Текст книги "Нищета неверия. О мире, открытом Богу и человеку, и о мнимом мире, который развивается сам по себе"

Лео Бек (1873–1956) задался вопросом: откуда проистекает способность пророка выйти за пределы человеческого опыта повседневной земной жизни? Каковы те инструменты, с помощью которых человек из плоти и крови может ощутить Б-жественное присутствие? Ответы на эти вопросы Бек нашел в учении раби Йеѓуды ѓа-Леви, уточнив его в соответствии с теорией Шеллинга. Согласно Беку, пророческое чувство не является сверхчеловеческим. Это – потенциальная способность, раскрывающаяся в раннем детстве каждого. Большинство людей теряют его в процессе взросления, однако есть единицы, которые хранят, развивают и усиливают его, и у них это чувство способно вырасти до получения пророческого вдохновения. В народе Израиля это пророческое чувство раскрывается особенно широко и особенно сильно.

Ицхак Бройер (1883–1946) утверждал, что Устная Тора не может быть выведена из Письменной логическими средствами, а представляет собой прямое продолжение Откровения, дарованного пророку на Синае, являясь и окончательным идеальным законодательством, и авторитетным разъяснением, которое конкретизирует это идеальное законодательство для ситуации каждого поколения и постоянно обновляется мудрецами Торы. Устная Тора разъясняет и воплощает Письменную Тору в ходе постоянно длящегося Б-жественного откровения.

Гершом Шолем (1897–1982) полагал, что еврейство объединено формой религиозного сознания, накапливающей множество когерентных друг другу единиц информации из единого бесконечного источника через свойственные ему пути влияния. Точнее всего это определяется понятием «каббала». Отсюда следует утверждение Шолема о том, что именно каббала и есть тот скелет, который определяет и объединяет всю еврейскую культуру.

«Моше получил (кибель) Тору на Синае и передал (масар) ее Йеѓошуа…» В этом контексте слово «передал», масар, от которого происходит еврейское слово масорет, «традиция», заостряет внимание на рациональном аспекте передачи Торы из поколения в поколение, а слово «получил», кибель, от которого происходит слово «каббала», – внерациональный аспект получения знания из абсолютного источника. Действие «передачи» выявляет логический источник права авторитета и укоренившихся постановлений законов Ѓалахи, а «получение» указывает на открытость надчеловеческому и надрациональному и тем самым надформальному аспекту постоянно обновляющегося творчества. Таком образом, заложенный в творчестве в рамках Торы аспект восприятия Б-жественного откровения получает свое выражение в каббале, и именно это понятие служит выражением скрытой в ней мистической основы. Шолем пользуется философией Шеллинга, который поставил миф и мистику, а именно миф Писания и мистику каббалы, в центр своего единого подхода.

Однако здесь необходимо сделать оговорку. Не только каббала, но и Устная Тора, как отметил раввин Ицхак Бройер, и вообще любая информация определенного содержания, включающая в себя новое знание, появляется лишь в процессе непрерывного Б-жественного откровения.

Согласно раввину Аврааму Ицхаку ѓа-Коѓену Куку (1865–1935), все, что мы знаем, изначально обосновывается текстами пророков и лишь потом выучивается и выводится оттуда средствами, которыми располагает человеческая мудрость. Пророчество есть творение совершенно нового. Пророк воспринимает воздействие, проходящее путями его души, и знает с полной уверенностью, что его душа объединена с бесконечным Б-гом.

Эта тенденция ясно прослеживается в сочинениях раввина Кука. Он рассматривает всю нашу культуру, во всех ее многочисленных и разнообразных проявлениях, как Б-жественное откровение:

Высшая святость, проявляясь в отдельном человеке и в общине, поднимает их на уровень Высшей воли, проявляющейся во всем мироздании… Именно поднятие воли в эти высшие высоты изменяет к лучшему всю форму мироздания, законы жизни, законы небес и земли освещаются вышним светом, светом величия, светом дарования жизни всему существующему в самой высшей форме, в форме широкой и полной, светом Того, Кто дает жизнь всем мирам и является источником жизненности самой жизни. Все учения, законы, идеи, этика, инстинкты, обычаи, правила, мудрость, вся поэзия, все желания, трепетание жизни, движение Вселенной, само ее наличие и прочная связь с качествами существования, – все это не что иное, как сокровищница блаженства, ибо Высшее желание, в своей благости, в непреодолимости Его мощи, в великолепии Его вечности, в тайне Его красоты и в желанной вышине прелести Его царства, открывается и становится видимым в них в своем полном сиянии («Огни святости», том 2, раздел 3).

Краткий и неполный обзор, приведенный выше[45]45
  При его составлении я пользовался книгой Элиэзера Швейда «История еврейской религиозной философии Нового времени».


[Закрыть], обосновывает принцип Б-жественного откровения: душа человека открыта Б-гу, и новое знание входит в нее как Б-жественное откровение, – принцип, прочно укорененный в иудаизме. Следует подчеркнуть, что без этого принципа явление человеческого творчества рассматривается секулярной мыслью как чудо.

Для светской мысли научное познание в частности и творчество вообще – это тайна, недоступная рациональному объяснению, – пробел в системе светских взглядов. Более того, в этой главе (и в части 1) мы своими глазами увидели картину, противоречащую распространенному секулярному мнению. Человек – не просто самое лучшее и самое прогрессивное животное на эволюционной лестнице, а творение, способное вступить в связь с Б-гом. У каждого человека есть эта способность, по крайней мере в потенции, если не на практике. Пусть даже эта способность проявляется лишь в редкие моменты человеческой жизни, и пусть только особо одаренные единицы способны практически воплотить ее в послание, предназначенное многим, – все же именно эта способность отличает человека от прочих живых существ.

5. Разум, логика и философия

Как мы познаем мир и все, что в нем есть? Насколько надежны различные инструменты познания мира? Ответы на эти и другие вопросы, связанные с познанием мира, – дело величайшей важности. Мировоззрение каждого из нас, вольно или невольно, зависит от того, как мы понимаем источник нашего знания о мире. Например, многие – как простые люди, так и те, что считаются образованными людьми и даже специалистами, – убеждены, что наука дает ответы на все принципиально важные вопросы, включая вопрос о нашем месте в мире и о смысле нашей жизни. В главе 2.4 мы уже разъяснили, что в «научном» мире, управляемом одними лишь законами природы, нет места человеку как творению, обладающему свободой выбора и способному творить новое. Поэтому нам было бы важно понять, каков источник научного знания и каковы границы и ограничения науки. Этим мы занимались в предшествующих главах.

Теперь зададимся общим вопросом: какие инструменты имеются в нашем распоряжении для познания мира и нашего места в нем? В отличие от других созданий, человек одарен пониманием, то есть разумом. Познать мир – означает понять его устройство, его законы и его развитие, и понять смысл нашей жизни. Эти цели относятся и к науке, и к религии, и к философии. Науку мы уже обсуждали, теперь же обратимся к понятию философии. Британская энциклопедия определяет философию следующим образом: «Рациональное, систематическое и методическое рассмотрение человека, общества и природы». В Вебстеровском (Webster) словаре философия определяется как поиск причин и принципов, лежащих в основании мира, причем этот поиск осуществляется не посредством наблюдений, экспериментов и их анализа, а через использование логики. Я встречал также определение философии как критического взгляда на реальность.

Следует провести четкое различие между двумя понятиями – между проблемами философии и поднимаемыми ею вопросами, с одной стороны, и путями достижения решений и ответов – с другой. Проблемы философии могут быть истинными (реальными), однако их невозможно разрешить, пользуясь одной лишь логикой. Чтобы объяснить, что я имею в виду, мне придется, во-первых, привести примеры философских проблем, а во-вторых – объяснить, что такое логика и почему невозможно разрешить философские проблемы, используя исключительно логику.

Выше мы уже сталкивались с философскими темами, и на самом деле большинство вопросов, которые мы обсуждали, носят философский характер. Проблема свободы выбора и детерминизма, предустановленности мира; управляется ли мир одними только законами природы или же в нем есть место для вмешательства человеческой воли и Б-жественного управления; является ли материя источником всего или же существует также и духовный мир, – вопросы и обсуждения этого плана не относятся к области науки, другими словами, нет ни малейшей возможности разрешить их экспериментальным путем. И все же находятся люди, считающие, что можно ответить на все вопросы с помощью научного инструментария, а если есть проблемы, которые наука еще не разрешила, то рано или поздно она разрешит и их. В этом разделе мы уже обсуждали науку и ее ограничения, однако очевидно, что существуют философские проблемы, к науке попросту не относящиеся. Наука занимается описанием законов природы, но она не в состоянии объяснить, почему вообще в мире есть законы и определенный порядок. Точно так же не способна наука объяснить одинаковость законов природы в любом месте в мире. Мы видели, что в рамках секулярного подхода единство строения мира противится «более глубокому» объяснению – оно остается загадкой. Хотя эти проблемы и не являются научными, они обладают наивысшей важностью для человеческой жизни. Так, из признания свободы выбора следует, что человек несет ответственность за свои поступки, в то время как без нее существование упорядоченного общества невозможно. Признание существования Б-га также оказывает определяющее влияние на поведение человека и общества.

Теперь попытаемся понять, что такое логика, почему возможно использовать ее для описания мира и каковы ее ограничения. Очевидно, что для того чтобы понять мир, мы должны знать, каким образом делать заключения относительно разных сторон бытия, как делать заключения из посылок. Получение истинных заключений из истинных посылок и составляет задачу логики. Другими словами, логика – это средство, инструмент для получения правильных заключений. Когда мы будем пользоваться словом доказательство, мы будем иметь в виду логическое доказательство посредством логических правил. Прежде всего я приведу примеры логического вывода, дедукции. Само понятие логики как искусства получения правильных выводов было развито в Древней Греции, в первую очередь в работах Аристотеля, в качестве искусства спора и доказательства. Поэтому и пример мы позаимствуем у греков:

Все люди смертны. Греки – люди. Следовательно, греки смертны.

Здесь из истинной посылки все люди смертны мы выводим истинное заключение о том, что греки смертны. Важно отметить, что истинность заключения, его соответствие действительности проистекает из того факта, что все греки являются людьми, а для людей истинна посылка, согласно которой все они смертны. Если бы мы смогли найти хотя бы одного грека, который не является человеком, доказательство не было бы верным. Выведение заключения, дедукция, имеет силу лишь тогда, когда не существует контрпримеров (counterexample).

Вот пример вывода заключения, который оказывается ошибочным из-за существования контрпримера:

Все люди смертны. Сократ смертен. Следовательно, Сократ – человек.

Обратите внимание: здесь мы имеем истинную посылку: все люди смертны, а также истинное заключение: Сократ – человек, однако сама дедукция ошибочна, поскольку существует контрпример. Допустим, что Сократ – это кличка собаки. Если так, то из нашего рассуждения следует, что эта собака – человек, а это заключение ошибочно. Подобное рассуждение может привести не только к истинному заключению – философ Сократ есть человек, – но также и к ложному – собака по кличке Сократ есть человек. Такое рассуждение не имеет доказательной силы, поскольку, пользуясь им, мы можем прийти и к ошибочным выводам.

Мы устанавливаем истинность вывода, то есть правильность пути получения заключения, лишь в случае, когда не существует ни одного контрпримера, который бы опроверг его, или если возможно доказать, что такого примера не может быть. Два примера рассуждений, которые мы привели выше, – это простейшие примеры. Математика предлагает нам более сложные пути вывода заключения. В основе геометрии лежат несколько базовых положений, называемых аксиомами. Из этих аксиом логическим путем выводится множество следствий: утверждений (теорем). Например: «Сумма углов любого треугольника равна 180 градусам»; или: «В равностороннем треугольнике все углы равны». Арифметика тоже предоставляет бесчисленное количество заключений, следующих из определенных аксиом.

Логика занимается анализом принципов выведения истинных заключений из определенных посылок, которые также считаются истинными. Считаются, поскольку здесь возникает связь с реальностью. Что я имею в виду? С чисто математической точки зрения истинность, или верность, аксиом гарантируется провозглашением того, что они истинны. Странно? Не так уж. На самом деле математические утверждения всегда обусловлены: если аксиомы верны, то можно доказать, что определенный вывод из них тоже верен. Совсем другое дело, если мы заинтересованы в верном описании реальности и если желаем сделать какие-то заключения именно о ней. Тогда мы должны установить связь между аксиомами логики, или математики, и реальными фактами. На самом деле математика дает нам язык для описания реальности. Мы уже говорили об этом в главе 2.1.

Что нам сейчас важно – это понять область применения логических доказательств. В сущности, логическое доказательство не создает ничего нового, а только выводит наружу то, что и раньше было в неявном виде скрыто внутри базовых положений. Давайте разберем пример, который мы привели выше: Все люди смертны. Греки – люди. Следовательно, греки смертны. Здесь посылка, все люди смертны, утверждает нечто обо всех людях, то есть и о греках, и о римлянах, и о евреях, и о персах и так далее. Это означает, что и информация о греках в неявной форме там содержалась. И заключение – следовательно, греки смертны – только проясняет то, что и так уже содержалось в посылке. А раз так, то, с одной стороны, логическое доказательство – это нечто надежное и твердое, но с другой стороны, оно не дает ничего нового.

Однако философия – это не математика. Математика может играть в игры – выяснять, каковы будут заключения из тех или иных посылок, не задаваясь вопросом об истинности самих посылок. Философия же претендует на описание, объяснение и понимание реальности, настоящего мира, а не воображаемых миров математики. Поэтому философия не имеет права «провозгласить» истинность своих аксиом. Человеческий разум и логика не способны доказать истинность базовых положений того или иного философского подхода.

Воображаемые миры математики

Математика начала систематически развиваться в Древней Греции. Евклид, греческий математик, живший в египетской Александрии в IV–III веках до нашей эры, составил «Основы», тринадцать книг, в которых систематически описал математическое знание и результаты исследований, полученные к тому времени. Тем самым он заложил основу геометрии, носящей его имя: Евклидовой геометрии, геометрии, основанной на нескольких базовых положениях, аксиомах. Из аксиом логическим путем выводились различные теоремы.

До XIX века общераспространенным было наивное мнение, что аксиомы не нуждаются в доказательствах в силу их самоочевидности. Однако среди них была одна – аксиома о параллельных прямых, пятая из аксиом евклидовой геометрии, – которая не выглядела самоочевидной.

В течение сотен лет не прекращались попытки доказать, что эта аксиома следует из других, иначе говоря – что это не аксиома, а теорема. Эти усилия неизменно кончались ничем, пока в начале XIX века не был открыт новый путь. Пионером стал Гаусс, который полагал, что эту аксиому можно заменить другой и таким образом получить новую геометрию, отличную от евклидовой, но столь же истинную. После него к той же идее пришли русский математик Николай Лобачевский и офицер венгерской армии Янош Бойяи. Бернард Риман, ученик Гаусса, постулировал наличие бесконечного числа неэвклидовых геометрий, называемых римановыми геометриями.

Получается, что существует бесконечное число воображаемых математических миров, и с математической точки зрения нет оснований для того, чтобы отдавать предпочтение одному из них перед другими. Математика не в состоянии определить, какой из этих миров ближе к реальному миру, в котором мы живем, – это задача физики. И действительно, Альберт Эйнштейн открыл в своей общей теории относительности связь между геометрией пространства-времени и физическими свойствами мира.

Со времен Древней Греции и до наших времен создаются различные философские системы. История человеческой мысли переполнена разнообразными философскими подходами, исходящими из разнообразных базовых предположений, и нет никакой возможности средствами философии и с помощью логики установить истинность базовых предположений одной из философий или, наоборот, ложность предпосылок другой. Мы видели, что невозможно, пользуясь одной лишь логикой, ответить на вопрос, обладает ли человек свободой выбора, является ли наш мир детерминистским или индетерминистским, является ли материя источником всего или дух существует независимо от нее и так далее. Высказывания на эти темы нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть ни посредством логики, ни посредством эксперимента. И все же нельзя сказать, что занятия философией не приносят совершенно никакой пользы. Критический взгляд на мироздание пробуждает многочисленные вопросы и обсуждения, которые не выявляются в обычной жизни и обычном мышлении.

Греческая философия сформулировала несколько общих философских вопросов, и в первую очередь – вопрос о том, что служит источником всего существующего. Этим вопросом занимается область философии, называемая метафизикой. Второй вопрос состоит в том, существует ли абсолютное знание. Важнейшая область философии исследует пути познания мира и источники нашего знания. Вопросами этого типа занимается теория познания, или эпистемология. Группой вопросов, связанных с моралью и со смыслом человеческой жизни, занимается этика – учение о моральных качествах человека. Есть и другие области, но из уже сказанного стал ясен характер тех вопросов, которыми предназначена заниматься философия. Важно ставить вопросы, и эту задачу философия выполняет блестяще, однако средствами философии, то есть с помощью только одной логики, невозможно найти на них ответы. Доказательством может послужить наличие множества философских школ, каждая из которых дает свои ответы на эти вопросы. В точности так же, как различные математические аксиомы приводят к различным математическим построениям, различные философские аксиомы приводят к различным заключениям относительно строения мира. Разница состоит в том, что современная математика не претендует на то, чтобы демонстрировать или доказывать правильность своих аксиом, в то время как каждый философ уверен в истинности своего подхода. Но когда человеку предлагают различные ответы на один и тот же вопрос, он, естественно, приходит к выводу, что ответов на жизненно важные вопросы философия не имеет.

В Тель-Авивском университете я слушал лекцию о книге Рамбама «Морэ Невухим». Лектор хотел показать, что Рамбам пытался с помощью определенных средств скрыть свое истинное мнение относительно того, как Б-г управляет каждой подробностью мира, и в этот момент повернулся к студентам со всепонимающей улыбкой и сказал: «Вы ведь понимаете, что с философской точки зрения такое Б-жественное управление совершенно невозможно!» Я рассказываю об этом случае, чтобы еще раз подчеркнуть, что философская точка зрения – это мифическое животное: философия не в силах ни доказать, ни опровергнуть того, что Б-г управляет каждой подробностью мира.

А если дела обстоят так, можно задать вопрос: что же такое еврейская философия, чем занимались еврейские философы разных поколений? Мы видели, что философия сама не создает своих базовых положений, а представляет их как вечные истины, не нуждающиеся в доказательстве. Можно было бы ожидать, что еврейская философия, в противоположность этому, станет черпать свои базовые положения из Танаха, однако это – лишь благие пожелания. На практике различные еврейские философы, наряду с опорой на танахические источники, пользовались и философскими источниками, чуждыми еврейской мысли по духу.

Стоит отметить, что перед большинством еврейских средневековых философов стояла проблема сочетания еврейской мысли с философскими подходами Платона и Аристотеля. «Самые центральные понятия еврейской средневековой философии коренятся в древнегреческой и средневековой арабской мысли, то есть источник их вообще не является еврейским. Невозможно воссоздать черты собственно еврейского взгляда на мир из этого чуждого материала»[46]46
  The most central concepts of medieval Jewish philosophy are rooted in ancient Greek and medieval Arabic thought and are not of Jewish origin at all. It is impossible to reconstruct a unique Jewish world perspective out of alien material (R. J.B. Soloveitchik, The Halakhic Mind, p. 100).


[Закрыть]. Стоит отметить, что некоторые мыслители осознавали это. Например, рабби Йеѓуда ѓа-Леви в своей книге «Кузари» категорически отказался от использования философии как источника истин, принципиально важных для человеческой жизни. К сожалению, и сегодня существует тенденция полагаться на источники, чуждые иудаизму. Только в Новое время многие авторы, евреи и неевреи, рассматривая философию Канта, пытаются приспособить к ней иудаизм. Раввин Соловейчик пишет: «Со времен великих философов Средневековья еврейская философская мысль основывалась… на положениях, которые скорее были нееврейскими, чем еврейскими. Самый характерный пример этого – “Философия религии” Германа Коэна. В его рассуждениях много верного, однако основные направления их – идеалистические кантианские, а не еврейские»[47]47
  Since the time of the great medieval philosophers, Jewish philosophical thought has expressed itself… upon premises, which were more non-Jewish than Jewish. The most characteristic example is to be found in Hermann Cohen’s philosophy of religion … There are many truths in his interpretation, but the main trends are idealistic Kantian and not Jewish (The Halakhic Mind, p. 101).


[Закрыть]. Наши мудрецы давно уже сказали: «Если кто-то скажет тебе: “Есть мудрость среди неевреев”, – поверь; “Есть Тора среди неевреев”, – не верь» (Эйха Рабба, 2:13).

Философия не создает новых истин. Каждый философский подход основывается на собственных базовых положениях, истинность которых не доказана и принципиально не может быть доказана. Невозможно доказать истинность оснований определенной философской системы, однако просто через критический взгляд на мир можно прийти к определенным логическим заключениям. В главе 1 мы видели, что Дэвид Юм доказал невозможность выведения средствами логики теории из опытных данных. В главе 4.6 мы приведем несколько доказательств неспособности эволюционного процесса – в мире, закрытом от Б-жественного вмешательства, – привести к возникновению человека. Все эти примеры объединяет то, что они построены как отрицательные утверждения, которые оспаривают нечто. Однако обсуждать это мы будем, как уже сказано, в главе 4.6.

Какую мораль мы можем извлечь из данной главы относительно сквозной линии нашего обсуждения секулярного подхода? Очень простую: светский мыслитель не имеет права утверждать, что его слова верны, ибо основаны на определенной философской системе. Это не может быть доказательством истинности его подхода, поскольку в нашем мире нет никакого критерия, который бы позволил определить, что одна из философий истинна, а все остальные ложны. Только тот, кто стоит вне мира, может определить истину. Это означает, что истину можно постичь лишь как Б-жественное откровение, но в словаре светского мыслителя таких слов нет…