Текст книги "Жертвуя счастьем"

– Пойдемте, пусть мужчины поговорят, – сказала она. – Я уверена, что нашему внуку понравится мужское общество. – Герцогиня взглянула на Алекса. – А ты оставайся, тебе нужно побеседовать с отцом.

Герцог и его супруга обменялись загадочным взглядом.

– Пусть мама и бабушка перекинутся парой слов без нас, – промолвил Алекс, беря сына за руку.

Николас тут же повис на руке отца.

Шарлотта неохотно последовала за герцогиней. Ее светлость провела невестку по длинному широкому коридору с колоннами и обилием роскошной мебели, стоявшей у стен. Их шаги гулко отдавались эхом в полной тишине.

Двойные двери, ведущие в комнату для занятий музыкой, были распахнуты настежь. В центре помещения стояло черное полированное фортепиано. Герцогиня вошла в комнату и поманила Шарлотту рукой. Шарлотта увидела полдюжины кресел, три дивана и несколько музыкальных инструментов.

– Садитесь, – пригласила герцогиня, кивнув на кресла.

Шарлотта выбрала то, которое стояло ближе к двери, – на случай если придется срочно уносить ноги.

Ее светлость предпочла беседовать стоя. Шарлотте на мгновение показалось, что она присутствует на лекции.

– Я перейду сразу к делу, мисс Радерфорд, – начала герцогиня.

Шарлотта отметила про себя, что ее больше не величают «маркизой».

– Мой сын, похоже, уже простил вас за скандал, который вы устроили пять лет назад, но я – нет, – продолжала ее светлость.

Шарлотта даже не поморщилась, услышав обвинения в свой адрес. Родители Алекса признали Николаса – это было главным, остальное не имело значения. После того как Шарлотта сумела пережить вспышку ярости Алекса, ее не могла испугать холодная враждебность его матери. Шарлотта знала, что герцогиня не в силах сломить ее.

– К вашему сведению, ее величество королева Виктория, с которой герцог находится в отдаленном родстве, проявила невиданное великодушие и распорядилась предоставить собор Святого Павла для проведения церемонии бракосочетания нашего сына. И как вы отплатили ей за этот широкий жест? Вы устроили позорный спектакль! В этом соборе похоронен герцог Веллингтон, в нем сочетаются браком члены королевской семьи!

Шарлотта и без лекции герцогини прекрасно знала историю собора Святого Павла, которую преподавали в пансионе.

– Простите, ваша светлость, в мои намерения никогда не входило нанести оскорбление Алексу, вам или его светлости, – сказала она.

– Я не желаю слышать о ваших намерениях! Результат ваших действий налицо. И даже если вы хотели нам только добра, вы добились противоположного.

Шарлотта поняла: что бы она сейчас ни сказала, герцогиня ни за что не простит ее. Ее светлость с величественным видом стояла рядом с роскошным диваном, обитым золотистой парчой, и гневно взирала на Шарлотту, которая, потупившись, разглядывала свои руки. В комнате воцарилось молчание. Через некоторое время Шарлотта наконец подняла голову и взглянула в глаза герцогини.

– Я жду объяснений! – резко сказала последняя.

– Прошу прощения?

– Послушайте, мисс Радерфорд, с момента нашей последней встречи прошло много лет, но тогда вы не показались мне глупенькой девицей. Я хочу знать, почему вы бросили моего сына. У вашего поступка должна быть серьезная причина!

Шарлотта не ожидала подобных слов от герцогини. Эта дама никогда не снисходила до расспросов.

– Я сожалею, но это касается только меня и вашего сына.

Герцогиня явно не привыкла к неповиновению. Ее требования всегда выполнялись беспрекословно. Взгляд стал ледяным, колючим, а поджатые губы побелели.

– Почему вы здесь? Почему вы вернулись после столь долгого отсутствия? Мой сын больше не любит вас. Без вас ему жилось отлично.

Ее слова больно ранили Шарлотту, но она понимала, что в герцогине говорит гнев. Когда мать защищает своего ребенка, она порой превращается в безжалостного монстра.

– Ради сына и внука я готова закрыть глаза на ваше мошенничество с заключением брака, – сердито продолжала герцогиня, – но примите к сведению, мисс Радерфорд, что, если вы опять сделаете моему сыну больно, я вас уничтожу.

– У меня никогда не было желания сделать Алексу больно. Он мне очень дорог.

Шарлотта любила его всем сердцем.

– В таком случае должна вам сказать, что у вас очень странный способ проявлять чувства к тем, кто вам дорог. Я не хочу снова пережить то, что пережила пять лет назад, когда мне сказали, что пьяного, полуживого Алекса выловили из Темзы, куда он бросился из-за женщины, оставившей его у алтаря. Я предупреждала сына, что женитьба на вас будет для него огромной ошибкой.

Шарлотта застыла на месте от ужаса. Алекса выловили из Темзы пьяного и полуживого? Он бросился в реку из-за женщины, оставившей его у алтаря? Слова герцогини эхом отдавались у нее в голове. Их смысл с трудом доходил до сознания Шарлотты.

– Что? – сдавленным голосом пробормотала она.

Герцогиня, прищурившись, молча наблюдала за ней.

– Я вижу, вы об этом не знали, – наконец мягко сказала она, склонив голову набок. – Странно. Ваш брат был одним из тех, кто пришел Алексу на помощь.

– Что произошло? – спросила Шарлотта.

Она была не в силах скрыть душевную боль и унять дрожь в руках.

Герцогиня изобразила на лице улыбку.

– Если ваши родственники и мой сын не стали рассказывать вам о том, что произошло после вашего бегства, то, я думаю, и мне не следует этого делать.

Шарлотта не понимала, как ее сердце не разорвалось от острой боли, как оно еще могло биться в груди. Чтобы прийти в себя, она стала медленно, ровно дышать. Шарлотта не верила, что Алекс пытался свести счеты с жизнью. Возможно, он упал в воду по неосторожности, выпив лишнего, или его кто-то столкнул? Но все равно, если бы с ним произошла трагедия, в этом была бы виновата она, Шарлотта, которая своими действиями довела его до беды.

Шарлотта потеряла счет времени. Трудно было сказать, провела она в молчаливой задумчивости несколько секунд или минут. Ее терзало раскаяние. Герцогиня между тем переменила позу, и это движение привлекло внимание Шарлотты. Она вернулась к действительности и заметила, что глаза герцогини утратили прежнее выражение самодовольства.

– Я не могу допустить, чтобы вы вышли к мужчинам в расстроенных чувствах. Было бы лучше, если бы вы забыли, что я сказала. Мой сын явно не желает, чтобы вы знали, что происходило с ним после вашего внезапного отъезда.

Да, Алексу вряд ли понравилось бы то, что она узнала правду о нем. Но эта правда будет теперь постоянно преследовать Шарлотту.

– Хотите, я оставлю вас на некоторое время, чтобы вы собрались с духом и окончательно пришли в себя? – спросила герцогиня почти с сочувствием, в котором Шарлотта сейчас отчаянно нуждалась.

Шарлотта кивнула.

– Я скажу сыну, что вы пошли в уборную, – добавила герцогиня и вышла из комнаты.

Кейти говорила, что Алекс сильно переживал после ее бегства, но Шарлотта и представить себе не могла всю глубину его боли. У нее по крайней мере был Николас, заставлявший ее держаться на плаву в первые трудные дни в Америке. Ради его здоровья и благополучия Шарлотта ела, когда ей претила сама мысль о еде. Не позволяя себе опустить руки и впасть в депрессию, она боролась за свою жизнь и готовилась к появлению ребенка на свет. Потом, когда родился Николас, она сосредоточилась на уходе за ним. И таким образом Шарлотта выжила в трудное для себя время.

Алекс же искал забвения в алкоголе и распутстве. Но, по словам Кейти, он быстро одумался. Судя по тому, что Алекс искал себе невесту, он решил остепениться. И это было для него спасением.

Теперь у него была жена, которая любила его, хотел он этого или нет. И еще у Алекса был сын, о котором он, судя по всему, давно мечтал. Шарлотта не могла вернуть Алексу прошедшие пять лет, но она была полна решимости сделать его счастливым. Он заслужил это. Вернее, они оба это заслужили.

Продолжение визита вопреки ожиданиям Шарлотты не было мучительным, хотя и не обошлось без неприятных моментов. Герцог пытался разговорить Николаса, но его неловкие попытки оказались тщетными. Шарлотта делала все возможное, чтобы помочь ему, однако ее усилия были холодно встречены герцогом, отчего Николас стал вести себя с ним еще скованнее.

Ужин был подан в парадной столовой, рассчитанной на большое количество гостей. Алекс за столом заметил, что его и брата допустили в эту столовую только после третьего года обучения в Итоне.

Когда они отправились в обратный путь, город уже был окутан черным покровом ночи. У Николаса слипались глаза и подергивались веки.

Шарлотта думала о том, что герцогиня, хотя и не была добра к ней, все же пыталась обращаться с ней вежливо – пусть даже причиной тому было присутствие внука.

В карете Николас уснул на руках отца. Похоже, Алексу нравилось сжимать его в своих объятиях. Шарлотта была рада, что у ее сына есть отец, на которого он мог положиться и который был готов заботиться о нем. Но мысль о том, что теперь любовь Николаса ей придется делить с Алексом, была нова для нее. Ей придется привыкнуть к этой ситуации.

На улице похолодало, и Шарлотта зябко куталась в плащ.

– Тебе холодно? – из вежливости спросил Алекс.

– Нормально. Мы же скоро уже приедем.

Они помолчали.

– Скажи, твои родители так легко признали Николаса своим внуком только потому, что он поразительно похож на Чарлза? – спросила Шарлотта, прерывая молчание.

В салоне кареты было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Алекса, но Шарлотта увидела движение его головы. Он кивнул.

– Твой отец был просто ошеломлен сходством Николаса с Чарлзом, – продолжала Шарлотта.

Реакция герцога была очень сдержанной, но красноречивой.

– Отец долго горевал по брату.

Шарлотта знала, что Алекс испытывал к отцу чувство отчужденности. Они немного сблизились после смерти Чарлза, но до сих пор по-прежнему оставались в натянутых отношениях. Возможно, Алекс с детства ревновал отца к старшему брату.

– Поверь, он сделает все, что в его силах, чтобы Николас не только был признан моим законным наследником, но и принят как равный в кругу знати.

– А если бы Николас был похож на тебя, а не на Чарлза, твой отец тоже признал бы его?

Алекс ответил не сразу. Шарлотте очень хотелось разглядеть выражение его лица.

– Если бы Николас был похож на меня, – наконец холодным бесстрастным тоном ответил Алекс, – мой отец продолжал бы, как прежде, упорно верить, что я не его сын.

Глава 13

Карета подкатила к дому, в котором жил Алекс, и они прервали разговор. Алекс был этому рад, поскольку тема разговора была ему неприятна. До этого момента он никому – даже самым близким друзьям – не рассказывал о причинах нелюбви отца. Радерфорд и Армстронг не раз спрашивали, почему Алекс и его отец чураются друг друга. Однако Алекс всегда обходил эти вопросы стороной. Но теперь он сам заговорил на эту тему с Шарлоттой, потому что его распирала гордость. Его душа ликовала: Алексу удалось доказать отцу, что он был не прав в своих подозрениях.

Когда они вошли в вестибюль, лакей принял их верхнюю одежду.

– Я сам уложу сына в постель, – поспешно сказал Алекс Шарлотте, предваряя ее вопросы.

Шарлотта как будто хотела что-то возразить, но сдержалась.

– Как тебе будет угодно.

Николас проснулся, когда Алекс начал раздевать его. С полузакрытыми глазами он сонным голосом спросил, где мама. Алекс улыбнулся Николасу и сказал, что сам уложит его в постель, а затем порылся в ящиках комода и нашел ночную рубашку сына.

Через десять минут Алекс вышел из комнаты, убедившись, что Николас уснул, укрывшись теплым одеялом. В детстве его всегда укладывала спать няня. Но Алекс хотел быть образцовым отцом и не повторять ошибок герцога. Мать, хотя и любила Алекса, не могла перечить супругу.

Было десять часов вечера. Обычно Алекс отходил ко сну поздно, но сегодня он решил лечь спать пораньше. День был трудным, насыщенным событиями. Кроме того, ему не хотелось вечером столкнуться нос к носу с Шарлоттой. Она прекрасно выглядела сегодня и была полна страсти. Стоило Алексу только поманить ее, и она оказалась бы в его объятиях. Шарлотта была для него огромным искушением, особенно сейчас, когда его гнев утих и враждебные чувства к ней почти иссякли.

Поднявшись в свою спальню, Алекс сбросил сюртук и стал расстегивать жилет. В этот момент раздался стук в дверь. Это не дворецкий, стук был более тихим и робким.

Алекса охватило беспокойство. Он застыл, надеясь, что нарушитель его спокойствия – кто бы он ни был – уйдет, не услышав ответа. Однако стук раздался снова, на этот раз громче.

– Алекс, ты не спишь? – донесся из-за двери женский голос.

Шарлотта! Меньше всего на свете он хотел бы видеть ее сейчас.

– Шарлотта, я ложусь спать! – крикнул Алекс, надеясь, что его тон отобьет у нее охоту разговаривать с ним.

– Пожалуйста, я хотела бы поговорить с тобой. Это не займет много времени. Можно, я войду?

От ее мягкого трепетного голоса у Алекса учащенно забилось сердце, а в крови вспыхнул огонь желания.

Алекс поспешно заправил рубашку в штаны, прежде чем пойти открыть дверь. Увидев Шарлотту, он чуть не застонал.

Она была одета в темно-синий шелковый халат, стянутый на талии поясом. Ее распущенные волосы золотистым потоком падали на спину и плечи. Она выглядела юной, хрупкой и очень серьезной. И красота могла бы соблазнить самого дьявола, не говоря уже о простом смертном.

«Если я снова клюну на нее, то окончательно потеряю разум», – пронеслось в голове Алекса.

Он прошел через ад, едва не погиб от тоски по ней и теперь, глядя в ее голубые глаза, думал, что вряд ли выживет, если она снова ввергнет его в пучину страданий.

– Алекс, я подумала, что мы могли бы продолжить прерванный разговор.

В ее голосе звучала неуверенность. Она не знала, как он воспримет ее слова.

Алекс вновь ощутил возбуждение, которое ему удалось подавить после поцелуя в доме отца. Он ненавидел свои инстинкты, свою реакцию на Шарлотту, ненавидел себя за то, что хотел ее и ничего не мог с этим поделать. Алекс знал, что если позволит себе забыть ту боль, которую она ему причинила, если снова поверит ей, то повторит ошибки прошлого.

Но они будут жить под одной крышей, поэтому Алексу придется бороться со своими слабостями.

– Мы можем поговорить здесь, – сказал он, открыв дверь в смежную комнату, где находилась небольшая гостиная.

Надо было держаться подальше от кровати, которая занимала половину спальни. На губах Шарлотты заиграла легкая улыбка, а в глазах появилось выражение облегчения. Алекс снова испытал сильнейшее возбуждение, от которого у него мурашки побежали по коже. Была бы его воля, он запретил бы Шарлотте улыбаться. Алекс живо припомнил, какими улыбками она одаривала его много лет назад. Это были смущенные, застенчивые улыбки, которые постепенно превращались в страстные, чувственные. Он наслаждался, упивался ими, потому что они были обращены только к нему.

Алекс понимал, что не должен потакать Шарлотте в ее желании близости. Впрочем, поцелуи были вполне допустимы в их семейной жизни, они щекотали им нервы и создавали у Николаса впечатление, что родители испытывают нежность друг к другу. Но более смелые ласки были недопустимы и шли во вред Алексу.

В комнате стоял полумрак, и лишь сквозь проем открытой двери падал свет от горевшего в спальне камина. Алекс зажег бра, висевшее на стене, и газовую лампу на столике. Шарлотта села на диван, и при этом шелковая ткань халата соблазнительно обтянула ее бедра.

Алекс нервно сглотнул и поспешно перевел взгляд на ее лицо.

– Почему твой отец считает, что ты не его сын? – спросила Шарлотта.

Ах вот она о чем! Алекс уже забыл их разговор в экипаже.

– Посмотри на меня, – сказал он, опускаясь в полукруглое кресло, и расстегнул две верхние пуговицы на жилете. – Мои родители светловолосы, как и мой брат. Я родился смуглым, с темными волосами, и отец обвинил маму в прелюбодеянии.

– И что же на это сказала твоя мать?

– Мать отрицала его обвинения. Она сказала, что в ее роду были черноволосые смуглые ирландцы.

– Но он ей не поверил, – тихо промолвила Шарлотта, и в ее глазах отразилось сочувствие к свекрови.

– Нет, не поверил.

Алекс один-единственный раз обсуждал этот болезненный вопрос с матерью. Когда ему было семнадцать лет, герцогиня наконец открыла причину раздоров между ней и супругом. И эта причина объяснила Алексу, почему отец не любит его.

– А ты когда-нибудь сомневался в том, что твоя мать говорит правду?

Этот вопрос поставил Алекса в тупик. У него не было готового ответа на него. Он любил свою мать. Она была единственным лучиком света в его детстве, единственным другом и защитником – до тех пор по крайней мере, пока он не встретил Армстронга. Она никогда не лгала ему. И все же порой Алекс спрашивал себя: а что, если герцог действительно не его отец? Более того, он желал, чтобы это было правдой.

– Да, – честно ответил он, – это происходило в те моменты, когда я смотрел на них троих – отца, мать и брата. Брат был так похож на отца, что у герцога не могло возникнуть и тени сомнения относительно своего отцовства. Герцог – жесткий человек, и я часто думал, что мама могла устать от него. Она могла найти любовь и ласку где-то на стороне. И я не стал бы винить ее за это.

Шарлотта кивнула:

– Значит, сходство Николаса с твоим братом явилось для герцога доказательством того, что ты – его сын?

– Да.

Это не только убедило герцога в своем отцовстве, но и устранило все сомнения самого Алекса на этот счет. Впервые за тридцать четыре года своей жизни Алекс почувствовал себя полноправным членом семьи и законным наследником титула герцогов Гастингс. Он не скрывал, что испытывает чувство облегчения, неопределенность своего положения угнетала его.

– Теперь вы оба – и ты, и герцог – убедились в своем отцовстве, – сказала Шарлотта.

Алекс кивнул.

– Я рада за тебя, – продолжала она, испытывая зависть.

Сама Шарлотта мало знала о своем происхождении. Алекс пристально посмотрел на нее, как будто стараясь прочитать ее мысли.

– Ты сейчас подумала о своей матери?

Шарлотта потупилась. Они никогда раньше не говорили о ее происхождении. Может быть, это шанс все объяснить ему? Но будет ли он ее слушать?

– Да.

– Тебе жаль, что ты не помнишь ее?

У Шарлотты перехватило горло, и на глаза навернулись слезы.

– Да, мне бы очень хотелось иметь о ней хоть какие-нибудь воспоминания.

И это было правдой. Но если бы ее мать была жива, жизнь Шарлотты сложилась бы совсем по-другому. Она и Кейти так и не познакомились бы с Джеймсом. Шарлотта не встретила бы Алекса, и у нее не было бы Николаса.

На мгновение Шарлотте показалось, что Алекс хочет продолжить расспросы, но, видимо, он передумал. Алекс молчал, глядя на всполохи огня в камине в соседней комнате. В этот момент он выглядел одиноким и беззащитным.

– Алекс, – тихо окликнула его Шарлотта.

Он повернулся к ней.

– Я же люблю тебя, – неожиданно призналась она, открывая ему свое сердце. Ей хотелось, чтобы он знал, что ее чувства к нему не изменились. – Поверь, я не хотела причинить тебе боль.

– Все, что случилось, осталось в прошлом. Былого нельзя ни вернуть, ни исправить, как бы нам этого ни хотелось, – сказал он, и в его глазах вспыхнул огонек.

Значило ли это, что Алекс стремился простить ее?

– Но мы не можем воскресить давно умершие эмоции, – продолжал он. – Наша любовь останется в прошлом.

Шарлотта прикусила губу, пытаясь унять душевную боль, которую причиняли ей его слова. В голосе Алекса сквозила горечь, и это свидетельствовало о том, что он стал к Шарлотте безразличнее. Она больше не вызывала в нем сильных эмоций – таких, как ярость или гнев. Шарлотта и не подозревала, что ей когда-нибудь будет приятнее видеть его в гневе, чем улавливать в его голосе горечь и сожаление. Лучше бы Алекс бушевал и злился на нее, чем выказывал полное равнодушие.

Но он все еще испытывал к ней половое влечение и не мог этого скрыть. Возможно, физическая близость спасет их фиктивный брак.

– Я хочу родить еще одного ребенка, – сказала Шарлотта. Она была уверена, что, если Алекс даст ей шанс, она сумеет снова пробудить в нем прежние чувства.

Алекс оцепенел.

– Еще одного ребенка? Но я, по-моему, ясно изложил свою позицию на этот счет.

Не столько его слова, сколько тон, которым они были произнесены, был для Шарлотты как удар наотмашь. Резкий удар, который ранил не тело, а душу.

– Но если мы хотим вести семейную жизнь…

– Боже мой, Шарлотта, не требуй от меня этого. Даже если бы мы вступили в супружеские отношения, боюсь, твоя беременность стала бы для меня тяжелым напоминанием о том, чего я был лишен долгие годы, и это вызвало бы у меня новую волну обид и возмущения.

Как ни трудно было Шарлотте слышать все, что он говорил, нотки тоски в его голосе все же заронили в ее душу надежду на лучшее. Может быть, сегодня вечером они смогут начать все сначала? Но для этого нужно, чтобы Алекс узнал всю правду.

– О, если бы ты только выслушал меня…

Алекс резко вскочил на ноги.

– День был трудным, я устал! – воскликнул Алекс, и Шарлотта поняла, что он пытается замкнуться в своей скорлупе.

Алекс вновь надел маску безразличия, его губы были плотно сжаты, глаза прищурены. Выражение его лица казалось непроницаемым. Шарлотта увидела перед собой свое будущее, жизнь с человеком, у которого пустой, равнодушный взгляд. Грядущее представилось ей в образе засушливой пустыни, настоящей Сахары. Ни тепла, ни ласки.

Шарлотта встала и в упор посмотрела на Алекса.

– Ты не хочешь выслушать меня, потому что тебе удобнее цепляться за свои обиды, и я тебя в общем-то понимаю. Но такая позиция не сулит добра ни тебе, ни мне, а главное, она не идет на пользу нашему сыну. Ты можешь не верить мне, Алекс, но я даю честное слово, я покинула тебя потому, что очень сильно любила. Я уехала, чтобы избавить тебя от больших неприятностей, от унижения и скандала. Избавить не только тебя, но и твоих родителей.

Густые черные ресницы Алекса дрогнули, губы сжались еще плотнее. Казалось, его раздирали противоречивые эмоции. В душе Алекса шла внутренняя борьба. Наконец он вздохнул, как человек, признающий свое поражение.

– Ладно, говори. Но учти, это будет единственная возможность оправдаться.

У Шарлотты отлегло от сердца.

– Может быть, присядем?

Коротко кивнув, Алекс снова опустился в кресло, а Шарлотта заняла свое место. Он был суров и неприступен, как скала. В его взгляде сквозил вызов. Шарлотта должна была убедить его в том, чему он уже загодя не верил.

Чувство облегчения в душе Шарлотты сменилось нервозностью. Поймет ли ее настроенный предвзято Алекс, согласится ли он с ее доводами?

– За несколько месяцев до свадьбы, – начала Шарлотта, собравшись с духом, – Кейти и я стали общаться с женщиной по фамилии Хенли. Она написала, что была знакома с нашей матерью, и выразила желание встретиться с нами. Мы встретились с ней в Чипсайде, поскольку она не хотела, чтобы кто-нибудь видел нас вместе. При встрече мы поняли, почему она назначила свидание именно в этом районе города. Миссис Хенли была простолюдинкой, она когда-то работала судомойкой в доме графа Форсайта. Именно там она познакомилась с нашей бабушкой. – Шарлотта глубоко вздохнула, а потом сделала нелегкое признание: – Наша бабушка была служанкой.

Она помолчала, дожидаясь, когда смысл ее слов дойдет до сознания Алекса. Однако, казалось, ее откровения ничуть не тронули его.

– Миссис Хенли и бабушка вместе работали на кухне. В то время им обеим еще не было и восемнадцати лет. По словам миссис Хенли, среди слуг ходили слухи, которые, впрочем, не получили какого-либо вещественного подтверждения, что наша бабушка родилась в результате насилия, учиненного одним из друзей графа Форсайта. Это произошло в его доме во время одного из званых вечеров. Существуют предположения, что этим другом был покойный виконт Рэдклиф.

Шарлотта впервые рассказывала историю своей семьи. Она и не предполагала, что это будет причинять ей такую боль.

– Наша бабушка была очень красивой, и сын графа положил на нее глаз. Вскоре он сделал ее своей любовницей, и она забеременела. Когда родилась наша мама, лорд Форсайт разрешил бабушке оставить ее в доме. Они жили при кухне. В восемнадцать лет мама познакомилась с нашим отцом. Когда она забеременела, молодой граф как раз обзавелся семьей, и новая графиня уволила маму без предварительного уведомления и рекомендаций.

Шарлотта перевела дыхание. Самая трудная часть рассказа осталась позади. Алекс не выражал никаких эмоций. Он слушал ее с невозмутимым видом.

– Так в чем же дело? – спросил он. – Ты сделала открытие, что в твоих жилах течет кровь недостаточной голубизны?

– Дело вовсе не в этом, – снова начала Шарлотта, но на этот раз Алекс не стал ее слушать.

– И ты решила, что твое низкое происхождение будет иметь для меня какое-то значение? – продолжал он более жестко. – Что я узнаю о нем и брошу тебя?

– Нет, – запротестовала Шарлотта.

– Тогда что же случилось?

– Я получила письмо.

– Какое еще письмо?

– За два дня до свадьбы я получила письмо с угрозами обнародовать правду о личности моей матери, если я выйду за тебя замуж.

Ну вот и все. Теперь Алекс знал правду, которую она скрывала на протяжении многих лет. Он долго молчал, и Шарлотте показалось, что это томительное молчание длилось целую вечность.

– И где же это письмо? – наконец снова заговорил Алекс.

Вопрос застал Шарлотту врасплох.

– Я… я не сохранила его. Я его уничтожила.

Мысль о том, что письмо может попасть кому-то в руки, заставила Шарлотту сразу же после прочтения сжечь его.

– И ты поверила каждому слову этой миссис Хенли?

– Да, я ей поверила. И Кейти тоже. Она о нас знала все. Ей было известно, где мы поселились после смерти матери. Она знала, в каком пансионе мы учились. Она следила за нашей судьбой, потому что наша мать была для нее как дочь. Миссис Хенли помогла бабушке растить ее. Если бы ты видел ее, ты бы не усомнился в ее словах.

– А она предъявила вам хоть какие-то доказательства?

Шарлотта кивнула.

– Миссис Хенли показала нам хранившуюся у нее миниатюрную копию нашего детского портрета, который был написан перед нашим поступлением в пансион. Ты видел оригинал, который висит в галерее в доме Джеймса. Миссис Даблтри, директриса пансиона, обнаружила это полотно на чердаке школы и передала его Джеймсу, который, конечно же, оплатил доставку.

– О Господи, Шарлотта, почему ты не пришла ко мне с этим письмом?

– Если бы я пришла к тебе…

– Я бы положил конец этому безумию!

Алекса охватил гнев.

– Она погубила бы нас, – с сокрушенным видом промолвила Шарлотта.

– Она? Так ты знаешь, кто написал это письмо?

– Думаю, это была мать Джеймса, вдовствующая графиня. Она всегда ненавидела нас с сестрой.

– Но тогда я не вижу смысла в ее действиях. Если она могла скомпрометировать тебя, то почему не сделала этого сразу? Зачем ей нужно было разлучать нас с помощью угроз? Графиня не испытывала ко мне особой любви.

– Я не знаю точно, что двигало ею, но думаю, она просто хотела причинить мне боль, помешать моему счастью. Если бы я выходила замуж не за маркиза, а за местного мясника, то, уверена, она и тогда попыталась бы расстроить свадьбу.

– Но если графиня могла погубить вашу репутацию раз и навсегда, почему она этого не сделала?

– Я полагаю, она не хотела причинять боль своим сыновьям. На мой взгляд, она стремилась лишить нас с Кейти счастья, места под солнцем, но так, чтобы Джеймс и Кристофер не поняли, откуда ветер дует.

Алекс тяжело вздохнул.

– А когда ты поняла, что ждешь ребенка? – спросил он.

– Только после того, как прибыла в Америку. Если бы я узнала об этом раньше, то вряд ли отважилась бы на столь далекое путешествие. На корабле меня сильно тошнило, но я списывала это на приступы морской болезни. Раньше я никогда не путешествовала на корабле. И, лишь добравшись до Нью-Йорка, я поняла, в чем дело.

Шарлотта вспомнила тот ужас, который охватил ее, когда она поняла, что беременна. Устроиться в чужой стране без всякой поддержки было само по себе очень сложно, но теперь ко всем ее заботам прибавились еще хлопоты, связанные с предстоящими родами. Трудности казались порой непреодолимыми. Но ей помогала Джиллиан, а вскоре в ее жизни появился Лукас.

– Ты должна была прийти ко мне и все рассказать. – Алекс произнес эти слова так жестко, что Шарлотта чуть не расплакалась.

– Я не могла рисковать. На кон была поставлена твоя репутация, твоя судьба. Твои родители не скрывали своей неприязни ко мне. Джеймс приложил массу усилий, чтобы светское общество приняло меня и Кейти, хотя лондонская знать так и продолжала смотреть на нас свысока. Крах нашей репутации мог бы отрицательно сказаться на добром имени не только Джеймса, но и твоей семьи.

Алекс резко поднялся и, нервно проведя рукой по волосам, обошел кресло.

– Ты боялась моей реакции? – спросил он, повернувшись к Шарлотте. – Ты думала, что я отвергну тебя?

Шарлотта решила быть с ним до конца честной.

– По правде говоря, в душе я опасалась, что ты изменишь отношение ко мне после того, как узнаешь правду о происхождении моей матери. И даже если сначала ты не придал бы этому значения, впоследствии это могло бы стать ахиллесовой пятой нашего брака. Я боялась, ты станешь сожалеть о том, что слишком дорого заплатил за наш брак. О, Алекс, если бы твоя любовь начала умирать у меня на глазах, я не вынесла бы этого!

После этих слов в комнате воцарилась тишина. Шарлотта не смела взглянуть на Алекса. Она боялась увидеть боль в его глазах.

– Значит, вот какого мнения ты обо мне! – наконец снова заговорил он. – Ты думаешь, что я способен бросить тебя в трудную минуту. Что моя любовь мимолетна, что обстоятельства, которыми мы не в силах управлять – происхождение родителей, например, или образ жизни наших предков, – могут заставить меня отказаться от тебя?

Алекс почувствовал, как его сердце пронзила острая боль. Он любил Шарлотту, а она не доверяла ему! Она не верила, что вместе с ней он может преодолеть все невзгоды и трудности на жизненном пути. И поэтому она бросила его, украла у него пять лет жизни, поскольку все это время скрывала от него существование ребенка.

– О, Алекс…

Шарлотта встала и протянула руку, чтобы дотронуться до него. Но Алекс резко отпрянул. Он не доверял себе, боялся, что стоит только Шарлотте коснуться его, как он сожмет ее в своих объятиях. Нет, Алекс не желал играть с огнем, который мог опалить его своим пламенем.

– Я испугалась и хотела сделать так, чтобы всем было хорошо. Я думала, что бегство – это лучший выход из сложившейся ситуации. Ты понимаешь, в каком положении я оказалась?

Алекс понимал, что Шарлотта находилась в страхе и в ужасе. Но зачем надо было уезжать из Англии? Почему Шарлотта не сообщила ему о рождении ребенка?

– Я понимаю, что тебе нужно было мгновенно принять решение и стремительно действовать, но как можно объяснить пять лет, в течение которых ты жила за океаном?