Текст книги "Пьесы"

БЕЛЬЗЕНОР. Верно! Это потому, что она дочь Нила и черной кошки от священного Белого Кота. Ну и что же?

ПЕРС. Продадим ее тайно Птолемею, а сами пойдем к Цезарю и предложим ему пойти войной на Птолемея, чтобы спасти нашу царицу, прапраправнучку Нила.

СТРАЖА. О змий! Перс. И он послушает нас, если мы придем и распишем ему, какова она. Он победит и убьет ее брата. И Клеопатра будет его царицей. А мы будем ее стражей.

СТРАЖА. О коварнейший из змиев! О мудрость! О чудо из чудес!

БЕЛ-АФРИС. Он явится сюда, пока ты здесь разглагольствуешь, о длинноязыкий.

БЕЛЬЗЕНОР. Это правда.

Испуганные вопли во дворце прерывают его.

Скорей! Они уже бегут! К дверям!

Стража бросается к двери и загораживает ее копьями. Толпа служанок и нянек показывается в дверях. Те, что впереди, пятятся от копий и вопят задним, чтобы они не напирали. Голос Бельзенора покрывает их вопли.

Назад! На место! Назад, негодные коровы!

СТРАЖА. Назад, негодные коровы!

БЕЛЬЗЕНОР. Пошлите сюда Фтататиту, главную няньку царицы!

ЖЕНЩИНЫ (кричат во дворце). Фтататита, Фтататита! Иди сюда скорей. Говори с Бельзенором!

ОДНА ИЗ ЖЕНЩИН. Да подайтесь же вы назад! Вы толкаете меня на копья!

На пороге появляется рослая мрачная женщина. Лицо ее покрыто сетью тонких морщин; большие старые, умные глаза. Она мускулистая, высокая, очень сильная; у нее рот ищейки и челюсти бульдога; одета как важная особа при дворе, говорит со стражей высокомерно.

ФТАТАТИТА. Дайте дорогу главной няне царицы.

БЕЛЬЗЕНОР (с величавой надменностью). Фтататита, я Бельзенор, начальник царской стражи, потомок богов.

ФТАТАТИТА (вдвойне высокомерно). Бельзенор, я Фтататита, главная няня царицы, а твои божественные предки гордились тем, что изображения их живут на стенах пирамид великих царей, которым служили мои предки.

Женщины злорадно смеются.

БЕЛЬЗЕНОР (со злобной насмешкой). Фтататита, дочь длинноязыкого и оковращающего хамелеона, римляне на пороге!

Вопль ужаса среди женщин; если бы не копья, они тут же бросились бы бежать.

Никто, даже потомки богов, не может преградить им путь, ибо у каждого из них семь рук и семь допий в каждой. Кровь в их жилах – как кипящая ртуть. Жены их становятся матерями через три часа, а назавтра их убивают и едят.

Женщины содрогаются в ужасе. Фтататита, преисполненная презрения к ним, пренебрежительно смотрит на солдат; она прокладывает себе дорогу сквозь толпу и идет, не смущаясь, прямо на копья.

ФТАТАТИТА. Тогда бегите и спасайтесь, о жалкие трусы, потомки грошовых глиняных божков, которых покупают рыбные торговки. Оставьте нас, мы сами позаботимся о себе.

БЕЛЬЗЕНОР. Но прежде исполни повеление наше, о ужас рода человеческого! Приведи к нам Клеопатру-царицу. А потом иди куда хочешь.

ФТАТАТИТА (с насмешливой улыбкой). Теперь я знаю, почему боги взяли ее из наших рук.

Воины в смятении переглядываются.

Узнай же, глупый солдат, что ее нет с той поры, как закатилось солнце.

БЕЛЬЗЕНОР (в ярости). Ведьма, ты спрятала ее, чтобы продать Цезарю или брату ее, Птолемею. (Хватает Фтататиту за руку и с помощью стражи тащит ее на середину двора, бросает на колени и заносит над ней смертоносный нож.) Где она? Где она? Говори, или… (Грозит перерезать ей горло.)

ФТАТАТИТА (свирепо). Тронь меня, собака! И Нил перестанет питать поля твои и в течение семижды семи лет обречет тебя на голод.

БЕЛЬЗЕНОР (испуганно, но решившись на все). Я принесу жертвы. Я откуплюсь. Нет, постой! (Персу.) Ты, о премудрый, земля твоих отцов лежит далеко от Нила, убей ее.

ПЕРС (угрожая ей ножом). У персов один бог, и он любит кровь старых женщин. Где Клеопатра?

ФТАТАТИТА. Перс! Клянусь Озирисом, я не знаю. Я бранила ее за то, что она навлечет на нас дурные дни своей болтовней со священными кошками; она вечно таскает их на руках. Я грозила ей, что оставлю ее одну, когда придут римляне, в наказанье за ее непослушный нрав. И она исчезла, убежала, спряталась. Я говорю правду. Да будет Озирис мне свидетелем…

ЖЕНЩИНЫ (угодливо подхватывают). Истинная правда, Бельзенор!

БЕЛЬЗЕНОР. Ты запугала девчонку. Она спряталась. Живо обыскать дворец! Обшарить все углы!

Стража во главе с Бельзенором прокладывает себе путь во дворец сквозь толпу женщин, которые, не помня себя, бросаются в ворота.

ФТАТАТИТА (вопит). Святотатство! Мужчины в покоях царицы! Свято… (Голос ее обрывается, перс подносит нож к ее горлу.)

БЕЛ-АФРИС (кладет руку на плечо Фтататиты). Подари ей еще минуту, перс. (Фтататите, весьмавнушительно.) Мать, твои боги спят или развлекаются охотой. И меч у горла твоего. Отведи нас туда, где спряталась царица, и ты будешь жить.

ФТАТАТИТА (презрительно). Кто остановит меч в руке глупца, если боги вложили меч в его руку? Послушайте меня, вы, безумные юноши. Клеопатра боится меня, но римлян она боится еще больше. Есть только одна сила, которая для нее страшнее гнева царской няньки или жестокости Цезаря, – это Сфинкс, который сидит в пустыне и сторожит путь к морю. Она шепчет на ухо священным кошкам то, что ей хочется сказать ему. И в день своего рождения она приносит ему жертвы и украшает его маками. Так идите же в пустыню и ищите Клеопатру под сенью Сфинкса. Берегите ее больше жизни своей, дабы с ней не случилось худа.

БЕЛ-АФРИС (персу). Можно ли верить этому, о хитроумный?

ПЕРС. Откуда идут римляне?

БЕЛ-АФРИС. Через пустыню от моря, мимо Сфинкса.

ПЕРС (Фтататите). О мать вероломства, о язык ехидны! Ты придумала эту сказку, чтобы мы пошли в пустыню и погибли на римских копьях. (Заносит нож.) Вкуси же смерть!

ФТАТАТИТА. Не от тебя, щенок! (Ударяет его с силой под коленку, а сама бросается бежать вдоль дворцовой стены и исчезает в темноте.)

Бел-Африс хохочет над упавшим персом. Стража выбегает из дворца с Бельзенором и кучкой беглянок, большинство тащит узлы.

ПЕРС. Нашли вы Клеопатру?

БЕЛЬЗЕНОР. Она исчезла. Мы обыскали все закоулки.

НУБИЕЦ-ЧАСОВОЙ (появляясь в дверях дворца). Горе нам! Увы! Горе нам! Спасайтесь!

БЕЛЬЗЕНОР. Что еще там случилось?

НУБИЕЦ. Украли священного Белого Кота. Все. Горе нам, горе!

Всеобщая паника. Все бегут с воплями ужаса. В суматохе падает и гаснет факел. Топот и крики беглецов замирают вдалеке. Тьма и мертвая тишина.

Действие первое

Та же мгла, которая поглотила храм Ра и сирийский дворец. Та же мертвая тишина. Настороженное ожидание. Но вот черная неподвижная мгла подергивается мягкой серебряной дымкой. Слышится странная мелодия: это колеблемая ветром арфа Мемнона поет перед восходом луны. Громадная полная луна встает над пустыней, озаряя широкий горизонт, на фоне которого смутно выступает огромная фигура; в расстилающемся лунном свете она постепенно принимает очертания Сфинкса, покоящегося среди песков. Свет становится все ярче, и теперь уже ясно видны открытые глаза истукана – они устремлены прямо вперед и вверх в бесконечном, бесстрашном бодрствовании; между его громадными лапами виднеется яркое пятно, груда красных маков, на которой неподвижно лежит девочка. Ее шелковая одежда тихо и мерно поднимается на груди от дыхания – спокойного дыхания спящей; заплетенные волосы сверкают в лунном блеске, подобно крылу птицы. Внезапно издалека раздается смутный чудовищный гул – может быть, это рев Минотавра, смягченный далеким расстоянием, – и арфа Мемнона смолкает. Тишина, затем несколько далеких пронзительных звуков трубы. Снова тишина. Потом с южной стороны, крадучись, появляется человек. Восхищенный и изумленный этой загадкой ночи, он останавливается и замирает, погруженный в созерцание; но грудь Сфинкса с ее сокровищем скрыта от него огромным плечом истукана.

ЧЕЛОВЕК. Слава тебе, Сфинкс! Юлий Цезарь приветствует тебя! Изгнанный рождением на землю, я скитался по многим странам в поисках утраченного мира, в поисках существ, подобных мне. Я видал стада и пастбища, людей и города, но я не встретил другого Цезаря, ни стихии, родственной мне, ни человека, близкого мне по духу, никого, кто бы мог совершить дела моих дней и разрешить думы моей ночи. В этом маленьком подлунном мире, о Сфинкс, я вознесен столь же высоко, как и ты в этой безбрежной пустыне; но я скитаюсь, а ты сидишь неподвижен; я завоевываю, а ты живешь в веках; я тружусь и изумляюсь, ты бодрствуешь и ждешь; я смотрю вверх – и я ослеплен, смотрю вниз – и омрачаюсь, оглядываюсь кругом – и недоумеваю, тогда как твой взор всегда, неизменно устремлен прямо, по ту сторону мира, к далеким краям утраченной нами отчизны. Сфинкс, ты и я – мы чужды породе людей, но не чужды друг другу: разве не о тебе, не о твоей пустыне помнил я с тех пор, как появился на свет? Рим – это мечта безумца; а здесь – моя действительность. В далеких краях, в Галлии, в Британии, в Испании, в Фессалии, видел я звездные твои костры, подающие знаки о великих тайнах бессменному часовому здесь, внизу, которого я нигде не мог найти. И вот он, наконец, здесь, этот часовой – образ неизменного и бессмертного в бытии моем, – безмолвный, полный дум, одинокий в серебряной пустыне. Сфинкс, Сфинкс! Я поднимался ночью на вершины гор, прислушиваясь издалека к вкрадчивому бегу ветров – наших незримых детей, о Сфинкс, взметающих в запретной игре твои пески, лепечущих и смеющихся. Мой путь сюда – это путь рока, ибо я тот, чей гений ты воплощаешь: полузверь, полуженщина, полубог, и нет во мне ничего человеческого. Разгадал ли я твою загадку, Сфинкс?

ДЕВОЧКА (проснувшись, осторожно выглядывает из своего убежища). Старичок!

ЦЕЗАРЬ (сильно вздрагивает и хватается за меч). Бессмертные боги!

ДЕВОЧКА. Старичок, не уходи отсюда.

ЦЕЗАРЬ (совершенно ошеломленный). «Старичок, не уходи отсюда…» И это – Юлию Цезарю!

ДЕВОЧКА (настойчиво). Старичок!

ЦЕЗАРЬ. Сфинкс, ты забыл о своих столетиях. Я моложе тебя, хотя голос твой – голос ребенка.

ДЕВОЧКА. Полезай скорей сюда, а то сейчас придут римляне и съедят тебя.

ЦЕЗАРЬ (бежит, огибая плечо Сфинкса, и видит девочку). Дитя у него на груди! Божественное дитя!

ДЕВОЧКА. Полезай скорей. Ты взберись по его боку, а потом ползи кругом.

ЦЕЗАРЬ (изумленный). Кто ты?

ДЕВОЧКА. Я Клеопатра, царица Египта.

ЦЕЗАРЬ. Цыганская царица, ты хочешь сказать?

КЛЕОПАТРА. Ты не должен так непочтительно говорить со мной, а то Сфинкс отдаст тебя римлянам, и они съедят тебя. Лезь сюда. Здесь очень уютно.

ЦЕЗАРЬ (про себя). Какой сон, какой дивный сон! Только бы не проснуться. Я готов завоевать десять материков, чтобы доглядеть его до конца. (Он карабкается по туловищу Сфинкса и, обогнув правое плечо, появляется на пьедестале.)

КЛЕОПАТРА. Осторожней! Вот так. Теперь садись. Вот тебе другая его лапа. (Усаживается поудобней на левой лапе Сфинкса.) Он очень могущественный и защитит нас. Только… (дрогнувшим, жалобным голосом) он не обращает на меня никакого внимания и ничего мне не рассказывает. Я очень рада, что ты пришел: мне было так скучно. А ты нигде здесь не видел Белого Кота?

ЦЕЗАРЬ (усаживается на правую лапу; в крайнем удивлении). Ты, значит, потеряла кошку?

КЛЕОПАТРА. Да, священного Белого Кота. Подумай, какой ужас! Я несла его сюда, я хотела принести его в жертву Сфинксу, но только что мы отошли от города, его позвала черная кошка, и он вырвался у меня из рук и убежал. А как ты думаешь, может быть эта черная кошка и есть моя прапрапрабабушка?

ЦЕЗАРЬ (не сводя с нее изумленных глаз). Твоя прапрапрабабушка? Возможно. В эту диковинную ночь я ничему не не удивлюсь.

КЛЕОПАТРА. Да, я тоже так думаю. Прабабушка моей прабабушки была черной кошкой от священного Белого Кота, а Нил сделал ее своей седьмой женой. Вот потому у меня такие волнистые волосы. И мне всегда хочется все делать по-своему, все равно – хотят этого боги или нет. Потому что моя кровь – это воды Нила.

ЦЕЗАРЬ. А что ты тут делаешь так поздно? Ты живешь здесь?

КЛЕОПАТРА. Ну конечно нет. Я – царица. Я буду жить во дворце в Александрии, когда убью своего брата, который меня прогнал оттуда. Когда я стану совсем большая, я буду делать все, что хочу. Я буду кормить ядом моих рабов и буду смотреть, как они корчатся. А Фтататиту я буду пугать, что ее посадят в огненную печь.

ЦЕЗАРЬ. Гм… Ну, а сейчас почему ты не дома, не в своей постели?

КЛЕОПАТРА. Потому что сюда идут римляне, и они нас всех съедят. Ты ведь тоже не дома и не в постели.

ЦЕЗАРЬ (с убеждением). Нет, я дома. Мой дом – палатка. И я сейчас крепко сплю в своей палатке и вижу сон. Неужели ты думаешь, что ты существуешь на самом деле, ты, сонное наважденье, маленькая немыслимая колдунья?

КЛЕОПАТРА (хихикая, доверчиво прижимается к нему). Ты смешной милый старичок! Ты мне очень нравишься.

ЦЕЗАРЬ. Ах, ты мне портишь сон. Почему тебе не снится, что я молодой?

КЛЕОПАТРА. Я была бы очень рада, если бы ты был молодой. Только тогда я бы тебя, наверно, боялась. Мне нравятся юноши, у которых круглые, сильные руки. Но я боюсь их. А ты старый, худой и жилистый. Но у тебя приятный голос; и я рада, что есть с кем поболтать, хотя ты, наверно, немножко сумасшедший. Должно быть, это луна на тебя действует, что ты так глупо разговариваешь сам с собой.

ЦЕЗАРЬ. Как? Ты слышала? Я возносил мольбы великому Сфинксу.

КЛЕОПАТРА. Да это вовсе не великий Сфинкс.

ЦЕЗАРЬ (в крайнем огорчении смотрит на истукана). Что?

КЛЕОПАТРА. Это милый, малюсенький, крохотный Сфинксик. Что ты! Великий Сфинкс – он до того большой, что у него целый храм стоит между лапами. А это мой дорогой Сфинксик. А скажи, как ты думаешь, у римлян есть такие колдуны, которые могут нас колдовством унести отсюда?

ЦЕЗАРЬ. Что? Неужели ты боишься римлян?

КЛЕОПАТРА (совершенно серьезно). Ох, они нас съедят, если только поймают. Они – варвары. Их вождя зовут Юлий Цезарь. У него отец – Тигр, а мать – Пылающая Гора. А нос у него, как хобот у слона.

Цезарь невольно трогает себя за нос.

У них у всех длинные носы, клыки слоновьи и маленькие хвостики. И семь рук, и по сотне стрел в каждой; а едят они человечину.

ЦЕЗАРЬ. Хочешь, я покажу тебе настоящего римлянина?

КЛЕОПАТРА (испуганно). Нет, не пугай меня.

ЦЕЗАРЬ. Не все ли равно, ведь это только сон…

КЛЕОПАТРА (нетерпеливо). Нет, не сон, нет, не сон. Вот смотри. (Вытаскивает шпильку из волос и колет его несколько раз в руку.)

ЦЕЗАРЬ. Ай! перестань! (Гневно.) Да как ты смеешь?

КЛЕОПАТРА (оробев). Ты ведь говорил, что ты спишь. (Чуть не плача.) Я только хотела доказать тебе…

ЦЕЗАРЬ (ласково). Ну, полно, полно, не плачь. Царицам нельзя плакать. (Он потирает уколотую руку и удивляется совершенно реальному ощущению боли.) Что это, правда, наяву? (Он ударяет рукой по истукану, чтобы проверить себя. И ощущение оказывается настолько реальным, что он сбит с толку и растерянно бормочет.) Да я… (В совершенном ужасе.) Нет, немыслимо. Безумие, безумие! (Вне себя.) Скорее в лагерь, в лагерь! (Вскакивает и собирается спрыгнуть на землю.)

КЛЕОПАТРА (в страхе цепляется за него и не пускает). Нет, не оставляй меня! Нет, нет, нет, не уходи! Мне страшно, я боюсь римлян.

ЦЕЗАРЬ (волей-неволей убеждаясь, что он действительно не спит). Клеопатра, ты хорошо видишь мое лицо?

КЛЕОПАТРА. Да. Оно такое белое в лунном свете.

ЦЕЗАРЬ. Ты уверена, что это только от луны оно кажется белее лица египтянина? (Зловеще.) Ты не находишь, что у меня очень длинный нос?

КЛЕОПАТРА (отшатываясь от него и замирая в ужасе). Ой!

ЦЕЗАРЬ. Это римский нос, Клеопатра.

КЛЕОПАТРА. Ах! (С пронзительным криком вскакивает и, юркнув за левое плечо Сфинкса, прыгает на песок и, упав на колени, вопит и взывает к Сфинксу.) Раскуси его пополам, Сфинкс! Раскуси его пополам! Я хотела принести тебе в жертву Белого Кота – правда, я несла его тебе.

Цезарь спускается с пьедестала, трогает те за плечо.

Ах! (Съеживается и прячет лицо.)

ЦЕЗАРЬ. Клеопатра, хочешь, я научу тебя, что надо сделать, чтобы Цезарь не съел тебя?

КЛЕОПАТРА (умоляюще жмется к нему). Ах, научи, научи. Я украду драгоценности у Фтататиты и подарю тебе. Я повелю Нилу питать твои поля дважды в год.

ЦЕЗАРЬ. Успокойся, успокойся, малютка! Твои боги трепещут перед римлянами. Ты видишь, Сфинкс не смеет укусить меня. И если я захочу отдать тебя Юлию Цезарю, он не посмеет помешать мне.

КЛЕОПАТРА (жалобно уговаривая его). Нет, ты не отдашь, ты не отдашь, ты сам сказал, что не отдашь.

ЦЕЗАРЬ. Цезарь не ест женщин.

КЛЕОПАТРА (вскакивает, оживая надеждой). Что?

ЦЕЗАРЬ (внушительно). Но он ест девочек (она снова цепенеет) и кошек. Ты – глупенькая маленькая девочка, и ты родилась от черной кошки. Значит, ты и девочка и кошка.

КЛЕОПАТРА (дрожа). И он съест меня?

ЦЕЗАРЬ. Да-а, если только ты не заставишь его поверить, что ты женщина.

КЛЕОПАТРА. Так найди же волшебника, который сделает из меня женщину. Может быть, ты сам волшебник?

ЦЕЗАРЬ. Возможно. Но на это потребуется много времени; а тебе в эту же ночь предстоит встретиться лицом к лицу с Цезарем во дворце твоих предков.

КЛЕОПАТРА. Нет, нет! Ни за что!

ЦЕЗАРЬ. Как бы сердце твое ни трепетало от ужаса, как бы ни был для тебя страшен Цезарь, ты должна встретить его как мужественная женщина и великая царица: он не должен видеть, что ты боишься. Если твоя рука дрогнет или голос прервется, тогда – мрак и смерть.

Клеопатра стонет.

Но если он найдет тебя достойной царствовать, он посадит тебя на трон рядом с собой. И сделает тебя истинной владычицей Египта.

КЛЕОПАТРА (в отчаянии). Нет, он догадается, он увидит.

ЦЕЗАРЬ (с некоторой грустью). Женщины легко обманывают его. Их глаза ослепляют его. Он видит их не такими, какие они есть, а такими, какими ему хочется их видеть.

КЛЕОПАТРА (с надеждой в голосе). Так мы обманем его. Я надену наколку Фтататиты, и он примет меня за старуху.

ЦЕЗАРЬ. Если ты сделаешь это – знай, он проглотит тебя одним глотком.

КЛЕОПАТРА. А я сделаю ему сладкий пирог с моим волшебным опалом, а в тесте запеку семь волосков Белого Кота. И еще…

ЦЕЗАРЬ (прерывая ее). Фу, какая ты дурочка! Он съест твой сладкий пирог, да и тебя вместе с ним. (С презрением поворачивается и отходит.)

Клеопатра (бежит за ним и цепляется за него). Ах, нет! Ну, пожалуйста, пожалуйста! Я сделаю все, что ты велишь. Я буду слушаться. Я буду твоя рабыня.

Снова из пустыни доносится мощный рев, теперь уже совсем близко. Это буцина – римский военный рог.

ЦЕЗАРЬ. Слышишь?

КЛЕОПАТРА (дрожа). Что такое?

ЦЕЗАРЬ. Это голос Цезаря.

КЛЕОПАТРА (тащит его за руку). Так давай убежим. Идем, идем скорей.

ЦЕЗАРЬ. Со мной тебе ничего не грозит, пока ты не взойдешь на трон, дабы принять Цезаря. Веди меня туда.

КЛЕОПАТРА (радуясь, что можно уйти). Хорошо, хорошо.

Снова слышен рог.

Идем же скорей, идем, идем! Боги гневаются. Слышишь, как дрожит земля?

ЦЕЗАРЬ. Это поступь легионов Цезаря.

КЛЕОПАТРА (тащит его за собой). Вот сюда, да скорей же! И давай посмотрим, нет ли где здесь Белого Кота. Это он превратил тебя в римлянина.

ЦЕЗАРЬ. Неисправима, совершенно неисправима! Ну, идем! (Он следует за ней.)

Рев буцины становится все громче, по мере того как они, крадучись, пробираются по пустыне. Лунный свет гаснет; горизонт снова зияет черной мглой, в которой причудливо выступает громада Сфинкса. Небо исчезает в беспросветной мгле. Затем в тусклом свете отдаленного факела взору открываются высокие египетские колонны, поддерживающие свод величественной галлереи. В глубине ее раб-нубиец несет факел. Цезарь следует за Клеопатрой, они идут за рабом. Проходя колоннадой, Цезарь с любопытством рассматривает незнакомую архитектуру и выступающие из мрака между колоннами, в свете бегущего факела, фигуры крылатых людей с соколиными головами и громадных черных мраморных котов, которые вдруг словно выскакивают из засады и так же внезапно прячутся. Галлерея поворачивает за угол и образует просторный неф, где Цезарь видит направо от себя трон и за ним дверь. По обе стороны трона возвышаются стройные колонны, и на каждой из них светильник.

ЦЕЗАРЬ. Что это такое?

КЛЕОПАТРА. Здесь я сижу на троне, когда мне позволяют надевать мою корону и порфиру.

Раб поднимает факел и освещает трон.

ЦЕЗАРЬ. Прикажи рабу зажечь светильники.

КЛЕОПАТРА (смущенно). Ты думаешь, можно?

ЦЕЗАРЬ. Конечно. Ты – царица.

Она не решается.

Ну, что же ты?

КЛЕОПАТРА (несмело рабу). Зажги все светильники.

ФТАТАТИТА (внезапно появляется позади трона). Остановись, раб!

Раб останавливается. Фтататита строго обращается к Клеопатре, которая струсила, как напроказивший ребенок.

Кто это с тобой? И как ты осмелилась распорядиться зажечь светильники без моего разрешения?

Клеопатра от страха не может вымолвить ни слова.

ЦЕЗАРЬ. Кто это?

КЛЕОПАТРА. Фтататита.

ФТАТАТИТА (высокомерно). Главная няня цари…

ЦЕЗАРЬ (обрывая ее). Я говорю с царицей. Молчи! (Клеопатре.) Так-то твои слуги знают свое место? Отошли ее. А ты (обращаясь к рабу) делай так, как тебе приказала царица.

Раб зажигает светильники. Клеопатра стоит и ежится, боясь Фтататиты.

Ты – царица: отошли ее.

КЛЕОПАТРА (заискивающе). Фтататита, милочка, пожалуйста, уйди – ну на минутку.

ЦЕЗАРЬ. Ты не приказываешь, ты просишь. Ты не царица. Тебя съедят. Прощай. (Он делает движение уйти.)

КЛЕОПАТРА (хватается за него). Нет, нет, нет! Не оставляй меня!

ЦЕЗАРЬ. Римлянам нечего делать с царицами, которые боятся своих рабов.

КЛЕОПАТРА. Я не боюсь. Правда же, я не боюсь.

ФТАТАТИТА. Посмотрим, кто здесь боится! (Угрожающе.) Клеопатра…

ЦЕЗАРЬ. На колени, женщина! Или ты думаешь, и я дитя, что ты осмеливаешься шутить со мной? (Показывает ей на пол у ног Клеопатры.)

Фтататита, наполовину укрощенная, но вместе с тем взбешенная, медлит. Цезарь окликает нубийца.

Раб!

Нубиец подходит.

Ты сумеешь отсечь голову?

Нубиец кивает и осторожно ухмыляется, показывая все зубы.

(Цезарь берет меч в ножнах и подает его рукоятью вперед нубийцу, потом поворачивается к Фтататите и снова указывает на пол.) Ты опомнилась, женщина?

Фтататита, уничтоженная, падает на колени перед Клеопатрой, которая не верит своим глазам.

ФТАТАТИТА (хрипло). О царица, не забудь слугу твою в день твоего величия!

КЛЕОПАТРА (вне себя от возбуждения). Прочь! Поди прочь! Вон отсюда!

Фтататита поднимается и с опущенной головой пятится к двери.

(Клеопатра, восхищенная этой покорностью, чуть не хлопает в ладоши, руки у нее дрожат. Внезапно она кричит.) Дайте мне что-нибудь, я отхлещу ее. (Хватает с трона змеиную кожу и, размахивая ею, как бичом, бросается за Фтататитой.)

Цезарь мгновенно, одним прыжком оказывается около Клеопатры и удерживает ее, пока Фтататита не исчезает.

ЦЕЗАРЬ. Вот как? Ты царапаешься, котенок?

КЛЕОПАТРА (вырываясь). Я хочу побить кого-нибудь. Я побью его. (Бросается на раба.) Вот! вот! вот!

Раб опрометью бежит по галлерее и скрывается.

(Клеопатра бросает змеиную кожу на ступеньки трона и, размахивая руками, кричит.) Вот теперь я настоящая царица! Настоящая царица – царица Клеопатра!

Цезарь с сомнением покачивает головой: преимущество этого превращения кажется ему сомнительным, когда он взвешивает его с точки зрения общественного блага Египта.

(Она поворачивается и смотрит на Цезаря сияя, потом соскакивает с трона, подбегает к нему, вне себя от радости бросается к нему на шею и кричит.) О, как я люблю тебя за то, что ты сделал меня царицей!

ЦЕЗАРЬ. Царицам надлежит любить только царей.

КЛЕОПАТРА. Все, кого я люблю, будут у меня царями. Я тебя сделаю царем. У меня будет много молодых царей с круглыми, сильными руками. А когда они наскучат мне, я их запорю до смерти. Но ты всегда будешь моим царем. Моим милым, добрым, умным, хорошим любимым старым царем.

ЦЕЗАРЬ. О мои морщины, мои морщины! И мое детское сердце! Ты будешь самой опасной из побед Цезаря.

КЛЕОПАТРА (опомнившись, в ужасе). Цезарь, я забыла про Цезаря! (В смятении.) Ты скажешь ему, что я царица? Что я настоящая царица! Послушай (ластясь к нему), давай убежим и спрячемся, пока Цезарь не уйдет?

ЦЕЗАРЬ. Если ты боишься Цезаря, ты не настоящая царица. И хотя бы ты спряталась под пирамидой, он подойдет и поднимет ее одной рукой. И тогда… (Щелкает зубами.)

КЛЕОПАТРА (дрожит). Ой!

ЦЕЗАРЬ. Посмей только, испугайся!

Вдалеке снова раздается рев буцины. Клеопатра стонет от страха.

Ага! Цезарь едет к трону Клеопатры. Ступай сядь на свое место. (Он берет ее за руку и ведет к трону. Она так перепугана, что не может выговорить ни слова.) Эй, Титатота! Как ты зовешь своих рабов?

КЛЕОПАТРА (безжизненно опускается на трон, съеживается и дрожит). Хлопни в ладоши.

Цезарь хлопает в ладоши. Входит Фтататита.

ЦЕЗАРЬ. Принеси одеяния царицы и ее корону. Позови служанок и обряди ее.

КЛЕОПАТРА (оживляясь и немного приходя в себя). Да, корону, Фтататита! Я надену корону.

ФТАТАТИТА. Для кого должна царица облечься в свои царские одежды?

ЦЕЗАРЬ. Для римского гражданина, для царя царей, Тотатита.

КЛЕОПАТРА (топая ногой). Как ты смеешь спрашивать? Иди и делай, что тебе приказано.

Фтататита уходит, угрюмо улыбаясь.

(Клеопатра нетерпеливо, Цезарю.) Цезарь узнает, что я царица, когда увидит мою корону и одеяние, правда?

ЦЕЗАРЬ. Нет, откуда узнает он, что ты не рабыня, надевшая царское одеяние?

КЛЕОПАТРА. Ты скажешь ему.

ЦЕЗАРЬ. Он не станет меня спрашивать. Он узнает Клеопатру по ее мужеству, ее величию и красоте.

Клеопатра смотрит на него с крайним сомнением.

Ты дрожишь?

КЛЕОПАТРА (трясясь от страха). Нет… я… я… (совершенно угасшим голосом) нет.

Фтататита и три женщины входят с царским одеянием.

ФТАТАТИТА. Из всех приближенных женщин царицы остались только трое. Остальные бежали.

Они начинают одевать Клеопатру, которая подчиняется им, бледная, безжизненная.

ЦЕЗАРЬ. Ничего, ничего. Достаточно и троих. Бедному Цезарю обычно приходится одеваться самому.

ФТАТАТИТА (презрительно). Царицу Египта как сравнить с римским варваром! (Клеопатре.) Будь смелей, дитя мое! Выше голову перед этим чужеземцем.

ЦЕЗАРЬ (любуясь Клеопатрой, возлагает ей корону на голову). Ну как? Сладко ли быть царицей, Клеопатра?

КЛЕОПАТРА. Не сладко.

ЦЕЗАРЬ. Подави свой страх – и ты завоюешь Цезаря. Близко ли римляне, Тота?

ФТАТАТИТА. Они на пороге, а стража разбежалась.

ЖЕНЩИНЫ (горестно стонут). О, горе нам, горе!

По галлерее бежит нубиец.

НУБИЕЦ. Римляне в ограде! (Одним прыжком исчезает за дверью.)

Женщины с воплями бросаются за ним. Фтататита смотрит со злобной решимостью. Она не двигается с места. Клеопатра еле удерживается, чтобы не броситься вслед за служанками. Цезарь держит ее за руку и сурово смотрит на нее, не сводя глаз. Она стоит как мученица, обреченная на казнь.

ЦЕЗАРЬ. Царица должна одна встретить Цезаря. Скажи: да будет так.

КЛЕОПАТРА (белая, как полотно). Да будет так!

ЦЕЗАРЬ (отпуская ее). Хорошо.

Слышен шум и тяжелый шаг вооруженных воинов. Ужас Клеопатры усиливается. Рев буцины раздается совсем рядом. Его подхватывает оглушительная фанфара труб. Это свыше сил Клеопатры, она издает вопль и бросается к двери. Фтататита безжалостно останавливает ее.

ФТАТАТИТА. Я вынянчила тебя. Сейчас ты сказала: «Да будет так!» И если бы даже тебе пришлось умереть, ты должна сдержать слово царицы. (Она подводит Клеопатру к Цезарю, и он ведет ее, еле живую от страха, к трону.)

ЦЕЗАРЬ. Теперь, если ты дрогнешь… (Садится на трон.)

Клеопатра стоит на ступеньках почти без чувств, приготовившись к смерти. Римские солдаты с грохотом идут по галлерее. Впереди знаменосец с римским орлом, за ним трубач с буциной – рослый воин с рогом, обвивающимся вокруг его тела; медный раструб изображает воющую волчицу. Дойдя до нефа, они с изумлением глядят на трон. Потом выстраиваются перед троном, выхватывают мечи и, потрясая ими в воздухе, кричат: «Слава Цезарю!» Клеопатра оборачивается и бессмысленно смотрит на Цезаря. Внезапно истина доходит до ее сознания, и она с воплем облегчения, рыдая, падает в его объятия.