Текст книги "На Сибири мы сибиряки"
Автор книги: Борис Андюсев
Жанр: Исторические приключения, Приключения
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
Очерк двенадцатый
Сибиряк православный и/или язычник
Под воздействием конкретных факторов и объектов реального мира в ментальности этноса и его отдельных локальных групп формируется субъективная картина мира. Образ мира, с одной стороны, сформирован рациональными познаниями материального мира, с другой – все, что было рядом, что окружало человека традиционного времени, было упорядочено в иерархии «добра и зла». Каждый человек, предмет или объект мира был «свой» или «чужой» в спектре позитивных, нейтральных или враждебных качеств и свойств. Конкретные основания элементов культурных традиций зависели от личного опыта, но в наибольшей степени от советов и заветов дедов и отцов. Перечить обычаям, оценкам и нормам осмысления мира и стереотипам поведения в природной среде, общине, семье не было приято.
Мировоззренческие ценности культуры, предоставлявшие социуму «возможность определить себя в мире и дать ему адекватный для жизни образ реального мира и поведения в нем», составляют «центральную зону» картины мира. Ядро «центральной зоны» включает коренные верования народа, социальные убеждения, идеалы, склонности, интересы и другие установки, отличающие «своих» от «других». Идентификация – это осознание человеком своей принадлежности к этносу, субэтносу, малой социальной или культурной группе. Важнейшим отличительным критерием этнической идентификации является осознание принадлежности человека и социума к своей религиозной конфессии. Это есть конфессиональная идентичность, построенная на представлениях о себе и мире посредством религиозных принципов, учений и взглядов.
В процессе реконструкции содержания картины мира мы отдаем себе отчет, что практически бессмысленно выстроить строго последовательную, восходящую цепочку объектов реального мира в субъективном отражении. Основные постулаты исторической этнологии свидетельствуют, что под ценностной иерархией понимается не сам факт наличия ее, а передающееся веками в поколениях «ощущение наличности <…> упорядоченной системы представлений» о мире и о себе в структуре окружающего мира[372]372
Лурье С. В. Историческая этнология… С. 223.
[Закрыть]. Базовым центром и инструментом упорядочивания ценностей служит религиозное мировоззрение. Конечно, мы здесь говорим о «картине мира» предков, так как ныне систематизация культурного, этического и эстетического видения «мира и себя в нем» оформлено более в постулатах идеологии общества.
В старой русской этнической культуре стержнем «центральной зоны» являлась христианская православная религия. С крещением Руси православная религия выполняла функцию идеологического обеспечения становления и укрепления государственности. Православная религиозность на уровне «центральной зоны» культуры существенно влияла на формирование единого самосознания и идентификации русского этноса. Православная церковь принимала активное участие в колонизационном освоении сопредельных территорий в XVI–XVIII вв., в том числе и сибирских земель. Естественно, что в центре сознания русских сибиряков православие являлось основным компонентом адаптивных традиций. Не случайно источники свидетельствуют, что в историческом времени считать себя «русским человеком» было равноценно осознавать «православным». Лучшими во всех качествах православных христиан Сибири следует считать старообрядцев. Старообрядчество имело для освоенной территории особое физическое и символическое значение для формирования «сибирского человека» и черт «сибирского характера».
Церковная реформа патриарха Никона 1653–1656 гг. разрушила былую целостность русской православной церкви, внесла конфликт в общество и потрясения в традиционную культуру[373]373
Данный раздел очерка выполнен на материалах публикации наиболее профессионального исследователя истории и культуры старообрядцев. См.: Болонев Ф. Ф. Старообрядцы Сибири в панораме веков. https://altaistarover.ru/articles/history/ 398-staroobryadcy-sibiri.
[Закрыть]. Защитники старой веры, не принявшие Никона, считали своим долгом защитить суть православия, самобытность православной культуры, свой образ мыслей и уклад жизни. Против последователей «старой веры» многие века шла жестокая, часто кровавая борьба. Их правовое положение было намного хуже положения представителей других религиозных конфессий России. Однако преследования и устремления властей и официальной церкви уничтожить даже идею старообрядчества, наоборот, сплотили последователей этой веры, обострили в них черты рационального здравомыслия, трудолюбия, предприимчивости, настойчивости.
С течением времени большая часть старообрядцев или путем добровольного ухода, или через ссылку оказалась в Сибири. Труд и настойчивость в соединении с морально-этическими нормами коллективной жизни единоверцев способствовали выживанию и демографическому благополучию. В Сибири старообрядцев стали называть староверами. Особое качество довольствоваться малым и даже в невыносимых условиях, выработанное в гонениях, позволило староверам создавать селения – «островки благополучия». В Сибири старообрядцы построили тысячи больших торговых сел и малых затерянных деревень, где жили по традициям предков общиной.
Особая роль их в зарождении с начала XVIII в. товаро-денежных отношений. Писатель И. А. Гончаров писал о живущих на сибирских трактах так: «Русские все старообрядцы, все переселенцы из-за Байкала. Не веришь, что едешь по Якутской области, – так оживлены поля хлебами, ячменем, даже мы видели вершок пшеницы, но ржи нет». Старообрядцы юга Сибири стали здесь лучшими земледельцами, оказавшими огромное влияние на развитие земледелия. «Семейские» Забайкалья стали первыми в Сибири применять при пахоте плуг – более совершенное орудие для вспашки поля. «При освоении Амура основные поставки хлеба шли от забайкальских старообрядцев», – писали современники. Староверы основали и развили сибирское пасечное пчеловодство. Мед из Бухтарминской долины славился на всю Сибирь своими превосходными качествами. Его закупали купцы и местные скупщики и отправляли на Ирбитскую и Нижегородскую ярмарки.
Значительная часть российского капитала XIX в. находилась в руках старообрядцев – до 70 %. Среди них крупные династии промышленников и торговцев. Они внесли большой вклад в освоение труднодоступных территорий, особенно в горах Алтая, степях и горах Забайкалья, в омской, енисейской и ленской тайге. По изысканиям этнографа Ф. Ф. Болонева, в начале XX в. старообрядцы составляли 4,15 % всего населения Сибири. «Наибольший их процент падает на Амурскую область – 11,89 %, в Забайкалье их было 5,14, в Томской губернии – 5,14, Тобольской – 5,04 %».
Староверов, которые пришли в Сибирь с р. Керженец Нижегородской губернии, в Сибири называли «кержаки». Поселившиеся в Горном Алтае в бассейне р. Бухтармы получили название «каменщики», «бухтарминцы». Старообрядцы из Польши и Белоруссии были переселены на Алтай и стали называться «поляками», а в Забайкалье они получили этноним «семейские старообрядцы», так как были выведены «ис поляков» целыми семьями. По изысканиям Ф. Ф. Болонева: «Локальные группы староверов были согласия поповцев и беспоповцев, особенные толки по отношению к проведению обрядов причащения, миропомазания, крещения, брака. Переселенцев живет по одной, по две, по три семьи. Женщины красивы, высокие ростом, стройны и с приятными чертами лица».
В освоении Сибири старообрядцы играли немаловажную роль. В местах компактного проживания старообрядцы сохраняли и продолжают ныне сохранять веру, уклад жизни, традиции. Экскурсно обобщим особенности субэтнического характера старожилов – старообрядцев. Сразу подчеркнем, что старожильческие качества духовности, нравственности и высокой морали в среде староверов были возведены в состояние абсолютных ценностей. Вера в Бога, библейские заповеди учили отношениям к людям, природе, к труду. В ведении хозяйства, образе жизни, патриархальном укладе, обрядах и обычаях сохранились русские национальные традиции.
Семья старовера Зайкова. Деревня Выезжий лог. 1913 г.
Фотограф А. Я. Тугаринов. КККМ НЕГ 7149. ГК № 39177323
Быт старообрядцев тесно связан с их образом жизни. Основное направление в хозяйстве – земледельческо-промысловое. Добывающими промыслами были охота и рыболовство. Было развито мелкое кустарное производство, которое представлено прядением и ткачеством, кожевенным и гончарным производством, плетением корзин, изготовлением берестяной, деревянной посуды.
Семейный уклад был направлен на формирование черт трудолюбия, терпения, уважения старших. Именно отношение к труду было главным в мировосприятии староверов. Каждый дом был обязательно огорожен, имел свой двор с различными хозяйственными постройками. Дворы были как крытые одно-двухэтажные, так и открытые и крытые частично. Здесь были утепленные постройки для молодняка, разный хозяйственный инвентарь.
Высокий уровень жизни был обеспечен и ухоженным домом со шкафами, кроватями со спальными принадлежностями, столами и стульями, предметами для освещения. Особое место в доме занимал богатый красный угол. Божница обязательно должна находиться в юго-восточном углу. В каждом доме многовековые иконы, старинные книги, лестовки – четки при чтении молитв.
Богатой у старообрядцев была хозяйственно-бытовая утварь для выпечки и хранения хлеба; столовая посуда, утварь для приготовления пищи в печи; для переработки и хранения зерна; для сбора грибов и ягод. Посуда в основном была деревянная и фабричного производства – фарфоровые чашки, металлические вилки. Староверы к посуде относились очень щепетильно, не позволяли есть из нее «мирским» людям.
Везде у староверов господствовал культ чистоты, не было обмана и воровства. Все дела и помыслы староверов направлены к одной цели – сохранить те общественные отношения, которые существовали до утверждения крепостного права в России, сохранить старину – национальную одежду, обычаи и обряды, старую веру. Но не только в прошлое были обращены помыслы староверов. Они внесли большой вклад в развитие торговли и промышленности. Для православных староверов, для всех русских старожилов Сибири символы веры, обряды, молитвы и ритуалы в содержании этнических констант были важными «условиями преодоления зла». Они служили психологической опорой бытия в трудностях и лишениях, в горе и радостях, помогали регулировать социальные отношения, сохранять нравственную «совестливость».
Именно слабостью позиций церкви и веры в Сибири XVI–XVII вв. объясняли многие авторы «дикие» и «разгульные» нравы первых «засельщиков» края. Поэтому обеспечение социальной и психологической адаптации во всей полноте в жизни и сознании сибиряков не представлялось возможным без формирования церковной приходской структуры на осваиваемых землях.
Источники достаточно широко освещают инициативную роль общин в принятии решений о строительстве церквей, о выделении пашенной и покосной земли церковному причту[374]374
Крестьянство Сибири… С. 460.
[Закрыть]. Понимая благотворность влияния веры на моральную поддержку людей вдали от прежних родых мест, на нравственное воспитание молодежи, население острогов и сельских селений возводило православные храмы. Сибиряки осознавали необходимость церкви в духовной сфере и практике повседневности, в выполнении социальной функции: в крещении младенцев, отпевании умерших, венчании новобрачных, обрядах освящения, нейтрализации «сил зла» чужой среды. Православные сибиряки нуждались в выполняемых священниками обрядах, связанных с сельскохозяйственными работами, в освящении построенных зданий, в повышении грамотности и культурного уровня населения. Будучи верующими, сибирские старожилы относили веру, которая была критерием оценивания, к важнейшим качествам православных сообщинников. Вопрос об истинности веры в человеке в основном находим в отзывах о священниках своих приходов или при избрании крестьян на общественные должности при храмах. Так, избрание на сходе общины церковным старостой крестьянина Сергия Каллистратова Полежаева в с. Петропавловском Балахтинской волости оговаривалось рядом позитивных для данной кандидатуры качеств: «От роду 45 лет, на исповеди и у святого причастия бывает, поведения весьма хорошего, под судом и штрафах не был, имеет полное крестьянское домообзаводство и обязанность отнести может с пользой для церкви»[375]375
ГАКК. Ф. 344. Оп. 1. Д. 671. Л. 13.
[Закрыть].
Православная Россия. «Во имя Отца и Сына и Святого Духа…»
Славословие Пресвятой Троице: «Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
Молитва Господня: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день, и прости нам грехи наши, как и мы прощаем грехи наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого. Ибо Твое есть царство и сила, и слава во веки. Аминь».
Молитва перед учением: «Преблагий Господи! Пошли нам Благодать Духа Твоего Святого, которая дарует и укрепляет наши душевные силы, чтобы, слушая внимательно учение, преподаваемое нам, возросли мы для прославления Тебя, нашего Творца, родителям же нашим на утешение, Церкви и Отечеству на пользу».
Молитва после учения: «Благодарим тебя, Создатель, что удостоил нас Своей благости, чтобы мы охотно учились, благослови наших родителей, учителей, указывающих нам путь к добру, и даруй нам здоровье и бодрость продолжать учение».
Молитва за родителей: «Спаси, Господи, и помилуй родителей моих, братьев и сестер, родных моих и всех ближних к роду моему, и даруй им всякое земное благополучие и небесное спасение».
В системе ценностей картины мира крестьян-старожилов специфически представлены в качестве сакральных объектов реликвии православной веры. В центре мировоззрения крестьян находился Бог, но своеобразие понимания Его сибиряками отражалось в терминологии. Образ Бога в Сибири олицетворялся иконой, а иконостас (киот) называли «божницей». «Богом» здесь называли и святого Николая («сибирский Бог»). В описях предметов личной собственности, неизменно занимая первую строчку описей, присутствовала икона. Но в системе ценностей в сознании крестьян она оценивалась особым образом. Так, в описи имущества поселенца д. Воробиной Сухобузимской волости Венедикта Пятибратова комиссия из крестьян-старожилов выделила следующие объекты с оценкой стоимости:
«Образ Угодника Николая Чудотворца …
Изба 2-саженная, рубленная из соснового лесу, ветхая… 8 руб.
В ней стол деревянный… 5 коп.
Муки ржаной 5 пудов… 75 коп.», и т. д.
Мы видим, что при общей оценке имущества поселенца в 14 рублей икона, будучи включенной в опись, никоим образом не оценена в денежном выражении[376]376
ГАКК. Ф. 546. Оп. 1. Д. 37. Л. 45.
[Закрыть]. Опись наглядно отражает представление о том, что икона, в отличие от материальных предметов, относилась к сфере духовных реликвий. Не случайно приобретение на ярмарке иконы оформлялось словом «мена».
Храмовые праздники, молебны, крестные ходы, исполнение треб давали существенный заряд православной религиозности крестьян, особенно в среде молодежи. В дни великих религиозных праздников посещение храмов верующими резко возрастало. Современники подчеркивали воспитательное значение религиозной литературы, в первую очередь нравственно-этических сюжетов «священного писания»[377]377
ККМ. ОФ 7886/231. Парфентьев И. Ф. (1781–1892 гг.). Воспоминания. Л. 98.
[Закрыть]. В рождественские дни «Славление Христа», по свидетельству П. А. Словцова, в сибирских селениях тесно увязывалось с благотворительностью и помощью «хворым хозяевам из скудных семей»[378]378
Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. СПб., 1886. Кн. 2. С. 283.
[Закрыть].
Система представлений о характере взаимоотношений крестьян-старожилов и священников строилась в основном на уровне согласования прагматичных интересов. Это касалось, прежде всего, оценки содержания причта – «хлебной руги» и пашенной земли в обмен на уровень «желаемого» крестьянами исполнения православных обрядов[379]379
ГАКК. Ф. 284. Оп. 1. Д. 29. Л. 1–3.
[Закрыть]. В случае принуждения членов «общества» со стороны священников по «должному исполнению крестьянами треб» (согласно канонам православия) крестьянами на сходах принимались решения об «урезании ружного зерна»[380]380
ГАКК. Ф. 284. Оп. 1. Д. 187. Л. 12.
[Закрыть]. Поэтому власти постоянно внушали священникам мысль «не обострять отношений, так как лучшей и наиболее действенной мерой… было бы удовлетворение причтов на их взаимном согласовании с населением»[381]381
ГАКК. Ф. 595. Оп. 53. Д. 578. Л. 3.
[Закрыть].
Однако, согласно выводам историка Н. А. Миненко, «наблюдатели отмечали, что со временем развлекательная сторона» обрядности «все более оттесняла религиозную на второй план»[382]382
Миненко Н. А. Культура русских крестьян Зауралья. XVIII – первая половина XIX в. М.: Наука, 1991. С. 178–179.
[Закрыть]. Проведенные исследования свидетельствуют, что «в первом земледельческом районе Сибири, Тобольском», церковная сеть была значительно гуще, чем в районах «новой колонизации»[383]383
Крестьянство Сибири… С. 462.
[Закрыть].
В чем же могла быть причина территориального и психологического ослабления былой русской религиозности на осваиваемых землях? Мы объясняем это усилением противоречий с каждым десятилетием сибирской истории между ценностями свободы личности сибиряка и попытками церкви наладить административный контроль на территории приходов. Архивные данные доказательно свидетельствуют о стабильном снижении позиции церкви в структуре ценностей сознания крестьянского населения. На рубеже XIX–XX вв. резко участились жалобы на крестьян «о крайне неисправной уплате руги [общинные выплаты хлебом духовенству]»[384]384
ГАКК. Ф. 595. Оп. 53. Д. 578. Л. 2.
[Закрыть].
Старинная часовня на кладбище села Кежемского, построена во второй половине XVIII века. 1911 г.
Фотограф А. П. Ермолаев. КККМ ОФ 10426/367. ГК № 9282164
Сибирский крестьянин предпочитал строить отношения с церковью, как и во всех остальных сферах жизни, на условиях рациональной, «договорной» организации религиозно-духовной жизни. Эволюция позиций церкви в системе общественных ценностей свидетельствовала об иных, чем в Европейской России, оценках рациональной необходимости количества храмов. Если вспомним, что основное население восточных регионов формировалось за счет внутренней миграции из Западной Сибири потомков первых «засельщиков», то в этом мы видим и немаловажное свидетельство ослабления религиозности в «картине мира» старожилов.
Общие процессы психологической адаптации и изменения сознания русского населения Сибири вносили корректировку в представления о «должной» религиозности. Даже священники периода XVII–XVIII вв. начинают подходить к вопросу веры с прагматичных позиций. О доходах сибирских священников, значительно превышавших доходы «российских священников», подробно писал Г. Н. Потанин[385]385
Потанин Г. Н. Из записной книжки сибиряка // Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1986. Т. 7. С. 207–210.
[Закрыть]. Под церковными храмами в Сибири «часто располагались торговые лавки, которые служителями церкви сдавались в аренду»[386]386
История Сибири. Т. 2. Л., 1968. С. 173.
[Закрыть]. В начале XIX в. степень ослабления религиозности приенисейских крестьян можно оценивать по исполнению ими публичных церковных обязанностей. В частности, анализ источников показал, что за 1804 г. по Заледеевской волости священники выявили до 72 % домохозяев, на которых поступила жалоба о «постоянной неявке на исповеди[387]387
ГАКК. Ф. 609. Оп. 1. Д. 369. Л. 1–12 и др.
[Закрыть]. Продолжительность неявки на исповеди крестьянами старожильческих селений в первой половине XIX в. достигала 3–5 лет. И во второй половине XIX в. церковная переписка с тревогой отмечала тенденцию к «упадку веры у прихожан» православных приходов Енисейской епархии[388]388
ГАКК. Ф. 284. Оп. 2. Д. 319. Л. 31; Д. 386. Л. 1–7 и др.
[Закрыть]. Архивные источники подтверждают убежденность старожилов в возможности работы на «помочах» в праздничные дни: для них «это богоугодное дело». Это же касалось и запретов работы в дни весенне-летней страды. Наши информаторы, старожилы селений Красноярского края, во второй половине ХХ в. воспроизводили правоту дедов и отцов: «Бог уважает и прощает трудолюбивых и не любит ленивых. Что работаем в праздники, прощает и нас». Не могу не вспомнить в этой связи старейшего жителя с. Имисское Курагинского района Степана Ивановича Рыбакова, который и внушал мне приведенные слова: «Бог прощает трудолюбивых…» В праздник Святой Троицы в 1981 г. мы весь день перекрывали крышу амбара на его подворье. Никогда не забуду мудрые рассказы о трудолюбии старожилов, мысли-обоснования «праведности труда» нашего соседа по покосу в 1960–1970-х гг. Феклиста Семеновича Пружинина, наши долгие беседы о сибирской старине в шалаше – балагане в «покосные ночи».
Постоянное стремление к обоснованию «своего» понимания символов православия мы видим и в своеобразии молитв, часто не соответствовавших официальным канонам с конкретными «обращениями к Богу». Так, в одном из наиболее характерных обращений – «Молитве сибиряка», выделены для исполнения наиболее актуальные для сибиряка ценности мира и пожелания:
Благослови, Господь, мои страданья…
Сподобь меня вкусить плодов приятных
Моих стремлений и трудов с честию согласных.
Пошли мне дух трудолюбия и чести,
Дух покоя, мира, совести душевной!
Да бежит меня дух коварной лести
С его соблазнами и участью плачевной![389]389
Сибирский архив. 1913. № 1. С. 3.
[Закрыть]
Здесь вновь видна особая связь практичного сознания сибирского старожила с Богом в «рационализации» молитв в виде обращений-диалогов. Исследования свидетельствуют, что большая часть молитв была связана с посевом хлебов, уборкой урожая, «оберегами» от града, засухи, болезней[390]390
Макаренко А. А. Сибирский народный календарь… С. 73.
[Закрыть]. Проявлениями специфического отношения к православным запретам служили представления сибирских крестьян о соблюдении постов. Так, сибиряки не считали «рыбу за мясо» и в постные дни готовили рыбные пельмени. Наоборот, проявления максимальной религиозности показывали забайкальские «семейские» старообрядцы: «Но приходит пост Великий. Бывало, всё повымоют, кадушки повышоркают, всё повысушат, чтоб уж ничего скоромного не было – запаха не было. И вот, бывало, какой-то бурдук сладят, какую-то ботвиню сладят, с картошкой натолкут, и едят. Даже грудной, если грудь сосёт, – ему на Великий пост не дают грудь»[391]391
См.: http://moloko.ruspole.info/node/9661. Байбородин А. Очерк о забайкальском старообрядчестве // Байбородин А. Сокровища Сибири. М.: Вече, 2018.
[Закрыть].
Писатель В. Г. Распутин: «Старообрядцы… Изначально и томительно влек к старообрядчеству интерес народоведческий: старообрядцы… в Западной Сибири – кержаки, в Прибайкалье – семейские, в Забайкалье – поляки… старообрядцы веками оберегали душеспасительный семейный и родовой домострой, и сквозь три столетия, не расплескав на ухабах и колдобинах, в исконной красе и мудрости донесли до минувшего века исконную и украсную русскую речь, многоголосое древлее пение, обычаи, обряды, искусное ремесло. Старообрядчество консервативно хранило испоконную народную культуру, крепко держась старославянских корней, как хранило и православную от ветхих времен, а посему всю русскую народную и религиозную этику до раскола можно считать старообрядческой. А выразился мой интерес к старообрядчеству в изучении семейских обрядов и обычаев, в фольклорно-этнографической экспедиции по семейским селам Забайкалья и творчески воплотился в очерковых и сказовых сочинениях: повесть „Не родит сокола сова“, рассказ „Купель“, очерки „Родова“, „Мать-сыра-земля“, „Творение русского духа. О трилогии Владимира Личутина «Раскол»“, „Слово о величии и скорби. О родове, судьбе и творчестве писателя Глеба Пакулова“».
Распутин В. Г. Россия: дни и времена. Иркутск, 1993. С. 176.
Современные этнографы пытаются вникнуть в понимание ситуации возникавших в ментальности старожилов противоречий по вопросу о вере и прагматичных решений. Например, важной проблемой для выживания в экстремальном климате Сибири была задача восполнения затрат энергии в «постные дни». Этнограф Ф. Ф. Болонев свидетельствует о реальной ситуации 1970-х гг. в лесу при заготовке дров: «Верующий старообрядец на костре стал поджаривать кусок сала весом граммов в 250. День был постный, шел Успенский пост. Я спросил: „Кажется, пост идет, сало не едят?“ Он хмыкнул: „На картошке тут не наработаешь!“»[392]392
Русские Сибири: культура, обычаи, обряды… С. 30.
[Закрыть]
В последней четверти XIX в. архимандрит Макарий, сопоставляя степень религиозности в традиционном сознании переселенцев и крестьян-старожилов Томской губернии, подчеркивал: «Переселенцы встречают Владыку хлебом… коленнопреклоненными. Сибиряки же этого не делают. Вообще сибиряки, взросшие на воле и вдали церковного влияния, отличаются по сравнению с переселенцами наименьшею покорностью церкви и пастырям». Возмутило владыку и то, что во время его приезда в старожильческое селение «нехорошо многие крестьяне сделали, ушедши до обедни за ягодами»[393]393
Наши деревенские будни // Сибирский сборник. Вып. 1. Иркутск, 1900. С. 39.
[Закрыть]. Крестьянские дети старожильческих селений «молитв твердо и в порядке не знают, крестное знамение и поклоны полагают не вполне правильно», отмечал он[394]394
Наши деревенские будни // Сибирский сборник. Вып. 1. Иркутск, 1900. С. 89.
[Закрыть].
В конце XIX в. о крестьянах-старожилах Приангарья говорилось: «Здешнее население особой религиозностью не отличается. О сущности христианства имеют превратное и неопределенное представление. Молитв, за исключением нескольких, не знают вовсе…[395]395
Там же. С. 41.
[Закрыть] Крестьянин-старожил Пинчугской волости Енисейского уезда сравнил степень религиозности русских переселенцев и старожилов следующими словами: «Рассейский народ молитвенный. А мы, челдоны, их (молитвы) не знам. В нашей семье семь человек, а Иван один только знат „Отче“ и „Богородицу“»[396]396
Савельев А. А. Записи примет, обычаев, поверий, ритуалов крестьян-старожилов Пинчугской волости Енисейского уезда Енисейской губернии (начало ХХ в.). Фольклор Приангарья начала XX века // Живая старина: Журнал о русском фольклоре и традиционной культуре. 2000. № 2. С. 45–46.
[Закрыть].
Православная вера служила и важнейшим «условием» этнической идентификации сибирских крестьян. По-прежнему понятие «православный» в картине мира старожилов было неразрывно сопряжено с понятием «русский». Однако, как мы отмечали выше, культура русского населения сибирского края во многом развивалась под воздействием древних дохристианских адаптентов. Поэтому простое перечисление фактов о сравнительно невысоком уровне «должной» религиозности крестьян-сибиряков не дает ответа на ряд существенных вопросов. Чем компенсировалось в сознании крестьян-старожилов как членов сообщества традиционного типа значительное ослабление позиций православия в условиях адаптации к новому миру? Связано ли изменение отношения к христианской вере с необходимостью «человеку возможности» по-иному «определить себя в мире» и дать ему иной «образ мира, в котором он мог бы действовать»? В чем христианский образ мира не соответствовал целям адаптации? Как адаптированные верования в комплексе представлений переструктурировали иерархию ценностей под воздействием факторов изменившегося «реального мира»? Как в связи со сменой привычного природного и социального окружения изменились объекты прежней веры?
Еще в 1860-х гг. енисейский врач и этнограф М. Ф. Кривошапкин писал о «слиянии чувств и убеждений и языческих, и христианских» у крестьян Енисейского округа[397]397
Кривошапкин М. Ф. Енисейский округ и его жизнь… С. 46.
[Закрыть]. В наше время историк Б. А. Рыбаков сделал вывод о том, что в истории России, «несмотря на тысячелетнее господство государственной православной церкви, языческие воззрения были народной верой»[398]398
Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 782.
[Закрыть]. В фундаментальном исследовании «Крестьянство Сибири в эпоху феодализма» говорится о том, что в Сибири «язычество… вопреки мнению официальной церкви, считалось в народной среде православием[399]399
Крестьянство Сибири… С. 461.
[Закрыть]. Таким образом, с различных позиций делается вывод о наличии в мировоззрения сибирских крестьян-старожилов двухкомпонентной «народной веры», двоеверия. Поэтому встает вопрос о превалирующем компоненте веры. Следовательно, для ясного понимания соотношения компонентов православной и «народной» веры в картине мира крестьян-старожилов необходимо проследить проявления язычества в различных ситуациях в сочетании с «должной» религиозностью. Во-вторых, важно выяснить, не произошла ли замена христианского содержания элементами языческой «народной веры» при сохранении «оболочки» (формы) христианской веры?
Сектанты-хлысты в деревне Селиваниха. 1900–1910-е гг.
Фотограф священник Попов. КККМ НЕГ 4460. ГК № 36116961
Если исходить из нашей гипотезы о возрождении «типологического сценария» формирования освоенного мира, то вполне естественно использование сознанием русских сибиряков древнего мифологического инструментария как для выживания, для объяснения бытия, так и для формирования адаптированной культуры. Поэтому представления, детерминированные условиями жизни с подсознательным обращением к древнейшим верованиям, выстраивали приемлемые варианты установок действий русских сибиряков, в том числе по отношению к образу Иисуса Христа. Для приенисейских крестьян в день Пасхи запретно было бросать мусор и выплескивать воду за окно: считалось, что «Христос по улицам ходит». В Приангарье было записано и такое поверье, что после Пасхи до Троицы (!) «нельзя в окно ничего выбрасывать – там стоит Христос, штоб не ушибить ево»[400]400
Макаренко А. А. Сибирский народный календарь… С. 167; Савельев А. А. Записи примет, обычаев, поверий, ритуалов крестьян-старожилов Пинчугской волости… С. 45–46.
[Закрыть]. Если на «гулянке» наступал момент выхода поведения гостей за границы «приличия», хозяин обязан был встать и закрыть «занавески» иконы: «Чтобы Христос не видел непотребное». Одновременно понятие «Бог» приобрело неоднозначное содержание: современники отмечали, что в качестве «сибирского Бога» почитались иконы святого Николая Чудотворца или Иннокентия Иркутского.
ЭТНОГРАФ Ф. Ф. БОЛОНЕВ ОБ ОДЕЖДЕ СТАРОВЕРОВ
Костюм женщины сохраняется издавна. На голове кичка, сшитая из стеганой материи; имеет вид шляпы без полей, более высокой спереди и несколько понижающейся к затылку. Но носят кички и без бисера. Сарафан цветной, яркого цвета, с большими резкими цветными узорами. Внизу сарафана нашита цветная полоска, резко отличающаяся по цвету от сарафана. Сарафан опоясывается самотканым поясом. Фартук цветной покрывает переднюю часть сарафана и доходит до половины грудей. Шнуром он держится на шее, а на талии он скрепляется также шнуром или тесьмой. Бусы украшают грудь. Шнурок с крестом надет также поверх рубахи. Крест всегда запрятан под фартук. На ногах сапоги с широкими подборами. Смотря по погоде, надевают курмушку или халатик, который набрасывается на плечи или надет „нараспашку“. В теплую погоду вместо халатика покрываются длинным платком. На пальцах носят кольца.
Рубаха мужчины обычная великорусская. Обычно рубаха и штаны шьются из покупной материи. Но носят рубахи и из самотканого холста, окрашенного в синюю краску. Из такого же холста шьют и штаны. Покрой у штанов широкий, с напуском. На ногах обычно ичиги, иногда сапоги. На голове носят небольшую валяную шляпу. На рубаху, смотря по погоде, надевают поддевку или курму. Молодежь не строго держится старого покроя платья: носит пиджаки, картузы. Когда идут в церковь или в моленную, надевают обязательно халат. В халате стоят в церкви и старики, и парни, и ребятишки.
См.: Болонев Ф. Ф. Старообрядцы Сибири… / https://altaistarover.ru/articles/history/398‑staroobryadcy‑sibiri
Как в Европейской России, так и в Сибири в общественном сознании поддерживался запрет на различные работы в Ильин день, на Благовещенье. Но подкреплялась норма поведения древнейшим поверьем: «Робить грех, Илья убьет»[401]401
Макаренко А. А. Сибирский народный календарь… С. 97.
[Закрыть]. Таким образом, наряду с отмеченными выше фактами идентификации Христа Спасителя и святых в «образах» икон (икона – Бог – божница) налицо стремление к материализации образов и установок языческого поведения в границах православия.
Обязательным для приенисейских крестьян считалось ношение нательного креста, но при посещении бани или ворожбе крест непременно снимали. Оставляя на ночь в кринке молоко, крестьянка обязательно поверх тряпицы укладывала крестом две палочки: «Крест на крест, чтоб черт не влез»[402]402
Полевые исследования автора 1983 г. Информаторы крестьянки с. Имисского Курагинского района Баландина М. Д. (1906–1991 гг.) и Вьюжанина Е. И. (1912–1989 гг.).
[Закрыть]. В случае болезни минусинские крестьяне привязывали к кресту свернутую бумажку с «заговором». Обращение к православным «символам веры» выделяло прагматичный характер рациональных материализовавшихся образов, отразившийся в молитвах: «Осподе Исусе, как железо крепко, так было бы у меня в доме крепко. Аминь».
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.