Текст книги "Влюбленный в жизнь. Размышления о «Заратустре» Фридриха Ницше"

Мало кому из людей удалось побывать на Манасароваре. Он расположен посреди Гималаев, на такой высоте, на какой нет больше ни одного озера в мире. Это самое спокойное озеро, и там живут только эти лебеди. Идея была хорошей, почтить лебедей, только где взять столько молока? Бассейн был очень большим.

Друг посоветовал: „Сделай вот что: мы можем сообщить всей столице, что завтра каждый должен принести в сад царя по ведру молока. Прибывают лебеди, и столица должна почтить их молоком“.

Один очень мудрый человек, который был очень близок к Акбару, сказал ему: „Завтра утром ты сильно удивишься“.

Акбар сказал: „Почему? Что ты имеешь в виду?“

Тот ответил: „Просто подожди. До завтрашнего утра не так уж и долго“.

И Акбар был действительно удивлен, потому что бассейн был заполнен водой! Каждый житель столицы подумал, что одно ведро воды среди миллионов ведер молока – разве кто-то узнает, кто вылил ведро воды? Вода смешается с молоком. Но так подумали все! Ни один человек не принес молока. Рано утром – а поскольку все они принесли воду, они пришли до рассвета, – они все вылили свои ведра. И они были очень счастливы, что сделали это. Они разошлись по домам.

Когда царь пришел, чтобы посмотреть, мудрый человек был уже там. Он сказал: „Посмотри на это – твой бассейн наполнен молоком. Ты не понимаешь человеческий ум“.

Они все думают одинаково – это толпа. Вы часть толпы, и вы думаете: „Столько людей не могут ошибаться“. Однако они все думают так же, что столько людей не могут ошибаться. Все думают одинаково. Даже в толпе вы в одиночестве, и ваше уединение остается нетронутым. Почему люди хотят оставаться в толпе? Почему они боятся уединения?

Заратустра говорит: „Раньше это было моей величайшей опасностью – остаться наедине с собой, потому что тогда начинаешь спрашивать: „На правильном ли я пути? Правильно ли я поступаю?“ И нет никого, у кого можно было бы спросить совета“. Когда остаешься один, возникает тысяча и одно сомнение и некому ответить.

Людям нравится жить в толпе. Там всегда есть те, кто готов дать совет, независимо от того, знают ли они что-нибудь или нет. Давать советы другим – это такая радость, и каждый знает, что советы – это то, что чаще всего раздают, но никто не берет. Тем не менее люди продолжают их раздавать, бесплатно.

Но в толпе чувствуешь себя уютно. Когда вокруг столько людей, можно запросто почувствовать: „Я поступаю правильно, потому что все так поступают“. Когда ты один, появляются большие сомнения, и с ними тебя окружает великая тьма. Куда ты идешь один? Есть ли Бог? Ведет ли этот путь куда-нибудь или же ты просто идешь в никуда?»

Но он говорит: «То, что раньше было величайшей опасностью, теперь стало моим последним убежищем. Теперь я этим наслаждаюсь; это мое убежище, мой дом. Я отбросил все цели, я сделал своей целью странствование. Теперь я не могу сбиться с пути».

Ты идешь своим путем величия: здесь никто не может красться по твоим следам! Твои собственные шаги стирали путь за тобою, и над ним написано: «Невозможность».

Если ты не примешь вызов невозможного, твое величие не сможет расцвести во всей своей красе. Только невозможное позволяет тебе расцвести полностью; только невозможное приближает твою весну, твой дом.

Если вы спросите меня, я отвечу, что Бог – не что иное, как другое название невозможного. Но оно утратило свое качество, потому что оно настолько вам знакомо, что вы не думаете о нем как о чем-то невозможном. Вы стали думать о Боге как о возможном. Он утратил саму свою суть.

Лучше теперь заменить его словом Заратустры, «невозможность». Это его дом, это его убежище, это его путешествие. И это позволяет его гению, его величию, его целостности, его индивидуальности достичь своего наивысшего великолепия. Нет другого достижения, кроме великолепия твоего собственного бытия.

И если у тебя не будет больше ни одной лестницы, ты должен будешь научиться взбираться на свою собственную голову: как же иначе хотел бы ты подняться выше?

Необходимо превзойти себя. Необходимо оставить себя позади; необходимо опередить себя.

Все, чем вы являетесь, необходимо оставить позади – ваши мысли, ваши мечты, ваши фантазии, ваши предрассудки, вашу философию – все, из чего состоит ваша личность. Вы должны сбросить это, как змея сбрасывает свою старую кожу; она выскальзывает из нее и даже не оглядывается.

Не превзойдя себя, нельзя испытать невозможное. Нельзя испытать наивысшее в странствии, в поиске, нельзя испытать чистое стремление.

Ты всего лишь стрела, не имеющая мишени. Понять, что ты лишь стрела – летящая на полной скорости, в никуда, без мишени, – это самое трудное в постижении собственного бытия. Все другие религии кажутся игрушками для детей. Заратустра бросает вам вызов, который способны принять лишь очень смелые.

На свою собственную голову и выше через свое собственное сердце!

На свою собственную логику и выше через свою собственную любовь.

Теперь все самое нежное в тебе должно стать самым суровым.

[…] Чтобы видеть многое, надо научиться не смотреть на себя: – эта суровость необходима каждому, кто восходит на горы.

И если кто ищет познания назойливым оком, то как увидит он в вещах больше, чем внешние причины их?

Но ты, о Заратустра, ты хотел видеть основу и смысл всех вещей: и потому должен ты подниматься над самим собою, все выше и выше, пока даже твои звезды не окажутся под тобой!

Да! Смотреть вниз на самого себя и даже на свои звезды: лишь это назвал бы я своей вершиной, лишь это осталось для меня моей последней вершиной!

[…] Человек же самое мужественное животное: этим победил он всех животных. Победной музыкой преодолел он всякое страдание; а человеческое страдание – самое глубокое страдание.

Мужество побеждает даже головокружение на краю пропасти: а где же человек не стоял бы на краю пропасти!

Где бы вы ни были, как бы вы ни обманывали себя, вы стоите на краю пропасти. Все ваши утешения – фальшь. Вся ваша защита – лишь воображение. Разве вы не стоите на краю пропасти в каждое мгновение своей жизни? – ведь в следующее мгновение может наступить ваша смерть, а это величайшая пропасть.

Разве смотреть в себя самого – не значит смотреть в пропасть?

Чем лучше вы видите, тем больше вы видите пропастей вокруг себя. Слепой может счастливо стоять у пропасти, не зная о ее существовании. Один неверный шаг – и ему конец, но только слепой может стоять там без страха. Всякое видение есть видение пропастей. Но если вы хотите увидеть вершины своего бытия, то вам нужно увидеть и пропасти.

Если у вас нет цели, если вы не хотите чего-то достичь, если само исследование доставляет вам радость, если открытие новых внешних и внутренних пространств – это для вас блаженство и благословение, то между пропастями и вершинами нет никакой разницы. Они сливаются – они едины. И у человека есть достаточно смелости, нужно лишь ее разбудить; она крепко спит.

Когда ваша смелость проснулась, когда ваша смелость рычит, подобно льву, вы впервые чувствуете трепет жизни, радость жизни, танец жизни.

Мужество – лучшее смертоносное оружие: мужество убивает даже сострадание. Сострадание же есть наиболее глубокая пропасть: ибо насколько глубоко человек заглядывает в жизнь, настолько глубоко заглядывает он и в страдание.

Мужество – лучшее смертоносное оружие, – мужество нападающее: оно убивает даже смерть, ибо оно говорит: «Так это была жизнь? Ну что ж! Еще раз!»

Я вспомнил один анекдот. В Советском Союзе посреди ночи кэгэбист стучится в дверь и кричит: «Гинзберг здесь живет?»

Кто-то открывает дверь, и кэгэбист говорит: «Я из КГБ. Где Гинзберг?»

Человек говорит: «Гинзберг? Он умер».

Кэгэбист говорит: «Умер? А вы кто? Как ваша фамилия?»

Человек отвечает: «Моя фамилия? Гинзберг».

Кэгэбист говорит: «Вы что, сумасшедший? Только что вы сказали, что Гинзберг умер».

Человек нервно смеется и отвечает: «Разве это жизнь? Даже ночью нельзя спокойно поспать – разве это жизнь?»

Если в последнюю минуту жизни смерть спросит вас: «Хочешь ли ты прожить свою жизнь, ту же жизнь, еще раз?» Как вы думаете, что бы вы ответили? Не думаю, что какой-либо разумный человек будет готов снова прожить эту трагедию – ту же жизнь, с тем же супругом; ту же драму, с теми же диалогами.

Но человек, чья жизнь была не несчастьем, а исследованием новых переживаний: в постоянном движении, в постоянном восхождении, в постоянном поиске чего-то лучшего, в постоянном созидании самого себя, в постоянном уничтожении мусора в себе и раскрытии всего самого лучшего; возможно, он скажет: «Ну что ж, еще раз – не повредит!»

Но только человек, который действительно жил интенсивно и полностью и не был равнодушным и лишенным энтузиазма, который сжег факел своей жизни с обоих концов, будет готов снова пройти через жизнь, потому что он знает, что он может изменить все, что было. Он может найти новые пространства, он может найти новые горы для восхождения, он может найти новые звезды, к которым стоит стремиться, он способен верить в себя. Он знает свою смелость и знает, что опасная жизнь – единственная возможная жизнь.

Но в этих словах громко звучит победная музыка. Имеющий уши да слышит…

Живи так, что, если жизнь будет дана тебе снова, это не станет повторением. Но это уже повторение. Тебе не нужна другая жизнь; даже эта жизнь – всего лишь повторение.

Мне рассказывали о человеке, который женился восемь раз. Очевидно, дело было в Калифорнии, потому что таких идиотов больше нигде не сыскать. Для любого разумного человека одной жены достаточно. Для по-настоящему разумных не нужно и одной. Но восемь жен… И когда он женился в восьмой раз, через два месяца он понял, что уже был женат на этой женщине, но это было очень давно.

Он обнаружил еще одну вещь: каждый раз он пытался найти новую женщину, но через полгода история повторялась. Странное дело – он отправляется в далекие страны, чтобы найти новую женщину, но все женщины через полгода оказываются одинаковыми. Но он не понимал, что это он остается одним и тем же, его симпатии все те же, его выбор такой же. Поэтому, когда он находит новую женщину, это такая же женщина. Он не изменился, он лишь меняет женщин.

Но кто должен выбирать? Тот же человек, который выбрал первую женщину, выберет вторую по тем же причинам. Ему нравится определенное лицо, определенная прическа, определенная походка; разные глупые вещи, между которыми нет существенной разницы. Он попадется в ту же ловушку и восемь раз… Сейчас это происходит в жизни многих людей, потому что в Калифорнии среднее время пребывания в браке составляет три года. Столько же в среднем человек остается на одной работе или в одном городе.

Странно – три года, и человеку надоедает работа, жена, город, друзья. Он меняет все, но через три месяца он снова обнаружит, что оказался в похожей истории. И через три года все заканчивается такой же трагедией.

Три великие восточные религии – индуизм, буддизм и джайнизм – использовали идею реинкарнации; у вас больше чем одна жизнь, в отличие от христианства, иудаизма и мусульманства. В этих трех религиях, рожденных не в Индии, есть только одна жизнь. Они не поняли великое психологическое озарение Востока: Восток признает, что у вас будет много, много жизней. У вас было много жизней до этого и будет много в будущем.

Идея заключается в том, чтобы вызвать у вас чувство совершенной скуки. Подумайте лишь, вы жили много раз, много раз делали те же глупые вещи, вы продолжаете их делать, и вы обречены делать их и в будущем. Много, много раз, тысячи жизней, и вы будете просто сидеть в лавке, присматривая за ней, ссориться с женой, жаловаться всем на свои несчастья. Все тот же фильм, тот же сюжет, те же диалоги, те же актеры.

Эти три религии использовали эту идею, чтобы вызвать у вас отчетливое чувство совершенной скуки. Если хочешь измениться, меняйся! В противном случае ты будешь вращаться, подобно колесу, и все те же спицы будут оказываться вверху и внизу, вверху и внизу, и все те же несчастья…

Если хотите измениться, не откладывайте это на завтра, начните исследования прямо сейчас. И помните, что нельзя повторяться. Всегда ищите чего-то нового, чего-то свежего – потому что на самом деле нет цели, кроме путешествия. Поэтому извлеките из него максимальную пользу. Сделайте его максимально красивым, настолько обворожительным, настолько креативным, насколько позволяют ваши возможности. А ваши возможности бесконечны, они просто спят.

Заратустра хочет побудить вас стать искателем невозможного, стать скитальцем по горам, стать странником на дорогах, по которым никто никогда не ходил и, возможно, не будет ходить.

Только такую новизну, такую молодость можно назвать подлинной жизнью; в противном случае это просто жизнь овоща. Неважно, какой вы овощ, кочанная или цветная капуста, потому что мне говорили, что единственное различие между кочанной и цветной капустой в том, что цветная капуста окончила университет, а кочанная не имеет образования!

Чтобы быть человеком, необходимо мужество, потому что быть человеком означает постоянное преодоление, ежедневное переступание границ. На рассвете вас не будет там, где вы были на закате, а на закате – там, где вы были на рассвете.

Будьте странником души. Будьте странником в потаенных глубинах сознания.

Это единственная истинная религия, которую лишь немногие люди, такие как Заратустра, представили человечеству. Но их либо полностью игнорировали, либо понимали неправильно.

Будет замечательно, если вы поймете этого человека, Заратустру, потому что он может дать вам стимул для долгого путешествия, в конце которого вы найдете себя.

…Так говорил Заратустра.

Глава 9
Восхождение к вершинам

О трояком зле

…Хочу я теперь положить на весы три худшие вещи и по-человечески взвесить их.

[…] Сладострастие, властолюбие, себялюбие: они были до сих пор наиболее проклинаемы и на них клеветали и лгали больше всего, – их хочу я по-человечески взвесить.

[…] Сладострастие: только для увядшего – сладкий яд, но для тех, у кого воля льва, великое сердечное подкрепление и вино из вин, благоговейно сбереженное.

Сладострастие: великий символ счастья для более высокого счастья и наивысшей надежды…

[…] многому, что более чуждо друг другу, чем мужчина и женщина: – и кто же вполне понимал, как чужды друг другу мужчина и женщина!

[…] Властолюбие: пылающий бич для самых твердых сердец, жестокая пытка, которую самый жестокий приготовляет для себя самого, мрачное пламя живых костров.

[…] Властолюбие: пред взором его человек пресмыкается, гнется, раболепствует и становится ниже змеи и свиньи, пока, наконец, великое презрение не возопит в нем.

[…] Властолюбие: оно заманчиво поднимается к чистым и одиноким и вверх к самодовлеющим вершинам, пылая, как любовь, заманчиво рисующая пурпурные блаженства на земных небесах.

Властолюбие: но кто назовет его любием, когда высокое стремится вниз к власти! Поистине, нет ничего болезненного в таком стремлении и нисхождении!

Чтобы одинокая вершина уединялась не навеки и не довольствовалась сама собой; чтобы гора спустилась к долине и ветры вершины к низинам:

О, если бы кто нашел настоящее имя, чтобы окрестить и возвести в добродетель такую тоску! «Дарящая добродетель» – так назвал однажды Заратустра то, чему нет имени.

И тогда случилось – и поистине, случилось в первый раз! – что его слово возвеличило себялюбие, хорошее, здоровое себялюбие, которое бьет ключом из могучей души —

– из могучей души, которой принадлежит высокое тело, красивое, победоносное и услаждающее, вокруг которого всякая вещь становится зеркалом.

[…] Прочь от себя гонит она все трусливое; она говорит: дурное – значит трусливое!

[…] Она не любит боязливой недоверчивости и тех, кто требуют клятв.

[…] Ненавистен и противен ей тот, кто никогда не хочет защищаться, кто проглатывает ядовитые плевки и злобные взгляды, кто слишком терпелив, кто все переносит и всем доволен: ибо таковы повадки раба.

Раболепствует ли кто пред богами и стопами их, пред людьми и глупыми мнениями их: на все рабское плюет оно, это блаженное себялюбие!

[…] И это должно было быть добродетелью и называться добродетелью – преследовать себялюбие! Быть «без себялюбия» – этого хотели бы с полным основанием сами себе все эти трусы!

[…] Но для всех для них приближается теперь день, перемена, меч судии, великий полдень: тогда откроется многое!

И кто называет «я» здоровым и священным, а себялюбие блаженным, тот, поистине, говорит, что знает он, как прорицатель: «Вот, он приближается, он близок, великий полдень!»

…Так говорил Заратустра.

Все учителя до Заратустры, и даже после него, смотрели на вещи с полным предрассудков умом. Они не допускали многомерность каждого переживания. Они насаждали определенное измерение и учили человеческий ум смотреть на вещи лишь с одной точки зрения. Великий вклад Заратустры в том, что он помогает человеку взглянуть на вещи с новой точки зрения – совершенно новой, свежей и приносящей просветление. Порой вы будете шокированы, потому что он выступает против ваших предрассудков. Нужно быть достаточно смелым, чтобы отбросить все свои предрассудки.

Чтобы понять этого очень проницательного человека, который не смотрит на вещи с какой-то предвзятой точки зрения, а видит их такими, какие они есть… Он не присваивает вещам никакого смысла, а наоборот, пытается обнаружить, есть ли какой-нибудь смысл в них самих. Он очень объективен, очень реалистичен и совершенно здравомыслящ. Он не одержим никакой идеей и не хочет предложить определенную философию или религию.

У него совершенно другой подход. Он учит вас видеть ясно. Он не учит, чтоˆ нужно видеть, он просто учит, как видеть ясно.

Ясность вашего зрения принесет вам истину. Он не собирается давать вам истину в готовом виде. Он не хочет, чтобы истина была такой дешевой. Да и дешевое не может быть истиной. Истина требует, чтобы вы были игроком, способным поставить на кон все. Истина не может быть вашей собственностью. Наоборот, вы можете обрести истину лишь тогда, когда вы готовы отдаться ей.

То, что он собирается рассказать этим вечером, настолько противоречит всем религиям, всем так называемым нравоучениям, что вы не сможете услышать и понять его, если не уберете свой ум с дороги. Он бросает перед вами алмазы. Но вы можете оставаться слепыми; вы можете держать глаза закрытыми, лишь бы не тревожить свои предубеждения.

Он собирается вас потревожить, потому что в противном случае вы не сможете двигаться, не сможете прогрессировать, не сможете получить стимул для достижения далеких звезд, не сможете пробудить в себе стремление стать сверхчеловеком. Вас необходимо встряхнуть, безжалостно встряхнуть. Только позже вы поймете: это было сострадание, настоящее сострадание.

Поддерживать вас в вашей уютной лжи – это не любовь. Так вы чувствуете себя хорошо, но это разрушительно – это зло. Это разрушает ваши возможности роста. И у Заратустры есть единственное однонаправленное учение: человек должен превзойти себя. Но зачем ему превосходить себя, если ему комфортно? Его комфорт необходимо уничтожить. Его удобства необходимо отобрать. Его предрассудки необходимо разбить. Его религии, его богов, его философии необходимо сжечь. Он должен остаться нагим, как новорожденный ребенок.

Только здесь, в этой невинности, в этой новизне, может восстать сверхчеловек, единственная надежда человечества, которая придет на смену этому прогнившему, отвратительному человеческому роду. Мы с ним живем, поэтому и привыкли к его гниению. Мы привыкли к его отвратительной вони.

У Халиля Джебрана есть небольшая история…

Одна женщина прибыла из деревни в город, чтобы продать рыбу. Она жена рыбака. В городе, продав рыбу, она встречает старую подругу. Они вместе учились в школе, но та подруга была очень богатой и они много лет не виделись. Итак, богатая подруга пригласила ее к себе хотя бы на одну ночь. У нее был красивый дворец и сад, и она была уверена, что подруга будет очень довольна.

Перед тем как ложиться спать, она принесла много, много роз и положила рядом с кроватью своей гостьи. Но время шло, а бедная женщина не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок, и так как она не могла заснуть, не могла спать и хозяйка. Наконец хозяйка спросила: «В чем дело?»

Жена рыбака сказала: «Прости меня. Просто принеси мне одежду, в которой я продавала рыбу. Немного обрызгай ее водой, убери эти розы и положи эту одежду рядом со мной. Если я почувствую запах рыбы, я сразу усну. Эти розы не дают мне уснуть».

Розы убрали, прогнившую, грязную одежду обрызгали водой, и комната пропиталась запахом рыбы. Женщина тут же почувствовала себя счастливой и сказала: «Теперь я могу спать. Я привыкла к этому запаху. Розы мне не подходят».

Мы привыкли к этому человечеству – поэтому мы и не видим, как оно отвратительно. Мы не видим его безобразия. Мы не видим его ревности. Мы не видим, что оно лишено любви. Мы не видим его неразумного, глупого, посредственного поведения. Прислушавшись к Заратустре, можно увидеть человечество в совершенно ином свете.

Заратустра говорит:

Хочу я теперь положить на весы три худшие вещи и по-человечески взвесить их.

Мне бы хотелось, чтобы вы запомнили слово «по-человечески», потому что все так называемые религии и духовные философии оценивали всё совсем не по-человечески. Поэтому я хочу, чтобы вы запомнили слово «по-человечески».

Заратустра очень любит человека. Он не враг; он друг. Он ненавидит нынешнее состояние, потому что знает, что вы можете пойти далеко, вы можете достичь высоких вершин. Это состояние – не ваш удел. Его ненависть к нынешнему человечеству вызвана его глубокой любовью к вашему будущему, к далекой цели сверхчеловека. Он категорически против нечеловеческих ценностей. Все религии ожидают, что вы будете придерживаться нечеловеческих ценностей.

Если вы заглянете в священные писания всех религий, то удивитесь: то, чего они от вас требуют, настолько неестественно, что это невозможно выполнить. Конечно, вы не понимаете, зачем они этого требуют. И они знают, что вы не можете выполнить их требования. Но для чего тогда эти требования? Их скрытая цель – вызвать у вас чувство вины. А единственный способ вызвать чувство вины – потребовать чего-то неестественного, того, что вы не сможете сделать, как бы вы ни старались. Вы потерпите неудачу.

Вот что мне рассказали.

Один мужчина покупал своим детям игрушки в магазине. Продавец что-то достал и сказал: «Это последнее изобретение в мире игрушек. Это пазл». Мужчина был профессором математики, поэтому он сразу заинтересовался. Он пробовал так и этак. Он пробовал по-разному, но ничего не получалось. Он сказал продавцу: «Я профессор математики, и я не могу разобраться. Как малые дети должны собрать пазл?»

Продавец рассмеялся. Он сказал: «По задумке его и не должны собрать. Он символизирует настоящее положение человека. Что бы вы ни делали, пазл невозможно собрать. Это самое современное понимание человечества».

Все религии давали вам пазлы, которые просто невозможно собрать. И их цель – заставить вас почувствовать себя виноватым, неудачником, расстроенным, несчастным, неуспешным, недостойным, незаслуживающим. Они хотят разрушить вашу гордость, ваше достоинство, потому что чем больше будут разрушены ваши гордость и достоинство, тем больше вы уподобитесь верблюду, опускающемуся на колени и готовому быть навьюченным. Вы поймете, что ваша судьба – быть верблюдом; вы не лев, поэтому нет смысла притворяться львом.

Вы рождены, чтобы быть рабом, – такова стратегия всех религий, всех политических идеологий. У них лишь одно намерение: заставить каждого человека почувствовать, что он рожден, чтобы быть рабом, чтобы поклоняться вымышленному Богу, чтобы стоять на коленях и молиться.

Когда вы признаёте себя виноватым, незаслуживающим, недостойным, вы лишаетесь самоуважения; вы лишаетесь любви к себе. И если вы неспособны любить себя, как можно надеяться на то, что кто-то другой вас полюбит? Когда кто-то говорит: «Я тебя люблю», – это почти всегда шокирует. Вы не можете этому поверить. Никто этому не верит, по одной простой причине: «Я неспособен любить себя, а этот бедняга говорит, что любит меня. Это значит лишь одно: он меня не знает! Когда он меня узнает, вся любовь исчезнет».

Влюбленные становятся великими тогда, когда они не могут встретиться, когда общество, родители, религия или что-то еще встает у них на пути и не дает встретиться. Во всех великих историях о любви влюбленные не могут встретиться. Я задавал себе вопрос… Странно: нет ни одной великой любовной истории, в которой влюбленные женятся. Все старые сказки заканчиваются свадьбой влюбленных. В них говорится: «И они жили долго и счастливо». Но не приводится никаких подробностей. История на этом заканчивается.

Я прекрасно знаю, что если бы Лейла и Меджнун, или Ширин и Фархад, или Сонни и Махиваль – три великие пары влюбленных Востока, – поженились, то они бы пошли в суд требовать развода. О них никогда бы не рассказывали великих историй.

Столетиями велась лишь одна работа: заставить вас возненавидеть себя; не позволить принять себя. Конечно, они не говорят это напрямую. Они идут окольными путями, но Заратустра ясно указывает на их методы и на то, как они уничтожили людей и возможности превращения этой прекрасной планеты в живой рай – не в мечту, а в реальность.

Сладострастие, властолюбие, себялюбие: они были до сих пор наиболее проклинаемы и на них клеветали и лгали больше всего, – их хочу я по-человечески взвесить.

Он никогда не забывает об этом: не пытайтесь навязывать себе нечеловеческие стандарты, которые вас только искалечат, которые только обрежут ваши крылья, которые только повергнут вас в такое глубокое психологическое рабство, из которого будет очень трудно выбраться, – потому что вы будете цепляться за него. Это кажется более безопасным и удобным, более приемлемым в обществе.

Когда человек пытается привить себе нечеловеческие ценности, он, конечно, просто превращается в лицемера. Но толпа будет почитать его как святого лишь потому, что сама она этого сделать не может. Они пробовали, но этот человек, наверное, велик; он это делает. Скорее всего, у него двойственная личность. У него два лица: одно для мира, другое, тайное, только для себя. Его жизнь уходит в подполье. На поверхности он разыгрывает все те ценности, которые для человека невозможны.

На первом месте стоит чувственное удовольствие – безоговорочно порицаемое всеми религиями. Но если взглянуть на чувственное удовольствие по-человечески… стоит вспомнить несколько вещей. Во-первых: если вы отказываетесь от чувственного удовольствия, чего от вас требуют все так называемые святые и священники, вы все больше и больше становитесь бесчувственными. Чувственное удовольствие сохраняет ваши чувства живыми, трепещущими, танцующими. Чувственное удовольствие поддерживает вашу чувствительность на максимальном уровне. Отказываясь от чувственного удовольствия, вы отказываетесь от своей чувствительности. Перед вами роза, но вы не видите ее красоты. Перед вами полная луна в ночном небе, но вы не видите ее красоты, потому что для этого нужна чувствительность.

Если вы не видите красоты женщины, как вы можете увидеть красоту звездной ночи? Как вы можете увидеть красоту цветов? Если вы лишены чувствительности, вы не можете испытать радость музыки, экстатическое удовольствие от картин, скульптур, поэзии.

Вы становитесь совершенно слепыми и глухими ко всему великому, ко всем творениям великих гениев человечества. Ваша чувствительность медленно, медленно умирает. А когда все ваши чувства мертвы, вы превращаетесь в труп. В чем разница между трупом и живым человеком?

Живой человек чувствителен. Все его чувства оптимально функционируют. Он слышит тончайшие музыкальные ноты и видит глубочайшую красоту искусства; он чувствует радость великой поэзии. Но это возможно только в том случае, если он допускает чувственное удовольствие – несдерживаемое, неограниченное.

Заратустра говорит:

Сладострастие: только для увядшего – сладкий яд, но для тех, у кого воля льва, великое сердечное подкрепление и вино из вин, благоговейно сбереженное.

Заратустра, определенно, не имеет аналогов. Когда речь идет об истине, он просто говорит ее, не беспокоясь о том, будет ли кто-нибудь его слушать. Пусть даже против него весь мир, он будет стоять один, он останется с истиной.

Он говорит, что чувственное удовольствие «только для увядшего – сладкий яд». Только для слабых. А слабые господствовали над сильными. Неразумные определяют образ жизни разумных. Толпа создает религии, согласно которым нужно жить, заповеди, которых нужно придерживаться. Все эти нравоучения, моральные кодексы создаются увядшими и слабыми, отсталыми и глупыми.

Им они прекрасно подходят, но они совершенно забывают о том, что, помимо овец, есть еще и львы. А льва невозможно заставить быть овцой. Льва можно поместить в клетку, заточить в тюрьму. Это именно то, что чувствуют все сильные люди мира: они заточены в тюрьму – заточены малыми, слабыми, заточены толпой. Определенно, овцы в большинстве.

И только из-за их многочисленности они определяли образ жизни, который им, возможно, подходит, но который является тюрьмой и смертью для тех, кто достаточно силен. Необходимо ясно различать: что для одного яд, для другого может оказаться лекарством. Все зависит от того, кому его дают.

Только для увядшего – сладкий яд, но для тех, у кого воля льва, великое сердечное подкрепление и вино из вин, благоговейно сбереженное.

Заратустра говорит нечто чрезвычайно важное и замечательное: «благоговейно сбереженное». Он превращает чувственное удовольствие в нечто священное. Вас уничтожает не чувственное удовольствие, а ваша слабость. Будьте сильными! Но ваши так называемые религиозные предводители говорили вам совершенно противоположное: откажитесь от чувственных удовольствий и оставайтесь слабыми. И чем больше вы от них отказываетесь, тем слабее становитесь, потому что теряете всю восстанавливающую силу, всю омолаживающую силу. Вы теряете связь с существованием, ведь вы связаны с существованием именно посредством чувств. Ограничивая свои чувства, вы копаете себе могилу.

Заратустра говорит совсем противоположное. Если чувственное удовольствие вас разрушает – значит, вам нужно стать сильнее. А чтобы стать сильнее, необходима дисциплина. От чувственного удовольствия не следует отказываться; отказаться нужно от слабости. Каждый должен стать сильным, чтобы наслаждаться вином из вин, не будучи уничтоженным им, а наоборот, становясь сильнее, моложе, свежее.

Чувственность так много порицалась, что из-за этого весь человеческий мир стал совершенно слабым, бесчувственным, утратившим связь с жизнью. Большинство ваших корней были отрезаны; оставили лишь несколько, чтобы вы могли выживать.