Текст книги "На Сибири мы сибиряки"

Плотина мельницы на реке Базаиха в районе Красноярска. 1934 г.

Фотограф Н. А. Ставровский. НЕГ 1526. ГК № 6264384

Для обозначения защищенного «заплотом» пространства усадьбы применялся специфический термин «ограда». О первичности термина «ограда» в древнерусском языке IX–XIII вв. по отношению к термину «двор» свидетельствует ученый-филолог В. В. Колесов[347]347
  Термин используется и поныне. Повсеместно крестьяне Красноярского края говорят: «Из ограды вывез весь снег», «Амбар стоит в ограде» (Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. М., 1986. С. 87).


[Закрыть]. Границей сферы дома на подворье признавалась первая ступенька крыльца, затем линия порога. На них, по поверьям, необходимо было «ступать правой ногой, дабы не нести зла левой ногой в свой дом»[348]348
  Информатор Пружинина А. И. (1901–1988 гг.), с. Имисское Курагинского района Красноярского края. Полевые исследования 1982 г.


[Закрыть]. Представление о ценности важнейшей освоенной территории, «микромира» подворья, подчеркивает сибирская поговорка: «Мертвый не без могилы, а живой не без подворья».

Крестьянские сани в деревне Ярки Пинчугской волости Енисейского уезда. 1911 г.

Фотограф А. П. Ермолаев. КККМ НЕГ 5272. ГК № 38263362

Во всех сферах в ходе обустройства «ограды» и жилых помещений традиционное сознание выделяло две половины – жилую и хозяйственную, духовную и материальную. Они были аналогичны тому, что духовным центром села и прихода-волости со времен принятия православия был храм. Общее же хозяйственное пространство за пределами церковной ограды включало территорию «улошную», огражденную по периметру селения поскотиной (в России именуемое околицей). На пространстве улиц и переулков хозяйственным центром считалась «ярморошная» (торговая) площадь рядом с церковной оградой.

Ангарские телеги. 1911 г.

Фотограф А. П. Ермолаев. КККМ НЕГ 5275. ГК № 38263359

Итак, в обустройстве усадьбы крестьян Енисейской губернии мы видим наличие двух пространств: «чистого» и «скотского» дворов. Отсюда в ограде было два двора: двор людской и двор «скотский». В жилище – материальное и духовное: изба (совр.: прихожая и кухня) и горница. В свою очередь, в избе – жилая половина и «куть» (ныне кухня). И даже в передней части дома, в избе, по древней общерусской традиции хозяйственным центром дома были печь и околопечное пространство. Одновременно печь выполняла функцию центра «второй веры», языческой, и поэтому все обрядовые действия, связанные с гаданиями, языческими ритуалами, «заветно» выполнялись в избе у печи. Роль особого духовного выполняли передний («красный») угол с «божницами» и иконами на ней. По общесибирской традиции, перед иконами была «занавеска». Она не иконы прикрывала, а наоборот, верили сибиряки, «чтобы Бог не видел, если какие непотребства творятся».

Углы избы отражали в крестьянском сознании сакральное устройство мира. «Красный» («Божьий») угол выполнял функцию восточного угла. Угол противоположный, за печью, «закутной», считался западным (закатным). Это был угол стариков, спавших на печи. Женским углом считался угол в «кути», «кутной» (по сторонам света – южный). Угол у двери назывался «сутки» и считался мужским (северным). Осью «мира-избы» была потолочная балка – «матица». «Матица дом вяжет», – говорили в Енисейской губернии[349]349
  Кривошапкин М. Ф. Енисейский округ и его жизнь… Т. 1. С. 58.


[Закрыть]. Закладка под «матицу» в ее восточной части ладана, нескольких серебряных монет, шерсти и горсти зерна, чтобы в доме было свято, сухо, тепло и сытно, была важнейшим охранительным ритуалом в ходе строительства дома. Следующим ритуалом в процессе завершения «сотворения домашнего мира» было подвешивание горшка с кашей из пшеничного зерна на потолочной балке с последующим обрубанием веревки и совместной трапезой строителей[350]350
  Информатор-старожил с. Имисского Курагинского района Красноярского края Зыков И. Ф. (1919–1989 гг.). Полевые исследования 1980 г.


[Закрыть].

Стереотипы последовательных правил и установки «заветных» действий сопровождали процесс возведения дома и в меньшей степени хозяйственных построек. Здесь переплелись и традиционные представления мифологического характера, и адаптированные к факторам среды рациональные навыки. Они наглядно подтверждают эволюционный характер взаимодействия адаптивных и адаптированных компонентов установок миропонимания. Для строительства дома лес сибиряки по традиции рубили только на «ущерб луны» в ноябре, по первому снегу. Сосну выбирали ровную, «со звонкой древесиной», со склона горы. Крестьяне учитывали, как падает дерево; если оно падало на север или зависало на другом дереве, то считалось «нечистым», несущим зло в дом[351]351
  По данным старожила с. Имисского Курагинского района Бехтерева И. Д., 1983 г. (1898–1987 гг.).


[Закрыть]. Традиционно учитывались общие типологические каноны строительства жилища в каждой местности. Выбор типа строений, техника строительства определялись, прежде всего, адаптированными традициями нейтрализации конкретных природно-климатических факторов.

Этнографы свидетельствуют и о высокой степени поэлементной эволюции адаптированного сибирского жилища и хозяйственных построек во взаимосвязи с эволюцией хозяйственной деятельности, образа жизни, представлений о социальном идеале старожильческой жизни. В течение XVII – ХIХ вв. происходило усложнение сибирского жилища от однокамерного в многокамерное, выделение функциональных частей, увеличение размеров жилищ[352]352
  Этнография русского крестьянства Сибири… С. 102–141.


[Закрыть]. В притрактовой и южной части Енисейской губернии к середине ХIХ в. наиболее совершенным и приемлемым типом жилья в представлении «среднего» и «зажиточного» крестьянина становится «крестовый» дом. Это результат полной адаптации жилища к климатическим факторам Сибири при сохранении важнейших традиций русского деревянного зодчества. Одновременно «крестовик» отражал выраженное стремление крестьян-старожилов к высокому уровню материального благополучия.

В Енисейской губернии в «картине мира» крестьян сформировался новый образ «дома-мира» не под двускатной крышей, а под четырехскатной, шатровой. Так, в современном старожильческом с. Балахтон Козульского района в 2000 г. нами было подсчитано, что на участке улицы, возникшей в 1830–1860-х гг., из 81 дома 44 имеют и ныне четырехскатную крышу (54,3 %). Напомним, что в высказываниях старожилов Красноярского края до сих пор двускатная крыша именуется «как по-амбарному».

Деревянные дома с воротами и заплотами. 1900–1920-е гг. КККМ ПГС 3242/204. ГК № 19750587

В представлении русских крестьян фронтон дома с «коньком», «причелинами» и «полотенцами» служил целям охранительной магии с небесными и солнечными («солярными») знаками[353]353
  Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М.: Наука, 1987. С. 460–480.


[Закрыть]. Охранительная деревянная резьба у «крестовика» с «причелин» перемещается под крышу дома в пояс с «небесной» символикой. Четырехскатная крыша, которую сверху «вяжет» небольшой «конек», символизирует четыре стороны света. «Солярные» знаки с «полотенец» перемещаются на карнизы наличников окон. Характер эволюции магических знаков сибирского дома требует специального исследования, поэтому ограничимся констатацией различия символики наличников окон «великорусского» и сибирского дома[354]354
  Для сравнения мы использовали следующие изображения: Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М.: Наука, 1987. С. 480–492; Черепанов В. Г. Деревянное кружево Красноярья. Красноярск, 1986.


[Закрыть].

Таким образом, в установках стереотипов строительного искусства можно выделить обустройство старожилами сибирского дома согласно как прежним этническим установкам в материальной культуре, так и эволюционировавшим традициям, включавшим аспекты архаичной духовно-социальной мотивации. Показателем следования принятых внешних форм требованиям установок общинного сознания стали для старожилов наличие тесовой кровли (а не соломенной, как у «новосела»), деревянного пола в доме, ставней на окнах, створчатых оконных рам со стеклом, застланного плахами «чистого» двора, в «ограде» 1–2 амбаров, а за огородами на «задах» – бани[355]355
  Перечень составлен по данным информатора В. А. Аристова (рожд. 1927 г.). Полевые исследования 1983–1986 гг. (с. Балахтон Козульского района Красноярского края).


[Закрыть].

Одноэтажный деревянный дом с воротами и заплотом. 1900–1920-е гг.

КККМ ПГС 3242/202. ГК № 19750442

Одним из наиболее важных признаков проживания на подворье старожильческой семьи для Енисейской губернии являлись высокие ворота в два полотна с двускатной кровлей. В результате полевых исследований, проведенных нами в с. Имисское Курагинского района Красноярского края в 1990–1993 гг., установлено, что из 373 крестьянских подворий 182 имели ворота «старожильческого» типа с двускатной кровлей (59,6 %).

В культурологии под ценностной иерархией понимается «ощущение наличности некоторой упорядоченной системы представлений». При этом мы должны иметь в виду, что в иерархии ценностей для традиционного сознания «зачастую вещи не потому значимы, что полезны, но полезны, потому что значимы»[356]356
  Юдин А. В. Русская традиционная народная духовность. М., 1994. С. 45.


[Закрыть]. Новому отношению к роли «сотворенной» материальной среды в жизни человека как «полезной» соответствовали представления сибиряка об интерьере дома в середине XIX в.

Постараемся выявить подсознательное влияние архетипных образов на представления об объектах крестьянского дома в картине мира. Перечисление элементов домашнего мира в текстах источников в упорядоченной форме не может не отразить ощущение их значимости в сознании крестьян.

В качестве источников нами взяты оценочные описи личной собственности крестьян. Последовательное расположение материальных объектов дает свидетельство неосознаваемой иерархичности в системе значимости данных объектов для крестьянского мировидения. В системной таблице объектов усадьбы и дома нами выделено девять групп (уровней) ценностной иерархии. В составленной нами таблице сохранили последовательность перечисления однотипных объектов в источниках с их последующей систематизацией. Мы полагаем, что в оценочных описаниях объектов материального мира косвенно проявляется подтекст «значимости», а лишь затем – степень ее «полезности»[357]357
  Данная таблица составлена на основе описей, выполненных крестьянами с оценкой имущества старожилов и поселенцев различных селений Заледеевской, Сухобузимской и Балахтинской волостей Енисейской губернии (1850–1865 гг.). См.: ГАКК. Ф. 546. Оп. 1. Д. 37. Л. 45; Ф. 546. Оп. 1. Д. 408. Л. 5.


[Закрыть].

Мы обращаем особое внимание на местоположение двух объектов: иконы и стола. Икона в картине мира, естественно, занимает особое место сакрального объекта без оценки ее стоимости в денежном выражении. Крестьяне Енисейской губернии, приобретая новую икону, говорили, что не купили ее, а выменяли. Стол в сознании русского человека занимал дуалистичное положение: как материальный объект он определялся «полезностью» и оценивался в денежной форме. Первостепенное положение стола во всех описях имущества дома заставляет вспомнить о «значимости» его в контексте выражения «стол-престол». Стол обретал сакральную значимость престола для «хлеба-соли» («Хлеб на стол, и стол – престол; на столе ни куска, и стол – доска»)[358]358
  Информатор Пружинина А. И. (1901–1988 гг.), с. Имисское Курагинского района Красноярского края. Полевые исследования 1982 г.


[Закрыть].

В таблицу не включена группа VIII – домашняя утварь. Она представлена в следующей иерархии: 1. Клюка, ухват, заслонка. 2. Сельница, сито, квашня. 3. Ковш железный, чугунный горшок, поварешка. Предметы IX группы в источниках комплектуются в различных сочетаниях. В этом проявляется большая роль субъективной рациональной организации ценностной системы при снижении сакрального значения предметов.

Передний угол с иконами, лубочными и журнальными картинками в крестьянской избе в Канском уезде. 1902 г.

Фотограф Г. М. Ковтунов. КККМ НЕГ 4632. ГК № 38007700

Выраженное стремление к «новомодности в домашней обстановке» в сознании приенисейских старожилов может свидетельствовать о сочетании установок на зажиточность и соревновательность. Сибиряк-историк А. П. Щапов старательно перечислил повсеместно приобретавшиеся крестьянами предметы интерьера и быта: обои, зеркала, картины, часы, диваны, дорогая посуд[359]359
  Щапов А. П. Собрание сочинений. Дополнительный том. Иркутск, 1937. С. 147–148.


[Закрыть]. Он писал, что образ достатка и благополучия в материальной сфере крестьянина-старожила исходил из «осознания того, что он все может приобрести, были бы средства. Нет вещи, которая бы составляла недоступный и запретный предмет»[360]360
  Ядринцев Н. М. Сибирь как колония. СПб., 1892. С. 108.


[Закрыть].

Одним из важнейших элементов материальной культуры является характер традиционного питания, отражавший как адаптированный уклад жизни социума, культуру застолья и праздника, так и ценностные пристрастия к определенной пище. Источники достаточно полно представляют взаимосвязь представлений картины мира о результативности крестьянского труда, о характере и уровне питания в крестьянской семье с ритуальной и социальной символикой.

Губернатор А. П. Степанов оценил представления о структуре и характере питания крестьян-старожилов Енисейской губернии в 1820-х гг. в зависимости от состояния домохозяйства. В качестве оценки статуса домохозяина в глазах окружающих он выделял «ежедневно белый хлеб (мягкое) для бедняка, наличие ежедневных мясных блюд для середняка и обилие разнообразных блюд для зажиточного крестьянина». Преимуществом в питании сибиряка-старожила он считал «без исключения… ситный хлеб» (у крестьян Европейской России – хлеб решетный. – Б. А.) и следование правилам последовательности приема пищи на завтрак, в обед, в паужну, на ужин. В последней четверти ХIХ в. Н. М. Ядринцев отмечал, что уровень достатка позволял сибиряку питаться в течение дня по 5–7 раз[361]361
  Степанов А. П. Енисейская губерния. СПб., 1835.


[Закрыть].

Уголок крестьянского двора в селе Частоостровском. Август 1928 г.

Фотограф Б. И. Шангин. КККМ НЕГ 8663. ГК № 21662203

Об образе «должного» качественного и разнообразного питания в картине мира старожилов Красноярского округа писал декабрист А. П. Беляев. За предложение гостей оплатить за обед крестьяне-сибиряки обиделись: «У нас, слава Богу, есть чего подать». Если исходить из обратного предположения, то деньги потому даются человеку, что «по воле Бога у него самого нет чего подать». Тогда вполне наглядно раскрывается и загадка всеобщей щедрости сибиряков по отношению к нищим «от имени и по воле Бога».

Следовательно, нищих и гостей обильно одаривают в знак благодарности Богу за то, что «дал нам что подать» другим; плату же за «дар Божьий» – грех с них брать. В словах крестьян мы можем выделить в процессе угощения гостя ряд уровней: выражение радушия, установку на демонстрацию уровня жизни и результатов своего труда и благодарность Богу за благополучие и «должное» благосостояние домохозяйства[362]362
  Ядринцев Н. М. Сибирь как колония… С. 97.


[Закрыть].

Чаепитие в крестьянской семье.

КККМ

Пища, являясь объектом материальной культуры, неизбежно несла в себе печать представлений о ритуалах, лежащих в основе ее приготовления и потребления. Подобный образ сакрально-ценностного объекта мы нашли в представлениях о «творении» хлеба. В мировоззрении крестьян-старожилов «типологический сценарий сотворения мира» (космологический Миф) проигрывался ежедневно в ритуале выпечки хлеба. В нем участвовали сакральные элементы – огонь, зерно, вода. В соответствии с общерусскими этническими представлениями крестьяне говорили – не печь, а «творить» хлеб. В «картине мира» жителей Приангарья хлеб олицетворял живое существо: «Вечером коврига спит, ее нельзя резать». Поэтому непочатую ковригу хлеба можно было резать только с утра, с началом ежедневного цикла, прижимая к себе и с направлением движения ножа «на себя»[363]363
  Цит. по: Город у Красного Яра (Первая половина XIX в.). Красноярск, 1989. С. 81–82.


[Закрыть].

Мы находим в картине мира и символическую аналогию: хлеб – это дом. При семейном разделе в Енисейской губернии наблюдалось вплоть до начала XX в. присутствие следующего древнего архетипного ритуала. На столе размещали ковригу хлеба, солонку и свечу. Вся семья некоторое время сидела молча. Затем отец отрезал ломоть хлеба, который сын брал с собой в свой дом. Женщины отделяли часть хлебного теста из семейной «квашни»[364]364
  О выраженном почтении к хлебу и сопоставлении его в подсознании с миром свидетельствует и то, что в Енисейской губернии говорили не «резать» хлеб, а «рушить» хлеб (мир).


[Закрыть]. В данном случае отрезанный ломоть хлеба выражал не только факт раздела хозяйства, но и ритуальное обеспечение процесса раздела совместного имущества, олицетворял отделившегося сына как «суть целого», семьи[365]365
  Сабурова Л. М. Быт и культура русского населения Приангарья (конец ХIХ – XX в.). Л., 1967. С. 158, 180. Ныне отголоски старинного русского ритуала отразились в видоизмененном значении в выражении «отрезанный ломоть».


[Закрыть].

Связь материального мира и духовных представлений выразилась в адаптированных рациональных установках по его формированию и в обеспечении архетипными «созидательно-охранительными» действиями и символикой. Мы выделили и реконструировали представления об установках формирования материальной инфраструктуры, ее ценностные компоненты. В результате пришли к выводу о наличии и постоянном взаимодействии рациональных и сакральных компонентов в картине мира и установках действий в традиционном сознании крестьян-старожилов Сибири.

С одной стороны, адаптация проходила в условиях постоянных прагматичных инновационных приобретений. В результате напряженного труда в Сибири было создано адаптированное земледелие. Установки трудовой деятельности имели конечные цели достижения высокого качества жизни, свободы домохозяина в общине, приобретения права на определенные стереотипы поведения. В этом мы находим корни выраженной демонстрации качества жизни, благополучия, соревнования и нового социального идеала сибирского старожила.

Вместе с тем созидательная деятельность мотивировалась и сопровождалась «значимыми» архаичными установками, сохранившимися в ритуальной обрядности и символике. Установки этнических констант подсознательно оказывали влияние на формирование представлений о материальной инфраструктуре. В свою очередь, на основе рациональных представлений, жизненного опыта и традиций предков социализировались стереотипы трудовой деятельности и этика хозяйственной жизни, воспринимались новации. Трудовая деятельность сибирских крестьян была явлением традиционно-сакральным, направленным на неупорядоченное пространство, «неосвоенный» природный компонент. Общий процесс сценария «освоения мира» предполагал проигрывание частных процессов космогонии на основе архетипов славянской мифологии.

Очерк девятый
Традиции дома

Культура сибирского домостроения

Важнейшим результатом освоения Сибири русскими в течение XVII – начала XX в. явилась системная адаптация традиционной материальной культуры к природно-климатическим факторам сурового края. Согласно статистическим данным, среднегодовые температуры Центральной Сибири (Томск, Красноярск, Иркутск) варьируются от +20 °C в июле до –19,5 °C в январе. Однако достаточно часто максимальные температуры (от +35 до –45 °C) могут длиться от нескольких дней до двух-трех недель и обеспечивают перепад от 50 до 80 °C между летом и зимой. Климат большей части Сибири выраженный резко континентальный, сухой. Осадки при этом выпадают неравномерно; основные (до 60–80 мм) – в конце весны и летом в виде дождя, до 17–20 % годовой нормы в виде снега. Снежный покров удерживается с конца октября – начале ноября и до апреля (до 165–175 дней) толщиной покрова от 35–55 до 100–130 см. Дополнительно следует отметить ветра до 15–25 м/сек.[366]366
  Данный раздел очерка написан автором по результатам полевых исследований и практических экспериментов в старожильческих селениях ряда районов Красноярского края (Енисейской губернии) в 1971–1997 гг. Использованная литература: Научно-прикладной справочник по климату СССР. М., 1993; Ащепков Е. А. Русское народное зодчество в Восточной Сибири. Москва, 1953; Благиных Е. А. Архитектурно-градостроительное наследие Кемеровской области: XVII – первая половина XX в.: Автореф. дис. … канд. архитектуры. Новосибирск, 2007; Крадин Н. П. Русское деревянное оборонное зодчество. М., 1988; Липинская В. А. Русское население Алтайского края. Народные традиции в материальной культуре (XVIII–XX вв.). М.: Наука, 1987; Миненко Н. А. Северо-Западная Сибирь в XVIII – первой половине XIX в.: Историко-этнографический очерк. Новосибирск: Наука, 1975; Шелегина О. Н. Очерки материальной культуры русских крестьян Западной Сибири (XVIII – первая половина XIX в). Новосибирск: Наука, 1992.


[Закрыть]

Выраженная экстремальность климатических факторов неизбежно должна была сказаться на особенностях формирования инфраструктуры русских селений Сибири, особенностях формирования сибирского деревянного зодчества. Резкий и высокоамплитудный перепад температур в течение года, значительные суточные колебания весной и осенью предъявляют особые требования к концепции типа жилища, конструкции, поэлементным связям, строительным материалам и системам жизнеобеспечения. Немаловажен также учет комплексной устойчивости всего усадебного комплекса старожилов к сумме факторов воздействия.

Развитие деревянной архитектуры Сибири дореволюционного времени освещают работы многих историков, архитекторов, культурологов и этнографов. Однако в историко-этнографических работах даются в основном общие характеристики итогов адаптации культуры русского населения в Сибири при неполном освещении поэлементных изменений в традициях деревянного зодчества.

В первоначальный период освоения сибирского края на большей территории господствовало одно-двухкамерное жилище (изба или сени-изба). Однако уже со второй половины XVIII в. в западносибирской и приенисейской деревне строились такие формы домов, как «пятистенки», «шестистенки» и «крестовики».

К середине XIX в. «пятистенки» связи «изба – сени – горница» и «крестовые» дома связи «сени – казенка – изба – горница» и связи «сени – изба – горница – спаленка» становятся ведущими в наиболее развитых и зажиточных селениях южных волостей Приенисейского края.

«Крестовый» дом, или «крестовик», представлял собой значительных размеров помещение, разделенное внутри крестообразно двумя капитальными стенами. Крестовый дом имел и другие существенные особенности, характеризующие его как вершину строительного искусства сибирских старожилов.

Дом мог как располагаться на «подклете» («подклети»), в котором были подсобные помещения, кладовые, кухня, так и группироваться в сложный комплекс из ряда помещений одного уровня. В условиях изобилия строительного материала дом строили из сосны, реже из пихты и кедра. Чаще строили так: нижние ряды стен («венцы») складывали из лиственницы, пихты, жилую часть – из сосны, а отделку элементов дома – из кедра.

В суровых сибирских условиях наиболее приемлемой была техника рубки избы «в угол», то есть «в обло», «в чашу». При этом в бревнах выбирался полукруг, а концы бревен выступали за стены сруба. При такой рубке «с остатком» углы дома не промерзали даже в самые сильные, «в хлящие», морозы. При рубке в лапу – рубке без остатка в чистый угол, углы дома обшивались снаружи тесинами.

При рубке дома в бревнах выбирались полукруглые пазы; бревна укладывались на мох, часто «в шип», «в шкант» (то есть соединялись в стене между собой специальными деревянными штифтами). Щели между бревнами тщательно конопатились и позднее замазывались глиной. Внутренняя стена дома также тщательно вытесывалась сначала топором, затем рубанком («стругом»). Перед рубкой предварительно бревна «выводились», то есть их после ошкуривания протесывали, добиваясь одного диаметра от комля до верхней части бревна. Общая высота дома равнялась 13–20 рядам – венцам бревен. «Подклеть» дома из 8–11 рядов бревен могла быть хозяйственным помещением, кухней или кладовой.

Возведенный на «подклети» дом обязательно имел подполье. Сама «подклеть» из 3–5 венцов могла служить его верхней частью. Подполье сибирского дома было весьма обширное и глубокое, если позволяли почвенные воды. Часто оно обшивалось доской. Фундамент дома учитывал местные особенности: наличие мерзлоты, близость и наличие камня, уровень вод, характер грунта и пр. Под нижний ряд стены чаще всего прокладывалось несколько слоев бересты.

В Сибири полы обязательно делали дощатыми, подчас «двойными». Полы настилали из расколотых повдоль бревен, протесанных и проструганных до 10–12 см досок-«тесаниц» («тесниц», «тесин»). Пиленый тес появился в Сибири во второй четверти XIX в. с появлением здесь пилы.

Потолки («подволоки») дома до конца XIX в. настилали из тонких, тщательно подогнанных бревен. Если для потолка применялись тесаные или пиленые доски, они могли располагаться «встык», заподлицо или «в разбежку». Потолок в доме сверху (с «вышки») тщательно утеплялся глиной и/или землей, так как от этой работы зависело, «загонит ли тепло» в свой дом хозяин. Сени, но чаще всего «кладовки-казенки», строились без потолка.

Улица в деревне Абалаково. 1925 г.

Фотограф А. Я. Тугаринов. КККМ ОФ 10426/455

Если еще в XVII–XVIII вв. наиболее распространенным способом двускатной кровли дома была кровля на «посомах» (на «самцах»), то есть на бревнах фронтонов, то с появлением «крестового» дома крыша становится четырехскатной. В качестве кровельного материала наряду с тесинами применяли «драницы», «дрань» (в ряде мест – «желобник»). Длина их доходила до двух метров. Топорный тес и драницы были весьма устойчивыми к воздействию осадков, долговечными. Пиленая же поверхность современной доски легко пропитывается влагой и быстро разрушается. Крытые дранью кровли встречались в Сибири вплоть до второй половины ХХ в. Соломенные кровли, повсеместно распространенные у великорусских крестьян даже среднего достатка, у сибиряков почти не встречались, разве что у переселенцев на первых порах. В начале ХХ в. у зажиточных крестьян и деревенских торговцев-«майданщиков» появляются крыши, крытые железом.

Общая конструкция кровли – стропильная, четырехскатная («шатровая»). При этом стропила врубались на «связях». На верхние венцы укладывались бревна-подстропильники («переводины»), связанные крестообразно над потолком (на «вышке»). Стропила вверху сходились и заканчивались небольшим, до 1,5 м горизонтальным коньковым бревном – «князьцом».

Сени были с бревенчатым прирубом к дому или рубились цельно под единой крышей. В сени и дом вел вход через высокое просторное крыльцо, часто стоявшее на бревенчатом подрубе. С тыльной стороны дома был вход-спуск в холодное подполье-погреб под сенями для летнего хранения овощей.

Окна «крестового» дома были «колодными», «косящатыми», в которые в XIX в. вставляли двойные рамы со стеклами. На зимних оконных рамах часто изготавливали специальные желобки для сбора талой воды. С середины XIX в. широкое распространение приобрели рамы с отворяющимися в летнее время створками. Данное утепление позволяло доводить общее количество окон до 8–12. При этом простенки между окон были значительно уже, чем сами окна. Суровость климата определяла повышенную «любовь сибиряка к солнцу, к свету».

Снаружи окна обрамлялись массивными наличниками. На них навешивали на шарнирах ставни, которые являлись важнейшим отличительным признаком сибирского дома. Они служили первоначально для защиты окон от стрел и были массивными и одностворчатыми. Но впоследствии служили более для дополнительной защиты окон от мороза и стали уже двухстворчатыми и более легкими.

Дома строили из 80–100-летних деревьев хвойных пород, причем брали лишь их комлевую часть. Бревна выше комля, второго-третьего «порядка», шли на стропила, слеги или строительство хозяйственных построек. Комлевое бревно обязательно «выводили» под один диаметр. Лес для этого брали «кондовый», выросший на высоком склоне горы, с мелкими и плотными годовыми кольцами.

Хвойный лес на строительство рубили поздней осенью или в начале зимы, с первыми морозами и первым снежком. Строевой лес рубили только на «старый месяц», затем «крыжевали», весной ошкуривали и оставляли в штабелях «вылеживаться» 1–2 года для просушки. Лишь затем деревья «выводили» и начинали рубить дом. Часто перед сушкой бревна вымачивали в воде для предохранения от гниения и трещин. При рубке стен бревна укладывали по сторонам света: внутрь дома обращали южную, более рыхлую, но теплую сторону дерева, а наружу – северную, плотную и «закаленную».

«Подушки» и косяки дверей и окон изготавливали из хорошо просушенной сосны или кедра. Они были несколько шире бревен стены, чтобы не затекала вода. В пазы косяков укладывали просушенный мох.

За типичный образец конструкции «крестового» дома («крестовика») нами было взято деревянное здание постройки 1902 года в с. Имисском бывшей Имисской волости Минусинского уезда (ныне Курагинского района Красноярского края).

Несмотря на солидный, более чем столетний срок существования, данный дом функционирует в настоящее время в превосходном виде. Общие размеры дома 8 × 8,8 × 3,2 м (без учета высоты «шатровой» крыши). Подполье дома общей глубиной (высотой) 2,2 м. Края крыши отдаляются от стены более чем на 90 см. Крыша ныне крыта шифером сверху по старой тесовой кровле. В начале данный дом был построен на каменном плиточном фундаменте, но 20 лет назад под нижний ряд бревен был подведен бетонный фундамент. В январе 2007 г. нами были произведены частичные исследования в целях выявления взаимосвязи конструкции «крестового» дома, типа кровли и общей устойчивости к зимним погодным факторам в виде ряда замеров температуры воздуха в различных точках.

Крестьянская изба в деревне Выдриной Канского уезда. 1911 г.

Фотограф А. П. Ермолаев. КККМ ОФ 10426/460

Крыльцо русской избы в деревне Балай. 1925 г.

Фотограф А. В. Кудрявцев. КККМ НЕГ 6316

При проведении замера в 19 часов стандартный («спиртовый») термометр определил температуру наружного воздуха на расстоянии пяти метров от дома –28 °C. Последующий замер, произведенный термометром вплотную у стены дома под ставнями, показал температуру наружного воздуха уже –25,5 °C (разность температур составляла 3 °C). Мы пришли к выводу, что восходящие конвекционные потоки более теплого воздуха вдоль стен способствуют сохранению тепла в помещении.

В неотапливаемых холодных сенях температура воздуха была –19,5 °C (разница температур 8,5 °C). В «кладовке-казенке» –18,5 °C (разница 9,5 °C), над потолком под двойной тесовой и шиферной кровлей (по-сибирски, на «вышке») на уровне 1,6 м –15 °C (разница температур 13 °C). Мы считаем, что температура повышалась за счет того, что «шатровая» крыша, словно колпак, удерживает тепло над потолком. Во-вторых, на потолке наряду с дымовой трубой имеется горизонтальная кирпичная труба – «боровок», соединяющая на «вышке» дымоход «печки-голландки» в горнице с общим дымоходом русской печи.

Крестьянские дома в деревне Дрокиной возле Красноярска.

Фотограф Л. Ю. Вонаго. КККМ НЕГ 1187

Четырехскатная, «шатровая» крыша великолепно защищает дом от дождя, снега, ветра. Края крыши, почти на один метр выделяясь за стены дома, позволяют отводить в стороны дождевые струи.

Функционально обоснованная планировка пространства жилых помещений, отделка поверхности стен, разнообразие мебели и предметов утвари, широкое использование жирового освещения, чистота и порядок в домах – по этим характеристикам быт сибиряков-старожилов отличался от быта, сохраняющегося на родине их предков, в Европейской России.