Текст книги "Убить людоеда"

– Филька звонил, деньги требуются, чтой-то там у него не сладилось с законом.

– Вот едрена мать! – Лука Демьянович покачал головой. – Сызнова на чем-то попался. Бизнесмен, едрена вошь! И сколь надо?

– А ты с ним сам поговори. – Женщина вышла.

– А ты, Полина, не особо нос вороти, – строго проговорил он. – А то насмотрелась сериалов, и дамой она, видите ли, стала!.. Тарас, дай-ка телефон, поговорю с сыном.

Могучий бородач вышел из комнаты и, набрав номер, протянул мобильник хозяину.

– И чего снова стряслося? – сердито спросил Лука Демьянович.

– Да все путем, батя, – прозвучало в ответ. – Пока меня здесь не было, в общем, мне пятьдесят тысяч надо в темпе, товар тут по дешевке попался, а у меня бабки…

– Лады, вышлю. Завтра и отправлю с почтальонской машиной, у них вездеход. Встретишь их и получишь. Я тебе семьдесят пошлю. Понял?

– Да. Кстати, Иван ушел, даже следов его найти не могут. Баба, которая с ним была, в Тикси сейчас в больнице. С головой у нее не в порядке. Подруга ее с мужем улетали куда-то, но сейчас вернулись и были у нее. Да, мужик этой бабы в Тикси, но к ней не приходит.

– Погоди, а на кой ты мне все это рассказываешь? И зачем сам интерес проявляешь? Ты-то при каких там?

– Да просто чтоб в курсе быть.

– Ты мне пургу-то не мети, выкладывай, что за интерес у тебя в этом?

– Да просто знаю я немного Гатова, знакомый мой один с ним…

– Вот что, сын, мне такое знакомство твое ни к чему. Ладно, об этом опосля говорить будем. Ты когда в Выселки заявишься?

– Да вот как с делами малость управлюсь, сразу и приеду.

– И как скоро ты с этими делами управишься?

– Думаю, через недельку приеду и деньги привезу.

– Значит, не взяли Ваньку? – усмехнулся Афанасий Семенович. – А то уж все говорят – погиб твой сын. Вот хренушки вам! Ванька вам просто так не подставится. Уж если сбежал, так надо до конца дело доводить. А то поймают, и, считай, все, не увидим мы с тобой, Томка, сына… – Он вздохнул. – За побег добавят и за мужика с вертолета. Разговор идет, вроде как питался им Ванька. И бабу, бают, кормил. Только не верю я. На кой хрен он ее тянул по сопкам в такую непогоду? И на кой хрен она ему сдалась? Но потом все прознается. А сейчас ему, конечно, лучше в долину Росомахи идти. Там и найти трудно, и места для укрытия и отдыха знатные есть. Оттуда тем же путем через пару деньков назад, к Озеркам. А вот тут ему подмочь треба…

– Господи, – Тамара Васильевна, спрятавшись в темной комнатушке, молилась перед иконой Иисуса Христа, – не отворачивалась я от Тебя. Если делала что не так, накажи меня, но помоги сыну. Я же все грехи свои и мужа замаливала. По любви за Афоньку вышла, а веру ихнюю так и не приняла, но притворилась. Господи, прости Ты меня. Я не могла понять, почему они двумя пальцами крестятся. Я не принимала их веры, хотя вера вроде бы и одна.

– Тамарка! – послышался голос мужа. – Ты куда запропастилась?

Перекрестившись, Тамара Васильевна быстро убрала икону под висящий в углу тулуп, поклонилась и вышла из комнатушки.

– Пошли кого-то из девок к Самоилу, – сказал муж, – пусть записку отдадут и тут же возвращаются. Ответ нужен сразу.

– Хорошо, сейчас кликну Прасковью, она и пойдет. У нее там сестра живет, выпустят ее.

– Как дела? – подходя к двум солдатам, спросил Лебедев.

– Все хорошо, товарищ старший лейтенант, – ответил ефрейтор.

– Не холодно?

– Никак нет.

– Кто-нибудь пробовал выйти?

– Два мальчика лет по пятнадцати кататься на горы шли. Мы их не пропустили.

– Никого не выпускать. Список председатель поссовета дал, но все равно – только с моего разрешения.

– Как дела, служивые? – улыбнулся подошедший к пустому коровнику прапорщик.

– Да все отлично, – раздалось в ответ. – В крайних домах собаки, они никого без лая не пропускают, очень удобно.

– На собак надейтесь, но и сами не плошайте. Денов может заявиться в любое время. И еще, сынки, раз крикнули и сразу бейте. Рисковать и становиться героями не надо, матерям вы живые нужны.

Молодая женщина на лыжах быстро подошла к околице.

– Стоять, красавица! – раздался голос. – Куда направляемся?

– К сестре на часик. Приболела она, вот и иду проведать. Бумага есть от вашего командира. – Она протянула сложенный вчетверо листок.

Солдат взял листок и прочитал: «Выпустить на пять часов».

– А не боитесь? – вернув ей пропуск, спросил он. – Мало ли что или кто может…

– Тут всего-то семь километров, – улыбнулась женщина, – а вашего брата кругом полно. Да я и сама за себя постоять сумею, если придется. – Она быстро пошла дальше.

– Во живут, – глядя ей вслед, сказал второй солдат, – ни хрена не боятся! А тут и медведи есть, и росомахи, и волков немало. Да и вдруг на Денова нарвется? Он ее в заложники возьмет, что тогда делать?

– Пусть командир думает, – отмахнулся напарник.

Хутор Олений Выгон

– Ну что, – усмехнулся якут, – не попался вам Ванька-то?

– Чайку бы, дядя Самоил, – сняв рукавицы, попросил один из трех солдат.

– Это пожалуйста, – кивнул якут. – Веруня, – сказал он вошедшей в комнату светловолосой женщине, – поставь самовар, напои защитничков наших. А вот вы мне правду скажите, – повернулся он к солдатам, – не страшно вам такого…

– И круче брали, – отмахнулся скуластый солдат. – С «тройки» вон с автоматом ушли двое. Часового ранили и ушли. И то взяли. Одного. Второго, который стрелял, положили в сопках. А у этого…

– Все-таки немного не по себе, – перебил его старший сержант. – Этот же, говорят, и нож отлично кидает, и сила есть, и приемчики знает и без следов ходит. Ни разу еще на его след не вышли. И наверняка у него оружие уже есть. Стреляет Денов отлично, а мне осталось до дембеля три месяца.

– И не жалеют вас командиры, – сказал якут.

– Может, поедите чего? – спросила женщина.

Солдаты переглянулись.

– Если немного, – смущенно проговорил один.

– Картошки жареной с мясом. – Она подошла к печи. – И салат. Сейчас подам.

– Дядя Самоил, – заглянула в приоткрытую дверь девочка лет двенадцати, – вас мама зовет. У нее сердце снова болит.

– Сейчас иду, – ответил Самоил – Извините, ребята, жена вас покормит, а у меня вызов.

– Фельдшер он, – пояснила женщина. – А у соседки что-то с сердцем в последнее время плохо. Родителей похоронила недавно, вот и прихворнула.

– Как ты, Роза? – входя, спросил Самоил.

– Нормально, – проговорила, выйдя из кухни, женщина лет тридцати пяти. – Тут Афанасий Семенович Прасковью прислал. И записка для вас.

Самоил прочитал записку и бросил ее в горящую печку.

– Передай, – сказал он Прасковье, – все сделаю. У меня есть кое-что для Ивана. В общем, через пару дней он услышит.

– А почему у него, у мужа вашего, – спросил солдат, – имя такое необычное?

Вера рассмеялась:

– Отец его так назвал – Самоил. Его спас в тайге какой-то человек по фамилии Самойлов, и он сына в память об этом человеке назвал Самоилом. А мне нравится.

– Но вы русская, – сказал другой, – красивая молодая женщина. А тут такая глухомань и…

– Я выросла здесь, – улыбнулась Вера.

Тикси

– Смотри! – Антон остановил Нину. – Эдуард с какими-то мужиками. Не думал, что у него тут знакомые есть.

– А одного я видела, – сказала Нина. – Сосед наш, Мохов, освободился месяц назад. Его все Мох зовут. Помнишь, ты с ним и с его товарищем еще чуть не подрался?

– Толик Мохов. И что же у них общего? А почему Эдуард не идет к Иринке? Сейчас спрошу.

– Не надо, – остановила его жена, – ну его к черту. Мы-то тогда не вовремя улетели. Хорошо, Тоня, соседка, позвонила, и мы сразу тоже в больницу звонить стали.

– Только бы с Иркой все хорошо было. – Антон завел машину. – Она даже с Машей говорить не захотела.

– Боится она, что ела…

– Да что тут говорить… А ты веришь в это?

– Не знаю. И не хочется верить, но чем он ее кормил? Я не знаю, что и говорить ей. Конечно, мы никогда про это не вспомним…

– А другие? И если говорить откровенно, как-то не по себе.

– Да ты что мелешь-то? Вот что я скажу – с ней все будет как прежде. Я имею в виду наше к ней отношение.

– А у вас что, – недовольно спросил Гатов, – знакомых в больнице нет? Делов-то – сунуть…

– А чего сам не сунешь, – с усмешкой спросил худощавый молодой мужчина, – если так просто? Сам прикинь, земеля, надо с кем-то из больнички добазариться. Все-таки жмура делать – не зубы рвать.

– Какого жмура? – не понял Гатов.

– Труп, – ответил сутулый пожилой мужчина. – А к ней сейчас верняк ментов приставлено полно, она же свидетельница по делу Денова. Так что, земеля…

– Сто пятьдесят тысяч, – сказал Гатов, – сразу же, как она помрет. В общем, вот что, надумаете – звоните. Жду три часа. – Он пошел дальше. Мужчины смотрели ему вслед.

– Ну что, Мох, – буркнул сутулый, – бабки неплохие.

– Я откинулся месяц назад, – откликнулся Мох, – и в больнице у меня знакомых нет. Да если б и были, вряд ли кто подпишется за двадцать кусков. А отдавать половину нам невыгодно.

– А где ты еще хапнешь такие бабки? Да и делов-то хрен да немного. Передачку ей послать, а во что-нибудь крысиного яда сыпанем. И сами не понесем, дадим какой-нибудь шкуре, пусть она еще кого-то попросит. И все дела. А такие бабки мимо себя пропускать не годится.

– Но все ж жмура сделаем, а это…

– Да ты боишься, Мох! Зря я к тебе этого фраера привел. Ты же базарил, что в централке у тебя знакомая есть, которая что хошь сделает. Или порожняк базарил? Ладно, сам все сделаю.

– Да есть знакомая, – Мох поморщился. – Просто…

– А она и знать не будет, – перебил его сутулый. – Сунем ей шоколадку и скажем – отдай обязательно такой-то.

– Да как-то не в жилу. Она же потом сдаст на хрен. Я не подписываюсь. Ты, Горбатый, как хочешь, а я – пас.

– Ништяк. Но если делюга сорвется, я тебя, Мох, под ножи подведу. Ты в курсе, что у меня в…

– А вот жути на меня гнать не надо, – усмехнулся Мох.

– Да ты прикинь, по семьдесят пять кусков обломится. Где ты такие бабки еще хапнешь?

– Бабки неплохие, конечно, но…

– А за двести подпишешься? По сто на рыло.

– По сто? За стольник подпишусь.

– Все! Значит, добазарились.

– Что же ты, девонька, – строго сказала Павлина Андреевна, – с дочкой не говоришь? Она же извелась вся.

– Не могу я, – ответила Ирина. – Поймите наконец – не могу! – закричала она. – Что я ей…

– Да ты и не говори ничего, – перебила ее тетя Паша. – Просто поговори, хотя бы пару слов ей скажи. Мол, болею, но скоро все хорошо будет. Сколь лет дочке-то?

– Семнадцать вот-вот исполнится. Она хочет в медицинский институт поступать. Я ее родила рано. И не знаю я, тетя Паша, что ей говорить.

– Дурища ты, мелешь незнамо чего. Оно, конечно, понятно, сомнения в голове твоей. Но не кормил он тебя человечиной, вот тебе крест, не кормил. Я потому говорю так уверенно, что со знающими людьми разговаривала. Если бы он тебя кормил, то не отпустил бы живую. На кой ляд ему свидетель нужен.

– Но он же говорил мне, почему сбежал. И избушку я видела. И как найти ее – знаю. Господи, – застонала Ирина, – я как только подумаю…

– А ты не думай! – прикрикнула на нее тетя Паша. – А то тебя в психушку запихнут. Просто выбрось из головы…

– А вы думаете, я не пыталась? Я и его несколько раз спрашивала. Он однажды просто сказал: ты этого не делала.

– Ну вот, чего ж тебе еще надобно-то? Изводишь себя…

– Мне жить с этим.

– И что?

– А что я отвечу на простой вопрос – как я сумела выжить? Что ела? Ведь все знают, что он людоед. И Сопова нашли, – Ирина заплакала.

– Ох, хоть бы арестовали ирода этого! Может, тогда ты успокоилась бы. Я тебе не раз уже говорила – не кормил он тебя…

– А что я ела? Я помню какую-то мясную жижу. Отвратительный вкус и запах. Я помню это. И уверена…

– Господи! – Тетя Паша положила ладонь на руку Ирины. – Ну и досталось же тебе, девонька. Почему Господь такое допускает? Ну не знаю я, что тебе сказать, чтоб ты…

– Ответьте мне просто – что я могла есть? Что у него могло быть? Ведь нашли Сопова и…

– Погодь, девонька, как ты себе это представляешь? Он сам, значит, ел твоего знакомого и тебя кормил? Что ж это такое-то? Зачем ему это надо было? Я уверена, что не ела ты этого знакомого. Прости меня, Господи! – Тетя Паша перекрестилась. – И давай об этом больше не говорить.

– Значит, мне так и жить с этим? Почему я выжила? Ну за что мне все это?!

– Ты бы об отце подумала и о дочери.

– А кто обо мне думать будет?! И что думать будут? Папа и мама промолчат, да и Маша тоже. Но они же будут думать, что я… – Ирина зарыдала.

– Она потрясена, – сказал врач, – поскольку уверена, что ела мясо своего знакомого.

– Ну может, гипноз применить? – спросил Андрей Васильевич. – Ведь не выживет Ира с этим.

– Если говорить откровенно, – вздохнул врач, – да. Сотрудники милиции сказали, что в расщелине нашли…

– Перестаньте, – попросил Войцевский. – Она же моя дочь. Я этого с самого начала боялся. И даже думал, что будет лучше, если найдут ее труп. Но увидел живой и… – Он тяжело вздохнул. – Как теперь нам жить, доктор? Что делать?

– Я разговаривал с психиатром. Все зависит только от нее. Никакими лекарствами ей помочь нельзя. Я понимаю, каково вам, но что делать – решать вам. К сожалению, ей не раз напомнят об этом.

– А как же нам быть? Что нам делать? Она наша дочь и мать нашей внучки. И как же нам с этим жить?

– Ничем утешить не могу, – помолчав, ответил врач. – Она разговаривает только с санитаркой Павлиной Андреевной. И все время задает один вопрос: что я ела, когда он тащил меня по сопкам?

– Значит, дочь мы потеряли, – прошептал Андрей Васильевич.

Долина Убитой Росомахи

Иван осторожно выбрался из ямы, видимо, старой медвежьей берлоги и прислушался. Ветвью стланика стал осторожно заметать следы.

– Ружьишко бы какое-нибудь, – прошептал он. Услышал рокот вертолета и, прижавшись к отвесной скале, замер. Выждав, пока не стихнет рокот, осторожно двинулся вперед. Вышел в распадок и остановился. По распадку тянулась лыжня. Он прислушался. С ножом в руке подошел к лыжне и кончиками пальцев дотронулся до нее. – Полчаса назад прошли, – прошептал он. – Ну может, чуть меньше или больше. Трое шли один за другим, без палок. С грузом. – Иван встал на лыжню. – Шли вправо, не служивые. Охотники скорее всего. Ходить умеют и не торопились. Служивые один за одним не пошли бы. И так близко к зарослям не держались бы. – Он быстро двинулся вслед прошедшим ранее. Впереди раздалась короткая автоматная очередь.

– Руки в стороны! – послышался крик. – И сели! Дернетесь – перестреляем.

Иван усмехнулся и, опустив замет на лыжах, начал подниматься по склону.

– Да вы чего, мужики?! – закричал, плюхаясь в снег, шедший первым мужчина. – Мы…

– Тихо, Леха, – остановил его сидевший в снегу рыжебородый крепыш. – Пусть возьмут, потом все объясним.

– Верно Серега говорит, – поддержал его третий. – Пусть вяжут.

К ним с двух сторон подходили по три солдата с оружием на изготовку.

– Это недоразумение, – быстро заговорил первый. – Я…

– Закрой рот! – посоветовал ему старший сержант.

– Мордами вниз! – приказал, подходя, прапорщик.

– Да вы не смеете! – возмущенно крикнул Алексей. – Мы…

Резкий тычок прикладом между лопаток свалил его лицом вниз. Двое других поспешно уткнулись в снег сами. Солдаты забрали у них карабины, вытащили из ножен охотничьи ножи.

– Подъем! – приказал прапорщик. – Руки в стороны и вперед!

Пробираясь между деревьями так, чтоб не потревожить снег на ветках, Иван осторожно шел вперед. Остановившись, присел.

– Спасибо, мужички, – усмехнулся он. – Иначе бы я не прошел. С вами разберутся, но не так быстро, как вы хотели бы! – Он беззвучно рассмеялся.

– Алексей Тимофеевич Рокин, – держа в руке удостоверение, сообщил по мобильнику прапорщик. – Красноярский цирк. Есть разрешение на отлов зверей.

– Не тарахти, Кротов, я записываю.

– Да они это, судя по мордам и фотографиям. Что делать?

– Подержи их часик. Как выясним, есть ли такие, свяжемся. Они не в наручниках? Кротов, ты людей на место поставь, как бы Денов не проскользнул. Там к поиску привлекли местных егерей. Связь у них имеется, но чем черт не шутит. Они где-то в твоем отрезке должны появиться. Трое. В маскхалатах. Луканов, Суров и Быков. Им нужно оказывать всяческое содействие. Нельзя одним им было идти, но вышли. Только бы чего не случилось. Эти трое не видели никого?

– Вы никого не встречали? – спросил прапорщик.

– Хорошо ты придумал, Луканов, – усмехнулся коренастый плечистый мужик, – вроде как на ментов работаем. И завалим Денова, имеем на то полное право. Есть приказ на поражение бить. А нам это и нужно. Лука Демьянович по двадцать пять тысяч пообещал.

– Ага, как же! – кивнул смуглый рослый мужик. – Денов не заяц и даже не волк. Шатуна легче положить. Если б маманя не приболела, хрен бы я подписался на эту охоту.

– Да брось ты, Суров, – хмыкнул плотный бородач, к которому обращался коренастый, – все нормально. У Денова ствола нет, на расстояние броска мы не подойдем. Кроме того, мы не солдаты, которые пересекут его след и не заметят. Заяц хорош, когда снег идет. А сейчас погода на нашей стороне. Он тут где-то, в долине. Бывал Ванька здесь с папаней своим. И вот что, – он взглянул на коренастого, – ты, Быков, забудь о том, чтоб валить Денова, за труп двадцать пять тысяч обещано. А за живого по пятьдесят. Неужели мы втроем его не повяжем? Сделаем мы Ваньку. И по пятьдесят хапнем. Надеюсь, ты, Санек, согласен? – посмотрел он на Сурова.

– А куда деваться-то? Если уж вышли, надо брать больше. В конце концов угробить его всегда успеем. Я вот что мыслю, мужики. Скорее всего Ванька в низине был, а сейчас за нами идет. Не полез он на камни, с вертолета сразу бы засекли. Давайте на спуске вроде вниз, а как с вершины след виден будет, вернемся. И тогда он наш будет.

– Верно говоришь, – согласился Луканов. – Так и сделаем. Есть возражения? – посмотрел он на Быкова.

– Нет, – ответил тот. – Но только не верится мне, что Ванька по следу пойдет. Он…

– Держаться за кем-то для него самое то, – перебил его Луканов. – Если пост, он услышит. Так что пошли чуть вперед, там спуск круче. Как перемахнем выступ, сразу влево и назад.

– А если он все-таки в грыже был? – спросил Быков.

– А ты бы что выбрал? – поинтересовался Луканов.

– Денов не я и не мы, вместе взятые. Кто бы бабу волок столько времени в буран? А он волок.

– И она направила ментов туда, куда ему надо, – усмехнулся Луканов.

Иван остановился и вытащил нож. Впереди взмыли вверх куропатки. Он выругался.

– Это местные, – пробормотал он, – близко к куропаткам подошли и идут следом. Не розыскники. Кто ж такие? Без ведома ментов не пошли бы. Охотники Василя, – криво улыбнулся он. – У него троица есть. К гвардейцам Гвардина отношения не имеют, сами по себе. Вроде даже егерями считаются. Наверняка они. К одному у меня пара вопросов есть. У Быкова спросить надо, что они у Широкого ручья делали. Ну ладно, твари, трое вас, а значит, придется бить сразу. Только бы третьего успеть до выстрела положить. Шум мне сейчас ни к чему. Они от низины идут. Не ждали, что я в скалы полезу. А если кто-то другой? Тех троих солдатня повязала. Но они не местные, так здешние не ходят. Первым шел не таежник. А эти точно по мою голову идут. Значит, надо узнать, на кой я им сдался. Убивать меня не желают, иначе бы на подходе к Лучке ждали. Я им живой нужен. Только бы третий выстрелить не успел. – Иван посмотрел на засыпанные заметом следы. – Они увидят. Ну ладно. – Он приподнял заметы. Быстро пошел вверх. Задел ветви стланика, с них ссыпался снег. Продрался мимо двух елей, сломал ветки. Зайдя за сугроб, опустил заметы. – Сразу не засекут, а я успею свалить двоих и постараюсь достать третьего. Только бы интерес к следу проявили.

– Извините, – возвращая документы троим, сказал прапорщик. – Не знаю, как вас пропустили. Беглеца ловим, особо опасного. Кроме того, он людоед. Уже одного слопал. Не всего, а частично.

– Постойте, – нахмурился Алексей, – вы имеете в виду медведя-людоеда?

– Мы имеем в виду того, кого имеем. Денова Ивана Афанасьевича. Сбежал, чтоб убить свою жену. Сумел попасть на вертолет, пытался захватить его, и вертолет врезался в сопку. В живых остались бандит и двое, мужчина и женщина. Мужика он частично попробовал, женщину отпустил. Видать, для того, чтоб со следа сбить. Здесь же буран гулял.

– Знаем, – кивнул Рокин. – А мы думаем, почему постоянно летают вертолеты? Нас дважды останавливали, но ничего не объясняли. Проверяли документы, делали запрос и отпускали. Вы первые, кто так нас…

– Извините, – повторил прапорщик. – Но вполне возможно появление его подельников… сообщников, – увидев удивленный взгляд Алексея, поправился он. – Поэтому будьте осторожны.

– А мы, значит, можем идти? – спросил один из них.

– А вы кто по профессии? – поинтересовался прапорщик. – Он из цирка, а вы?

– Звероловы. Там же написано, – кивнул мужчина на документы.

– Да я не встречал таких, как вы, – улыбнулся Кротов. – Интересно, как вы их ловите?

– Усыпляем. Стреляем из духового ружья иглой со снотворным, и все, зверь спит. Здесь главное не перепутать. Доза на медведя убьет волка, а волчья – зайца и даже лисицу может. К тому же важно время не упустить, а то зверь проснется, и чем это закончится, если его не спеленают, один Бог знает, и то не всегда.

– У вас, выходит, работенка хлеще нашей, – сказал прапорщик.

– Зря мы сюда пошли, – проворчал Егор. – Надо было на север топать.

– Там ментов как в очереди в пивнушку во времена Горбачева, – усмехнулся Александр. – А тут, похоже, хрен да немного. Здесь же где-то точки военные. Вот поисковики сюда и не суются. Наверное, настучали по точкам, что беглый может объявиться. Поставили пару-тройку постов, и все дела. А мы пройдем севернее, там уже и по своим документам запросто идти можно.

– Лыжня, – сообщил идущий первым Суров.

– Кто-то один шел, – подошел ближе Луканов. – Налегке.

– Может, тот, кого шаманы ищут? – предположил Быков. – Он что-то у них увел и свалил налегке. Скорее всего он. Недавно прошел. Может, догоним, пока солдатики его не хапнули? У него с собой что-то ценное, иначе бы шаманы не подняли такой шум. Считай, ко всем обратились, кто веру поддерживает на местах.

– Верно! – Глаза Луканова азартно блеснули. – Пошли. Давай вверх, Суров. Ты по следу, а я слева. Он свернуть мог. Да, у него пукалка. Так что запросто можно на пулю нарваться. Он наверняка знает, что его ищут.

– Пошли! – заторопился Быков.

– Давайте отдохнем, – предложил Алексей Тимофеевич, – а то все настроение прапорщик испортил. Уж очень не хочется с этим беглым встречаться.

– Да и у нас тоже желания нет, – сказал русобородый. – Он же людоед. А припасы, наверное, на исходе. Так что запросто может навалиться. Хотя нас трое, но голод не тетка. – Опасливо озираясь, он крепко сжал карабин.

– Ты хоть заряди его, – хмыкнул рыжебородый.

– Да уже зарядил.

– Ты, Серега, не дрожи, как листва на осине, – усмехнулся рыжебородый. – Не полезет он на троих вооруженных. К тому же пост рядом. И…

– Ты слышал, что солдаты говорили? – перебил его Сергей. – Ему оружие нужно. Так что всего ожидать можно. И не исключено, что его сообщники нашли.

– Тогда они ему оружие принесли, – сказал рыжебородый.

– Ставьте палатку и не забудьте включить обогреватели, – решил Рокин.

– Что случилось? – прошептал Александр. Остановившийся Егор приложил руку к губам и снял с шеи ремень карабина. – Ты чего? – снова спросил Латыш.

– Там трое, – ответил Егор. – Одного я знаю, Сурова, на Василя работает. Точняк на Ивана вышли. Надо их…

– Стрелять нельзя, – остановил его Александр.

– Твою мать! – процедил Егор. – Они же как бы егеря. Завалят Ивана, и все у них в порядке будет. Черт побери! Если бы двое было, а с тремя нам не управиться. Мужики они быковатые и силенку мают. Гвардин обучает всех мужиков Василя разным кьякалкам. Но и уходить нельзя, они же точно Ивана пасут. И что делать будем?

– Для начала поднимите лапки! – послышался насмешливый голос. Они повернулись и увидели Быкова с направленным на них карабином. – Сюда, мужики! – позвал он. – Двоих взял. Видать, дядька Афанасий послал их на помощь сыну.

К ним подошли Луканов и Суров.

– Во, – усмехнулся Луканов, – привет, Рябой! Где Ванька?

– Да иди ты, сука! – процедил тот.

– Ну что ж. Значит, придется потолковать. Давно я желал тебе ребра пересчитать. Сейчас это и сделаю. Только особо не шуметь, – предупредил он своих. – Не надо, чтоб менты нарисовались. – Положив карабин, он вытащил нож. – Еще раз спрашиваю, где Ванька?

Сзади на них прыгнул Иван. Руками сбил Сурова и Быкова, грудью Луканова, на которого сразу навалился Рябой с ножом. Иван, сгибом локтя обхватив горло Сурова, душил его. Быков подмял под себя Латыша и, вцепившись ему в горло, свободной рукой пытался вытащить нож. Латыш дернул плечом. Вздрогнув, Быков свалился с него. Перевернувшись вместе с ним, Латыш еще раз ударил его ножом, на этот раз не в живот, а в горло. Иван, свернув шею Сурову, выхватил нож и всадил его в спину Луканова, подмявшего Рябого под себя.

– Привет, Ванька! – Рябой поднялся.

– Значит, не пройти там? – вытирая нож об одежду Луканова, спросил Иван.

– Нет. Похоже, они плотно обложили. Ты правильно сделал, что на запад пошел, а то бабенка, которую ты…

– А вы как прошли? – взяв карабин Луканова, спросил Иван.

– Через шахту. Но ее наверняка закрыли. Еще два вертолета были и высаживали солдат.

– Теперь хоть ствол есть. – Иван отстегнул с пояса Луканова ремень с подсумком. – Не так грустно умирать будет. Вы уходите, это моя жизнь, и вам нечего за компанию подыхать. Бате записку отнесете. Нет, лучше на словах передадите…

– А то ты батю своего не знаешь, – сказал Егор. – Он же…

– Ладно напишу, бумага есть. Вы были в заимке?

– Да, – кивнул Егор, – зря ты бабу…

– Все, – остановил его Иван. – Не суйся туда, куда не просят.

– Тут шурф. – Егор прикладом провалил снег под стлаником. – Этих туда, малехо присыпать, и до лета не найдут. Давай в темпе.

– Зря стараетесь, – сказал Иван. – По запаху росомаха найдет, и весь ваш труд насмарку. Просто под стланик их суньте, чтоб кровь не было видно. И трогайтесь…

– Без тебя не пойдем, – покачал головой Егор. – Мы чуток впереди, а ты за нами. У нас все-таки документы имеются. Ну подержат пару-тройку деньков и отпустят. Так и сделаем. Первым иду я. Метрах в двадцати от меня Латыш, а уже за ним ты.

– Не гони лошадей, Рябой, – остановил его Латыш. – Смотрите. – Он показал вытащенное из бокового кармана Луканова удостоверение. – У каждого такое есть. По ним и пойдем. Бороду обрежем этому, – он кивнул на Быкова, – тебе приклеим и вперед. Морды на фотографиях для любого сойдут, не разглядишь. Давно, видно, снимались. Их-то все знают, вот и не переделывали фотографии. А ментам наверняка сообщили о помощниках, так всегда бывает. Конечно, не сто процентов, что пройдем, но рискнуть можно. Если пост какой и остановит, то в случае чего, положим их. Теперь нам без разницы, вот они, убиенные. И хватит базарить. Сейчас бороду остригу и тебе приклеим.

– Соплями, что ль? – усмехнулся Егор.

– И соплями на морозе можно, – засмеялся Латыш. – Но мы чем-нибудь получше прихватим бороденку! – Шагнув к рыжебородому, он вытащил нож. – А ты уж потерпи малехо, – сказал он Ивану. – И брови надо рыжие сделать.

– И чем же ты приклеивать будешь? – спросил Егор.

– Разведи костерок маленький, – срезая бороду почти под корень, проговорил Латыш. – И соскобли с кореньев стланика смолу.

– Мать честная! – ахнул Рябой. – Башковитый ты мужик, Санек!

Иван начал засыпать снегом следы крови.

– Значит, решили у нас под боком передохнуть? – войдя в палатку, улыбнулся прапорщик. – Во! – удивился он. – А у вас теплынь. Как это вы устроили?

– Палатка с подогревом, – ответил Рокин, – японская. А вам разве не дают такие?

– Нам нет, – усмехнулся прапорщик. – Везет же представителям цирка!.. В общем, если кого увидите, сразу дайте знать. Например…

– Ракетница у нас есть, – перебил его один из ловчих. – Да и оружие тоже. Отобьемся.

– Лучше давайте сигнал ракетой, – сказал прапорщик. – Беглый очень опасен, и это не просто слова.

– Ну, олень, ударь меня рогами, – пробормотал изумленный Егор, – я бы тебя не узнал. Точно говорю, не признал бы. – Перед ним стоял рыжебородый, с выбивающимися из-под малахая рыжими волосами мужик. – Ну ты и чудило! – сказал он довольному своей работой Латышу.

– Да я давно этим занимаюсь, – признался тот. – Помните, раньше леший бабок пугал, когда они ягоды собирали. А это я и был. Они ведра с ягодами побросают и тикать. Я соберу и домой. Ну не за раз, конечно, а дней за пять. Мать довольна была. Потом мужики на того лешего вышли, пришлось перестать.

Иван подошел к камню, очистил его от снега и увидел свое неясное отражение на ледяной корке.

– Рискнем, – сказал он. – Может, и проскочим.

– Трупы надо убрать. – Рябой кивнул на шурф под стлаником. – Присыплем снегом. Может, найдет росомаха, может, и нет. Сейчас отсюда, наверное, все сбегли, люди появилися. А зверь запах пороха и дыма не выносит. Это мы ничего не чуем. Так что можно курковать, заберем документы и вперед.

– Вы по своим идите, – предложил Иван, – а то…

– Их было трое, – перебил его Латыш. – Значит, и должно быть трое.

Поселок Белка

– Да найдут они его, – уверенно заявил по телефону Василий Демьянович, – и тогда с тебя причитается. Я тебе его голову, а ты мне иконы стариков. Конечно, если нет, то я и сам могу с Иваном перетолковать насчет Торовых. Что-то племяши, которых ты даже сынами звал, совсем от родни отошли. Так что обмозгуй мое предложение и звякни, если надумаешь.

– Хорошо, – ответил Лука. – Как услышу голос Ванькин, тогда и разговор будет.

– Вот и сбываются мои планы, – подмигнул сидевшим за столом сыновьям Василий Демьянович, – ежели эти егеря хреновы не оплошают. С живых шкуру сниму и солью посыплю!

– Слышь, батя, – сказал старший, – а на кой тебе эти доски нужны? Ты, может, все-таки скажешь нам?

– Всему свое слово и время, – ответил отец.

– А я думаю, не справятся с Иваном эти трое, – высказался Михаил.

– А ты, Мишутка, думай поменее, – посоветовал отец. – Ежели они не управятся, вы пойдете. Людишек подберете и пойдете. Нужен нам Ванька, очень нужен. Как только он будет в камере, я вам все обскажу, а дальше уже сами станете дела делать. Подсказать, помочь людьми – это я сделаю. Долго я мечтал об этом. И кажется, пришло времечко, когда я могу все это начать. А уж заканчивать вам, сыны, придется.

– Ну ты, батяня, заинтриговал, – сказал Антон. – По самое некуда втянул. Правда, не знаем, во что именно, ты про какую-то молитвенную говорил, а теперь об иконах. Но раз ты говоришь, значит, это того стоит.

– Наконец-то ты как умный мужик заговорил. Все будет как надо. Мне-то уже немного осталось. Но вы обязаны довести дело до конца. Поздновато я прознал про это. Прознал-то раньше, но не верил. А тут вот кое-что выяснил и понял – это правда. Убивать брата не хотелось. Хотя отношения у нас с Лукой не сложились, все ж кровь родная, куда ни кинь. Да и с Афанасием Деновым вступать в войну не было желания. Афанасий силен мужик. Но сейчас вариант имеется, и потому все у нас получится.