Текст книги "На Сибири мы сибиряки"

Среди исследований по истории комплексного земледельческого освоения территории Восточной Сибири наиболее значимой считается работа В. Н. Шерстобоева «Илимская пашня»[454]454
  Шерстобоев В. Н. Илимская пашня. Т. 1–2. Иркутск, 1949.


[Закрыть]. Для последующих поколений сибиреведов незаменимы работы историков В. А. Александрова, В. В. Воробьева и А. Д. Колесникова, выполненные в 1960–1970-х гг., по исследованию демографических и хронологических этапов формирования старожильческого населения Сибири[455]455
  Формирование населения Восточной Сибири (географические особенности и проблемы). Новосибирск, 1975; Колесников А. Д. Русское население Западной Сибири в XVIII – начале XIX в. Омск, 1973.


[Закрыть]. Выводы данных исследователей позволили уточнить хронологичекие рамки оформления потомственного крестьянского старожильческого населения как целостной социально-экономической единицы русского этноса. Поэтому мы относим время завершения психологической адаптации и формирования нового традиционного сознания в границах Сибири ко второй половине XVIII в.

В ходе дальнейшего изучения культуры сибирского крестьянства потребовалось более тесное сотрудничество историков и этнографов. Выраженное социокультурное звучание приобрели работы 1960-х – конца 1980-х гг. В изучение итогов колонизации, развития сельского хозяйства и рынка Восточной Сибири определенный вклад внес Ю. В. Кожухов. В свою работу он, в частности, включил вопросы культуры и быта крестьян Енисейской губернии[456]456
  Кожухов Ю. В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX века (1800–1861 гг.). Л.: Издательство ЛГУ, 1967.


[Закрыть]. Этнографические особенности быта и культуры русского населения Приангарья наиболее системно были исследованы в одноименной работе Л. М. Сабуровой[457]457
  Сабурова Л. М. Культура и быт русского населения Приангарья. Л., 1975.


[Закрыть]. Колоссальных результатов в изучении вопросов культуры русского населения Сибири достигли историки М. М. Громыко, В. А. Зверев, А. Н. Копылов, А. А. Люцидарская, Н. А. Миненко, Е. И. Соловьева и др. Глубоко и всесторонне ими были проанализированы особенности юридических обычаев, трудовых традиций, норм общинных отношений, семьи и брака старожилов. Несмотря на то что ученые непосредственно не обращались к теме традиционного сознания старожилов, в их работах рассматриваются практически все компоненты стереотипных проявлений миропонимания и психики сибиряков. К глубокому сожалению, подавляющее большинство работ данного периода написано на материалах Западной Сибири и Зауралья[458]458
  Громыко М. М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII – первая половина ХIX в.). Новосибирск, 1975; Миненко Н. А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII – первая половина XIX века). Новосибирск, 1979; Люцидарская А. А. К вопросу об исторической психологии межэтнических контактов в Сибири в XVIII в. // Этнические культуры Сибири. Проблемы эволюции и контактов. Новосибирск, 1985. С. 153–173; Зверев В. А. Изменения образа жизни крестьянства в ходе земледельческого освоения Сибири. Новосибирск, 1985; Копылов А. Н. Очерки культурной жизни Сибири XVIII – нач. XIX в. Новосибирск, 1974; и др.


[Закрыть].

В условиях господства идеологических установок для работ советского периода по истории и этнографии характерна общая концепция этнической целостности русского населения России. Естественно, вышеперечисленные авторы не могли открыто поставить вопрос об этносоциальной идентификации сибирских крестьян. Однако примечательно, что в работах западносибирских ученых объективная специфичность сибирского этнографического материала входила в открытое психологическое противоречие с формальными выводами.

В этот период коллективными усилиями ученых историков и этнографов был создан ряд трудов по истории сибирской общины, исследованию в них культурно-бытовых процессов. Всесторонне анализировались проявления традиционного сознания в материальной и духовной культур[459]459
  Крестьянская община в Сибири XVII – начала ХIХ в. Новосибирск, 1977; Культурнобытовые процессы у русских Сибири XVIII – начала XX в. Новосибирск, 1985; Этнография русского крестьянства Сибири: XVII – середина XIX в. М., 1981.


[Закрыть]. Занимаясь психологическими аспектами культуры старообрядцев, Ф. Ф. Болонев описал характер сибиряков. Работы этнографа Ф. Ф. Болонева во многом предвосхитили сегодняшний день. В небольшой работе (написанной еще в 1979 г. и опубликованной в 1988 г.) содержится развернутая характеристика сибирского старожила: «Сибиряку свойствены „широкая душа, бескорыстное гостеприимство, беззаветная храбрость, любовь к Родине, гордая независимость характера, вольнолюбие…“[460]460
  Болонев Ф. Ф. Из опыта этнографического изучения русского населения Сибири // Русские Сибири: культура, традиции, обряды. Новосибирск, 1988. С. 19.


[Закрыть]. Подробно цитируя высказывание автора, мы позволили себе предложить уточненное видение психологической мотивации как указанных, так и иных черт характера сибиряка-старожила.

Неоценимый вклад в разработку проблематики приенисейского крестьянства внесли красноярские ученые. Широкому кругу вопросов взаимодействия старожилов и переселенцев, с развернутым сопоставлением укладов их жизни, была посвящена работа В. А. Степынина «Колонизация Енисейской губернии в эпоху капитализма»[461]461
  Степынин В. А. Колонизация Енисейской губернии в эпоху капитализма. Красноярск, 1962.


[Закрыть]. В указанной работе представлены развернутые социально-психологические характеристики образа жизни и культурных традиций русских переселенцев второй половины ХIХ – начала ХХ в., позволяющие на этом фоне зримо высветить ценностные черты культуры старожилов. Ряд природно-социальных факторов воздействия на первых «засельщиков» края и их роль в генезисе потомственного старожильческого населения обобщены в работах красноярского историка П. Н. Павлова[462]462
  Павлов П. Н. Географическое размещение русского населения в Енисейском крае в эпоху феодализма (XVII – первая половина XVIII в.) // Красноярский край. Материалы по географии. Красноярск, 1965; Он же. Промысловая колонизация Сибири в XVII – начале XVIII в. Красноярск, 1974; и др.


[Закрыть].

Кропотливые и глубокие исследования по истории поэтапного освоения территории Приенисейского края преимущественно представителями старожильческого населения Енисейского уезда в XVII–XVIII вв. провел историк Г. Ф. Быкон[463]463
  Быконя Г. Ф. Заселение русскими Приенисейского края в XVIII в. Новосибирск, 1981.


[Закрыть]. Именно статистические данные и выводы работ данного автора во многом позволили нам определить нижнюю хронологическую границу нашего исследования. Г. Ф. Быконя доказал, что в 60–80-х гг. XVIII в. завершается заселение и земледельческое освоение южных и притрактовых районов Приенисейского края русскими крестьянами, представленными преимущественно потомственными старожилами Сибири.

Комплексное обобщение экономических, политических и социальных процессов XVII – начала ХХ в. было сделано в фундаментальных трудах «История Сибири» и «Крестьянство Сибири в эпоху феодализма»[464]464
  История Сибири. Т. 1–3. Л., 1968; Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск, 1982.


[Закрыть]. Однако даже в последней работе, в разделе «Духовная жизнь крестьян», несмотря на заявленную формулировку, полностью отсутствует анализ духовных, этнопсихологических характеристик сознания крестьян-старожилов Сибири. Среди академических работ обобщающего характера по этнографии наиболее полными в освещении специфических культурно-бытовых особенностей старожилов Енисейской губернии и Сибири в целом являются издания Сибирского отделения АН СССР и института этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая[465]465
  История Сибири. Т. 1–5. Л., 1968; Русское население Поморья и Сибири (период феодализма). М., 1973; Источниковедение и археография Сибири. Новосибирск, 1977; Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск, 1982; Крестьянская община в Сибири XVII – начала ХХ в. Новосибирск, 1977; Русские старожилы Сибири. Историко-антропологический очерк. М., 1973.


[Закрыть]. Так, в работе коллектива авторов «Русские старожилы Сибири» подробно проанализированы физические, соматические, изосерологические изменения, зафиксированные у старожилов-сибиряков различных регионов в ХХ в. Комплексные исследования начала 1960-х гг. признали наличие приспособительной изменчивости старожилов, визуально описанной в работах ХIХ в. Авторы исследования впервые в советской науке охарактеризовали русских старожилов как «особую сибирскую ветвь русского народа» (выделено авт. – Б. А.). Данный вывод сделан на основе тщательного изучения физикоантропологических признаков у представителей различных этнографических групп Сибири[466]466
  Русские старожилы Сибири… С. 5–6, 156–172.


[Закрыть].

Однако, несмотря на отдельные выводы, общей тенденцией в исторических и этнографических работах советского периода было то, что все высказывания дореволюционных авторов об этнической специфичности сибирских старожилов подвергались критике. Постоянно подчеркивалось единство и общность культуры, мировоззрения, верований, традиций сибирского населения в рамках общероссийской культуры. Отсутствовали развернутые исследования о системной трансформации компонентов адаптивной культуры русского этноса в сибирских условиях. Недостаточно были разработаны проблемы влияния комплексных воздействующих факторов на материальные аспекты жизнедеятельности русского старожильческого социума в Сибири. Но наиболее неизученными по-прежнему оставались вопросы влияния воздействующих факторов на психологию русского населения Сибири и психологической адаптации как первых «засельщиков», так и переселенцев и ссыльнопоселенцев.

Разработку проблем генезиса и эволюции русского этнического самосознания в советский период продолжили историки, этнографы, философы, социологи А. В. Буганов, М. М. Громыко, Ю. В. Бромлей, Д. С. Лихачев, К. В. Чистов[467]467
  Филиппов В. Р. Из истории изучения русского национального самосознания // Советская этнография. 1991. № 1. С. 25–33.


[Закрыть]. В их работах исследовалась роль самосознания в периоды становления государственности, борьбы за национальную независимость, в этнической культуре.

Еще в середине 1960-х гг. историк Б. Ф. Поршнев попытался впервые обосновать логическую взаимосвязь психологических стереотипов в поведении индивида и всего социума[468]468
  Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1966.


[Закрыть]. Ныне идеи Б. Ф. Поршнева развиты в исследованиях по исторической антропологии на стыке истории, психологии и культурологии. Ученые начинают изучать влияние чувств, эмоций, привычек, ценностных установок, симпатий и антипатий, верований на поведение человека, социальных групп. По мере осмысления роли человеческого сознания в качестве реального «локомотива истории» обоснование логики исторических событий приобретает большую глубину. Именно это позволяло говорить о начале формирования «субъектной» интерпретации в советской историографии.

Исследования историков в 1950–1970-х гг. существенно подкрепляли и развивали научные выводы советских психологов. В СССР сложилась научная школа по изучению внутренних механизмов целеполагания в сознании человека. Выдающуюся роль сыграли исследования психолога Д. Н. Узнадзе в области мотивации и установок действий и поступков[469]469
  Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1967.


[Закрыть].

Важное место в разработке проблем исторической психологии и этнических традиций занимали дискуссии видных этнографов, историков, психологов на страницах журнала «Советская этнография» в 1981 и 1983 гг. Наиболее плодотворными были споры по теме «Узловые проблемы теории культурной традиции». Многие авторы публикаций вышли на уровень теоретического осмысления проблем этнопсихологических исследований. Ученые всесторонне проанализировали роль традиций как универсального механизма стабилизации общественной жизни. Они показали диалектику единства общих и особенных черт традиционной культуры, обсудили проблему социализации традиций во взаимодействии с инновациями. Впервые был поставлен вопрос о системных междисциплинарных исследованиях обычаев и традиций локальных культур. В порядке углубления научных интересов состоялся оживленный обмен мнениями и по вопросу о взаимосвязи традиций, национальной (этнической) психологии и влиянии культурной среды на психику человека. Ученый А. Ф. Дашдамиров в своем докладе в Институте этнографии АН СССР впервые представил четкую структуру и анализ образующих элементов национальной [этнической] психологии. Наряду с социально-идеологическими аспектами сознания впервые полноправно были представлены компоненты чувств, переживаний, этнически выраженные, своеобразные реакции людей. Но в условиях господства формационного подхода к проблематике исследований в области социальной, этнической и исторической психологии смелые и оригинальные мысли и выводы ученых не получили дальнейшего развития[470]470
  Маркарян Э. С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Советская этнография. 1981. № 2. С. 78–96. В обсуждении статьи Э. С. Маркаряна приняли участие ученые С. А. Арутюнов, К. С. Сарингулян, И. А. Барсегян, С. А. Токарев, К. В. Чистов и др.; Там же. С. 97–115; Начало дискуссии положено статьей А. Ф. Дашдамирова «К методологии исследования национально-психологических проблем» (Советская этнография. 1983. № 2. С. 62–74). В обсуждении статьи приняли участие этнографы и психологи В. И. Козлов, А. А. Леонтьев, С. А. Арутюнов, И. М. Кузнецов, Ю. В. Бромлей, И. С. Кон, Г. В. Старовойтова (Советская этнография. 1983. № 2. С. 74–87; 1983. № 3. С. 67–85).


[Закрыть].

В работах историков постсоветского периода продолжилось углубленное изучение культурно-бытового уклада крестьян-старожилов Сибири. По-прежнему ведущие позиции в культурно-этнографической сфере продолжают занимать ученые Западной Сибири. К проблемам, затрагивающим научные сферы истории, этнологии, антропологии, обратились в последние годы М. Л. Бережнова, Е. А. Ерохина, В. А. Зверев, А.Ю. Майничева, Т. С. Мамсик, Н. А. Миненко, И. В. Октябрьская, Д. Я. Резун, Е. И. Соловьева, Е. А. Умбражко, Е. Ф. Фурсова и другие ученые. В Новосибирском педагогическом университете продолжается значимая для всего сибирского региона научная деятельность В. А. Зверева по изучению воспроизводства традиционной культуры и народной педагогики в среде старожильческого населения[471]471
  Зверев В. А. Дети – отцам замена. Воспроизводство сельского населения Сибири (1861–1917 гг.). Новосибирск, НГПИ, 1993; Красен человек учением: Материалы о воспитании и образовании детей в селениях Сибири (конец XIX – начало XX в.) / Под ред. В. А. Зверева. Новосибирск: НГПУ, 1995; и др.


[Закрыть]. Под руководством видных ученых М. А. Демина и Т. К. Щегловой в стенах Барнаульского педагогического университета плодотворно работает уникальная лаборатория исторического краеведения и изучения прошлого методами «устной истории». Воспитана плеяда молодых исследователей. Изучение календарной обрядности старожилов Западной Сибири проводится в течение многих лет омскими учеными М. А. Жигуновой и Т. Н. Золотовой. Исследованиями подтверждается северорусское происхождение праздничной обрядности в старожильческих селениях с консервацией архаических традиций. Этническую самоидентификацию и этногрупповую принадлежность крестьян Западной Сибири изучает М. Л. Бережнова[472]472
  Жигунова М. А., Золотова Т. Н. Традиционная обрядовая культура русских Западной Сибири // Народная культура Сибири: Уч. пособие. Омск: СФ РИК, 2002. Ч. 1; Жигунова М. А. Русские // Народы Западной и Средней Сибири: Культура и этнические процессы. Новосибирск: Наука, 2002; Золотова Т. Н. Русские календарные праздники в Западной Сибири (конец XIX–XX в.). Омск: Издатель-Полиграфист, 2002; и др.


[Закрыть].

В последние годы издано множество учебников по истории Сибири и его регионов. К числу новационных изданий относится учебное пособие по истории Сибири в трех частях, вышедшее в Новосибирске. Несмотря на то что данный учебник написан для учащихся, в нем совершен определенный прорыв в постановке новых подходов, в оценках событий сибирской истории. Для нас важно, что авторы учебника В. А. Зверев, В. А. Зуев и Ф. С. Кузнецова включили в него достаточно дискуссионный раздел о «русско-сибирской народности». Учебный материал рассматривается в историографическом аспекте работ сибирских ученых ХIX – начала ХХ в. Считаем своевременным публичное признание авторами учебника целесообразности продолжения дискуссии об этнокультурной идентификации русских старожилов. Ими высказано достаточно спорное мнение о принадлежности русских старожилов Сибири к нескольким субэтносам и «множествам этнографических групп»[473]473
  Зверев В. А., Зуев А. С., Кузнецова Ф. С. История Сибири. Ч. II. Сибирь в составе Российской империи. Новосибирск, 1999.


[Закрыть].

Необходимо отметить появление исследований по истории и культуре старожилов XVII – начала XX в., в частности, работу А. А. Люцедарской[474]474
  Люцидарская А. А. Старожилы Сибири: историко-этнографические очерки. XVII – начало XVIII в.: Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Новосибирск, 1997.


[Закрыть]. Комплексный характер носит историко-этнографическая работа В. М. Кимеева «Касьминские чалдоны», посвященная изучению быта и культуры локальной группы русских старожилов современной Кемеровской области[475]475
  Кимеев В. М. Касьминские чалдоны. Быт и культура русских старожилов Касьминской волости. Кемерово: Кузбассугольиздат, 1997.


[Закрыть]. Работы новосибирского историка и этнографа О. Н. Шелегиной посвящены исследованию культуры русских сибиряков в контексте культурной адаптации в процессе освоения новых территори[476]476
  Шелегина О. Н. Культура русских сибиряков в XVIII – первой половине XIX в. как результат адаптации в условиях освоения новых территорий (к постановке проблемы) // Культурное наследие Азиатской России. Материалы I Сибиро-Уральского исторического конгресса (25–27 ноября 1997 г., г. Тобольск). Тобольск, 1997. С. 84–85; Шелегина О. Н. Адаптация русского населения в условиях освоения Сибири: Социокультурные аспекты: Уч. пособие. Вып. 1–2. М.: Логос, 2001.


[Закрыть]. В концептуальном и содержательном плане они достаточно близки направлениям наших исследований.

Вопросам начала социально-экономической модернизации на территории Енисейской губернии в пореформенный период посвящена работа красноярского историка В. И. Федоровой. Автором скрупулезно рассмотрен вопрос о высокой степени адаптированности сибирского земледелия к факторам среды. Исследованы проблемы формирования модернизационных факторов последней четверти ХIХ в., влияния их на хозяйственную деятельность и культуру крестьян-старожилов Енисейской губернии[477]477
  Федорова В. И. Очерки социально-экономического развития Енисейской губернии в пореформенный период. Красноярск: РИО КГПУ, 1999. С. 28–47.


[Закрыть]. Изучению культуры и быта крестьян-старожилов Хакасско-Минусинской котловины посвящена кандидатская диссертация историка и этнографа из Абакана А. А. Верника[478]478
  Верник А. А. Культурно-бытовой уклад русского сельского старожильческого населения Хакасско-Минусинского края (вторая половина XVIII – начало XX в.): Автореф. дисс. … канд. ист. наук. Красноярск, 2000.


[Закрыть].

Одновременно с новосибирцами в 1999 г. в первом издании учебного пособия «Сибирское краеведение» общность старожилов Сибири была представлена в качестве целостного субэтноса, включавшего множество старожильческих конвиксий. Во второе издание учебника (2003 г.) был введен специальный раздел «Сибирский субэтнос», включающий материал о процессах адаптации и анализ ментальности русских старожилов. Выводы и содержание раздела включают в себя результаты специального исследования по проблеме реконструкции традиционного сознания локальной группы крестьян-старожилов Приенисейского края. В полном объеме результаты исследования культуры и традиционного сознания крестьян-старожилов были представлены позднее в специальной монографии в 2004 г.[479]479
  Андюсев Б. Е. Сибирское краеведение: Уч. пособие для учащихся и студентов. Красноярск: Амальгама, 1999. 186 с.; 2-е изд., перераб. и доп. Красноярск: КГПУ, 2003.


[Закрыть]

В разработке проблем традиционной культуры современного русского старожильческого населения Красноярского края наиболее последовательны ученые-филологи КГПУ. В течение многих десятилетий в ходе полевых исследований они занимаются изучением фольклора, декоративно-прикладного искусства, говора старожилов различных районов Красноярского края[480]480
  См. например: Белоусова Г. Г. Из истории заселения Кежемского района Красноярского края // Материалы и исследования по сибирской диалектологии. Красноярск, 1973; Она же. Этнографические материалы Приангарья как источник региональной лексикографии // Социально-культурные процессы в советской Сибири: тезисы докладов. Омск, 1985; Словарь русских говоров северных районов Красноярского края / Под ред. Г. Г. Белоусовой. Красноярск, 1992; Словарь рыбаков и охотников северного Прианагарья / Сост. В. И. Петроченко. Красноярск, 1994.


[Закрыть]. Исследования ученых-филологов 1990-х гг. позволяют утверждать, что вплоть до конца XX в. в селениях Красноярского края сохранились специфичное мышление и говор потомственных русских старожилов Сибири.

В последнее десятилетие российские ученые обратились к задачам формирования школы исторической антропологии и этнопсихологических исследований. Еще во второй половине 1980-х гг. видный историк и этнограф А. Я. Гуревич высказал основополагающее замечание: «Важнейшей категорией современной исторической антропологии является, на наш взгляд, именно социально-культурное мотивированное поведение людей. Материальные факторы их жизни сами по себе еще не дают разгадки их поступков, ибо поведение людей никогда не бывает, и не может быть, автоматическим»[481]481
  Гуревич А. Я. М. Блок и «Апология истории» // Блок Марк. Апология истории или ремесло историка. М., 1986. С. 229–230.


[Закрыть]. Поэтому одной из важнейших тенденций развития научной мысли явилась разработка смежных направлений в междисциплинарных областях. На этой основе в последнее десятилетие зародились множественные дисциплины в смежных областях гуманитарных наук: историческая этнология, историческая психология, историческая антропология и другие.

Обращение российских ученых к изучению сферы сознания в истории позволило расширить комплексное изучение исторических, этнических, культурных, антропологических аспектов российской цивилизации как целостного явления. Осознанное вовлечение исследователя в мотивационные, познавательные, эмоциональные процессы на фоне исторических событий позволяет глубже анализировать причинно-следственные связи, ценностно-смысловую значимость деятельности субъектов истории. В противном случае неизбежен откат к превалированию роли абстрактных характеристик безликих масс и классов.

Научное исследование структурных компонентов этнического самосознания началось только в последнее десятилетие. В 1990-е гг. был опубликован ряд работ, базирующихся на общих принципах методологии истории, этнологии, психологии, социологии. Наибольший интерес в данных областях представили работы Е. Ю. Бобровой, А. О. Бороноева, А. А. Деркача, В. А. Шкуратова, Я. В. Чеснова, Т. Г. Стефаненко[482]482
  Боброва Е. Ю. Основы исторической психологии. СПб., 1997; Бороноев А. О. Основы этнической психологии. СПб., 1991; Деркач А. А. Этнопсихология. М., 1992. Т. 1–2; Лурье С. В. Историческая этнология: Уч. пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 1998; Шкуратов В. А. Историческая психология. М.: Смысл, 1997; Чеснов Я. В. Лекции по исторической этнологии. М., 1998; Кукушкин В. С., Столяренко Л. Д. Этнопедагогика и этнопсихология. Ростов-на-Дону, 2000; Стефаненко Т. Г. Этнопсихология: Учебник для вузов. М.: Аспект-Пресс, 2003.


[Закрыть].

На рубеже 1990-х гг. российские ученые-гуманитарии как к абсолютно новому в отечественной науке обратились к понятию «менталитет» («ментальность»). Данное понятие впервые позволило комплексно ввести в состав предмета исследования сознательное и бессознательное, субъективные установки стереотипов поведения, мировоззренческие представления, чувства и побуждения субъектов исторической эпохи. Признанными авторитетами нового направления в отечественной исторической науке стали ученые А. Я. Гуревич, И. Г. Дубов, Л. В. Милов, А. П. Огурцов, И. К. Пантин, О. Г. Почепцов, Л. Н. Пушкарев, В. М. Хачатурян, А. С. Ходонов[483]483
  Гуревич А. Я. Историческая наука и историческая антропология // Вопросы философии. 1988. № 1; Он же. Европейское средневековье и современность // Европейский альманах: История. Традиции. Культура. М., 1990; Пушкарев Л. Н. Что такое менталитет? Историографические заметки // Отечественная история. 1995. № 3. С. 158–166; Ходонов А. С. История традиционного сознания в современной французской историографии // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Вып. 21. Томск, 1994. С. 21–34; Огурцов А. П. Трудности анализа традиционного сознания // Вопросы философии. 1994. № 1; Пантин И. К. Российская ментальность // Вопросы философии. 1994. № 1; Дубов И. Г. Феномен менталитета // Вопросы психологии. 1993. № 5; Почепцов О. Г. Языковая ментальность // Вопросы языкознания. 1990. № 6; Милов Л. В. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянства // Общественные науки и современность. 1995. № 1. С. 76–87.


[Закрыть]. Авторы исследований разрабатывают как общие методологические основы изучения менталитета в истории России, так и истоки этнопсихологической мотивации деятельности субъектов исторических событий.

Среди ученых нет еще массового осознанного понимания актуальности ментальных исследований. Не решена проблема междисциплинарного согласования методологии ментальных исследований, оформления единого понятийного аппарата. В качестве идентичных некорректно употребляются понятия «менталитет» и «ментальность», «общественное сознание», «миропонимание», «национальный характер». Многие гуманитарии считают идентичными как дефиниции понятий, так и содержание компонентов ментальности, национального самосознания, традиционного сознания. В зависимости от узкодисциплинарных подходов под менталитетом часто подразумевается способ мышления, этнический образ, самосознание, стереотипы поведения, поступки людей и т. д.

В последние годы проблемы ментальности, национального самосознания и национальной идентичности русского народа обсуждались на различных научных конференциях. Заметное место в спектре научных исследований занимает изучение менталитета в контексте исторических процессов. В 1993 г. на заседании круглого стола в редакции журнала «Вопросы философии» проблемы периодизации истории России рассматривалась с позиций «истории смены менталитетов». В 1994 г. опубликована статья историка В. Н. Разгона о менталитете сибирского купечества XVIII – первой половины XIX в.[484]484
  Материалы научных конференций в г. Москве в 1993 и 1994 гг., в г. Орле в 1998 г., в г. Красноярске в 1998 и 1999 гг.; Разгон В. Н. Менталитет сибирского купечества в XVIII – первой половине XIX в. // Предпринимательство в Сибири. Барнаул, 1994.


[Закрыть] Ряд публикаций посвящался менталитету казачества. В эти же годы вышло несколько наших публикаций по отдельным аспектам ментальности крестьян-старожилов Сибири. В опоре на разработанные аспекты методологии мы обратились к более узкой проблеме реконструкции традиционного сознания локальной группы русских крестьян-старожилов Приенисейского края (Енисейской губернии) 60-х гг. XVIII– 90-х гг. XIX в[485]485
  Андюсев Б. Е. Традиционное сознание крестьян-старожилов Приенисейской Сибири 60-х гг. XVIII – 90-х гг. XIX в.: опыт реконструкции. Красноярск, 2004. Мы сознательно употребляем понятие «ментальность» при обращении к системным поликомпонентным характеристикам сознания крестьян-старожилов.


[Закрыть] Существенное влияние на работу оказали междисциплинарные методологические приемы исследований этнолога С. В. Лурье (при разработке ключевых положений научной гипотезы), психолога Д. Н. Узнадзе, историков Б. Ф. Поршнева, В. А. Шкуратова, Е. С. Сенявской (по теоретическим и прикладным вопросам исторической психологии)[486]486
  Лурье С. В. Историческая этнология: Уч. пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 1998; Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1966; Он же. История и психология. М., 1971; Сенявская Е. С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М.: РОССПЭН, 1999; Узнадзе Д. Н. Психологические исследования. М., 1967.


[Закрыть]. Осмысление ментальных черт русских старожилов методами С. В. Лурье позволило сделать инновационный вывод о совмещении ценностей западной и восточной цивилизаций в ядре картины мира русских старожилов Сибири. Сибиряк – это человек с ярко выраженным духовно-нравственным рационально-прагматичным характером. В процессе адаптации во взаимодействии с природно-климатичекими и социокультурными факторами сформировался сибиряк рационального западного ментального типа. Русская этническая духовно-нравственная культура (душа, духовность) родила сибирский субэтнический характер.

Подводя итоги, мы вынуждены констировать, что и по сей день проблемы традиционного сознания, ментальности, сибирского характера не нашли должного отражения в работах историков, культурологов, этнологов. Несмотря на обилие частных работ, вопрос упирается в незавершенность разработки теории и методологии ментальных исследований в исторической науке, что снижает их качество и результативность. Мы пришли к выводу о том, что в ближайшем будущем важнейшей проблемой исторического сибиреведения станет глобальная системная реконструкции ментальности русских старожилов Сибири.

Группа крестьян в деревне Выдриной на реке Чуне. 1911 г.

Фотограф А. П. Ермолаев. КККМ ОФ 10426/361. ГК № 9282208