

– Этого никогда не случится, мама. – Гратни дрожал и встал спиной к огню. – Шотландия больше и сильнее Уэльса, и она гораздо более единая.

– Разве? Когда Брюс и Комин год за годом противостоят друг другу, одного за другим меняют регентов королевства, а Эдвард снова и снова разбивает наши войска в северной Шотландии? Нет, Шотландия будет следующей. И я не хочу увидеть, как это случится. Мне пора умереть, Гратни. Я хочу освободиться от этого дряхлого, старого тела!

Гратни нахмурился. Совсем не в духе Элейн было сдаваться вот так.

– Мама, не говори так. Пара теплых деньков, и ты снова будешь в добром здравии. Ты снова будешь заправлять всем на конюшнях, а то Хол Осборн уже не знает, что ему без тебя делать.

– И мне хотелось бы так думать. За конюшнями нужен глаз да глаз. Позаботишься об этом, Гратни?

– Конечно. – Улыбаясь, он прищурил глаза, и сердце Элейн порадовалось тому, как он был похож на своего отца. Но улыбка была краткой. – Говорят, Роберт снова присягнул Эдварду в верности, мама. Не знаю, слышала ли ты об этом. Неужели он не понимает, как выглядит в глазах других, то и дело меняя свои взгляды? Разве не понимает, что ему перестанут верить? Я понимаю, что у него есть свой план и он надеется, что однажды завладеет троном, но сейчас народ ему не доверяет – из-за его непостоянства. И он снова собирается жениться.

– Жениться? – Мысли Элейн немедленно вернулись к Изобел Бакан с ее неосуществимой мечтой. – Это точно?

– Он женится на Элизабет, дочери графа Ольстера. Ричард де Бург, граф Ольстер, был верным сторонником английского короля.

– Значит, он даже своим браком хочет угодить Эдварду. – Она отпихнула стул, не в силах больше сдерживаться. – Я возлагала такие надежды на Роберта! Да и вся страна на него надеялась. Я знаю, у него всегда есть веские доводы, когда он меняет союзников, но не могу поверить, что он пошел на такое! – Она гневно потрясла своей палкой. – Я думаю, он хочет забрать Марджори у Кирсти, а это разобьет сердце твоей жены. – Они немного помолчали. У графства Map до сих пор не было наследника, а с их свадьбы прошло уже одиннадцать лет.

– Не думай о нем так плохо, мама. Я по-прежнему думаю, что он еще удивит нас всех. Он играет в очень опасную игру, но не на секунду не потерял своей цели. А его цель – независимое королевство во главе с Робертом Брюсом.

– Ты все еще в это веришь? – насмешливо спросила Элейн.

– Верю. Он вынужден будет поехать на встречу дворянства в Скоун. Без сомнения, там он объяснит свои действия.

– Хотелось бы мне поехать с тобой, – с частицей надежды сказала Элейн.

Гратни улыбнулся.

– Нет, мама, ты останешься здесь, в Килдрамми, помогать Кирсти вести хозяйство. Сделай это ради меня. А я расскажу тебе обо всем, что произошло в Скоуне, обещаю. И я обязательно передам Роберту, что ты о нем думаешь!

XVIII

Весна 1302

Морна сидела на берегу и вязала, изредка разгибая спину. Теперь она каждую зиму переезжала в замок, но едва теплело, собирала свои пожитки и возвращалась в хижину. Она всегда замечала, что крестьяне уже подмели пол, набрали свежего вереска для постели и развели огонь в очаге. Вот она и вернулась, и люди снова будут приносить ей свежее молоко и яйца в благодарность за то, что она их лечит.

Откинувшись назад, она посмотрела на небо, услыхав унылый крик кроншнепа в небе над холмами. Она вздрогнула. То был клич тоски, одиночества, душевной муки…

Слишком много времени провела Морна с графиней Map. В последнее время Элейн была необычайно мрачной и угрюмой. В замке было полно строителей, каменщиков и рабочих под началом мастера Джеймса из Сент-Джорджа. Они укрепляли стены, достраивали юго-западную башню и расширяли ворота. Казалось, война никогда не кончится, невзирая даже на то, что на поросших травой полях уже шумела весенняя ярмарка, неся с собой праздники обитателям Килдрамми и Стратдона.

Морна встала, подбирая шерсть и спицы. Она услышала стук копыт, приближавшийся к деревне. Кто-то скакал во весь опор, не щадя лошади. Внезапно она снова взглянула в небо. Кроншнеп полетел к ее дому по направлению на восток: то была птица, уносящая души мертвых в иной мир.

Сердце ее было не на месте, когда к ней подъехали всадники. Их было двое, она теперь хорошо могла их рассмотреть. Один был на черном вороном коне, другой – на муле. Мула Морна узнала: он принадлежал мельнику Юэну.

– Госпожа, вы должны поехать с нами в замок, нам нужна ваша помощь, – затараторил Юэн.

– Что случилось? – Морна посмотрела на испуганного мальчика, приготовясь услышать самое худшее.

– Это ужасно, госпожа. – Он все еще пытался отдышаться. – Лорд Бакан обвинил жену в колдовстве и детоубийстве, и вашу дочь Мейри заодно с ней. Церковь приговорила ее к сожжению!

Похолодев, Морна в ужасе уставилась на него круглыми от страха глазами.

Юэн сделал шаг вперед, чтобы поддержать Морну, которая чуть не упала. Она инстинктивно оперлась на его руку, словно пытаясь одолжить у него немного сил.

– Я посажу вас на мула и пойду рядом. Леди Map знает, что делать.

Потрясенная, она все еще не могла говорить, пока двое мужчин везли ее в замок и помогали подняться в Снежную башню к Элейн. Она, словно оцепенев, не замечала бледного лица Элейн и той проворности, с которой, несмотря на преклонный возраст, она бросилась к двери, чтобы позвать своего управляющего.

Через полчаса они ехали к восточным горам. Их было четырнадцать человек: шесть воинов, два рыцаря, два управляющих и две женщины, сопровождающие Элейн и Морну.

– Ты не можешь так ехать! – Один вид того, как Элейн сажали на серую лошадь, поразил Морну и вывел ее из оцепенения.

– Попробуй остановить меня! – ответила Элейн сквозь сжатые зубы. Вот это и случилось. Вспышка ненависти, ревности и страха, терзавших девушку все эти годы. Бедная Изобел! Пресвятая Дева, пусть они успеют спасти ее. Она пустила лошадь галопом, не обращая больше внимания на острую боль, которую она испытывала каждый раз, когда копыта лошади касались земли. Они проскакали без отдыха более двадцати миль и остановились, чтобы поесть, передохнуть и подготовиться к ночлегу. Однако обе женщины не могли взять в рот ни крошки. Они выпили немного эля и поехали дальше к Эллону с зажженными фонарями.

Замок Бакан стоял в излучине реки Ютан, деревья на ее берегу слабо шелестели листвой. В тусклом свете сумерек были видны быстрые воды реки между наносами песка.

Несколько секунд они стояли молча.

– Мы опоздали, – наконец сказала Морна. – Видит Бог, мы приехали слишком поздно!

Элейн молча подстегнула лошадь. Они перешли реку и подъехали к воротам замка. Здесь смолкли привычные звуки, и стояла угрожающая тишина: не было ни ржания лошадей, ни стука молотков, ни криков детей во дворе. Впрочем, знамя Баканов по-прежнему развевалось над замком.

– Графиня Бакан примет вас в своих покоях, миледи, – поклонился им слуга, едва они въехали в ворота. Элейн с благодарностью прошептала слова молитвы. Значит, Изобел, по крайней мере, была жива. Элейн и Морна сильно устали и едва держались на ногах, но их подгонял гнев. Они поднялись за слугами по лестнице на третий этаж, но там к ним вышла не Изобел, а Элизабет де Куинси. Увидев Элейн, она удивленно подняла брови.

– Пожалуйста, присядьте, у вас усталый вид.

– Да, я устала, – оставаясь стоять, ответила Элейн. – Где Изобел? И где ее няня Мейри? – Элейн слышала, как позади Морна издала стон, словно раненый зверь, но не обернулась и продолжала смотреть в глаза Элизабет.

– Эта Мейри была объявлена еретичкой, – холодно разъяснила Элизабет, – и вчера утром умерла как еретичка. – Она замолчала, когда Морна вскрикнула и упала без чувств.

Элейн смерила Элизабет ледяным взглядом.

– Это мать Мейри, – сказала она, указывая на упавшую в обморок женщину.

– Мне жаль, – сказала Элизабет без тени сочувствия. – Вам не следовало привозить ее сюда.

– Мы приехали сюда искать справедливости, – тихо сказала Элейн. – Узнать правду, спасти ее жизнь. Была ли апелляция? Разве никто не усомнился в приговоре? Разве не могли подождать пересмотра дела? Почему никто не проявил сострадания?

– Ну, нет. – Элизабет подошла к стулу и села. – Она была виновна. – Графиня гневно покачала головой. – Она помогала жене моего сына избегать зачатия, а это грех, и еще она помогла ей избавиться от ребенка и служила дьяволу!

Морна открыла огромные черные глаза; слезы ручьями текли по ее лицу.

– Это ложь, – закричала она. – Чудовищная ложь!

– Мейри никогда бы такого не сделала, – в ужасе прошептала Элейн. – И вы это знаете. Как вы могли это допустить? Где ваш сын? И где Изобел? Что вы сделали с Изобел?

– О, она в безопасном месте. Она научится вести себя, как подобает доброй жене. Мой младший сын Уильям, настоятель церкви Святой Марии в Сент-Эндрюсе, позаботится о ее наказании, пока ее муж занят государственными делами. Когда она усвоит урок, то, без сомнения, вернется к нам. А пока ей придется оставаться там, чтобы она не могла причинить вред себе или другим.

– Где же она? – настаивала Элейн.

– Там, где должна быть, – сказала Элизабет тоном, не допускающим дальнейших расспросов. – А теперь я предлагаю вам забрать эту женщину и уехать. Ей, должно быть, трудно оставаться здесь. Мы сейчас же достанем вам свежих лошадей.

Морна тихо раскачивалась взад и вперед, стоя на коленях. Ее руки были сложены на груди, рот перекошен от горя. Элейн вновь взглянула на Элизабет, презирая ее бесчеловечность.

– Пойдем, нам нечего здесь больше делать. – Она попыталась поднять Морну.

Морна встала и послушно поплелась к двери. Вдруг она вырвалась из рук Элейн и быстро обернулась.

– Где ее останки? – закричала она. – Что вы сделали с пеплом моей дочери?

– Его бросили в реку. Наверное, он уже в море.

Морна шагнула к Элизабет.

– Пусть Бог проклянет вас и ваших сыновей навсегда. – Она сбросила с головы вуаль, вынула шпильки из волос; ее седые пряди упали на плечи, она упала на колени. – Пусть ваш дом будет пустым, а все ваши дети умрут прежде, чем успеют вздохнуть первым вздохом. Проклинаю тебя, Элизабет Бакан, проклинаю детей, которых ты выносила в своем отравленном чреве!

Книга шестая
1304–1306

Глава тридцать третья

I

Замок Килдрамми. Весна 1304

В ночь, когда повесилась Морна, Элейн снова приснился пожар. Она слышала гул пламени, чувствовала запах дыма, ее глаза слезились, и она проснулась, задыхаясь и кашляя.

– Что случилось, миледи? Что с вами? – Беток, полусонная, выбралась из постели и подошла к ней.

– Пожар. – Она показала на камин, все еще находясь под впечатлением сна.

Беток повернулась. Комната была слабо освещена, огонь слегка теплился в камине. Пока они смотрели на него, порыв ветра из трубы задул облако дыма в комнату.

– Собирается гроза, миледи. Должно быть, вас разбудил ветер.

Западный ветер завывал в трубах; они слышали, как в саду шумят свежей листвой деревья.

– Я прикажу добавить огня в камине.

Она поправила на Элейн одеяла, подоткнула их поплотнее, но Элейн трясущимися руками сбросила их.

– Я чувствую, что-то не так.

Сон был очень ясным, отчетливым. Он снился ей множество раз за последние два года после смерти Мейри, но каждый раз она не помнила ничего, кроме пожара.

Поплотнее запахнув рубашку, она опустила ноги на пол, застонав от боли в закостеневших суставах, и, опираясь на палку, побрела к камину.

– Разведи огонь посильнее, – приказала она.

Беток позвала сонного слугу, тот растолкал истопника, и через десять минут пламя в очаге загудело в полную силу.

Элейн, в красном с черным бархатном платье, бархатных ночных туфлях, с тяжелой косой через плечо, сидела, глядя на пламя. В отсветах пламени ее лицо снова казалось молодым. Беток, украдкой поглядывая на нее, втянула щеки и покачала головой. Странное выражение застыло на лице ее госпожи. Она приподняла голову, будто прислушиваясь к чему-то вдалеке, а потом улыбнулась. Беток вздрогнула и перекрестилась, прежде чем уйти.

Картина в пламени была отчетливая. Элейн видела мужчину, пробирающегося через толпу, и слышала гул голосов, она видела красного льва Шотландии, с триумфом развевающегося на ветру рядом с серебристым крестом святого Андрея на лазурном фоне, и еще она видела женщину – высокую, стройную, в огненно-красном платье, в руках ее была корона…

– Мама!

Она вздрогнула, когда Гратни положил руку на ее плечо.

– Дорогой, я не слышала, как ты вошел. – Еще мгновение она помедлила, не желая упускать видение, но оно уже исчезло. Вздохнув, она посмотрела на сына, пристально вглядываясь в лицо Гратни в свете пламени, она пыталась понять, что привело его сюда в полночь.

– Что случилось? В чем дело?

– Прости. Мне трудно об этом говорить. Морна…

Ее глаза неотрывно смотрели на него.

– Она мертва? Вот она и выбрала время переступить черту и покончить с одиночеством.

Он кивнул.

– Как?

– Она повесилась. – Он смотрел в сторону, не в силах вынести муку в ее взгляде.

– Это моя вина.

– Нет, мама, при чем тут ты?

– Это я послала Мейри к Изобел.

– Ты же не могла знать, что случится.

– Я не могла? – Элейн встала, ее палка скользнула на пол, но она не обратила на это внимания. – Пресвятая Дева! Мне нет прощения! Сколько смертей уже преследуют меня?!

– Мама…

– Гратни, пожалуйста, оставь меня одну. – Ее узкие плечи болезненно напряглись.

Он поколебался, затем медленно вышел. Долго после ухода сына она сидела неподвижно, закрыв лицо руками. Наконец она отвела их.

– Где ты? Почему ты не забираешь меня? – крикнула она. – Александр!

Молчание. Она вытерла лицо, пытаясь унять слезы, но они не прекращались.

– Будь ты проклят, Александр. Почему ты сам не являешься именно сейчас, когда ты мне так нужен? Почему ты не разговариваешь со мной? Почему ты больше не приходишь ко мне? – Она оглядела комнату. – Ты же явился ей. Почему не мне? – Она стиснула кулаки. – Разве мне еще не время умирать? Я ведь была нужна тебе раньше. Или я слишком стара даже для тебя?

Она встала рывком, опираясь на стул.

– Или тебя вообще нет? Ты ведь всего-навсего плод воображения одинокой, измученной женщины. Так? Ты ведь ничто, ты сон, тебя нет! Ты мертв. Как Морна. Как Мейри! Как Дональд…

Ее голос прервался, рыдания сотрясали тело…

– Тебя никогда не было. Ты умер на Керрере. Ты мертв!

Снаружи, прижавшись ухом к двери, ждал слуга, он виновато опустился на колени при появлении на верху лестницы Кирсти.

– Леди Map, простите, я думал, что Леди Элейн плохо. Она кричала…

Кирсти жестом приказала ему удалиться. С трудом распахнув тяжелую дверь, она вошла в комнату и – к его явному разочарованию, закрыла ее за собой.

– Мама?

Ее свекровь неотрывно смотрела на огонь, не замечая слез, текущих по щекам. Казалось, она не слышала ее.

– Мама, что с тобой?

Кирсти подошла и робко положила свою руку на руку Элейн.

– Мне так жаль Морну.

Элейн вздохнула. Она достала носовой платок и покачала головой.

– Я веду себя неразумно. На миг я почувствовала, что больше не могу это выносить.

Она высморкалась и слабо улыбнулась.

– Но мне все же придется. Прости меня, дорогая. Это возраст. Все труднее скрывать боль. Я должна собраться и отдать распоряжения… – Ее голос прервался, ей пришлось собраться с силами, чтобы продолжить: – Я должна отдать распоряжения насчет тела.

– Не нужно. Ее нашел мельник Юэн, жители деревни позаботились о ней. Они тоже ее любили. Она так много сделала для них.

– Она хотела, чтобы ее похоронили на холме, у священного источника, мы говорили как-то об этом.

В позапрошлом октябре Эдвард Английский еще раз появился в Килдрамми, чтобы проверить, как идут строительные работы и еще раз показать, что он верховный правитель Шотландии. Элейн, поклявшаяся никогда больше не преклонять колени перед ним и предупрежденная о его прибытии заранее, ускользнула в долину к Морне и оставалась в хижине, пока ее кузен не уехал. Две женщины о многом переговорили тогда, засиживаясь до ночи.

– Она не хотела для себя христианского погребения. Они не будут знать, что делать…

– Они знают, чего хотела Морна, мама. И они похоронят ее именно там, где она хотела. Я уже заказала цветы для могилы.

Собеседницы замолчали; каждая погрузилась в свои мысли. Наконец Кирсти вымолвила:

– Надеюсь, когда придет время, я буду так же мужественна, как и ты. Можно сказать тебе кое-что, вдруг это приободрит тебя? Даже Гратни еще не знает об этом.

Она осторожно взяла Элейн за руку и проводила ее к креслу. Когда та села, Кирсти опустилась на колени у ее ног.

– Мама, у меня будет ребенок. Я так боялась, что не смогу иметь детей. Я была так одинока, но после трех лет молитв и надежд, после всех моих приношений и пожертвований это случилось.

Элейн посмотрела на нее сначала с недоверием, потом улыбнулась.

– Так. Значит, у графа наконец будет наследник. О Кирсти, я так рада.

– Если будет мальчик, я назову его Дональдом, а если девочка – Элейн.

Кирсти улыбалась, довольная тем, что выражение горя исчезло с лица ее свекрови.

– Мама, все будет хорошо. Не отчаивайся. Бедная Морна так и не оправилась после смерти Мейри. Ты должна смириться с тем, что она решила уйти к дочери. Ты же сама в это веришь. Ты же не думаешь, что они обе оказались в аду.

– Нет, если существует хоть какая-то справедливость. Если ад, о котором говорит церковь, существует, пусть он останется для настоящего дьявола.

Погруженная в свои мысли, она смотрела на огонь.

– Морна считала, что это – все равно, что пройти через дверь, – сказала она спокойно. – Вот что она сделала. Она переступила через порог.

– У меня есть и другие хорошие новости, – продолжала Кирсти, – Роберт и Найджел едут к нам.

Она замолчала, думая о двух старших братьях.

– Пока отец был жив, Роберт чувствовал, что не может действовать. Он был скован, потому что отец не желал трона. Но после его смерти в апреле Роберт принял несколько решений насчет будущего.

– Действительно? Самое время, – иронически заметила Элейн.

– Я знаю, все выглядит так, будто он целиком и полностью находится в распоряжении короля Эдварда. – Кирсти словно бы оправдывала брата. – Но он не может сразу раскрыть свои карты, и потом, есть еще кое-какие препятствия. Джон Баллиоль и сэр Уильям Уоллес, например…

– Его новая жена – дочь приспешника Эдварда. – Элейн не смогла удержаться от сарказма. – Мне надо кое-что сказать твоему брату, когда он приедет.

Если Кирсти собиралась развеять грусть Элейн новостью о скором приезде Роберта, это ей вполне удалось. Когда он с братом Найджелом прибыл в Килдрамми, та уже поджидала его.

– Ну и в какую игру ты играешь сейчас, Роберт? – едко спросила она, когда они встретились с глазу на глаз в ее покоях.

– В ожидание, – улыбнулся он в ответ.

– И как долго ты собираешься ждать?

– Столько, сколько понадобится.

– А пока что ты сражаешься на стороне Эдварда? – От негодования она стала словно натянутая струна.

– Пока что я стараюсь не терять времени даром, – улыбнулся Роберт. – Вы так злитесь на меня, что мне нельзя и попросить вас об услуге?

– Так ты приехал не просто с визитом вежливости? – Она прищурила глаза.

– Конечно, и поэтому тоже. – Он снова улыбнулся. – Я приехал проведать сестру, прекрасную графиню Map, и мою любимую тещу. – Он сделал паузу. – И я хотел бы увидеть ее правнучку.

– Ты знаешь, что это невозможно. – Рука Элейн, сжимающая трость, побелела. – Лорд Бакан забрал Изобел с собой во Францию после смерти Мейри, когда с ее так называемой епитимьей было покончено. Ты прекрасно знаешь, что он один из шотландских посланников при французском королевском дворе.

– И я знаю еще, что это была ваша идея увезти Изобел, и знаю, что это вы убедили лорда освободить ее. Я знаю, как вы ее любите. – Роберт взял Элейн за руку. – Он участвовал в заключении временного, формального мира с королем Эдвардом, и теперь они снова в Слэйнзе.

Он подошел к окну и затем стал ходить взад и вперед.

– Мне надо знать, что король Франции думает о нашем положении в Шотландии.

– Ты хочешь, чтобы Изобел рассказала тебе это? – Элейн, вопросительно подняв бровь, с вызовом смотрела на Роберта. – Помнишь, ты однажды сказал мне, что Изобел причиняет одни несчастья? Это по-прежнему так?

Он опустил глаза:

– Значит, ты знаешь. Хорошо. Я писал ей, когда она была во Франции. У нее есть сведения, которые мне нужны. Вряд ли удобно спрашивать об этом самого Бакана. Можно, я пошлю за ней одного моего человека из самых надежных? Никого ведь не удивит твое приглашение посетить Килдрамми? Ей ничто не будет угрожать.

– А я бы потворствовала тому, что между вами происходило бы, – задумчиво сказала Элейн.

– Ничего не случится, я обещаю. – Он улыбнулся. – Или ничего, о чем тебе следовало бы знать.